ГЛАВА 7
Вино оказалось вкусным: ароматным, густым, немного терпким. Закусок к напитку Мекс не предложил. Извинился: мол, холостяк — обедает в трактире, а дома и в лавке еды не держит. Ладно, на безрыбье и рак рыба. Через пару минут, когда голодный желудок наполнился приятным теплом, продавец предложил посмотреть еще несколько клинков, а потом еще и еще… Я брала оружие в руки и брякала первое попавшееся, что приходило в голову. Мекс довольно кивал и что-то записывал, легко поскрипывая гусиным пером по бумаге. Я пожимала плечами: мужчина может иметь безобидное хобби.
И тут вино кончилось. Клинки, впрочем, тоже, но это нас огорчило не так, как отсутствие прекрасного напитка. Мы дружно взгрустнули, обозрели устроенный нашими изысканиями бедлам, по очереди перевернули опустевший кувшин (в кружки не упало ни капли живительной влаги) и пригорюнились. Мекс выдвинул предложение пойти в трактир и заодно там поесть. Я поддержала, и мы отправились в путь.
Засобирались сразу, не откладывая в долгий ящик. И тут оказалось, что все оружие в лавке воспылало к нам внезапной любовью: булавы и прочие дубины жаждали приложить по лбу или, на худой конец, стукнуть в ухо.
— Это они меня не хотят отпускать, — умилился Мекс. — Любит меня оружие… Я ведь оружейник в пятом колене…
— Да-а-а? — искренне удивилась я. — А почему они и меня бьют?
Продавец задумался, почесал затылок, взъерошил волосы на лбу и заявил:
— А они ревнуют. Ты же меня от них уводишь.
Я захлопала глазами на, казалось бы, неодушевленные предметы. Надо же… Груда железа, а какая буря эмоций! Даже весь лоб в синяках.
— Трогательно, — умилилась я. — Но как нам добраться до двери живыми? У меня уже в голове шумит и в глазах двоится…
— Эт-то нормально… — кивнул тот. — Мне тоже плохо… Вон к-какая шишка на лбу. — Для наглядности Мекс пощупал вышеозначенный, налившийся фиолетовым нарост и поморщился от боли. — Н-н-но надо идти… Дома еды нет.
— Надо, — согласилась я, исторгнув печальный вздох.
При слове «еда» желудок мучительно заурчал. Я обхватила шею мужчины руками и жарко зашептала на ухо:
— Может, у тебя есть запасной выход, о котором никто не знает? Мы тихо пройдем, нас никто не заметит.
Мекс тряхнул головой.
— Гениально, — восхитился он. — Только запасного ходу нету… Не построил…
Надежда выбраться из ставшей ловушкой лавки тонко пискнула и скончалась.
— Это ты зря, — всхлипнула я. — Мы тут помрем… с голоду и холоду…
— Н-не помрем, — оптимистично изрек он. — У меня есть дивный план.
— Да? — искренне изумилась я. — Правда?
— Угу… Если мы не можем выйти… давай выползем.
— Гениально, — восхитилась я. — Думаешь, оружие выпустит?
— Выпустит, — кивнул тот. — Я ж-же его привязал.
Мы опустились на колени и поползли на карачках.
Сработало. Единственная преграда, в которую мы все-таки дружно грохнулись лбами, как пара баранов-одногодок, оказалась дверью, которая тут же открылась, и мы сплоченным тандемом вывалились на улицу.
Там уже царила ночь. Редкие фонари плохо освещали темные улицы. Домой спешили припозднившиеся прохожие, шумно возилась в помойке бродячая собака. Привязанная к коновязи одинокая лошадь удивленно выпучила глаза на странных людей, свалившихся чуть ли не под ее копыта. При ближайшем рассмотрении лошадь оказалась моей. Той самой, которую я так удачно сторговала на лошадином рынке вместе с комплектом запасной сбруи. На животном гордо красовалась пара седел.
— Ну надо же, — умилилась я, кидаясь на шею к окончательно деморализованной лошади. — Не сперли.
— У тебя двухместная лошадь? — хихикнул Мекс. — Сколько лет живу, такого не видел.
