Глава сорок четвертая,
СТРИПТИЗЕРНАЯ
Пока мы, тяжело дыша, топтались друг перед другом в борьбе за эту дурацкую жердь, я услышала за спиной тихое шипение и, резко обернувшись, встретилась с застывшим взором нага. Невероятного размера получеловек-полупресмыкающееся, весь в чешуе, мускулистый, как стриптизер, пугающий и обольщающий одновременно. Его огромные змеиные глаза не мигая гипнотизировали меня, чувствуя, что он проникает в самые глубины моего подсознания, я с трудом отвела взгляд, черт знает что он там может прочесть. И вот почему угроза не веяла от жилища, она была за спиной...
— Ш-ш-што вам понадобилос-сь, с-смертные, в моем лес-су? — задал он стандартный вопрос лесного чудища и, не дожидаясь ответа, перекинул через плечо тушку убиенного гигантского черного комара-мутанта и прошел мимо. Вернее, прополз на мощном длинном змеином хвосте, которым у него заканчивалось туловище. Довольно равнодушное отношение к нашему визиту, не находите?! Может, устал от гостей?
— Да так, решили прогуляться, отдохнуть на лоне природы, а вспомнив, что вы живете тут неподалеку, решили зайти на чашку индийского чая, — с поклоном соврала я.
— Яс-сно, так что вам нужно? Говорите и проваливайте, ради Куберы, иначе да падет на вас-с его проклятие!
— Что за проклятие? — прошептала я Акисе на ухо.
— От его проклятия вс-се вы превратитес-сь в рак-шасов и отс-станете от меня. — Наг, видимо, обладал редким слухом. Он остановился на пороге норы, лениво потроша комара заточенным когтем, при этом его длинный раздвоенный язык энергично извивался в такт усилиям хозяина. — Задержитес-сь тут еще на мгновение, и я его позову, о надоедливые с-смертные...
— Но все-таки нам нужно кое-что узнать у тебя, о великий наг, последний сын своего народа!
Услышав скорбную правду, наг на секунду замер и горько разрыдался. Из его рук (пары вполне человеческих рук, только чешуйчатых и четырехпалых) выпал полуразделанный комар.
— Не вс-споминайте о моем народе, жес-стокие! Они погибли еще с-сотни лет назад, когда из-за обвала зас-сыпало нашу подземную с-столицу Бхогавати. Величайший город из вс-сех, что когда-либо с-строились под землей, даже получше эльфийского Холма! К с-сожалению, аварийные выходы были перекрыты запутанными клубками из моих запаниковавших с-со-родичей. А все оттого, что люди с-сверху с-стали копать с-слишком глубокие фундаменты под с-свой новый город, проклятый Катманду!
— Значит, не Гаруда погубила ваш народ? Получается, в нашем мире обладают неверной информацией, теория гибели нагов от Гаруды ошибочна. — Я с укоризной посмотрела на Акису. Та засвистела какой-то мотивчик и, достав гребень, стала быстро расчесывать длинные волосы.
— Гаруда? Вы и о ней с-слыхали? А я думал, нас-с никто не помнит, — покачал головой человекозмей, смахивая слезы. — Гаруда была извечным врагом нагов, но к тому времени, когда мой народ погиб, рас-сплю-щенный между ос-садочными породами и гранитным с-слоем земной коры, ее род тоже пос-степенно вымер из-за близкородс-ственных браков.
— А вы как спаслись, когда был обвал? — с профессиональной дотошностью спросил Миша.
— Это неважно, — отвел глаза наг и активно принялся зазубренным ногтем другой руки отпиливать комару лапки. — Ладно, с-скажу, подойдите поближе.
Мы нерешительно двинулись к нему. А джинния театральным шепотом напомнила:
— Осторожнее, он может быть ядовитым, не подсаживайтесь слишком близко.
— Мои западные с-сестры и братья — ламии — умеют красиво с-свистеть, чем заманивают с-слиш-шком любопытных, я тоже когда-то умел, пока зубы не выпали, — вместо ответа пожаловался наг, так и не назвавший своего имени, хотя нам оно и не особенно было нужно, разве только для менее официального общения.
— А тот, в котором вы храните яд, тоже выпал? — с надеждой спросила я. Похоже, это был наг с неустойчивой психикой и период успокоения в любой момент мог смениться у него на жалобное нытье.
— Боюс-сь, что да, — признался он, с печальным кестом взмахивая комариной ногой. И яростно примялся соскребать с нее ворсинки.
Я мысленно возблагодарила милосердные небеса.
— Мы узнали, что ты обладаешь тайным знанием, как можно одолеть дракона, захватившего мое родное царство — город джиннов, — решилась открыть карты Лкиса.
— Допус-стим. Только зачем мне его вам открывать? — неопределенно отмахнулся наг, почему-то глядя на меня, его змеиные глаза на этот раз были какими-то... сладкими?!
