Назад: Глава 7 Альгиз[9] Немного о булавках, талисманах и защите от грабителей

Глава 8
Соуло
Немного о драгоценностях, помолвках и кактусах

Солнце – источник надежды и света.

Лед растопит, подарит тепло.

На него уповают в пути.

Поездка в Лондон решительно не задалась.

Врач, к которому мне следовало наведываться хотя бы раз в год, внезапно скончался, и теперь я не мог даже представить, кому можно доверить мой глаз. Не к обычному же эскулапу на Харли-стрит обращаться, право слово! Представляю, что бы сказали все эти почтенные доктора, проверив мое зрение.

К доктору Шепарду меня в свое время направил Ли Хао, теперь же… Что ж, придется как-то обходиться самостоятельно. Мне не оставалось ничего иного, как передать вдове почтенного доктора визитку с соболезнованиями и убираться восвояси.

Затем я отправился к некоему коллекционеру, мистеру Смитессону.

В нашей среде редко появляются новые люди, крупнейшие ценители известны наперечет.

Однако мистер Смитессон являл собое редкое исключение. Этот эксцентричный американский миллионер совсем недавно объявился в Англии и привез с собой богатейшую коллекцию суккулентов. А месяц назад он опубликовал в «Вестнике садовода» прелюбопытную статью, в которой хвастался совершенно новым видом кактусов – Alteya cannabis, доставленным из мексиканских прерий. По описанию он являл собой нечто невероятное – в частности, колючки его содержали сильнейший наркотик, погружающий жертву в сладкий сон, в котором та пребывала до тех пор, пока не умирала, превращаясь в удобрение для новых растений…

Звучало это фантастически. Однако в своих путешествиях я убедился: не все, что кажется невероятным, является выдумкой.

Теперь я звонил в дверь роскошной резиденции мистера Смитессона, движимый желанием хоть одним глазком взглянуть на описанное им чудо природы. Но и тут меня поджидала неудача: дворецкий сообщил, что хозяин уехал на несколько дней, а в его отсутствие, разумеется, посторонних в святая святых пускать не велено.

Я вернулся в автомобиль и, с досадой хлопнув ладонью по рулю, завел мотор. Тот расчихался, и я с огорчением подумал, что придется отогнать машину в мастерскую, чтобы механик как следует перебрал движок. Я, конечно, могу починить что-то, но это годится только для экстремальных ситуаций. Все равно потом нужно показывать машину специалисту…

С этой мыслью я тронулся с места, миновал два перекрестка, а на третьем мотор подло заглох. Мой длинный автомобиль перегородил дорогу, завести его никак не удавалось, а какой вокруг стоял шум! Надрывались автомобильные клаксоны, ржали лошади, ну а о том, какими словами меня называли окружающие, лучше и не вспоминать.

– Мистер! – подошел ко мне молодой констебль. – Вы почему создаете помеху уличному движению? Немедленно освободите проезд!

– Мотор заглох, – мрачно ответил я, и тут, как нарочно, движок прокашлялся и заработал нормально. – Сию минуту освобожу, констебль. Прошу извинить.

– Не так быстро, мистер, – сказал он, вынимая блокнот. – Назовитесь, пожалуйста.

– Что, штраф будете выписывать? – спросил я. Не то чтобы меня смущала сумма, но настроение сделалось еще хуже. Ладно бы я в аварию попал, но платить штраф только из-за заглохшего мотора!.. Будто я нарочно застрял на перекрестке!

– Да, сэр, – ответил тот, заполнил бумажку и вручил ее мне. – А теперь проезжайте, из-за вас уже затор получился! Всего доброго!

– И вам всего доброго, – буркнул я, сунув листок в карман.

«Да уж, не везет – так не везет», – думал я, бдительно прислушиваясь к звуку работающего мотора: не собирается ли он снова преподнести мне неприятный сюрприз? Ей-богу, если он опять заглохнет ни с того ни с сего, брошу эту чертову колымагу на дороге и пойду пешком! И вообще, пора уже сменить автомобиль. Этот, конечно, очень хорош, выглядит солидно, но гонять его каждый месяц в мастерскую мне недосуг, личного механика нанимать не хочется, а самому мне копание в моторе никогда не доставляло удовольствия…

С этой мыслью я свернул налево, и взгляд мой зацепился за вывеску: большая пятилучевая звезда в круге, напоминающем руль, под ней надпись: «Настоящее немецкое качество». И больше ничего.

Меня одолело любопытство, и я припарковался напротив этого заведения. Интересно, чем там могут торговать?

Звякнул колокольчик над дверью, и ко мне тут же обернулась рослая красивая блондинка в строгом платье.

– Добрый день, сэр, чем могу служить? – спросила она с заметным акцентом.

– Хм… Признаться, меня заинтересовала вывеска, и я решил заглянуть и узнать, что именно обладает непревзойденным немецким качеством, – выдал я.

– О! – улыбнулась она. – Прошу, сэр! Надеюсь, вас заинтересуют наши товары!

Блондинка протянула мне толстый каталог. Честно говоря, я начал опасаться, что случайно забрел в бордель… Но нет! В каталоге были представлены исключительно автомобили, и до того красивые…

«Может, это судьба?» – подумал я, листая страницы, пока не остановился на одном из рисунков. Цена была чудовищной, но, судя по заявленным характеристикам, автомобиль того стоил.

– Хм, простите… фройляйн, – произнес я, – не подскажете ли насчет вот этой модели… Выпускают ли ее в черном цвете?

– Нет, сэр, – ответила она. – Модель «Лайтштерн» производится исключительно в цветах бедра испуганной нимфы, шампань, беж, фиалковом и барвинковом. Разумеется, вы можете перекрасить автомобиль, но это лишит его большой доли очарования! И вдобавок гарантии производителя…

– Гм, – сказал я. Машина мне очень нравилась, но я не очень хорошо представлял себя в авто цвета бедра испуганной нимфы. – Гм… А образца у вас здесь не найдется?

– К сожалению, нет, герр Фареннон только недавно открыл представительство в Лондоне и не успел еще оборудовать парк автомобилей. Однако сам он ездит на предыдущей модели «лайтштерна», и, если вам угодно, можете дождаться и расспросить его о впечатлениях. Он скоро будет.

– Боюсь, ждать мне уже некогда, – сказал я, вспомнив, что собирался пообедать в клубе Королевского географического общества, чтобы поездка в Лондон не была совсем уж бессмысленной. – Но если хозяин фирмы сам ездит на этом автомобиле, значит, он хорош.

– Настоящее немецкое качество, сэр, – гордо произнесла блондинка. – Можете быть уверены.

Я поразмыслил, а потом решился. Конечно, отмывать такое сияющее чудо после поездок по нашим колдобинам будет непросто, но… Черт с ним! Найму кого-нибудь… Старую машину отдам Сирилу, тот давно на нее заглядывается, вот пусть и мучается теперь с мотором, а себе куплю именно этот роскошный автомобиль!

Должен же быть хоть какой-то просвет в этом мрачном дне!

– Вы приняли какое-то решение, сэр? – поинтересовалась девушка. – Должна отметить, если вы сделаете заказ, автомобиль прибудет лишь через некоторое время.

– Ничего, пускай, – отмахнулся я. – Подожду. Оформляйте заказ, фройляйн. Вот этот «Лайтштерн», цвет – шампань!

– Прекрасный выбор, сэр, – невозмутимо произнесла она. – Извольте внести предоплату…

Выписав чек на солидную сумму и подписав необходимые документы, я вышел из представительства «Штерна» (так назывался автоконцерн), забрался в свое авто и отправился в географическое общество.

Я не заглядывал в клуб уже давно, не было особенного желания – старые друзья разъехались по своим делам, а с молодежью мне было скучно. Теперь же меня потянуло туда, будто магнитом.

И, как выяснилось, не зря! Стоило мне найти место для автомобиля и подойти к дому, как я услышал собачий лай и знакомый голос:

– Сюда! Сюда, Лайза! Сидеть!

– Мистер Дигори, – страдальчески зудел дворецкий Оллсоп, – ну пожалуйста, играйте с собакой во дворе!

– Там негде! – возмущенно ответил мой старый приятель. – Одни машины кругом. Вы что, хотите, чтобы Лайза попала под колеса? Она у меня к свободе привыкла, а тут вон сколько места…

Я открыл дверь и шарахнулся: надо мной нависала мохнатая туша бурого медведя. Впрочем, я тут же вспомнил излюбленную шуточку Фрэнка и успокоился: это было всего лишь чучело. Правда, когда оно зашевелилось и заворчало, я сообразил, что ошибся, выскочил наружу и прижался спиной к двери. С той стороны по-прежнему ворочались и порыкивали.

Я вдохнул, выдохнул, решил, что если этот медведь до сих пор никого не съел, то и мои кости вряд ли придутся ему по вкусу, и постучал.

Не открывали долго, наконец послышались шаги и Оллсоп распахнул дверь.

– Добрый день, мистер Кин! – торжественно приветствовал он меня. Держался Оллсоп совершенно спокойно, как будто ничего не знал об опасном хищнике, который разгуливал по дому. – Прошу!

– Добрый, – ответил я, опасливо заглядывая в холл. Не было там никого, только уже знакомые чучела, и медведи по углам не прятались. Почудилось, что ли?

Решив подумать об этом после, я прошел в гостиную, где Фрэнк Дигори забавлялся со своей лайкой.

– Вик! – обрадовался он и заключил меня в медвежьи объятия (да что же они мне сегодня повсюду мерещатся!). – Сколько лет, сколько зим!

– Недавно же виделись, – ответил я. – Как твоя Гренландия?

– Да не попал я туда, – вздохнул Фрэнк. – Как нарочно, все одно к одному! Судоходная компания обанкротилась, хорошо хоть мне залог за аренду шхуны вернули, пусть и не целиком… Припасы крысы попортили, пока ящики в портовом складе лежали. Искал я другой корабль, искал, так попадаются либо такие лоханки, что и Ла-Манш не переплывут, либо хозяева ломят столько, будто это трансатлантический пароход! Ну я подумал, подумал, решил, что раз так, значит, не судьба мне в этом году туда попасть. Решил где поближе пошарить…

– И как? – поинтересовался я. – Еще чье-нибудь чучело привез?

– На этот раз нет, – хмыкнул он. – Рука не поднялась.

– Ты это о чем?

– Сейчас… Лайза, приведи!

Белая лайка гавкнула и убежала, чтобы через пару минут вернуться… с небольшим медведем на поводке. Честное слово, она держала поводок в зубах, и стоило косолапому замешкаться, начинала рычать сквозь зубы.

– Знакомься, – совершенно серьезно сказал Фрэнк. – Это Потап. Не бойся, он ручной.

– Господи. – Я сел на очень кстати подвернувшийся стул. Ну ладно, главное, у меня не было галлюцинаций! – Мало тебе было собаки? Этого-то ты где взял?

– Да в бродячем зверинце выкупил, – ответил он. – В Болгарии. Его там, бедолагу, совсем замордовали…

– Зная тебя, могу сказать, что ты наверняка и остальных выкупил, – вздохнул я.

– Я бы с радостью, но не продавали, – развел руками Фрэнк. – Ну ладно, с лошадьми там более-менее обращаются, им же повозки таскать, а этого мохнатого в такой клетке держали, что он там и развернуться не мог. А он ручной… Хозяин сказал, раньше он в цирке выступал, а как подрос, стало слишком накладно содержать, его и сбыли кому попало. Эй, Потап! – окликнул он. – Спляши-ка, братец!

Медведь что-то пробурчал, поднялся на дыбки и действительно исполнил нечто напоминающее неуклюжий танец. Во всяком случае, он вертелся, поднимал передние лапы и переступал с места на место.

– Не дом, а зверинец, – мрачно сказал Оллсоп, обходя Потапа по широкой дуге. – Мало было этих ваших чучел, господа, теперь вы живых зверей привозите! Может быть, нам открыть зоопарк?

– Можно, – кивнул Фрэнк и наградил медведя галетой. – Лайза, отведи его в комнату…

Избавившись от животных, мы постепенно разговорились. Мне особенно рассказывать было не о чем, так что я с удовольствием слушал Фрэнка, а потом спросил:

– Послушай-ка, если ты ничем особенным не занят, может, приедешь ко мне на Пасху? Познакомлю тебя с кузеном и его отчимом – он отставной полковник, очень колоритный персонаж! Представляешь, он из Египта верблюда привез!

– Да ты что? – поразился Фрэнк.

– Слово даю! Вместе с погонщиком! Тоже очень интересный тип, араб…

– Погоди, но зачем ему верблюд? – заинтересовался Дигори.

– Он на нем катается, – вздохнул я, вспомнив, как сам навернулся с этого двугорбого. Позорное падение в сугроб с Нусруллы (и ладно бы просто в сугроб, так ведь на шиповник!) я забыть не мог, равно как и хохот всех присутствующих. – Мало того, он зазвал к себе лорда Блумберри, помнишь, я рассказывал, страстный лошадник?

– Ага.

– Ну вот, пригласил и предложил покататься.

Я вздохнул, припоминая этот кошмар. Разумеется, лорд Блумберри, ни секунды не сомневаясь, забрался на рослого верблюда и дал ему шенкелей. Нусрулла взревел, резво поскакал, описал круг и вернулся.

– С ума сойти! – воскликнул лорд, спрыгнув с мрачного верблюда. – Какой аллюр! Никогда не испытывал подобного! Завидую, полковник…

Они обменялись рукопожатием.

– Интересно, – продолжал лорд восторженно, – приживутся ли такие звери у нас? Я где-то слышал, что и лошадей сюда когда-то завезли, так что мешает привезти этих… вельбрутоф!

Верблюд плюнул ему в спину, но не попал.

– А вот сможет ли он скрещиваться с лошадьми – это еще надо посмотреть, – сказал лорд уже серьезно. – И кобылу я выберу для начала… обычную, не племенную. Не возражаете, полковник?

Стивенсон не возражал…

– Ай, бедный Нусрулла, – причитал чуть позже Баррада, гладя жующего сено верблюда. – Издеваются над тобой белые люди! Кормят плохо! Бегать велят!

– А ему что, нельзя бегать? – с интересом спросил я, заглядывая в стойло.

– Можно бегать! Нужно бегать! – воскликнул тот. – Но кто же верблюда, корабль пустыни, галопом пускает! Ничего не понимают, а сами…

Он запечалился.

– Кто так седлает?! – продолжал он. – Кто так погоняет?! Это не лошадь, не арабский скакун! Мой Нусрулла может трое суток идти без устали под вьюками, но зачем гнать его вскачь?!

Слушая мой скорбный рассказ, Фрэнк хохотал до слез.

– Непременно приеду! – смог он наконец выговорить. – Я должен увидеть это своими глазами! Еще, говоришь, негритянка? И обезьянка? А мне еще говорят, что это я развел зоопарк! А-ха-ха-ха, Вик, ну, с такой семейкой не соскучишься! Скажи спасибо, что этот полковник слона не привез!

– Слон у нас замерзнет, да и конюшню перестраивать придется, – вздохнул я. – А верблюд мохнатый, ему ничего, и так нормально…

Фрэнк снова взвыл от смеха и уткнулся носом в собственные колени.

Честно говоря, я преследовал самые корыстные цели: Фрэнк ведь холост, а я намерен был использовать любой шанс, чтобы отвлечь внимание от себя. Я же знал тетушку Мейбл и мог со стопроцентной уверенностью предсказать, что она пригласит незамужних девиц со всей округи… Тем более что срок выдвинутого Сирилу ультиматума уже истекал…

* * *

Как вскоре выяснилось, я угадал: в ближайшую пятницу тетушка Мейбл пригласила меня на чай, намекнув, что также будут «милые юные мисс». Признаюсь, от одного этого словосочетания меня прошиб холодный пот…

Однако делать было нечего. Мало того что я дал слово Сирилу, что не брошу его в одиночестве, к тому же тетушку не остановила бы ни моя мнимая болезнь, ни даже, подозреваю, побег через океан. Она нашла бы меня хоть в амазонской сельве, хоть в нубийской пустыне, хоть на атолле посреди Тихого океана и приволокла домой ровно к пятичасовому чаю.

