– Итак, дело плохо. Город наводнен всякими тварями, откуда они взялись – неясно. У кого какие будут предложения? Эти песиголовцы не такие страшные сами по себе, их вроде не так уж и трудно убить. Но их много, как тараканов. На них нужна мощная магия, каковой у нас пока нет, или облава силами всего куявского войска. Нашим воям тут делать нечего.

Сказав это, Лют сел на скамью.

– Ну, насчет магии… – поморщилась чародейка, недовольная тем, что кто-то усомнился в ее способностях. – Если покопаться в книгах, то я могу найти способ, с помощью которого мы и сами справимся… Для начала нужно просто выловить нескольких песиголовцев и провести опыты.

Голос женщины не изменился ни на йоту, но вряд ли хоть один из затеявших нападение захотел бы сейчас с ней общаться или даже просто находиться рядом.

– Песиголовцев нам ловить не придется, – негромко произнес дружинник, стоящий рядом с Файервинд. – Они сами сейчас нас ловить будут…

– Тем хуже для них! – Магичка отбросила волосы со лба. – Да будь у меня хотя бы дней пять да пара сведущих в магии людей, то я бы сварила эликсир, от пары капель которого эти создания отбрасывали свои копыта, которых у них, кстати, нет, раньше, чем наш отец-экзорцист успел прочесть «Отче наш»!

Умолкнув, Файервинд прикусила губу и выглянула в окно. Шайки песиголовцев и прочих тварей все еще сновали туда-сюда, так что выход на площадь означал одно – неминуемую драку с неизвестным исходом.

Внизу, на первом этаже белокаменных палат, служивших еще пару дней назад резиденцией княжескому наместнику, слышался приглушенный гул голосов. Там собралось уже человек пятьсот искоростеньских обывателей, приведенных воинами дружины или самостоятельно сбежавшихся под защиту стен и мечей.

Кто их будет защищать, если воины полягут?

Все это время Гавейн молча стоял, облокотившись о стену.

«Умники… – невесело усмехнулся про себя рыцарь. – Совещаются, муд… мудрилы… Пусть совещаются, а я пока отдохну… Или еще чем полезным займусь… Может, хоть голова болеть меньше будет… Христос и Юпитер, как мне все это надоело!!»

Файервинд на минуту замкнулась, задала себе паузу и постаралась отдохнуть, успокоиться. Глаза закрылись сами собой…

Белые цветы черемухи дурманят своим ароматом.

Белые цветы черемухи все равно обманут, рано или поздно. И тогда сознание услужливо напомнит об этом.

Держаться. Но пока…

Белые цветы черемухи пьянят и обещают. Манят и кружат голову! Те самые белые цветы, поднесенные ей сыном даннского ярла. Ей, вышедшей на первое задание колдунье, верной слуге Высших, какими она считала (да и, чего греха таить, считает отчасти и до сих пор) мудрецов ти-уд.

Черт возьми!

Ну еще слышно это слабое: «Держаться!»

Еще не поздно закрыть окно и не пустить аромат черемухи. Еще пара шагов к окну…

Но меркнет Свет в глазах.

Белые цветы черемухи…

Пока еще можно…

Или нет?

– Госпожа! – зычный рев Люта вывел ведьму из оцепенения. – Госпожа, нужно помочь!

Вернувшаяся в реальный мир ведьма уставилась на горожан, вместе со стражниками рубящихся на площади перед палатами. (И когда успели?) Они отражали натиск толпы нечисти. Преобладали старые знакомые песиголовцы и гигантские ежи, но были и другие – огромные склизкие жабы с шестью когтистыми лапами, лиловые пауки, грозно щелкающие жвалами, и чешуйчатые создания, напомнившие многоопытной магичке карликовых бегемотов.

– Госпожа, помогите!

– Чем, сотник? – глядя ему в глаза, с горечью спросила красавица. – Эти дураки, видать, с ума посходили? Они думают, что всесильны? Это каким надо быть кретином, чтобы ринуться в бой при соотношении десять на одного?

– Тут у половины в городе остались дети и жены! – проревел Лют.

Рядом с ним как по волшебству оказался Гавейн, которому явно не терпелось вновь вступить в бой.

