ГЛАВА 11

Немного отдохнуть давно не мешало всем троим. Весь следующий день после нелегкой беседы с Грегором Айвен и его гостьи провели, не выходя из квартиры. Казалось, женщин вполне устраивало ограничить изучение Барраяра безопасной виртуальной реальностью на комме, а что касалось питания, у Айвена в адресной книге имелся внушительный список контактов доставки готовой еды на дом для холостяков. И лишь спустя еще день, в беседе за поздним завтраком, он неожиданно выяснил, что дамы не желают высовывать нос на улицу не из недоверия к его охране, но потому, что им не нравится его машина. Мысль нанять на эту неделю транспорт попросторнее оказалась удачной и была встречена аплодисментами. Айвен с девушками как раз обсуждали предложенный им список интересных мест и достопримечательностей в Форбарр-Султане и окрестностях, когда их прервал звонок в дверь.

Внезапно встревоженные Теж и Риш дернулись обе разом.

— Нет, нет, все нормально, — успокоил их Айвен, дожевывая последний кусочек синтезированной ветчины и вставая. — Пришел кто-то проверенный, из моего списка допуска, иначе консьерж снизу позвонил бы и попросил разрешения его впустить.

Но «проверенный» отнюдь не значит «тот, кого я желаю видеть», решил Айвен, когда посмотрел на монитор и обнаружил в коридоре Байерли Форратьера, который оглядывался и нервно барабанил пальцами по шву брюк. Может, настало время пересмотреть список допуска и исключить оттуда кое-какие имена?.. Айвен припомнил, что все эти неприятности начались точно таким же образом, и дверь открыл неохотно. Он впустил Бая, точно посыльного, который вместо деликатесов доставил тебе целую сумку змей. «Нет уж, Бай, никаких тебе чаевых».

Бай был идеально аккуратен, опрятен и ухожен, но взгляд имел затравленный.

— Привет, Айвен, — объявил он, протискиваясь мимо него в квартиру. — Вы все до сих пор здесь? Ага, отлично. Привет, Риш, Теж, — он помахал женщинам, все еще сидевшим за обеденным столиком. Те навострились и с интересом помахали ему в ответ. Бай выбрал себе стул и со вздохом уселся.

— Если ты рассчитываешь спрятаться тут от моей матери, место не самое удачное, — заметил Айвен.

— Поздно. Милосердия ради, дай мне выпить.

— Разве по твоим часам сейчас не раннее утро? Пить до завтрака — признак серьезной деградации, сам знаешь.

— Ты понятия не имеешь, что такое настоящая деградация, Айвен. Только что твоя мать имела со мной весьма продолжительную беседу. Это было ужаснее, чем мой итоговый доклад в СБ, при том, что тот занял целый день.

Айвен сравнил запасы своего милосердия с искушением остаться безжалостным. Милосердие с трудом, но перевесило, и он протянул Байерли чистый бокал, чтобы тот мог налить себе стоящего на столе шампанского или апельсинового сока. Байерли явно был не в том настроении, чтобы привередничать, поскольку он просто плеснул себе напитка, даже не посмотрев на этикетку, отхлебнул первый глоток и лишь тогда приподнял бровь, запоздало оценив сорт.

— Я-то думал, тебе хватит ума от нее куда-нибудь скрыться, — заметил Айвен, снова усаживаясь на место.

— Шансов не было. Едва я вчера вышел из катера в космопорте Форбарр-Султаны, как взвод СБшных громил у всех на глазах арестовал меня и вывел оттуда в наручниках.

— Неужели мать Айвена Ксава так поступила с вами? — поразилась Теж. — За нами она просто прислала Кристоса с машиной.

Байерли оценил:

— Считай, почти то же самое. Но, вообще-то, это не она. Это моего куратора осенила светлая мысль доставить меня на доклад со всеми предосторожностями, раз скандал с Формерсье попал в газеты. Официальная версия — насчет махинаций братцев я не в курсе, просто был поставщиком провизии для вечеринки на яхте. Ну, напитки, наркотики, девочки и все такое.

— Девочки? По-моему, тот, кто их поставляет, зовется по-другому, Бай.

Бай пожал одним плечом.

— Они же на самом деле — мои коллеги-агенты. В СБ поняли, что зачастую лучше вербовать профессионалок, давая им тем самым возможность подняться по социальной лестнице в обмен на лояльность, чем уговаривать уже подготовленных агентов на… ну, понимаешь. Едва мы расстались после твоей свадьбы, как я тут же позвонил им и сообщил, чтобы они к чертовой матери валили с яхты Формерсье на орбитальную пересадочную станцию, якобы прошвырнуться по магазинам, там и встретимся. Про магазины — это наша кодовая фраза на случай, когда дело дрянь. Когда вы с Деспленом поднимались на борт «Канзиан», мы втроем уже садились на коммерческий рейс к Барраяру. Впрочем, адмиральская скачковая шлюпка обогнала нас по пути сюда — корабль попался не из самых быстрых. И каюта далеко не люкс. Пришлось там ютиться втроем, — на физиономии Бая мелькнула усмешка. — Зато за экономию нас похвалили. У СБ как раз случился очередной приступ хронических бюджетных колик.