Не знаю, был ли Ларример в курсе коварных тетушкиных планов, однако он наверняка что-то чуял печенкой. По крайней мере улыбался он весьма загадочно и наводил лоск на мой костюм особенно тщательно.

– Ларример, – не выдержал я, когда дворецкий принес откуда-то макассаровое масло (надо думать, из собственных запасов) и попытался смазать мне волосы для пущего шика. – Вы что же, вступили в сговор с тетушкой? Хотите меня женить?

– Что вы, сэр! – невозмутимо ответствовал он, однако банку убрал. – Я лишь выполняю свои обязанности!

– Хм. – Я посмотрел на него подозрительно. Ларример демонстрировал спокойствие хорошо пообедавшего крокодила. – Ладно, но учтите: я не женюсь!

– Как скажете, сэр! – флегматично согласился дворецкий. – Прикажете подать плащ?

– Да. – Я кивнул, потом в голову мне пришла отличная (как я думал) мысль, и я уточнил: – Только сначала я загляну в оранжерею!

Захватив горшочек с героическим Конно-идеей, я отправился к тетушке…

Право, лучше было войти в клетку ко львам!

Зайдя в гостиную, я почувствовал себя не лучше, чем первые христианские мученики, брошенные на растерзание этим хищникам. По правде говоря, львы были предпочтительнее. Они по крайней мере не пытались бы выйти за меня замуж… и вообще, у них хвосты с кисточками!

Поймите меня правильно, я ничего не имею против женского общества и льщу себе мыслью, будто умею обращаться с дамами… Но только не когда они пытаются затянуть меня в церковь!

– Вик! Я так рада тебя видеть! – проворковала тетушка, окруженная стайкой молоденьких девиц всех мастей. Возле нее застыл Сирил с остекленевшим взглядом. Полковника нигде не было видно. Надо думать, он удрал подальше от этого хихикающего цветника.

«Бедолага, – подумал я с сочувствием. – Ему изрядно досталось за последнее время».

– И я тоже рад вас видеть, тетушка, Сирил! – покривил душой я.

Тетушка улыбалась столь многозначительно («Попробуй только сбежать!»), что я сразу вспомнил поговорку о стальной руке под бархатной перчаткой. И этот уничтожающий взгляд на горшочек с кактусом…

– Познакомься, Вик, это… – далее тетушка Мейбл назвала имена всех приглашенных девиц (правда, имена эти, каюсь, тут же смешались в моей бедной голове). Единственное, что радовало, так это оброненное тетушкой сообщение, что к чаю ожидают также миссис Вашингтон. Возможно, она хоть немного отвлечет огонь на себя?..

Кстати, верный Конно-идея в этот раз сослужил мне плохую службу: к моему огромному сожалению, на девиц он действовал совсем не так, как на призраков… Впрочем, бедняжка, конечно, в этом не виноват. Просто юные мисс сочли его отличным поводом для того, чтобы завязать беседу. И каждая норовила погладить колючки, преувеличенно поумиляться и поведать о своей трепетной любви к цветоводству.

Я терпел и улыбался. А что еще мне оставалось делать?!

Отчего-то Сирил такого внимания не удостоился, а при появлении миссис Вашингтон вообще позорно скрылся за ее спиной.

Тетушка Мейбл сидела в кресле, наблюдая за происходящим с довольством паука, сплетшего преотличную паутину и теперь наслаждающегося агонией жертвы… А на груди у нее, как капля крови, поблескивала брошь с рубином. Кажется, я ее раньше не видел. Кстати, камень удивительно хорош…

Время от времени тетушка морщилась и подносила пальцы к виску. Видимо, у нее побаливала голова.

Девицы же вели себя так, словно знали меня с нежного детского возраста (и были обручены со мной тогда же!). Они все скопом окружили меня и упоенно щебетали какую-то чушь.

Каюсь, мне всегда нравились умные и опытные дамы, а не юные мисс, весь кругозор которых ограничивался предстоящим сезоном, поездкой на воды и фасонами платьев.

А уж вопросы вроде: «Как вы думаете, Луизе подойдет платье оттенка экрю?» – ввергали меня в ступор. Боже мой, откуда я знаю, что это за цвет? Я, как большинство мужчин (если это не портные или художники, полагаю), могу отличить красное от зеленого и белое от черного, но разбираться в тончайших различиях, скажем, между берлинской лазурью, ультрамарином, цианом, кобальтом и чем-нибудь еще – увольте!

Девицы порхали, словно диковинные муслиново-кружевные бабочки, и запомнить каждую из них не представлялось возможным.

«Вроде бы у мисс Карриган карие глаза… – в панике думал я. – А у мисс Блер бантик на груди. Или это у мисс Бишоп? А, нет, у той рукавчики белые, это я точно помню. Но остальные две… кто из них мисс Девидсон, а кто мисс Пикок?! Право слово, кактусы различать намного проще, они… они – индивидуальности!»

И что прикажете делать с этими безмозглыми девицами?! Вежливость не позволяла мне высказать все, что я о них думал, а всерьез рассматривать их как претенденток на звание миссис Кин… Нет уж, лучше я попрошу у полковника Стивенсона револьвер и немедленно застрелюсь!

Каюсь, мое чувство юмора в этой ситуации спасовало.

Сирил занял безопасную позицию в углу, почти полностью спрятавшись за спинкой кресла, и посматривал на меня с явным сочувствием. Клянусь, даже давнишний шаман не пугал меня больше, чем пестрая стайка девушек…

Впрочем, Сирилу-то как раз мало что угрожало: один взгляд Мирабеллы останавливал любую девицу, как броневая плита одиночную пулю. Правда, какая-то голубоглазая дева в платье с рюшами все же попыталась взять кузена приступом, вылив на его брюки чашку чая (спасибо, остывшего), а потом, стеная, трогательно промакивала их (выше колен!) кружевным платочком. Взглядом миссис Вашингтон можно было плавить металл, Сирил вымученно улыбался (кажется, у него просто свело мышцы лица), а потом удрал переодеваться, получив благословенную передышку.

Я затравленно озирался. Мисс Карриган зажала меня в угол – выбраться, не коснувшись ее, было невозможно, но даже если бы я набрался храбрости прорваться, чуть поодаль караулила мисс Бишоп. Или Джессика Пикок, не уверен. Тут же бдели еще две девицы, и улыбки у них были куда более плотоядными, чем у каннибалов…

В конце концов мы с Сирилом заняли глухую оборону за диваном, на котором устроилась Мирабелла. Ее вполне хватало на нас обоих.

Надо думать, рычать миссис Вашингтон научилась у своих псов…

Мне она сочувствовала, а на Сирила (это я давно уже понял) имела определенные виды и делить добычу ни с кем не собиралась. Я даже ненадолго пожалел о том, что у меня нет такой дамы… Потом немного подумал и перестал жалеть, представив, что было бы, если бы особа, подобная миссис Вашингтон, приревновала меня к моим малюткам.

– Вик, я больше не могу… – прошептал Сирил, почти не разжимая губ.

– Я тоже, – ответил я, натянуто улыбаясь какой-то из девиц. Честно говоря, я уже оставил попытки их различать. Они слились в одну хихикающую, стреляющую глазками, благоухающую массу.

– Я вообще больше не могу, – уточнил кузен. – Еще немного, и я спрыгну с крыши. Как думаешь, если я сломаю ногу, это даст мне передышку от этих вечеринок недельки на три?

– Да, – подумав, сказал я. – Только учти, что все это время ты будешь окружен материнской заботой. Подозреваю, что бульончик с яйцом… – тут меня передернуло. Мне всяким доводилось питаться в путешествиях, но добровольно есть это?! – покажется тебе верхом мечтаний. Представь, Сирил, манная кашка или овсяночка утром, молочный суп на обед, пюре и морковная котлетка на ужин…

Кузена, обожавшего хорошо поесть, откровенно перекосило. Все перечисленное он люто ненавидел с раннего детства.

– А если ты сломаешь шею, – мстительно добавил я, – то будешь сидеть на этой диете всю оставшуюся жизнь.

– Это недолго, – оптимистично заверил Сирил, вжимаясь в стену.

Миссис Вашингтон как раз отбивала атаку какой-то из девиц, желавшей пообщаться со мной и моим кактусом. Пока успешно, но ясно было, что весь вечер так продолжаться не может: если девицы временно объединятся, то сметут наш заслон. Да и вообще, прятаться за спиной дамы как-то недостойно джентльмена…

– Сирил, а не выйти ли нам покурить? – достаточно громко спросил я.

– Викто́р?! – тут же насторожилась тетушка. – С каких это пор ты куришь?!

– Я всегда курил, – пожал я плечами, – просто от случая к случаю и только за компанию.

Тетушка Мейбл прищурилась. Она прекрасно знала, что уж чем-чем, а табаком я никогда не злоупотреблял.

– Нам с Сирилом нужно поговорить о… мужских делах, – шепнул я, склонившись к ней, и суровая складка на тетушкином лбу разгладилась. Она полагала, что я могу положительно повлиять на кузена. – Скоро вернемся.

С трудом протолкавшись сквозь строй девиц, мы с Сирилом взлетели на второй этаж, заперлись в кабинете и уже начали придвигать к двери шкаф, когда до меня вдруг дошло, что кузен меня опять разыгрывает. С другой стороны, забаррикадироваться бы не помешало…

– Давай, начинай имитировать серьезную беседу, – пригласил он, закуривая, и плюхнулся в кресло.

– В смысле, бегать за тобой по комнате и бросаться тяжелыми предметами? – хмыкнул я. – Нет уж, там внизу гости, пусть считают, что мы с тобой цивилизованные люди.

– Угу, особенно ты, с кактусом своим, – фыркнул Сирил, пуская дым в окно.

Потом, пугливо оглянувшись, извлек из тумбочки припрятанный коньяк и бокалы.

– Будешь? – выгнул бровь он, кивая на бутылку. – Я-то точно выпью. Тошно мне.

– Буду, – согласился я, присаживаясь. И поинтересовался негромко: – Неужели так плохо?

– Эх! – Кузен безнадежно махнул рукой. – Ты-то, может, и отбрыкаешься, а меня мама точно женит!

В голосе его слышался ужас невинной девицы, по ошибке забредшей в солдатскую казарму.

– Ну так женись, – пожал плечами я, попробовав коньяк (кстати, у Сирила губа не дура – напиток был весьма неплох). – Все равно ведь придется. Тебе уже за тридцать, давно пора.

– А ты-то чего тогда не женишься? – буркнул кузен.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил я.

Сирил надулся. Если на меня тетушка Мейбл могла воздействовать только морально (хотя это самое воздействие по силе было сравнимо с таранным ударом), то Сирил был полностью в заботливых руках матери. Собственных средств у него не имелось, равно как и дома, и перспектив…

В общем, я не завидовал его участи.

Кузен молча пил коньяк, мрачно уставившись куда-то за окно.

– Однако, Вик, скажу я тебе, сезон охоты на нас открыт… – задумчиво сообщил он, туша очередную сигарету.

– Это точно, – подтвердил я. Сирила мне было жаль: у него просто не имелось шансов противостоять напору тетушки Мейбл.

– Причем ты более перспективный жених, – ядовито улыбнулся он. – У меня за душой ни гроша и матушка с отчимом в придачу. А ты – состоятельный джентльмен с загадочным прошлым, собственным домом, приличными доходами и без назойливых родственников под одной с тобой крышей. Даже это поместье на самом деле твое… Так что держись! Мама решила, что тебя нужно срочно окольцевать, поэтому сегодня ты непременно подвезешь до дома мисс Аддингтон. А в следующий раз – мисс Бэтхем…

– Они по алфавиту разбились, что ли? – нахмурился я.

– Мама список составила, – сообщил Сирил. – Но ты не думай, у меня другая половина списка, я сегодня везу домой мисс Ньютон, а вдругорядь – мисс Хэмпшир. Хм… надраться, что ли, до потери сознания? Чтоб за руль сесть не разрешили…

И тут мне в голову пришла замечательная идея.

– Слушай, Сирил, а кто тебе мешает заключить с кем-нибудь помолвку? – спросил я, и кузен уставился на меня как на предателя.

– Ни за что! – выпалил он. – Лучше смерть! И вообще, я в неволе не…

– Да ты дослушай! – перебил я. – Жениться-то необязательно. Ходи себе помолвленным хоть десять лет, только даму подбери такую, чтобы претензий не предъявляла. Понял мою мысль?

– Ага-а-а… – протянул Сирил. – Хм, Вик, да ты гений! Такую девицу я найти смогу, только, может статься, ей заплатить придется… Ну, чтоб правильно излагала! И вообще, маме не всякая будет по душе, тут надо кого поприличнее… Ты мне деньжат подкинешь?

– Вымогатель, – сказал я задушевно. – Но ладно. Давай заключим сделку.

– Какую еще сделку? – заинтересовался кузен, потушив сигарету.

– Ты сейчас не мешаешь мне сбежать, – произнес я, – а я одолжу тебе денег, когда ты найдешь свою… гм… нареченную. Ну, если не сумеешь просто задурить ей голову, в чем я сомневаюсь, и придется платить за услугу. Идет?

– Идет, – сказал он, оценив перспективы. – А как ты намерен драпать?

– Через окно, – ответил я. – Забыл, что ли, как по деревьям лазить? Вон какая яблоня роскошная, вполне меня выдержит…

– А кактус ты в зубы возьмешь? – невинно поинтересовался Сирил.

– Конно-идею я оставляю на твое попечение, – строго сказал я и сунул горшочек с кактусом кузену в руки, хотя и страшно было покидать бедное растение на столь ненадежного человека. – Считай это испытанием. Сумеешь не угробить бедняжку в ближайшие трое суток, значит, уговор в силе.

– Эй! – возмутился он. – Это дополнительное условие! Когда я соглашался…

– Сирил, у меня все-таки юридическое образование, – фыркнул я. – Облапошить кого-нибудь вроде тебя – раз плюнуть!

– Зараза… – пробормотал кузен. – Стой, а почему трое суток?

– Потому что раньше чем через три дня я на глаза тетушке показаться не рискну, – ответил я, распахивая окно и забираясь на подоконник. Эх, где мои шестнадцать лет! – Ну, до встречи…

С этими словами я махнул на толстенный сук старой яблони, который скрипнул, но все-таки выдержал мой вес, а потом я бесшумно спрыгнул на укрытую снегом клумбу. Помню, раньше здесь росли розы, вот тогда прыгать было куда сложнее…

– Виктор, мерзавец!.. – донесся из окна вопль кузена, только сейчас осознавшего, что он остается почти один на один с дражайшей матушкой и ордой разъяренных незамужних девиц. – Возьми меня с собой!

Но было поздно – я уже завел двигатель и со всей возможной скоростью помчался в Блумтаун. Хватит с меня таких чаепитий!

* * *

Я в обществе своих питомцев наслаждался новым номером «Вестника садовода» (и, каюсь, постыдно завидовал мистеру Смитессону, который в интервью хвастливо обещал буквально через неделю представить на суд публики новые, еще более поразительные экземпляры рода Cactaceae), когда меня побеспокоил Ларример.

– Вас к телефону, сэр! – важно сообщил он, сняв трубку с аппарата в оранжерее.

Как же удобно, что я распорядился провести связь сюда!

– У аппарата, – сказал я, подумав: «Надеюсь, это не тетушка…»

– Скотина ты, Вик, самая настоящая скотина, – раздался голос кузена. – Ты хоть знаешь, что тут творилось, когда ты смылся?!

– Догадываюсь. Но ты же выжил, раз можешь разговаривать, – ответил я. – Кстати, каким образом, поделись секретом?

– По твоему методу, – ядовито ответил Сирил. – Только наоборот. И, учти, мне срочно нужны деньги!