Мне стало обидно за высмеянное животное. Согласна, лошадка далека от совершенства и на ипподроме первый приз ей не светит, даже если ее накачать допингом по самую челку. Но это вовсе не повод для шуток.
— Тебя что-то не устраивает в моей лошади? — воинственно подбоченилась я.
Поза вышла не очень убедительной — меня отчаянно штормило, но я решила не размениваться на подобные мелочи. Мужчина смущенно потупился.
— В твоей лошади меня устраивает решительно все. Но согласись — лошадь с двумя седлами на спине выглядит необычно.
— Ничего необычного, — отмахнулась я. — Вот если бы седло было у нее на голове — это да…
Я отвязала лошадь, и мы двинулись в сторону трактира «Веселый питух». Вернее, то, что мы туда идем, сказал мне Мекс. Я же понятия не имела, как именно в этом странном городе добраться до заведения, где я еще недавно с таким удовольствием поедала вкусное жаркое.
Но тут как-то неожиданно обнаружилось, что здания, которым полагалось неподвижно стоять вдоль узкой улицы, верно храня покой своих обитателей, радостно кидались нам навстречу, приветливо подмигивая освещенными окнами. Мы не ожидали от них такого коварства и с непривычки даже пару раз врезались в глухие стены или двери (смотря какая именно архитектурная часть здания оказывалась поблизости), а потом долго ругались, преимущественно нецензурно. Обитатели ненормальных домов ругались в ответ, грозя позвать стражу и угомонить буянов, то есть нас. В городскую тюрьму нам не хотелось, но и дома не думали браться за ум и вести себя прилично.
— Это заговор, — таким тихим шепотом, что и глухой услышит, сообщил Мекс.
— Точно, — потрясенно выдохнула я, пытаясь удержаться на ногах после очередного столкновения. — А кому это надо?
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Но других объяснений нет.
— Какой ты умный… — восхитилась я.
— Эй, пьяницы! — крикнул кто-то из очередного дома. — Проваливайте отсюда, пока не накостыляли!
— Да они кругами ходят! — подхватил другой.
— И как им не стыдно! Будят народ среди ночи своими шатаниями!
— Видишь, — заговорщицки зашептал Мекс. — Это наверняка демоны… Они поселились в домах и двигают их нам навстречу.
— Обалдеть. — От потрясения я чуть не сползла на землю, но героическим усилием воли осталась стоять на ногах. — Надо же с ними как-то бороться…
Мекс почесал затылок.
— Надо, — кивнул он. — Только как?
Я повторила его жест. Правда, в руке я сжимала повод узды, и движение вышло не ахти каким элегантным.
— У меня есть крест и я знаю «Отче наш»…
Мекс тряхнул головой.
— Понятия не имею, что такое отче наш, надеюсь, очень сильное заклятие от демонов, но, кажется, они боятся железа. У меня есть меч.
Мы сплотили ряды и крепко прижались плечом к плечу. Не позволим демонам запугать таких смелых людей. Ишь, распоясались тут… Дома действительно притихли: перестали нагло кидаться наперерез и уже не норовили ударить своей стенкой прямо в лоб, даже дружелюбно подмигивали освещенными окнами. Но мы наотрез отказывались верить в это мнимое раскаяние. Я извлекла на свет божий цепочку с крестиком, и во все горло по памяти распевала «Отче наш». Мекс же размахивал мечом, словно отгонял шуструю увертливую осу.
Кошки пугались и исчезали в подворотнях бесшумно как призраки. Прохожие, завидев нас, спешили убраться с нашей дороги, испуганно жались к присмиревшим домам и то ли крестились, то ли делали какие-то охранные знаки — непонятно. Короче, когда мы достигли цели своего путешествия (трактира), облегченно вздохнули не только мы, но и окружающие. И тут перед утомленными долгой борьбой с коварными зданиями путниками нарисовалась проблема. Куда девать лошадь? Это ведь не кошка и не собака, в трактир с ней не пустят.
— Давай отведем ее в конюшню, — предложил Мекс.
— Гениально, — восхитилась я простоте решения насущной проблемы. — Только я не знаю, где она находится.
