Глава 7,
в которой Йорген фон Раух портит отношения с отцом, разочаровывается в умственных способностях молодого короля Видара и радует брата напоследок

Говоря о «двух днях», Йорген явно торопил события. Целых десять дней не могли они с Кальпурцием покинуть город, мешали обстоятельства.

Неурядицы начались уже на следующее утро. В столицу на вороном коне его любимой гартской породы прискакал из Кнуппеля (где гостил у старого друга) Рюдигер фон Раух, ландлагенар Норвальд собственной персоной.

Злой, голодный с дороги, в дорогом костюме, густо заляпанном рыжей весенней грязью, ворвался он в комнату своего среднего сына, и Кальпурцию сразу бросилось в глаза сходство между отцом и сыном старшим: то же открытое лицо, на котором можно легко прочесть все мысли и чувства, тот же прямой взгляд, та же резкая манера движений…

Обращала на себя внимание его молодость. Если Йоргену этот человек еще мог сгодиться в отцы, то рядом с Дитмаром скорее показался бы старшим братом. Оно и неудивительно. Всего пару десятилетий назад дети еще не разучились чтить родителей и следовать их воле. Четырнадцать лет едва минуло Рюдигеру, когда за него была просватана шестнадцатилетняя Эмма фон Клинге, дочь владельца соседнего ландлага. Через полтора года у них родился сын – раньше не получилось, мешала незрелость супруга, хотя – видят Девы Небесные – он очень старался.

Юным же возрастом можно объяснить и то небрежение, с которым ландлагенар воспитывал старшего сына. В ту пору он и сам, пожалуй, еще нуждался в воспитании. Но увы – его собственный отец ухитрился помереть от гнилой горячки, не дождавшись рождения первого внука. Вскоре сбежала жена Эмма, кое-какое влияние на юного супруга все же имевшая (тяжелая, привычная к мечу и веслу рука была у благородной дамы), и юному Рюдигеру была предоставлена полная свобода действий. Чем он и не преминул воспользоваться. Результатом стал новый, еще более скоротечный брак и рождение полукровки Йоргена, в коем отец был склонен видеть не столько сына, сколько расплату за грехи молодости. Хотя никто из окружающих и домочадцев эту его позицию не разделял, потому что маленький Йорген быстро забыл хищные свои повадки и рос вполне милым ребенком, ничем, кроме внешнего облика, не отличающимся от любого человеческого дитяти.

Набравшись с годами ума, Рюдигер тоже стал относиться к сыну мягче и терпимее, но рассчитывать на взаимную любовь и сыновью покорность уже не мог. Йорген терпел отца ради Дитмара, и тот, в глубине души это чувствуя, предпочитал воздействовать на среднего сына через старшего. Обычно такая тактика приносила успех, но не на этот раз. Дитмар не смог убедить Йоргена жениться, и отец просто вынужден был вмешаться лично. Не мог же он позволить родному чаду совершить вопиющую глупость, отказавшись от столь выгодной во всех отношениях партии?

Прямо с дороги, не пообедав и не сменив одежд, он поспешил на расправу в знакомую уже комнату при казарме.

Сына на месте не застал, вместо него прямо на полу, на расстеленной коровьей шкуре полулежал с книгой совсем другой человек – тех же лет или чуть постарше, южной наружности.

– Ты кто таков? – спросил Рюдигер резко.

Кальпурций хотел ответить привычно «раб», но не успел. Почти следом за вошедшим в комнату влетел Йорген, и сердитый вопрос был переадресован ему:

– Это кто такой? Оруженосец? Слуга? Почему бездельничает средь бела дня, когда в комнате не прибрано?

Ответ Йоргена оказался более чем неожиданным:

– Это мой старый друг Тиилл, сын аквинарского судии! Он приехал в наши края из Силонии и теперь у меня гостит! – В голосе ланцтрегера звучал упрек, мол, «как же вы, папаша, могли перепутать благородного господина со слугой?!».