– Не понял…

– Хотел залезть в свою комнату через окно, потому что под дверью кто-то караулил, но сорвался с дерева…

– Упражняться надо больше, – поучительно сказал я и услышал рычание. – А дальше что?

– А дальше запутал след и спрятался на конюшне. То есть в гараже. Ну, ты понял. В общем, у верблюда. Этот Баррада понимающий человек, у него самого пять жен… он от них и сбежал. Так что он меня прикрыл. А утром мама уже остыла немножко.

– Я не остыла! – послышался в трубке голос тетушки, потом звуки какой-то возни, а затем она заговорила уже нормально, видимо отобрав трубку у сына: – Вик, ты приедешь к нам завтра к чаю?

Тон ее был так ласков, что я заподозрил неладное. Надо думать, тетушка от коварных планов не отказалась.

– Нет, уж лучше вы ко мне! – с чувством предложил я, искренне надеясь, что у тетушки не хватит нахальства явиться ко мне с выводком юных мисс. Впрочем, я мог не волноваться – мы, Кины, слишком хорошо воспитаны. Единственное исключение из этого правила сопело где-то на заднем плане.

– Но Вик!..

– Извините, тетушка, кажется, ко мне гости, – быстро выговорил я, услышав звонок в дверь. – Перезвоню позже!

Я повесил трубку и выдохнул с облегчением. Нет, нет, хватит чаепитий, а то я рискую не дожить до старости…

– Миссис Вашингтон? – удивился я при виде гостьи. – Рад видеть!

Она, как и всегда, выглядела необычайно стильно и, пожалуй, немного вызывающе для вдовы.

– Добрый день, мистер Кин, – кивнула она, усаживаясь.

– Желаете чаю?

– Возможно, чуть позже, – серьезно сказала миссис Вашингтон и прикусила нижнюю губу. – У меня к вам, мистер Кин, крайне деликатный разговор.

Я вопросительно приподнял брови.

– Прошу извинить, если мои манеры покажутся вам недостаточно утонченными, но мы в Канаде не привыкли ходить вокруг да около, – сказала она и уточнила прямо: – Это касается вашего кузена.

– Что еще он натворил?! – прошипел я. Ну, если этот негодяй умудрился чем-то обидеть женщину, я ему покажу!

– Ничего особенного, – хладнокровно произнесла миссис Вашингтон. – Дело вот в чем: буквально на днях Сирил предложил мне обручиться.

Я потерял дар речи. Конечно, идея была моей, но я и подумать не мог, что кузен выберет Мирабеллу! С другой стороны… к тому все и шло.

– Я согласилась, – без тени стеснения продолжала она, – по ряду причин фиктивная помолвка очень мне на руку. И Сирил, и я получаем необходимую отсрочку, если вы понимаете, о чем я.

Я уже не понимал, но на всякий случай кивнул.

– Проблема в другом, – сказала миссис Вашингтон.

– Тетушка возражает?

– Да нет же, миссис Стивенсон еще не в курсе, – отмахнулась она. – Вот кольцо, которое подарил мне Сирил…

– Очень милое, – произнес я осторожно. Вот зачем он просил срочно прислать ему чек!

– Да, очень, – согласилась Мирабелла. – Да вот только, наверное, краденое.

– Что?..

– Я решила застраховать кольцо, все-таки вещь недешевая, и обратилась к ювелиру, – продолжила она. – И представьте, каково было мое удивление, когда этот достойный всякого уважения специалист (а поверьте мне, он лучший в Англии!) сказал, что камень такой яркости и чистоты стоит баснословных денег. Видите ли, я немного в курсе финансового положения Сирила, у него не хватило бы денег на такое. Вы наверняка знаете, что в большинстве кристаллов есть трещинки, неоднородная окраска или твердые включения?..

Я кивнул, мне доводилось слышать о таком.

– Так вот, мой ювелир ничего подобного в нем не обнаружил. Но это не стекло, – говорила Мирабелла. – Так что происхождение камня вызывает вопросы.

– Однако… – только и смог я вымолвить. – Если этот мерзавец, мой кузен…

– Нет-нет, – остановила меня миссис Вашингтон, – Сирил вообще не разбирается в драгоценностях, уж вы мне поверьте. Скорее всего, он даже не понял, что купил кольцо задешево. Его просто облапошили.

– Гм, – сказал я, потому что ничего умнее не придумал. – Ну а от меня-то вы чего хотите? Чтобы я намылил холку этому недоумку?

Отчего-то мне показалось, что разговаривать с Мирабеллой можно совершенно свободно, это не чопорная английская леди. Да разве бы тетушка позволила себе сказать «облапошили»?! В лучшем случае – «обвели вокруг пальца», не более того!

– Нет, за что же? Сирил ведь не виноват в том, что его не научили разбираться в камнях. – Миссис Вашингтон посмотрела на меня с некоторой укоризной. – Меня гораздо больше интересует, что за люди промышляют подобным образом. Ведь, согласитесь, вряд ли кто-то стал бы по дешевке продавать такие украшения, не будь в них подвоха. А вы, мистер Кин, – добавила она серьезно, – как говорил Сирил, имеете связи в полиции, это раз, а два – и сами… гм… успешно решаете подобные задачи, не так ли?

– Я этого болтуна все-таки пришибу, – прошипел я.

– Не надо, я сама справлюсь, – хладнокровно сказала Мирабелла, а я понял, что со своей фальшивой помолвкой кузен, кажется, очень серьезно влип. – А вот на этих… ювелиров я бы с удовольствием спустила своих доберманов! Обманывать таких, как Сирил, – все равно что детей!

Я поперхнулся. Да уж, великовозрастное дитя, только и знаешь, что вытаскивать его из неприятностей!

– Гм, – повторил я. – Что ж… А известно, где Сирил купил это украшение?

– Разумеется, я уже у него спросила. – Она протянула мне листок бумаги с адресом. – Что-то еще разузнать нужно?

– Пока не знаю, – протянул я и вдруг поинтересовался: – Миссис Вашингтон, скажите, отчего вы согласились на предложение Сирила? Вы молодая, красивая, состоятельная дама, наверняка за вашу руку соперничает множество куда более достойных господ, чем мой непутевый кузен! Только не говорите о внезапно вспыхнувшей страсти.

– А! – произнесла она, заправляя за ухо выбившуюся из прически темную прядь. – В том-то и дело, мистер Кин, что я, как вы удачно подметили, дама состоятельная. Даже более чем. Муж оставил мне солидное наследство… Понимаете, к чему я клоню?

– Много охотников за вашим богатством? – прямо спросил я.

– Именно. А мне как-то совершенно не хочется снова выпрашивать у мужа деньги на булавки. Сейчас я сама себе хозяйка, и мне это по душе.

– А Сирил? – задал я коварный вопрос.

– А Сирил не хочет жениться, – пожала она плечами. – Кажется, мы нашли друг друга. Да и сами посудите, какая из нас семейная пара? Он моложе меня на три с лишним года, у него еще юношеская дурь из головы не выветрилась… это, знаете ли, от возраста не зависит. Вдобавок у него ни шиллинга за душой, и на главу семьи он никак не тянет! Ну а кроме того… – Мирабелла смерила меня взглядом, задумалась о чем-то, но в итоге, кажется, решила, что может мне доверять. – Кроме того, я как-то не представляю его в роли отчима для Ванессы.

– Кого?! – оторопел я.

– Ванессы, моей дочери, – терпеливо пояснила она и улыбнулась, оценив выражение моей физиономии. – Я, мистер Кин, предпочитаю не распространяться о том, что мой брак не был бездетным. Я-то могу дать отпор охотникам за наследством, а вот дочь – пока нет. И я очень рассчитываю на ваше молчание.

– Разумеется, – сумел я выговорить. – А… девочка воспитывается где-то в другом месте?

– Она учится в пансионе, – ответила Мирабелла. – Я регулярно навещаю ее, летом увожу на море. Еще год-другой, и ее можно будет забрать домой, я уже достаточно обжилась в Блумтауне.

«Верно, – припомнил я, – летом Мирабелла обычно пропадает на несколько недель, Сирил тогда ходит как в воду опущенный. Вот, значит, куда она девается!»

– М-да, – произнес я вслух, – Сирила самого еще воспитывать и воспитывать, так что вы правы, миссис Вашингтон, достойного отчима из него не выйдет, тем более, как я понимаю, девочке уже… мм…

– Двенадцать, – пришла она мне на помощь.

– Вот именно. Да он скорее начнет учить ее лазить по деревьям и кататься на Нусрулле, чем подаст хороший пример!

– Именно, именно, – кивнула Мирабелла, но в глазах ее я разглядел усмешку. – Но довольно об этом, мистер Кин. Я могу рассчитывать на то, что вы хотя бы заглянете в эту ювелирную лавку?

– Разумеется, миссис Вашингтон, – сказал я, и мы распрощались.

«Замечательно, – подумал я. – Мне вот только краденых драгоценностей не хватало… И, главное, непонятно, с какой стороны подступиться к этому дельцу!»

Впрочем, это было не слишком срочно, как я полагал. Важнее было подготовиться к празднованию Пасхи у тетушки, тем более что я пригласил Фрэнка. На его счет я не беспокоился, своими историями он мог завоевать любую аудиторию… и отвлечь от нас с Сирилом внимание прекрасных дам. Впрочем, что это я, Сирил, воспользовавшись моим советом, удачно выкрутился (правда, еще неизвестно, что скажет тетушка на новость о его помолвке), а вот мне придется туго…

Фрэнк позвонил накануне приезда, чтобы сообщить, каким поездом прибывает. Своей машины у него не было, он не считал нужным ее покупать, поскольку в городе бывал нечасто, а когда бывал – обходился автобусами и такси, а уж если ему требовался автомобиль, то он обычно брал напрокат грузовик – иначе увезти все необходимые в экспедиции пожитки было нереально.

Я стоял на перроне, поджидая поезд, читал газету, но ничего интересного там не было. Ну разве что сообщение о том, что в какой-то южноамериканской колонии с большой помпой открыт очередной прииск. Что именно там добывают, я прочитать не успел, потому что паровоз дал гудок, и я сложил газету, высматривая в толпе Фрэнка.

Он увидел меня первым, замахал еще с подножки вагона, я махнул в ответ и принялся пробираться сквозь толпу к приятелю. Наверно, логичнее было бы подождать, пока он сам ко мне подойдет, но Фрэнк что-то не торопился. Может, опасается, что его Лайзе лапы оттопчут? Хотя вряд ли он потащил бы с собой собаку… И очень надеюсь, что медведя он тоже не захватил!

И тут я увидел: Фрэнк помогал сойти на перрон стройной девушке в строгом темном платье и шляпке с вуалью. И чтоб мне провалиться, если это была не та же самая незнакомка, с которой он тогда беседовал возле особняка географического общества!

– Вик! – снова махнул он мне. – Привет!

– Привет, Фрэнк, – ответил я, подходя ближе и обмениваясь с ним рукопожатием. – Ты не представишь меня даме?

Тут она откинула вуалетку, и я понял, что сейчас лишусь чувств, как какая-нибудь экзальтированная девица.

– Инес?! – потрясенно выговорил я, но тут же понял, что ошибся.

С довольно смуглого лица смотрели ярко-голубые глаза, смоляная черная коса была уложена узлом на затылке, а лет этой девушке было примерно столько же, сколько Инес в год нашей встречи.

– Ага, – сказала она, даже не подумав поздороваться. – Вот вы и попались, папаша.

Фрэнк вытаращился на меня, потом на нее, сглотнул, но сказать ничего не смог.

Я вообще был в состоянии только мычать.

– Инес – это моя мать, – пояснила девушка Фрэнку. – И этот мистер определенно ее помнит.

«Еще как!» – мог бы я сказать, если бы не лишился дара речи.

– Э… это вы меня искали зимой, мисс? – спросил я наконец.

– Я, – ответила она. Держалась девушка так, будто была по меньшей мере наследной принцессой. Для принцессы, однако, у нее были слишком дурные манеры. – Вас, мистер Кин, и мистера Палмера, только последний не вовремя отдал богу душу. Ну да и ладно, и так ясно, что это был не он.

Фрэнк попытался что-то сказать, посмотрел на меня, на девушку, снова на меня и выдавил:

– У вас глаза одинаковые!

– Да, с утра были одинаковые, – невпопад ответил я, потом сообразил, о чем он. – Гм… да, верно.

– Вик… – произнес он. – Чего-то я ни черта не понимаю!

– Не ругайся при девушке, – машинально одернул я. – Чего ты не понимаешь? Сам сказал, глаза одинаковые…

– Да, Фрэнк, – как к старому знакомому обратилась к нему девица, – спасибо за помощь. Кажется, я и впрямь нашла, кого искала. В прошлый раз меня сбило с толку, что один глаз мистера Кина был голубым, а второй карим… Но потом вы рассказали мне о той истории, и все встало на свои места. Видели, он вспомнил мою мать!

– Инес очень сложно забыть, – буркнул я, чувствуя себя до крайности неловко. Ну что за объяснения на перроне! С другой стороны, в таком шуме никто ничего и не услышит…

– Н-ну… – Девушка очень знакомым жестом склонила голову к плечу. – Судя по тому, что вы рассказывали, Фрэнк, тесно общался с матушкой именно мистер Кин, а не мистер Палмер…

– А она… – подал я голос.

– Умерла, – сказала она. – Тому уже скоро год. А скажите-ка, какой цветок она вам подарила?

– Опунции, – растерянно ответил я.

– Ну все, сошлось, – удовлетворенно кивнула девушка. – Мое второе имя Опунца, – она посмотрела на меня со значением. – Да вы не переживайте так, мистер Кин. Мне надо было просто на вас поглядеть. А сейчас, Фрэнк, если вас не затруднит, посадите меня на обратный поезд…

– Но как же так… – начал он.

– Погодите! – поддержал я. – Я даже имени вашего не знаю!

– Можете называть меня Хуанитой, – сказала она, церемонно подав руку. – Хотя вообще-то я Иоанна. Иоанна Опунца Лопез дель Пьедро.

– Очень приятно, – выдавил я. – Кстати, обратный поезд до Лондона будет только завтра.

– Какая незадача, – произнесла Хуанита, поглядев на нас так, словно мы обязаны были немедленно угнать где-нибудь паровоз и доставить ее обратно в отдельном вагоне.

– Гм… – сказал я, мучительно соображая, что бы такое предпринять. Одинокая девушка в компании двух холостых мужчин – это же нонсенс! – Гм… Предлагаю поехать ко мне домой и выпить по чашечке чаю: так лучше думается. Вы не возражаете, мисс?

– Нисколько, – ответила она и собственническим жестом взяла под локоть Фрэнка. – Надеюсь, у вас личный экипаж, а не какой-то занюханный кеб?

– У него собственный лимузин, – просветил Дигори, у которого, кажется, начало дергаться веко.

– Эй, носильщик! – властно окликнула Хуанита. – Неси мой чемодан следом!

Честно признаюсь, я пребывал в некотором шоке от обретенной незаконнорожденной дочурки. Инес, помнится, была вульгарна, ну так я и не требовал от нее великосветских манер, эта же девушка, несмотря на одежду и прочее, произвела бы в Блумтауне эффект разорвавшейся бомбы, и именно поэтому я постарался поскорее затолкать ее в машину.

– Какие у вас тут нерасторопные слуги! – сказала она высокомерно.

– Вы привыкли к аборигенам, мисс Лопез, – вздохнул измученный Фрэнк, – а это англичане.

– По-моему, разницы никакой, разве что спеси больше, – ответила Хуанита и с интересом уставилась в окно. – Надо же, какой пейзаж! Раз уж так вышло, я обязательно тут прогуляюсь. Прямо завтра.

Мы с Фрэнком в ужасе переглянулись. Я был особенно перепуган, поскольку начисто забыл, что приглашен завтра на чай к тетушке Мейбл, и если привести Фрэнка как своего друга еще мог, то куда девать Хуаниту, понятия не имел!

Я поставил машину как можно ближе к дому, чтобы поменьше соседей увидели мою гостью.

