ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

По мнению Роика, для их вылазки за телом лучше всего подошла бы полночь, и, желательно, в самую грозу. Тогда, помимо подходящего антуража, можно запросто списать на разряды молнии перебои в питании, которые будут отмечать их путь. Но поблизости от Норбриджа грозовых фронтов не наблюдалось, поэтому воздушный фургон, в котором Йоханнес вез Роика, Ворона и м'лорда, свернул к впечатляющей панораме «Нового Египта» в самый разгар дня. И только в воображении Роика охраняющие главный вход статуи с собачьими головами проводили их взглядом раскрашенных глаз.

Йоханнес захватил с собою пару букетов в небольших вазах и свиток, но они и не потребовались; охранник на воротах просто дал им знак пролетать.

— Что за черт? — удивился Роик.

— Время для посещений, — мягко пояснил м'лорд. — Здесь не желают докучать ни родственникам своих клиентов, ни потенциальным покупателям, явившимся для обзорного тура. Это же не военная база. Службу безопасности «Нового Египта» в первую очередь должно волновать воровство — это, скорее всего, будет проблемой с персоналом; вандализм — он вряд ли случится средь бела дня; или ребята вроде Н.О.Н.Н. — ну а они, вероятно, предпочтут дожидаться так любимой тобою полуночной грозы. Вполне в их стиле.

Роик откинулся в кресле с раздраженным хмыканьем.

Он поерзал в своем неудобном, слишком тесном медицинском костюме размера XL, который где-то раскопали Ворон и медтехник Танака: возможно, в тех же запасах, где у Сюзи хранились и ждали своего часа прочие медицинские принадлежности. На м'лорде был такой же, только размера XS, и то слегка великоватый: пришлось закатать рукава и штанины. Зато Ворону его костюм подошел идеально. Йоханнес оделся в повседневную, добротную и опрятную одежду Кибо, типичную для среднего класса.

Перед знанием, увенчанным пирамидой, был разбит псевдоегипетский сад с каменными сфинксами. Фургон пролетел мимо главного входа и с шипением опустился на стоянку позади здания — там располагался более утилитарный вход в приемный покой, предназначенный для прибывших на заморозку клиентов. Миновав и его, они подошли к скромной боковой двери для сотрудников криоцентра.

— Хорошо, вот здесь и заходим, — распорядился м'лорд. — Без торопливости, но и даром времени не теряем.

Стараясь не показывать ни торопливости, ни тем более тревоги, Роик помог Ворону открыть задние дверцы фургона и вывести оттуда антигравную платформу. Стопка коробок, освобожденных от их медицинского содержимого, прикрывала нечто длинное — термомешок с телом, как предположил Роик. Ворон объяснил, что такой мешок предназначен для кратковременной транспортировки и, будучи запечатанным, хранит температуру своего замороженного содержимого, правда, всего пару дней. Роику пришлось признать, что переносная криокамера — куда более громоздкая и бросающаяся в глаза штука. Йоханнес повел машину на стоянку для посетителей, где и должен был ждать их возвращения, а м'лорд и два оператора платформы прошли с нею в автоматические двери, без проблем пропустившие их.

М'лорд сверился с голокартой на своем наручном комме и повел процессию через вереницу коридоров. По дороге им встретились трое болтающих о чем-то служащих и пожилая пара, явно посетители, направляющиеся в кафе — запахи еды Роик уловил, проходя мимо — но на платформу никто из них даже не посмотрел. Они свернули еще дважды, проделали короткое путешествие вниз на грузовом лифте и по подземному коридору вышли к запертым двустворчатым дверям: первый замок у них на пути.

М'лорд открыл один из ящиков и извлек оттуда набор инструментов — обычное спецоборудование СБ плюс кое-какие дополнения. Он опустился на колени возле электронного замка и пробормотал не очень-то утешающе:

— Черт, давно это было… Надеюсь, хватки я не утратил.

Он безрезультатно копался в замке минуту или две, пока Роик, нервничая, оглядывался через плечо, Ворон же ждал с абсолютно спокойным видом. Двери разошлись так бесшумно, что застали Роика врасплох.

— Отлично! — провозгласил м'лорд с самодовольным видом. — Как я и надеялся, мы не оставили улик, попортив замок. — Он пригласил всех проходить жестом спятившего метрдотеля, направляющего посетителей к лучшему столику, и мягко затворил за платформой двери.