Но ландлагенар Рюдигер ошибки своей не устыдился, набросился на сына еще яростнее:

– Друг?! Тогда почему, скажи на милость, он сидит не на самом лучшем и почетном месте в доме, а на полу, на собачьей подстилке?! Ужели твоя любящая приемная мать, благородная леди Айлели, не учила тебя, как следует принимать гостей? Кто позволил тебе компрометировать славный род фон Раухов несоблюдением заветов предков и попранием законов гостеприимства?!

– Пожалуй, я пойду, – пробормотал Кальпурций, почувствовав себя лишним. Выскользнул за дверь (ландлагенар Рюдигер этого маневра «гостя» даже не заметил) и уже из коридора услышал, как Йорген орет в ответ:

– Это и есть самое лучшее место!! У печи!!! Я же говорю – он уроженец Силонии, он тепло любит! И на полу ему удобнее! Он сам сказал! Право, отец мой, вы ничего не смыслите в обычаях и нравах южных народов, только гостей моих зря смущаете своими криками!

– Но как же на тебя не кричать, ежели ты не разумный сын, а бестолковый баран? – сердито, но уже на тон ниже возразил ландлагенар. – Что это еще за глупости с отказом от свадьбы?! Мы с матерью уже устали от твоей дерзости и непокорности!

Тут сын взглянул в глаза отцу очень уверенно и прямо. Он знал, что говорил:

– Неужели вы, отец, станете утверждать, будто моя любимая приемная мать, леди Айлели, приветствует брак по принуждению?!

– Ну она, может, и не приветствует… – на миг стушевался Рюдигер, но тут же снова ринулся в атаку. – Да только я не могу уразуметь, отчего средний мой сын так бестолков, что его надо силой принуждать к тому, на что разумные люди идут с радостью и благодарностью, сознавая собственные преимущества?! Что, разве лагенар Дитмар не объяснил тебе, какую выгоду…

– Объяснил! – с недопустимой бесцеремонностью перебил родителя Йорген. – Но я не ищу выгоды от женщин! Богатства и титулы должны быть добыты в бою, а не за свадебным столом! Я так считаю, отец, и никто меня в том не разубедит.

На самом деле он так не считал и вообще никогда прежде на эту тему не думал, она была ему неинтересна. Просто он знал, на каком языке нужно говорить с отцом, чтобы быть если не понятым, то по крайней мере услышанным. Тактику он выбрал верную, ландлагенару Рюдигеру, привычному к баталиям ратным, но отнюдь не словесным, стало нечем крыть. От обвинений он перешел к уговорам. Принялся расписывать достоинства невесты, всячески восхваляя ее скромность, домовитость, трудолюбие и доброе сердце, но почему-то избегая упоминаний о красоте, юности и уме. «Она станет прекрасной матерью твоих детей!» – было главной темой его прочувствованной речи.

– Ах, отец, – ответил на это Йорген с фальшивым сожалением в голосе, – увы, именно это добродетельное свойство невесты заботит меня менее всего. Как ни прискорбно, но детей у меня не будет никогда!

– Это еще почему?! – опешил ландлагенар Норвальд. – Вроде дурными болезнями ты не страдал… Или?!!

– Разумеется нет! – Йорген с негодованием отверг невысказанное предположение. – При чем тут болезни и всякая гадость?! Хорошим отцам вообще не должны приходить в голову подобные мысли о собственных сыновьях! Тут вопрос чисто природный!

– Если хочешь, чтобы тебя понимали, объясни толком, – потребовал встревоженный Рюдигер. На нервной почве он даже не упомянул о том, что хорошие сыновья не должны указывать отцам, как им поступать.

– Объясню на примере скотины. Возьмем коня и ослицу. От их брака получится мул – крепкое, здоровое животное. Но само оно наследников иметь не будет, так?

Отец молча кивнул, поскольку утверждение было вполне справедливым.

– Равно как и лошак, сын кобылицы и осла, – продолжал развивать свою мысль Йорген, радуясь в душе, что Дитмар его не слышит – замучил бы потом насмешками. – А все почему? Потому что рождены они от тварей разной природы и в жилах их течет смешанная кровь! Теперь возьмем меня. Я – сын человека и женщины из народа нифлунгов. И кровь моя ничем не лучше… гм… короче, тоже смешанная. Вот почему счастья отцовства мне не познать никогда! Так вправе ли я обрекать бедную женщину на бесплодный брак?!