– Вик! Я тебя заждался! – выскочил навстречу Сирил с Конно-идеей в обнимку. – Ну где тебя носит, а?!

– Веди себя пристойно, – потребовал я. – Это мисс Лопез, мистер Дигори, а это мой кузен – Сирил Кертис.

– Очень приятно, – ответил тот, поцеловал руку Хуаните, поздоровался с Фрэнком и отчаянно уставился на меня.

– Ларример, проводите гостей и прикажите подать чаю, – велел я, узрев дворецкого. – Сирил, что опять не так?!

– Да все так, – прошипел он, – но ты мне чек обещал выписать, если я твой кактус не угроблю! Вот! Забери! Цел и жив… а мне по счету платить нужно, мама если узнает, мне конец…

Он пристроил горшок с Конно-идеей на подносе для визиток.

– А! – понимающе ответил я и вынул чековую книжку. – Счет за краденое колечко для миссис Вашингтон…

– Как – краденое?! – оторопел Сирил. – Вик, ты что, я в хорошем магазине покупал, не в подворотне какой-нибудь!

– Потом поговорим, – сказал я, не желая обсуждать подробности в холле. – Не беспокойся, миссис Вашингтон все прекрасно понимает…

Сирил нахмурился, но развивать тему не стал, получил чек и более-менее успокоился…

Мы чинно пили чай.

– А мисс Лопез – это невеста мистера Дигори? – непосредственно спросил Сирил, глядя на меня с откровенным злорадством.

– Да, – внезапно отозвалась Хуанита и посмотрела на моего кузена с такой ядовитой улыбочкой, что сотня змей бы обзавидовалась. Фрэнк вытаращился на нее в полном недоумении.

– И ей совершенно неприлично оставаться в моем доме, – добавил я. – Может, Сирил, ты представишь мисс Лопез тетушке Мейбл?

– Нет, – быстро ответил тот. – Но я могу отвезти ее к Ми… миссис Вашингтон, ты не будешь против, Вик?

– Ну, если миссис Вашингтон не станет возражать… Мисс Лопез, вы не против провести ночь у нареченной моего кузена? Она в высшей степени порядочная дама, вдова, и вашей репутации ничто не грозит!

– Что мне до той репутации, – фыркнула Хуанита. – Не возражаю. Вы меня отвезете, папенька?..

Фрэнк подавился бренди. Сирил поперхнулся салатом.

– И пожалуйста, мисс Лопез, не упоминайте при посторонних, что мы с вами не чужие, – сказал я сквозь зубы. – Сирил! Прожуй, проглоти и заводи свою таратайку!..

В этот момент снаружи посигналили, потом раздался звонок в дверь.

– Сэр, это вас просят! – явился трепещущий Ларример.

Я выглянул наружу. О-о-о! Думаю, вся улица будет обсуждать это неделю как минимум… У моего дома остановился длинный лимузин цвета шампань, суровый водитель вышел мне навстречу, сунул документы на подпись, а потом преспокойно зашагал к станции…

– О боже! – шепотом вскричал Сирил, глядя на «Лайтштерн». – Вик!!!

– А? Что такое? Кстати, можешь взять мою старую машину, – сказал я рассеянно, поглаживая капот. – Ну черную, ты знаешь…

– Серьезно?!

– Сирил, я не вру по мелочам.

– Нет, правда, ты отдаешь мне свой лимузин?! – Кузен старался заглянуть мне в лицо, а я гладил машину, примеривался к рулю, глядел, чем обшиты сиденья… Да, этот красавец стоил уплаченных за него денег!

– Да, отдаю, забери уже! – Я умолчал о проблемах с двигателем, но… Сирил никогда не сумел бы купить такую машину сам, так что пусть помучается с ремонтом хотя бы…

Мы как-то сумбурно допили чай, и кузен заявил, что сам довезет Хуаниту до Мирабеллы. Мне, если честно, больше всего хотелось посидеть с Фрэнком, а в то, что Сирил способен обидеть девушку, я не верил. Опять же, договариваться с миссис Вашингтон ему было лучше с глазу на глаз, и я решил, что лучше отпустить их вдвоем. Правда, я позвонил прекрасной вдове и сообщил о грядущем визите, на что она отреагировала абсолютно спокойно.

– Конечно, мистер Кин, – сказала Мирабелла, – мне не сложно приютить девочку. Какая, однако, озорница! Сколько, говорите, ей исполнилось?

– Пятнадцати нет, – буркнул я, произведя несложные подсчеты. Южанки созревают раньше, и Хуанита выглядела на все восемнадцать.

– Прелесть какая… – умилилась миссис Вашингтон. – Вы говорите, ее повезет Сирил?

– Именно. За кузена я ручаюсь, распустит руки – я ему их оборву!

– Ах, да не в том дело, – вздохнула она. – Помните нашу беседу?

– О камне? Конечно! Но пока я ничего не смог выяснить. Если что – немедленно дам вам знать!

– Спасибо, мистер Кин, – ответила она. – Дело не во мне… символ есть символ, а я достаточно богата, чтобы не обратить внимания на такую мелочь. Жаль, если кто-то от этого пострадал! Представьте, у какой-нибудь несчастной женщины украли ее обручальное кольцо… Боже, я перечитала сентиментальных романов! Итак, я жду вашу…

Она сделала выразительную паузу.

– Невесту моего друга, – сказал я. Подсказанная Сирилом версия звучала так складно, что ею грех было не воспользоваться. – Пожалуйста, миссис Вашингтон…

– Вы могли бы и не предупреждать, – ответила она. – Жду.

И оборвала связь.

– Езжайте, – велел я Сирилу, вернувшись в гостиную. – Заодно освоишься с новой машиной. Мисс Лопез…

– Мистер Кин, – склонила она голову. Вылитая Инес! Только та была истинное дитя природы, а Хуаниту, насколько я понял, воспитывали иначе.

– Вик, – вмешался Сирил, помялся и выпалил: – Слушай, а можно я сегодня у тебя переночую? Я не буду тебе мешать, честно!

– Хм. – Я посмотрел на Сирила, который безуспешно пытался изобразить ангела. На небесное создание он не походил даже отдаленно, но так жалобно хлопал ресницами, что я легко догадался: – Снова тетушкины матримониальные планы?

– Ага. – Кузен кивнул с несчастным видом и мрачно сообщил: – Она сегодня снова позвала в гости каких-то девиц!

Я содрогнулся, вспомнив прошлое чаепитие. В отношении к таким затеям тетушки Мейбл мы с Сирилом были единодушны, и я не мог не сочувствовать собрату по несчастью.

– Ладно, отвезешь мисс Лопез и можешь возвращаться, – махнул рукой я.

– Спасибо, Вик! – просиял Сирил и церемонно подал руку Хуаните.

Кузен усадил девушку в мой старый лимузин, Ларример помог погрузить саквояж, и они отбыли.

А я проводил гостя в свой кабинет, велев нас не беспокоить.

– Меня ни для кого нет дома. Вы меня поняли, Ларример?

– Да, сэр, – флегматично согласился дворецкий, с осуждением глядя на то, как я достаю из шкафчика бокалы и графин с коньяком. – Что прикажете отвечать, если спросят, где вы, сэр?

– Я уехал, – отмахнулся я. – И вы не знаете, куда, – и еще раз повторил с нажимом: – Меня нет ни для кого. И Сирила нет тоже. Особенно для миссис Стивенсон!

– Да, сэр, – с достоинством повторил мой верный дворецкий. – Как прикажете, сэр!

Ларример поклонился и ушел, а я запер дверь кабинета изнутри – для пущей надежности.

– Вик… – сказал Фрэнк, когда мы разлили по первой. – Клянусь, я не знал… даже предположить не мог!

– О чем ты?

– Ну, что Хуанита… Гм… Она просто искала тебя и Палмера, я… о черт, Вик, я даже не предполагал, что она такая молоденькая! С виду-то ей все восемнадцать! И ездит она одна…

– Южанка, – пожал я плечами. – Ее матери было, наверно, лет пятнадцать, когда мы… гм…

– Так она правда твоя… – Фрэнк от ужаса зажмурился и выпил свой бокал залпом. – Господи боже, я же не знал… Она попросила ее проводить, сначала по Лондону, потом в Блумтаун. Ну, я все равно сюда собирался, а она милая такая девочка, и не англичанка, ничего у нас не знает! Вик, клянусь, я ее и пальцем не тронул!

– Остынь, Фрэнк! – Я налил ему еще. – Если тебе не верить, то кому тогда? А что до родства… Ну, было дело. Ты будто в этих своих горах не гулял!

– Как без того… – хмыкнул он. – Но только… Вик, тут дело серьезнее. Я думал, обойдется, но…

– Говори уж, – вздохнул я.

Фрэнк выдохнул и заговорил. Он всегда был парнем компанейским, а разговорить девушку ему ничего не стоило, так что ничего удивительного, что Хуанита поведала ему свою историю. Мне бы она еще когда открылась, а вот попутчику…

Отцом Инес в самом деле был губернатор, правда, официально он дочь так и не признал, зато нашел ей хорошего мужа, одного из своих управляющих. Хуанита родилась уже в законном браке, но любому было ясно: не от мужа, таких голубых глаз сроду не бывало в округе! Однако дед внучку почему-то полюбил, частенько брал к себе и велел прислуге обучить девочку, как вести себя за столом, как одеваться… Потом ее и вовсе отослали в Англию, в пансион. А тем временем и ей подыскали супруга: отец был управляющим у деда, ну так для внучки приберегли его партнера, какого-то американца, и не важно, что старше вдвое…

Замужняя Инес стала смирной, но вот дочка пошла в нее, кротостью не отличалась, а замуж идти вообще не желала. Жениха Хуанита не переносила, с радостью уехала в Англию учиться (отчим после смерти жены охотно отослал ее подальше с глаз)…

А мать перед смертью все ей рассказала. Дневника, как в девичьем романе, не было, конечно, Инес и читала-то с трудом, но Хуанита запомнила: какие б там ни были братья-сестры, она – дочка заезжего голубоглазого англичанина, которому ее мать подарила цветок опунции. Легко ли отыскать человека по таким приметам!

Хуанита справилась.

А что теперь делать с взрослой дочерью, я и представить не мог!

– Вик, я… – Фрэнк замялся. – Ты меня прости!

– А? – не понял я.

– Ну… я с твоей дочкой ехал… одни мы были. Но я же ничего такого! – снова принялся оправдываться Фрэнк.

– Ты уже говорил, – сказал я. – И подозреваю, если бы ты чем-то не устроил Хуаниту, она бы тебя зарезала.

Фрэнк подумал, фыркнул и протянул мне свой стакан.

– Ты прав, – согласился он. – Девчонка с характером!

Кажется, в голосе его прозвучало опасливое восхищение.

– Еще бы! – с чувством произнес я, вспомнив ее незаурядную матушку. Я на мгновение смежил веки, и перед глазами как воочию встала Инес – прямолинейная, непосредственная и переполненная жаждой жизни. Сложно было поверить, что она уже умерла, она ведь была намного моложе меня!

– О чем задумался? – спросил Фрэнк, когда пауза затянулась.

– О бренности всего сущего, – признался я, и мой приятель подавился коньяком.

– Вик, – проговорил он, откашлявшись, – что за мысли? У тебя что, других забот нет?

– Ты прав, – согласился я, вновь наполняя бокалы.

– Знаешь… – начал Фрэнк как-то нерешительно, но договорить не успел: в дверь постучали.

Я не отозвался, но настойчивый стук повторился.

– Сэр, – донесся приглушенный голос Ларримера. – Откройте, пожалуйста, сэр!

Пришлось вставать и отпирать замок.

– Что? – спросил я неприветливо, распахнув дверь. – Враги у порога? Тетушка явилась с тараном и осадными орудиями?

Ларример выставил перед собой, как щит, поднос со всякой снедью.

– Вам надо перекусить, сэр, – заявил он. – Вы ведь не обедали!

– Хм… – Я действительно пропустил обед, пока ездил на вокзал. К тому же в последнее время я стал замечать, что брюки стали тесноваты в талии. Спокойная жизнь не шла мне на пользу, а с годами все сложнее становилось поддерживать себя в форме. Так что мне бы не помешало поголодать. – Ларример, мы же только полчаса назад пили чай!

– Да, сэр, – для вида согласился он и тут же возразил: – Но разве это еда, сэр?!

Оставалось лишь вздохнуть, посторониться и позволить Ларримеру сервировать закуски.

– Никогда не женюсь! – проговорил я с чувством, когда за Ларримером закрылась дверь, и прихлебнул обжигающую жидкость.

К чему мне жена, если у меня имеется такая вот заботливая нянька?! А всякие… хм… потребности можно удовлетворить и без принесения себя в жертву Гименею.

Фрэнк промолчал, и я удивленно обернулся к нему. Он уставился в бокал, будто пытаясь по примеру древних римлян найти там истину.

– Фрэнк? – окликнул я.

– А? – как-то вяло отозвался он, не поднимая взгляд.

– Ты странно себя ведешь, – заметил я, во все глаза уставившись на невероятное зрелище: смущенного Фрэнка Дигори. – Ты не заболел, часом?

– Нет… – протянул он, а потом, глубоко вздохнув, решился: – Вик, а ты… в общем, ты не будешь против, если… ну, по-настоящему… в общем, если я вправду женюсь на твоей дочке?

«Какой еще дочке?!» – хотел спросить я, но вовремя спохватился.

М-да, странно чувствовать себя отцом взрослой дочери! Впрочем, если подумать, родительская ответственность вряд ли сильно отличается от тех чувств, которые я испытывал к кактусам. Хм, а Инес угадала с именем девочки! Колючка выросла еще та…

– Ну что ты! – Я ободряюще похлопал Фрэнка по плечу. Однажды Фрэнк по пьяни проболтался, что когда-то был помолвлен. Деталей я не знал, только понял, что там произошло что-то такое, что заставило приятеля все эти годы жить бобылем. Нет, Фрэнк не сторонился женского общества, но серьезных отношений боялся как огня. Так что нынешняя его решимость… Словом, прелюбопытно! – Почему я должен возражать? Другой вопрос, что от меня в этом деле мало что зависит. Ты же понимаешь, что у Хуаниты есть официальный отец? Который к тому же подыскал ей совсем другого жениха…

– Ты прав, – сник Фрэнк. – И вообще я для нее староват… И состояния не нажил, сам знаешь, что добывал, все спускал на путешествия! А теперь вот на закате лет решил остепениться, а даже свадьбу нормальную устроить не на что!

– Дружище, прекрати, – потребовал я и вновь наполнил его бокал. – Закат лет у него… чушь какая! Раз уж Хуанита тебе так… – Я хотел сказать «понравилась», но запнулся. Слово явно не подходило к ситуации. Кажется, Хуанита заворожила Фрэнка, как питон кролика. И охотилась она на него совершенно откровенно, что для бедняги Фрэнка оказалось явной неожиданностью. Впрочем, мне ли его укорять? Инес держалась со мной примерно так же: в буквальном смысле слова взяла за галстук и увела… Не важно куда. Тут было примерно то же самое, разве что Хуанита явно имела на моего друга долгосрочные планы. – В общем, почему бы не попробовать?

– Ты думаешь? – Он наконец прямо взглянул на меня.

– Думаю, – подтвердил я. – Только ума не приложу, как быть с ее женихом. Там, насколько я понимаю, солидная партия… Впрочем, нет ничего невозможного!

– Разберемся! – отмахнулся повеселевший Фрэнк, делая большой глоток. – Хуанита говорила, что жених у нее тот еще шельмец, в каких-то темных делах с отчимом замешан…

Я спрятал улыбку. В голосе Фрэнка звучали ревнивые нотки.

– Словом, отдаешь за меня дочь? – выпалил он и затаил дыхание.

– Фрэнк, я тебе что угодно отдам, – сказал я. – Не дури. А что она моложе… Чушь. Чем вы там в Лондоне занимались, кстати?

– Ты знаешь, ерундой какой-то, – взъерошил он темные волосы. – По ювелирным магазинам прошлись, и все ей не так! Камни не в цвет, злится ужас как!.. Вик, ты вправду не осерчал?