В новом коридоре было намного темнее. И к тому же, к удивлению Роика, в нем еще не завершили строительные работы. Не столкнутся ли они случайно с рабочими? Хотя, наверное, фонари монтажников заранее предупредят об их приближении.

Под пирамидой находилось три нижних уровня. Каждый был устроен одинаково: «ядро» — служебные помещения — опоясывали четыре коридора, пространство между которыми было расчерчено на клетки, а по центру каждой стороны шел широкий радиальный проход-«спица». Для лабиринта планировка слишком правильная, и все же Роику постоянно казалось, что здесь внизу ничего не стоит заблудиться. А как должен нервничать сейчас м'лорд, который не один час блуждал в настоящем лабиринте в полной темноте?

Они свернули на следующей «спице»; губы м'лорда шевелились, когда он отсчитывал боковые проходы, и расплылись в улыбке, когда они вышли к «ядру». Еще одна задержка, пока м'лорд добирался до запертой электронной панели, потом он что-то тщательно отсчитал и кивнул. Они пошли по другой спице и свернули направо в один из коридоров: с уже полностью завершенной отделкой, тускло освещенный техническими лампами и заставленный рядами заполненных криоячеек.

— Здесь вид не такой шикарный, — пробормотал Роик.

— Это дешевые места, — пояснил м'лорд. — Если желаешь быть упакованным в поддельное красное дерево с бронзовыми накладками — ну или золотыми, мне и про такое рассказывали — Новый Египет устроит тебя на верхних уровнях.

Даже в этом подземелье на стене возле многих ячеек виднелись в держателях странные приношения замороженным: крошечные бутылочки с вином, какая-то завернутая еда, прогоревшие до основания ароматические палочки. Чаще встречались цветы: больше пластиковые или шелковые, но иногда настоящие — то свежие, то бурые и увядшие, уныло свисающие из пересохшей вазочки.

— Вот здесь, — заявил м'лорд, останавливаясь на полушаге. Он вытянул шею, разглядывая ячейку в верхнем ряду. — Прочти номер, Ворон.

Ворон дважды продекламировал вслух длинную алфавитно-цифровую цепочку.

М'лорд аккуратно сверился со своим коммом.

— Она самая. — Прикрывающие термомешок коробки сослужили сейчас еще одну службу: встав на одну из них, как на табуретку, м'лорд присоединил к замку ячейки свое хитрое СБшное устройство. — Все отлично, — пробормотал он, слезая. — Как только лампочки погаснут, проводим замену.

Он достал фонарик и рысцой убежал куда-то в сторону.

Ворон достал себе и Роику по паре термоизолирующих медицинских перчаток и наклонился расстегнуть длинный мешок. Там лежало тело худой пожилой женщины, завернутое в нечто вроде эластичной пластиковой оболочки. Беззащитную наготу прикрывал толстый слой полупрозрачной защитной мази на коже и иней, который сразу же начал оседать на пластике. За секунду до того, как погасло освещение в коридоре и все зеленые индикаторы, Роик включил свой фонарик. Они так и не придумали, как открыть одну ячейку, не отправив сигнал на центральный контрольный пост, и решили, что лучший вариант в данной ситуации — устроить короткий перебой в электроснабжении сразу для пяти тысяч ячеек.

— Готовы, — подтвердил Ворон. Роик нажал кнопку разблокированного замка, и, к его облегчению, защелка ячейки легко открылась. Он выдвинул длинную емкость с телом, словно какой-то жуткий ящик в каталожном шкафу.

Внутри тоже лежало женское тело в плотной мембране, сразу затянувшейся инеем. Роик озадаченно заметил, что две пластиковые оболочки отличаются: эта была более бурого оттенка и укреплена снаружи чем-то вроде сетки. Он приказал себе сконцентрироваться, просунул ладони под тело и приподнял его. Даже через перчатки оно, казалось, моментально принялось вытягивать из него тепло. Роик мягко опустил тело на пол, Ворон проверил именную бирку на оболочке, и затем они вместе уложили ее замену в ячейку. Ячейка скользнула на место с мягким щелчком.

Издалека мелькнул свет фонарика, и из-за угла коридора выглянул м'лорд; Роик махнул ему рукой, подтверждая, что все в порядке, и тот, кивнув, убежал обратно. К тому времени, как Ворон с Роиком положили свою добычу в мешок и герметично его запечатали, лампочки снова зажглись. Потянувшись наверх, Роик осторожно отсоединил устройство для вскрытия замков и убрал обратно в набор, а потом принялся снова наваливать поверх тела маскировку из коробок. Интересно, как быстро объявятся техники проверять, что это за сбой случился с питанием?