Йорген нес несусветную чепуху и сам это прекрасно знал. Должно быть, магия была тому причиной, но закон природы, никогда не делающий исключения для животных, в отношении существ разумных не был так строг и неукоснителен. Потомки смешанных пар благополучно заключали собственные браки и на отсутствие наследников не жаловались, история знала тому множество примеров. Достаточно сказать, что в королевском роду время от времени появлялись дети, гораздо больше похожие на светлых альвов, нежели на людей. Однако не искушенному в науках отцу Йорген сумел-таки заморочить голову.

– Раз так, – с таким презрением вымолвил ландлагенар, будто не он лично, а кто-то другой был виновником мнимой «ущербности» сына, – раз не родятся те, кому ты смог бы передать наследство, то и тебе самому оно не нужно! Ты можешь продолжать носить имя фон Раух, коего, впрочем, недостоин, но причитающиеся тебе земли отныне отходят моему младшему сыну Фруте!

На это Йорген собрался было заметить, что бедный Фруте находится в положении ничуть не лучшем, являясь сыном человека и альвы, но вовремя опомнился. Не хватало еще подвести ни в чем не повинного младшего брата! Самого Йоргена ландлагенар Рюдигер оставлял без наследства с завидной регулярностью, уж никак не реже двух раз в год, он давно к этому привык. Но юному, притом излишне чувствительному мальчику такое решение отца могло нанести серьезную душевную рану.

«Впредь надо быть осторожнее в разговорах с папашей, – сказал себе ланцтрегер, когда разгневанный родитель покинул его жилище, громко хлопнув дверью. – Я дурной, непочтительный сын, ничего с этим не поделаешь. Но, видят Девы Небесные, оказаться плохим братом я не хочу».

Хоть и не желал он себе в этом признаваться, ссора с отцом его огорчила. Вдруг эта их встреча окажется последней и возможности для примирения больше не будет? Впереди лежал дальний, опасный путь – ему бы испросить родительского благословения, забыть давние глупые обиды, расстаться по-доброму…

– Так что же ты не побежишь за ним, пока недалеко ушел?! – вскричал Кальпурций, немало взволнованный бурной семейной сценой, невольным свидетелем которой оказался. Комнату он покинул, но податься ему было некуда, так и стоял у полуоткрытой двери, слышал весь разговор дословно. – Ты еще успеешь его догнать и вымолить прощение! Расскажи ему, какая миссия нам предстоит, и я уверен…

Откуда ему, воспитанному в патриархальной строгости, было знать, что Йорген чувствует себя немного расстроенным, но отнюдь не виноватым и прощения вовсе не ищет? И степень вспыльчивости характера ландлагенара Рюдигера ему тоже была неизвестна.

– Если я побегу и расскажу, боюсь, без кровопролития не обойдется. И миссия наша окончится, не начавшись. – Это было сказано так мрачно, что Кальпурций поневоле поверил.

Ссорой с отцом неурядицы не закончились, а может, именно ею были они вызваны. Родительское благословение – не та вещь, которой можно легко пренебрегать перед опасным походом, считал Кальпурций.

Йорген был настроен более легкомысленно.

– Я смотрю, тебе они много помогли, благословения эти! Чудом жив остался!

– Но остался все-таки! Один из двадцати!

– Ладно, – примиряюще сказал Йорген. – Все равно нам сперва возвращаться в твою Аквинару. Попросишь отца, пусть тебя еще раз благословит.