— Но мы не очень-то в это верим, откуда тебе знать? — попыталась схитрить я, надеясь спровоцировать его на откровенность.
— Если бы не верили, не забрели бы в наши топи, — коварно подмигнул наг и, вдруг выпустив язык, быстро и нежно провел им по моей щеке и шее.
Я застыла. Миша оскорбленно бросился между нами, но я мягко перехватила его руку. Самое ужасное, что поцелуй нага не был так уж неприятен, его полунасмешливый взгляд обещал многое, интересно, что еще может вытворять такой язык?
— Меня зовут Нагиб, я отвечу на ваш вопрос-с, если одна из вас-с покажет мне с-стриптиз. Тут в лес-су иногда бывает нес-сколько одиноко, мне будет что вс-споминать ближайшие с-сотню лет, пока...
Он по-прежнему пристально глядел на меня.
— Пошли отсюда, мне это надоело, — раздраженно зарычал мой сосед. Тоже мне Отелло...
Нагиб высунул мокрый, горячий язык едва ли не на полуметровую длину, и я вышла из оцепенения.
Стоп, стоп, стоп! Одно дело яркие фантазии, а другое — бытовая реальность...
— Нет, я не согласна!
А джинния почти одновременно с любопытством вскричала:
— Что надо показать? Стриптиз — это как?
Я ей на ухо быстро объяснила страшное значение этого слова, ожидая, что она тут же впадет в гнев или по крайней мере глубоко задумается. Но она, даже не покраснев, почти радостно хлопнула в ладоши:
— Ах, господину Нагибу хочется посмотреть стриптиз? То есть он хочет видеть, как я снимаю всю одежду?!
— Да, и желательно поискус-сней, — кивнул, потирая руки, человек-змея, отбросив куски комара и усаживаясь поудобней на камне, закрутив вокруг него хвост в несколько колец.
— О великий Нагиб, с радостью и удовольствием я исполню твое желание, о мудрый повелитель змей! Но и ты дай обещание исполнить наше желание, посмотрев мой стриптиз, — поклонилась джинния, блеснув хитрым взглядом, но обрадованный наг, кажется, ничего не заметил.
— Я вс-сегда держу с-слово! Давай раздевайс-ся, женщина, не тяни, — нетерпеливо потребовал он, капризно надувая тонкие губы и скрещивая на груди руки, только ногу на ногу не мог закинуть.
Джинния хлопнула в ладоши, и с небес полилась музыка, не слишком мелодичная, вроде бренчания цимбал, но главное, ритмичная и очень подходяшая к завлекательному танцу Акисы.
Я попыталась закрыть Мишке ладонью глаза, видя, что он даже рот раскрыл, скоро слюни потекут.
— Это назидание для тех, кто поучается, — сказала мне джинния, приступая к исполнению танца живота. — Можешь у меня поучиться.
— Я бы предпочла индивидуальные уроки, — проворчала я, стараясь запомнить основные движения.
— Давай-давай, пери, о да, вот так! — радовался наг, крутя хвостом над головой, и даже, забывшись, попытался свистнуть, после чего на пару секунд впал в печаль.
Я ждала, в чем подвох... Зная мою хитроумную джиннию, прекрасно понимала, что без подвоха это дело просто не могло обойтись! И вот, танцуя, Акиса сняла жилетку, покрытую по кромке стразами величиной с голубиные яйца, но под ней была еще полупрозрачная блузка. За жилеткой последовали восточные остроконечные туфли, а за туфлями феска — раздевалась она без всякой последовательности. И начала расстегивать поясок, делая животом изгибы не хуже настоящей змеи. Не знаю уж, как мужчины, но я буквально вспотела под легкой маечкой, настолько это было откровенно...
— Да-да, о прекрасная гюрза, вот так, с-сверкни чешуйками, сбрось свою кожу, скверная ты змейка!
Ноги чесались двинуть ему ботинком, но надо было терпеть до конца. Слава богу, Миша вел себя пристойно, хотя он ничего не мог видеть из-под моих ладошек. Только скромно возмущался, говоря, что тоже хочет посмотреть. Но я обещала, что потом ему сама такое покажу! В шутку, конечно, но он почему-то сразу поверил и перестал возмущаться. Теперь надо будет придумывать причины и откладывать до тех пор, пока он сам не забудет моего необдуманного обещания...
К этому моменту Акиса уже начала медленно стягивать блузку, а под ней... ничего не открылось. Я не сразу поняла, что ничего — это то есть совсем «ничего»! Никакой бархатистой кожи, соблазнительной наготы — пустое пространство, сквозь которое были видны ветка дерева, кусок норы и удивленно отвисшая челюсть самого Нагиба. Но главное, что он наконец-то заткнулся, перестав похабно свистеть и хихикать...
