9
...Когда я очнулась, тем самым опровергнув предыдущую мысль о том, что я умерла, мне стало так худо, что лучше бы уж я и не оживала! Потому что ожила я не где-нибудь, а в гробу, подобно славной героине Умы Турман из фильма Квентина Та- рантино. Только у меня, в отличие от нее, не было ножа и фонарика. И еще я не умела кулаком пробивать гробовые крышки. Не научили меня этому в Китае, что поделать. Все, на что мы там с Брайаном потратили время,– это прогулки по красивым местам и покупка сувениров. А надо было в Шаолине взять пару-тройку уроков, полезных для жизни. Какие же мы с Брайаном недальновидные!
Ладно, сейчас не об этом. Сейчас о том, кто сунул меня в гроб. И где этот фоб находится...
Нет, это тоже вопросы не первостепенной важности.
Вопрос номер один – как выбраться из гроба?
Я на всякий случай уперлась в крышку ладонями и коленками. Бесполезно. Крышка держалась крепко. Зато я выяснила, что она обита какой-то шелковистой тканью. Атласом, наверное. Не пожалели для меня атласа, сволочи!
Ну погодите, вот я выберусь!
А выберусь ли?
...Нет, такие депрессивные вопросы я оставлю Надежде Первухиной. Это она у нас вечный нытик и пессимистка. Блуждает по Дворцу Ремесла и на всех нагоняет тоску своими литературными экзерсисами. Впрочем, в теперешнем своем положении я была бы рада даже Надежде Первухиной. При условии того, что она вооружена гвоздодером или хотя бы мощной отверткой. Плюс лопатой. Могилу ведь надо сначала разрыть, верно? В том, что гроб со мной закопали, я не сомневалась. Нет, ну какой гад мог сотворить такое со мной, смирной и толерантной ведьмой?!
– Помогите! – на всякий случай крикнула я. Бесполезно. Гроб отлично глушил звуки. А кроме того, мне в голову пришла резонная мысль, что, если я буду тратить воздух на всякие вопли о помощи, он быстрее израсходуется.
Я постаралась дышать поменьше и заодно принялась размышлять. Я же ведьма, в конце концов. А значит, обладаю серьезным арсеналом всяких штук, которые могут основательно облегчить мне жизнь.
Для начала я сосредоточилась и зажгла на кончике пальца маленькую шаровую молнию. Она осветила внутренности моего тесного жилища. Хм, при свете все это выглядело еще мрачнее. Я же не Дракула, чтобы упиваться прелестями собственного гроба!
Я погасила молнию и, поразмыслив, превратила ладонь правой руки в пилу. Разрывая обшивку, я принялась пилить крышку. Но что это, черт побери?!
Едва соприкоснувшись с древесиной гроба, пила снова превратилась в руку. Я только получила себе занозу, вот и все.
Я поняла. В замкнутом пространстве мои мысли заработали с бешеной скоростью, и до меня дошло скорее, чем когда-либо. Гроб сделал тот, кто знает, как пользоваться антиведьмовским заклятием. Он заклял древесину гроба. Теперь, что бы я ни делала в плане волшбы, ничего не будет срабатывать, если я задумаю применить эту волшбу к гробу. Всей волшебной силы мне хватит только на то, чтобы остановить сердце и уйти из жизни наименее мучительно.
Этого ждешь? Кто б ты ни был, не дождешься!
Я закричала и принялась колотить в крышку гроба изо всех сил, расходуя отпущенный мне воздух. Перед глазами плыли багровые круги, в ушах бухала кровь, но я кричала и кричала. И вдруг, замерев на миг, услышала!
Шорох. Еще шорох! Так шуршит земля, когда ее лопатой соскребают с крышки фоба.
– Я здесь! – принялась кричать я.– Спасите меня!
И изо всех сил стала лупить в крышку коленками и ладонями.
– Я слышу! – донесся до меня голос, далекий, как голос с другой планеты.– Не волнуйтесь, я спасу вас! Берегите воздух!
Но я не могла беречь воздух. Я начала давать ценные указания тому благословенному типу, который меня откапывал. Слава святой Вальпурге, он (или она) не очень-то к этим указаниям прислушивался.