– Фрэнк, я вообще не знал, что у меня есть дочь! – честно сказал я. – Не дури, в который раз говорю! Нравится – так женись, нет – ваше дело! И вообще давай по последней и спать, завтра тетушка из нас душу вынет…

– Ох ты ж, завтра Пасха! – поморщился он.

– Именно… И ты поедешь со мной! Будешь отвлекать на себя орудийные залпы…

– Какие залпы?!

– Ну, там девицы будут, – махнул я рукой. – Глазками так и стреляют, так и стреляют!

– Будто мы с тобой девиц не видали! – засмеялся он и налил нам еще. – Ты вот в Америке погулял, я в горах…

– Ну, не только там, – справедливости ради заметил я. Мир обрел кристальную четкость, а таким он обычно становился, когда я перебирал с алкоголем. В такие моменты я очень сочувствовал людям с двумя здоровыми глазами: если передо мной все двоится и даже троится, то каково приходится им?! – Слушай, Фрэнк, а вдруг у тебя там где-нибудь тоже отпрыск имеется?

– Ага! Живет в юрте, рыбу ловит, тюленей добывает! – Дигори начал глуповато хихикать. Видимо, второй графин все-таки был лишним, и если бы не Ларример с его закусками, мы уже лежали бы под столом. – Или там горных козлов пасет! Почему нет?

– А лет так через двадцать – тридцать объявится солидный мужчина… – Я невольно хрюкнул.

– Я не доживу! – серьезно произнес Фрэнк и выпил.

– Хуанита точно не даст тебе помереть раньше времени! О! Погоди-ка, друг мой, это ж у нас, получается, мальчишник?

– Точно! – обрадовался он, и я разлил еще по бокалу. – Давай… за уже практически утерянную свободу!

Мы выпили и предались воспоминаниям.

– Ничего более экзотического не припомню, – говорил Фрэнк, жестикулируя так, что я убрал графин от него подальше. – Такая… понимаешь, ну просто черное дерево! И силища непомерная, будто не девица, а парень!

– Может, ты с их банановой браги перепутал что?

– Да ну тебя, – обиделся он. – Девица, точно тебе говорю, вся в браслетах, амулетах, кожа гладкая, глазищи да зубы сверкают, красота, кто понимает! Оно, конечно, их татуировки и шрамы – непривычно, но сами по себе женщины – ох как хороши!

– Мм… я вот помню, на островах была одна такая… Всегда белый цветок за ухом носила, вот это был огонь!

– А п-помнишь ту индианку? – спросил Фрэнк, раскачиваясь на стуле. – Которая танец живота исполняла?

– Да-а-а… как это она со змеей! Так и этак… и вообще! – восторженно ответил я. Мне смутно помнилось, что змею эту я обнаружил утром под подушкой, отчего чуть не поседел раньше времени. – Эх… и правда мы с тобой старые стали, теперь уж не погуляешь так…

– И не говори… Как на севере-то! Там же если заехал в поселок, непременно тебе всех женщин приведут… Ну или не всех, но сколько-то уж точно!

– Да что ты?!

– Правду говорю! Они же особняком живут, так вот, чтоб не выродиться… Любой гость – сам по себе подарок!

– Фрэнк, похоже, ты прав был, когда север выбрал, – сказал я, подливая. – На югах такое тоже бывает, но не часто, не часто…

– О, ну не скажи, зато ворванью и шкурами не воняет…

– Судя по твоим рассказам, ароматы тебя не смущали!

– Ну и не смущали! – фыркнул он, и мы опять выпили. Судя по тому, что Фрэнк смотрел куда-то мне за плечо, меня было как минимум два, причем он не мог решить, который я – настоящий. – А та азиаточка…

Еще с полчаса мы предавались будоражащим воображение воспоминаниям, усидели второй графин, и я понял, что до спальни, скорее всего, не дойду. А будить Ларримера (час был поздний, старик наверняка уже лег) не хотелось. Лучше уж посидеть до утра!

– Вик, как представлю… что я… прямо жених! Так, не поверишь, страшно делается! – выдал Фрэнк.

– Чего бояться-то?

– А вдруг откажет?! А я… дурак старый… навоображал всякого!

Я глубоко задумался. Очень глубоко.

– О! – осенило вдруг меня. – Фрэнк, а давай я тебе погадаю! Сейчас поглядим… что там выпадет…

Я полез за кактусовкой, с трудом открыл тайник, глотнул и еще с полминуты пытался понять, на каком я свете. Затем я вынул мешочек с рунами, но, поскольку с координацией движений у меня было как-то не очень хорошо, то рассыпал их все…

– Погоди, соберу, – сказал я Фрэнку и ради удобства опустился на четвереньки.

– Я п-помогу, – выговорил он и плюхнулся рядом.

Собрав рассыпанное и с пятого раза пересчитав, я потряс головой, чтобы чуточку прийти в себя, и вынул руну.

– Соуло…

– Это что? – Фрэнк уже придерживал веки пальцами. – Значит что?

– Все зависит от тебя! – подумав, изрек я. – И что-то новое, и лучшее. Солнечный свет и все такое. Так что не тушуйся!

– Понял! – сказал он и попытался встать. Не вышло. – Ладно, тут посидим… у тебя там в бутылке осталось что-нибудь?

– Есть немного… О! А давай нашу любимую…

– Если стихнет ветер… – завел Фрэнк, а я, за отсутствием слуха способный только подпевать, присоединился:

– Мы ударим веслами!

Снаружи с визгом шин затормозил автомобиль. Парой минут позже ввалился Сирил, грязный донельзя.

– Спасибо тебе большое за машину, – ядовито выпалил он с порога. – Прелесть просто. Так и летит, так и летит, под горку особенно! А…

Только тут кузен увидел, что мы с Фрэнком сидим на полу в обнимку и продолжаем петь, не обращая никакого внимания на позднего гостя.

– Ну ничего себе… – выговорил Сирил, взял бутылку и нагло хлебнул из горлышка. Правда, глаза у него мгновенно сделались как у филина, и кузен предпочел присесть рядом с нами. – Вы это чего? Это… к маме же завтра! А вы…

– У нас мальчишник, – просветил я. – Присоединяйся!

– Знаешь, мне еще жизнь дорога, – сварливо ответил он. – Сколько ж вы выжрали, ироды?! Ничего мне не оставили… А я тут разъезжаю по поручениям!

– В чемодане, – неожиданно отчетливо произнес Фрэнк.

– Что – в чемодане?

– В моем чемодане две бутылки ямайского рома.

Мы с Сирилом переглянулись. Участь рома была решена…

Наша тоже.

* * *

Открыв глаз, я обнаружил у себя перед носом небритую мужскую щеку и долго пытался понять, кому она принадлежит. Потом задался вопросом, существуют ли небритые женские щеки, и тут же проснулся.

Оказалось, я лежу на диване и на Фрэнке одновременно, а кто нас туда погрузил… Тут и гадать не нужно было: Сирил прикорнул в кресле, и ему явно было лучше всех.

Однако на кузена все-таки можно положиться в некоторых вещах! Так я думал ровно до тех пор, пока не обнаружил, что он вылакал всю кактусовку… И после пробуждения ему точно не будет лучше, чем нам с Фрэнком! Тем более я, как человек опытный, спрятал полбутылки рома за диваном.

Будить Дигори пришлось долго, он спал очень крепко, а уж с такого перепоя… Но стоило поводить горлышком бутылки у него под носом, как он мигом очнулся, глотнул животворной влаги и потряс головой.

– Стареем, – сказал он, огляделся, привстал, взял со стола вазу, выкинул из нее гиацинты и от души напился. – Раньше такого с утречка не бывало…

– Ну так… – пожал я плечами, принял у него вазу и меланхолично допил то, что осталось. В экспедициях доводилось пить и из болот, кишащих неведомой заразой. – Встать можешь?

– Попытаюсь…

Когда мы с Фрэнком доковыляли до двери, в нее как раз постучали.

Я поморщился от громкого звука – стук отдавался в голове боем башенных часов, – и открыл. Интересно, когда я успел запереть дверь? Кажется, когда Ларример принес закуски, та была закрыта, а потом я забыл задвинуть засов… Точно, Сирил же ввалился без стука! Видимо, это он сам или я каким-то образом запер ее уже после…

– Что вы стучите, Ларример? – спросил я, держась за косяк.

– Завтрак, сэр! – сказал он громко. Фрэнк схватился за виски. Лицо дворецкого выражало такую гамму эмоций, что мне стало неловко.

– Что на завтрак? – спросил я пианиссимо.

– Овсянка, сэр! – в полный голос гаркнул Ларример.

Сирил застонал и очнулся.

– А водички можно? – прошептал он страдальчески.

– Да, мистер Кертис! Сию минуту!

– Ларример, да не кричите же вы, мы не глухие… – попросил я, пока он убирал остатки вчерашнего застолья и сервировал завтрак. – Лучше принесите… водички…

– Да, сэр! – ответил он и удалился.

Я посмотрел на стол, поморщился и принялся обреченно давиться бульоном. К счастью, помимо овсянки, о которой говорил Ларример, Мэри приготовила вполне пристойный завтрак.

Ничего более существенного я в себя впихнуть бы не сумел, и потому с искренним интересом смотрел на Фрэнка, который мужественно доедал уже вторую копченую селедку, очередной намазанный маслом тост, запивал бульоном и не обращал внимания на зеленеющего Сирила.

– Однако… старикашка, ты еще молодым фору дашь, – сказал я.

– Это меня северяне научили, – проговорил он с набитым ртом. – Еще бы рассолу хорошо или ухи там, да где их тут взять? Так что вот… сочетаю. И тебе рекомендую!

– Нет, не смогу, – передернулся я.

– Давай-давай. А то совсем худо будет!

Я вздохнул и покорился…

* * *

– Сэр, может быть, вам вызвать такси? – с невероятным осуждением в голосе спросил Ларример. Иногда его забота о моем здоровье переходила всякие границы. – Думаю, инспектор Пинкерсон не порадуется, если постовой остановит вас… гм… за вождение в таком состоянии.

– Я в нормальном состоянии, – отмахнулся я, поправляя галстук. Правду сказать, рецепт Фрэнка меня просто спас, а вот Сирилу было совсем худо. – Не переживайте, Ларример, мы водили авто и в худшем виде…

– Ага, только по пустыне, а там дорог нет, – заметил Дигори.

– Ничего, тут проще. Барханы не осыпаются, колея есть, свернуть с нее сложно. Главное – из города выехать, – оптимистично сказал я. – Ну, господа, идем! Сирил, если тебя укачает и ты уделаешь салон моей новой машины, я за себя не ручаюсь…

– Так может, я на своей поеду? – фыркнул он.

– Которой? Старой или… гм… моей старой?

– Знаешь, оставь свой лимузин себе, – ответил кузен. – Это ужас, а не автомобиль, вообще не слушается…

– Странно, не замечал за ним такой склонности, – удивился я и тут же вспомнил, что за руль нового «Лайтштерна» еще не садился. Ну, с боевым крещением, значит! – Ну, как тебе угодно. Фрэнк, едем!

– Миссис Стивенсон изволила звонить, – выпустил Ларример парфянскую стрелу. – Вчера. Несколько раз.

– Надеюсь, вы сказали, что меня нет дома?

– Разумеется, сэр, – с достоинством ответил дворецкий. – Я ответил, что вы со старым другом отправились куда-то пропустить по стаканчику виски.

– Благодарю, Ларример.

– Правда, миссис Стивенсон мне не поверила, – добавил он ядовито. – Как она справедливо заметила, пропустить по стаканчику вы вполне можете и дома. И сказала, что, скорее всего, именно этим вы и заняты.

– А меня мама искала? – встрял Сирил.

– Да, мистер Кертис. Я сказал, что вы побывали у мистера Кина, но потом уехали и не вернулись.

– И на том спасибо… – вздохнул он.

Мотор золотистого «Лайтштерна» завелся с мягким рокотом, а с места он тронулся так плавно, словно под колесами была не булыжная мостовая, а… скажем, высохшее соляное озеро, до зеркального блеска вылизанное буйными пустынными ветрами. Руля машина тоже слушалась идеально. Из города я выполз со скоростью пешехода, а на проселочной дороге рискнул добавить газа.

Удовольствие от поездки портили только регулярные остановки: даже на таком ходу – не в дребезжащей и подскакивающей таратайке, а плавно покачивающейся машине – Сирила все-таки укачало, и окрестные кусты он… гм… обследовал со всем тщанием.

– Вот мы и приехали, – сказал я, останавливая автомобиль. Нет, право, не зря я отдал за него такие деньги!

Выйдя из машины, я кивнул полковнику Стивенсону, пытавшемуся соблазнить Нусруллу кобылой лорда Блумберри (полковник, Баррада и верблюд дружно кивнули мне в ответ).

– Добрый день! – произнес я. – А что это вы в саду? Разве сегодня не будет приема?

– Слава богу, нет, – искренне ответил полковник, пожав мне руку. – Мейбл приболела, пришлось отменить… Вот, видите, занялся делом, давно собирался! Лошадку лорд давно обещал прислать, да забыл, видно, пришлось самому съездить…

– Ясно, ясно, – заулыбался я, испытывая невероятное облегчение: не будет никаких девиц! – А это вот мой старый друг, Фрэнк Дигори… Фрэнк, это полковник Стивенсон, мой в некотором роде дядюшка.

– Очень приятно, – в один голос произнесли они.

Сирил старался держаться подальше, делая вид, будто осматривает автомобиль.

– Всю ночь гудели? – вполголоса спросил полковник, поглядев на нас.

– Мальчишник, – лаконично ответил я. – Фрэнк жениться собрался.

– Дело святое, – кивнул он. – Только на Мейбл не дышите. Убьет.

– Я знаю, – вздохнул я. – Но деваться некуда. Идем!

Фрэнк с невозмутимым видом сорвал какой-то листик с клумбы и сжевал его. Сирил вытаращился на него, потом решил, что вряд ли умрет, и последовал примеру Дигори. Поступил так и я – оказалось, эти негодяи жевали мяту. Ну, за неимением лучшего… я нарвал целый пучок. Про запас…

Тетушка возлежала в кресле и выглядела так, словно ее должны были вот-вот положить в гроб, оплакать и… нет, я не думал о развеселых поминках!

– Тетушка Мейбл… – завел я.

– Матушка, – вторил Сирил. – Гляди, Вик привез старого друга!

– Франциск Дигори, – раскланялся тот.

– Франциск?! – неописуемым тоном произнес кузен. Я тоже вытаращился на друга.

– Ну… если вам удобнее, Фрэнсис, но матушка окрестила меня Франциском, – сконфуженно произнес он. – Католичка она…

Тут мы переглянулись, и я понял: с Хуанитой они не просто так сошлись! Та, мексиканка, ведь тоже католичка!

– Очень приятно, – металлическим голосом произнесла тетушка, позволив поцеловать ей руку. Второй рукой она покачивала зонтиком, и я предпочитал не думать, зачем он нужен в помещении. – Сирил, мой дорогой сынок…

Кузен в ужасе вытаращил глаза: так мать обращалась к нему только в исключительных случаях. Ну а то, что она не обратила внимания на отчетливый запах перегара и копченой селедки, которые мы втроем распространяли окрест, говорило о многом.

– Если ты думаешь, солнышко мое, что я позволю тебе жениться на той вульгарной особе… – чуть возвысила тон тетушка Мейбл, теребя брошку с крупным рубином. Во второй руке опасно покачивался зонтик.

– Какой особе, мама? – прошелестел Сирил, затравленно глядя на нее.

– На молоденькой испанке! – гаркнула она, и мы с Фрэнком вжали головы в плечи. – Той, которую ты катал на машине Вика… с ним я еще отдельно поговорю! Зачем это вы заходили в ювелирный магазин, а?

– Девушка хотела посмотреть кольца, – с незаурядным самообладанием произнес Сирил. Правда, он по-прежнему был бледен до прозелени. – Все женщины любят украшения!