Мекс этого тоже не знал. Но выразил готовность отправиться на поиски. И мы пошли ее искать. Проводником был Мекс. Он легко взял на себя эту неблагодарную роль и с гордостью вышагивал впереди процессии, правда, зигзагами. Впрочем, меня саму заносило, и не только на поворотах. Мы вспугнули парочку котов, а собаки во дворах прилегающих домов охрипли от лая. Еще мы чуть не затоптали раскинувшегося в пыли пьяницу. Что характерно, он не подумал просыпаться даже после того, как Мекс сначала наступил ему на руку, потом споткнулся о ногу и долго объяснял бедолаге, как тот неправ и где именно он видел его и всю его родню, которую угораздило воспроизвести на свет подобное недоразумение.
Конюшню обнаружили с третьего захода. Сооружение оказалось довольно внушительным, и не увидеть его мог только слепой. Странно, что мы его до этого не заметили. Мекс ввалился внутрь, как пьяный гусар в бордель, причем умудрился в полной темноте нащупать в копне сена парнишку-конюха, извлечь его наружу и всучить перепуганному и встрепанному со сна пареньку повод нашей копытной подруги. Почуяв тепло и запах сена в конюшне, лошадка вздохнула с облегчением. Мы со скрупулезностью хирурга, проверяющего операционную перед самой сложной операцией в своей жизни, убедились, что лошадь расседлали и задали ей корм. Причем Мекс разве что не ситом просеял весь овес, долго и пространно рассуждая о том, с какой тональностью должны звенеть зерна, когда их насыпают в кормушку. Затем он проинструктировал вконец обалдевшего парнишку насчет чистки коняшки и долго, со смачными подробностями объяснял, что именно с ним сделает, если лошадь останется недовольна. Интересно, как Мекс узнает, понравилось ли скотинке обхождение? Но парнишка подобными вопросами не задавался и клятвенно заверил нас в нежной и трепетной любви ко всем лошадям вообще и к нашей в частности. Поэтому в трактир мы вошли с чувством выполненного долга и громким урчанием в пустых животах.
Внутри было многолюдно. Буквально яблоку негде упасть. Я споткнулась о порог и непременно грохнулась бы на пол, если бы Мекс не поддержал меня за талию. Правда, самому ему пришлось ухватиться за косяк, но мы оба остались в вертикальном положении, что само по себе было достижением, и немалым. Мы протиснулись к стойке, активно работая локтями. «Ну чем не аэробная нагрузка в фитнес-клубе», — умилилась я. Народ поначалу пытался возмущаться, но, узрев размер меча моего спутника и предупреждение в его глазах, просто пропускал нас без лишних вопросов.
Мекс с размаху грохнул кулаком о стойку:
— Хозяин!!! Два жаркого, и побыстрей!!!
Вот зараза. Совсем оглушил. Пришлось поддержать.
— Точно. Побыстрей! — воскликнула я, грохнула ладонью по столешнице и взвыла от боли.
Барная стойка оказалась очень крепкой.
Проснулась я от того, что кто-то настойчиво ломился в дверь. На мой невинный вопрос о том, кому это там жить надоело, сдавленно пискнули: «Просили разбудить пораньше».
Затем послышался дробный стук убегающих ног, и воцарилась благословенная тишина. Я приоткрыла один глаз и обнаружила себя лежащей на постели под совершенно незнакомым мне потолком. Пришлось открыть второй глаз. Теперь в поле зрения попадали еще и деревянные стены, но комната все равно была неизвестной. Несколько минут я тупо таращилась в окружающий мир, пытаясь хотя бы приблизительно припомнить, куда это меня занесло и как это могло случиться. К тому же самочувствие всего организма оставляло желать лучшего: во рту пересохло и стоял омерзительный привкус, словно там умудрилась побывать толпа кошек и не просто осмотрела местные достопримечательности, но и пометила все углы. В голове гулко звучал набат, видно, созывая на борьбу с пожаром внутри.
