Часть вторая
ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ

Первое, что бросилось им поутру в глаза, был трактир. Нет, не то удручающее заведение, в котором они провели ночь. Буквально через три дома стояло еще одно, называлось «У тетушки Зо». Очаровательное, как пряничный домик, оно даже снаружи сияло хирургической чистотой, а из приоткрытой двери доносились такие ароматы свежей снеди, что пришлось позавтракать второй раз, просто невозможно было пройти мимо. И то сказать, после первого завтрака, состоявшего из подгоревшего, но не прожаренного омлета и куска сапожной подметки, гордо именуемой «пирогом», сытости в организме все равно не наблюдалось.

Потом они поднялись на холм, и оттуда им открылся живописный вид на город Фазак, припорошенный свежим снежком, нежно розовеющим в утренних лучах солнца.

Город было большим, очень большим по здешним меркам — народу в нем жило тысяч пятьдесят, не меньше (как со знанием дела определил Кьетт). Планировкой своей он напомнил Ивану Москву: в центре, на просторной площади, возвышался дворец местного правителя. От дворца во все стороны лучами расходились радиальные улицы, кольцевые опоясывали город идеально правильными окружностями, делили на кварталы. Всего Иван насчитал одиннадцать таких колец. Пять внутренних были обнесены зубчатой крепостной стеной, остальные лежали за ее пределами. Последнее же, внешнее, шло по самому подножию цепи холмов, окружавших город и создававших подобие гигантской чаши или арены, на дне которой и разместился Фазак. Дальше, за одиннадцатым кольцом, городская застройка утрачивала свою геометрическую строгость, и по внутренним склонам холмов маленькие бедняцкие домишки были разбросаны как попало, ни о каких улицах речи вообще не шло.

— Похоже на метеоритный кратер, — заметил Иван, удивленный своеобразием рельефа, на родине ему не доводилось видеть ничего подобного.

— Похоже на магическую расчистку территории под строительство, — возразил Влек. — У нас тоже так делают, если местность очень неровная. Маг становится в намеченном центре и особыми заклинаниями выравнивает площадь вокруг себя, а весь лишний материал оказывается выложенным по периметру кучками… холмами в смысле… — Он почему-то смутился и примолк.

— Или когда-то здесь что-то очень большое взорвалось! — радостно предположил Кьетт. — Ах, видели бы вы воронку, которая осталась на том месте, где великий маг Кемиаргер Генг ан Фраурес сошелся в битве с хеввенским некромантом Буршхадом! Представьте: гряда вдвое выше здешней, сплошь черный, оплавленный камень. А дно — красная стеклянная корка полуметровой толщины, гладкая, как залитый каток! Красотища!

— А почему красная? — испуганным шепотом спросил снурл, видно, не разделял он нолькровских представлений о красоте.

Кьетт пожал плечами:

— Да золота в расплавленной породе много было, а его примесь придает стеклу красный цвет. Они как раз из-за этого золота и сцепились. А что?

— Нет-нет, ничего, — повеселел Влек, он рад был, что таким житейским, совсем не кровавым оказалось дело: подумаешь, какая-то примесь в породе…

— И что же с ними самими стало? — Ивана рассказ тоже заинтересовал.

— С кем? — не понял ход его мыслей нолькр, он уже успел отвлечься.

— С великим магом Кеми… как его? И с некромантом тоже.

— А-а! — понимающе протянул Кьетт и хихикнул. — Интересуешься судьбой коллеги по цеху? Ладно, ладно, не бей меня, не надо! А то еще сам с коня свалишься! (Скажите, заботливый какой!) Короче, ходят слухи, что если дойти до самого центра Стеклянной долины, то можно найти тела великого мага Кемиаргера Генг ан Фрауреса и его врага Буршхада. Они замурованы в красном стекле, как мухи в янтаре, и лежат так уже тысячу лет. Но я не знаю никого, кто видел бы это собственными глазами. До центра невозможно добраться живым. Над Долиной Битвы даже птицы не летают… — Тут он умолк на мгновение, потом добавил с непонятной досадой: — И драконы тоже, чтоб их! Сворачивают, хоть ты тресни!

— Откуда ты знаешь? — прозорливо осведомился Иван.

— Оттуда и знаю. Потому что новый меч проспорил! — и дальше объяснять не стал.

— А если пешком пойти? — Снурлу снова сделалось жутко.

— Пешком точно помрешь. Там такой остаточный фон — ни одна живая тварь не выдержит. Те маги, которые корку бурили, чтобы толщину стекла определить, за месяц все до единого загнулись, а ведь работали с самого края и защиту ставили какую-то. Я в газете читал.

— Так зачем же ты, оболтус этакий, полез туда на драконе?! — вскричал Иван, которому все стало ясно.

— Говорю же — на спор. И вообще, давно дело было, что теперь вспоминать. Уже про мага узнавать пора.

Да, вот так, за разговорами, незаметно для себя они спустились в Фазак.

Город им не понравился. Вблизи он оказался очень серым и однообразным, строгостью своей напоминал большой военный лагерь. Здесь даже высота зданий была подчинена определенной системе. Внешние кольца были застроены исключительно одноэтажными домиками. Сразу за крепостной стеной, которую миновали без проблем (стража документов не потребовала, пришлось лишь уплатить скромную въездную пошлину), пошли два кольца двухэтажек, и в каждом последующем кольце дома вырастали ровно на этаж. Крыши их располагались точно на одном уровне и часто смыкались козырьками, образуя единую поверхность. Улицы становились все темнее, все больше напоминали колодцы. Окна глядели на мир сквозь простые грубоватые решетки, которые устраивались от руз, но стены и крыши строений следов копоти не несли, видно, драконы были редкими гостями в этих краях.

