Глава 1

Визг тормозов. Бронированный лимузин замер в сантиметре от бампера идущей впереди машины. Сидящий за рулем оруженосец Пим выругался сквозь зубы. Майлз снова плюхнулся на сиденье. Вот черт! Если б не отменные рефлексы Пима, не миновать Майлзу скандальной разборки. Интересно, удалось бы убедить лоха из передней машины, что вмятина от лимузина Имперского Аудитора – это привилегия, которую еще заслужить надо? Вряд ли. Виновник же непредвиденной остановки – студент университета Форбарр-Султана, внаглую переходивший бульвар, проскользнул между машинами, даже не оглянувшись. Поток транспорта двинулся дальше.

– Вы не слышали, муниципальная система контроля за транспортом скоро вступит в силу? – поинтересовался Пим в связи с этой – третьей по счету Майлза – аварийной ситуацией на неделе.

– Не-а. Форбон Младший говорил, что они снова перенесли все сроки. В связи с участившимися тяжелыми авариями флайеров в первую очередь решено запустить воздушную автоматическую систему.

Пим кивнул и сосредоточился на дороге. Оруженосец выглядел, как всегда, безупречно. Коричневый с серебром мундир, седина на висках. Пим начал службу вассального оруженосца семьи Форкосиганов еще когда Майлз учился в Академии и, несомненно, будет служить и дальше – пока не умрет от старости или пока оба не гробанутся в автокатастрофе.

Пожалуй, с привычкой срезать путь пора завязывать. В следующий раз лучше объехать университетский городок. Майлз смотрел сквозь стекло на башни новых университетских зданий. Лимузин въехал через железные ворота на милые улочки старого городка, где предпочитала жить профессура и сотрудники. Здешние постройки относились к последнему десятилетию Периода Изоляции. Тогда здесь не было даже электричества. Лет сорок назад район восстановили, и теперь его украшали раскидистые зеленые деревья с Земли и яркие цветы в ящиках под высокими узкими окнами высоких узких домов. Майлз поправил стоявшую в ногах корзину с цветами. Не сочтет ли та, кому они предназначены, что цветы чересчур экзотичны?

Пим, уловив движение, проследил за взглядом Майлза.

– Похоже, леди, что вы повстречали на Комарре, произвела на вас большое впечатление, милорд… – И выжидательно замолчал.

– Да, – коротко ответил Майлз, не желая продолжать разговор.

– Леди ваша матушка возлагала большие надежды на ту очень симпатичную мисс капитан Куин, что вы привозили домой.

Уж не прозвучала ли в голосе Пима нотка тоски?

– Теперь – мисс адмирал Куин, – вздохнул Майлз. – Я тоже возлагал. Но она сделала для себя правильный выбор. – Он скривился, отвернувшись от Пима. – Я поклялся не влюбляться больше в женщин с других миров – ведь потом приходится убеждать их перебраться на Барраяр. Знаешь, Пим, я пришел к выводу, что единственное, на что остается надеяться, – сначала найти женщину, способную хоть как-то терпеть нашу планету, а уж потом убедить ее полюбить и меня.

– Госпожа Форсуассон любит Барраяр?

– Почти так же сильно, как и я, – мрачно улыбнулся Майлз.

– А… э-э-э… вторая часть?

– Там увидим, Пим.

Или не увидим, что тоже не исключено. Что ж, по крайней мере наблюдения за мужчиной тридцати с небольшим лет, впервые в жизни вознамерившимся серьезно ухаживать за женщиной – во всяком случае, впервые ухаживать в барраярском стиле, – сулят немало веселых минут его слугам.

Майлз сделал глубокий вдох и попытался расслабиться. Пим тем временем отыскал место парковки возле дверей дома лорда Аудитора Фортица, ловко вогнал древний бронированный лимузин на микроскопическую площадку и распахнул дверцу. Майлз вылез, изучая взглядом фасад трехэтажного дома, где обитал его коллега.

Профессор Георг Фортиц, специалист по анализу инженерных неполадок, вот уже более тридцати лет преподавал сей предмет в Форбарр-Султанском университете. В этом доме он прожил большую часть жизни вместе с женой. Здесь они выпестовали троих детей и сделали две академические карьеры еще до того, как император Грегор назначил Фортица Имперским Аудитором. Однако ни сам профессор Фортиц, ни его супруга не посчитали нужным менять из-за этого привычный и милый сердцу образ жизни. Госпожа профессор Фортиц по-прежнему каждый божий день шла проводить занятия. «Господи, Майлз, нет! – возопила госпожа профессор, когда Майлз как-то раз высказал свое удивление тем, что они не воспользовались возможностью сменить жилье на более престижное. – Ты можешь себе представить, как мы будем перевозить все эти книги?! Не говоря уж о занимающих весь подвал лаборатории и мастерской».

И вот сейчас они пригласили пожить у себя овдовевшую племянницу с маленьким сыном. Комнат полно, радостно сообщила госпожа профессор. С тех пор, как дети разлетелись кто куда, весь верхний этаж полностью свободен. И совсем близко от университета, подчеркнула профессор. Катрионе нетрудно будет завершить образование. И меньше шести километров от резиденции Форкосиганов!– мысленно возопил Майлз.

Катриона-Найла Форвейн Форсуассон прибыла в Форбарр-Султан. Она здесь, она здесь! Может быть, сейчас она смотрит на него из окна?

Майлз слегка приосанился. Ладно, если его карликовый рост и беспокоит Катриону, все же до сих пор она этого никак не проявляла. Вот и чудно. А что касается тех аспектов внешности, которые в его власти, то тут вроде бы все в порядке: на сером кителе никаких пятен, сапоги начищены до блеска. Он внимательно оглядел свое отражение в стекле кабины. Выпуклая поверхность искажала пропорции, превращая худенького, слегка сгорбленного Майлза в упитанного Марка, его клон-брата. Майлз гордо проигнорировал сходство: слава Богу, брата тут нет. Он улыбнулся. Улыбка вышла кривой и отталкивающей. Что ж, хоть волосы не торчат во все стороны, и то ладно.

– Отлично выглядите, милорд, – ободрил его с переднего сиденья Пим.

Майлз вспыхнул и отвернулся, попытавшись придать себе хоть сколько-нибудь невозмутимый вид. Потом взял корзину цветов и протянутые Пимом свернутые кальки и, слегка покачнувшись под тяжестью корзины, повернулся к дому.

Из-за спины раздался голос Пима:

– Не желаете, чтобы я что-нибудь понес?

– Нет, благодарю. – Майлз доковылял до двери и прижал палец к панели замка. Пим устроился поудобнее на сиденье, достал считывающее устройство и приготовился ждать возвращения хозяина.

Внутри дома послышались шаги, дверь распахнулась, и перед Майлзом предстала улыбающаяся госпожа профессор. Седые волосы уложены, как всегда, аккуратно, темно-розовое платье со светло-розовым болеро расшито зеленой виноградной лозой – орнамент и цвета ее родного округа. Официальный форский наряд наводил на мысль, что госпожа Фортиц либо собиралась вот-вот уйти, либо только что вернулась откуда-то, однако мягкие уютные тапочки на ногах опровергали подобное предположение.

– Привет, Майлз. Ну ты и шустрый!

– Госпожа профессор, – улыбнулся Майлз с легким поклоном. – Она здесь? Дома? С ней все в порядке? Вы сказали, что сейчас самое подходящее время. Я ведь не слишком рано приехал? Я боялся опоздать. Движение просто жуткое. Вы ведь будете поблизости, да? Я принес вот это. Как по-вашему, ей понравится? – Высокие красные цветы щекотали нос, а кальки так и норовили выскользнуть.

– Проходи. Да, все в порядке. Она тут, с ней все хорошо, и цветы дивные… – Профессорша спасла чуть было не упавший на пол букет и подтолкнула Майлза в холл, захлопнув ногой входную дверь. После яркого весеннего солнца холл показался Майлзу сумеречным и прохладным. В доме витал аромат воска, старых книг и академической пыли.

– На похоронах Тьена в окружении всех этих родственников она казалась очень бледной и усталой. Мы едва смогли перекинуться парой слов.

Двумя парами: «Примите мои соболезнования» и «Благодарю вас», если уж быть точным. Не сказать, чтобы Майлз очень-то рвался беседовать с ней в присутствии родственников покойного Тьена Форсуассона.

– Полагаю, для Катрионы это было огромное напряжение, – разумно заметила госпожа профессор. – Она пережила такой кошмар, а кроме нас с Георгом – и тебя, – ей просто не с кем об этом поговорить. Конечно, ее наипервейшим долгом было помочь Никки все это выдержать. Но она не дрогнув выстояла от начала и до конца. Я очень горжусь ею.

– Да, верно. А она?.. – Майлз вытянул шею, заглядывая в комнаты: кабинет с книжными полками и гостиная с книжными полками. И никаких молодых вдов.

– Сюда. – Профессор провела его по коридору через кухню прямо в маленьких садик. Несколько высоких деревьев, крошечная лужайка, кирпичная стена – очень уютный укромный уголок. Поодаль, в тени, сидела за столом женщина. На столе лежали кальки и считывающее устройство. Женщина покусывала кончик ручки, сосредоточенно хмуря брови. Черное платье с высоким воротом, серое болеро с черной вышивкой по краю. Темные волосы заплетены в косу и сложены узлом на затылке. Заслышав скрип двери, женщина подняла голову и… Брови мгновенно взлетели вверх, а на губах сверкнула такая сияющая улыбка, что Майлз от неожиданности моргнул.

– Майл… Милорд Аудитор! – Она поднялась, шелестя юбкой.

Майлз склонился к ее руке.

– Госпожа Форсуассон, вы прекрасно выглядите. – Она выглядела чудесно, хотя, возможно, и казалась чересчур бледной – впрочем, не исключено, что это впечатление создавалось из-за строгого черного наряда, но серо-голубые глаза Катрионы сияли словно бы еще ярче. – Добро пожаловать в Форбарр-Султан. Я принес вот это… – Он указал на букет, который госпожа профессор пристроила на столе. – Хотя, похоже, тут эти цветы не больно-то нужны.

– Они просто восхитительны! – заверила его Катриона, вдыхая пьянящий аромат. – Я унесу их потом к себе в комнату, там они будут смотреться еще лучше. С тех пор как установилась более или менее теплая погода, я стараюсь как можно больше времени проводить на воздухе, под открытым небом.