Состояние ужасное, но знакомое. Из чего я смогла сделать вывод, что вчера изволила пить и, судя по настигшему с утра похмелью, пила о-о-очень много. Интересно, что сподвигло меня на этот милый запой? Тут как-то ненавязчиво выяснилось, что на кровати я лежу не в гордом одиночестве. Некто заворочался во сне, и тяжелая рука опустилась поперек моего живота и обхватила меня за талию. Я осторожно, словно это самый хрупкий сосуд из драгоценного материала, повернула голову набок и с удивлением обнаружила совершенно незнакомого мужчину, беззастенчиво дрыхнувшего на соседней подушке. Длинные черные волосы свешивались на бледные скулы, глаза в обрамлении густых ресниц закрыты, чувственные, словно припухшие от поцелуев губы плотно сжаты.
«Боже! Как же низко я пала! — внутренне простонала я. — Дожила до того, что обнаруживаю себя после попойки в постели с совершенно незнакомым мужчиной и не имею ни малейшего понятия, каким образом ироничная судьба свела нас вместе».
Хотя, судя по силе моего похмелья, мы могли только поцеловаться, и то с большим трудом. Конечно, при условии, что нас не слишком сильно штормило и мы смогли найти друг друга губами. Да и спали мы поверх одеяла и совершенно одетые. Ну просто гора с плеч. Я посмотрела на нагло разметавшегося мужчину еще раз. А ничего себе экземпляр самца хомо сапиенс… Почти жаль, что между нами ничего не было.
Я полежала еще немного и пришла к неутешительному выводу, что вставать-таки придется, хотя бы для того, чтобы принять ванну снаружи и бокал холодного пива вовнутрь. Мужскую руку пришлось скинуть. Неимоверным усилием воли я соскребла свой измученный грандиозным похмельем организм с кровати, добралась на карачках до ближайшей стенки, внутренне содрогаясь от приступов головной боли, и с трудом приняла вертикальное положение. Черт, пора завязывать с пьянкой. За дверью обнаружился коридор с дверями, расположенными друг напротив друга. Хм… Либо это чертовски огромный дом, либо гостиница. Интересно, какими посулами этот брюнетистый тип зазвал меня в номера? Ну не сама же я его сюда затащила? Или все-таки сама? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала пиво или пара таблеток алкозельцера, или и то и другое, если получится. Затем ванная. И только потом можно удариться в воспоминания и даже написать мемуары…
Вниз пришлось идти по лестнице. Я преодолела это препятствие со стойкостью оловянного солдатика, в душе кляня архитектора, которому понадобилось устраивать комнаты наверху, и себя за то, что додумалась так надраться в малознакомом месте и не вызвала такси. А дома холодильник очень близко от спальни и никто не ломится в двери по утрам. Внизу обнаружился просторный зал с грубо сколоченной мебелью и парой обозленных девиц. И тут свершилось чудо — я их узнала. Но подходить не спешила, сначала изловила подавальщицу и заказала кружку холодного пива, посулив устроить все семь египетских казней разом, если она не принесет мне вожделенный напиток срочно и немедленно. Девушка тут же прониклась моим горем и умчалась в сторону кухни быстрее фаворита в призовом забеге.
— Та-а-ак, — многообещающе протянула Лисса вместо обычного приветствия. — И как это понимать?
Тихий в общем-то звук отозвался похоронным набатом в моей многострадальной голове. Я поморщилась, махнула рукой, словно отгоняла надоедливую муху и хрипло возразила:
— Отстань, а? Я не в том настроении, чтобы вести философские беседы.
— Так и мне не до них, — неожиданно согласилась охотница. — Ты хоть лошадь удосужилась купить? Или наша принцесса отправиться путешествовать пешком?
— Пешком?! — Норандириэль от неожиданности поперхнулась чаем и закашлялась.
— Так ведь лошади у тебя нет. Второго седока не всякое животное выдержит. Значит, вариантов имеется целых два: либо мы выезжаем сегодня, но тогда принцесса топает пешком, либо повторно отправляемся на рынок, но в этот раз не спускаем глаз с нашей любительницы вина и смазливых полуэльфов.