На улицах было по-утреннему людно. Сновали разносчики с корзинами товара, хозяйки возвращались с рынка, и из их плетеных кошелок торчали рыбьи хвосты. Точильщики истошно орали чуть не на каждом углу, их было так много, что у Кьетта закралось подозрение, уж не лежит ли на городе проклятие, от которого ножи и ножницы тупятся на порядок быстрее, чем в других местах. Стайками носились хорошо одетые дети, но вид у них был вороватый, явно искали, где бы что стянуть. Трубочист, весь в черном и с лесенкой за спиной, встретился на перекрестке. «Это хорошо, — обрадовался снурл. — Трубочиста встретить — добрая примета». И тут же обнаружил, что кто-то свистнул у него из кармана несколько медяков, приготовленных, чтобы купить леденец на палочке — вдруг захотелось сладкого. Иван, выполнявший в их маленькой компании роль казначея, на всякий случай, спрятал поглубже графский кошель: однако обстановочка-то криминальная в гевзойской столице, не хватало еще лишиться всех средств перед визитом к магу!

— А не подскажете ли, любезный господин, где мы можем найти хорошего практикующего мага в вашем чудесном городе? — вежливо осведомился Кьетт у торговца, выставившего возле лавки корзину с горячими бубликами.

Обращение так польстило небогатому лавочнику, что «почтенные чужестранцы» были тотчас же посвящены во все детали магической обстановки Фазака.

Итак, чародеев всяких-разных в городе имелось предостаточно. При гвардейских конюшнях состоял коновал, но если в городе у кого из цивильных хворала скотина, тоже пользовал. На рынке сидели две гадалки, одна с шаром, другая с кофейной гущей, но верить ни одной не следовало, потому что обе — дуры старые. А если требовался хороший прорицатель, так это следовало обращаться к хироманту, он мужик толковый, хоть и пьет запойно по-черному. По женской части (ну там отворот-приворот, родовспоможение и прочие бабьи глупости) практиковали целых три ведьмы, по слухам, неплохие, но «не думаю, чтобы почтенные господа имели к оным интерес». Еще при кладбище подвизался некромант, тьфу-тьфу, не к ночи будь помянут. Серьезных же магов было трое. Но один шибко молодой — всего год как из обучения вышел, опыту никакого, зато уж гонору-то, спеси-то на всех троих хватит. Второй совсем старик, пора бы ему от дел отойти, потому как заговариваться стал и хватку потерял: иной раз дельное наколдует, а в другой — и вовсе несуразное, а исправлять не хочет. Зато третий, по имени Зижнол, по прозвищу Изгнанник (потому как в Гевзою прибыл из соседней Семозии, от казни бежав), действительно важный маг. Другого такого на сто дён пути не сыщешь. В ордене Трилистника состоит вторым магистром! С тех пор как поселился в наших землях, над нами драконы и то летать перестали, а прежде-то житья не было от окаянных! А проживает господин Зижнол недалеко, три квартала направо, в собственном доме о трех этажах.

— …Ну, пошли, что ли, к Зижнолу? — спросил Иван и с удовольствием запустил зубы в хрустящую корочку бублика.

— Ага, щас доедим и пойдем, — кивнул Кьетт, вгрызаясь в свой.

А снурл есть не стал. Его пухлое личико вдруг сделалось несчастным, и глаза подозрительно заблестели.

— Послушайте! — дрожащим голосом выговорил он. — Я так не могу, нет! Ведь мы с вами расстанемся сейчас и больше не увидимся, вообще никогда. Нужно что-то сделать, что-то сказать… Нельзя так сразу… — Слезы не удержались в глазах, потекли по щекам, он не мог продолжать.

— Верно! — от души поддержал Болимса Иван. — Надо пойти выпить!

— Ага! И явиться к магу навеселе! Чтобы он указал нам на дверь! — усмехнулся нолькр. — Вам бы, людям, только пить! Порочное вы племя!

— Да уж не хуже нолькров, — беззлобно отмахнулся человек, не портить же отношения пред вечной разлукой? — Что ты тогда предлагаешь? Есть я больше не могу, не лезет уже…

— А тебя и не заставляет никто. Болимс хочет, чтобы мы сделали что-то символичное, запоминающееся. При чем тут еда?

— Просто у нас в таких случаях принято посидеть где-нибудь в кафешке, закусить, выпить… — пояснил Иван. — Эх, жаль, мобильник разрядился, хоть сфоткались бы!

— А у нас дарят памятные подарки, — вспомнил Влек, — с трогательными надписями.

— Как же мы можем что-то друг другу подарить, если деньги у нас общие, к тому же графские, а не честно заработанные? — возразил Кьетт с каких-то своих, нолькровских позиций.

Но Ивану идея понравилась.

— Неважно, чьи деньги. Пусть каждый купит, что ему приятно, сувенир какой-нибудь, а трогательные надписи сделаем. Будет сразу и об этом мире память, и о нашей встрече.

Нижний уровень почти всех трехэтажных домов занимали торговые лавки, полные всякого добра. Но Болимс Влек настоял пойти на рынок, похоже, он подсознательно стремился оттянуть минуту прощания. И оттянул. Дорогой они заблудились, полчаса плутали по жутковатым закоулкам двухэтажных кварталов, в какой-то момент уперлись носом в глухую кладку крепостной стены, потом свернули не в ту сторону… В общем, из затруднительного положения вывела их девчонка-торговка, за пятачок.