«Нет, дорогуша, ты мне нужен живым и целым! – подумала Файервинд. – Ежели тебя сожрут или откусят что необходимое, Светлана меня, чего доброго, на медленном огне изжарит!»

– Лют, прикажи им отойти в палаты! – бросила ведьма. – Нас тут слишком мало, чтобы перебить всех тварей. Впрочем, я знаю способ, как разделаться с этими уродами и без магии.

– Есть способ убить всех навьих? – проревел постепенно приходящий в себя Парсифаль.

– Есть… один… Закрыть ворота и сжечь весь город вместе с оставшимися людьми – как при чуме. Это и есть самый простой рецепт.

– Мы спасем всех, кого сможем! – воспротивился сотник. – Быстро, братья!

Проклиная все на свете, Файервинд устремилась за топочущими и бряцающими железом воинами.

Вновь лихорадочные пассы, от которых звенело в голове и сводило пальцы, магические сети, парализующие тупую нечисть, подставляя ее под удары доброй стали.

Гавейн раздавил пробегавшую мимо панцирную крысу подкованным сапогом, но выскочившие из подворотни два песиголовца заставили его опять взяться за меч…

– Иди сюда, лохматая ты морда! Я тебе сейчас кишки на хвост намотаю!

Крепыш уколол бросившегося на него монстра прямо в глаз. Передышка в несколько мгновений – и новая атака. Вновь пригнувшись от удара тяжелой лапы в щит, рыцарь рявкнул прямо в оскаленную морду песиголовца:

– Ну все, кабыздох, ты меня достал!

После чего воткнул узкое жало клинка в распахнутую пасть. Потом походя еще добил поскуливающего у него под ногами крысюка, раненного кем-то из дружинников, и крикнул Парсифалю:

– Двигаемся вперед! Я прикрываю!

Осознание того, что бой будет сильным, а смерть в случае чего – страшной, не останавливает безумцев от нелепых поступков.

Перед ними оказалась большая толпа лохматых выродков – при этом на удивление правильно построенная – на подобие римской когорты. И в руках у многих бритт различил, с немалым страхом, палки и дубины.

«Мы пропали!» – отрешенно подумал он.

На них надвигалась первая шеренга – не меньше десяти тварей…

…Блондин повернулся к очередному врагу. Монстры друг за другим попытались достать его неуклюжими ударами дубин.

Один удар Парсифаль отбил щитом, другой принял мечом, затем подался всем весом вперед. Будь песиголовцы посообразительнее, они бы отошли назад, и настал бы конец тевтону, но…

Сделав небольшой шаг, дабы перенести центр тяжести на ногу, он резко раздвинул руки в разные стороны, а затем вернул их обратно. Твари были слабее его, а потому их палицы оказались в стороне, тогда как перед их дубинами были меч и щит Парсифаля. Два подряд точных удара и два новых трупа…

…Окинув павших монстров равнодушным взглядом, Файервинд прошептала слова, автоматически всплывшие в памяти, и в ее руке появилась узкая полоска красноватого сияния, по форме напоминающего меч.

Песиголовцы остановились и что-то презрительно пролаяли – должно быть, что их, великих и непобедимых, не удастся запугать каким-то фонариком. Вся их шайка дружно зашлась противным гавкающим хохотом.

Не меняясь в лице, ведьма сделала несколько взмахов, вычертив в воздухе багряные восьмерки. Через несколько секунд на землю посыпался буквально град отвратительных голов, из обезглавленных тел ударили фонтаны зеленой крови.

Чаровница продолжала мерно размахивать магическим клинком, отчего на землю перед нею падали все новые кровоточащие части тел песиголовцев, ежоидов и прочих страшилищ.

Навье замерло в замешательстве – еще бы, ведь три десятка из их братии валялись мертвыми, расплываясь в слизь. Правильно оценив ситуацию, песиголовцы спешно попытались ретироваться, но было уже поздно – Меч Молнии разил без промаха.

Навстречу колдунье выкатился громадный сгорбленный человекопес белого цвета.

В его единственном глазу помимо злобы светилось и еще что-то, похожее на зачатки разума.

Пожалуй, с этим можно было бы поработать…

– Гавейн, Парсифаль, помогите, – обратилась к рыцарям Файервинд. – Попробуем этого вот красавчика поймать…

И начала готовить заклятие, связывающее разум монстра.