В это время появилась подавальщица. Она продефилировала к нашему столу походкой манекенщицы на элитном показе мод и поставила перед моей изнывающей от жажды персоной вожделенную кружку с пенным напитком. О, прохлада души моей! О, отдохновение уставших глаз! Я вцепилась в емкость с энтузиазмом измученного жаждой путника, узревшего посреди пустыни полный колодец воды. Жидкость скользнула внутрь живительной влагой, из горла вырвалось довольное урчание и полный неги вздох. Подавальщица понимающе хмыкнула и, убедившись, что в ее услугах больше не нуждаются, удалилась гордой походкой кораблей пустыни. Я не спеша сделала второй глоток и лишь потом позволила себе оторваться от пенного напитка, который, к слову сказать, был весьма недурен.
— Совершенно незачем так хмуриться и волноваться. Нервные клетки не восстанавливаются, а от кислой мины на лице появляются преждевременные морщины, — выдала я, счастливо жмурясь.
К этому моменту я не только стала приходить в себя, но уже полностью вспомнила события предыдущего дня. Ну или почти полностью. Последняя часть вечера, после того как мы с Мексом завалились в таверну и потребовали жаркого, а потом нас осенила гениальная идея, что в заведении подают пару сортов хорошего пива, как-то выпала у меня из памяти.
— Нет, полюбуйтесь на эту довольную собой кошку, — зашипела в мою сторону Лисса. — Между прочим, пока ты дрыхла со своим гостем, мне пришлось приютить Норандириэль, которую одолели неугомонные поклонники.
— Ах, вот почему ты ведешь себя так, словно тебе кто-то сильно прищемил хвост, — мило ухмыльнулась я. Жизнь снова заиграла многоцветием красок и стала потихоньку налаживаться. Еще бы принять горячую ванну… И я снова человек. — Тебе не понравилось спать в компании Норандириэль, и ты позавидовала моему обществу.
Лисса мучительно покраснела и возмущенно зашипела. Принцесса захлопала своими невинными голубыми глазками и надула губки.
— Но я ведь не храплю, — возразило это чудо природы.
При этом у нее был такой недоуменный вид, что я просто не могла удержаться от смеха. Ко мне тут же присоединилась Лисса. А Норандириэль переводила удивленный взгляд с одной на другую, гадая, что же нас могло так рассмешить.
Мекс изволил проснуться, когда я уже вышла из-за ширмы вся такая чистая, довольная и закутанная в банное полотенце. Заинтересованные серые глаза спокойно скользнули от края полотенца до края и задумчиво понаблюдали за сборами сумок. То ли метания полуголой девушки по комнате вообще были для него в новинку, то ли он находил в процессе какой-то особый эстетизм — непонятно.
Оказалось, девочки тоже не теряли времени даром и накупили изрядное количество дорожной одежды: широких штанов и курток в моем гардеробе теперь было хоть отбавляй. Разнообразием оттенков они не отличались, зато даже на первый взгляд были добротно сшиты. Я начала с распределения вещей на крупные и не очень. Затем аккуратно сложила все, чтобы не измялось в дороге, и затянула мешок. Вуаля. Но тут оказалось, что ехать мне не в чем: дорожные вещи я упаковала в первую очередь и теперь могла потрясти воображение местного населения лишь нарядом из махрового банного полотенца веселенькой розовой расцветки. Оно и сейчас мало что прикрывало, а уж верхом можно смело играть в леди Годиву. Правда, в отличие от «прогулки» средневековой леди мое смелое дефиле в неглиже вряд ли поможет снижению местных налогов (кстати, интересно, есть ли здесь таковые и какие у них тут ставки), зато настроение у народа поднимется — это факт. Особенно после того, как меня заметут за неприличное поведение в общественном месте.
Пришлось распаковывать с трудом уложенные вещи. Я чертыхнулась, пнула вещевой мешок босой ногой и принялась вышвыривать с трудом уложенную одежду обратно на стул. Мекс выбрал именно тот момент, когда я находилась не совсем в адеквате, чтобы попытаться завязать светскую беседу.
— Ну что мы теперь будем делать?
Простой на первый взгляд вопрос поставил меня в тупик. Я удивленно замерла, прикидывая, что именно он имел в виду, и вдруг обнаружила, что двумя пальцами удерживаю на весу кружевные панталоны, а мужчина нагло на них пялится. Точки кипения я достигла раньше, чем гоночная «феррари» разгоняется до ста километров.