— Что, ты прямо спать не мог? — съехидничал Айвен. — Жизнь Имперских хорьков полна лишений. Ты и две симпатичные девочки по вызову, запертые вместе на целых восемь дней в крошечной каюте, где совершенно нечем заняться… Должно быть, это оказалось настоящим адом.

— Почему же нечем, — пробормотал Бай, отпивая по глотку шампанского и сока, — нам надо было еще рапорты написать…

— А что такое «девочка по вызову»? — уточнила Теж, озадаченно наморщив лоб.

— Гм… — Айвен поискал нужный перевод. — Что-то вроде бетанского лицензированного сексуального терапевта, только ни лицензии, ни терапии.

— А! — нахмурилась она. — Вроде бесклановых секс-работниц. Выглядит не слишком безопасно.

— Так оно и есть, — согласился Бай. — Работа не для тех, кто чурается риска, позволю себе заметить.

— Вроде работы информатора? — уточнила Риш со своей синей улыбочкой.

Бай отсалютовал ей бокалом и выпил до дна.

— Имеются определенные параллели. А уж когда плюс к этому занятию ты еще и информатор… Вы должны понимать, почему я остерегался их оттуда выдергивать, пока топор не начал опускаться.

Риш хмыкнула, оценивая его в новом свете.

— Итак, сегодня СБ выпустила меня на волю, якобы после целой ночи мучений, нахождения в узилище и допроса под фаст-пентой без всякого моего согласия, в результате подтвердив, что к преступлениям Формерсье я непричастен. В глазах общества я выгляжу дурак дураком. Это еще ничего… — Бай смерил Айвена хмурым взглядом и добавил: — За несколько месяцев скрупулезной и, я бы сказал, утомительной работы по делу Формерсье мне вынесли благодарность и подняли ставку жалования.

— Поздравляю! — похвалила его Риш. — Правда… вид у тебя не особенно довольный?..

Губы Бая скривились в усмешке.

— Потому что я тут же получил выговор и был снова понижен в жаловании за то, что вовлек в это дело тебя, Айвен.

— О! — Айвен чуть было машинально не прибавил «извини», но успел сообразить, что это не его вина. Он что, просил Бая подыскать ему невесту? Нет. К тому же по ходу дела его самого парализовали, связали и поставили под угрозу ареста и/или ядовитого адмиральского сарказма.

— Понимаешь, они специально так делают, — с грустью признался Бай. — Если бы меня сначала наказали, а потом наградили, или совсем никак не отметили, ни в плюс, ни в минус, эффект не оказался бы настолько болезненным. И сильным.

Риш, кажется, озадачилась, но Айвен ее заверил:

— За него не волнуйся. Жалование Бая постоянно скачет вверх-вниз. Считай это случайными колебаниями при общей тенденции к повышению.

— Но по темпам это какой-то новый рекорд, — проворчал Бай.

Теж, по-прежнему задумчивая, вдруг поинтересовалась у него:

— Как человек становится шпионом?

Темные брови Бая дрогнули, он усмехнулся:

— Что, хочешь попробовать сама? Часть кандидатов отбирают из рядов Имперской Службы. Хорошие люди, на свой лад, но, скажем так, страдают определенным однообразием взглядов на жизнь. А другую часть целевым образом вербуют среди гражданских, как правило, за наличие какого-то особого опыта.

— А как завербовали тебя? — спросила Риш.

Бай сделал в воздухе жест бокалом, точно говоря «а ты что думаешь?».

— Мой путь был отдельным. Меня постепенно вербовал действующий агент Департамента Внутренних Дел. Когда я приехал в столицу, мне еще двадцати не было, и я стремился как можно проворнее скатиться в ад, на свой собственный лад неоперившегося новичка. Айвен и его братия зовут нас городскими шутами, кажется. Это был не особо оригинальный период в моей жизни. Не скажу, что я случайно связался с дурной компанией, скорее специально нашел таковую, но среди червивых яблочек в этой корзинке оказалось одно здоровое. Этот человек получил от меня некоторые услуги, его всё устроило, и он всё чаще стал давать мне всяческие мелкие поручения, потом не такие уж мелкие, проверял… — Байерли что-то вспомнил и поморщился, явно не желая вдаваться в подробности. — А в один прекрасный день он сделал мне предложение, которое меня уже не удивило — хотя задним числом объясняло многое. Я прошел в СБ несколько коротких обучающих курсов, а остальному учился на практике. И… э, плюс еще кое-какой нечаянный опыт.

