Глава 11. ОКНО В ПРОШЛОЕ
– Бей меня Перкунас своими молниями! – оторопело вытаращился на нее преклонных лет мужчина с седыми вислыми усами. – Цоб мне больше не увидеть своего маетка! Пусть пан Мудря присоединит Большое Дупло к своим паршивым Козлиным Кучкам!…
И так далее в том же духе.
Орланда с недоумением посматривала на разбушевавшегося дедка, от которого за несколько локтей разило винным духом. Еще чего доброго начнет хвататься за свой кривой меч. И что такого он в ней увидел необыкновенного?
А вдруг это… один из соглядатаев тех людей, которые охотятся за нею с сестрой? Неужели нашли?
– Не знал, не знал, пенкная паненка, цо вы тоже из этих, – неопределенный кивок куда-то в сторону, – из лицедеев! И когда только успела переодеться? Ведь только-только с вами расстались. Эвон у меня даже пиво еще не успело на усах высохнуть. То есть вино.
Вот оно что… Так этот чудной прохожий успел познакомиться с Орландиной.
– А паненка ж мувила, цо есть воякем.
Вдруг он подозрительно прищурился и таки начал искать оружие. Получалось это у него с трудом.
– Шпионкой естеш?! – вскричал грозно. – Кто тебя послал шпионить за паном Будрей? Говори!
По акценту, с которым он говорил на латыни, Орланда определила уроженца Артании. Скорее всего, лex. Точно так же разговаривала одна из сестер в их обители, Моника, которая требовала от послушниц, чтоб они обращались к ней не иначе, как «пани».
– Успокойтесь, пан… Э-э… Будря?
– Ну да, Будря! – возмутился седоусый, как будтo девушка свершила ужасное святотатство. – Пан Будря из Большого Дупла, что под Ракшавой!
– Ну да, конечно же, – покладисто согласилась. – Под Ракшавой. А я что говорю?
– Нет, это я мувлю! – упирался лех.
– Да-да, а как же.
Свяжешься с этими пьяницами – потом хлопот не оберешься.
– За кем следишь? – надвигался на нее Будря.
Как бы от него отвязаться, Христе Спасителю? А то орет так, что тут сейчас вся городская стража Тартесса соберется. Посвящать его в то, что у Орландины есть сестра-близнец не хотелось. Вдруг Ласка не сказала о ней леху.
Напустила на себя как можно более таинственный вид.
– Это государственная тайна…
Шумный пан мигом захлопнул рот. И тоже приосанился.
– Разумею, – понизил голос.
– Никто не должен знать…
– Бей меня Перкунас! – стукнул он себя кулаком в грудь. – Груб… то есть могила!
– Тут рядом, – ткнула пальцем в сторону Анубисова храма, – окопались…
Что б ему такое наплести? В голову, как на грех, лезла только одна «чупакабра».
– Здрайцы? – догадался Будря. – Изменники? Надо же! Бедные еретики. Впрочем, так им и надо.
– Пан догадался, – подтвердила зловещим шепотом.
– Я мувил. Я паненке мувил, цо тут заговор, – самодовольно пригладил усы лех. – Велика збродня.
– Мне нужно туда пробраться, – вполголоса затараторила девушка. – Раздобыть кое-какие документы. Но, боюсь, мое появление могут встретить весьма нелюбезно.
– Ха! – подбоченился пан. – Пусть только попробуют что-то сделать. Я им! Не будь я Будрей из Большого Дупла. Это какой-нибудь худородный Мудря из Козлиных Кучек струсил бы и удрал от парочки подлых здрайцев. Но мы, Будри, никогда не отступали перед опасностью и не бросали друзей в беде!
Вот так новый друг-приятель выискался. Но не переборщила ли она?
– Вы, любезный пан, оставайтесь здесь, в засаде. Если что, я дам вам сигнал.
– Сигнал?
– Да. Пришлю вам… своего вестового…
Сунула леху под нос котомку, откуда тотчас же подал голос, а затем и выбрался сонный и недовольный Ваал.