На рынке было тесно и очень шумно от выкриков зазывал, поросячьего визга и воплей «держи вора!». Кроме того, торговцы и покупатели отчаянно, с упоением торговались, и этот процесс тишины тоже не прибавлял. Иван поморщился: торговаться он терпеть не мог, предпочитал переплатить, лишь бы не унижаться.

— Дурацкий обычай! — будто прочитав (или все-таки прочитав, без всякого «будто»?!) его мысли, шепнул Кьетт. — Ненавижу!

Первым покупку сделал Иван. Он приобрел книгу. Неважно, что разобрать в ней ни слова не мог, и даже картинки были какие-то непонятные. Зато вид она имела неподдельно старинный и очень колоритный: пергаментные страницы, кожаный, тисненный золотом переплет с костяной инкрустацией и гранатовой вставкой-глазком. Лучшего доказательства визита в другой мир не подберешь! И цена оказалась вполне приемлемой, торговаться не пришлось.

Выбор Болимса Влека оказался неожиданным. Робкий снурл обзавелся боевым топором. Если бы топор купил Кьетт, Иван не стал бы удивляться. Но нолькр мимо прилавка с оружием прошел равнодушно, даже не взглянул. Зато вцепился в бронзовую статуэтку диковинной длиннохвостой птички, к слову не бог весть каким искусником отлитую: «Зато она рождает приятные ассоциации!» Интересно, какие именно? «Разные», — ответил уклончиво Кьетт. На самом деле он и сам не знал, брякнул для пущей важности, понравилась ему птичка, и все тут. А Болимса Влека он похвалил: «Отличный топор, ты разбираешься в оружии!» Снурл порозовел от удовольствия.

На трогательные надписи тоже ушло время. С книгой-то было просто: заняли перо у рыночного писца и нацарапали на форзаце по нескольку строк, типа «на память о встрече» — прочитать их все равно мог только автор. Зато на рукояти топора и подставке птицы те же слова пришлось процарапывать уже в буквальном смысле слова, ножами, устроившись за столом в очередном трактире. Провозились, конечно, порядком, тут и отобедали заодно, благо время подошло. «Ну теперь все как у людей», — порадовался Иван.

Маг Зижнол Изгнанник жил широко — это сразу бросалось в глаза. Дом его выгодно отличался от соседних безликих строений своим изяществом: был выкрашен в приятный для глаз бежевый цвет, цоколь украшала мозаика с изображением львов и единорогов, окна были забраны не простыми решетками, а гнутыми, декоративными. А сверху даже башенка имелась, гордо возвышалась над единым уровнем крыш — видно, для столь важной персоны городские власти сделали исключение, разрешили отступить от канона.

Не без внутреннего трепета ступила наша троица на высокое крыльцо, устланное диковинным войлочным ковром (снег с его поверхности чудесным образом исчезал, едва коснувшись войлока, следы сырой обуви тоже), постучали в роскошную филенчатую дверь, не иначе как дубовую, украшенную медной головой льва, держащего в пасти кольцо. Вообще-то именно для стука в дверь это кольцо и предназначалось, но никто из троих с такой конструкцией прежде не сталкивался, поэтому долбили по-простому, кулаком.

Дверь распахнулась сама, без чьего-либо зримого участия. И скатанная рулоном ковровая дорожка стала разворачиваться сама, будто приглашая гостей следовать вперед, показывая путь.

И привела она их в просторный зал, по виду нечто среднее между подпольной химической лабораторией (не той, где работают люди в белых халатах, а той, где в домашних условиях варят наркоту), аптекой, библиотекой, обсерваторией, кухней с большой печью и прозекторской — очень уж подозрительных пропорций стол стоял в дальнем темном углу, да еще и полотном был накрыт, и что-то выпуклое угадывалось под этим полотном! Хотя в целом обстановка была роскошной: благородное темное дерево, малиновый бархат, позолота, иссиня-черный камень лабрадорит и белый мрамор…

А посреди всего этого великолепия в вычурном кресле с очень высоким изголовьем, валиками-подлокотниками и рахитично изогнутыми ножками сидел маленький, щупленький, лысенький человечек в долгополой мантии и крошечной круглой шапочке, едва прикрывающей голое темя. Черты лица у него были острые, бороденка тоже острая и будто молью траченная. Но взгляд казался приветливым, а голос — будто не ему, а совсем другому человеку принадлежал: мощный, густой бас, эхом отдающий под высокими арочными сводами зала. «Как у дьякона голосище!» — восхитился про себя Иван.

— Рад приветствовать вас под крышей дома моего! — не сказал — провозгласил хозяин и поднялся навстречу гостям, простерев бесплотные руки. — Свершилось! Сбылись наконец пророческие слова покойного учителя моего Фреззива, величайшего из магов былых лет. Я был немногим старше вас — на полвека, не больше, когда тот призван меня к себе поутру и молвил: «Внемли учителю своему, любимый ученик Зижнол, ибо было мне этой ночью откровение! Я видел, как в далеком грядущем придут в твой дом трое славных героев, каких дотоле еще не рождал наш мир! Оные явятся к тебе за советом, и ты напутствуешь их на великий подвиг, каковой прежде ни один смертный не совершал. И никто, кроме них, совершить не в силах! Так пусть же идут они в Безумные земли, пусть принесут из сердца их Священный Кристалл, а как распорядиться им, тебе, ученик мой, ведомо! И тогда воцарится в мире благоденствие, а за светлое деяние героев-избавителей ты, Зижнол, исполнишь их единственную просьбу!» Так сказал мой учитель Фреззив, и счастлив я, что дождался исполнения пророческих слов его!.. — Тут пафосный тон мага сменился более будничным, и слог стал попроще. — Так что же за просьба у вас, чада мои? Скажите, чтобы я мог хорошо подготовиться к ее исполнению, покуда вы странствуете в Безумных землях!