Бай налил себе еще шампанского и сока. Определенно, ему не хватало витаминов.

— Что возвращает нас к нынешней минуте. Нам надо…

— Погоди, ты пропустил встречу с моей матерью, — сообразил Айвен.

— Пропустил? Если бы я мог! Похоже, она была и без меня отлично осведомлена. Я пытался объяснить, что без моих свидетельских показаний вполне можно обойтись, однако она настаивала, что должна взглянуть на проблему с еще одной точки зрения. Так вот, о чем я… Прежде, чем кто-либо из вас объявится в Форбарр-Султане — то избранное общество, которое с вами уже познакомилось, не в счет — мы должны согласовать наши версии того, что же случилось на Комарре.

Айвен не удивился.

— А-а. Значит, ты снова не просто со светским визитом заглянул.

— Это вряд ли, — из-под ресниц Бай стрельнул взглядом в Риш. — Ты прав… почти, хотя об этом позже. Мое прикрытие не полетело ко всем чертям, и я не лишился средств к существованию только чудом, поэтому хотелось бы, чтобы так оставалось и далее.

Резонные опасения. Айвен кивнул.

— Краткая версия: Теж, Айвен встретил тебя на Комарре, когда пришел отправить свою посылку. Вы не отказали себе в скоропалительном романчике, а когда комаррское Бюро Иммиграции внезапно пригрозило тебе депортацией, он в приступе благородства на тебе женился.

Теж наморщила нос:

— Но почему?

— Потому, что ты красавица, ты была в опасности, и я не успел с тобой переспать, — пояснил Айвен. — Звучит достаточно просто.

Байерли склонил голову:

— Знаешь, Айвен, ты в этом деле неплохо выкрутился, вплоть до последнего… ладно, неважно. Главное — правдоподобие. Кстати о нем: мне сообщили, что на время своего пребывания на Барраяре Теж и Риш могут не маскироваться. Как говорится, делать нечего: вы трое оставили за собой такой след, что подчистить их имена в записях задним числом практически невозможно. Натоптали, как целый императорский парад с оркестром и слоном. Знатные, но обездоленные беженцы, которые спасаются от кровавого дворцового переворота — такое барраярцы точно проглотят, не бойтесь. Даже если ваше джексонианское происхождение по-прежнему будет им казаться подозрительным.

Он смерил Айвена взглядом и задумчиво добавил:

— Там, на Комарре, тебе просто повезло, так? Ты припер меня к стенке и заставил открыто выступить свидетелем, когда тебе вдруг таковой понадобился. Я вот думаю, может, ты тогда был пьян?

— Это на рассвете-то? — возмутился Айвен. — Вот еще! Хотя… лучшего свидетеля не пожелаешь, дружище, — добавил он с фальшивой сердечностью.

— Чтобы окончательно запятнать мою репутацию в этом качестве? Ни за что!

— Другими словами, — медленно проговорила Теж, — это практически та же история, которую мы рассказывали всем. За исключением адмирала Десплена, леди Форпатрил, Саймона Иллиана, лорда и леди Форкосиганов, императора Грегора…

Она осеклась, очевидно, поняв, что для тщательно оберегаемого секрета список тех, кто его все-таки знает, выходит слишком длинным.

— Все в порядке, — заверил ее Айвен. — Перечисленная тобой компания вместе владеет таким количеством тайн, что я и представить себе не могу.

— Перейдем к моим заботам, — продолжил Байерли. — Риш, в целях скорейшего и максимально широкого распространения нужной легенды я хочу обратиться к тебе с просьбой. Не соблаговолите ли вы нынче вечером посетить вместе со мной один небольшой прием, мэм? И, может быть, сначала поужинать?

— Выйти отсюда?! — при этих словах зрачки у Риш стали огромными, встревоженными и жаждущими одновременно. — На свидание? С тобой? На Барраяре?

Байерли покачал раскрытой ладонью вверх-вниз.

— Не то, чтобы это было свидание… Мне нужно всем и каждому громко пожаловаться, насплетничать, наврать и обругать Тео Формерсье и Имперскую СБ — вместе и по отдельности. Нелегкая работенка, но кто-то должен ее выполнить.

— А как быть с моим… — Риш провела рукой сверху донизу, вдоль своего стройного тела, — … не совсем обычным видом?

— Он еще больше отвлечет взгляды и умы, пока я буду делать свою скучную работу и сеять… полезную дезинформацию. Знаменитая артистка-инопланетница, беженка, связанная с таинственной любовной историей — возможно, даже скандалом — в которую вовлечен отпрыск одного из самых степенных семейств высшего форства… Гарантирую, ради того, чтобы прикоснуться к этой тайне, они наплюют на все свои предрассудки. Да еще в компании самого обаятельного из ненаследных Форратьеров. Наша аудитория определенно будет сгорать от любопытства.