Неудивительно, если вспомнить, что почти год Катриона прожила на Комарре, в городе под стеклянным куполом.

– Вполне вас понимаю, – кивнул Майлз.

Они улыбнулись и замолчали.

Первой пришла в себя Катриона.

– Благодарю вас, что пришли на похороны Тьена. Для меня это очень много значит.

– При сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе. Жаль только, что я не смог сделать ничего более существенного.

– Но вы уже и так очень много сделали для меня и Никки… – Майлз смущенно отмахнулся, и Катриона поспешила сменить тему. – Может, присядете? Тетя Фортиц?.. – Катриона выдвинула один из плетеных садовых стульев.

Профессор покачала головой:

– У меня дела в доме. Справляйся сама. – И, добавив с едва заметным ехидством: – У тебя получится, – госпожа Фортиц удалилась в дом.

Майлз устроился напротив Катрионы, положив на стол кальки в ожидании подходящего момента. Рулон наполовину развернулся.

– Вы уже закончили дело? – поинтересовалась Катриона.

– Это дело будет иметь еще долгий резонанс, но на данном этапе – да, закончил, – кивнул Майлз. – Вчера представил последний рапорт – иначе навестил бы вас раньше.

– И теперь вы получите другое задание и снова уедете?

– Вряд ли Грегор рискнет втравливать меня еще в какое-либо дело до своей свадьбы. Боюсь, в ближайшие несколько месяцев мои обязанности будут носить главным образом общественный характер.

– Уверена, что вы справитесь с ними в свойственном вам стиле.

– Сомневаюсь, что тетя Элис Форпатрил захочет от меня именно этого. Тетушка отвечает за организацию императорской свадьбы и скорее всего будет непрестанно повторять нечто типа: «Замолчи и делай, что тебе сказано, Майлз». Кстати, раз уж речь зашла о делах – как идут ваши? Вопрос с наследством Тьена решен? Удалось отвоевать опеку над Никки у этого его кузена?

– Бэзила Форсуассона? Да, слава Богу, с этой стороны проблем не возникло.

– Тогда… э-э… что это такое? – указал Майлз на разложенные на столе предметы.

– Обдумываю, какие предметы изучать в университете на следующий семестр. На летний семестр я уже опоздала, стало быть, приступлю к занятиям осенью. Выбор слишком велик, и я чувствую себя полной невеждой.

– Знания – то, что вы должны оттуда вынести, а не принести.

– Да, верно.

– И что же вы намерены выбрать?

– Ох, ну начну я с основных – биологии, химии… – Катриона просияла и добавила: – Курс практического садоводства, конечно. На остаток сезона я пытаюсь найти какую-нибудь оплачиваемую работу – не хотелось бы всецело зависеть от щедрости родственников. Хотя бы в плане карманных расходов…

Момент показался Майлзу вполне подходящим для запланированной атаки, но тут он краем глаза заметил на деревянной скамейке возле гамака красный глиняный горшок. Из горшка торчала красно-коричневая шишка с похожими на петушиный гребень наростами. Если это то, что он думает…

– Это, часом, не ваш ли старый добрый бонсаи скеллитума? – поинтересовался Майлз. – Он выживет?

– Скорее росток нового скеллитума, – улыбнулась она. – Большая часть сохранившихся фрагментов погибла во время транспортировки с Комарры, а этот вот прижился.

– У вас просто… хотя вряд ли в отношении барраярских растений можно сказать «зеленые руки», а?

– Да уж вряд ли – разве что речь идет о цветах, пораженных каким-то серьезным заболеванием.

– Кстати! Раз уж мы заговорили о садах… – Так, теперь главное – провернуть задуманное, не выявляя своих истинных намерений. – По-моему, за всей тогдашней суматохой я так и не успел сказать вам, насколько большое впечатление произвели на меня виртуальные сады, что я видел на вашем комме.

– А… – Катриона нахмурилась и пожала плечами. – Ничего особенного. Так, забава…

– Мое внимание привлек тогда барраярский сад, где растут лишь местные растения. Я никогда ничего такого не видел.

– Да их существует с десяток! Такие сады есть у нескольких окружных университетов – своего рода живая библиотека для студентов-биологов. Так что идея не слишком нова.

– Ну, – продолжил Майлз, чувствуя себя рыбой, плывущей в этом потоке самоуничижения против течения. – Лично я считаю, что этот сад очень красив и заслуживает куда лучшей участи, чем виртуальная картинка на головиде. Видите ли, я довольно долго над этим думал…

Майлз расправил кальку с планом квартала, занимаемого особняком Форкосиганов, и постучал пальцем по пустому пространству в конце участка.

– Когда-то здесь, по соседству с нашим, стоял здоровенный дом. В период Регентства его снесли, и Имперская безопасность не позволила там ничего строить: СБ желала иметь безопасную зону. Так что тут ничего нет, так, несколько клочков травы да пара-тройка деревьев, чудом переживших рвение службистов очистить простреливаемое пространство. И еще дорожки – люди протоптали их, постоянно срезая путь, а эсбэшники в конечном счете на это дело плюнули и посыпали тропинки гравием. Жутко тоскливое место. – Настолько тоскливое, что до недавнего времени Майлз его попросту не замечал.

Слегка склонив голову, Катриона некоторое время смотрела на план. Потом быстрым движением пальцев очертила плавный изгиб и тут же застенчиво убрала руку. Интересно, что увидели там ее глаза?

– По-моему, – отважно продолжил Майлз, – это просто отличное место для разбивки барраярского сада – целиком из одних местных растений. Открытого для публики, разумеется. Своего рода подарок семейства Форкосиганов городу Форбарр-Султан. С бегущей водой, как в вашем виртуальном саду, дорожками, лавочками и прочими благами цивилизации. И маленькими табличками с названиями растений, чтобы люди могли побольше узнать о здешней исконной природе. – Вот так: искусство, общественное благо, образование. Какую еще приманку он упустил? Ах да! Деньги. – Так что это большая удача, что вы ищете работу на лето. – Удача, как же! Ха! Чтобы я в таком деле действовал наудачу?! – Потому что мне кажется, что вы – самая подходящая кандидатура для дизайна и присмотра за работами. Я могу предоставить вам… хм… неограниченное финансирование и, разумеется, щедрую оплату. Вам придется нанимать рабочих, закупать все необходимое, ну и прочее в том же духе…

И приходить в особняк Форкосиганов практически ежедневно, чтобы консультироваться с лордом Форкосиганом. А когда забудется потрясение от гибели мужа и Катриона снимет официальный траур и появится в свете, где все холостые форы падут к ее ногам, – так вот тогда Майлз уже завоюет ее привязанность настолько, что с легкостью обойдет всех соперников. Пока же еще слишком рано навязываться к ней с ухаживаниями. Это надо твердо усвоить! А если выдерживать чисто дружеские отношения, основанные на деловом контакте, Катриона наверняка расслабится, и тогда…

Катриона недоверчиво вскинула брови и прижала палец к губам.

– Это именно то, что я хочу научиться делать. Но я пока ничего не умею.

– Учеба на практике, – мгновенно нашелся Майлз. – Своего рода ученичество. Надо же вам когда-то начинать. Так почему не сейчас?

– А если я допущу какую-нибудь чудовищную ошибку?!

– Я намерен осуществить все в виде саморазвивающегося проекта. Согласно моим наблюдениям, заядлые садоводы непрерывно что-то меняют в своих садах. Полагаю, со временем им просто-напросто приедается один и тот же пейзаж. Так что, если в процессе работы вам придет идея получше, вы спокойно сможете пересмотреть планировку в любой момент. Опять же разнообразие.

– Я не хочу попусту тратить ваши деньги.

Если Катриона когда-нибудь станет леди Форкосиган, придется ей преодолеть этот предрассудок, твердо решил Майлз.

– Нет никакой необходимости принимать решение прямо сейчас! – поспешно воскликнул он и замолчал. Следи за интонацией, парень! Исключительно деловая. – Почему бы вам завтра не зайти в особняк Форкосиганов, посмотреть все своими глазами и прикинуть, что и как. Вряд ли можно решить что-либо на основании одного только плана участка. А потом мы могли бы вместе пообедать и обсудить все трудности и имеющиеся возможности. Логично?

Катриона моргнула.

– Да, весьма. – Она с любопытством потянулась к кальке.

– Во сколько мне завтра за вами заехать?

– В любое удобное для вас время, лорд Форкосиган. Ой нет, беру свои слова обратно! Лучше после полудня, тогда тетя придет с занятий и сможет побыть с Никки.

– Отлично! – Сын Катрионы, конечно, славный мальчуган, но лучше бы обойтись в этом деле без его участия. – Значит, в полдень. Будем считать, что мы договорились. – Спохватившись, Майлз поинтересовался: – А как Никки нравится в Форбарр-Султане?

– Дом и его комната ему вроде как нравятся. Хотя мне кажется, что он скоро тут заскучает, если придется ждать начала занятий, чтобы познакомиться со сверстниками.

Так… Никки Форсуассона не учитывать в своих планах никак нельзя.

– Насколько я понимаю, ретроген сработал и дальнейшее развитие дистрофии Форзонна ему не грозит?

– Совершенно верно. – Довольная материнская улыбка осветила ее лицо. – Я так рада! Врачи в Форбарр-Султане четко сказали, что у него полное и чистое клеточное восстановление. В дальнейшем все будет идти так, будто он и не унаследовал этой мутации. – Катриона искоса глянула на Майлза. – Такое ощущение, будто с меня свалился груз килограммов на пятьсот. Мне кажется, что я могу летать.

И тут – как по заказу – из дома появился Никки, торжественно держа поднос с пирожными. За ним следовала госпожа Фортиц с чайником и чашками. Майлз с Катрионой поспешно сдвинули кальки на край стола.

– Привет, Никки, – кивнул Майлз.

– Привет, лорд Форкосиган. Это ваш лимузин у дверей?

– Да.

– Старье. – Никки произнес это без всякого пренебрежения, скорее даже заинтересованно.

– Знаю. Это реликвия, еще с тех времен, когда отец был регентом. Бронированная машина, очень тяжелая.

– Ну да? – Интерес Никки заметно возрос. – А в него когда-нибудь стреляли?