И тварь словно почуяла что-то. Грозно зарычав, она вперила око прямо ведьме в глаза. И ведьма увидела…

Вот бедно одетая девочка лет десяти собирает грибы в лесу неподалеку от своего дома, стоящего посреди елового бора.

Предательски хрустнул сучок, ребенок оборачивается на звук, и становится слышно прерывистое дыхание девочки и ее гулкое сердцебиение, отдающее эхом в сознании. Она подходит ближе к источнику шума… Рывок, и огромный, покрытый бурой шерстью зверь проламывается сквозь еловые лапы и набрасывается на девочку, успевшую только широко раскрыть свои большие синие глаза с длинными ресницами, прежде чем теплая кровь заструилась по груди человека-волка. Мощные лапы рвали обмякшее тельце, ломая кости, раздирая сухожилия и мышцы, вырывая куски кровавой плоти…

Вот стражник у ворот – видимо, у ворот Искоростеня.

Налетевший из молочно-сизого тумана зверь вонзил когти в податливое тело очередной жертвы, одним движением лап содрал кожу с лица часового, оголив череп, ставший чудовищной кровавой маской с двумя огромными бельмами. Крик немыслимой боли потонул в булькающем хрюканье, так и не сорвавшись с уст бьющегося в агонии человека, когда оборотень вырвал его трахею. Когти раздирали тело стража, клыки впивались в плоть – не голод, но нечто иное заставляло ужасное создание убивать жертвы. Оно было ВРАГОМ любого из живущих в этом мире.

«Мерзкие… мерзкие…» – вертелось в мозгу у мета-морфа.

И ничего больше – злоба, отвращение и… и все…

– Пленных не берем! – сказала Файервинд и сделала выпад в сторону страшилища.

Бой закипел с новой силой.

Осмысленно отдавая себе отчет в том, что нельзя дальше ступать ни шагу, магичка все же ощущала, что у нее нет возможности противиться силе, толкающей ее вперед по этому опасному пути.

Держаться!

Просто крик, потонувший в безмолвии…

Зная, что удар последует неминуемо и будет страшней предыдущего, все же дерешься…

Держаться!

Годы учебы, годы схваток – за дело хозяев и просто ради спасения жизни – все было ради этого момента.

И словно подарок от неизвестного друга: приток новой силы – чистой, непонятной и, казалось, неиссякаемый.

Почувствовав, что ее кто-то дергает за рукав, ведьма резко развернулась, призывая Силу. Но предметом беспокойства, к ее немалому удивлению, оказался Парсифаль.

– Госпожа, госпожа, не тратьте силы! Вы же говорили, обещали.

Остудив ярость, ведьма позволила ученику утащить себя обратно под прикрытие, не забыв при этом погасить лезвие.

Они отступили обратно в палаты.

Едва за ними закрылись двери, горожане тут же принялись заваливать вход досками и бревнами.

Усталые дружинники поднялись на второй этаж.

Крики, стоны раненых, плач детей, женские стенания и молитвы священников и парочки волхвов…

«Еще на пару атак нас хватит, – отрешенно подумала ведьма. – Потом твари или перережут отряд прямо на площади, или ворвутся сюда».

Уже знала, что будет делать дальше.

Схватив в охапку Гавейна, а если повезет – и Парсифаля, она покинет обреченный город. Или, плюнув хоть единожды на доводы разума, ограничиться одним лишь блондином? Ну сколько можно стараться ради других? Не пора ли и о себе, о собственном счастье подумать?

Порталы не могут открывать даже лучшие маги ти-уд, а Старых Троп тут нет. Так что ей придется просто улететь, истратив остатки заряда в Амулете Силы.

А потом надо будет связаться с Мар-Гаддоном, с египетскими жрецами, с шаманами Африки и Аунако, с чародеями Чжунго и Вендии… Да хоть с мудрецами Шамбалы!!

И закрыть проход темным тварям!

Странное ощущение полета собственного тела в пространстве и времени совсем не занимало Орландину, хотя и было неприятным. Вдруг холодный освежающий ветерок пахнул прямо ей в лицо, и амазонка приземлилась на кучу хлама, сваленного в углу какого-то обширного темного помещения.