Он улыбнулся. Айвен просто оскалил зубы, но Байерли это проигнорировал, развивая тему:

— К тому же, с этой минуты они начнут к тебе привыкать. Это даст тебе шанс позже увидеть кусочек Барраяра не в степенной до скуки компании Айвена.

— Вовсе я не степенный! А твоя пресловутая компания не пригодна для… да вообще ни для чего не пригодна!

Риш подняла золотые брови и тихо хмыкнула. Долгое мгновение она разглядывала Байерли прищуренными, оценивающими глазами. Ноздри у нее трепетали, да неужели?

— Начинать надо с малого. Полагаю… да, я согласна.

— Я верю, что ты найдешь этот вечер небезынтересным, — торжествующе промурлыкал Бай. — А я буду счастлив выслушать твои наблюдения.

— Что мне следует надеть?

— О! Под этой лазурной кожей бьется воистину женское сердце. Глэм-кэжуал плюс что-нибудь эффектное, и будет прекрасно. И капелька экзотики не помешает.

Айвен подумал, что экзотики в ней и без того хватает, но Риш лишь подтвердила:

— Это мне по силам.

Айвен старался справиться с беспричинной досадой. Он Риш не муж и не опекун. Однако кого станут винить, случись с ней что-нибудь скверное? «Ага». С другой стороны, они с Теж на целый вечер получат квартиру в свое полное распоряжение. Они смогут заказать еду, и… и Айвен, наконец, выдавил:

— Ладно… ладно, но она у меня служит, и если ты собираешься бросить ее на глубину, то, черт побери, убедись, что проинструктировал ее лучше, чем в свое время меня!

Байерли поставил на стол опустевший бокал и приподнял бровь:

— Айвен, я что, учу тебя, как в Генштабе работать?

Пока Айвен шипел и брызгал слюной, Бай ухмыльнулся, договорился с Риш, когда он за ней заедет, встал и фланирующей походкой удалился — все в его фирменном стиле. Определенно, литр лучшего айвеновского шампанского помог ему расслабиться.

Айвен проводил нежданного гостя и запер за ним дверь. Когда он вернулся, Риш с Теж уже допивали остатки свежевыжатого апельсинового сока и смотрели на него с любопытством.

— Так… значит, Бай — би? — поинтересовалась Теж. — В смысле, бисексуал.

— Насчет предпочтений Бая я не в курсе, — твердо заявил Айвен. — Не знаю и знать не желаю.

— А разве сложно было учуять? В ту ночь на Комарре, когда он впервые пришел, — уточнила Риш. Уточнила исключительно у Теж, как горячо надеялся Айвен. — Последние несколько дней выдались у него тогда весьма занятыми. Что было раньше, не скажу, запахи слишком размылись.

— Он нас тогда совсем запутал. Во всех смыслах, и в этом тоже, — заметила Теж.

— Еще бы. Хотя я назвала бы это «озадачить», а не «запутать». Впрочем, даже мне было не угадать, случились ли эти сексуальные связи одновременно или одна за другой, ради дела или развлечения, получал он от них удовольствие или просто терпел…

— Я сказал, не желаю знать! — повторил Айвен, хотя уже не так громко. Он вспомнил еще об одном важном предостережении. — Ты понимаешь, что Байерли почти наверняка получил от своих кураторов приказ за тобой наблюдать? Слежка — его конек. А как проще всего приглядывать за тобой, если не самому пригласить на вечер?

Риш ухмыльнулась и встала.

— Не вижу, почему бы человеку еще и не получить удовольствие от своей работы?

И выплывая из комнаты, словно экзотическая голубая орхидея, уносимая волнами реки, она бросила через плечо:

— Пойдем, Теж. Поможешь мне разобраться в этом сумасшедшем барраярском гардеробе.

Теж на мгновение задержалась в дверях, чтобы шепотом утешить Айвена:

— Риш обожает, когда на нее смотрят. Она прекрасно проведет время.

И, весело фыркнув на манер закипающего чайника, она поспешила вслед за Риш.

Вдруг Айвену пришел на ум куда более неприятный резон. Что, если Риш нужна Баю не как прикрытие, а как приманка? Чтобы эффективно выманить киллеров синдиката на свет божий, где СБ сумеет их засечь и прижать к ногтю?

Что ж, мрачно решил он, так или иначе, но СБ в этом деле участвует.