– Нет. В этот лимузин, по-моему, не стреляли ни разу.

– Хм.

Когда Майлз видел мальчишку в последний раз, лицо у него было неподвижное и бледное. Никки сосредоточенно нес факел, чтобы совершить возжигание на похоронах своего отца, и очень старался проделать все как следует. Теперь он выглядел гораздо лучше: карие глазенки блестели, мордашка снова стала живой.

Госпожа Фортиц разлила чай, и на некоторое время беседа сделалась общей.

Довольно скоро выяснилось, что Никки куда больше интересуют сладости: отказавшись от чая, он ухватил с бабушкиного разрешения несколько пирожных и умчался в дом, чтобы вернуться к своим занятиям. Майлз попытался вспомнить, в каком возрасте родительские друзья перестали казаться ему частью обстановки. Во всяком случае, те из них, кто не имел отношения к воинской службе, поскольку военные-то привлекали его всегда. Впрочем, Майлз был помешан на всем военном чуть ли не с пеленок. Никки же помешан на скачковых кораблях, а значит, наверняка бы вцепился в какого-нибудь пилота. Может, стоит как-нибудь притащить сюда одного, на радость Никки. Того, что удачно женат, само собой.

Ладно, наживку он выложил, Катриона ее заглотила. Пора сматываться, пока он выигрывает партию. Но… Катриона уже отвергла одно несвоевременное предложение руки и сердца. Не нашел ли ее еще какой-нибудь форбарр-султанский фор? В столице полно молодых офицеров, честолюбивых чиновников, агрессивных предпринимателей. Честолюбивые барраярцы всех чинов и званий всегда стекались в сердце империи. Увы! Чаще всего – без своих сестер. А соотношение женщин и мужчин – и без того один к трем: родители из предыдущего поколения увлеклись благами галактической медицины и зашли слишком далеко в своем идиотском желании иметь сыновей. А теперь эти самые вожделенные сыновья – Майлзовы ровесники – вынуждены пожинать плоды такой вот демографической политики.

– А… э-э… вам еще не поступало других предложений, Катриона?

– Я только неделю как приехала.

Не совсем тот ответ, что хотелось услышать.

– А я-то полагал, что холостяки мгновенно примутся штурмовать ваши двери!

Эй, погодите-ка, он вовсе не намеревался говорить ничего подобного…

– Вот это, – она жестом обвела свой вдовий наряд, – наверняка заставит их держаться в стороне. Разумеется, если они хоть как-то воспитаны.

– М-м… Не слишком уверен. Демографическая ситуация в данный момент не больно-то благоприятна.

Катриона едва заметно улыбнулась, покачав головой.

– Для меня это ровным счетом ничего не значит. Я прожила десять лет… семейной жизнью. И не имею ни малейшего желания повторять этот опыт. Так что предоставляю холостяков в полное распоряжение другим женщинам. Пусть забирают заодно и мою долю. – Решимость, читавшаяся на ее лице, подтверждалась стальными нотками в голосе. – Уж подобную-то ошибку я дважды повторять не намерена. Я больше никогда не выйду замуж.

Майлз умудрился подавить дрожь и даже выдавил подобие сочувственной улыбки. Мы просто друзья. Я вовсе не ухлестываю за тобой, нет-нет. Не нужно воздвигать против меня оборонительных рубежей, миледи.

М-да. Здесь явно не удастся ускорить дело, подгоняя лошадей. Излишняя прыть может вообще все испортить. Довольствуйся достижениями одного дня, мальчик мой.

Майлз допил чай, обменялся с Катрионой и госпожой профессор несколькими ничего не значащими репликами и поспешил откланяться.

Завидев перепрыгивающего через три ступеньки Майлза, Пим мгновенно распахнул дверцу. Майлз плюхнулся на пассажирское кресло и барственно махнул оруженосцу:

– Домой, Пим.

Влившись в транспортный поток, Пим ненавязчиво поинтересовался:

– Все прошло хорошо, милорд?

– Все идет по плану. Завтра она приедет в особняк Форкосиганов на обед. Как только вернемся домой, свяжись с этой службой садоводства. Пусть нынче же ночью пришлют бригаду и еще разок взрыхлят почву. И скажи ма… Нет, с матушкой Кости я поговорю сам. Обед должен быть… изысканным! Вот! Айвен талдычит, что женщины любят поесть. Изысканным – но не тяжелым! И вино. Интересно, она вино днем пьет? Ладно, предложу в любом случае. Что-нибудь из наших погребов. И чай – на случай, если откажется от вина. Чай-то она точно пьет, я знаю. Значит, вино вычеркиваем. И уборщиц пригласи, пусть наведут порядок, снимут чехлы с мебели на первом этаже – нет, со всей мебели! Я хочу показать ей дом, пока она еще не догадывается… Нет, погоди! Может… Может, наоборот, если дом будет смахивать на запущенную холостяцкую берлогу, это у нее вызовет жалость. Тогда, значит, вместо уборки мне лучше устроить кавардак побольше – горы грязных стаканов, гнилая кожура под софой. Этакий молчаливый призыв: «Помоги! Вселяйся сюда и приведи этого бедного парня в божеский вид!» Или, наоборот, такой расклад напугает ее до умопомрачения? Как по-твоему, Пим?

Пим задумчиво закусил губу, прикидывая, его ли это дело – критиковать тягу лорда к дешевому балагану. Наконец он осторожно ответил:

– Если мне позволено говорить от имени служащих особняка, то мне кажется, мы предпочли бы, так сказать, распушить хвост. Учитывая обстоятельства.

– А? Ну ладно…

Майлз ненадолго замолк, уставясь в окно. Лимузин выехал из университетского городка и петлял по лабиринтам Старого Города, двигаясь к особняку Форкосиганов.

– Завтра мы за ней заедем в двенадцать, – нарушил наконец молчание Майлз. – Поведешь ты. Ты всегда будешь за рулем, когда в машине будут госпожа Форсуассон или ее сын. Отныне учитывай это в своем рабочем графике.

– Слушаюсь, милорд, – ответил Пим и осторожно добавил: – С удовольствием.

Десять лет службы во флоте оставили по себе память: внезапные и тяжелые эпилептоидные припадки. Слава Богу, ему еще посчастливилось выбраться из криокамеры живым и в здравом уме. Не многим удалось так легко отделаться. Майлзу еще повезло, что его – последнего представителя знатного рода – всего лишь комиссовали по здоровью с имперской службы. А мог бы ведь и остаться безмозглым калекой! Микрочип, имплантированный военными медиками для контроля за припадками, вовсе не был панацеей. Имплантат всего лишь провоцировал приступы в нужное время, чтобы они не случались когда ни попадя. В нужное время, в удобном месте… Конечно, Майлз по-прежнему водил транспорт и пилотировал флайеры – но один, без пассажиров. А на оруженосца Пима свалились новые обязанности: ассистировать Майлзу во время искусственно вызванных приступов, и Пим повидал их уже достаточно.

Внезапно Майлз улыбнулся каким-то своим мыслям и покосился на оруженосца.

– Пим, – спросил он, – а как тебе удалось в свое время заловить матушку? Хвост распушил?

– Ну, это почти восемнадцать лет назад было. Подробности я уже плохо помню, – улыбнулся в ответ Пим. – Я был страшим сержантом. Прошел подготовку на спецкурсах СБ и был назначен на службу в замок Форхартунг. А она работала там в архиве. Я, помнится, подумал тогда, что уже не мальчик, остепениться пора… Хотя, если честно, не уверен, что это не она вбила мне в голову подобные мысли, потому как она утверждает, что первой положила на меня глаз.

– А, понимаю! Симпатичный парень в мундире. Это всегда срабатывает. И почему же ты тогда решил расстаться с имперской службой и пойти служить к графу, моему отцу?

– Ну, мне это казалось разумным. У нас родилась дочурка, я к тому времени двадцать лет отслужил и как раз размышлял, надо ли продлевать контракт. Семья жены жила тут, здесь ее корни, а перспектива шагать под барабанный бой с детьми на руках ее не больно-то прельщала. Капитан Иллиан знал, что я уроженец здешнего округа, он-то и намекнул мне, что у вашего отца вакансия оруженосца. И рекомендацию дал, когда я написал прошение. По-моему, служба оруженосца семейному человеку больше подходит.

Лимузин подъехал к особняку Форкосиганов. Капрал СБ распахнул ворота, и Пим, подрулив к самому входу, распахнул дверцу машины.

– Спасибо, Пим, – сказал Майлз и, слегка замявшись, добавил: – Хочу тебя кое о чем попросить.

Пим внимательно посмотрел на него.

– Когда будешь встречаться с оруженосцами других родов, то… я буду признателен, если ты не станешь упоминать о госпоже Форсуассон. Мне бы не хотелось, чтобы она стала объектом сплетен и… хм… она не предмет для обсуждения кем бы то ни было, я прав?

– Верный оруженосец никогда не сплетничает, милорд, – напыщенно ответил Пим.

– Да-да, конечно! Извини. Я вовсе не хотел… короче, виноват. Ладно, вот еще что. Возможно, я и сам слишком много болтаю. Видишь ли, на самом деле я вовсе не ухаживаю за госпожой Форсуассон.

Пим как мог старался сохранить внешнюю невозмутимость, но ему это явно не удалось.

– Я хотел сказать, – поспешно пояснил Майлз, – официально не ухаживаю. Пока. Видишь ли, ей недавно пришлось довольно туго, и она несколько… уязвима. Боюсь, что преждевременное объявление о моих намерениях будет иметь катастрофические последствия. Ну, это вопрос времени. Осторожное и бережное продвижение вперед, если ты понимаешь, о чем я.

Пим ободряюще улыбнулся.

– Так что мы просто хорошие друзья, – уточнил Майлз. – Во всяком случае, станем таковыми.

– Да, милорд, я все понимаю.

– Вот и отлично. Спасибо. – Майлз вылез из лимузина и, направившись к дому, бросил через плечо: – Когда отгонишь машину, найдешь меня на кухне.

Катриона стояла посреди пустого, поросшего травой квадрата земли, и в голове ее роились различные варианты будущего сада.