Вернувшийся м'лорд негромко окликнул их: «Идем, идем». Его глаза сияли не хуже индикаторных лампочек, и Роик понял, что м'лорд откровенно наслаждался этим грабежом. «Ну, хоть кто-то из нас». Ворон оставался таким же любезным, как и всегда, словно проделывал подобные трюки ежедневно (хотя Роик прекрасно знал, что это не так).

Тут из коридора, отходящего из центрального зала, донеслось гудение дверей лифта и эхо голосов. Роик сглотнул и уже приготовился удирать, но они успели свернуть на внешнее кольцо прежде, раздалось громкое: «Эй, вы там!»

Недолгий переход, и вот они уже снова у двойных дверей. М'лорд задержался, чтобы снова их запереть, и лишь затем вызывал по наручному комму Йоханнеса. Едва они показались на улице, лейтенант распахнул задние дверцы стоящего наготове фургона, и платформа, нагруженная «припасами», беззвучно исчезла внутри. Роик не смел дышать, пока фургон не миновал ворота и не влился в дневной поток машин.

М'лорд проверил время по комму.

— Шестнадцать минут, — довольным голосом объявил он.

Ворон сел на переднее сиденье рядом с Йоханнесом, что было со всех сторон логично, поскольку они оба выглядели наиболее привычно по местным меркам. Йоханнес, как его и проинструктировали, вел машину спокойно, но не слишком медленно. Задние сиденья они сложили, чтобы уместился груз, и теперь Роик с м'лордом сидели на полу по обе стороны от тела госпожи Сато. Роик приготовился в любой момент придержать груз и не дать ему съехать с платформы, на случай, если Йоханнес вдруг резко повернет. Его заверили, что криораствор и защитная мазь сохраняют криотрупы слегка пластичными, а не хрупкими, и, несмотря на температуру, тело не разобьется, как кубик льда, даже если упадет на пол при случайном толчке. Но предосторожность не помешает.

Несколько минут они сидели в молчании, пока Роика наконец не прорвало.

Он тихо произнес:

— Я все думаю про сержанта Тауру. Вот здесь все люди умирают с надеждой на какое-то будущее. Почему же не могла она? Мы же находились в клинике Дюрона, для криозаморозки все было под рукой, и не так это дорого…

В прежние дни, когда м'лорд был галактическим оперативником СБ — еще до того, как иглограната и осложнения при криовосстановлении оборвали его карьеру — Таура служила у него в наемном флоте. Как и Дюроны, она была продуктом джексонианской генетической инженерии, но в отличие от них оставалась единственной выжившей из всей группы результатов неудавшегося эксперимента по созданию суперсолдат. Она сбежала на Дендарийский флот, где — м'лорд свидетель — смогла по-настоящему проявить свои особенности. Однако ее создатели заложили в генетические прототипы предохранитель: Таура должна была умереть в двадцать стандартных лет, если бы не медицинская помощь со стороны сначала дендарийских медиков, а потом — Дюрон. Роик встречался с ней дважды, и оба раза были отчаянно незабываемыми. Первый раз она приезжала в гости на свадьбу м'лорда, во второй же м'лорд с Роиком ездили на Эскобар, чтобы скрасить Тауре последние дни в хосписе.

М'лорд вздохнул.

— Мы все старались ее на это уговорить: я, ты, Вербена, Ворон. Не хватило бы ее дендарийской медстраховки — я бы вывернул свои карманы. Вот только Дюроны вряд ли бы мне это позволили: они по-прежнему считают себя в долгу перед ней и всеми дендарийцами за свое спасение с Единения Джексона. Но Таура ни за что не соглашалась.

«Что, очнуться уродцем в странном месте и чужом времени, когда все мои друзья умрут?», сказала она протестующему Роику, и голос у нее был тонкий, неправильный, совсем не ее. И никакие доводы, что у нее появятся новые друзья, не действовали на Тауру, измученную метаболическим кризисом.

Роик беспомощно развел руками.

— Вы могли бы поступить вопреки ее словам. Когда процесс зашел слишком далеко, и она уже не могла говорить, просто приказали бы готовить ее к криозаморозке. — Бог свидетель, м'лорд в состоянии пренебречь чьей угодно волей.