– О, вот как! А потом вы так мило общались на главной площади… – В голосе тетушки появились громовые раскаты.

– А я виноват, что Викова телега заглохла посреди улицы? – логично спросил Сирил.

– С той машиной это случается, – уверил я.

– С той? – непередаваемым тоном спросила тетушка.

– Нынче я на новой, – улыбнулся я и показал на лимузин цвета шампань, который был прекрасно виден из окна.

Тетушка на мгновение задохнулась, подумала, но тут же перешла в наступление:

– Сирил, я запрещаю!

– Что именно, мама? – кротко спросил он.

– Жениться на неизвестной… иностранке!

– Я и не собирался, – с поразительной выдержкой сказал Сирил. Хотя, возможно, он просто не успел протрезветь. – Я, мама, уже обручен, так что давай не станем устраивать сцен!

– С кем обручен? – схватилась за сердце тетушка. Кажется, она уже прикидывала, что может быть хуже юной испанки. А зная любимого сыночка, не сомневалась, что он отколет что-нибудь… эдакое.

– С миссис Вашингтон! – лихо ответил кузен.

Кажется, теперь тетушка и вправду была на грани обморока.

– Как ты мог… – слабо пролепетала она, когда Наоми принесла ей нюхательные соли, холодной воды и помассировала затылок. – Не сказав мне ни слова!..

– Мама, я уже вообще-то вырос, – сообщило великовозрастное дитятко. – И не говори мне о том, что Мирабелла старше меня, что у нее дочь от первого брака… Она богата, ты не знала?

– Дочь?! – опомнилась тетушка.

– Дочь, – подтвердил кузен, а я подумал о том, что мой бесхребетный родственник как-то внезапно стал мужчиной. – В смысле, богата сама Мирабелла, а девочка… ну, милый ребенок, я ее видел прошлым летом.

– Как?.. – прошептал я.

– Выследил, – таким же шепотом ответил Сирил и тут же заговорил громче: – Мама, ты всегда хотела, чтобы я женился. Ну вот, я помолвлен, что тебе снова не так? Мирабелла не бедна, у нее свое поместье недалеко от нашего, она красива и хорошо воспитанна. И то, что она вдова с ребенком, ничуть ее не портит!

– Я… я… – Тетушка Мейбл заметалась. Надо думать, как и большинство матерей, она одновременно и хотела, чтобы сын наконец женился, и заранее ненавидела невестку. – А кто та девица?!

– Хуанита? А это невеста Фрэнка, – выдал Сирил, видимо вспомнив наконец, по какому поводу вчера была попойка. – Сама понимаешь, мама, Фрэнк остался у Вика, а девушке там никак нельзя было ночевать… Вот я и вызвался отвезти ее к Мирабелле. Та ведь вдова, так что приличия соблюдены…

– А машина?

– Я отдал ему свой старый лимузин! – вставил я. – Сирилу так хотелось его опробовать!

– Но магазины!..

– Мало ли, зачем девушке захотелось в ювелирную лавку… – удачно вставил Фрэнк. – Они же на это дело падки, что твои сороки!

– Вот точно! А я, пока она там камушки смотрела, мотор пытался завести! Еле-еле доехали до Мирабеллы, – сказал Сирил, и мы втроем заговорщицки переглянулись. – Мама, если ты не веришь, позвони ей и сама спроси!

– И позвоню! – Тетушка привстала. – Ах нет, мне плохо… Вик! Попроси миссис Вашингтон прибыть к чаю… с невестой мистера Дигори, разумеется, как это можно, оставить бедную девушку одну в такой день! Я отменила прием, но…

– Она католичка, – признался Фрэнк смущенно.

– Это не имеет никакого значения, – произнесла тетушка Мейбл, а я пошел к телефону.

– Миссис Вашингтон! – сказал я как можно громче, чтобы меня слышала не только Мирабелла, но и тетушка. – Вас не затруднит приехать к нам на чай? Праздник все же…

– Не затруднит, – сказала она и добавила шепотом: – Если что-то случилось, скажите «да-да».

– Да-да! – произнес я. – И мисс Лопез, пожалуйста, возьмите с собой! Надеюсь, у нее есть, во что переодеться, а если нет…

– Мы решим этот вопрос позже, мистер Кин, – сказала миссис Вашингтон. – Право, такие пустяки!

– Да-да! – вздохнул я. – Кузен признался матушке во всем.

– Ну и чудненько, – хладнокровно ответила прекрасная вдова. – Матушка еще в сознании?

– Она в него пришла, – сообщил я, вообразив реакцию тетушки, когда Мирабелла назовет ее так.

– Тем более хорошо. Я приеду, как только приодену вашу дикую фею!

– Как я вам благодарен, миссис Вашингтон, словами не описать! – искренне сказал я, повесил трубку и вернулся к родственникам: – Она приедет чуть позже. Тетушка… Прошу вас, без церемоний, невеста Фрэнка к ним не привыкла.

– Не учи меня, – вздернула она подбородок, разом обретая утерянное достоинство. – Сама разберусь! А где мой драгоценный супруг?

– Пытается скрестить лошадь с верблюдом, – доложил Фрэнк, и тетушка немедленно поднялась во весь рост, забыв о головокружении или чем там она страдала.

– Хватит с меня этого безобразия! – сказала она и пошла наводить порядок. Слава богу, не среди нашей тесной мужской компании!

Следующий час мы с Фрэнком и Сирилом чинно сидели в гостиной, беседуя о природе и погоде (на случай, если неожиданно войдет тетушка Мейбл). У кузена вид был слегка позеленевший, но предельно решительный, как у дрессировщика, решившего впервые сунуть голову в пасть тигра.

В конце концов мы не выдержали этой пытки и дружно решили подышать воздухом…

На крылечке сидела Наоми, которая посмотрела на нас с интересом. Мы с Фрэнком, вспомнив вчерашнее, дружно начали краснеть.

Черный котенок, мурлыча, ткнулся мне под ноги, я поднял его на колени, погладил…

– Твой? – спросил Фрэнк, тоже дотянувшись до мягкой шерстки.

– Мой, – после паузы ответила Наоми. – Мисса Стивенсон позволила.

Фрэнк с интересом смотрел на девочку:

– Как звать-то кошака?

То, что она произнесла, можно было перевести как «тигр, во тьме горящий».

– Ну какой он тигр, – возразил Дигори миролюбиво. – Тигры полосатые, а он черный! Уголек он, вот что!

– Хорошо, – согласилась Наоми, подумав, и перебралась поближе к Фрэнку. «Его всегда любили дети и животные», – вспомнил я. К тому же Наоми явно импонировало, что он понимал ее язык. – Пусть будет Уголек. Ваш язык сложный. Я мало понимаю.

– А говоришь очень даже хорошо, – сказал он, – это миссис Стивенсон с тобой занимается?

– Да! – обрадовалась девочка. – Мисса Стивенсон, масса Стивенсон, у которого одна рука… и масса Сири.

Она ткнула пальцем в Сирила. Судя по всему, за взрослого она его не считала, раз называла по имени, а не по фамилии.

– А еще приезжают всякие… – Девочка скорчила рожицу. – Пахнут цветами. Фу!

– Согласен, – подал голос Сирил. – Как надушатся, так ужас просто! Это она про девиц…

– Да я понял, – сказал я, а Фрэнк негромко засмеялся.

Наоми серьезно посмотрела на меня.

– Дай руку, – попросила она. Я удивился, но протянул ей ладонь.

Негритянка плюнула точно в центр ее, мизинцем развезла слюну, не глядя, сорвала какой-то листок то ли плюща, то ли дикого винограда, прилепила мне на ладонь, подержала, сняла, потом рассмотрела и серьезно кивнула:

– Прости за недоверие. Проверить надо…

– Это о чем она? – удивился Фрэнк. Сирил, видевший как минимум призраков (не говоря уж о последней истории!), только хихикнул.

– А тебе не надо знать, – буркнула Наоми. – У невесты своей спросишь!

– Э… – Мы с Сирилом переглянулись. Знать Хуаниту она ну никак не могла!

На наше счастье, у ворот просигналил автомобиль, и прекрасная миссис Вашингтон прибыла в сию обитель скорби…

Судя по всему, она успела свозить Хуаниту в модную лавку, поскольку на той было не дорожное платье, а что-то такое… В общем, в этом можно было явиться к чаю.

– Миссис Стивенсон, – прожурчала Мирабелла.

– Миссис Вашингтон!

– Привет, Фрэнк! – сказала Хуанита, и тот покраснел.

А я с неожиданным весельем вспомнил выпавшую ему вчера руну соуло. Не зря считается, что она похожа на молнию, которая внезапным ударом сметает все на своем пути!

И вот в этот момент Хуанита встретились взглядом с Наоми. Клянусь, я видел проскочившие между ними искры!

– Какая милая девочка, – произнесла Хуанита. – Миссис Стивенсон, можно мне с ней поговорить?

– Да, душечка, – натянуто улыбнулась та, поправляя брошку на груди.

Мне показалось, что Наоми как-то странно на нее посмотрела…

* * *

Судя по тому, какие взгляды весь вечер бросала тетушка Мейбл на своего отпрыска, она разрывалась между желанием хорошенько отшлепать сыночка (что уже, конечно, не подобало в его возрасте!) и облегчением от возможности наконец сбыть его с рук.

Хм, кажется, тетушке тоже не стоило забывать о том, что исполнение желаний не всегда приносит радость, а яркий свет соуло может обнажить то, что хотелось бы скрыть…

Миссис Вашингтон держалась непринужденно и спокойно, умудряясь управлять Сирилом с уверенностью прирожденной наездницы, усмиряющей норовистого скакуна. Моему кузену доставались то сахар и сладкая морковка, то шенкеля. Впрочем, все это она проделывала так легко и мило, что придраться было решительно не к чему…

«Они были бы идеальной парой», – подумал я, пряча веселье.

Вторая пара тоже была прелестна. Хуанита вела себя так, будто была помолвлена с Фрэнком чуть ли не с колыбели. Она собственнически держала его за руку и о чем-то расспрашивала. Судя по тому, как Фрэнк заливался соловьем, речь шла о его путешествиях.

Признаюсь, лично мне претила даже мысль о том, чтобы связать себя узами брака. Но кто я такой, чтобы мешать другим?

Правда, меня не отпускало ощущение, что я каким-то образом оказался среди героев сентиментального рассказа. Уж очень все это было… романтично! Может, это поветрие какое-то, вроде холеры?..

Молодежь вскоре разбрелась по аллеям, и за столом в беседке остались лишь мы с тетушкой Мейбл и молчаливая Наоми. Потихоньку сгущались сумерки, в саду были везде развешаны горящие китайские фонарики.

– Викто́р, – ледяным тоном обратилась ко мне тетушка, со стуком ставя полупустую чашку. – А теперь объясни, что происходит? Что это за фарс?!

– О чем вы, тетушка? – старательно удивился я, приподнимая бровь. У меня все сильнее болела голова, и это уже вряд ли можно было объяснить вчерашними злоупотреблениями кактусовкой (хм, не только кактусовкой, конечно…)

– Обо всем! – припечатала она, похлопывая по ладони сложенным веером так многозначительно, что по моей спине невольно побежали мурашки. – Об этой странной девице, которая взялась непонятно откуда. И не думай, что я не заметила, что она подозрительно похожа на тебя! О твоем друге, который явно давненько не бывал в приличном обществе. О том, почему Сирил катал по городу эту разбитную мисс, если он, как утверждает, давно сделал предложение… миссис Вашингтон. И, наконец, что это за история о помолвке Сирила?!

Я вздохнул, прикинул про себя пути отступления и принялся рассказывать…

Разумеется, самые подозрительные (и, соответственно, важные) моменты я опустил, но и без того говорить пришлось долго.

В моем изложении история выглядела до того невинно и романтично, что хоть сейчас описывай ее в каком-нибудь любовном романе из тех, что издаются исключительно в мягких обложках.

В горле у меня пересохло, и я сделал паузу, чтобы глотнуть давно остывшего чая.

– Постой. – Тетушка подняла руку, затянутую в кружевную перчатку. – Позволь уточнить, эта… мисс Лопез имеет к тебе какое-то отношение?

Она вперила в меня инквизиторский взгляд, весьма странно сочетающийся с образом милой пожилой леди.

Я взглянул на Наоми, которая с отсутствующим видом наблюдала за ползущим по скатерти жуком.

– Официально – нет, – выкрутился я, вспомнив, что я как-никак юрист по образованию.

Тетушка задумчиво постучала веером по столу. Слава богу, хоть зонтик она где-то оставила (видимо опасаясь не совладать с искушением пустить его в ход). И повторила:

– Официально – нет… Что ж, понятно. Продолжай!

Она милостиво кивнула мне, словно королева менестрелю.

Право, лучше бы я умер вчера!..

Допрос, небрежно замаскированный под светскую беседу тети и племянника, продолжался до тех пор, пока влюбленные парочки не соизволили вернуться с прогулки. Я взмок, отвечая на каверзные вопросы, и хотел лишь одного: наконец упасть в постель и забыться сном.

Миссис Вашингтон, увидев, в каком состоянии я нахожусь, сжалилась и намекнула на поздний час и усталость.

Ухватившись за это, все тут же принялись собираться по домам.

Меня мутило, голова была чугунная… В общем, помощь Фрэнка, который «незаметно» подставил мне плечо, я принял с облегчением.

Остальные ушли далеко вперед, а мы с ним двигались медленно и печально.

– Вот поэтому я всегда боялся родственниц, – честно сказал Фрэнк, когда мы брели к дому. – Такие, знаешь, провинциальные старые дамы, а о жизни знают побольше твоего!

– Ты молодец, – ответил я невпопад. – Давай постоим минутку…

– Ага, – сказал он. – Слушай, Вик, может, такси вызвать? Что-то ты совсем расклеился, дружище!

– Вызови, – согласился я скрепя сердце. Действительно, не стоило в таком состоянии садиться за руль своего красавца! – Или сам поведешь. Ладно, пойдем. Темнеет уже.

– Ага, – кивнул Фрэнк. – Пойдем.

За последним поворотом живой изгороди нам открылось весьма интригующее зрелище: тетушка Мейбл «нежно» прощалась с будущей невесткой и с мисс Лопез. Манеры моей милейшей родственницы заставили меня вспомнить о вечных снегах, зато голос ее был сух, словно пустыня Гоби.

– Миссис Вашингтон, очень рада была вас видеть, – говорила тетушка Мейбл, явственно подчеркивая это «была». – И вас, конечно, мисс Лопез.

– Взаимно, – отвечала прекрасная вдова, поправляя пышные кружева платья, – но думаю, вы уже можете называть меня просто Мирабеллой. В конце концов, скоро мы станем родственницами.

– Думаю, это немного… преждевременно, – ответила тетушка, улыбаясь как-то так, что мне вспомнилась королевская кобра, едва не укусившая меня в Индонезии. И повернулась к сыну: – Сирил, дорогой, принеси мне шаль. Что-то похолодало.

Я плохо видел лицо кузена, но мог поклясться, что он побледнел, прежде чем отважно выпалить:

– Извини, мама, я должен проводить миссис Вашингтон! Пошли кого-нибудь из слуг.

– Сирил?! – с таким непередаваемым выражением произнесла тетушка, что даже мне захотелось спрятать голову в песок, как страус. Кстати, до сих пор жалею, что так и не увидел этих милых птичек. – Ты не хочешь помочь мне?!

– Извини, мама, – вновь повторил кузен и, видимо решив, что терять ему уже нечего, взял «невесту» под локоток. – Уже поздно, пора ехать.

– Сирил. – Теперь голос достойной миссис Стивенсон (мистер Стивенсон, отлично зная характер супруги, прощаться с гостями не вышел) звенел льдом. – Миссис Вашингтон приехала на своем авто. На чем ты, позволь спросить, вернешься домой?!

– Вызову такси, – парировал Сирил. Затравленно оглянулся, увидел меня и Фрэнка и просиял: – Или переночую в городе. Вик, ты же не откажешься меня приютить?!