Этой ночью Риш вернулась в квартиру очень поздно, и, к тайному смущению Теж, Айвену Ксаву пришлось вставать, чтобы впустить ее. Ее, но не Байерли, проводившего Риш до двери: того он послал подальше, громко досадуя, что кое-кто не дает людям спать по ночам. Ответные реплики Бая звучали весьма похабно, что не прибавило Айвену Ксаву хорошего настроения. На следующую ночь он дал Риш с собой пульт-брелок от входной двери. На сей раз Байерли ее повез не на вечеринку, а на танцевальное выступление, которая давала какая-то гастролирующая фолк-труппа с запада континента (давняя, явно позабытая родина Бая). На третью ночь Риш просто позвонила с наручного комма Бая и передала Теж, чтобы та ее не ждала и ложилась — она вернется только завтра днем. Айвен Ксав что-то бессвязно проворчал.

Однако на это утро приходился его день рождения — событие, которое Теж ждала с растущим любопытством. Они встали еще до рассвета и оделись скорее официально: Айвен Ксав в первый раз за всю неделю отпуска облачился в свой зеленый капитанский мундир. Завтракать они не стали, только выпили чаю, а потом Айвен Ксав усадил Теж в свою спортивную машину и повез ее по темным, тихим улицам. Ехать было недалеко. Слава богу, он вел машину без лихачества, хотя Теж не знала, что тому виной: сумерки или предстоящая торжественная церемония.

Про саму церемонию Айвена Ксав рассказал всего ничего: что это некие традиционные барраярские поминки по его покойному отцу, в которые, очевидно, входит жертвенное сжигание пряди волос — слава богу, не прямо на голове, с облегчением уверилась Теж.

Они въехали на улочку, вдоль которой теснились старые, низкие, обветшалые дома; там уже стояла машина муниципальной стражи с включенной мигалкой. Пара стражников как раз ставила световые заграждения по обе стороны от вделанной в мостовую бронзовой таблички. Айвен Ксав нацелился на парковку, и сержант стражи заспешил было к нему, делая отмашку уезжать, но тут узнал машину и ее водителя и замахал уже приглашающе.

— Капитан Форпатрил, сэр! — откозырял стражник, пока Айвен Ксав помогал Теж выйти из машины. — Мы только что все для вас приготовили.

Айвен кивнул:

— Как всегда, спасибо, сержант.

Стоя на тротуаре в промозглых осенних сумерках, Теж огляделась.

— Значит, здесь погиб твой отец?

Айвен Ксав показал на табличку, которая ярко блестела в кружеве оранжевого света и теней, сотканном уличными фонарями.

— Прямо здесь, если верить маман. Его застрелили СБшники узурпатора Фордариана, когда они вместе пытались бежать из города.

— Погоди, она была здесь? Вот прямо здесь? В этот момент?

— О, да, — он зевнул, сонно уставившись вдаль, но встрепенулся, когда в квартал свернул длинный, блестящий, уже знакомый Теж лимузин. Муниципальный стражник с отработанной исполнительностью указал машине жезлом на специально оставленное для его парковки место, а затем откозырял прибывшим. Леди Форпатрил приехала в сопровождении, или в компании, Саймона Иллиана; замыкал процессию шофер Кристос с большим, позвякивающим тканевым мешком.

Полицейские замерли навытяжку в почтительном отдалении, когда Кристос опустился на колени, чтобы установить на мостовой рядом с табличкой извлеченные из мешка бронзовый треножник и чашу. Затем, кивнув своей госпоже, он отошел в сторону, к страже — они поздоровались, о чем-то вполголоса переговорили, и один из стражников поспешил к перекрестку дальше по улице, чтобы перенаправить дорожное движение.

— Доброе утро, Айвен, — приветствовала леди Элис своего сына. — С днем рождения, дорогой, — она крепко его обняла, а он самым дежурным образом чмокнул ее в щеку.

Иллиан повторил эхом:

— С днем рождения, Айвен. Тридцать пять, да?

— Да, сэр, — благодарно кивнул ему Айвен Ксав.

— «Земную жизнь пройдя до половины» — какой у них там срок, три двадцатки плюс еще десять? Не верится, что мы прожили так долго, — он покачал головой, словно удивляясь. Айвен поморщился.

Война Фордариана за императорский трон была разновидностью неудавшегося дворцового переворота, как поняла Теж из своих недавних изысканий. Вскоре после коронации пятилетнего императора Грегора под регентством Эйрела Форкосигана его соперник граф Видаль Фордариан со своей партией предпринял попытку захватить власть. Первый удар позволил им взять под контроль столицу, Генштаб и штаб-квартиру СБ, а также мать юного императора, но сам мальчик ускользнул у них из рук, и его спрятал где-то в глуши на тот момент копивший силы Форкосиган. И этот промах оказался фатальным.