– Если вырыть вот здесь, – указала она, – и сложить вырытую почву с этой стороны, получится как раз нужный наклон для стока воды. А тут вот – возвести небольшую стенку, чтобы не доходили уличные шумы и получился склон. А дорожка пойдет по склону… – Она повернулась к лорду Форкосигану, с улыбкой наблюдавшему за ней, засунув руки в карманы брюк. – Или вы хотите что-то более геометрически правильное?

– Прошу прощения? – моргнул он.

– Это вопрос эстетического восприятия.

– Я… э-э… не слишком-то большой знаток эстетики, знаете ли. – Он сообщил это так откровенно печально, как будто Катриона ни о чем подобном прежде и не догадывалась.

Госпожа Форсуассон сделала изящный жест рукой, словно пытаясь очертить в воздухе контуры парка.

– Вы хотите, чтобы получилась иллюзия естественности, – уточнила она, – видимость Барраяра, на который еще не ступала нога человека? Ручейки текут по камешкам, сельская идиллия в черте города? Или что-то более простое? Барраярские растения среди технических достижений? С помощью бетона и воды можно сотворить настоящие чудеса.

– А как лучше?

– Вопрос не в том, как лучше, а в том, чего, собственно, вы хотите этим выразить.

– Я об этом как-то не подумал… Просто хотел сделать подарок городу, и все. А зачем подводить политическую базу?

– Сад ваш – и всё равно все будут искать политическую подоплеку, хотите вы того или нет.

Лорд Форкосиган едва заметно усмехнулся.

– Придется над этим подумать. Но у вас наверняка уже есть какие-то свои идеи?

– Пока ни одной! Ну… Вот эти два земных деревца придется убрать. У серебристого клена гниет ствол, так что потеря невелика, а вот молодой дубок жаль. Возможно, его получится пересадить в другое место. Терраформированный верхний слой почвы тоже неплохо бы оставить. – Катрионе явно не терпелось поскорее приступить к делу. – Просто удивительно, как такое место сохранилось в центре Форбарр-Султана!

На другой стороне улицы возвышалось двенадцатиэтажное офисное здание. К счастью, оно было ориентировано на север и практически не закрывало солнце. С дальнего края пустоши – оттуда, где Катриона мысленно возвела стенку, – доносился шум наземного транспорта. В другом конце площадки уже стояла каменная стена, украшенная железными пиками. Возвышающиеся над ней верхушки деревьев наполовину скрывали огромный дом, стоящий в центре квартала.

– Я бы предложил вам присесть, а сам бы пока предался размышлениям над вашими словами, – сказал лорд Форкосиган, – но СБ сроду не позволяла ставить тут скамьи – не хотели, чтобы посторонние задерживались возле особняка. Давайте так: вы делаете оба проекта на комме, а потом приносите мне для изучения. А пока суд да дело, не двинуться ли нам к дому? Полагаю, обед вот-вот будет готов.

– О… ладно…

В последний раз оглядевшись по сторонам и прикинув открывающиеся для творчества возможности, Катриона двинулась за лордом Форкосиганом к дому.

Они прошли через парк. У главного входа в особняк Форкосиганов на углу безликой серой стены забора стояла бетонная будка. Охранник из Имперской службы безопасности открыл железные ворота, обменявшись приветственным кивком с лордом Форкосиганом и любезно улыбнувшись Катрионе.

Перед ними предстало мрачное каменное строение. Два главных крыла были четырехэтажными. Тускло блестели десятки окон. Подъездная дорожка, полукругом огибавшая роскошную зеленую лужайку, упиралась в крыльцо с навесом, скрывавшим массивные двойные двери с высокими узкими окнами по бокам.

– Особняку Форкосиганов уже порядка двухсот лет. Его построил мой прапрапрадед, седьмой граф, в период несвойственного семейству процветания, которому и положило конец, помимо всего прочего, возведение вот этого особняка, – весело сообщил лорд Форкосиган. – Он заменил разваливавшуюся фамильную крепость, располагавшуюся где-то в районе старого Караван-сарая, и очень вовремя, насколько мне известно.

Лорд Форкосиган потянулся к кодовому замку, но двери бесшумно распахнулись, упредив его движение. Слегка подняв брови, лорд Форкосиган с поклоном пропустил гостью вперед.

В выложенном черными и белыми плитками фойе по обеим сторонам от входа стояли оруженосцы, облаченные в коричневые с серебром ливреи – цвета рода Форкосиганов. Третий оруженосец, Пим – тот самый высокий водитель, с которым Катриона познакомилась чуть раньше, когда Форкосиган заехал за ней, – отошел от открывающей дверь панели и тоже вытянулся перед своим господином. Катриона была ошеломлена. Когда они познакомились на Комарре, ей не казалось, что Форкосиган настолько подвержен влиянию форских традиций. Впрочем, совсем уж полного официоза не было – вместо того чтобы сохранять каменную невозмутимость, оруженосцы с высоты своего роста дружелюбно улыбались вошедшим.

– Спасибо, Пим, – автоматически произнес Форкосиган и умолк. Некоторое время он озадаченно взирал на оруженосцев и наконец сказал: – Мне казалось, ты дежурил ночью, Роик. Разве тебе сейчас не положено отсыпаться?

Самый молодой и рослый из оруженосцев еще больше вытянулся по стойке «смирно», пробормотав:

– Милорд…

– «Милорд» это не ответ. «Милорд» – это попытка увернуться от оного, – заявил Форкосиган, скорее констатируя факт. Оруженосец несмело улыбнулся. Форкосиган, вздохнув, повернулся к Катрионе: – Госпожа Форсуассон, позвольте представить вам остальных оруженосцев клана Форкосиганов, в настоящее время находящихся в моем распоряжении: оруженосец Янковский и оруженосец Роик. Госпожа Форсуассон.

Катриона наклонила голову, оруженосцы кивнули в ответ, бормоча «Госпожа Форсуассон» и «Приятно познакомиться, сударыня».

– Пим, можешь сказать матушке Кости, что мы пришли. Благодарю вас, господа, на этом все. – Форкосиган выделил голосом последнее слово.

Продолжая улыбаться, хотя и чуть более напряженно, оруженосцы растворились в боковом проходе. До Катрионы донесся голос Пима:

– Вот видите! Что я вам говорил…

Дальнейшее быстро перешло в неразборчивое бормотание – оруженосцы удалились от дверей.

Форкосиган потер подбородок и обратился к Катрионе с прежним радушием:

– Не хотите ли перед обедом осмотреть особняк? Многие считают его исторической ценностью.

Если честно, Катриону дом попросту ошеломил, однако меньше всего на свете она хотела выглядеть наивной провинциалкой.

– Я не желала бы затруднять вас, лорд Форкосиган.

Форкосиган недоуменно улыбнулся и поспешил возразить:

– Никаких затруднений! Напротив, это доставит мне удовольствие. – Его взгляд сделался вдруг каким-то странно пристальным. Может, ему очень хочется, чтобы она согласилась? Может, он очень гордится своими владениями?

– Ну, тогда – благодарю вас. С удовольствием.

Ответ оказался правильным. Лорд Форкосиган мгновенно просветлел и повел ее налево. Официальная приемная предваряла роскошную библиотеку, протянувшуюся по всей длине левого крыла. Катрионе пришлось поглубже засунуть руки в карманы, чтобы побороть соблазн и не броситься перебирать дивные книги в кожаных переплетах, которыми от пола до потолка были уставлены полки. Миновав библиотеку, они вышли сквозь стеклянные двери во внутренний садик, доведенный до совершенства многими поколениями слуг. Затем лорд Форкосиган провел ее по коридору в огромные винные погреба, битком набитые самой разнообразной продукцией с многочисленных ферм округа. Из погребов они прошли в подземный гараж. Здесь стоял сверкающий бронированный лимузин и задвинутый в угол красный флайер.

– Это ваш? – радостно спросила Катриона, кивнув на флайер.

Ответ Форкосигана оказался непривычно кратким:

– Да. Но я теперь не очень много летаю.

Ах да! Припадки. Ей захотелось пнуть себя. Опасаясь, что попытка извиниться еще больше ухудшит положение, Катриона молча проследовала за Форкосиганом в большой, хорошо оборудованный кухонный комплекс. Там лорд Форкосиган официально представил ей свою знаменитую кухарку – матушку Кости, полную пожилую женщину, одарившую Катриону широкой улыбкой и мгновенно пресекшую попытку своего господина попробовать готовящийся ужин. Матушка Кости безапелляционно сообщила, что, по ее мнению, вверенную ей кухню используют недостаточно – но, в конце концов, сколько может съесть один невысокий мужчина? «Его нужно поощрять, чтобы он приводил побольше гостей, и надеюсь, вы скоро опять придете, госпожа Форсуассон, и станете частой гостьей».

Когда матушка Кости добродушно выставила их с кухни, Форкосиган провел Катриону по потрясающей анфиладе официальных приемных обратно в фойе.

– Это все – общие помещения, – сообщил он. – А вот второй этаж – полностью моя территория.

С заразительным энтузиазмом лорд Форкосиган поволок Катриону по лестнице и провел через анфиладу комнат, которые – как он заверил – когда-то занимал сам знаменитый генерал граф Петер и которые теперь принадлежат ему, Майлзу. Он специально позаботился показать гостье прекрасный вид на внутренний сад, открывающийся из окон гостиной.

– Есть еще два этажа плюс аттики. Аттики особняка Форкосиганов – это что-то. Хотите посмотреть? Может, вас интересует что-то конкретное?

– Не знаю, – ответила Катриона, несколько оглушенная обилием информации. – Вы здесь выросли?

Она обвела взглядом великолепно обставленную гостиную, пытаясь представить себе Майлза в детстве и решить, рада она или нет, что он не повел ее в свою спальню, видневшуюся через приоткрытую дверь в конце гостиной.

– Вообще-то где-то до шести лет я жил с родителями в имперской резиденции, вместе с Грегором, – ответил Форкосиган. – Тогда, в ранний период Регентства, между моими родителями и дедом возникли некоторые… хм… разногласия, но потом они помирились, да и Грегор отправился учиться на подготовительные курсы в академию. Тогда родители переехали сюда. И оккупировали третий этаж – примерно так же, как я сейчас занял второй. Привилегия наследника, знаете ли. Разные поколения куда лучше уживаются в одном доме, если этот дом – ну очень большой. Мой дед занимал эти покои до самой смерти. Когда он умер, мне было семнадцать. А у меня тогда была комната на том же этаже, что занимали родители, хотя и в другом крыле. Они выбрали ее для меня, потому что Иллиан сказал, что туда трудней всего попасть снайперу… м-м-м… и потом, оттуда хороший вид на сад. Не хотите взглянуть? – Он повернулся и, улыбнувшись Катрионе, провел ее на лестницу, поднялся еще на этаж, затем – за угол и по длинному коридору немного вперед.