Отказать ему – словно ударить доверчивого щенка.

– Конечно, – кивнул я. – Поехали!

И мы поехали…

Сирил посадил Хуаниту в мое авто («К жениху!» – как нахально заявил он.) Надо думать, я при этой парочке должен был играть роль дуэньи.

Сам же кузен уселся рядом с Мирабеллой.

Признаюсь, я до сих пор не успел свыкнуться с существованием своей внебрачной дочери, а также с ее поразительным сходством с матерью. Так что в присутствии Хуаниты я испытывал… некоторую неловкость.

Впрочем, мои чувства менее всего волновали Сирила в тот момент, а самому мне было столь дурно, что такие мелочи меня не беспокоили.

Обратной дороги я почти не запомнил. Лишь мелькание темных деревьев за окном, свист ветра и мягкое покачивание автомобиля…

А потом встревоженное лицо Ларримера… И я словно провалился в сон. Или в бред?

Бесконечная равнина, заросшая опунциями. Высоченные кактусы – в несколько человеческих ростов! – образовали непроходимые заросли.

А я стоял на крохотном пятачке, со всех сторон окруженном роскошнейшими экземплярами Opuntia microdasys и Opuntia vulgaris, и растерянно озирался. При всей моей любви к кактусам столь близкое соседство с их колючками вовсе не внушало оптимизма. Да еще и этот полуденный зной, от которого у меня уже пересохли губы и плыло в глазах…

«Стоп! – сообразил я. – В каких еще глазах?!»

Я давно свыкся с тем, что настоящий глаз у меня всего один, более того, научился извлекать из своего увечья некоторую пользу.

Теперь же мне остро недоставало той пронзительной, кристально-прозрачной ясности, которую давал мне «подарок» индейского шамана. (Разумеется, дарить он мне ничего не собирался, скорее наоборот, но так уж вышло…)

И я чувствовал себя беспомощным, полуслепым, запертым в клетке, из которой не было выхода… Клетке из моих обожаемых кактусов! Вот только эти конкретные суккуленты были отчетливо недружелюбны…

«Что делать?! – панически думал я, облизывая соленые от пота губы. – Что же делать?!»

На таком зное уже через несколько часов я буду походить на поджаристую индейку. Конечно, из мякоти кактуса можно извлечь воду, чтобы напиться, а из плодов опунции получается удивительно вкусный джем, но у меня не было ни ножа, ни очага, ни посуды.

К тому же эти кактусы растут поразительно быстро, им нужно совсем немного времени, чтобы затянуть прореху, посреди которой я стоял.

И я мог умереть на этих шипах, навсегда остаться в этом сне. Так же, как уже умирал на колючем жертвеннике того спятившего шамана…

Солнце вспыхнуло нестерпимо ярко, и это заставило меня очнуться. Я ведь умирал, но не умер! И кое-что получил в награду…

Я прикрыл глаз ладонью и отчаянно захотел снова стать цельным. Не физически, а… Впрочем, словами этого не объяснить.

Словно последний кусочек занял свое место в головоломке, и меня накрыло утраченное ощущение силы.

Открыв глаза (теперь второй ощущался правильно), я безболезненно посмотрел прямо на пышущее жаром солнце. И его лучи под моим взглядом превращались в бабочек, которые пикировали прямо на пышные заросли опунций, вгрызались в их сочную плоть. Колючки были бессильны перед крошечными нападающими, и кактусы бесславно гибли под натиском полчищ солнечных бабочек…

Я рванулся ввысь, к солнцу… И очнулся в своей постели.

Приснится же такое!

Сквозь плотно задернутые шторы не пробивался ни единый лучик света.

Зато над кроватью зависли мои старые знакомые – Хоггарт и миссис Грейвс, от которых исходило призрачное сияние.

– Ну ты даешь! – с каким-то завистливым уважением произнес Хоггарт, а потом паскудно ухмыльнулся: – Я такого давне-э-энько не видал!

– Какого? – буркнул я, потирая лоб. Приснится же такое! В голове пульсировала боль и еще отчего-то чесалась рука.

Вчерашний день вспоминался как в тумане, а окончание его и вовсе терялось во мраке.

Хоггарт взмыл повыше, в то время как застенчивая миссис Грейвс отплыла к окну, делая вид, что разглядывает узор на занавесках. Судя по всему, солнце еще не взошло.

– Да ты, паря, вчера так набрался. – Хоггарт впечатлительно прищелкнул языком и мерзко хихикнул: – Я думал, тебя к бабам потянет, а ты…

– Джек! – резко окликнула его миссис Грейвс, от возмущения забывая о стеснении. Хм, оказывается, у Хоггарта было вполне прозаичное имя, неудивительно, что он предпочитал называться по фамилии.

– Прости, Лиззи, – смиренно произнес этот нахал и скандалист, а я невольно восхитился. Вот это педагогические таланты у дамы, ей бы Сирила на воспитание! Впрочем, вспомнив о судьбе родичей миссис Грейвс, я передумал. Каким бы обалдуем ни был мой кузен, а все же его жаль.

– Хоггарт, вы можете толком рассказать, что произошло? – попросил я, садясь на кровати. И чуть не опрокинул стоящий в изголовье горшок. Удивленно посмотрел на него и не выдержал: – И что тут делает Конно-идея?!

Бедняжка был в ужасном состоянии: цел, но половина иголок обломана!

– Стоит! – Смех у Хоггарта был противный, дребезжащий. – Ты вчера так в него вцепился, что дружбаны твои вдвоем отобрать не смогли! А ты отбивался и грозил засунуть его им в… – Хоггарт опасливо покосился на подругу и закончил шепотом: – Поглубже!

– Дальше, – просипел я, с ужасом воображая это позорище. Я ведь вчера даже не пил за обедом, с чего бы?..

– Ну, дальше они тебе этот кактус того… отдали. – Хоггарт с явным трудом опускал бранные слова. – И пытались спать уложить. А ты все бузил и твердил что-то непонятное. Про руны, про какого-то шамана, про демонов…

Я мрачно слушал. Ладно, Фрэнк меня всяким видел, но Сирил не преминет заявить, что я подаю ему дурной пример. В действительности кузен самонадеянно полагал, что скорее он может научить меня плохому. И, разумеется, ошибался, хоть я и не торопился рассеивать его заблуждения.

– Дальше! – рыкнул я, поняв, что Хоггарт взял драматическую паузу. Призрак явно наслаждался происходящим.

– Ну, ты того, кузена своего и отпихнул, – со смаком продолжил Хоггарт, – а он бац – и на кактус… – Хоггарт покосился на подругу и закончил обтекаемо: – Ну, сел.

М-да, представляю реакцию Сирила.

– И?.. – поторопил я.

– Крику было! – Призрак от восторга закрутился волчком. – Ну а потом его эта… – Хоггарт вовремя прикусил язык, – в общем, фигуристая такая, постарше, она его за руку взяла и того, колючки вытягивать повела… – Призрак отплыл подальше от подруги и закончил со смаком: – В общем, до утра и вытягивала!

Я усмехнулся: чувствовал же, что Сирил с этим своим «притворным» обручением крепко влип! Надо думать, теперь помолвка превратилась в самую что ни на есть настоящую…

– А вы как тут оказались? – спохватился я. Вряд ли я мог позвать Хоггарта, чтобы поболтать на сон грядущий. Впрочем…

– Ну, я-то к кактусу… того, привязан, – рассеял мои опасения он, махнув призрачной рукой в сторону Конно-идеи. – А Лиззи со мной за компанию просто!

Я присмотрелся к кактусу и протер свой единственный глаз. В грунте вокруг растения на манер декоративной гальки были разложены кусочки нефрита!

– Это еще что?! – не выдержал я.

– Ну-у-у… – протянул Хоггарт почти смущенно. – Твой кузен…

Дальше он мог не рассказывать. Небось Сирил снова задумал какую-нибудь каверзу, а Хоггарт и рад стараться!

– Ладно, я понял, – отмахнулся я, откидывая одеяло.

– А потом ты уснул, – торопливо продолжил призрак, кажется, радуясь, что я не стал выяснять подробности. – А у кактуса колючки как засветятся!

– Хм, – глубокомысленно произнес я. Если и требовались мне доказательства, что это был не просто сон, то теперь они у меня были. И, не сдержавшись, я наконец почесал зудящую ладонь.

– Рука чешется? – чему-то обрадовался Хоггарт. – Это, паря, к встрече!

– М-да? – усомнился я и, машинально посмотрев на собственную конечность, замер. На ладони отпечатался темный след листа, контур которого слегка светился неприятным зеленоватым свечением.

Кажется, теперь я знаю, кто устроил мне это развлечение! Недаром вчера мне было настолько дурно…

* * *

Мой ранний визит к тетушке Мейбл явно удивил ее старого дворецкого, однако он не моргнув глазом проводил меня в гостиную и обещал немедля доложить хозяйке о моем визите.

Я кивнул и, закинув ногу на ногу, приготовился с полчаса поскучать.

В самом деле, зачем я помчался сюда ни свет ни заря? Даже не позавтракав!

Впрочем, долго тосковать в одиночестве мне не пришлось.

Спустя каких-то десять минут (если верить старомодным настенным часам с кукушкой) дверь приотворилась, и в комнату скользнула черная тень.

Действительно черная: темнокожая Наоми была одета в платье чернильного цвета, отчего казалась большой кляксой в светлой тетушкиной гостиной.

Она молча опустилась передо мной на колени и положила перед собой свернутый кнут. Не из тех кнутиков, которые берут наездники (скорее для устрашения, чем для избиения лошадей), а солидную вещь, какие я видел у рабовладельцев.

– Наоми, что это все значит? – сурово спросил я.

– Я виновата, – не поднимая головы, тихо откликнулась она. – Масса Кин, побейте меня! Я очень виновата!

– Не выдумывай. – Я осторожно поднял девочку с пола. – А теперь рассказывай, что произошло.

Негритянка подняла на меня подозрительно поблескивающие глаза. Белки казались ослепительно светлыми на фоне очень темной кожи.

– Я виновата! – повторила она. – Я увидела у хозяйки мертвый камень. Испугалась. Решила, это вы, ради поместья.

– Постой, – перебил я. – Какой еще мертвый камень? И при чем тут поместье? Оно же и так принадлежит мне!

– Я ошиблась, масса Кин, – покорно произнесла Наоми, опуская голову.

– Так, давай все по порядку! – окончательно запутавшись, попросил я.

– Хорошо, – кивнула она и принялась говорить. Косноязычно, все же Наоми очень недоставало запаса английских слов, хоть она явно была умненькой девочкой. Но этот ум ее и подвел.

Оказывается, Наоми вообразила, что на шее у ее хозяйки сидит не только собственный сын, но и племянник, то бишь я.

А потом у тетушки появилась странная брошь с «мертвым» камнем (Наоми, как ни старалась, не могла объяснить, почему она так его назвала) и стала часто болеть голова.

Девочка недолго искала виновного: подозрение ее пало на меня, поскольку даже невооруженным глазом (тут я немного смутился) можно было заметить мою… хм, причастность к тайным искусствам. Раз уж здесь речь шла не о банальном яде, то Наоми вполне логично сочла, что хозяйку травят с помощью магии. С мотивом тоже все было просто: деньги.

Состояние здоровья тетушки не ухудшалось, но Наоми решила, что я просто выжидаю, чтобы нанести окончательный удар.

– Ладно, я понимаю, что ты не могла объяснить все миссис Стивенсон, – согласился я, выслушав это немудреное повествование. – А почему просто не припрятала брошку?

– Нет, нет, вы что! – изумилась девочка. – Я не могу взять у хозяйки брошку… Может, не накажет, но нечестно же…

– Хм, – только и сказал я, сраженный ее странной логикой. – Так, значит, брошка неправильная?

– Да! Как кольцо у мисса Вашингтон! Красивое, но неправильное!

Я всерьез задумался.

– А у других ты такое видала?

– Нет! И не говорила никому, не поверят… – Негритянка явно смутилась. – Разве что вы, масса Кин! Вы же видите по-другому…

Не поспоришь, видел я действительно по-другому.

– Ладно, я понял, – согласился я. – А что развеяло твои сомнения? И почему мне снились эти… кактусы?

Я невольно передернулся. Мерзкие злобные растения, совсем не похожие на настоящие кактусы, за показными колючками которых скрывается нежная сердцевина.

– Я подслушала, – тихо призналась девочка, низко опустив голову. – Вы с масса Сирилом разговаривали. Когда те женщины приходили, которые пахнут цветами. – Она сморщила нос, а я припомнил, что тогда у нас с кузеном действительно зашла речь о том, что я завидный жених. А Наоми продолжала: – А вчера я погадала… по-своему. Я не знала, что вам от этого так плохо будет!

Она совсем по-девчоночьи шмыгнула носом.

– Не плачь, Наоми, – попросил я, протягивая ей свой носовой платок. – Надо думать, твоя магия плохо совместима… – «с моей», хотел сказать я, но вовремя одумался, – с кактусами. А я накануне выпил кактусовки, да и вообще… Мало ли.

Наоми кивнула. Кажется, ей было стыдно.

– Я не знаю, что делать, – тихо призналась она.

– Вот уж не проблема, – подумав, отмахнулся я. – Скажу тетушке, что камень надо почистить, а сам попрошу ювелира заменить рубин.

– Правда?! – вмиг просиявшая (странно звучит по отношению к негритянке) Наоми подняла на меня взгляд: – Вы правда это сделаете?

– А почему нет? – спросил я, пожав плечами. – Только знаешь, Наоми… Мне кажется, тебе нужно учиться. Иначе ты такого можешь натворить по незнанию…

Девочка подумала и снова кивнула.

– Вы умный, масса Кин, – произнесла она серьезно. – Только…

– Что? – подбодрил я.

– Скажите, чтобы Уголька не выбрасывали! Вот! – выпалила она.

– Обещаю! – клятвенно подняв руку, сказал я. – Или сам его заберу, если тетушка не захочет оставить.

Воображаю, как будет «счастлив» Ларример, если придется выполнить свое обещание! У бедняги аллергия на кошачью шерсть.

– Хорошо. – Наоми поплевала на ладонь и протянула мне. – Заметано!

– Заметано, – согласился я, не без внутреннего трепета пожимая тонкие пальчики. Надеюсь, в этот раз обойдется без бреда и галлюцинаций…

Впрочем, когда тетушкин дворецкий позвал меня в столовую, я уже не был в этом уверен.

По крайней мере тетушка Мейбл восседала во главе стола (без брошки!) и выглядела просто неприлично здоровой и довольной собой. Полковник смотрел на нее с тихим обожанием, подсовывая супруге самые лакомые кусочки.

– Вик, как я рада тебя видеть! – воскликнула она, намазывая булочку джемом. – Присаживайся, позавтракай с нами!

– Конечно, тетя, – согласился я и, не выдержав, заметил осторожно: – Вы выглядите очень бодрой…

– Неуместно бодрой, ты хотел сказать? – подняла бровь она.

Мне оставалось только кивнуть.

– Вчера вы казались очень… расстроенной, – тщательно подбирая слова, проговорил я, усаживаясь за стол.

– Викто́р, – укоризненно произнесла моя дражайшая родственница, аккуратно помешивая ложечкой чай, – неужели ты действительно считаешь меня такой… – Она помедлила и закончила, взмахнув рукой в кружевной перчатке: – Недалекой?

Что я мог ответить на это?

– Нет. – Я опустил взгляд, будто пытаясь утопить его в гуще крепкого кофе. И добавил искренне: – Вы умнейшая из женщин, которых я знаю!

– Льстец! – довольно улыбнулась тетушка Мейбл, продемонстрировав мне (редкое зрелище!) ямочку на щеке. Улыбка удивительно ее молодила и словно бросала на лицо отблеск прежней красоты. – И как ты думаешь, Вик, зачем умной женщине устраивать безобразные сцены?

Я спрятал довольную улыбку. Тетушка снова называла меня «Вик», значит, я прощен.