Любому, кто знаком с географией, эти его слова о возвращении в силонийскую столицу показались бы весьма странными. Уж точно не через нее лежит путь в земли Востока! Зачем же делать такой крюк? Ответ был прост: карта. Отправляясь в поход, Кальпурций, к счастью, не решился везти с собой волшебную книгу, зато оба рисунка скопировал подробно и тщательно, ведь именно они должны были указать дорогу к таинственной пещере. Но рабу не положено иметь личных вещей. Даже исподнее отобрали, швырнув взамен дырявый мешок. Карты были утрачены безвозвратно, а без них предприятие теряло всякий смысл. Выход оставался один: новые добывать… Начинать поход с возвращения – это ли не дурная примета? Хорошо, что Йорген фон Раух не боялся примет…

Аудиенции у молодого короля Видара он дожидался пять дней. Быстрее было бы пойти на очередной бал и там кулуарно испросить временной отставки. Дитмар на его месте сделал бы именно так. Йорген не стал искать легкого пути, но не потому, что долготерпение было его коньком. Просто он выбрал для себя меньшее из зол. Большим он счел танцы и любвеобильную принцессу Фриду. В конце концов, если род людской мирился с пришествием Тьмы десять лет, значит, несколько лишних дней точно подождет, сказал он себе и запасся терпением.

…Не зря слыл Мудрейшим король Хаген III. Это был хитроумный политик, отважный воин, опытный полководец и прагматичный государственный муж. В годы его правления Эренмаркское королевство достигло пика своего расцвета, народ был облагодетельствован множеством новых полезных законов, войско усилено вдвое против прежнего. И если бы не Тьма, на борьбу с которой приходилось тратить столько сил, то вдвое были бы расширены и границы его владений, в этом не сомневался никто, включая тех соседей, за счет которых это расширение предполагалось. Но теперь не о том.

Денно и нощно заботясь о благе королевства, в одном лишь вопросе Хаген Мудрейший не проявил должной дальновидности: не смог подготовить себе достойного преемника. Пока монарх нес на своих мощных плечах груз государственных забот, воспитанием его младшего сына занимались дамы. И в деле этом они весьма преуспели. Когда спохватился Мудрейший и увидел, во что превращен ребенок их стараниями, было уже поздно.

На самом деле принц Видар вообще не должен был стать королем. По праву старшинства престол наследовал его брат Сигурд. Но его, в отличие от младшего брата, готовили к этой миссии столь усердно, что несчастный умер восемнадцати лет от роду от страшной раны в живот, полученной при осаде пиратской крепости на острове Ноккру. Отец-король ненамного пережил своего старшего сына, моровая язва скосила его в походе на север. И бразды правления принял в свои слабые руки король Видар.

Это был милый молодой человек, немного женоподобный внешне, с чувствительной душой и легкомысленным нравом. Монарших амбиций он не имел вовсе – так уж его воспитали. Власть интересовала его лишь постольку, поскольку давала возможность жить в собственное удовольствие, никакими трудами и заботами себя не обременяя. Благо рядом имелось множество людей, верных памяти его отца и готовых принять их, заботы эти, на свои плечи.

Нет, не следует думать, что молодой король был совсем уж глуп и не понимал своего положения. Время от времени, чаще всего по четвергам, он честно старался вникать в государственные дела: выслушивал доклады, подписывал указы (увы, не всегда их читая), принимал просителей и все такое. Но Девы Небесные, как же это было скучно! Неудивительно, что на следующий день ему вновь хотелось танцев, турниров или охоты…

Имелась у короля Видара нежно любимая жена, ее величество королева Гильда. Это было существо столь миниатюрное и бестелесное, что злые языки поговаривали: брачный союз с лонарийской принцессой заключен напрасно, наследника она родить не сможет. Но короля и это не беспокоило. «Уж что-что, а королевский престол никогда пустым не останется, найдутся желающие!» – посмеивался он, потому что красавицу-жену ценил во сто крат больше того престола. Гильда платила мужу восторженной преданностью, разделяла все его мысли, чаяния и интересы. Влюбленные супруги старались не разлучаться ни на минуту, без сомнения, это был счастливейший в мире брак…

И вот, дождавшись четверга, ланцтрегер фон Раух предстал пред очи королевской четы. Слабая надежда на то, что король примет его один на один и удосужится выслушать как следует, не оправдалась.

