Глава четырнадцатая
ШУМЕРСКАЯ
Акиса мгновенно перелетела обратно, не думая о том, что ее полет могли видеть. Я побежала следом, едва не попав под тройку ослов, но меня это уже не волновало. Миша пропал. Двери домов закрыты, переулков нет, куда можно было исчезнуть совершенно непонятно…
– Сейчас зареву, – честно предупредила я сострадательную джиннию.
Вдруг меня подергал за платье какой-то мальчик лет шести, настоящий дьяволенок.
– Дай деньгу, если хочешь узнать, куда делся белый молодой человек, – с не вяжущейся с его потусторонним видом веселостью заявил он.
Все понимали, что не время жадничать, поэтому он тут же получил на руки наличные. Взамен ребенок достал из кармана глиняную табличку и протянул нам:
– Вот!
– Что это?
– Это всегда остается, когда в городе исчезает человек. Прочтите все и узнаете, где он.
– Э-э… Прочти нам сам, если тебе нетрудно, – попросила я, растерянно взглянув на клинопись.
– Да я ж не писарь, меня что, читать учили? Но, если хотите моего совета, не бросайте овцу, нуждающуюся в помощи.
– Дай сюда, о маленький наглец. – Акиса выхватила табличку и мигом прочла вслух: – «Ты за редкостную красоту попал в ряды избранных. Тебя ожидает престижная работа в сладостных условиях». Хм, дальше буквы стерты, глина – вещь ненадежная…
– Что это значит? Он польстился на престижную работу в сладостных условиях и бросил нас? – запаниковала я, но, подумав, признала, что Миша бы так никогда не поступил, и немного успокоилась. – Откуда у тебя эта табличка?
– К кому ты обращаешься? – подняла бровь и усмехнулась Акиса.
Я завертелась: ребенка рядом не было.
– Где оно?
– Кто?
– Дите! Куда делся мальчишка?
– Ай, я что ему, мама, чтоб за ним следить?! Убежал с нашими деньгами…
– Как ты можешь думать о материальном, когда у меня опять украли возлюбленного? – риторически всплеснула я руками. – Что он там говорил… Не бросайте нуждающуюся в помощи овцу, наверное, это значит, что мы должны помогать по пути всем страждущим. Аза добро боги вернут нам Мишу. Ура!
– Какая у меня наивнейшая сестра… Разве они вернули моего Яман-бабу?
– Ой, прости, прости, мне стыдно! Как я могла забыть о твоем горе…
– Вай, подумаешь, – досадливо отмахнулась Акиса. – Ни один мужчина не стоит моих слез…
Врала, конечно, потому что эти самые слезы предательски дрожали у нее на ресницах, и я поспешила вернуть ее к своим проблемам. Помогая другу, забываешь о собственных неурядицах, правда?
– Но что нам делать с закодированной частью таблички? Мальчик сказал, когда прочтете все, узнаете. А давай спрашивать у всех подряд, может, кто и разберет?
Грамотных оказалось ничтожное количество. Один человек. Мы мучили его минут десять. Он тоже ничего не смог прочесть, но все пытался пригласить Акису к себе в дом рабыней для мытья ног. Видимо, это тоже своего рода «престижная работа в сладостных условиях», но джинния не сдалась. Мужчина ушел в недоумении, наверное, сумма, которую он ей предлагал, была и впрямь велика…
– Я полетаю, о сестра моя, – раздумчиво решила Акиса. – Поищу твоего стража порядка с высоты небес орлиным взором. А ты жди здесь, может, он не захочет эту работу и вернется. А может, и…
Это «может» кольнуло сердце как спица, которая… много чего может проколоть. Я села прямо в пыль на обочине и опустила голову на колени. Мысли были как одна, горькие и печальные… О моем любимом! Все о нем и о нем, о нем и о нем! Или это из какой-то попсовой песенки? Ах, ну неважно, главное, что соответствует душевному настрою…
Акиса вернулась скоро, минут через десять. Одна, как и тогда, когда я три с половиной часа прождала их с Мишей в кафетерии. Правда, сейчас ожидание было коротким, но, в отличие от прошлого раза, она даже известий о нем не принесла.