— Ой! — сказал снурл. — Ой-ой! — Ничего более связного у него не получилось. Кьетт и вовсе молчал.

— Но послушайте, господин маг! — Иван понял, что надо брать инициативу в свои руки. — Честное слово, это не про нас пророчество! Мы точно не герои! Нас вообще из другого мира к вам сюда занесло, случайно! Мы надеялись, вы поможете нам по домам вернуться! А мы бы хорошо заплатили, у нас золото есть…

— Ну допустим, золото у меня самого есть, да и сделать недолго, в случае чего… — пробормотал маг, непонятно к кому обращаясь — к собеседникам или исключительно к собственной персоне. — Не герои, говорите?

— НЕТ!!! — хором, не сговариваясь, выпалили все трое.

Маг обошел их кругом, придирчиво рассматривая со всех сторон и продолжая бормотать:

— А что, может, и не герои вовсе… очень, очень может быть… — при этом выглядел он озабоченным, но ничуть не обескураженным ошибкой. — Да, не слишком-то вы тянете на героев, чада мои. Герои, они другие совсем, что ростом, что статью… Очень, очень может быть… — и вдруг вскинул глаза, объявил весело: — С другой стороны, мне какая в том печаль?! Вас трое, вы явились в мой дом, и просьба у вас есть одна на троих. Стало быть, вам пророчество и исполнять, а там уж как боги дадут. Может, и повезет из Безумных земель живыми воротиться, мало ли какие чудеса случаются на свете!

Вот так! От растерянности они не сразу нашлись что ответить, и маг спросил сам:

— Но каким же ветром занесло вас в наш мир, юноши? Это ведь не в чужой дом, глаза заливши, забрести! Это ж какие силы нужно задействовать было! Кто же обошелся с вами столь сурово, кому дорогу перешли?.. Молчите? Я ведь не из пустого любопытства спрашиваю, мне знать нужно, чтобы обратный путь отыскать.

— Говори, чего уж. — Кьетт подпихнул Ивана в бок.

…Как же он смеялся! Сто… нет, пожалуй, все сто пятьдесят лет, с того самого дня, как на занятиях по перевоплощению объектов его однокашник Физ, вместо того чтобы обратить в поросенка лабораторную крысу, каким-то образом обернулся сам, так не смеялся маг Зижнол! Он повизгивал, тряс бороденкой и утирал слезы с блеклых своих глазок.

— Ну мастера! Ну ча-ро-деи! Ну уморили! Палец! Палец гип-со-вый!!! Кровь… кровь с рынка!!! А демон, демон-то зачем тебе понадобился, чадо неразумное?! Не во второй, в самый первый раз?!

— Откуда я знаю! Захотелось! — передернул плечами Иван, ответил не без вызова, в душе его крепло раздражение. Неприятно, когда тебя так вот высмеивают, даже если ты и в самом деле глупостей натворил.

Должно быть, маг почувствовал его настроение и веселость свою поунял. В конце концов, высмеивать клиентов в глаза — это не лучший способ вести дела, особенно если подозреваешь в них великих героев.

— Ну что же, юноши, возьмем на вооружение две истины: первая — сделанного не воротишь, вторая — что ни делается, все к лучшему. Сотрудничество наше обещает быть взаимовыгодным. Вы мне доставляете Священный Кристалл, я вас возвращаю в родные миры. Принимаете ли такое условие?

— Нет… нет… — Они колебались, условие казалось совершенно диким и невыполнимым. А куда денешься?

— Нет! — решился на отказ Кьетт. — Мы бы рады, но торопимся очень. И не герои мы, сами видите… Мы лучше к другому специалисту обратимся…

— А вот этого не советую, не советую! Видите ли, чада, в нашем магическом цеху очень сильна корпоративная этика. — Конечно, он не так сказал, другими словами; это Иван так понял. — Мне не хотелось бы чинить вам препоны, но слишком много судеб зависит от того, в чьих руках окажется Священный Кристалл, останется ли он на службе зла или обернется добром. Вот почему я вынужден буду оповестить коллег своих о нашей беседе. И поскольку каждый из них, не исключая даже тех отщепенцев, что практикуют некромантию, кровно заинтересован в возвращении кристалла из Безумных земель… в общем, вы, наверное, догадываетесь, какой получите ответ.

— Угу. Догадываемся, — мрачно усмехнулся Иван. — Круговая порука в действии.

— Да, вы меня правильно поняли, милые чада! Мне так жаль! — Маг был само сострадание.

— Но послушайте! — жалобно вскричал снурл. Все-таки был он юристом и умел замечать нестыковки в договорах. — А если вдруг объявятся настоящие герои?

Маг с ответом не медлил.

— Ну что ж, пусть! Объявятся — тоже в Безумные земли пойдут. Кто первый принесет кристалл, вы или они, того и отправлю по другим мирам! Таково мое последнее слово!