Последовал примерно месяц противостояния и локальных боев, пока обе стороны отчаянно маневрировали в поисках союзников среди прочих графов, армии и народа. Капитан лорд Падма Форпатрил со своей женой леди Элис — родня и союзники регента Форкосигана — оказались отрезаны от него в столице и были вынуждены скрываться. В хрониках военных действий гибель Падмы была отмечена разве что сноской, менее важная, чем все эти бои. Стояла ли тогда такая же промозглая туманная ночь?

И эта история казалась ещё более нереальной после того, как Теж недавно сидела в одной комнате и угощалась пирожными с одного подноса со взрослым, сорокалетним Грегором. Не говоря уж о нынешней…

Нынешняя леди Элис, сосредоточенная и властная, повернулась к Теж и взяла ее за руки.

— Доброе утро, Теж. Я рада, что вы пришли.

Одно дело — просто погибший муж, другое — застреленный прямо у тебя на глазах. Теж склонила голову, внезапно оробев перед этой женщиной.

— Спасибо, — выдавила она, не зная, что еще сказать.

— Я правильно понимаю, что вы в первый раз видите поминальную службу?

— Да. И даже в первый раз слышу о такой.

— Здесь нет ничего сложного. Особенно после тридцати пяти репетиций. Иногда люди отмечают ею годовщину смерти своих близких, иногда — их день рождения, а, бывает, совершают и по другим поводам. Когда это требуется. Чтобы сохранить память живой или отдать последний долг, — сухая усмешка тронула ее губы. Оранжевый свет фонарей стер все краски с ее лица, а мундир Айвена Ксава из зеленого сделал тускло-оливковым.

Леди Элис и Айвен Ксав опустились на колени возле жаровни. Леди Элис быстро и деловито вытащила из мешка пластиковый пакетик с ароматической корой и древесным щепками и высыпала их в чашу. Затем достала из своей сумочки маленький сверток и положила поверх растопки шарик отрезанных и скатанных волос, черных с сединой. Айвен порылся в кармане брюк и достал такой же пакетик, прибавив к общей куче лохматый черный комочек. Возможно, они предусмотрительно сберегли их со времени последней стрижки? Оба поднялись.

Леди Элис кивнула на табличку.

— Вот здесь моего мужа застрелили СБшники Фордариана. Из нейробластера — у бедняги Падмы не было ни единого шанса. Я никогда не забуду этот запах… и смрад паленых волос. Эта церемония всегда воскрешает его в памяти, — она поморщилась. — А Айвен родился часом позже.

— А где был его маточный репликатор? — спросила Теж.

Все три лица повернулись к ней. Леди Элис криво усмехнулась и похлопала себя по животу:

— Здесь, дорогая.

От нового, внезапного ужаса у Теж перехватило дыхание.

— Вы хотите сказать, что Айвен Ксав — естественнорожденный?

— В те дни по-другому не бывало. Барраяр тогда едва узнал про репликаторы, а широко доступными они стали лишь поколение спустя, — леди Элис сердито уставилась на нервничающего сына, точно воскресив в памяти давний гнев. — Целых две недели лишних и девять фунтов веса!

— Я не виноват, — пробормотал Айвен Ксав, но очень тихо и практически себе под нос. И пояснил Теж чуть погромче: — Она мне это каждый год припоминает.

Уже спокойнее леди Элис продолжила:

— Друзья, пришедшие нам… мне на помощь, успели почти вовремя и отвели меня в заброшенный дом неподалеку отсюда, в караван-сарае — тогда это был очень ветхий и опасный район. Сержант Ботари, да будет мир его беспокойной душе, был за повитуху, поскольку больше ни у кого не было в этом деле никакого опыта, включая меня саму. Я была в ужасе, но кричать не могла, понимаете — люди Фордариана еще были рядом и искали нас. Ботари дал мне прикусить какую-то тряпку… до сих пор вспоминаю ее мерзкий вкус, стоит едва задуматься об этом. Совершенно тошнотворный. Но, благие небеса, мы как-то справились, хотя я до сих пор не понимаю, как. Мы все были так молоды… Айвен сейчас старше, чем Падма был тогда.

Она поглядела на Теж с внезапным удивлением:

— А мне тогда едва исполнилось двадцать пять. Как раз ваш возраст, моя дорогая. Что за странное стечение обстоятельств.

Более чем странное и скорее неуютное, решила Теж. Но новая, или вновь открывшаяся, причина необъяснимой симпатии этой немолодой женщины к юной беглянке, горюющей о смерти близких, сделала ситуацию кристально ясной. Да, ясной как кристалл, лед или разбитое стекло, в общем, штука с острыми и опасными гранями. «Ох».

Она понимает. Понимает все и, возможно, даже больше. Может, лощеная оболочка леди Элис просто обязана быть такой непроницаемой и гладкой, именно потому, что ей приходится столь многое скрывать?..

Саймон Иллиан наморщил лоб:

— А где в это время был я? Если бы я мог оказаться рядом, ради тебя, Элис…

Она утешающе погладила его по руке.