— Как что? — мило осклабилась я, безжалостно скомкала белье в руке и запулила его в вещмешок. — Поженимся. Дочку Васей назовем.
Мекс принял мое заявление близко к сердцу. Минут двадцать я наблюдала, как он ловит ртом воздух, изображая собой картину «открывает щука рот, а не слышно, что поет». Я воспользовалась затишьем, чтобы запихать вещи в мешок, на сей раз не утруждая себя особым аккуратизмом. А зря. Мешок раздулся, как жаба с крайней степенью несварения, и вещи свешивались за края, как выкипающая каша из кастрюльки. Я задумчиво почесала нос, сунула внутрь босую ногу и потопталась, благо бьющихся и хрупких предметов внутрь не клала. Мешок закрылся со скрипом, причем его разнесло во все стороны, как стельную корову, готовую вот-вот разрешиться тройней. Главное, чтобы швы выдержали. Хорошо, что у нас не пешая прогулка: не придется носить такую ерундовину за спиной.
Уф. Просто гора с плеч. Я покосилась на хранящего молчание мужчину в моей постели и удалилась за ширму, надеясь, что загородка не просвечивает. Не хватало мне еще пикантный театр теней для малознакомого мужчины организовать.
— Ну? — осторожно поинтересовался он. — И как все прошло?
Я вытянула перед собой руку с зажатыми в кулаке штанами. Шаровары — они шаровары и есть. И если с фасоном еще как-то можно было смириться (мало ли какая в игре мода), то цвет, нежно именуемый в народе «цветом детской неожиданности», нагонял тоску и жуткую меланхолию. На талии произведение портновского искусства завязывалось шнурком. Надо признать, очень удобно… в смысле раздевания. Потянешь за шнурочек и… опа… штаны у твоих ног. Надеюсь, хлипкая на вид тесемочка не лопнет. Очень не хочется остаться в одних панталонах где-нибудь посреди улицы.
— В смысле? — нахмурилась я, напрочь забыв, что через ширму выражение лица не разглядеть.
— Ну-у-у. Ночью.
О! Наш герой решил пожать лавры Казановы? Я сдавленно хихикнула про себя и напялила ненавистные штаны. Не удивлюсь, если подобное уродство приобрели только для того, чтобы меня позлить. Куртка, выкрашенная в тот же нелицеприятный цвет, была все-таки не такой бесформенной, как штаны. И на том спасибо.
— Да как тебе сказать, — я сунула руки в рукава. Надеюсь, со стороны я не выгляжу форменным чучелом. — Ты был как бревно.
— Как кто? — опешил тот.
— Как бревно, — мстительно повторила я. — Неподвижное и храпящее.
Потрясенный своей несостоятельностью Мекс взял тайм-аут, а я обнаружила сапоги: удобные и отдаленно смахивающие на ковбойские. В таких в жару ходить не очень хорошая идея — солнечный удар обеспечен. С другой стороны, верхом ехать наверняка удобно. Передо мной был выбор: зажариться в сапогах или снять их и попробовать ехать в ботинках. Прямо не знаю, на чем остановиться. Решила надеть ботинки… Если что, переобуюсь. Костюм довершила соломенная широкополая шляпа.
— Что ты так разволновался? — мило улыбнулась я, выплывая из-за ширмы. — Ничего не было, мы были вообще не в состоянии и потому просто спали.
Мужчина вздохнул с облегчением и даже не потрудился скрыть свои чувства. Я подумала, а не обидеться ли мне? В этот момент в дверь настойчиво постучали.
— Кто там? — грозно рявкнула я.
— Быстрее собираться не можешь? — голосом Лиссы ехидно поинтересовались из-за двери. — Если мы не хотим ночевать на открытом воздухе, надо выезжать сейчас.
Я пожала плечами. Ну не бесконечная же эта игра. Неужели чтобы доехать от пункта «А» до пункта «Б», нужно более часа времени?
— Успеем, — уверенно заявила я.
За дверью немного потоптались, тяжко вздохнули и ушли. Я вышла из-за ширмы полностью одетой, но в обновке чувствовала себя глупо.