М'лорд пожал плечами; общее воспоминание было тягостным для них обоих.

— Да. Но тогда бы мы так поступили ради нас самих. Не ради Тауры. Она выбрала огонь, а не лед. Это, по крайней мере, легко понять: при температуре кремации ДНК разрушается.

Ей было все равно, где развеют ее прах, лишь бы только не на Единении Джексона. М'лорд отвез ее останки на фамильное кладбище в Форкосиган-Сюрло, и они вдвоем с Роиком похоронили урну с прахом на склоне, выходящем на Долгое озеро.

— Никто, — выдавил Роик, — не должен умирать от старости в тридцать! — И уж точно не такая пламенная душа, какой была Таура.

М'лорд задумчиво произнес:

— Если исследования Дюрон, или кого-то еще, позволят обернуть старость вспять, и люди станут умирать в триста или пятьсот лет, будет ли смерть по-прежнему казаться нам такой же жестокой?

— Или в две тысячи лет, — добавил Роик, силясь это себе представить. Он слышал, что некоторые, очень немногие, бетанцы и цетагандийцы живут почти до двухсот лет, но их долголетие закладывается в гены еще до того, как они появляются на свет. Но если речь идет об обычных, уже живущих сейчас людях, такой вариант не пройдет.

— Две тысячи вряд ли, — заметил м'лорд. — Некие теоретики страхования как-то подсчитали, что если устранить все смерти от медицинских причин и оставить только от несчастных случаев, человек в среднем проживет всего восемьсот стандартных лет. То есть кто-то угробится в восемнадцать, а кто-то — в восемнадцать сотен лет, но конец один и тот же. Просто установится новое равновесие.

— Можно только изумляться Отказникам.

— Вот именно. Если Бог, которого они ставят в основу своих рассуждений, ждал их появления на свет миллиарды лет, то вряд ли ожидание в еще несколько столетий, пока они не умрут, будет для Него хоть как-то значимо. — М'лорд задумался, созерцая нечто внутри себя — в своем перекрученном и многомерном мысленном пространстве. — Что беспокоиться о небытии после смерти, если есть беспокойство резонней: о небытии до зачатия. В конце концов, замени один сперматозоид на другой, и вместо тебя родится твоя сестра, а тебя никогда не будет.

И хотя это не было ответом на то, что терзало душу Роика, он промолчал. Машина миновала обветшалые сетчатые ворота и въехала в ворота криоцентра госпожи Сюзи.

Потребовалось много часов, чтобы поднять температуру тела Лизы Сато от глубокой заморозки почти до нуля градусов. Йоханнеса Майлз отправил в консульство, а они с Роиком дремали по очереди на самодельной койке в палате напротив лаборатории криооживления, на скорую руку устроенной Вороном. Под криооживление отвели третий этаж бывшего приемного отделения. Ворон и медтехник Танака тоже дежурили у тела посменно. С рассветом нового дня наступило время для наиболее важных процедур: нужно было слить старый криораствор и оперативно заменить его на новую синтетическую кровь. По мере трансфузии лежащее навзничь тело меняло свой цвет с оттенка серой глины на обнадеживающий бело-розовый. Криораствор, булькая, убегал в сток.

Будь у них время и оборудование, не говоря уж о пробе крови пациента, они бы вырастили ее новую кровь из образца. В синтетической крови не хватало индивидуальных для каждого человека белых кровяных телец, так что оживленному пациенту предстояло провести какое-то время в карантине, пока его костный мозг не восстановит иммунитет и не произведет достаточное число лейкоцитов. Ворон объяснил Майлзу, что тот в свое время всю эту фазу проспал, поскольку его организм был слишком сильно травмирован ранением и последовавшей затем операцией по пересадке. Ако потратила целый вечер, убирая и стерилизуя изолированный бокс.

В ответ на вопрос Майлза, как скоро можно будет расспросить пациентку, Ворон высказался весьма туманно, зато твердо сказал, что первыми к ней надо будет допустить ее детей. Тут Майлз и не думал спорить; дети — самый сильный мотив женщины вернуться к полноценной жизни.

Майлз предложил свою помощь, но, когда подошел решающий момент, Ворон усадил его на табурет поодаль и вручил маску. Самоподгоняющаяся кромка по краю маски гибко облегала лицо, эффективно обеспечивая герметичность, а электронные мембраны фильтровали даже вирусы. Однако он сомневался, что на него надели этот намордник из одних только соображений стерильности. Так что он прикусил язык и не вскрикнул, когда Ворон пробормотал:

— Проклятье… все не так.