– Крыса! – с омерзением отшатнулся Будря.
«Ви-ю! – фыркнул пушистик. – Сам такой!»
– Это кусик, – заступилась за питомца Орланда. – Специально надрессированный. Служит для передачи важных сообщений.
– Разумею-у! – уважительно покивал головой пан. – Мудро придумано. Кто в такой твари заподозрит посланца? Побыстрей бы прочь сбежал.
– Стало быть, достопочтенный, – констатировала приказным тоном. – Спрячьтесь получше и ждите посланца.
– Так есть! – вытянулся пан, подтянув пивное брюшко. – А… – Замялся. – Важные паперы, проше паненку, мы добываем?
«Мы!» – хмыкнула про себя послушница.
– Очень важные.
– Бей меня Перкунас! Так, може быть, сам пан круль… царь узнает?
– А как же, – легко согласилась Орланда, для которой местный правитель был не более чем пустым местом. – Обязательно узнает. Он-то меня и послал. Вот, у меня даже специальный знак имеется!
Показала ему свой медальон. Будря поцокал языком и с благоговением прижал руки к груди.
– Тогда, може быть, паненка мувит слово пану крулю о таком себе Будре из Большого Дупла? Пусть бы ясный пан круль сделал Будрю центурионом!
Ну и загнул. Сразу видно, что лех. За небольшую службишку и прямо в центурионы. Но разочаровывать пана не стала.
– Скажу, скажу. Почему бы не сказать?
– Дзенькуе бардзо, пенкна паненка. Пусть Перкунас даст тебе многих лет жизни и жениха красивого и богатого.
У меня уже есть… Жених, – горько улыбнулась она ему на прощанье.
На ее счастье, злобной бабки, пытавшейся в прошлый раз огреть Орланду метлой, сегодня не было. Зря только переживала, готовя покаянную речь.
Жрец-настоятель (язык не поворачивался называть его священником), конечно, узнал скандальную единоверку, однако проявил поистине христианское смирение и милосердие.
Внимательно выслушав сбивчивую и запутанную мотивацию того, зачем девушке понадобилось попасть в библиотеку, он поначалу наморщил лоб, потом пожевал губами и, наконец, согласно кивнул.
Сделав приглашающий жест, повел ее куда-то длинной вереницей коридоров, показывая по пути местные святыни.
Орланда мысленно чертыхалась, останавливаясь перед очередным изображением или изваянием Анубиса Мемфисского, представленного здесь в самых возможных и даже невозможных ипостасях. Местная иконография, мягко говоря, не совсем вписывалась в церковные каноны. То же можно было сказать и о трактовке еретиками ряда евангельских сюжетов.
– Так, здесь у нас скрипторий, – пояснил настоятель, когда они вошли в большую светлую комнату, где на столах были разложены папирусные свитки и листы драгоценного пергамента, над которыми трудились пять или шесть переписчиков книг – чахоточного вида парни в черных хламидах.
Завидев начальство, молодые люди прервали работу и повыскакивали из-за столов.
– Продолжайте, продолжайте, дети мои! – велел им отец Рамсес.
Брат Нефертум, – обратился он к самому старшему. – Тут к нам обратилась за помощью наша сестра по вере. Ей нужно помочь. Проводи ее в книгохранилище и покажи… – Что-то прикинул в уме. – Да, скорее всего, раздел «Е».
Тощий и бледный мужчина с изможденным лицом крестообразно сложил на груди руки и согнулся в поясном поклоне.
– Все, вверяю вас заботам брата Нефертума, а сам удаляюсь, – улыбнулся настоятель. – Нужно готовиться к вечерней мессе.
– Спасибо вам большое, святой отче, – горячо поблагодарила Орланда.
Бледнолицый провел ее в огромное полутемное помещение, уставленное шкафами и ящиками, доверху заполненными футлярами, в которых хранилось то, на страницах чего «оживали мертвые и говорили немые».
«И как он только здесь ориентируется?» – удивлялась девушка, завороженно наблюдая за тем, как ловко лавирует Нефертум в этом беспорядке.