Надо заметить, король с королевой всегда относились к Йоргену с благоволением. Но не потому, что был он опытным воином, хорошим командиром и именно его стараниями, не раз и не два оплаченными кровью, столица могла спать спокойно по ночам. Конечно, этих заслуг они у него не отнимали, просто их приоритеты лежали в иной сфере. Они в первую очередь ценили красоту во всем: в вещах, в лошадях и в людях в том числе, а начальник Ночной стражи был, без сомнения, весьма и весьма привлекательным молодым человеком, несмотря на некоторое своеобразие внешности. Уж на что слыл красавцем его старший брат, лагенар Дитмар фон Раух, многие дамы находили, что Йорген интереснее. И если бы не был он немного диковат, если бы, последовав примеру брата, занял место при дворе, то очень, очень неплохо вписался бы в состав свиты… ну, к примеру, между ландлагенарами фон Фохтом и фон Горнатом. Может, оно и не по чину, зато по росту и стати…

В общем, пока король Видар мысленно прикидывал, куда было бы удачнее Йоргена пристроить, чтобы лучше смотрелся, пропустил мимо ушей все, что тот успел сказать. К счастью, рядом была верная Гильда, ловившая каждый взгляд, жест и вздох любимого супруга. Она и повела беседу. Если бы в свое время так поступила королева-мать, это наверняка вызвало бы неудовольствие короля Хагена. Короля Видара инициатива жены всегда лишь умиляла.

– Ах, милый ланцтрегер, до нас дошли ужасные вести! – прощебетала Гильда, тоже невпопад, но с искренней тревогой в голосе. – Правда ли, что вас на днях покусал носферат?

– Шторб, ваше величество! – Йорген предпочитал называть вещи своими именами.

– Как?! – Тревога переросла в ужас. – Неужели ШТОРБ?!

– Именно, ваше величество! К счастью, опасность давно миновала, перевоплощение мне уже не грозит.

– Слава Девам Небесным! – от души выдохнула королева.

Конечно, от Йоргена не укрылось, что больше ее напугала не сама угроза перевоплощения, а то, что в шторба. Хотя…

Ее величество вскинула на ланцтрегера свои огромные, синие, по-детски наивные глаза. Спросила с надеждой:

– Но если бы случилось худшее… Ведь вы все равно сделались бы носфератом, а не шторбом? Благородная кровь…

Она умолкла, не сумев выразить мысль, слишком плохо разбиралась в вопросе. Но Йорген ее понял.

– Боюсь, ваше величество, тут дело не в крови, а исключительно в слюне. Кусал шторб, и стал бы я шторбом, а не носфератом.

– Какая жалость! – подал голос его величество. Ему на миг представилось, какой изысканно-очаровательный носферат получился бы из начальника столичного гарнизона Ночной стражи.

Супруга и упомянутый начальник воззрились на него не без удивления. Молодой король смутился.

– Я имел в виду, какой ужас, если бы это случилось! Горькую утрату понесло бы наше королевство в вашем лице, мой дорогой ланцтрегер! – Он не лукавил, он действительно так считал. – Вы вправе требовать любой награды! Просите же, просите, я готов сделать для вас что угодно!

Тут настал черед Йоргена смущаться, таким дурацким было его положение. Ведь он уже успел высказать просьбу о временной отставке и теперь не знал, как надо себя вести: снова ее повторить, типа для тугодумов, или еще что-то придумать в дополнение?

Выручила королева.

– Ах, любезный супруг мой, – заметила она, – мне думается, после тех потрясений, что выпали на долю бедного ланцтрегера, первое, в чем он нуждается, это хороший отдых. И если бы вы сегодня издали указ о его отпуске, он уже завтра мог бы отправляться в путь…

– Отпуск? В путь? – поразился Видар, заставив Йоргена окончательно усомниться в умственных способностях своего короля. – Далеко ли?!

Королева не дала ланцтрегеру и рта раскрыть.

– Ну разумеется, в просвещенную Силонию! Где же еще в наше трудное время можно поправить пошатнувшееся от ран здоровье! – Так она истолковала для себя просьбу Йоргена, который, чтобы не вдаваться в опасные подробности, цель отъезда не называл, только место назначения.