Из комнаты, в которой они оказались, действительно открывался прекрасный вид на сад, но никаких следов пребывания здесь юного Майлза не наблюдалось – самая обыкновенная чисто прибранная безликая комната для гостей.

– Сколько лет вы здесь прожили? – поинтересовалась Катриона, оглядываясь по сторонам.

– Вообще-то до прошлой зимы. Я перебрался вниз после увольнения по здоровью. – Он нервно дернул подбородком. – За десять лет, что я прослужил в Имперской безопасности, я редко бывал дома, мне в голову не приходило перебираться отсюда куда-то еще.

– По крайней мере у вас тут была своя ванная. Дома периода Изоляции иногда… – Катриона осеклась, обнаружив, что дверь, которую она машинально открыла, оказалась дверцей шкафа. Должно быть, в ванную ведет соседняя дверь.

Автоматически зажегся мягкий свет. Шкаф был битком набит самыми разнообразными мундирами – старая военная форма лорда Форкосигана, сообразила Катриона, исходя из размеров одежды. Черный комбинезон, имперские зеленые мундиры, красно-синий парадный мундир. От стенки до стенки выстроились в ряд сапоги. Все вещи и сапоги были тщательно вычищены, но в шкафу все равно витал всегда сопровождавший Майлза запах дорогого мужского одеколона. Лорд Форкосиган стоял совсем рядом. Приятный пряно-цитрусовый сугубо мужской аромат вдруг показался слишком насыщенным из-за его близости.

Это было первое чувственное ощущение, возникшее у Катрионы со дня смерти Тьена. Да нет, подобные ощущения исчезли еще задолго до его гибели. Это вызывало неловкость, но в то же время и успокаивало. Неужто я все же живая ниже шеи? До Катрионы вдруг дошло, что они находятся в спальне.

– А это что? – Ей удалось совладать с голосом, и она потянулась к незнакомому серому обмундированию – толстый китель с эполетами, множеством карманов на кнопках и белой оторочкой и такие же брюки. Нашивки на рукавах и эмблемы на воротнике не говорили ни о чем. Необычная ткань явно отличалась огнеупорными свойствами, какие бывают только у очень дорогой полевой формы.

Улыбка Форкосигана смягчилась.

– Ну, – протянул он, снимая китель с вешалки, – вы ведь никогда не были знакомы с адмиралом Нейсмитом? Он был моим любимым персонажем. Он… Я много лет командовал флотом дендарийских наемников.

– Вы играли роль космического адмирала…

– …будучи лейтенантом? – с иронией закончил он. – Началось-то все с игры. Но потом я превратил игру в реальность. – Криво ухмыльнувшись и тихонько пробормотав: «А почему бы и нет?», он повесил китель на ручку двери, скинул серый пиджак и остался в кипенно-белой рубашке. Из наплечной кобуры, о наличии которой Катриона и не подозревала, выглядывало какое-то оружие. Он даже здесь ходит вооруженным? Это был всего-навсего мощный парализатор, но Форкосиган, казалось, носил его так же машинально, как накрахмаленную рубашку. Раз ты Форкосиган, значит, должен всегда быть при оружии.

Майлз надел на себя необычный китель. Брюки можно было и не менять: те, что были на Форкосигане, вполне подходили по цвету. Форкосиган мгновенно подтянулся, выпрямился – и перед Катрионой возник совершенно другой человек: спокойный, степенный и даже… высокий. Он небрежно облокотился о дверной косяк, и его кривая улыбка вдруг сделалась воистину ослепительной. С великолепным бетанским акцентом, будто и не слышал отродясь о барраярских форах, он произнес:

– Эй, не позволяйте этому скучному барраярскому грязееду морочить вам голову! Держитесь меня, сударыня, и я подарю вам галактику.

Катриона от неожиданности отступила на шаг.

Вскинув голову и продолжая нахально ухмыляться, лорд Форкосиган принялся застегиваться. Добравшись до талии, он замер: застежки не сходились на пару сантиметров и упорно не желали застегиваться. Он с таким искренним недоумением уставился на это безобразие, что Катриона не удержалась от смешка.

Майлз поднял на нее глаза – во взгляде светилась улыбка. Он снова заговорил, как барраярец:

– Я не надевал этот китель уже больше года. Похоже, мы во всех отношениях перерастаем свое прошлое. – Он скинул мундир. – Хм. Что ж, кухарку мою вы видели. Для нее приготовление еды не работа, а священнодействие.

– Может, китель просто сел во время стирки, – попыталась утешить его Катриона.

– Вы очень любезны. Но нет. – Лорд Форкосиган вздохнул. – Адмиральская легенда трещала по всем швам еще до гибели Нейсмита. Дни его были все равно сочтены.

Форкосиган довольно легко говорил об этой потере, но Катриона видела шрамы от иглогранаты у него на груди. Она помнила припадок, при котором присутствовала тогда в гостиной – в их с Тьеном квартире на Комарре. Помнила выражение глаз Майлза, когда припадок закончился: смятение, стыд, бессильная ярость. Этот человек выжал из своего тела куда больше, чем то, на что оно способно, пребывая в уверенности, что одной лишь силой воли сможет преодолеть все что угодно.

Так оно и было. Некоторое время. А потом время вышло. Нет, время потекло дальше. Время бесконечно. Но ты иссякаешь, а время бежит дальше и покидает тебя. Годы жизни с Тьеном научили ее хотя бы этому.

– Думаю, надо отдать это Никки для игр. – Лорд Форкосиган небрежно указал на висящие в шкафу мундиры, аккуратно стряхнул с серого кителя невидимые пылинки и повесил его на место. – Мальчик пока еще в них влезает и достаточно мал, чтобы захотеть их заполучить. Через годик-другой он из них вырастет.

У Катрионы перехватило дыхание. А я думаю, что это будет чудовищно. Эти реликвии явно дороги лорду Форкосигану. Какая муха его укусила, что он вдруг решил преподнести дело так, будто все эти вещи – всего лишь игрушки? Катриона попыталась – и не могла придумать, как отговорить Форкосигана от этой затеи и при этом не обидеть его. Так ничего и не придумав, она спросила:

– А вы бы вернулись назад? Если бы могли?

Взгляд Форкосигана стал отстраненным.

– Ну, видите ли, теперь… Теперь получается странная штука. Наверное, я чувствовал бы себя как змея, которая пытается вползти в сброшенную кожу. Я скучаю без этого каждое мгновение, но совсем не желаю возвращаться туда. – Он поглядел на Катриону и подмигнул. – С этой точки зрения иглограната – весьма поучительная штука.

Похоже, он так шутил. Катриона не знала, чего ей хочется больше: поцеловать его, чтобы утешить, или с воплем умчаться прочь. Она сумела выдавить подобие улыбки.

Форкосиган надел пиджак, и устрашающая кобура снова исчезла с глаз. Плотно закрыв шкаф, он быстро провел Катриону по остальным комнатам этажа. Показал, где расположены апартаменты его родителей, но – к тайному облегчению Катрионы – не предложил ей туда зайти. Право же, было бы несколько странно бродить вот так по личным покоям знаменитых графа и графини Форкосиган.

Наконец они снова спустились на второй этаж в конце основного крыла и оказались в светлой комнате, которую Форкосиган назвал Желтой гостиной. Здесь был изящно сервирован на две персоны небольшой столик. Отлично. Значит, им не придется обедать внизу, в той украшенной резными панелями пещере, где стоит стол, за которым свободно разместятся не меньше сорока восьми человек, а то и все девяносто шесть – если потесниться. Повинуясь незаметному сигналу, появилась матушка Кости с тележкой, на которой дымился суп, стоял в чайнике чай, красовался на блюде великолепный салат из креветок, фруктов и орехов. Подав кушанья, матушка Кости удалилась, оставив своего господина наедине с гостьей. Большой накрытый крышкой серебряный поднос, стоявший на тележке у левого локтя лорда Форкосигана, обещал появление новых деликатесов.

– Это большой дом, – сообщил лорд Форкосиган Катрионе, – но ночью здесь царит полная тишина. И запустение. Он не предназначен пустовать. Его надо снова наполнить жизнью, как было в дни молодости моего отца.

Произнес он это почти обиженно.

– Вице-король с вице-королевой приедут на свадьбу, верно? Значит, к Празднику Середины Лета особняк снова заполнится, – попыталась утешить его Катриона.

– О да! Прибудут со всей свитой. К свадьбе на планету вернутся абсолютно все. – Форкосиган слегка замялся. – Включая моего брата Марка, если подумать. Полагаю, мне следует предупредить вас насчет Марка.

– Мой дядя как-то раз упомянул, что у вас есть клон. Это он… м-м-м… оно?

– Оно – это бетанское местоимение для гермафродитов. Определенно он. Да.

– Дядя Фортиц не сказал, почему вы – или это ваши родители? – заказали клона, сказал только, что все это довольно сложно и что лучше спросить у вас.

Первая мысль, которая приходила в голову, – это что граф Форкосиган решил найти достойную замену пострадавшему от солтоксина наследнику, но все явно обстояло не так.

– В том-то вся и сложность – почему. Заказывали не мы. Клона заказали комаррские эмигранты на Земле, он был часть очень уж барочного заговора против моего отца. Думаю, когда они поняли, что не смогут организовать вооруженное восстание, то решили провернуть биологическую авантюру. Их агент выкрал образец моих тканей – что было несложно, учитывая количество операций, исследований и биопсий, что я перенес в детстве, – и заказали моего клона одному барону на Архипелаге Джексона.

– Господи! Но дядя Фортиц сказал, что ваш клон не такой, как вы, – он что, вырос нормальным, без ваших… э-э-э… внутриутробных повреждений? – Катриона кивком указала на его тело, не сводя при этом глаз с его лица. Она уже сталкивалась с несколько странной реакцией лорда Форкосигана, когда речь заходила о его физических дефектах. Тератогенных, а не генетических, как он ей в свое время доходчиво объяснил.