Видно было, что библиотекой никто всерьез не занимается.
Не то что у них в обители Марии Магдалины. Там все стеллажи для большей сохранности книг были даже застеклены. Дорого, да. Но покойная матушка Сибилла ничего не жалела для любимого дела, которому отдавалась всей душой.
А здесь…
Пыль, полное отсутствие какой-либо вентиляции и при этом неимоверно высокая влажность. Отсюда запах прелой кожи и гнили. Наверняка, многие свитки испорчены.
Глава переписчиков вдруг стал, как вкопанный.
– Итак, дочь моя. Насколько я понял, тебе нужны старые египетские рукописи…
– Да… Мне необходимо…
– Не перебивай старших! – досадливо одернул священнослужитель. – Так вот, несмотря на то что святой покровитель наш родом из Египта, большинство книг, хранящихся в этом храме, написано в Тартессе. Есть среди них и подлинные раритеты, переданные нам в дар местными жителями. Например, покойный царь, отец нынешнего, завещал храму около двух тысяч свитков…
Орланда прямо зажмурилась. Две тысячи! Этакое богатство. В Сераписском монастыре было всего три тысячи. И то ей казалось, что книг видимо-невидимо.
– Там, скажу тебе, та-акое-э есть! – Лицо-маска оживилось. Запавшие глаза, обведенные темными кругами, вдохновенно загорелись. – Книги атлантов!
Многозначительная пауза, чтоб собеседница могла осмыслить и оценить сказанное.
Оценила. Еще как.
– Древние хроники. Конечно, не оригиналы. Копии. Но тоже довольно старые. Сделанные друидами лет пятьсот или шестьсот назад. Ими же и переведенные.
Хитро прищурился и начертал рукой в воздухе какой-то знак. Орланда не поняла, но в очередной раз убедилась, что все здешние христиане – сплошь еретики.
– Вот, погляди.
Нефертум подвел ее к большому шкафу, на котором золотом был нарисован круг с хитрым орнаментом, показавшимся девушке смутно знакомым. Где-то она уже видела это плетение.
«Святое небо!» – чуть не хлопнула себя по лбу. Да это же точь-в-точь ее медальон!
– Здесь все самое интересное. И никто, кроме меня, не владеет премудростями друидической тайнописи. – Тяжелый вздох. – Ох, и времена пошли! Молодежь нелюбопытная, ужас. Ничему учиться не хочет. Вот уйдем мы, кто станет хранить вековую мудрость?
С надеждой уставился на Орланду. Той даже как-то неудобно сделалось под его пытливым, наполненным слезами взглядом.
– А вы из Британии кого-нибудь пригласите или из Лютеции? – предложила Орланда.
– Пробовали… – закручинился Нефертум. – Сам великий наместник Арторий прислал нам человека. И не кого-нибудь, а друида из Эбуракума. Так тот оказался вором – пытался вынести ценнейшие, я скажу тебе, книги по древней магии. На допросе так вообще говорил, что книги ему поручил украсть сам Мерланиус! Какая наглость, подумай: оклеветать премудрого старца! Так тебе нужны египетские папирусы… – вспомнил, зачем они сюда пришли, Нефертум. – Египетские в этом шкафчике.
Похлопал по небольшому невзрачному стеллажу. На его полках жалось что-то около пяти или шести десятков книжных футляров.
Девушка скептически хмыкнула. Да, немногим же она здесь разживется.
– Уж не взыщи. Чем богаты. Будешь смотреть?
– Конечно, – выдохнула. – Большое спасибо.
– Тогда располагайся, – указал ей на маленький столик, ютившийся у крохотного, забранного частой решеткой окна. – Нужен буду – крикнешь.
Пойду за своими олухами присмотрю. А то, небось, ленятся.
И удалился, шаркая ногами.
Уже вскоре Орланда поняла, что все ее чаяния были напрасны.