Пока ее глаза привыкали к сумеркам, Орландина беспрестанно водила мечом вокруг себя. Даже тени тут могли представлять опасность. Судя по всему, за стенами шел бой – выли псы, квакающе завывали неведомые создания, слышались удары дубин, лязг стали и крики о помощи.

– Тише ты, спрячь железку! – возникший словно ниоткуда Вареникс положил руку на плечо девушке.

– Ой, кто тут?! – взвизгнул испуганный голос.

В дальнем углу что-то зашевелилось.

И вот перед вновь прибывшими предстали обитатели подвала.

Мужчина средних лет с младенцем на руках, несколько испуганных старушек и два дровосека – высокий и худой и низенький толстячок.

При виде странной парочки – воительницы и явного представителя «нечистой силы» – они растерянно захлопали глазами.

– Кто вы и как здесь оказались? – строго вопросила разведчица. – Вообще, что творится в вашем… богоспасаемом городе?

Мужчина покачал ребенка на руках, унимая его, и тихо ответил:

– То промысл богов.

– Объясни все немедленно и подробно! – приказала Орландина.

Мужчина, утерев навернувшиеся на глаза слезы, заговорил.

Звали его Выпуш и был он ювелиром – правда, не самым богатым в Искоростене.

Этим утром они с женой отправились к лекарю – у долгожданной дочки Улиты разболелся животик. Не пожалев денег, направились к самому лучшему из живших в городе, мастеру Абу-Кабару. На улицах вроде было все спокойно.

Но стоило им лишь отдать деньги служителю лекаря, как в дом ворвались эти ужасные псоголовые твари и принялись грызть и рвать всех, кто попадался на пути.

Последнее, что видел Выпуш, – двое навьих, куда-то тащивших истошно кричавшую жену. А сам он, схватив ребенка, убежал через окно.

– Нас сюда привел глас Божий. Этот старый храм богини Макоши с недавних пор опустел, но я слышал, что тут есть подземный ход, идущий за стены города. Мы искали его, когда вы появились, и покинем с дочерью город, и всеблагие не оставят нас!

Где-то совсем рядом завыл пес, потом в дверь кто-то поскребся.

– Мешкать нельзя, – сообщил Вареникс, неодобрительно глядя на молящегося у разрушенного алтаря мужчину. – Нужно пробиваться к своим!

– А ты знаешь куда? – поинтересовалась амазонка.

– Да уж чую! Эй, уважаемые, – обратился лесной князь к остальным, – кто пойдет с нами? А то ведь учуют людей создания мерзкие, не ровен час – доберутся до вас!

С ними пошел мужчина с младенцем и один из дровосеков. Прочие решили остаться в надежде на защиту старой святыни и на крепость дверей.

Эти двери и захлопнулись за спиной Орландины, после чего небольшой отряд двинулся вперед.

Они шли странным извилистым путем, повинуясь интуиции Вареникса. То прямыми улицами, перешагивая через трупы людей и туши нечисти, прямо на глазах растекавшиеся зеленой жижей; то сворачивали в неприметные узкие щели между домами; перебирались через заборы и плетни. Пару раз спутники пытались было возражать, но Орландина выразительно показывала кулак, и те предпочитали держать свое мнение при себе. Сама же амазонка придерживалась старого военного правила – в тяжелой ситуации лучше следовать за более старым и опытным.

Мерзкие твари, к счастью, почти не попадались.

Лишь однажды им пришлось остановиться на перекрестке, пропуская марширующую в ногу шеренгу огромных полосатых жуков с красными брюшками и длинными кривыми жвалами. Да еще в глубине грязного и кривого переулка они узрели забавную сцену – несколько мохнатых и рогатых обезьян размеренно били бревном в двери давно покинутой винной лавки.

Правда, уже недалеко от цели из чьего-то сада прямо перед ними выскочил песиголовец – обожженный и покрытый ранами. Он был, видать, слишком изнурен, чтобы прожить подольше. И пока поднимал когтистую лапу, целясь в горло амазонке, та быстро опустила свой меч и, развернув лезвие, воткнула его в противника – страшилище с хрипом повалилось на землю.