– Если бы все было так просто… Он действительно начал расти согласно заложенному генотипу, поэтому террористам пришлось искусственно перекроить его под мой рост. И параметры. Жуткое дело! Он должен был сойти за меня при любой самой дотошной проверке, поэтому, когда со мной проделывали всякие процедуры вроде замены хрупких костей на искусственные, ему делали то же самое. Я достоверно знаю, насколько это болезненно. И они заставляли его учиться, чтобы сойти за меня. Все годы, что я считал себя единственным ребенком, в нем развивалась самая худшая из разновидностей зависти. Вы вдумайтесь: никогда не иметь возможности быть самим собой, постоянно – под угрозой истязаний, если быть точным, – сопоставлять себя со своим старшим братом… К тому времени, когда заговор провалился окончательно, он уже был на полпути к сумасшествию.

– Можно себе представить! Но… как вам удалось спасти его от комарриан?

Форкосиган ответил не сразу.

– В конечном итоге он некоторым образом стал самим собой. Как только до него добралась моя бетанка-мать… можете себе представить дальнейшее. У бетанцев очень четкие и регламентированные убеждения по поводу родительской ответственности в отношении клонов. Думаю, его это удивило до безобразия. Он знал, что у него есть брат, – Бог мой, да его всю жизнь тыкали в это носом, но вот родителей он не ожидал получить. И уж наверняка – такую матушку, как Корделия Форкосиган. Ну, короче, проще сформулировать так: семья его приняла. Некоторое время он прожил здесь, на Барраяре, а потом – в прошлом году – мама отправила его на Колонию Бета учиться в университете и пройти курс лечения под присмотром моей бетанской бабушки.

– Звучит неплохо, – сказала Катриона, довольная концовкой этой странной истории. Похоже, Форкосиганы держались друг друга.

– М-м-м, возможно. Исходя из сообщений бабушки, его путь там довольно тернист. Понимаете, он просто одержим идеей – вполне понятной – как можно меньше походить на меня, чтобы никогда впредь никто не смог нас с ним спутать. Что меня вполне устраивает, не поймите превратно. Я вообще считаю эту идею гениальной. Но… он мог бы сделать пластическую операцию, принимать гормоны роста, изменить цвет глаз и волос… А он вместо этого решил набрать как можно больше веса. При таком росте, как и у меня, эффект получается сногсшибательный. По-моему, ему так нравится. И он сознательно разъедается. – Лорд Форкосиган мрачно уставился в тарелку. – Я думал, бетанская терапия с этим справится, но похоже, что нет.

Угол скатерти неожиданно дернулся, и Катриона вздрогнула. Очень решительный черно-белый котенок взобрался на стол и направился к тарелке лорда Форкосигана. Лорд рассеянно улыбнулся, выудил из салата пару креветок и предложил животному. Котенок принялся с энтузиазмом жевать, урча от удовольствия.

– Кошка охранников постоянно приносит котят, – объяснил Форкосиган. – Мне нравится их подход к жизни, но иногда… – Он снял крышку с серебряного подноса и накрыл ею котенка. Неукротимый котенок продолжал урчать и под крышкой, как моторчик. – Не желаете ли десерт?

На серебряном подносе красовалось восемь разновидностей выпечки, таких чудесных на вид, что Катриона подумала, что это преступление – съесть их, не записав предварительно на головид.

– Ой, какое чудо!

После довольно долгих размышлений она указала на пирожное с толстым слоем крема, украшенное похожими на драгоценные камни глазированными фруктами. Форкосиган положил пирожное на блюдце и протянул ей. Затем с тоской посмотрел на оставшиеся вкусности, но ничего не взял, как заметила Катриона. Но он же совсем не толстый, возмущенно подумала она. Должно быть, когда он изображал адмирала Нейсмита, то был вообще кожа да кости! На вкус пирожное оказалось столь же изумительным, как и на вид, и участие Катрионы в разговоре на некоторое время прекратилось. Форкосиган с улыбкой наблюдал за ней, явно чертовски довольный.

Когда она подбирала вилкой последние капельки крема, в коридоре послышались шаги и мужские голоса. Катриона узнала бас Пима.

– Нет, у милорда переговоры с новым дизайнером по ландшафту. Я не думаю, что он желает, чтобы его беспокоили.

Протяжный баритон отвечал:

– Ладно-ладно, Пим! Я бы и не стал, но я пришел по поручению моей матери.

На лице лорда Форкосигана мелькнуло ужасное раздражение, и он с трудом подавил готовящееся сорваться с языка проклятие, однако, когда неожиданный посетитель появился в дверях Желтой гостиной, он снова стал совершенно невозмутим.

Мужчина, которого Пим пытался удержать, оказался молодым офицером – высоким и на редкость красивым капитаном, темноволосым, со смеющимися карими глазами и ленивой улыбкой на губах. Он отвесил лорду Форкосигану ироничный поклон:

– Хайль, о братец – Лорд Аудитор! Боже, уж не приготовленный ли матушкой Кости обед я зрю? Только не говори мне, что я опоздал! Что-нибудь осталось? Могу я доглодать твои объедки? – Он шагнул в зал и тут увидел Катриону. – Ого! Представь меня своему дизайнеру по ландшафту, Майлз!

– Госпожа Форсуассон, – чуть ли не сквозь зубы выговорил лорд Форкосиган, – позвольте мне представить вам моего нерадивого кузена, капитана Айвена Форпатрила. Айвен, познакомься с госпожой Форсуассон.

Ничуть не смущенный откровенно холодным приемом, Форпатрил, ухмыляясь, низко склонился к руке Катрионы и поцеловал. Губы задержались на коже чуть дольше положенного, но они хотя бы были теплыми и сухими, и у нее, слава Богу, не возникло желания невежливо вытереть руку о подол, когда он наконец отпустил ее ладонь.

– Вы принимаете заказы, госпожа Форсуассон?

Катриона не знала, следует ли ей развеселиться или оскорбиться, а потому решила, что самое лучше – воспринимать все с юмором.

– Только начинаю, – слегка улыбнулась она.

– Айвен живет в квартире, – отрезал лорд Форкосиган. – По-моему, у него на балконе есть цветочный горшок, но когда я заглядывал туда в последний раз, обитатель этого горшка уже благополучно скончался.

– Была же зима, Майлз. – Донесшееся из-под серебряной крышки тихое мяуканье привлекло внимание Айвена. Он уставился на крышку, затем чуть приподнял: – А, еще один котенок, – и опустил обратно.

Двинувшись вокруг стола, Айвен углядел практически нетронутый поднос с пирожными, хищно улыбнулся, взял две штуки и утянул вилку с тарелки кузена. Потом положил все это на пустое место на столе, притащил стул и уселся между Майлзом и Катрионой. Прислушался к нарастающим воплям протеста из-под крышки, вздохнул, выпустил черно-белого пленника, устроил у себя на коленях поверх салфетки и придумал ему занятие, слегка измазав кремом мордочку и лапки.

– Не обращайте на меня внимания, – заявил он, прежде чем откусить первый кусок пирожного.

– Мы только что закончили, – произнес Форкосиган. – Зачем ты пришел, Айвен? – И тихо добавил: – И почему трое телохранителей не смогли помешать тебя войти? Или мне надо дать приказ стрелять на поражение?

– Сила моя велика, потому что дело мое правое, – проинформировал Форпатрил. – Матушка прислала меня со списком поручений длиной с мою руку. С примечаниями. – Айвен достал из-за отворота кителя свернутые в трубочку бумаги и помахал перед носом кузена. Котенок немедленно перевернулся на спину и попытался лапками поиграть с ними. Айвен несколько секунд поиграл со зверушкой. – Кис-кис-кис!

– Ты так решительно настроен, потому что боишься своей мамочки куда больше, чем моих оруженосцев!

– Как и ты. И твои оруженосцы, – заметил лорд Форпатрил, откусывая очередной кусок пирожного.

Форкосиган невольно прыснул, затем снова напустил на себя суровый вид.

– Э-э-э… Госпожа Форсуассон, как я вижу, мне придется заняться этим делом. Возможно, нам лучше закончить на сегодня. – Виновато улыбнувшись, он поднялся.

Вне всяких сомнений, лорду Форкосигану надо было обсудить какие-то важные секретные дела с этим молодым офицером.

– Конечно. Э-э… Приятно было познакомиться, лорд Форпатрил.

Капитан с котенком на коленях подниматься не стал, но сердечно кивнул.

– Мне тоже, госпожа Форсуассон. Надеюсь, мы с вами скоро увидимся еще.

Улыбка Форкосигана стала несколько напряженной. Катриона встала и проследовала за ним в коридор.

– Пим, подгони лимузин к дверям, – скомандовал он в наручный комм. – Извините за Айвена, – сказал он Катрионе, ведя ее вниз по лестнице.

Она не очень понимала, за что он извиняется, поэтому лишь пожала плечами.

– Так мы договорились? – продолжил он. – Вы займетесь садом?

– Может, вы сначала посмотрите проекты?

– Да, конечно. Завтра… или в любой момент, когда вы будете готовы. У вас есть мой номер?

– Да, вы дали мне несколько ваших номеров еще на Комарре. Я их не потеряла.

– Вот и отлично. – Они дошли до главной лестницы, и Форкосиган вдруг о чем-то задумался. Когда они сошли вниз, он посмотрел на Катриону и спросил: – А тот маленький сувенир тоже все еще у вас?

Он имел в виду крошечную модель Барраяра, кулон на цепочке. Память о мрачных событиях, о которых нельзя упоминать на публике.

– О да!

Он с надеждой замер, и Катриона пожалела, что не может достать из-под блузки кулон и тут же показать ему. Но она считала украшение слишком дорогим, чтобы носить ежедневно, а потому бережно хранила в доме у тети Фортиц в одном из ящиков, аккуратно завернутое в вату. Тут снаружи донесся шум подъезжающего лимузина, и лорд Форкосиган повел ее к выходу.

– Что ж, тогда всего доброго, госпожа Форсуассон. – Он решительно пожал ей руку и усадил в лимузин. – Думаю, мне следует немедленно вернуться к Айвену.

Как только купол кабины закрылся, лорд Форкосиган повернулся и зашел в дом.