— Хоть бы зеркало повесили, что ли, — с досадой фыркнула я.
Мекс стек с кровати мягко, плавно, по-кошачьи. С чувством потянулся, разминая мышцы, и улыбнулся:
— Так больно дорогое удовольствие — зеркало. Его только зажиточные купцы и держат. Народ попроще посмотрится в бадейку — и ладно. Еще в речку на себя посмотреть тоже можно. А что, там, откуда ты приехала, не так было?
— Не так, — огрызнулась я. — У нас у каждого зеркало было. Как оценить свою внешность со стороны, если ты себя не видишь?
— Очень интересно. И где такие богатые места? — насмешливо, с явным недоверием хмыкнул он. — Наверное, там и дороги мостят золотыми слитками? А вы не туда путь держите?
Я насторожилась. С какой целью он все это выспрашивает?
— А что? Решился на переезд?
Мекс тряхнул блестящим черным водопадом волос.
— Нет. Тут у меня магазин, дом… Правда, с едой напряженка, зато хорошего вина много. Просто странно это, когда три девушки собираются куда-то ехать одни, без провожатого, без телохранителя, охранника, родственника или другого сопровождающего мужчины. Дороги у нас неспокойные, разбойники пошаливают. А на наемниц вы не похожи.
Я подхватила вещмешок, свой рюкзак (фигушки я его оставлю, кто мне его потом вернет).
— А тебе не все ли равно? Или, может, ты у тех разбойников наводчиком работаешь? Так с нас особо не разбогатеешь.
— На самом деле интерес у меня имеется. Я хочу, чтобы ты вернулась живой и невредимой. А что брать нечего — неправда. Лошади есть, немного мелочи тоже сгодится. Лесной народ особо не привередничает, ему все сойдет. И живой товар тоже. Если ты понимаешь, о чем я.
— Живой товар? — Я в недоумении нахмурилась.
Определение знакомое. Где-то я уже такое слышала, только никак не могла вспомнить где. То ли в школе это проходили, то ли по телику увидела, но не придала особого значения.
— Рабы. Так понятнее? Пусть в Авалонии работорговля не в почете, зато в соседних странах подобным товаром не брезгуют и о его происхождении лишних вопросов не задают. Одна эльфийка обогатит своих похитителей на кругленькую сумму.
— Работорговля? — поперхнулась я.
Глаза в буквальном смысле полезли на лоб. Ну и нравы тут у них. Это же дикость какая-то. Пусть это всего лишь игра, но все равно неприятно, если тебя захватит какая-то группа, именующая себя романтиками с большой дороги, и выставит на продажу, как щенка в зоомагазине. Надеюсь, хоть зубы на целостность осматривать не будут… или еще чего-нибудь… Брр. Мороз по коже.
— Она самая, — радостно кивнул тот.
Нет, он меня определенно начал бесить. Больно радостный какой-то. После вчерашнего ему полагается лежать со страдальческим выражением лица и тихим голосом умирающего в страшных муках от жесточайшего похмелья умолять окружающих подать кружку пива, много воды, аспирин и что-нибудь от головной боли. А он просто лучится довольством, особенно когда узнал, что общая у нас была только постель, в которой мы просто спали — и все. Может, все-таки надо оскорбиться?
— Ладно, допустим, нас всех ограбят, лишат транспортного средства и оптом толкнут ближайшему перекупщику, как выставочных котят. А тебе-то что за беда?
— Дело в том, что я хотел бы предложить тебе работу. И если вдруг кто-то решит тебя продать на невольничьем рынке, просто скажи, что у тебя есть родня, которая выплатит выкуп. Обычно разбойники предпочитают не возиться с дальней транспортировкой: мало ли, что в пути произойдет. А тут деньги прямо на месте и с минимальным риском для себя.
Он хочет меня купить? Причем в буквальном смысле этого слова. Ну ничего себе начинается денек! Интересно, зачем я ему? И как полагается реагировать на такое предложение? Возмутиться и заявить, что он хам? Съездить по морде лица? Просто раньше никто не предлагал за меня деньги бандитским группировкам, так что опыта у меня не было. К тому же внезапный аттракцион неслыханной щедрости, мягко говоря, настораживал. Обычно подобные альтруистичные порывы окружающих имели нездоровую тенденцию выходить мне боком.