— Что не так? — переспросил Майлз, видя, что Ворон с медтехником заняты у стола и не отвечают. Он уже хотел повторить свой вопрос громче, но Ворон наконец отозвался:

— Мозг не дает задержку при прохождении электрического сигнала. А ей уже пора появиться. Танака, давай попробуем старый добрый электрошок.

На голове Лизы Сато было надето нечто вроде плавательной шапочки, напичканной электроникой и датчиками и плотно облегающей ее прямые волосы поверх криогеля. Ворон сделал что-то на своем контрольном экране, и шапочка издала треск, от которого Майлз дернулся и чуть не свалился с табурета. Ворон, нахмурившись, читал показания. Обтянутая перчаткой рука потянулась, чуть ли не бессознательно, размять вялую конечность пациентки.

— Закрываем слив, — внезапно и без объяснений скомандовал Ворон, и медтехник поспешно выполнила указание. Он отступил на шаг. — Не работает.

Майлза почувствовал сосущую тошнотворную пустоту в желудке.

— Ворон, ты не можешь отступиться.

«Боже, мы не вправе напортачить. Бедные детишки ждут, когда мы им вернем маму. Я обещал…»

— Майлз, я провел более семи тысяч оживлений. Мне не нужно еще полчаса терзать труп этой бедняжки, чтобы понять, что она умерла. На микроуровне у нее каша вместо мозга. — Ворон вздохнул и отвернулся от стола, стягивая маску и перчатки. — Я прекрасно знаю, как выглядит плохая криоподготовка, а здесь она была сделана просто отвратительно. Моей вины здесь нет. Сейчас я ничего не мог сделать. И никогда не мог бы. — Ворон был слишком сдержанным человеком, чтобы швырнуть перчатки через всю комнату и выругаться, но ему этого явно хотелось. Обуревающие его эмоции легко читались на лице, особенно заметные по резкому контрасту с его обычной легкостью и жизнерадостностью.

— Ты думаешь… ее убили?

— Знаешь, несчастья случаются и непреднамеренно. Статистика. Хотя не в твоем окружении, я полагаю.

— А я полагаю, что как раз не в этом случае.

Ворон стиснул губы.

— Верно. Я могу провести частичную аутопсию, прямо здесь. — Он на глазах собирался с мыслями. — И выяснить, в чем конкретно был дефект криоподготовки. Есть множество вариантов. Мне кажется, есть что-то странное в вязкости выходного раствора… — Он помолчал. — Позволь, я выражусь ясней. Я, черт побери, настаиваю на аутопсии. Я хочу знать, что является причиной моей неудачи. Потому что терпеть не могу, когда меня подставляют.

— Аминь, — прорычал Майлз. Он соскользнул с табурета, сдернул маску и подошел к столу с его безмолвным грузом. Насос качал в тело кровь, и оно оставалось оптимистично розовым. Пустое обещание. Ворон протянул руку и выключил насос, наступила болезненная тишина.

Как теперь все объяснить Джину и Мине? Майлз понимал, что это будет его задачей в самое ближайшее время. В спешке и самоуверенности он отнял у них надежду… хотя нет, надежда с самого начала была ложной. Такой же неизбежный и смертельный финал ожидал бы любого, когда бы тот ни попытался разморозить Лизу Сато. Но эта мысль не слишком утешала.

«Я добьюсь для вас справедливости…». Нет, Майлз не в том положении, чтобы давать подобные обещания. «Я попытаюсь»? Звучит слишком жалко, взрослые всегда начинают с этого свои отговорки. Вина как ничто другое подхлестывала ярость Майлза в отношении его — их — неизвестных врагов. Как странно и подозрительно. Как тщетно.

В дверь операционной резко постучали. Проснулся Роик? Новость про то, что вся затея оказалась бесплодной, его не обрадует. Майлз потянулся, подобрал свою трость и подошел поглядеть в узкое стеклянное окошко в двери. В то же мгновение он порадовался, что не крикнул «Роик, заходи!». Потому что за дверью стоял запыхавшийся консул Форлынкин, а за обе его руки крепко держались Джин с Миной.

Майлз выскользнул в дверь и встал, прижавшись к ней спиной.

— Что вы здесь делаете? Вы же должны были ждать моего звонка в консульстве.