Затем они вышли на площадь. И остановились. Прямо перед ними шагах в ста с небольшим возвышались белокаменные палаты, на стенах и в окнах которых поблескивала броня княжеских дружинников.

Но пробиться к ним было невозможно – ровно на полпути между вновь прибывшими и обороняющимися сплошным кольцом выстроились чудовищные твари.

Похоже, они собрались тут со всего города.

Кого тут только не было! И огромные свиноподобные существа, покрытые крокодильей кожей, и какие-то мелкие уродцы, похожие на двуногих крыс, и самые обычные черти, каких Орландина видела на церковных фресках и иконах. Были и бараны с головами ослов – уж чьи это кошмары в них воплотились, один Симаргл ведает, и даже несколько здоровенных слонов, правда, усеянных шевелящимися щупальцами и оснащенных бивнями неимоверной длины. Но больше всего было уже знакомых песиголовцев.

«Не пробьемся!» – с холодным отчаянием подумала Орландина.

– И не будем! – видно, прочтя ее мысли, изрек Вареникс.

И пару раз негромко свистнул.

Почти сразу в воздухе пошла радужная рябь, и перед ними предстал гигантский зверь.

С виду он походил на волка. Но не на настоящего, а на такого, каким его обычно рисуют в лубочных картинках: длинные ноги, густейшая серая шерсть, сильно вытянутые челюсти и огромная зубастая пасть. Да и размером своим он многократно превосходил знакомого серого хищника – ростом был с хорошего быка, а то и носорога. Лишь одна его голова была больше трех футов в длину. Страшный оскал клыкастой пасти, сжавшиеся в свирепом прищуре маленькие глаза, жесткие волосы на изломом выгнутой спине и мощные лапы, взбивающие пыль. Искоростенцы побледнели. Не иначе сочли зверя очередным вариантом навьих.

– Спокойно, он хороший! – успокоил всех лесной князь. – Давайте…

И первым взгромоздился на холку гиганту.

Через минуту все четверо оседлали волшебного зверя.

– Ну, Фенрир, – ласково потрепал Вареникс животное за ухо. – Вези к своей хозяйке, милок!

А потом…

Сказать, что Фенрир бежал, значит, не сказать ничего.

Он рванулся с места и взмыл сразу саженей на пять вверх. Толчок мощными лапами – и земля ушла далеко вниз, а взору открылся весь Искоростень, и даже палаты посадничьи далеко внизу.

– Ох… – только и успел выдохнуть мужичок, а девчонка на его руках сладко причмокнула во сне.

Под ними пронеслась отвратительно шевелящаяся масса навьих, как будто удерживаемая непонятной силой, и почти сразу приблизились черепичные скаты кровли и безмерно удивленные лица стражников.

Взор Орландины выделил среди двух дюжин людей, высыпавших на кровлю дворца, высокую молодую женщину в черном, Файервинд, и нареченного ее подруги – этого «Лысогора» (чтоб ему, Мерланиусову прихвостню, икалось!).

Волк стремительно летел вниз, и девушка было испугалась, что они проломят крышу и влетят внутрь, но зверь на подлете к цели аккуратно погасил скорость, и крыша лишь слегка прогнулась под исполинскими лапами.

– Я – старший телохранитель государыни Светланы, – сообщила Орландина, спрыгивая с Фенрира, осторожно двинувшимся к ней воинам и показала золотую тамгу. – Волею правительницы назначена главным воеводой киевским.

– Внимание и повиновение! – машинально рявкнули вояки Люта, а у самого сотника от удивления глаза полезли на лоб.

Он, конечно, узнал амазонку, недавно появившуюся в окружении княжны. Но то, что Светлану именовали правительницей, а также названный Орландиной небывалый для куявской женщины чин озадачили старого воина. Что-то произошло в стольном граде за время их отсутствия. И еще этот рыжий да рогатый, глумливо скалящийся из-за спины девушки… Нет, точно случилось нечто из ряда вон выходящее.

Тем временем Фенрир, сгрузив с себя седоков, прошествовал сперва к Файервинд и сделал перед ней низкий поклон, а затем подскочил к Гавейну и облизал его с головы до пят, отчего крепыш здорово сконфузился. Вот еще, щенячьи, то есть волчьи нежности. А зверь уже камнем спрыгнул вниз, перескочил через головы осаждающих, да и скрылся себе среди улочек и домов. Куда, зачем? Кто ж его, серого, знает.