— А ты тогда тайком выводил из города адмирала Канзиана, обеспечивая Эйрелу подавляющее тактическое преимущество.

— А, помню! — его лицо на мгновение просветлело и тут же снова омрачилось: — По крайней мере, обрывками.

— Поверь мне, милый, через тридцать пять лет у любого от воспоминаний остаются одни обрывки.

Она снова повернулась к Теж:

— Как жена Айвена, вы теперь стали частью этой истории — пусть и временно. Не хотите ли добавить к возжиганию и вашу прядь? Раз уж вы здесь.

В очередной раз Теж застали врасплох. Похоже, в последние дни это случается слишком часто.

— Я… а это можно?

«Не станет ли это оскорблением?» Очевидно, можно и не станет, поскольку барраярцы дружно закивали. Леди Элис извлекла из своей сумочки маникюрные ножницы — то ли припрятала их как раз на этот случай, то ли всегда носила с собой — и срезала локон со склоненной головы Теж. Айвен Ксав положил его поверх всей кучки и поджег щепки. Затрещали и взвились маленькие язычки пламени, горячие и быстрые. Похоже, никаких официальных слов зачитывать не требовалось, все просто стояли вокруг жаровни и смотрели, и пламя отражалось в их полуприкрытых глазах крошечными жаркими вспышками. Верхушки самых высоких небоскребов, видимые издалека, налились красками под первыми лучами рассвета, но здесь, внизу, еще царила серая влажность, и мерцающий рыжий огонь расплывался в осенних сумерках.

Пусть не официальные, но слова всё же прозвучали. Леди Элис заговорила, очень тихо, словно делилась с ними секретом:

— Мы с Падмой тогда прятались в дешевом пансионе. Вон то здание, дальше по улице, — она показала на дом, полускрытый строительными лесами. Запах горящих волос стал совсем едким. — Когда у меня начались роды, Падма запаниковал. Я умоляла его не уходить, но он рвался отыскать хоть кого-нибудь — кого угодно — чтобы переложить на него такую страшную задачу принять ребенка. Не важно, что женщины по всей планете делали это каждый чертов день с тех самых пор, как на Барраяр приземлились первые поселенцы. Да и главный труд оставался на мне, и никакого способа от него увильнуть у меня не было. Но он ушел и оставил меня одну, ошеломленную, на много часов, а схватки становились все сильней, а я ждала… и, разумеется, его немедленно схватили. Когда его притащили сюда и выволокли нас обоих на улицу, он попытался сопротивляться вооруженным солдатам, хоть и был одурманен фаст-пентой. Но я знала, в тот момент и всегда, что его погубила не храбрость — а трусость. Боже правый, я так на него за это злилась! Много лет подряд.

Иллиан коснулся ее плеча. Айвен Ксав опасливо держался в стороне.

— Это ведь Ку вывел тебя с малышом Айвеном, так? — уточнил Иллиан. Возможно, стараясь перевести ее мысли на что-то более позитивное.

— Да. Лейтенант Куделка — впоследствии коммодор, — уточнила она для Теж. — Он ухитрился нелегально вывезти нас из города — между прочим, в бакалейном фургоне. Он же сам сын бакалейщика. Мы тряслись там среди гнилых овощей — а Айвен, конечно, был жутко голоден, криклив и совершенно не рад тому, что его вытащили в этот холодный мир в самый разгар войны.

Огонек почти догорел, и серый пепел начало разносить потоком воздуха от проезжающих машин. Едкий запах улетучивался.

— Вот барраярская церемония поминовения, — обернулась к Теж леди Элис. — Я всегда намеревалась дождаться, пока Айвен женится, и передать эту обязанность ему, пусть он сам решает, продолжать ли эту традицию или нет. Потому что… она возрождает не только память.

Она протянула руку и стиснула ладонь Иллиана, который ответил ей взволнованным пожатием, хоть и продолжал улыбаться.

— Мне кажется, тридцати пяти лет достаточно. Достаточно скорбеть и тем более — злиться. Пора мне сложить с себя бремя этой памяти. А с нею — боль, печаль, гнев, привязанность и запах горящих волос в тумане. Разумеется, для Айвена все по-другому, и помнит это место он иначе, чем я…

— Я никогда не знал, — ответил Айвен Ксав, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Всего этого.

Леди Элис пожала плечами:

— А я и не рассказывала. Сначала ты был слишком маленьким, чтобы понять, потом — слишком молодым для этого, после… мы оба были слишком заняты собственной жизнью, и все происходило машинально. Но с недавних пор — последние несколько лет — я все сильнее думаю от этой затеи отказаться.