Среди сберегавшихся в храме Анубиса-угодника папирусов не было ни одного по-настоящему древнего. Исключение составляли две копии «Книги Мертвых», составленные, судя по датам, лет за триста до Александра Македонского. Однако это ей ничего не дало, поскольку написаны папирусы были не иероглифическим, а скорописным шрифтом.
Само собой, не было и словарей. И в самом деле, зачем словари, если читать все равно нечего?
Но уходить так быстро не хотелось. В этих странствиях она страсть как соскучилась по книгам.
Встала из-за стола и подошла к шкафу с золотым знаком.
«Виу-ви!» – вдруг напомнил о себе кусик.
– И чего тебе надобно? – вопросила у него сердито.
«Виу-виу-виу-у!» – ответил не менее злобной трелью Ваал.
Понятно, снова жрать желает.
Самой тоже есть хочется. Как позавтракали, так во рту маковой росинки не было. А из-за всех этих треволнений аппетит разыгрался просто зверский. То мерзкая чупакабра на голову чуть не свалилась. То разыгрывай из себя царского шпиона – бесстрашного обличителя заговорщиков. То вот теперь полная невезуха с переводом записок.
– У тебя же там сухари были?! – вспомнила девушка.
«Хр-хр».
– Неужели схарчил, проглот несчастный?! – заглянула она в котомку и, естественно, ничего там не обнаружила.
«Ви-и-и», – презрительно прокомментировал пушистик. Сколько, мол, их там водилось.
Положим, не так уж и мало. Четыре огромных ванильных сухаря, присыпанных нутом. Ей бы вполне хватило перекусить.
Хорошо хоть, наученная горьким опытом, она не все яйца положила в одну корзину. То есть не все сухари в одну котомку.
Извлекла из кармана еще парочку. Все тех же, ванильных.
При виде еды Ваал издал такой восторженный вопль, что Орланда перепугалась, не прибежит ли сюда кто из скриптория. Волей-неволей придется убираться.
– На, на! – заткнула она подношением орущую пасть.
Оставшийся сухарь взяла себе. Расправилась с ним в один миг. Да только еще больше аппетит раздразнила.
Лучшее средство от голода – труд.
Орланда вновь подступила к отмеченному таинственной печатью шкафу.
Книги, хранящиеся в нем, не были записаны на свитках. Это были толстые кодексы, в которых листы скреплялись с одного края, а не с двух, как в обычных папирусах. В них помещалось гораздо больше информации, потому что текст записывался с обеих сторон листа. Да и читать и переносить кодекс намного удобнее.
Вытащила наугад один том. Первый, стоявший с левого края.
Оттащила тяжеленную книгу на стол и принялась рассматривать.
Кодекс был изготовлен из драгоценного пергамента, хранившегося намного дольше папирусных свитков. На крышке книги вытиснен все тот же золотой знак. Узнать бы, что он означает.
Не утерпев, она сняла медальон и сравнила. Полного сходства, конечно, нет, но похоже!
Ладно, одернула она себя, ей нужно книгами заниматься.
Посмотрим, посмотрим…
Ух ты, да здесь и картинки имеются! Какие славные миниатюры. И видно, что выполнены искусным мастером.
Да, друиды потрудились на славу. Вероятно, придавали большое значение своей работе.
Что же их так заинтересовало в произведениях древних тартесских историков? Сколько она слыхала и читала об этом закрытом религиозном ордене, друиды на что попало не разменивались.
Вот почитать бы. Жаль, времени мало. Хотя кто ей мешает прийти сюда и завтра? Как только сестра в очередной раз отправится на поиски работы, Орланда вполне сможет отлучиться на часок-другой в Анубисово книгохранилище. Большой беды от этого не будет, а то, глядишь, и польза какая выйдет.
В самом начале книги были помещены стихи. То ли эпиграф, то ли заклинание. По складам разбирая слова, девушка прочла вслух:
– Десять стрел на десяти ветрах,
Лук, сплетенный из ветвей и трав.
Он придет издалека,
Меч вождя в его руках…
«Вюи?» – оторвался от трудов праведных кусик и, бросив недогрызенный сухарь, притопал по столу к подружке.