— Ай! — взвизгнул Болимс с отчаянием: вышло так, что вопросом своим он не только не помог, но еще и навредил. Теперь им предстояло не просто добыть злополучный кристалл из краев с названием, ничего доброго не сулящим, но сделать это в конкурентной борьбе с великими героями! Договорились, называется!

— А если не надо героям в другой мир? — осведомился Кьетт скептически.

— Ну это уже не мое дело! — развел руками маг. — Просьба вами первыми высказана, ее и исполнять стану. Все по справедливости!

И что тут возразишь?

— Ну мы договорились? — Маг потирал ручки, он был похож на торговца, предвкушающего прибыль от выгодной сделки.

— Мы должны подумать, — хрипло ответил Иван заезженной фразой из дешевого детектива. И добавил от себя: — Мы пойдем обсудим, а потом вам сообщим.

Маг закивал, сочувственно улыбаясь — ну просто дядюшка родной!

— Пойдите обсудите, чада… Да вы не печальтесь так. Боги милостивы. Где настоящих героев угробят, там, может, и пожалеют трех молодых дурней, не дадут пропасть.

— За «дурней» отдельное спасибо! — тихо пробурчал Кьетт, но маг его услышал.

— И обижаться не стоит, юноша, я лишь называю вещи своими именами.

— А я и не обижаюсь. Я благодарю за науку.

— Вот это верный подход! Наука — она любому на пользу, за нее надо благодарить!

— Нет, вы слышали! — бесился Иван. — «По справедливости!» Мы не герои — но первыми пришли, героям не надо в другой мир — но их отправят туда! Абсурд полнейший!

— Типичный пример искаженной логики! — с мрачным удовлетворением изрек нолькр.

— Слушай! Давно хотел узнать, а зачем она вообще нужна, эта искаженная логика? — спросил Иван почти спокойно.

— А как же? Без нее никакая магия вообще невозможна!

— Но что же мы теперь будем делать? — Голос снурла звучал очень тихо и обреченно.

Для начала они решили не поверить словам мага. Пошли-таки «к другим». И поняли, что Зижнол не блефовал. И молодой выскочка, и старый маразматик, и даже кладбищенский некромант вели себя одинаково: встречали очень предупредительно и любезно, отказывали деликатно, но твердо, при этом завуалированно ссылались на «мнение уважаемого коллеги».

— Оперативно работает старичок! — Иван чувствовал едва ли не восхищение.

…Настроение было обреченным. Простились, называется, только что слезу не пустив! «Расстались навеки»! Вот уж верно, не говори гоп, пока не перепрыгнешь! И что им светит теперь? Не принять условие мага — значит остаться в чужом мире навеки. Принять — обречь себя на верную гибель. Небогат выбор, скажем прямо!

— Кьетт, а ты ведь в самом начале говорил про магическую литературу! — вдруг вспомнил Иван. — Типа почитать и попытаться выбраться самостоятельно…

— Боюсь, я был слишком самонадеян! — очень мрачно ответил нолькр. Но вдруг оживился: — Слушайте! Только вы меня не бейте сразу, ладно? Я понимаю, это идиотское предложение и вы меня осудите…

— Короче, Склифосовский! — прорычал Иван. А зря. Попробуйте-ка объяснить выходцам из других миров, кто такой Склифосовский в действительности и в данном контексте и почему именно от него обычно требуют особой лаконичности речи.

Так что предложение Кьетта им довелось услышать не сразу. А выслушали — и ушам не поверили!

«Мы должны еще раз вызвать демона!» — так звучало оно.

— …Нет, ты СПЯТИЛ?! Тебе двух раз мало показалось? — негодовал Иван. — Знаешь, нужно быть клиническим идиотом, чтоб на одни и те же грабли наступить не дважды даже, а трижды! Давай со всех миров сюда народ натаскаем, чего уж мелочиться.

— Правда, Энге, не хочу тебя огорчать, но идея эта мне кажется необдуманной, — по своему обыкновению, робко вторил Влек.

— Да подождите вы судить, пока не выслушали до конца! Иван, успокойся, ну что ты трубишь, как больной левиафан? Нам же при любом раскладе выгода будет!

— Какая еще выгода?! Что за бред?! — не желал успокаиваться человек.

— Прямая! Суди сам! И ты, Болимс, тоже, у тебя суждение более здравое! Допустим, нам повезло и мы выцарапали-таки демона. Он обязан доставить нас по домам. Выгода?

— Ага! Только шансы, что это будет именно демон, стремятся к нулю!

— Ладно. Пусть это снова окажется НЕ демон. Но тогда нас, обратившихся к магу Зижнолу, станет четверо! А в пророчестве сказано однозначно: героев должно быть трое! Значит, мы, по искаженной логике, для его исполнения перестанем подходить!

— Ой, правда! — расплылся в улыбке снурл, но как юрист, привычный к логике простой, тут же нашел новую нестыковку. — Но ведь он может сказать, что на момент первого обращения и высказывания просьбы нас было именно трое, четверо стало уже потом. Значит, условие уже выполнено. Придется идти в Безумные земли…

— Ладно. Пусть так. Но не забывайте, что в соперниках у нас могут оказаться великие герои! И численный перевес в нашу сторону будет совсем не лишним! Разве не так?

— Так, — ухмыльнулся Иван. — Но где гарантия, что на этот раз мы не притащим сюда какое-нибудь чудовище, вроде той же рузы, и что оно захочет с нами сотрудничать?

Но и на это убийственное возражение у Кьетта был готов ответ.