Айвен взял тарелку из-под салата, поставил на пол и посадил рядом с ней котенка. Следует признать, что детеныши практически любой зверушки и впрямь отличное подспорье. Айвен заметил, как мгновенно потеплел взгляд госпожи Форсуассон, едва он начал тетешкаться с этой маленькой пушистой заразой. Интересно, где это Майлз откопал такую потрясную вдовушку? Усевшись снова на стул, Айвен, глядя, как котенок лакает розовым язычком соус, мрачно размышлял о вчерашнем свидании.

Он встречался с такой подходящей молодой женщиной: студентка университета, впервые уехавшая далеко от дома. Молодой имперский офицер-фор должен был произвести на нее неизгладимое впечатление. У нее смелый взгляд, и она совсем не застенчивая. Повезла его на своем флайере! Айвен был крупным специалистом по использованию флайера для разрушения психологического барьера и создания подходящего настроения. Несколько крутых виражей – и ты всегда можешь спровоцировать милое взвизгивание, когда юная леди вцепляется в тебя, ее грудь вздымается все чаще и выше, а губки становятся все более доступными. Однако эта девица… В последний раз он был так близок к тому, чтобы расстаться со своим обедом, в тот памятный полет с Майлзом по Дендарийскому ущелью. А барышня только ехидно смеялась, когда Айвен, стиснув зубы, беспомощно улыбался, вцепившись побелевшими пальцами в ремни безопасности.

А потом, в выбранном ею ресторане, они «совершенно случайно» встретились с этим самоуверенным студентом-старшекурсником, и тут-то все встало на свои места. Она использовала его, Айвена, черт бы ее побрал, чтобы убедиться в привязанности этого щенка. И придурок попался в ловушку. «Здравствуйте, сэр. О, это, наверное, твой дядя, о котором ты говорила, что он на военной службе? Прошу прощения…» То, как юнец умудрился превратить вежливое предложение присесть в скрытое оскорбление, было почти в лучшем стиле низкорослого родственничка Майлза. Айвен довольно быстро сбежал, про себя пожелав влюбленной парочке наслаждаться друг другом – наказание, достойное преступления. Он не понимал, что нынче творится с барраярскими девицами. Они стали почти… почти жительницами галактики, будто брали уроки у Куин, прекрасной подружки Майлза. Ядовитые замечания матери, что ему следует держаться женщин своего возраста, начали обретать смысл.

В коридоре послышались легкие шаги, и в дверях нарисовался кузен. Айвен прикинул, не рассказать ли Майлзу в лицах о вчерашнем провале, но передумал. Какие бы чувства ни обуревали кузена, поджатые губы и наклон головы, как у готового вцепиться в задницу бульдога, предвещали что угодно, кроме сочувствия.

– Ты, как всегда, удивительно вовремя, Айвен! – рявкнул Майлз.

– Что, нарушил ваш тет-а-тет? Дизайнер по ландшафту, значит? К такому ландшафту у меня бы тоже запросто возник внезапный интерес. Какие изгибы!

– Потрясающие! – выдохнул Майлз, на мгновение увлекшись какими-то внутренними видениями.

– И мордашка недурна, – добавил Айвен, наблюдая за кузеном.

Майлз почти купился на приманку, но скривился, проглотив готовый сорваться ответ.

– Не жадничай. Не ты ли мне говорил, что у тебя романчик с госпожой Фор-как-там-ее? – Отодвинув стул, он плюхнулся на сиденье, скрестив руки и забросив ногу на ногу. И, сощурившись, уставился на Айвена.

– Ах да! – кивнул Форпатрил. – Ну, похоже, с этим покончено.

– Ты меня удивляешь. Что, покладистый муженек при ближайшем рассмотрении оказался не столь уж покладист?

– Все это оказалось таким глупым… Я хочу сказать, у них зреет наследник в маточном репликаторе. Похоже, не так просто в наши дни украсить чье-то родовое древо бастардом. В любом случае он заполучил какой-то пост в колониальной администрации и уволок ее на Зергияр. Едва дал нам время цивилизованно попрощаться.

На самом деле это была довольно неприятная сцена со взаимными угрозами. Было б гораздо лучше, если бы дама проявила хоть какие-то признаки сожаления или хотя бы заботы о здоровье и безопасности Айвена, вместо того чтобы висеть на руке супруга и радоваться его собственническим замашкам. А уж что касается этой юной террористки, чуть не угробившей его на флайере, за которой он собрался ухлестнуть, чтобы залечить разбитое сердце… Айвен подавил дрожь.

Стряхнув неприятные воспоминания, Айвен продолжил:

– Но вдова! Настоящая живая молодая вдовушка! Да знаешь ли ты, как редко в наши дни попадаются молодые вдовы? Я знаю кучу парней в штаб-квартире, готовых правую руку отдать за дружелюбную вдовицу! Как это ты ухитрился отыскать такое чудо?

Однако кузен не снизошел до ответа, а вместо этого указал на принесенные Айвеном бумаги:

– Что там?

– А! – Айвен развернул бумаги и протянул Майлзу. – Расписание твоих встреч с императором, будущей императрицей и моей матерью. Она приперла Грегора к стенке с последними деталями брачной церемонии. Поскольку ты – официальный шафер Грегора, то твоего присутствия просят и требуют.

– Ох! – Майлз глянул на записи. На его лице появилось озадаченное выражение, и он снова посмотрел на Айвена. – Не то чтобы это меня особо интересовало, но разве ты не должен сейчас быть на службе?

– Ха! – мрачно ухмыльнулся Айвен. – Разве ты не знаешь, что эти ублюдки мне подсуропили?

Майлз покачал головой, вопросительно подняв брови.

– Меня официально откомандировали в распоряжение моей матери – моей матери! – в качестве ординарца вплоть до окончания свадебных торжеств. Я поступил на военную службу, чтобы убраться от моей матери подальше, черт подери! И вот теперь она – мой непосредственный начальник!

Быстрая ухмылка кузена была лишена малейших признаков сочувствия.

– До тех пор, пока Лаиса не будет намертво пришвартована к Грегору и не приступит к своим обязанностям в качестве официальной хозяйки, твоя мать – самая важная персона в Форбарр-Султане. Не стоит недооценивать ее. Мне доводилось видеть планы космических кампаний куда менее сложные, чем то, что затевают для этой императорской свадьбы. От тети Элис потребуются все ее таланты полководца, чтобы довести дело до конца.

Айвен покачал головой:

– Знал ведь, что надо было отправиться служить подальше от Барраяра, пока имелась такая возможность. На Комарру, Зергияр, в какое-нибудь посольство – куда угодно, лишь бы подальше от Форбарр-Султана.

Майлз стал серьезным.

– Не знаю, Айвен. Если не случится какого-нибудь внезапного нападения, то эта свадьба – важнейшее политическое событие года. Да что там года, всей нашей жизни. Чем больше маленьких наследников Грегор с Лаисой поставят между нами с тобой и Империй, тем для нас безопасней. Для нас и наших семей.

– У нас с тобой пока нет семей, – уточнил Айвен. Так вот что у него на уме насчет этой красивой вдовушки! Ого!

– Разве мы могли осмелиться? Я-то уж точно думал об этом всякий раз, как сближался с женщиной настолько, чтобы… ладно, не важно. Но эта свадьба должна состояться во что бы то ни стало.

– Да я не и не спорю, – искренне согласился Айвен. Он наклонился, чтобы помешать котенку, начисто вылизавшему тарелку, поточить коготки о начищенные сапоги. Пара минут почесывания пузичка лишили звереныша энтузиазма, и он уютно устроился у Айвена на коленях, свернулся калачиком и довольно заурчал, переваривая сытный обед и украшая очередной порцией шерстинок имперский военный мундир.

– Так как там зовут твою вдовушку, повтори-ка еще раз?

Вообще-то Майлз пока вовсе не называл ее имени.

– Катриона, – вздохнул Майлз. Казалось, он голосом ласкал все четыре слога имени.

Ага! Айвен припомнил, сколько раз дражайший кузен наезжал на него из-за его многочисленных любовных связей. Ты считал, что я подходящий камешек, на котором можно оттачивать свое остроумие? Открывшаяся возможность сровнять счет согрела душу.

– Она в тоске и печали, ты сказал? Мне кажется, она вполне могла прибегнуть к услугам кого-нибудь, кто обладает хорошим чувством юмора, чтобы поднять ей настроение. Ты не годишься – у тебя явно очередной приступ меланхолии. Может, мне стоит предложить себя в качестве провожатого, чтобы показать ей город?

Майлз налил себе еще чаю и как раз вознамерился взгромоздить ноги на соседний стул. Услышав последнюю реплику Айвена, он с грохотом опустил их на пол.

– Даже и не думай! Она моя!

– Правда? Вы уже тайно обручены? Быстро сработано, братец!

– Нет, – нехотя признал Майлз.

– Значит, пришли к определенного рода соглашению?

– Пока нет.

– Следовательно, она не принадлежит никому, кроме самой себя. В данный момент.

Майлз, прежде чем ответить, что было ему совсем не свойственно, предпочел отхлебнуть чая.

– Я намерен эту ситуацию изменить. Когда настанет подходящее время, которое пока что, совершенно очевидно, еще не пришло.

– Эй, в любви и на войне все средства хороши! Почему мне нельзя попытаться за ней приударить?

– Попробуй только – и получишь эту самую войну! – рявкнул Майлз.

– Не позволяй своему новому высокому статусу ударять тебе в голову, братец! Даже Имперский Аудитор не может приказать женщине спать с ним!

– Выйти за него замуж, – ледяным тоном поправил Майлз.

Айвен склонил голову набок, ухмылка стала еще шире.

– Бог мой, да ты совсем голову потерял! Кто бы мог подумать?!

– В отличие от тебя, Айвен, я никогда не притворялся, что совершенно не стремлюсь к женитьбе, – оскалился Майлз. – И мне не придется брать обратно многочисленные спичи убежденного холостяка или поддерживать репутацию юного шалопая. Возможно, до конца дней своих – как вполне может оказаться в твоем случае.

– Ой-ой, какие мы сегодня ядовитые!

Майлз набрал в грудь побольше воздуха, но прежде, чем успел хоть слово сказать, Айвен добавил:

– Знаешь, когда ты вот так набычиваешься, то кажешься еще более горбатым, чем обычно. Следи за собой.

После долгого ледяного молчания Майлз ласково поинтересовался:

– Уж не бросаешь ли ты вызов моему остроумию, Айвен?