– Стихи какие-то, – развела она руками.
«Уф!» – согласился Ваал.
Вразвалочку обошел вокруг раскрытой книги, при этом то и дело останавливаясь и обнюхивая пергаментные листы.
Что-то его явно беспокоило. Девушка даже испугалась, что обжора чего доброго нагадит на драгоценный том (тогда местные ее точно убьют и скажут, что так и было) или решит попробовать пергамент на вкус. С него станется, сожрет и не подавится!
Точно! Кусик изо всех сил впился зубами в крышку кодекса и самозабвенно стал ее грызть.
– Ты что делаешь? – зашипела на него Орланда, хватая пушистика за шкирку. – Это несъедобно!
Борясь с «книгоедом», она выронила медальон, и тот, звякнув цепочкой, лег на пергамент, совместившись с печатью…
Золотистое сияние.
Послушница ощутила, что летит в бездонную пропасть…
– …Повелитель, они снова все разрушили!
Глаза военачальника наполнены диким ужасом. Этот убеленный сединами великан, выходивший на поле боя один против десятков дикарей, был по-настоящему напуган.
– Ну, так уж и все? – усомнился царь.
Ведь построено вчера было немало. Два ряда каменных глыб уложили в основание городских стен, заложены фундаменты десятка домов.
– Увы! – повесил голову на грудь военачальник.
– Ну что ж, идем, взглянем, что они натворили!
Голубые глаза царя налились свинцовой тяжестью.
Стратег с опаской взглянул на юного владыку. Когда тот говорил вот так, быстро, отрывисто, и когда государев взгляд темнел, подданные знали – быть грозе. И не приведи милостивые боги оказаться на пути этой стихии.
Один из десяти царей Атлана, и самый молодой из них, не случайно был послан жрецами Хозяина Морей на эти дикие берега. Ибо давно уже среди воинов, да и в простом народе шли разговоры что десять царей Великий Остров уже не может прокормить, да и жрецы слишком уж часто требуют умилостивить Прародителя людской кровью.
Да, недоброе место выбрали жрецы-кровопийцы для основания нового города. Случайно ли?
Нет, начало ничего худого не предвещало.
Приплыла флотилия к гостеприимному и богатому растительностью и живностью берегу. Высадились поселенцы, принялись налаживать нехитрый быт. Разбили лагерь, возвели алтарь для жертвоприношений небесным, подземным и морским богам. Как водится, спросили у них совета.
Владыки Жизни угрожающе промолчали.
Такого не бывало отродясь. Обычно боги непременно давали ответ. Худой ли, добрый – все едино. Но играть в молчанку…
А уж что сказал Хозяин Морей – неведомо, потому что воззвавший к нему жрец вмиг поседел и лишился рассудка.
Совет жрецов тут же порекомендовал убираться отсюда подобру-поздорову. Но царь вдруг решительно уперся.
«Нет, – говорит. – Будем строиться тут».
И чем ему так здешние края приглянулись? Место как место. Ну, тепло, ну, море красивое, радующее глаз и душу. И все.
А воля царя – закон для народа атлантов. Так всегда было.
Делать нечего. Стали строиться.
Но едва заложили основание города и начали возводить стены, как из моря каждую ночь принялись выходить некие жуткие твари, разрушающие все, что было построено за день. Государь повелел выставить двойной кордон из отборных воинов и чародеев. И все равно каждое утро приносило горькое разочарование. Выстроенное накануне обращалось в жалкие руины.
Жрецы злорадно перешептывались. Молодые аристократы, прибывшие сюда в чаянии получить земли с рабами, а не бороться с непонятной жутью, зло поглядывали на властелина. И народ начал роптать…
Золотые волосы повелителя рассыпались по хрупким плечам.
Ведь и не богатырь на вид, а что на мечах, что врукопашную одолеет девять из десяти воинов, с любовью подумал старый солдат про своего государя.
Склоненное чело перерезала поперечная морщина.