Наконец я почувствовала, как фоб вытаскивают из могилы. А потом – о счастье! О свобода! – со скрежетом вылезли гвозди из крышки, и я откинула ее, оттолкнула, как дверь, закрывающую мне путь к свободе!
Крышка отлетела, и я услышала печальное:
– Упс!
Я выскочила из гроба и заметила, как чьи-то сапоги шевелятся под крышкой. Похоже, я оглоушила собственного спасителя! Я подняла и отшвырнула ненавистную крышку вниз, в могилу. И после этого протянула руки к тому, кто меня спас:
– Я вас обожаю! Вы меня спасли!
Спасатель встал на ноги, повернулся ко мне и оказался довольно-таки замурзанного вида гномом.
Я опустилась перед ним на колени:
– О славный гном! Вы спасли мне жизнь и вправе требовать от меня чего угодно! Я, как Госпожа Ведьм, клянусь выполнить любую вашу просьбу.
– Три.
– Ч-что?
– Три просьбы,– возя по земле носком башмака и одновременно деликатно ковыряясь в носу, сказал гном.– Исстари так положено: ежели гном спасает красавицу, она выполняет три его просьбы.
– Хорошо, пусть будет три! Я на все согласна!
Я порывисто обняла гнома, который продолжал
ковырять в носу. От гнома пахло землей и компостом, но я на этом не заострила внимания.
От моих объятий гном слегка зашатался, но было видно, что ему это понравилось.
– Могу ли я узнать имя своего спасителя? – куртуазно спросила я, стряхивая комки земли со своих джинсов.
– Тарталья,– скромно сказал мой спаситель и опустил глазки в землю. Глазки у него, между прочим, были золотисто-желтые и несколько лукавые.
– Тарталья? Серьезно?
– Да. А что такого?
– Нет, ничего. Просто... редкое имя. И красивое.
Гном расцвел.
– А кстати,– огляделась я,– я что-то не пойму, где нахожусь.
И впрямь окружающий пейзаж не радовал глаз. Куда ни глянь – нависали темные каменистые своды, и лишь изредка между ними пробивали бледные лучи какого-то серого света. А еще повсюду тянулись длинные ряды каменных надгробий, одинаковых, словно выложенных по линеечке.
– Кладбище,– прошептала я.
– Да, совершенно верно, Госпожа,– сказал Тарталья.– Изволите видеть – старое кладбище ведьм. Некрополь.
– А есть еще и новое?
– Конечно, под Оро. А тут уже никого не хоронят.
– А меня?
– Так я почему и разрыл могилку-то вашу,– начал объяснять Тарталья.– Хоронить здесь запрещено, это музей, сюда иногда эти... экскурсии приводят. Многие знаменитые ведьмы здесь похоронены. А я хранителем некрополя работаю. Могилки, стало быть, обхожу, проверяю, что и как. Подметаю, мусор убираю, все-таки эти экс...экскурсанты сорят много. А тут смотрю – могила свежая. И как-то светится. Значит – ведьма-то в ней живая. Ну я и давай раскапывать. И не зря раскопал!
– Спасибо тебе, Тарталья,– с чувством сказала я,– Я знаю, что «спасибо» на хлеб не намажешь, поэтому выполню три твоих желания и даже больше. А сейчас было бы очень здорово, если бы ты меня отсюда вывел во Дворец Ремесла.
– Это само собой,– кивнул Тарталья и вынул палец из носа. Палец, слава всем святым, оказался чистым.– Эй, Бригелла!
– Бригелла?!
– Братец мой меньшой,– пояснил Тарталья,– Тоже за некрополем присматривает. Вообще вся наша семья тут трудится. Испокон веков.
Подошел Бригелла. На мой взгляд, он практически ничем не отличался от Тартальи, даже в носу ковырял тем же пальцем.
– Привет, – сказал мне Бригелла, а потом обратился к брату: – Чаво тебе?
– «Чаво»! – передразнил Бригеллу Тарталья.– Неуч, перед Госпожой стыдно. Остаешься здесь за старшего, пока я Госпожу во Дворец Ремесла отведу, понятно?
– Понятно. А зачем тебе во Дворец Ремесла?
– Надо,– твердо сказал Тарталья.