– Плачь, о злосчастная, – его нигде нет! А можешь и не плакать, пошли на площадь, он придет туда наверняка, если еще жив. Но если и нет, то там мы хотя бы попробуем спросить, где искать его тело…
Нет, я не упала в обморок, не потеряла дар речи и даже не дрогнула от таких развернутых перспектив. На душе почему-то вдруг стало удивительно спокойно. Нет, разумеется, когда ваш жених исчезает бесследно, хорошего в этом мало, но взгляните с другой стороны…
Это ведь уже не Черный Ирем, Миша сыт, не в плену, и мы где-то рядом. К тому же текст глиняной записки успокаивал, это ведь скорее приятно работать «в сладостных условиях»? Сама бы не отказалась от такой, если, конечно, там не что-то сверхаморальное…
Короче, мы пошли. И не пожалели! Потому что первым человеком, которого мы увидели на подступах к городской площади, был пожилой гадальщик. Он зазывал посетителей и не казался чрезмерно обремененным заказами…
– Вот кто может помочь нам с расшифровкой текста!
– Воистину, – согласилась Акиса, хмуро сдвинув брови. – И пусть его предсказания будут точны, или я за себя не отвечаю…
– Ой, ну зачем ты так? Давай сначала вежливо спросим. Если нет, тогда уж… по ситуации…
Гадальщик поднял на нас глаза. Они были бледно-голубые и как будто смотрели сквозь тебя.
– Эм… гм… Здравствуйте. Мы хотели бы узнать…
– После того как самому царю нашему Гильгамешу приснился сон о предстоящей битве с каким-то неотесанным волосатым дикарем и о том, что этот дикарь станет его лучшим другом во веки веков, он не поверил. Но, когда сон сбылся, мудрый Гильгамеш ввел профессию ясновидцев! И царь наш нынешний, Энмендуранна, это правило не отменял. Хочешь заниматься ясновидением, купи лицензию! Я вот купил и плачу налоги…
– Мм, очень хорошо, но все же я просто хотела спросить…
– Мы, правда, толкуем только сны царей, ведь они дети богов и будущие боги, разве кто-то осмелится сказать, что сны простых смертных чего-то значат? А у царя что ни сон, то пророчество. Вы слышали о том, что ему приснилось в прошлый раз? Поучительнейший рассказ о будущем государства, если к власти придут рыжие суслики…
– Кого интересует будущее государства, а тем более сусликов?!! – отпихнув Акису, взревела я. – Люди хотят знать лишь о себе и своих близких. Им, как и мне, глубоко безразлично, что за белиберду видел сегодня во сне ваш царь! Где мой Миша?
– Эй, поосторожнее со словами. – Гадальщик испуганно огляделся и сунул под потертую глиняную книгу еще более старые разрисованные кости. – В божественных снах государя кроется будущее каждого его подданного. И ваше тоже…
– Если мне понадобится узнать свое будущее, я обращусь к бабке-гадалке. У нас есть одна, она гадает на кошачьей шерсти, поэтому у нее кот уже весь лысый ходит, общипанный до хвоста, – вдохновенно продолжала орать я, несмотря на то что джинния уже пыталась оттащить меня в сторонку. Вокруг начинал потихонечку скапливаться народ…
– А у этой женщины… есть у нее лицензия? Предсказывать могут только гадальщики, имеющие на то разрешение с царской печатью. Сие искусство недоступно для непосвященных и шарлатанствующих, – подозрительно напомнил ясновидец, сложив руки на груди и отводя взгляд. – Можете испытать меня, если хотите…
– Не хотим, – в очередной раз попыталась спасти положение Акиса, но меня понесло.
– Почему это? Очень даже хотим! – Я осеклась, кажется, он желает, чтобы мы играли в его игру. – Допустим, приснился мне… то есть царю, сон о семи тучных и семи худосочных колосьях. А потом о стольких же толстых коровах и равном количестве коров-доходяг. К чему бы это?
– Значит одно – не будешь кормить коров, они у тебя околеют!
– Умник, – восхитилась я. – А поточнее насчет колосьев?
– Деньги давай, если хочешь узнать. Кстати, за коров с тебя один гильгамеш.