— Во-первых, если его вид нам не понравится, будет вызывать опасения — можем просто не выпускать его из пентаграммы, оно там задохнется и подохнет. Во-вторых, руза хоть и хищная тварь, но какой-то ум у нее в башке есть, и домой она тоже хочет. Договоримся как-нибудь.

После этих слов нолькра у Ивана больше возражений не нашлось. Но Болимс Влек совсем расстроился:

— Но ведь это очень жестоко и безнравственно! Ради личной выгоды грубо вторгаться в чужую жизнь, подвергать ее опасности… Энге, ведь мы с тобой на себе испытали, что это такое! Но Иван, по крайней мере, поступил так непредумышленно, и это его оправдывает! Ты же предлагаешь действовать осознанно, заранее зная результат! Нет, это ужасно!

— Почему — «заранее зная»? Во-первых, нам может повезти с настоящим демоном — сами видели, какой здесь хороший базар, не то что в Семозии! Наверняка там отыщется все нужное, и хорошего качества. Во-вторых, совсем не обязательно, что тот, кого мы выловим, будет этим недоволен. Вдруг он любит путешествия, разные приключения и будет только рад, что мы выдернули его из обыденной, скучной и надоевшей жизни в иной мир? Как-никак новые впечатления, новые встречи, загадки и тайны…

— А сам-то ты не рад этому, часом? — подозрительно осведомился Иван, очень уж живо и вдохновенно расписывал Кьетт преимущества их положения.

Нолькр горько вздохнул:

— Я, может, и был бы рад прогуляться по чужим мирам. Только как бы под трибунал не загреметь за дезертирство! — Про отчисление из академии он на этот раз промолчал. Похоже, считал данный факт свершившимся.

На этот раз они действовали очень тщательно. Не поленились выяснить репутацию каждого из пяти торговцев магическим товаром. Закупили все самое лучшее и дорогое — от денег маг отказался, можно было не экономить. Сняли комнату в гостином доме, чтобы не помешал никто посторонний, там и провели ритуал — четко, без сучка и без задоринки. «Набираюсь чародейского опыта!» — усмехнулся про себя Иван.

Казалось бы, они предусмотрели все варианты, просчитали все возможности и неожиданностей было неоткуда ждать. Однако те неведомые силы, что управляют судьбами смертных, и на этот раз, будто в насмешку, все перевернули по-своему!

ОНО стояло в пентаграмме и махало ладонью перед носом — разгоняло дым. Точнее, не оно, а он. Молодой, чуть старше их самих, светловолосый и зеленоглазый парень в дорожном плаще, с мечом на боку и пером в руке. С пера на гостиничный пол капали темные чернила. И вроде бы не было в этом парне ничего особенного: и рост не великанский, и сложение далеко не богатырское, и лицо приятное, и когти не крупнее, чем у простого нолькра, и никаких вам клыков, шипов, крыльев и прочей потусторонней атрибутики. Но почему-то одного взгляда на него хватило, чтобы понять: ДЕМОН. Самый настоящий, не подкопаешься. И разило от него такой жутью, что дух захватывало, хотелось выть и бежать прочь без оглядки. Правда, длилось это паническое состояние недолго, всего несколько мгновений, пока пришелец не заговорил.

— Ну что, — сказал он утомленно, — демона вызывали?

— А вы… демон? Точно? — глупо переспросил Иван, потому что и без слов все было ясно.

— Нет, я маленькая феечка и живу в лепестках роз! — усмехнулся пришелец. — Опять лабораторная, что ли, у вас?

— П…почему лабораторная? — справившись с волнением, выговорил Болимс Влек. — Какая лабораторная?

— Обычная, по вызову демона, — последовал ответ. — Вы разве не студенты?

— Студенты, — подтвердил Иван. — Только мы не того… мы по другому вопросу.

— Правда? — В зеленых глазах демона мелькнула заинтересованность. — А именно? — С этими словами он преспокойно шагнул через линию пентаграммы, совершенно непреодолимую для прочих магических тварей, сел на ближайший табурет и пояснил немного виновато, будто оправдываясь. — Очень уж там внутри душно! Голова от вашего дыма кругом идет. Я присяду?

— Да-да, конечно! Присаживайтесь! — запоздало пискнул снурл.

— А как… — завороженно глядя на него, пробормотал нолькр.

Демон понял его с полуслова.

— Как я прошел через вашу линию? Просто она у вас на низших демонов рассчитана, а я — высший, меня такая не может удержать. — Это было сказано без всякой гордости, он просто констатировал факт.

— Ой! — только и сказал Кьетт, с подобной градацией астральных обитателей он не был знаком.

— Так зачем я вам понадобился-то? — напомнил демон дружелюбно.

— Видишь ли… — как-то очень быстро забыв, что они еще не пили на брудершафт, ответил Иван, просто этот жутковатый парень на удивление быстро к себе располагал. — Мы в такую глупую историю попали… — И он вкратце изложил события последних недель.

— Да-а! — присвистнул демон, с неподдельным интересом выслушав рассказ. — Тяжелый случай! Первый раз такое слышу! — Тут он не удержался и хихикнул, но сразу же поспешил принять серьезный и сострадательный вид (что далось ему явно не без усилий). — То есть демон вам понадобился, чтобы вернуть вас по домам… Я не против в принципе. Но дорогу-то вы хотя бы знаете?

— Нет… — опешил Кьетт: дело принимало новый, неожиданный оборот. — Ни малейшего представления не имеем! Мы думали, это должен знать демон. Демоны — они все знают…

— Ну да, — грустно согласился демон. — Нормальные, может, и знают.