Словно Майлз сам не понимает, зачем дети притащили его сюда. Конечно, хорошо, что Джин с Миной больше не боятся Форлынкина, но то, что они совсем из него веревки вьют — явно перебор. «Вот так и скажу».

— Они настаивали, — зачем-то объяснил Форлынкин. — Я говорил им, что она не проснется до завтра, а вы объясняли, как непривлекательно выглядит тело по выходе из криостаза… но они все равно просили. Хотя бы посмотреть на нее в окошко. По-моему, они не спали всю ночь. Будили меня трижды… я подумал, если они просто посмотрят, то утихомирятся. И потом поспят. — Голос Форлынкина делался все тише, когда до него дошло, в какой решительной и мрачной позе перед ним стоит Майлз. — Что-то не так? — договорил он одними губами.

А Майлз был пока не готов. Проклятье, но к такому никогда не будешь готов. Ему уже приходилось по необходимости извещать ближайших родственников или друзей покойного, но это всегда были взрослые, а не дети, открытые и беззащитные.

Возбуждение Мины и Джина улетучивалось на глазах. Ведь если бы все было хорошо, разве бы он не выпалил эту новость первым делом? «Не существует способа сделать это лучше, и есть лишь один способ это сообщить». Майлзу хотелось сейчас опуститься на колени, упасть ниц, но единственно верным будет глядеть Джину в глаза. Он набрал в грудь воздуху.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Что-то пошло неправильно при криоожи… при криоподготовке. Ворон-сенсей ничего не мог сделать. Мы старались… я думаю, ваша мама умерла во время криоподготовки восемнадцать месяцев назад или вскоре после этого.

Джин и Мина застыли в шоке. Они еще не плакали, только смотрели на Майлза в упор, смотрели, смотрели…

— Мы хотим видеть маму, — произнесла Мина тоненьким голоском. — Вы обещали, что мы ее увидим.

Голос Джина был хриплым, гортанным, совсем не похожим на обычный. — Вы обещали…

Когда Майлз сообщил свою новость, Форлынкин и дети отпрянули друг от друга. Теперь Джин почти машинально нашарил ладонь Мины, а девочка другой рукой снова вцепилась в Форлынкина. Консул в смятении посмотрел на нее.

— Сейчас? — переспросил он. — Вы уверены?.. — Он глядел на Майлза яростно, словно собирался взглядом пригвоздить его к стене.

— У них есть право, — неохотно ответил Майлз. — Хотя я не знаю, что лучше, страшное воспоминание или никакого воспоминания вовсе. Я просто… не знаю.

— Я тоже, — признался Форлынкин.

Мина вздернула подбородок. — Я хочу. Хочу увидеть ее.

Джин сглотнул и кивнул.

— Тогда подождите минуту… — И Майлз проскользнул — сбежал — обратно в операционную.

— Ворон, у нас гости, — сообщил он. — Ближайшие родственники покойной. Можем мы, э, немного привести ее в порядок?

Даже твердокаменный джексонианец Ворон выглядел потрясенным.

— Боже правый, эти бедные дети пришли сюда? А им обязательно заходить?

— У них есть право, — повторил Майлз, размышляя, почему же эта фраза отзывается для него эхом. Похоже, ответ он когда-то знал, но нельзя ведь возлагать вину за каждый провал в памяти на последствия криооживления десятилетней давности.

Ворон, Танака и Майлз поспешили достойно прикрыть простыней безмолвную фигуру, убрать бесполезные приборы, электроды, трубки и странную шапочку. Майлз пригладил короткие черные волосы. Слипшиеся от геля, они делали лицо женщины средних лет утонченным, но похожим на череп. Какую прическу она когда-то носила? Странные детали вроде этой могут иметь для детей значение. Приготовления слишком поспешные и бесполезные.

«Пусть все поскорее закончится». Майлз распахнул дверь.

Джин, Мина и Форлынкин гуськом прошли внутрь. Взгляд, которым Форлынкин мазнул по Майлзу, был весьма далек от симпатии. Когда они шли к столу, Джин вцепился в другую руку консула. За кого еще им оставалось держаться в этот трудный час?

Дети вгляделись в тело. Губы Мины в замешательстве приоткрылись; Джин перевел взгляд на Майлза с беззвучным: «ЧТО?»

Мина попятилась от стола и с презрением — или возмущением — выпалила:

— Но это не наша мама!