– Не знаю, – признался я, пожав плечами, и откусил кусочек от сандвича с огурцом.

– Сирилу давно пора было повзрослеть, – произнесла она хладнокровно. – Ему уже за тридцать, а он по-прежнему вел себя так, словно ему пять лет и он украл с кухни печенье.

Я усмехнулся точности сравнения. Мой безалаберный кузен действительно временами напоминал пятилетнего карапуза.

– А мужчина становится взрослым, когда осмеливается возражать своей матери, – тем временем продолжала тетушка, деликатно откусывая печенье.

– И вы… – произнес я, начиная догадываться.

– И я немного его подтолкнула, – призналась она, а потом добавила задумчиво: – Что ж, Сирил попал в хорошие руки!

Словно котенка пристраивала, честное слово!..

* * *

В общем, все разрешилось к взаимному удовольствию. На мое осторожное замечание, что брошку, которую тетушка Мейбл надевала накануне, не мешало бы почистить, она лишь отмахнулась, сказав, что эта вещь ей уже надоела и носить ее более она не намерена.

Что ж, такой исход устраивал всех.

Между делом я выведал и название магазина, где была куплена вещица. И ничуть не удивился, узнав, что магазин тот самый, в котором было приобретено кольцо для миссис Вашингтон…

Позавтракав, я отправился домой. И, глядя на зеленеющие за окнами авто поля, вдруг поймал себя на том, что насвистываю популярную песенку.

Ярко светило уже по-весеннему теплое солнце, и под его лучами жизнь стремительно расцветала яркими красками.

Я лихо затормозил у своего дома и вышел из автомобиля. Хотелось сладко потянуться, потом стребовать с Ларримера большущую чашку какао и отправиться в оранжерею – читать моим питомцам любимого Китса или сонеты Шекспира.

Но одного взгляда на мрачное лицо дворецкого, который открыл мне дверь, было достаточно, чтобы распрощаться с этими радужными надеждами.

– Что случилось, Ларример? – спросил я мрачно.

– Мистер Кертис, сэр! – сообщил он, протягивая руки, чтобы принять у меня шляпу и плащ.

– Что с ним? – замер я, подозревая, что этот обалдуй умудрился рассориться с невестой и в сердцах натворить глупостей.

– Его арестовали, сэр! – скорбно сообщил Ларример, и я едва не сел мимо стула.

Приехали…

Я рванул в участок со всей скоростью, на которую был способен мой новый автомобиль.

Немного запыхавшись (нужно больше времени уделять тренировкам!), я влетел в холл.

– Могу я видеть инспектора Пинкерсона? – осведомился я, пытаясь отдышаться.

– Можете, сэр, – с глубоким уважением в голосе ответил мне юный констебль, дежуривший сегодня у входа. – Второй этаж, первая дверь налево!

Судя по восторженному лицу полицейского, он видел в окно мое скоростное прибытие.

– Благодарю вас, констебль, – кивнул я и двинулся в указанном направлении.

Как и обещал полицейский, инспектор Пинкерсон обнаружился в своем кабинете. Он расхаживал по комнате чуть прыгающей походкой, будто пытался взлететь, что-то бормотал себе под нос и яростно черкал в блокноте.

– А, мистер Кин! – услышав стук в дверь, откликнулся он. – Заходите, заходите! Я давно вас жду.

Я привычно склонил голову к плечу и последовал его приглашению.

– Здравствуйте, инспектор. Вижу, мой визит не стал для вас неожиданностью.

– Еще бы! – хмыкнул Пинкерсон, небрежно бросая свои записи в ящик стола. Потом уселся и, жестом предложив мне сделать то же самое, требовательно уставился на меня. – Я даже не буду спрашивать, зачем вы ко мне пришли. Точнее, за кем!

– Догадаться несложно, – согласился я, устраиваясь в неудобном кресле, обитом жесткой дешевой тканью. – Итак, что теперь натворил Сирил?

– Украл из пансиона девицу! – сообщил инспектор, и я поперхнулся.

– Что?! – слабо спросил я. – Какую еще девицу? Инспектор, мой кузен, конечно, не образец для подражания, но не настолько!

– Согласен, – подумав, кивнул он, потом вынул из ящика кипу разрозненных листочков. – Но против него есть улики!

Внушительный нос инспектора чуть не клюнул эти бумажки.

– Какие же? – поинтересовался я. Подумав, я откинул мысль о том, что Сирил действительно мог быть виновен в предъявленном ему обвинении.

– Вот, посмотрите! – инспектор Пинкерсон сунул мне верхний лист. – Заявление от жениха мисс Лопез о ее пропаже, подтверждение от ее опекуна об их помолвке, письменное свидетельство директрисы пансиона, а еще есть свидетели, которые видели мистера Кертиса и мисс Лопез вместе в Блумтауне, и еще…

– Постойте! – Я поднял ладонь и потряс головой. – Вы сказали «мисс Лопез»?!

– Да. – Инспектор заинтересованно подался вперед. – Вы что-то об этом знаете?

– Хм. – Я лихорадочно соображал. Признаться, что Хуаниту увез Фрэнк? Тогда Сирила отпустят, но арестуют Фрэнка…

– А между прочим, мистер Кин, – Пинкерсон доверительно понизил голос, – свидетели говорят, что мистер Кертис был в вашем автомобиле! Я-то, конечно, думаю, он взял его без вашего ведома…

– Скажите, откуда похитили девушку? – перебил я.

Инспектор помедлил, внимательно всматриваясь в меня. Кажется, он решил, что я веду свою игру. И, надо признать, у него были на это основания!

– Из пансиона в Лондоне, – наконец ответил он. – Только, мистер Кин, давайте начистоту? Не для протокола, это мистер Кертис увез мисс Лопез?

– Нет, – покачал головой я. – Сирил никак не мог этого сделать, в последние дни он не уезжал из Блумтауна.

– Но вы что-то знаете о мисс Лопез, – проницательно заметил Пинкерсон. – Некоторые даже говорят, мистер Кин, что видели ее входящей в ваш дом… Уж не сами ли вы ее похитили?

– Упаси бог! – искренне сказал я. С Пинкерсоном у меня сложились почти приятельские отношения, но посвящать его в подробности семейной истории мне не хотелось. – Если хотите, можете провести обыск в моем доме. Я не стану возражать.

Тут я ничем не рисковал – Хуанита все равно находилась в доме миссис Вашингтон, а там ее разыщут не сразу.

Я похолодел, вообразив, какой скандал она закатит, если ее попытаются вернуть на попечение бывшего жениха. Впрочем, в глазах закона он вполне настоящий – Хуанита несовершеннолетняя, так что по английским законам не может заключить помолвку или расторгнуть ее без согласия опекуна. То есть в данном случае ее отчима, поскольку о своем родстве с ней мне следовало молчать.

Пинкерсон кивнул каким-то своим мыслям и, вскочив, снова принялся нарезать круги вокруг письменного стола. Потом позвонил и велел принести чаю.

– Значит, у вас ее нет, – заключил он, заложив руки за спиной. – Не похоже, что вы блефуете. У миссис Стивенсон, понятно, тоже нет… Где же она может быть?

– Инспектор! – не выдержал я. – С какой стати вы вообще занимаетесь этим делом? Разве вы специализируетесь не на кражах, убийствах и прочих более серьезных вещах?

– Эх, – вздохнул он, останавливаясь напротив меня. – Вообще-то да. Но тут дело деликатное. Мистер Смиттесон – человек очень богатый и уважаемый, к тому же сын подруги племянницы нашего суперинтенданта.

– Мистер Смиттесон? – переспросил я, пытаясь припомнить, где раньше слышал это имя.

– Ну да, – энергично подтвердил Пинкерсон. – Эксцентричный американец. Миллионер. Очень неприятный тип. Ведет себя так, словно мы все должны на колени перед ним падать!

То ли это нелестное описание, то ли запах крепкого чая, который как раз принес констебль, подстегнули мою память.

– Постойте! – воскликнул я. – Мистер Смиттесон – это известный коллекционер кактусов?

– Ага. – Пинкерсон с явным удовольствием отхлебнул из своей чашки. – А еще он занимается поставками драгоценностей из колоний. И, между нами, там что-то нечисто.

– Да? – поощряющее произнес я, лихорадочно вспоминая все, что говорила Хуанита о своем женихе. Что-то там было, то ли о кражах, то ли о мошенничестве…

Надо же, как все переплелось!

– Ну, когда я еще работал в лондонской полиции, – начал рассказывать Пинкерсон, с аппетитом вгрызаясь в пончик, – этого самого мистера Смиттесона подозревали в контрабанде. Уж очень много отличных камней продавали в его магазинах, хоть по бумагам он ввозил намного меньше и худшего качества. Но за руку его так и не поймали, хоть и обыскивали весь груз буквально до ниточки!

– До ниточки, – повторил я, пытаясь уловить смутную догадку. – Значит, подозрения не подтвердились?

– Мистер Кин, мы с вами уже не раз работали вместе… – уклончиво проговорил инспектор. Кончик его внушительного носа был испачкан в сахарной пудре.

Я усмехнулся. Пинкерсон говорил так, словно я был его коллегой или глубоко законспирированным тайным агентом.

– И я привык вам доверять, – продолжил Пинкерсон между тем. – Поэтому что уж там. В полиции по-прежнему уверены, что этот мистер Смиттесон – ловкий малый и отъявленный контрабандист. Но улик против него никаких, так что…

Он безнадежно махнул рукой.

– Понимаю. – Я пригубил чай (слишком сладкий, на мой вкус). – Дело пришлось закрыть?

– Не закрыть, – поправил меня Пинкерсон. – Но вы же понимаете: уважаемый человек, незапятнанная репутация…

– Коллекционер, – подхватил я, наконец сообразив, что именно меня цепляло в этой истории. Горшок Конно-идеи, украшенный нефритом вместо декоративной гальки, будто стоял у меня перед глазами. – Инспектор, при всем моем уважении… Скажите, вы не в курсе, проверяли ли коллекцию мистера Смиттесона?

– Какую еще коллекцию? – не понял он. – А, кактусы! Так а что там проверять-то? Колючки как колючки.

– Вовсе не колючки! – холодно сказал я, оскорбившись за своих любимцев. – А растения. В горшках.

– Ладно-ладно! – пошел на попятный Пинкерсон, видимо вспомнив о моем хобби. – Ну растения, и что? В них же камни не запихнешь!

– В них – нет, – согласился я, содрогнувшись от одной мысли о таком кощунстве. И добавил выразительно: – А вот в грунт или, скажем, в дренаж…

– Э?! – Пинкерсон даже поперхнулся последним пончиком. Откашлявшись, он воскликнул: – Слушайте, мистер Кин, а это мысль! Надо обыскать его оранжерею!

– Не оранжерею, – поправил я задумчиво, вспоминая недавно прочитанную статью в «Вестнике цветовода». – Полагаю, там уже никаких камней нет, их давно извлекли. Но я слышал, что мистер Смиттесон время от времени пополняет свое собрание. И, кстати, через несколько дней должен прибыть очередной груз.

– Так чего мы ждем?! – вскочивший на ноги Пинкерсон был самим воплощением энергичности. – Надо ехать в Лондон! Клянусь, я распотрошу все его кактусы!

– Хм… – Я поежился от представшего перед моим внутренним взором варварского зрелища и заявил решительно: – Я поеду с вами! Как специалист по кактусам.

Я должен сделать все, чтобы помешать их изуверскому уничтожению. В конце концов, вполне можно забрать бедняжек к себе!

– Это мне не помешает, – кивнул Пинкерсон, выгребая из ящиков всякую мелочь и рассовывая ее по карманам. – Только мы этому мистеру Смиттесону пока карты раскрывать не будем. Пусть думает, что я уехал… ну вот хотя бы директрису пансиона допросить, вашего кузена для опознания предъявить. Ну на вокзале там, например… А вы за компанию, так сказать!

– Договорились, – согласился я. – Только, инспектор, мне нужно послать записку своему дворецкому.

– А, вещи, – догадался он. Потом хитро взглянул на меня, видимо почуяв, что дело не только в этом: – Ну, я побежал, а вы пока пишите. Посыльный доставит.

С этими словами он умчался, а я сел за стол. Через несколько минут, когда в дверь робко поскребся клерк, записка уже была готова. В ней я отдавал Ларримеру кое-какие распоряжения, извинялся перед Фрэнком за свой неожиданный отъезд, а также настоятельно советовал ему воспользоваться случаем и посетить Шотландию, в особенности живописное местечко под названием Гретна-Грин.

Думаю, об остальном Фрэнк догадается сам.

В конце концов, все действительно зависит от него…

* * *

Спустя неделю я стоял на палубе, подставив лицо ветру, соленым брызгам и ослепительному свету майского солнца.

Вокруг скакали солнечные зайчики, а на душе у меня впервые за долгое время было удивительно ясно и радостно.

«Дело о драгоценных кактусах», как его мгновенно окрестили газеты, было успешно закончено.

То есть в действительности, разумеется, еще предстояло судебное рассмотрение. Однако мистера Смиттесона (на поверку оказавшегося неким Смитти Вессоном) уже арестовали, и не голословно – улик против него было предостаточно. Полиция изъяла и тщательно обыскала все кактусы, прибывшее через океан на его имя. И без особого труда нашла драгоценностей на многие тысячи фунтов!

Пролить свет на эту историю оказалось не сложно. С гордостью могу сказать, что благодаря моей своевременной помощи ни один кактус при этом не пострадал.

Мне до сих пор снилось это удивительное зрелище: под ярким солнцем сверкают россыпи драгоценных камней удивительно чистой воды, оплетенных корнями самых разнообразных суккулентов…

Жаль только, что среди них не оказалось вожделенной Alteya cannabis!

Впрочем, на допросе мистер Смиттесон (каюсь, я попросил инспектора Пинкерсона задать ему этот вопрос) показал, что этот таинственный кактус действительно существует, однако остался в мексиканских прериях…

Сломленный обилием улик, мистер Смиттесон не запирался, напротив, пел соловьем, пытаясь перевалить вину на подельника. А вот тут была закавыка, поскольку подельником оказался… отчим Хуаниты!

Таким образом за решеткой мог оказаться не только ее жених (по счастью, уже бывший), но и человек, который перед лицом закона был ее отцом.

Впрочем, сама Хуанита на этот счет не волновалась. Она прислала мне малограмотное письмо, накарябанное отвратительным почерком, с множеством ошибок и помарок. Но главным было не содержание письма, а подпись «Миссис Дигори».

Что ж, надеюсь, Фрэнк счастлив.

А мне предстояло отправиться за океан, чтобы лично разобраться в этой истории. В ней еще оставалось предостаточно темных мест!..

Впрочем, меня влекли в Мексику не только интересы моей незаконнорожденной дочери.

Таинственная Alteya cannabis будто звала меня вдаль, напоминая, что я слишком засиделся на одном месте…

А я был полон радостного предвкушения. Ни тяготы пути, ни семейные обязанности, ни даже мои любимые питомцы (с которыми давно научился обращаться Ларример) больше не могли удержать меня в Англии…

Я усмехнулся, вспомнив, как Сирил смущенно просил меня быть посаженым отцом Мирабеллы на их свадьбе. Что ж, придется вернуться как можно скорее, чтобы успеть выполнить эту почетную обязанность.

Пароход загудел, предупреждая об отплытии, и плавно тронулся с места.

На душе у меня было светло-светло, а с пристани яростно махал белоснежным платком верный Ларример. В другой руке он бережно держал горшочек с Конно-идеей, вокруг которого вились почти невидимые в дневном свете призраки…

Что ж, мне было куда возвращаться.

Но для того, чтобы вернуться, нужно сначала уехать, не правда ли?..

notes

Назад: Глава 7 Альгиз[9] Немного о булавках, талисманах и защите от грабителей

Дальше: Сноски

Глава 8 Соуло Немного о драгоценностях, помолвках и кактусах

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

notes

Глава 8
Соуло
Немного о драгоценностях, помолвках и кактусах