— А ты… — «ненормальный, что ли?» — чуть не брякнул Иван, но вовремя осекся.

Демон ход его мыслей явно уловил, но не обиделся, а усмехнулся весело:

— А я убийца вообще-то.

Ответом ему было молчание, поистине замогильное. Пустая пентаграмма глупо белела на полу, демон покачивался на табурете посреди комнаты, и не было между убийцей и жертвами никакой преграды, не было ни единого шанса уцелеть… Вот вам и «выгода»!

— И ты нас теперь убьешь? — спросил Иван обреченно.

— Зачем? — удивился тот. — Я убийца по природе, а не по характеру. Просто сущность у меня такая, но я ей воли не даю.

— Разве так бывает? — усомнился Кьетт. Он единственный имел представление о демонах-убийцах — доходили глухие и мрачные слухи, были они противоречивы, но сходились в одном: после встречи с этими жуткими исчадиями астральных сфер в живых не остается никто, даже другие, «нормальные» демоны. — Разве можно пойти против своей природы?

Демон взглянул на Кьетта очень внимательно, и нолькр почувствовал что-то вроде невидимого прикосновения, легкого, деликатного, но достаточно явного, чтобы не быть принятым за обман восприятия.

— А почему бы и нет? — ответил демон. — Вот ты, к примеру, тоже не дева-корриган! Вампиризм второго уровня, да? Но ты ведь всех подряд не убиваешь? И не пожираешь своих спутников почему-то? А ведь мог бы…

— Нет, я не могу! Это безнравственно, я так считаю! — поспешил опровергнуть побледневший Кьетт, уловив косой взгляд Ивана.

— Представь, я считаю точно так же! — обаятельно рассмеялся демон, и Кьетту сразу стало легче жить.

Но не Ивану! И не демон его тревожил в ту минуту!

— Так, значит, ты все-таки вампир?! — Он не стал скрывать возмущения при посторонних. — А говорил… Зачем врать-то было?!

— Я не врал! — отчаянно воспротестовал Кьетт, глаза у него стали большими и подозрительно блестящими. — Я не вампир, я нолькр!

— Он не врал! — вступился за Кьетта демон. — Он совсем другое существо, вполне живое, и к мертвецам, вставшим из могилы, никакого отношения не имеет. А вампиризм второго, энергетического уровня — это способность к поглощению чужой силы. Очень распространенное явление в магической среде. Все профессиональные маги на такое способны. — И удивился: — Неужели вас этому никогда не учили? Вот тьма сехальская! Это же примитив! Уж на что я в теоретической магии не силен, и то знаю!

— В нашем мире нет магии! — гордо заявил Иван, будто в этом была его личная заслуга.

— Что, вообще нет? Ты уверен? — Демон вдруг насторожился.

— По крайней мере, очень мало. — Иван на всякий случай решил не быть категоричным.

— Понятно, — серьезно кивнул демон. — Тогда скажи, тебе говорят что-нибудь слова: «Москва», «Ломоносов», «Колумб», «лошадь», «туда и обратно», «пистолет», «пуля»…

Иван не поверил собственным ушам! Потому что сказаны эти слова были на чистом русском языке, без малейшего акцента!

— Д…да! — ошеломленно пробормотал он. — Говорят! Я сам прямо из Москвы сюда попал! Учусь там!

— О! — искренне обрадовался демон. — А у меня брат на «Пролетарской» живет, представь! Я у него как раз недавно гостил пару дней! Правду гласит народная мудрость — мир тесен!

От такого сообщения Иван обалдел еще больше, просто глаза на лоб полезли. Вот вам и мир без магии! Кто бы мог такое вообразить?!

— Что?! На Пролетарской?! Брат?! Родной?!!! Тоже демон?!!

— Нет, конечно, не родной! И не демон он вовсе, обычный человек, как и ты. Мне только братьев-демонов не хватало! Мало мне па… хм, неважно!..

Вот теперь и Иван почувствовал, как камень упал с души. Как-то легче стало от мысли, что демоны на Пролетарской все-таки не водятся. А убийца продолжал:

— …а еще у вас там в Москве университет классный, который на горах стоит.

Начало фразы Иван, занятый личными переживаниями, пропустил мимо ушей, уловил только конец. Кивнул в ответ:

— Да, я как раз там и учусь.

— Везет! — восхитился демон. — А на каком факультете?

— На почвоведении.

— О! Мы с тобой почти коллеги! Знаешь, тебя я домой могу вернуть, хоть сейчас. Заодно и брата навещу.

— Здорово! — просиял Иван. — Пошли!.. — и вдруг осекся. Снурл и нолькр стояли и смотрели на него, притихшие, бледные. — А… как же они?

Демон пожал плечами:

— Не знаю. Могу и их перебросить к тебе.

— Нельзя! Они умрут там! — воскликнул Иван так горячо и поспешно, будто спутников его уже хватали и тащили на верную гибель. — И выбраться оттуда уже точно не смогут. Магии-то нет почти!

— Понятно. Тогда сам решай, как быть. А то мне пора возвращаться, сестра не любит, когда я надолго исчезаю вот так, без предупреждения.