– Это же золотой самой большой стоимости?! За один гильгамеш быка купить можно! – возмущенно воскликнула Акиса, перетряхивая кошелек. Видимо, в карманах обчищенных ею граждан гильгамешей не было…
– Курс падает, не то что быка, и хорошую овцу не всегда купишь. А вы что, неместные?
– Вот, возьми пять мер серебра! Но гильгамешей у меня, кажется, нет, – опустив голову, честно призналась моя подруга, похоже не услышав его последней фразы.
– Ха! Да и действительно, откуда?! Они теперь остались лишь у вельмож, отвечавших за их чеканку и хранение. Потому что уже вышли из обращения. Так что я пошутил… ха-ха.
– Убью идиота… – умоляюще глядя ему в глаза, пообещала я. – Скажи нам, где сейчас мой любимый, и получишь ты свой гильгамеш, даже пять!
– Откуда мы возьмем такие деньги? – дернула меня за подол джинния.
– Украдешь у вельмож!
– Аллах запреща…
– Чья бы корова мычала?!
– За коров отдельная оплата, – влез гадальщик, видимо ошибочно считая, что про него забыли. – У вас осталась какая-нибудь его личная вещь? Волос, клочок одежды, объедки, кошелек? Да все равно…
Боже, я совсем забыла про табличку!
– Вот!
– Я не читаю. Я гадальщик.
– Ну тогда отгадайте, что здесь написано.
– Это его личная вещь?
– Нет.
– Что ж, ничем не смогу вам помочь.
Я заплакала.
– Эу… Мне нужен мой кедровый жезл, чтобы вызвать духа, а я сегодня, как назло, забыл его дома. Без него ничего не получится. Могу сказать только, что каждый дух, подчиненный богам боится определенного числа.
– А что с ним бывает, когда, к примеру, наступает это самое число? – с надеждой спросила я.
– Он… э-э… болеет, испытывая невыносимые муки! – по лицу говорившего было видно, что он явно пытался выдумать ответ на ходу. – И только опытный гадальщик с лицензией знает, как заставить его служить!
– Да вы над нами просто издеваетесь! – Слезы высохли сами, и Акиса вновь успокаивающе гладила меня по плечу, как нервничающую лошадь.
– Нет, нет, как я могу, над клиентами, да еще такими красавицами? Так вот, мои повелительницы, для начала мне нужна свиная печень, – протянул гадальщик, явно наслаждаясь моментом и внезапно свалившейся властью над двумя нуждающимися девушками. – Это моя любимая ед… то есть штука для гадания, поэтому идите и не задерживайтесь, а то я могу и передумать. А еще, что вряд ли поможет в вашем случае, но никак не повредит, сделайте из глины фигурку демона Утука, посадите на игрушечный кораблик и пустите по течению реки! Не иначе как это его проделки. Мм… свиная печень…
Делать было нечего, оставив этого вредного бессребреника, но жадного чревоугодника с важным видом выслушивать просьбы следующих клиентов, мы пошли за свиной печенью.
Река оказалась по дороге. Собственно, это скорее был какой-то городской канал в обрамлении камышей и грязи. А, сойдет, нам же в ней не купаться…
Посадить на кораблик и пустить по течению. Точно как у Андерсена мальчик поступил с оловянным солдатиком! Может, им управляло глубинное многовековое подсознание предков? Похоже, в биографии этого одноногого милитариста были темные пятна…
– Сделать из глины Утука – это черная магия! – возмущенно заметила джинния и, рассматривая ногти, задумчиво добавила: – Тем более что я не скульптор и маникюр еще свежий…
– Ради Миши я чем угодно руки замараю, – заверила я, высматривая по сторонам глину. Она здесь была везде, но мне хотелось найти чистую, не смешанную с навозом или песком.