Просьба была законной и обоснованной, король Видар видел лишь одну причину для отказа.

– Но кто же заменит вас в должности, ланцтрегер?! Теперь, когда ночные твари стали опасны как никогда…

– Мы попросим лагенара Дитмара! – просияла Гильда, радуясь собственной находчивости. – Разве он откажет брату?

Йорген горько вздохнул. Отказать он, конечно, не откажет, особенно если просьба будет исходить от короля и расцениваться как приказ. Но и спасибо тоже не скажет, потому что по ночам любит спать, в крайнем случае танцевать, но уж никак не проверять посты и истреблять шторбов с вервольфами. И вообще, предстоящего объяснения с братом Йорген побаивался – как-то он воспримет их с Кальпурцием идею? Может одобрить, ведь благородное, достойное это дело – борьба с неведомым Злом. Но может и по шее дать, решив, что они неоправданно много на себя берут… И будет, пожалуй, прав…

Дитмар и сам не знал, как надо поступить. Доводы брата казались убедительными: и появление на его жизненном пути силонийца Кальпурция выглядело неслучайным, и волшебные книги людям просто так в руки не даются, и с Тьмой надо было что-то решать – в конце концов, сколько может длиться это безумное ночное противостояние мертвого и живого? И если должен кто-то из смертных свершить великий подвиг, чтобы его остановить, то почему бы этим «кем-то» не оказаться Йоргену? Воин он прекрасный, с этим никто не поспорит. К авантюрным предприятиям, сопряженным с опасностью для жизни, склонен с детства. Кроме того, обладает некоторыми свойствами, весьма полезными в боевой обстановке, но так редко присущими чистокровным людям, что он предпочитает о них помалкивать…

В общем, все бы хорошо, кроме одного. Слишком часто великие подвиги оканчиваются гибелью героя. Одиночный поход в земли Тьмы (Кальпурция Тиилла Дитмар не без основания в расчет не принимал) – это же сущее самоубийство! Так он Йоргену и сказал, понимая прекрасно, что слова эти уже ничего не изменят, решение принято.

– Да ладно, все мы под Небом ходим, – легкомысленно отмахнулся братец. – Меня и здесь могут в любой день на улице загрызть, какая разница? Ты, главное, сам осторожнее будь, к гифтам с хвоста не подходи…

– Ну поучи еще меня, как с гифтами обращаться! – сердито перебил старший брат, чей жизненный опыт придворными забавами отнюдь не ограничивался и боевая выучка была ничуть не хуже, чем у младшего. – Знаешь что, я лучше с вами пойду! Мне так спокойнее будет.

– Эх, вот придумал! – надулся Йорген по старой детской привычке: так всегда бывало, когда ему казалось, будто старший брат ему не доверяет, считает маленьким. – А здесь меня кто заменит, по-твоему? Его величество король Видар ясно сказал: отпустит, если ты примешь командование гарнизоном. Иначе никакой отставки!

– Его величество король Видар – и ясно сказал? – усомнился Дитмар, не опасаясь даже, что его услышат посторонние – разговор происходил в коридоре дворца, и Йорген нарочно подловил брата именно там, справедливо полагая, что на людях он будет тише орать и уж точно не захочет драться.

– Во всяком случае, я понял его именно так, – слукавить Йорген не решился. – Если умеешь объясняться с его величеством – уточни сам. Мне ход его высочайшей мысли постичь в полной мере не дано.

– Боюсь, в этом ты не одинок, – пробормотал старший брат. – Ладно, делай что должно, и будь что будет… И постарайся, во имя Дев Небесных, вести себя благоразумно! Без обычных твоих глупостей…

Что именно он понимал под «глупостями», уточнять пока не станем, может, потом к слову придется. Заметим, однако, что творили они их всякий раз вместе, так что Дитмар знал, о чем говорил.

Но у Йоргена нашлось, чем порадовать родича напоследок!

– Не тревожься, брат. Зачем, по-твоему, я купил себе раба из просвещенной Силонии? Он станет на меня благотворно влиять.