– Он меня спас,– пояснила я Бригелле.– И я хочу его достойно вознаградить.
– А-а,– протянул Бригелла.– Ну ты смотри, Тарталья, не продешеви. А то Моргана тебя с потрохами съест.
– Моргана? – ахнула я.– Это же фея!
– Ага, фея, как же,– хмыкнул Бригелла.– Выйдет фея за какого-то там гнома. Моргана – такая же гномиха, как и все мы. Его жена, между прочим. И ревнивая, жуть. Так что поторапливайтесь в свой дворец, Госпожа. Иначе, ежели Моргана вас с Тартальей застанет, это ж будет ужас кромешный.
– Все поняла. Не хочу быть жертвой ревнивой жены. Тарталья, уведи меня отсюда.
Тарталья взял меня за руку (хорошо, что моя рука до сих пор была в перчатке) и повел. Мне пришлось принагнуться, чтобы соответствовать росту своего спутника. Мы немного попетляли среди могил, потом вышли на довольно просторную дорогу, выложенную темным гранитом. Дорога привела нас к стене, украшенной лепниной. Тарталья нажал на какой-то завиток в лепнине, и часть стены отъехала в сторону.
– За мной,– горделиво выпятил тщедушную грудь Тарталья.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Оказалось, что мы вышли в одну из оранжерей дворца. О, какое же блаженство снова вдыхать напоенный ароматами редкостных цветов воздух! В оранжерее работал фонтан, и я решила слегка привести себя в порядок. А то после восстания из могилы выглядела я непрезентабельно.
Я сняла перчатки и бросила их в урну. Потом принялась мыть руки под струями фонтана. Тарталья при этом нетерпеливо наблюдал за мной. Слава святой Вальпурге, у меня с собой была пачка неиспользованных бумажных платков – ими я кое-как вытерла грязь с лица и одежды.
– Нормально? – спросила я Тарталью.
– Вообще-то с косметикой было лучше,– деликатно сказал гном.
– Какая косметика?! Это могильная пыль!
– Так вот я и говорю...
– Ну, Тарталья, ты совсем в женской красоте не разбираешься! Интересно, какая у тебя жена...
– Жена у меня того...
– Что?
– Неинтересная совсем.
– Сочувствую.
– Ага.– Тарталья глядел на меня как-то непонятно.– Ну что, пошли в твои покои, родным и близким тебя доставлять?
– Идем. Тут-то я уж знаю дорогу.
Но не успели мы сделать и трех шагов, как двери оранжереи распахнулись, и в скромную обитель клематисов и примул ринулись толпой студентки третьей ступени. Это уже были довольно сильные ведьмы, но, к сожалению, безголовые, как и прочие тинейджеры в их возрасте.
– Ищем здесь! – воскликнула одна, самая тощая и высокая,– Прочешем всю оранжерею!
Мне стало жалко оранжерею, которой грозил столь радикальный метод воздействия, и я громко сказала, почти закричала:
– Эй, девушки, кого ищем? Что суетимся?
Взгляды всех студенток скрестились на мне как шпаги. А потом девушки дружно выдохнули:
– Вот она!
До меня дошло.
– Девушки, так вы меня ищете?
– Да, Госпожа,– склонились они в неумелом реверансе.– Вас ищет весь дворец.
– Ну вот, я нашлась. И пропадала-то, может, час или два, а шороху навели...
Предводительница студенток изумленно подняла на меня глаза:
– Час или два? Госпожа, вас нет во дворце уже целые сутки!!! Ваши близкие сходят с ума, привлечены все силы розыска и охраны, даже газетчики что-то пронюхали о вашем исчезновении, но их пока удается сдерживать...
– Сутки? – Теперь пришел черед мне вытаращивать глаза.– Ну ничего себе! Дайте-ка я попью водички из фонтана, надеюсь, она экологически чистая...
Но попить мне не дали. Две студентки несубтильного формата и вида вцепились мне в руки и сказали:
– Теперь мы вас ни за что не отпустим, пока не передадим лично Анне Николаевне Гюллинг!
– Боже, моя бедная тетя, мой Брайан! Как они пережили эти сутки?
И чтобы узнать это, я вместе со студентками и Тартальей бросилась вон из оранжереи.