Она лелеяла эту мысль уже давно и ежеминутно, поняла Теж. За одну ночь такого тяжкого бремени не накопится. Она постаралась взглядом передать свою тревогу Айвену Ксаву — и тот наконец-то придвинулся к ней ближе и обнял за талию.

— Для меня это было просто чем-то, что мы делаем из года в год, — пояснил он матери. — Конечно, когда я был ребенком, я вообще ничего не понимал. Мы зачем-то приходили сюда, жгли эту штуку, недолго стояли рядом, а потом ты вела меня в керославскую пекарню, потому что мы приезжали натощак. Очень долго для меня это приношение оставалось просто поездкой в пекарню.

— Она закрылась год назад, — бесстрастно заметила леди Элис.

— Неудивительно. Они, похоже, катились под откос.

— Хм, к тому же твой вкус прогрессировал с тех пор, как тебе было шесть, — заметила она и, подумав, добавила: — К счастью.

Огонь догорел. Повинуясь жесту леди Элис, подошел Кристос с мешком и плотными перчатками; он опрокинул бронзовую чашу, вытряхивая пепел, протер ее тканью, убрал в мешок и с небольшим усилием поднялся.

Леди Элис просветлела.

— Хорошо. С делом покончено, хотя бы на год. Раз пекарни больше нет и традиция иссякла без всякого участия с нашей стороны, вы не против позавтракать у меня?

Теж глянула на Айвена Ксава; тот кивнул, и она ответила:

— Конечно! Благодарю, леди Элис.

Неторопливый лимузин поехал вперед, а они, на двухместной спортивной машине Айвена Ксава — за ним. Оглядываясь, Теж увидела, как муниципальные стражники снимают световые заграждения и убирают к себе в машину, запуская на улицу обычное утреннее движение, с каждой минутой все более оживленное. Уже совсем рассвело, и столица с энтузиазмом пробуждалась навстречу новому дню. Смотреть надо в будущее, а не в прошлое.

Тридцать пять похоронных церемоний — слишком много, но ни одной — слишком мало. Интересно, станет ли им с Риш лучше, если с помощью Айвена Ксава они сожгут в кухонном противне по пряди волос — за папу, баронессу и Эрика? Может, для такого с этой церемонией надо просто вырасти.

Она повернулась к Айвену Ксаву.

— Какое печальное начало дня рождения для маленького ребенка! Я хочу сказать, большинство детей в этот день ожидают праздника, сладостей, подарков — у вас на Барраяре, наверное, даже пони. У нас с Драгоценностями все это было. Ну, конечно, без пони, не на станции же. Но ты понимаешь, о чем я.

— О, у меня тоже было! — заверил Айвен Ксав. — В тот же день, только позже. Несколько лет подряд, пока маман соревновалась со своими подругами в изобретательности, мне устраивали праздники один причудливей другого. К моим пятнадцати годам все это сошло на нет, потому что мы, именинники, хотели только одного — поскорее стать взрослыми, бог знает, зачем, — он задумчиво поморгал. — Подростковый возраст для большинства людей — не самое желанное время, — снова пауза. — Я считал, что покончил с детством в тот день, когда в восемнадцать поступил в Имперскую Академию. Но если посмотреть, каких до ужаса наивных новоиспеченных мичманов присылают нам сейчас, начинаешь сомневаться. Может, нам тоже просто так казалось.

И после очередной паузы, еще более долгой, во время которой Айвен Ксав вписывался последовательно в несколько поворотов и уворачивался от встречных машин, он добавил:

— Хотя для меня это было уроком, какую цену платят Форпатрилы за то, чтобы вмешиваться в политику. Как бы мало я ни понимал, но это усвоил уже к восьми годам. Ведь у остальных ребят, ну, у большинства, были отцы, даже у Майлза — дядя Эйрел, как я его ни боялся… а у меня одна только бронзовая табличка в мостовой, и по ней едут машины. А маман от этого бывала то грустной, то дерганой, то сердитой, но уж точно не радовалась.

— А она всегда так, э… — Теж не знала, как еще ей описать состояние леди Элис. «Отчаянно мечтала об избавлении»? — Ну, когда вы сжигали ваше приношение?

Он поднял брови.

— Нет. Этих диких подробностей я от нее прежде ни разу не слышал. А ведь странно. Я хочу сказать, это же была ее идея — установить эту чертову табличку? И вот скажи, если от этого не было никакой радости ни ей самой, ни мне, да и моему отцу, каким бы он ни был или мог быть, уже не один десяток лет все равно… зачем мы это делали из года в год? Не обязательно было дожидаться моей женитьбы, чтобы скомандовать «стоп». Она могла бы покончить с этим в любое время.

— Что-то вроде смены поколений? — отважилась предположить Теж.

— Наверное.

Вслед за Кристосом Айвен свернул в гараж под домом леди Элис и больше ничего не объяснил.