Как выглядел демон Утук, дочь джиннов толком объяснить не могла, но тем не менее кое-как за полчаса я вылепила кривобокого уродца, натыкала ему палочек вместо волос, усадила на большую щепку и пустила с отмели. Он выплыл на середину и дико напугал толпу молящихся на другом берегу. Но ведь это уже и не моя проблема, правда? Я тоже не Микеланджело…
Печень мы купили у первого же продавца в мясном ряду. Несла, естественно, я, Акиса как мусульманка ни за что не прикоснулась бы к свинине. Опять же сославшись на свежий маникюр. Ладно, в конце концов, Миша мой жених, и ради него я дотащу эту липкую, вонючую, скользкую, противную, сочащуюся кровью печень… Брр!
Немного поплутав, мы вышли на главную площадь к напоминавшему ацтекскую пирамиду зиккурату. Он состоял из трех уровней-«ступеней». На первом стояли врата, к которым вели три лестницы, расположенные под углом друг к другу. Центральная лестница через арку устремлялась на самый верх к маленькому храму бога. Тяжелая же работа у жрецов, если им каждый день приходится лезть на такую высоту. А какие ноги у них, должно быть, мускулистые, приятно представить… «Ступени» были раскрашены в разные цвета. А у подножия нарастала толпа.
– Кажется, здесь что-то ожидается, столько народу собралось, может, царь умер? Или, наоборот, новый родился?
– Смотри, о торопливая в логике, они собрались принести какую-то жертву, – ровно пояснила Акиса, указывая пальцем вверх.
И тут я увидела на вершине священного зиккурата барана, привязанного к медному кольцу. С самым жалостным видом он рвался на веревке, отчаянно стуча копытцами и душераздирающе блея. Улыбающиеся жрецы стояли неподалеку в нетерпеливом ожидании, довольно помахивая глиняными тарелками, на которые им должны были положить кусок жертвенного мяса. Меня передернуло: вегетарианство здесь явно не в моде…
– Вот их бы сунуть на его место! – зло фыркнула я. – Судя по их откормленным физиономиям и толстым брюхам, они куда больше подойдут для жертвоприношения, чем этот бедный стройный барашек…
– Филейные части отдадут богу, – не слушая меня, пробормотала Акиса. – Остальное по традиции раздадут жрецам. Мы тоже могли бы подойти и попробовать получи…
– Мы должны спасти его!
– Ты в своем уме, о неразумная? Хоть что-то эти язычники делают как мусульмане, а ты хочешь им помешать. Хотя, быть может, это будет угодно Аллаху…
Вдруг в толпе зашептались:
– Баран! Баран пляшет, глядите!
– Знамение! Это знамение!
– Это полная чушь, – важно повернулся один из жрецов, жестом успокаивая народ. – Просто животное радуется самой возможности послужить во удовольствие бога!
Бедный баран, наверняка сошедший с ума от. страха, действительно откалывал такие коленца, что сам Эсамбаев обзавидовался бы. Между мной и джиннией попытался протиснуться какой-то небритый старичок…
– Знамение?! Какое знамение? Нет знамения? Эх, жаль, если я пропустил… Надеюсь, это было счастливое знамение? Обычно я везучий. Я уже тридцать знамений видел. Даже горбатую свинью, что означало скорую женитьбу на вдовствующей царице Египта. А еще пальму с ветками и крошечными листочками, имевшую белый ствол с черными полосками, чья кора источала вкуснейший сок…
– Березу? – угадала я. – И где в ваших широтах вы ее могли видеть?
Но незнакомец только бросил на меня короткий взгляд и проигнорировал мой вопрос, кажется решив, что я не к нему обращаюсь.
Я надулась и потеребила рукав джиннии…
– Ай, не смотри на меня так, я помогу твоему барану.
Она огляделась по сторонам, остановив взгляд на прилавке с фруктами. В корзинках был виноград, финики, дыни и что-то еще. Глаза Акисы хитро сощурились.
– Я могу сделать замещение, но ненадолго…
Она прошептала что-то, делая неуловимый жест рукой, и в воздухе на мгновение сверкнули серебристые искорки.
На вершину зиккурата шагнул длиннобородый жрец в красном одеянии и, воздев руки, коротенько оповестил:
– О Ан, прими нашу жертву!
Баран рвался на веревке, уже не предчувствуя, а видя, что это конец. Жрец взял животное за рог, вытащил кривой нож из-за пояса, взмахнул и… вонзил его в корзину с дынями! Всеобщий вздох изумления…