– Нет поры на разговоры, – обронил между тем Вареникс, беря Файервинд под руку. – Пойдем…

Не обращая внимания на оторопевших дружинников, эти двое, а за ними и Орландина с рыцарями спустились на чердак палат. Тут не было ничего, кроме пыльного пола и черепицы над головой. Орландина с сожалением отбросила мысль, что тут спрятана некая волшебная вещь, которая и отгонит навьев.

– Приступаем немедленно! – распорядился леший, требовательно протянув руку к Орландине.

Без звука сняла она медальон с загадочными надписями и протянула князю лесному.

– Ну-с, уважаемая чародейка, теперь твоя очередь, – обратился он к Файервинд. – Соображаешь, что сейчас делать надобно-то?

Несколько мгновений та рассматривала Дивий Ключ, потом даже слегка отшатнулась.

– Я не имею права! – с явным испугом прошептала красавица.

– Предпочитаешь быть съеденной вот теми зверушками на площади? – с игривой улыбкой осведомился Вареникс.

– Ты не понимаешь… Да эта ваша богиня просто не станет меня слушать! – всплеснула чародейка руками.

– А ты попытайся, – рыжий вновь лукаво улыбнулся.

– Ладно, – с выражением лица святой, приговоренной к казни, изрекла ведьма. – Но только все равно ничего не получится.

Не прошло и пяти минут, как на чердаке был вычерчен неправильный треугольник.

В верхнем углу его стала все еще ничего не понимающая Орландина, в правом – леший, выглядящий чрезвычайно важным, а в левом устроилась Файервинд.

В центр лег медальон Орландины.

– Ну давай, что ли? – заговорщицки подмигнул нечистик колдунье.

– Чего? – уставилась на него та.

– Чаво-о! – передразнил ее леший. – Читай Великое Взывание к богине! Или скажешь, ты его не знаешь? Вас гиперборейской магии не учили?

– Ну учили, – передернула плечами магичка. – Но она у людей-то не работает толком…

– Не умничай давай, а дело делай! – прикрикнул на нее Вареникс. – А то чего доброго эти очухаются…

Припав на колени, Файервинд запела:

Файервинд хотела пропеть еще что-то, но тут небо над ними внезапно потемнело, а затем засияло багровыми отсветами, как от инфернальных зарниц. Налетел ветер, вмиг ураганно завывший. И вторя ему, завыли на тысячи голосов собравшиеся на площади навьи. А через миг их вой был подхвачен собратьями, что рыскали по Искоростеню. А еще через миг вой урагана и раскаты небывалой грозы, от которой тряслась земля и трескалась черепица, заглушили этот вой.

Дальнейшие пять минут показались Орландине часами.

Пол и перекрытия под ее ногами ходили ходуном, ледяной вихрь рвал одежду, что-то вопили люди внизу, призывая Господа и прадедовских богов вперемешку.

Пожалуй, промелькнуло у нее в голове, местные бедолаги решили, что настал тот самый конец света, о котором им при каждом удобном случае твердили христианские священники.

Потом измазанные глиной доски под ногами провалились, и Орландина полетела вниз. Но ее успел кто-то подхватить на руки, хоть и прогнувшись под ее весом.

И почти сразу же все стихло. И из-за рассеивавшихся туч блеснуло заходящее солнце – теплое и ласковое.

Орландина огляделась и тут обнаружила, что на руках ее держал Гавейн. При этом лицо его почему-то приобрело то же самое выражение, которое она частенько наблюдала у Стира, когда тот наклонялся над ней по утрам в их супружеском ложе.

Но амазонке, конечно, показалось – должно быть, все же стукнулась головой.

Тем более что совсем другое куда больше ее занимало. Судя по ощущениям, пресловутый Дивий Ключ вернулся на ее шею. Может, дикий ветер подхватил его и закинул?

Но тут стало не до этого, потому что тишина вновь огласилась криками. На этот раз то были крики радости.

Кричали воины и горожане, увидевшие, что непонятный волшебный ураган унес всю нечисть.