«Еще недавно ее не было», – удивился полководец.
Значит, весь этот мальчишеский задор и показное упрямство – лишь маскировка, скрывающая напряженную душевную борьбу.
– Может, отступимся, а, государь? – осторожно спросил стратег, кладя руку на плечо юноши.
Только ему одному было позволено подобное обращение с царем, буквально выросшим на коленях старого солдата. Но он не злоупотреблял этим правом. Только иногда, вот, например, как сейчас. Ведь поблизости никого не было. Страже было велено не приближаться к царю, осматривающему место происшествия.
– Еще не поздно…
– Нет! – упрямо закусил губу правитель и гордо распрямил стан.
– Но люди могут не выдержать. Им нужен отдых. Дом. Очаг. Ты уверен, что все это мы можем обрести тут?
Взгляд, полный мольбы, брошенный из-под непокорной челки. Краска отчаяния залила щеки, шею и грудь.
– Боги подсказали мне это.
Стратег невольно сделал знак против зла.
Ибо Хозяев, конечно, можно звать богами, но кто знает, понравится ли им это?
– В самом деле? – кустистые брови стратега поползли вверх.
Что-то давненько не было вестей от Владык.
– Да, послушай!
Он выхватил у своего пестуна меч и начал лихорадочно чертить острием на песке.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался полководец. – И что нам это даст?
Задумка и впрямь была любопытной…
Нет, все-таки у царя воистину золотая голова.
Полководец с гордостью смотрел на воспитанника, отдававшего последние распоряжения умельцам, изготовившим по его указаниям небывалый «корабль».
Это был ящик длиной в десять и шириной в пять локтей, сбитый из тщательно оструганных и отшлифованных песком и мокрой кожей досок, промазанных смесью дегтя, смолы и клея, сваренного из рыбьих костей.
А в стены были вставлены настоящие сокровища – пластины полированного горного хрусталя, выпиленные из огромных кристаллов мастером Кау – тем, что научился создавать священные черепа из этого камня.
Юноша сбросил с себя одежды, и подданные потупили взоры, чтобы не сглазить телесную красоту и здоровье государя. Лишь одна вещь осталась на нем – могущественный талисман, взятый им перед отплытием из сокровищниц царского дворца.
Обнажился и его спутник, вернее, спутница. С ним отправился лишь один человек – лучший из его придворных художников и его близкий друг. Внучка того самого ювелира Кау, прекрасная Тлаэтла.
Бесстрашная пара забралась в ящик, который тут же закрыли и вывезли в море на двух судах. Тут ко дну ящика прикрепили обвязанные веревками валуны, и на плетенных из кожаных ремней канатах с огромных бальсовых плотов погрузили невиданный корабль в воду.
Потянулось время ожидания, показавшееся стратегу неимоверно долгим.
Но вот наконец с судов донесся радостный крик. Ага, есть сигнал.
Ящик подняли на поверхность.
– Ну, что там? – с волнением встретил старый воин владыку. – Ты что-то видел, государь?
И без того белокожее лицо царя было бледным, как мел. Но синие глаза сияли небывалым восторгом.
– Да, видел, – восхищенно, хотя и с долей страха, ответил юный монарх. – Мир иной! И даже говорил с его владыкой… – Синие глаза потемнели, и царь стал словно на десять лет старше… – Мы заключили договор. Пусть мастера сделают статуи по рисункам Тлаэтлы. – И позовите лекаря, – приказал он, – ей плохо…
На несколько месяцев строительные работы затормозились.
Все это время зодчие и ваятели были заняты изготовлением гигантских скульптур из базальта – «камня вечности». В качестве образцов они использовали рисунки, сделанные под водой спутницей царя.
Девушка, кстати, вполне оправилась от пережитого испуга, и даже готовилась подарить государю наследника или наследницу. Только вот рисование забросила и разлюбила море…
Когда приказ молодого царя наконец был исполнен, он велел установить фигуры на пьедесталы вдоль морского берега.
На это ушла почти неделя.