…Это были одни из самых тяжелых минут в жизни Ивана. Душа его разрывалась надвое. Домой хотелось страшно, как никогда раньше, мысль о родных жгла каленым железом: ведь они его ищут, они страдают, с ума сходят, мать с сестрой все исплакались уже, отец ходит, не поднимая глаз, и как бы не запил с горя. А бабушке, наверное, не сказали ничего, но должны будут однажды сказать… И конец семестра на носу, экзамены… А кто с первого курса вылетит — не восстанавливают… Он должен, он обязан был вернуться домой… и бросить Кьетта и Болимса в чужом мире. А ведь оказались они тут исключительно по его, Ивана, глупости и небрежности! Ему-то хорошо будет в родительских объятиях, а их ждет верная гибель в неведомых Безумных землях… Разве вправе он бросить друзей? Кто он будет после этого? Да тварь последняя, хуже рузы перепончатокрылой!

— Нет! Я не могу!

— Иван, — тихо начал Кьетт, — послушай, вдруг это твой единственный…

— НЕТ, я сказал! Я остаюсь!

— Понятно, — кивнул демон. Ему ничего не нужно было объяснять. — Ну я пойду тогда?

Иван молча кивнул, он пока не мог говорить.

И демон исчез. Мгновенно, как и не было.

— Ох! — удивился снурл. — А вы говорили, чтобы вернуть демона назад, тоже ритуал нужен, еще сложнее! Столько мы накупили всего…

— Он же высший, — вздохнул Иван и постарался улыбнуться. Улыбка вышла кривой и жалкой.

И тут он появился вновь. Без ритуала и пентаграммы, просто возник из ничего, так же легко, как мгновение назад исчез. Только выглядел заметно бледнее, и под носом показалась кровь. Но, несмотря на эти перемены, вид у демона был довольный.

— Всем привет еще раз! Я что вернулся-то! Человек, у тебя родные дома есть? Они ведь беспокоятся, наверное, куда ты сгинул?

Иван кивнул, скрипнул зубами. Он чувствовал с ужасом, что еще мгновение — и просто расплачется, вроде чувствительного снурла.

— Так давай я попрошу брата, пусть он передаст им весть, что ты жив-здоров! Про другой мир они не поверят, конечно, так надо что-нибудь наврать! Типа у тебя случилась несчастная любовь, и ты с горя уехал в Америку, не ищите, сам вернусь… Или еще что-нибудь.

— А почему именно в Америку? — еще не веря своему счастью, прошептал Иван.

— Это одно такое нехорошее место, у вас народ вечно туда уезжает. Ну будем родным звонить? Номер их помнишь?

Так вот, оказывается, как сваливаются камни с души! А до этого — разве камни были? Ерунда, песчинки малые…

— А у тебя есть чем записать?

— Есть! — Демон гордо потряс пером. — Диктуй. Сегодня же передам. Обещаю. И знаете что, парни. Мой вам совет: не вызывайте никого больше, бесполезно. Судьба — это такая штука, что никак ее не обойдешь. Что ни предпринимай, куда ни беги, она все равно вас носом ткнет в предначертанное. Раз уж выпало вам попасть в пророчество, так плюньте и сделайте, что требуется, иначе от вас не отвяжутся. Проверено. Только прежде чем отправитесь в путь, постарайтесь собрать информацию, выяснить как можно больше о том, куда и зачем вас посылают. Вслепую не работайте, иначе в такое можно влипнуть… Да, вот еще… — Он вытащил нож, отхватил клочок собственных волос, протянул Кьетту. — Я не знаю толком, как это делается, но через них вы всегда сможете меня вызвать, если очень нужно будет. Чудовищ разных я не поглощаю принципиально, имейте в виду, но если надо будет, скажем, крышу снести или развалить что-то очень большое — пожалуйста, обращайтесь! Буду рад помочь. — И он развернулся, чтобы уйти. Почему-то на этот раз не в небытие, а в дверь — по привычке, что ли?

Но его вдруг окликнул снурл, дотоле не проронивший ни слова.

— Послушайте, господин демон. Я понимаю, это слишком смело с моей стороны… И если бы не обстоятельства… Если бы не сложное положение наше, я не осмелился б…

— Короче, Склифосовский!

— Не могли бы вы остаться с нами? Нам одним так… страшно! — выпалил снурл на одном дыхании и крепко зажмурил глаза. От смущения, не иначе.

— Извини, никак не могу, — огорченно развел руками демон. — Видишь ли, мы сейчас как раз спасаем наш мир. — Эти громкие слова он умудрился сказать очень буднично, без намека на патетику. — Просто он снова того гляди рухнет, зараза! А у вас, согласись, все-таки менее критическая ситуация. Но как освобожусь — обязательно постараюсь к вам заглянуть, если уши с ногами не перепутаю. И сами, в случае чего, вызывайте, не стесняйтесь. Ну до встречи!

И он исчез окончательно.

— Хороший парень, — глядя в пустоту, сказал Кьетт. — Жаль, что демон. А то стал бы четвертым. Видели, как он двигался? — Нет, конечно, внимания не обратили. Не умели человек со снурлом такое замечать и оценивать. А нолькр умел. — Это, я вам скажу, воин, каких поискать! С ним нам любые герои были бы не страшны. Ах, досада какая!

— Да, — далеким тихим эхом вторил снурл, — так жаль, уж так жаль… Что же мы не спросили хотя бы, как его зовут? Невежливо вышло…

И только счастливый Иван их сожалений не разделял, он думал о другом, радостном. Потому что знал: искать без вести пропавшего сына среди мертвых — это одно, и совсем другое — точно знать, что он, оболтус этакий, родителей не спросив, сбежал куда-то от несчастной любви! Вернется — вот мы ему… Он очень надеялся, что в разговоре с его родней незнакомцу по имени Макс хватит ума не упоминать Америку.