О толпившихся на площади навьих напоминали лишь редкие лужицы густой зеленой слизи, оставшиеся на месте их гибели.

Охваченные единым порывом, бросились все вниз, на площадь, словно желая убедиться, что проклятые твари, грозившие гибелью, действительно исчезли. И с ними устремилась и Орландина, вполне пришедшая в себя, и машинально выпустивший ее Гавейн.

Только лесной князь остался в полуразрушенных палатах.

Сверху осторожно спустилась по остаткам лестницы Файервинд – вполне себе живая и бодрая. И изрядно сконфуженная.

– Ничего не понимаю! – сообщила она Вареник-су. – Почему оно сработало?! Великий Темный! Да если бы мне сказали, что человек вообще такую силу может призвать – не поверила бы ни за что! Даже Старшие Господа этого не могут!

– Не могут, – подтвердил старый лешак. – И не смогут! Потому как не благу и жизни служат, а этим самым великим темным.

Титул богов ти-уд был произнесен нарочито с маленькой буквы.

– Ты бы, кстати, их не поминала всуе! Невместно тебе теперь!

– Это еще почему? – осклабилась магичка.

– Потому как ты теперь к ним да и к хозяевам своим бывшим отношения не имеешь!

– Ты все шутки шутишь, а я, между прочим, не знаю, как оправдываться перед ними буду! – нахмурилась Файервинд.

– Это в чем же? Не в ваших ли законах сказано: «Лги, предавай, убивай, если это идет на пользу делу Истинных Людей»? – язвительно процитировал лесной князь. – А ты как-никак тут ихнюю волю творила!

– Так не получилось же ничего… – пожала красавица плечами.

– Неважно… Кроме того, говорю тебе, ты из-под их воли вышла.

– Что с теми, кто из-под их воли выходит, случается, я видела. Сами потом приползали да за каплю эликсира пятки лизать нашим… господам были готовы! Не знаешь, а говоришь.

– Знаю! – отрезал Вареникс. – Вот за это и сводит их Геб-батюшка с лика своего! А тебе теперь с ними не по пути – ты ведь теперь дочь Великой Матери. Сама же сказала! И Дий в том свидетель! Иначе б ничего не получилось у тебя без воли Его.

Несколько секунд Файервинд, остолбенев, повторяла одними губами слова Великого Призыва.

– Но как же так…

Она сколько раз притворно молилась и клялась в храмах всевозможных богов – от Одина до Ормузда! Она столько раз к ним делано взывала. И ничего!

И вот теперь…

– Не догадываешься? – ухмыльнулся сатир. – Кстати, ты уже второй раз к Ней воззвала. А первый – в месте священном, в ночь Великую!

– Это не в лесу ли? – нервно рассмеялась ведьма. – Когда ты мне впервые явился?

– Ну да. – Он вновь улыбнулся, но на этот раз вполне доброжелательно. – Кстати, мать завсегда другую мать поймет и услышит.

– К-к-как?!! – побледнев, Файервинд невольно приложила руку к животу. – Ты хочешь сказать…

– Слава великому Дию! – всплеснул лесной князь руками. – Дошло наконец до бабы глупой, что от баловства с мужиком дети могут быть! Стоило сто пятьдесят лет прожить, чтобы такое узнать.

– Сто сорок восемь! – машинально поправила красавица и только потом все поняла.

Да и почуяла, как пол уходит из-под ног.

В себя она пришла от льющейся в рот воды. Открыв глаза, колдунья уставилась на сидевшего рядом с ней с чашей в руках Вареникса.

– Не может быть… – только и произнесла она.

– Что значит не может? – притворно удивился рыжий. – Ты баба аль нет? А бабы для того на Гебе и живут, чтоб жизнь давать, род людской продлевая и приумножая!

Файервинд все еще не могла прийти себя.

Известно, что всякий человек, принимающий эликсир, приобретает долгую жизнь, сравнимую с веком среднего ти-уд. Больше того, он становится почти бессмертным. Только вот незадача – слабая и несовершенная людская плоть не может выдержать больше двадцати-тридцати приемов волшебного снадобья, и потенциальный бессмертный просто умирает от лекарства, ставшего ядом. (Но тут людям повезло больше, чем Старшим Господам – тех убивала первая же доза созданного их руками лекарства для долголетия.)