Жрецы освятили шеренгу уродцев, принеся Владыкам щедрые жертвы (хорошо хоть не человеческие).
Народ с безмолвным ужасом взирал на это «украшение» будущего города, не в силах выразить словами обуревающие умы и сердца чувства.
– Ну и соседи! – сплюнул стратег.
И непонятно было, к кому это относится – к немым истуканам, возвышавшимся на постаментах, или к их прообразам, прятавшимся в морской пучине.
Так или иначе, с тех пор как царь совершил свое путешествие в мир иной, с наступлением ночи из глубин моря уже не поднимались чудовища. А может быть, и поднимались, но, увидев на берегу свои изваяния, тотчас возвращались в море.
Так никто их больше и не видел.
Лишь безумный жрец Хозяина Морей иногда начинал бормотать что-то о «звере, выходящем из моря» и о «великой блуднице», которая сумела украсть облик Зла, за что на народ Ат-Алан обрушатся великие бедствия.
– Дочь моя, дочь моя, что с вами? – донесся до нее тревожный голос.
– А? Что? – вскинулась Орланда, протирая глаза.
Над ней склонилось бритое мужское лицо. «Настоятель Рамсес», – узнала Орланда.
– Вам плохо?
– Н-нет, – ответила девушка неуверенно. – Впрочем… Что-то голова болит.
– Это, наверное, от дурного воздуха. Сколько раз говорил брату Нефертуму, чтобы он хоть раз в неделю проветривал книгохранилище.
Книгохранилище? Да, все верно.
Она по-прежнему находилась в библиотеке храма Анубиса-угодника Мемфисского.
Вот и книга тартесских хроник на столе. Открытая на первой странице.
А где Ваал? Наверное, спрятался, заслышав приближение чужого человека. Ну да, вот, что-то шевелится в котомке.
А тот симпатичный золотоволосый красавец царь, до странности похожий на маленького Кара? И седой стратег?
Неужели приснились?
Сколько же она проспала, что привиделся такой длинный и удивительный сон? Настолько реальный, что, казалось, сама присутствует и в государевых покоях, и в чудесном стеклянном ящике, опускавшемся на морское дно, и на набережной, где возводились базальтовые статуи морских чудовищ.
Как жаль, что уже проснулась. Как жаль.
– Который час?
– Только что закончилась вечерняя месса. Храм закрывается.
– Можно мне еще как-нибудь заглянуть? – робко попросила девушка, оглядываясь по сторонам.
– Конечно, – кивнул настоятель. – Анубис-угодник всегда рад принять под своим кровом странствующих и ищущих. Приходи. Заодно расскажешь о своей земле. Мне будет любопытно, да и нашим прихожанам тоже. Из-за этих волнений мы почти лишились возможности выезжать за пределы Тартесса.
Выйдя их храма, Орланда полной грудью вдохнула свежий морской воздух.
– Как хорошо-то, Господи!
«Ви!» – подал из котомки голос кусик.
Наверное, согласился с нею.
Из сумерек навстречу девушке шагнула темная фигура. Послушница испуганно шарахнулась и перекрестилась.
– Ну как, паненка, раздобыли паперы? Пан Будря. Надо же. Она, признаться, думала. что лех уже давным-давно сбежал и пьет себе пиво или вино в какой-нибудь таверне. Ан нет, ошиблась. Желание получить чин центуриона оказалось сильнее жажды.
– Нет, вельможный пан, – развела Орланда руками. – Ничего не раздобыла. Все облазила, осмотрела. Возможно, перепрятали в другом месте…
Владелец Большого Дупла подозрительно уставился на ее котомку. Не поверил. Пришлось для пущей верности раскрыть. Не обнаружив там ничего, кроме Ваала, Будря несколько успокоился.
– Эх! – крякнул он сокрушенно. – Напрасно ждал.
И, не говоря ни слова, подался прочь. Наверное, заливать спиртным досаду из-за несбывшихся надежд.
Заторопилась и Орланда. Ох и достанется же ей от сестры на орехи!