— Интересно… Стесняюсь спросить, а в чем именно заключается суть этой самой работы? Ты не очень похож на содержателя борделя, но я ведь могу и ошибаться.
Мекс мягко рассмеялся.
— Ты права. Я не содержу притонов. Оружейный магазин — это все, что у меня есть, но в оружии я действительно хорошо разбираюсь. Настолько, что иногда благородные семейства поручают мне подобрать пару для одиночного клинка.
Я удивленно моргнула. Интересно, что он имеет в виду?
— И это не то, о чем ты наверняка подумала.
О! Он еще и телепат?
— Помнишь, я показывал тебе клинки, еще до того как мне в голову пришла светлая мысль попробовать вино в моем погребе? — Я кивнула. — Это действительно дорогое оружие, но во многих родах хранится нечто особенное. Парные мечи, выкованные настоящими мастерами своего искусства совместно с магами. Поговаривают, что в них заключены души воинов, погибших в битве, но так и не смирившихся со своим поражением. Я, конечно, в это не верю, но что-то в этом есть. Клинки считаются живыми и стоят так дорого, что приобрести их может только очень зажиточный род. Обычно такое оружие передается из поколения в поколение по старшинству и считается чуть ли не талисманом, а его утрата — величайшей трагедией.
— Очень замечательная сказка, — кивнула я. — Можно сказать, легенда. Но я совсем не понимаю, каким образом она касается меня, и с удовольствием дослушаю до конца, когда буду чуть менее занята, а за дверью меня не будут с нетерпением ожидать две обозленные моей медлительностью девушки.
— Я как раз подбирался к сути дела, когда ты меня перебила. Будь добра дослушать до конца, если уж задала вопрос. На чем я остановился?
— На величайшей трагедии.
— Точно. Итак, клинки не вечны. Бывает, один ломается или теряется, или с ним случается еще что-нибудь в этом роде. В этом случае второй клинок утрачивает свою силу, перестает быть талисманом для семьи и представляет ценность просто как искусный образчик оружейного мастерства. В нем остается магия, но никто не может ею воспользоваться. Поэтому найти пару для такого клинка — высшее мастерство для хорошего оружейника. Правда, процесс длительный, но это на порядок дешевле, чем заказывать новую пару. Обычно на это уходит не меньше года… Но у тебя дар. Ты чувствуешь оружие, оно отвечает тебе.
— В смысле — отвечает? — удивилась я.
Все это слишком попахивало шизой. Разговаривать с неодушевленными предметами чересчур даже для меня. Так и до уединенной палаты с мягкими стенами, замечательной смирительной рубашкой и с нежными, обходительными санитарами в придачу можно договориться.
— В смысле ты вчера нашла пару для одного из таких клинков. Думаю, ты нашла бы ее и для другого, но ничего подходящего в лавке просто не было.
Я вытаращила на него глаза. Он это серьезно?
— Обалдеть.
— Согласен. Поэтому и предлагаю сотрудничество… А может, тебе вообще никуда не ездить?
Я почесала в затылке. Что-то здесь определенно не так. За последнее время мне столько раз предлагали хорошую и высокооплачиваемую работу, что впору задуматься: может, это действительно параллельный мир? Обычно в реальности я не пользуюсь такой популярностью. На всякий случай я согласилась обдумать лестное предложение после путешествия. Все-таки хорошие места на дороге не валяются, пусть это только игра. Ну и что? Вдруг я когда-нибудь решу вернуться сюда снова?
Мекс глубоко вздохнул, но настаивать не стал, хотя даже невооруженным взглядом был виден блеск разочарования в глазах.
— И все-таки будь осторожна. Дорога — не место для трех одиноких путниц.
Он резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Я смотрела ему вслед, и мерзкий холодок тревоги погладил меня вдоль спины ледяной липкой лапой. Я тряхнула головой, как собака, вылезшая из воды. Похоже, я становлюсь параноиком. Надо выбираться отсюда, пока окончательно не сбрендила.