Но есть и великий закон природы – чем дольше существо живет, тем медленнее оно размножается. А существо бессмертное размножаться не может по определению. (О богах – разговор особый, тем более что и они, как выяснилось, вполне смертны – взять хоть великого Дия.)

Так что и женщины, и мужчины, служившие ти-уд, детей иметь не могли.

Нет, конечно, были способы обмануть природу. Например, те из магичек, кто непременно хотели ребенка, могли рискнуть пропустить срок приема эликсира. На год-два это могло проскочить незаметно для общего состояния организма. Но далеко не все решались на такой риск, ибо случалось, что нарушившие график употребления напитка бессмертия за несколько дней превращались в стариков, да и маги давали на такое разрешение крайне неохотно.

Лет пятьдесят назад сама Файервинд просила было об этом Учителя, но получила лишь раздраженный ответ, что ей, причастной к высшим тайнам и счастью служить высшим существам, не пристало думать о всяких бабских глупостях, а кроме того, он слишком много вложил в нее сил, чтобы рисковать потерять. Чуть позже она узнала и другую причину – сам великий маг был не только совершенно бесплоден, но и вообще производить подобающие любому мужчине действия мог только в юности да и то с помощью особых зелий.

Вот же сюрприз ему будет! Как бы ей, чего доброго, не угодить в качестве подопытного кролика в его лабораторию!

При этой мысли холодный страх прошиб неробкую, ко всему привычную Файервинд. Страх даже не за себя – за то крошечное существо, которое послала ей в своей неисповедимой милости Богиня Людей, от которой она когда-то еще девчонкой отреклась.

– Не боись, милая, – полушепотом сказал ей Вареникс. – Тебя мы им не отдадим! Никуда они не денутся!

– А куда я денусь? – прошептала она и вдруг всхлипнула: – Я им три клятвы давала – на воде, на камне и на крови! У них и волосы мои, и… Да и даже если не будут ничего делать – мне эликсир жизни через два года надо будет пить. Еще бы лет пять, и я недостающие ингредиенты выведала бы. А так не деться мне от них никуда.

– Ох, – сурово проскрипел лесной князь. – Определенно, надо было раньше твоими Господами заняться! Да вишь, все не до того было…

Вздохнул этак тяжеленько.

– Первое – клятвы и магия вся твоя похерена: ты теперь под покровом Великой Матери. Да не простой, а самой древней, в ипостаси ее Харьятской. Той, что вы гиперборейской называете. И второе – открою тебе самую страшную тайну ти-уд. Нет никакого эликсира бессмертия, никакой сомы! Есть Вода Жизни! Один-единственный источник крохотный в самой глубине их пещер. Сорок капель в день он дает! Его самые первые боги оставили… Ну да про это потом как-нибудь поговорим, при случае… Водой этой они вас и потчуют. И запомни – одного лишь раза достаточно, чтобы век продлить. А та бурда, которой они вас раз в десять или двадцать годков угощают – так это обманка, чтобы вас на цепи держать! Вы вот за чарку помоев, куда небось колдунишки эти еще и мочатся, род людской продавали, – грозно нахмурился леший, – а того в башку никому не приходило, что ежели эликсир так просто сварить, то чего ж они магов великих да воинов верных не наплодили да мир и не завоевали?

Потрясенная Файервинд молчала. Такая простая мысль ей и в самом деле в голову не приходила.

– Но как же… – начала нерешительно.

– Ну, насчет того, как твои товарки деток рожали, тоже скажу. Это ведь просто совсем – коли есть яд, то имеется и противоядие. Можно притормозить действие воды, хотя и беда может приключиться. А уж рецепты, какие вы все разгадать стремитесь – так это обманка особая. Ты рецепт найдешь, сваришь зелье-то, да и копыта откинешь! А хозяева еще и скажут, что хотел, мол, человечишка нас предать. Рецепт украсть ума хватило, да магии толком не выучился, оттого и сдох! Так что не боись, девка, переживешь ты спокойно и муженька своего будущего, да и внуков, пожалуй. На свадебку-то пригласишь? – тепло рассмеялся лесной князь.

А в следующее мгновение ему пришлось вновь приводить в чувство потерявшую сознание чародейку.