– Э-э-э… – Правильный ответ долго искать не пришлось. – Нет!

– Вот и хорошо, – выдохнул Майлз, откидываясь на стуле. Последовало долгое напряженное молчание, и все это время Майлз, сощурившись, пристально смотрел на Айвена. Наконец он вроде бы пришел к какому-то решению. – Айвен, дай мне слово Форпатрила – только между нами, – что ты оставишь Катриону в покое.

Айвен изумленно вскинул брови.

– Тебе не кажется, что это несколько слишком? То есть я хочу сказать, разве у нее нет права голоса?

У Майлза расширились ноздри.

– На самом деле она тебе не нужна.

– Откуда ты знаешь? Откуда я знаю? Я едва успел с ней поздороваться, как ты по-быстренькому ее выставил!

– Я знаю тебя. Для тебя что она, что десяток других женщин, которые подвернутся. А для меня она – единственная. Предлагаю сделку: ты можешь забрать себе всех остальных женщин в мире, я же хочу лишь эту. Думаю, это честно.

Это был очередной типично Майлзовский аргумент – кузен вообще всегда казался очень логичен в своих рассуждениях, когда стремился получить то, что хотел. Айвен узнал знакомый мотив: Майлз нисколько не изменился с тех пор, как им обоим было от роду по пять лет. Изменился лишь повод.

– Штука в том, что все остальные женщины в мире не находятся в твоем распоряжении, – торжествующе заявил Айвен. После пары десятков лет практики он начал реагировать на подобные фокусы быстрее. – Ты пытаешься предложить то, что тебе не принадлежит и чего у тебя нет.

Захваченный врасплох, Майлз откинулся на спинку стула и сердито сверкнул глазами.

– Нет, серьезно, – продолжил Айвен, – тебе не кажется, что твоя страсть разгорелась слишком стремительно для человека, который не разлучался во время Зимнепраздника с глубокоуважаемой Куин? Где ты до сих пор прятал эту самую Кэт?

– Катриону. Мы познакомились на Комарре, – коротко ответил Майлз.

– Когда ты вел следствие? Значит, совсем недавно. Кстати, ты мне ничего не рассказал о своем первом деле, братец-лорд Аудитор. Должен сказать, что все их вопли по поводу солнечного отражателя вроде как закончились пшиком.

Он выжидательно замолчал, но Майлз игнорировал явное приглашение. Должно быть, он сейчас не в настроении разливаться соловьем. Как всегда – либо не разговоришь, либо не заткнешь. Что ж, если есть выбор, то сдержанность Майлза куда безопасней для окружающих, чем всплеск активности. Не дождавшись ответа, Айвен светски поинтересовался:

– А сестры у нее нет?

– Нет.

– Как всегда, – вздохнул Айвен. – Так кто же она на самом деле? Где живет?

– Она племянница лорда Аудитора Фортица, а ее муж очень скверно погиб пару месяцев назад. Сомневаюсь, что у нее подходящее настроение для выслушивания твоих шуточек.

Похоже, не у нее одной. Дьявол! Майлз сегодня тоже в весьма гнусном настроении.

– Э, да он небось влез в одно из твоих дел, так? Что ж, впредь наука. – Наклонившись вперед, Айвен ехидно улыбнулся: – Тоже способ решения проблемы недостатка юных вдов – создавать их самому.

Все признаки снисходительного веселья, с каким Майлз до сего момента выслушивал ерничество Айвена, мгновенно испарились. Он резко выпрямился и подался вперед, вцепившись в подлокотники. В голосе звучал арктический холод.

– Я буду вам чрезвычайно признателен, лорд Форпатрил, если вы впредь не станете повторять эти инсинуации. Никогда.

У Айвена от изумления желудок сжался в комок. Он уже пару раз наблюдал Майлза в роли Имперского Аудитора, но со стороны. Ледяные серые глаза кузена вдруг сделались похожими на два оружейных дула. Айвен открыл рот – и медленно закрыл. Да что тут, к черту, творится?! И как от такого коротышки может исходить столь чудовищная угроза? Годы практики, надо полагать. И подходящих условий.

– Это всего лишь шутка, Майлз!

– И очень не смешная! – Майлз потер запястья и нахмурился, глядя куда-то вдаль. На скуле заиграл желвак. Он поднял голову. Через некоторое время Майлз добавил уже более спокойно: – Я не стану тебе рассказывать об этом комаррианском расследовании, Айвен: оно под грифом «перед прочтением сжечь», и я не шучу. Скажу лишь одно, но не для дальнейшего распространения. Смерть Этьена Форсуассона была чудовищной, это было убийство, и я не смог ничего предотвратить. Но не я приложил руку к его гибели.

– Господи ты боже мой, Майлз, я ведь не имел в виду, что ты на самом деле…

– Тем не менее, – резко перебил Майлз, – все доказательства этому теперь засекречены настолько глубоко, насколько вообще возможно. Из чего следует, что, если против меня выдвинут обвинение, я не смогу публично предоставить доказательства моей невиновности. Подумай о вытекающих из этого последствиях, будь любезен. Особенно если… мое ухаживание увенчается успехом.

Айвен озадаченно пожевал губу, переваривая сказанное. Затем просиял:

– Но… у Грегора ведь есть доступ! А кто осмелится с ним спорить? Грегор может объявить тебя невиновным.

– Император, мой названый брат, назначивший меня Аудитором в качестве любезности моему отцу? Как, во всяком случае, утверждают некоторые?

Айвен неловко поерзал. Значит, до Майлза эти слухи уже дошли…

– Те, чье мнение достойно внимания, знают правду. Где ты услышал эту пакость, Майлз?

Ответом послужило лишь короткое пожатие плечами и неопределенный жест. Похоже, Майлз становится просто удручающе дипломатичен. Айвен скорее согласился бы застрелиться из плазмотрона, чем оказаться замешанным в политические игры Империи. Не то чтобы он с воплями бежал от этого прочь – подобное поведение привлекло бы слишком много внимания. Медленное отползание в сторону – вот лучшая тактика. Майлз же… Маньяку Майлзу вполне может хватить смелости сделать политическую карьеру. Этот гном всегда был несколько склонен к суициду. Уж лучше ты, чем я, парень.

Майлз, оторвавшись от созерцания своих полусапог, поднял голову.

– Я знаю, что у меня нет права просить тебя об этом, Айвен. Я по-прежнему у тебя в долгу… после того, что случилось минувшей осенью. И за десятки прочих случаев, когда ты спасал мою шею. Или пытался спасти. Все, что я могу, – это попросить. Пожалуйста. У меня было не так много шансов, а эта женщина для меня все. – И криво улыбнулся.

Черт бы побрал эту его улыбку! Разве Айвен виноват, что он родился здоровым, а кузен – калекой? Нет, черт подери! Майлз такой из-за политических распрей, и можно было бы посчитать, что это послужит ему уроком, так ведь нет же! Как выяснилось, даже иглограната снайпера не способна остановить это гиперактивное маленькое дерьмецо. И всякий раз ты разрываешься между желанием придушить его голыми руками или плакать от гордости за него. Во всяком случае, Айвен позаботился, чтобы никто не видел его лица, когда во время прошлого Зимнепраздника в замке Форхартунг Майлз приносил присягу Имперского Аудитора чуть ли не перед всем Барраяром. Он произносил слова присяги с таким жаром! Такой маленький, такой искалеченный, такой несгибаемый. Покажите людям свет, и они последуют за ним куда угодно.

Понимает ли сам Майлз, насколько он опасен?

И этот маленький параноик действительно считает, что у Айвена хватит магии увести у него женщину, в которой Майлз заинтересован. Это опасение льстило Айвену куда больше, чем он рисковал показать. Но у Майлза так мало уязвимых мест, что грех лишать его этой иллюзии. Может оказаться неполезным для его души, хе!

– Ладно, – вздохнул Айвен. – Но помни, что я лишь даю тебе право первого выстрела. Если она даст тебе от ворот поворот, то, мне кажется, у меня есть право быть следующим на очереди, как и у любого другого.

Майлз слегка расслабился.

– Это все, о чем я прошу. – И тут же напрягся снова. – Слово Форпатрила?

– Слово Форпатрила, – снизошел Айвен, выдержав хорошую паузу.

Майлз расслабился полностью и даже почти развеселился. В последующие несколько минут обсуждение списка дел, присланного леди Элис, перемежалось с дифирамбами в адрес госпожи Форсуассон. Лишь одно хуже вспышек ревности кузена, решил Айвен, – это выслушивание его влюбленного лепета. Совершенно очевидно, что сегодня особняк Форкосиганов – не самое подходящее укрытие от леди Элис. И не только сегодня, но и в последующие дни. Майлз даже не пожелал прерваться, чтобы что-нибудь выпить. Когда же он принялся излагать свои планы относительно сада, Айвен сослался на дела и удрал.

И только спускаясь по лестнице, вдруг понял, что снова остался в дураках. Майлз добился чего хотел, а Айвен так толком и не понял, как это произошло. Он ведь вовсе не намеревался давать слово фора. Айвен раздраженно нахмурился.

Все не так. Если эта самая Катриона действительно настолько хороша, она заслуживает мужчины, который станет бороться за нее. А если ее любовь к Майлзу подлежит испытанию, то чем раньше это произойдет, тем лучше. У Майлза нет чувства меры, чувства… самосохранения. Какой же будет сокрушительный удар, если она надумает его отшить. Тогда наверняка снова придется прибегать в качестве терапии к ледяной ванне. Мне следовало подержать его голову под водой несколько дольше. Я слишком рано его выпустил, и в этом моя ошибка…

Да это будет просто огромная услуга – дать вдовушке возможность выбора, пока Майлз не задурил ей голову, как дурит всем остальным. Но… Майлз вытянул у Айвена слово Форпатрила, выдавил с упрямой прямолинейной решимостью. Принудил фактически, а обеты, данные по принуждению, и не обеты вовсе.

Решение пришло к Айвену, когда он перешагивал со ступеньки на ступеньку. Он аж присвистнул. Схема получалась почти… Майлзовской. Да это же высшая справедливость – накормить этого гнома блюдом, приготовленным по его же собственному рецепту!

К тому времени, когда Пим распахнул перед ним входную дверь, Айвен уже снова улыбался.