Книга: Улыбка гусара
Назад: Глава третья, в которой я развлекаюсь, узнаю много нового и обзавожусь небесполезным, но весьма шкодливым помощником, а Элен выказывает себя великолепной актрисой
Дальше: Глава пятая, в которой никто ничего не понимает, но это ни в коей мере не мешает развлекаться на полную катушку

Глава четвертая,
в которой я гуляю по городу, провожу воспитательные работы, и занимаюсь совершенно противным моей натуре делом, — исцелением

Стоя на привокзальной площади, я смотрел на раскинувшийся вокруг город и пытался понять, изменился ли он до неузнаваемости или все же есть много того, что было и раньше? И я не столько о внешнем виде, сколько о внутренней сути. Сложно высказаться определенно — слишком много намешано вокруг, больно уж новые ощущения захлестывают.
Сильно все изменилось? — сочувствующе поинтересовалась Элен.
Да так, не могу и ответить… Непонятно пока. Здания-то все сплошь новые, а вот духа города пока почуять не могу. Все вонь от этих ваших автомобилей забивает. Конский навоз, тоже конечно, не розами пахнет, но его хотя бы убирали! Между прочим, обоняние у меня куда сильнее, чем человеческое, так что запах сей для меня куда как неприятственен.
— Так не дыши, — усмехнулась в ответ моя спутница. — Ты же можешь!
— Так и не дышу. — В тон ей ответил я. — Вот только, для разговора, воздух все равно вдыхать приходится. И настроения это, если честно, никоим образом не повышает! Впрочем, ладно. Потерплю. Благо, яды на меня не действуют. А то их в воздухе здесь целый набор присутствует. — Я достал из кармана сделанный за время езды в поезде небольшой амулет-ядолов, сейчас переливавшийся всеми оттенками слабо-розового цвета, сообщая, что соприкасается с целым букетом смертельных ядов, представленных в малой, не угрожающей жизни, концентрации. Однако… Для людей такая атмосфера должна быть не слишком-то полезна… Будь я магом воздуха — получил бы отличное оружие. Всего-то и надо, что сгустить яд в нужном месте. Вот только магия стихий и вампиры… Плоховато мы совмещаемся, к сожалению… Однако, все равно надо обдумать идейку на досуге. Может и удастся что-нибудь интересное придумать.
— И куда двинемся, красавица готического облика?
— Гм… Ну, вообще-то это тебе решать. Я вообще, в здесь впервые.
— Я тоже. Раньше, бывал как-то проездом, но не думаю, что сейчас осталось хоть что-нибудь знакомое. Ты не знаешь, где здесь есть приличные гостиницы?
— Не-а… Но можно спросить любого таксиста. — Элен махнула рукой в сторону стоящих на привокзальной площади желтых машин с шашечками на крыше. Или… Погоди, есть идея! — Она достала сотовый телефон, и начала сосредоточенно нажимать на кнопки. Наконец, раздался радостный вопль, — Нашла!!! — и следом звук набирающегося номера.
— Миша? Привет. Узнал?
— …
— Как кто? Лена Ольховская!
— …
— Да, да!!! Та самая Гелла! Теперь сообразил?
— …
— Да так… Я тут с приятелем, проездом через твой город. Не подскажешь, где можно кости на недельку кинуть? А то в гостиницы переться что-то не хочется.
— …
— Нормальный парень. Нет, не Горец. С Горцем все. Оттанцевался. Гопники грохнули. Правда и сами не ушли. Граф их и положил.
— …
— Да ник у него такой. По жизни Аркадием кличут. Классный парень. А гопничков приложил, — сплошное загляденье! Так как насчет хаты?
— …
— Совсем напряг? Может тогда где можно снять, порекомендуешь? Деньги не проблема.
— …
— Как? Помедленней.
— …
— Ага, Спасибо. Чао. Может, забежим, если время будет.
— Ну что? Как результат переговоров? — проявил я естественное в данном случае любопытство.
— Погоди. — Элен сосредоточенно набирала новый номер.
— Алло.
— …
— Здравствуйте. Мне порекомендовал обратиться к Вам Миша Староресов. Скажите, вы все еще сдаете квартиру?
— …
— Мы с другом хотели бы снять её на пару недель. Она с обстановкой?
— …
— Отлично. Мы понимаем. Готовы заплатить вперед.
— …
— Хорошо. Какой адрес?
— …
— Мы сейчас подъедем. Спасибо.
— Пойдем. — Элен сложила мобильный телефон, — вот уж действительно выдающееся достижение цивилизации, и решительно направилась к стоящим у дороги автомобилям. Похоже, переговоры завершились полным успехом.
Квартира, оказалась весьма небольшой. Собственно не квартира даже, а так, конура какая-то… Всего из двух комнат. Доводилась мне господа, в крестьянских избах, куда как попросторней останавливаться. Да-с, где только за время войны мне только не приходилось ночевать. Иногда и курной избенке рад бываешь. Однако, в мирное время, в городе, да при деньгах, хотелось бы соблюдать приличие, и остановиться в подобающих моему положению апартаментах. Нет, я все понимаю, за прошедшее время многое изменилось, нынче в моде, по-видимому, умеренность и экономия, однако же, можно было снять хотя бы скромные, но приличные апартаменты, комнат из семи — восьми?
Нет, ну где вы прикажете здесь, в этих несчастных двух комнатах размещать прислугу? А ведь найм слуг, ну хотя бы одного лакея, поденщицы, и кухарки становился жизненно необходим. Одежда, которую я позаимствовал у убитого насильника, кстати, по словам Элен, весьма не дешевая, за время пути изрядно измялась, и нуждалась в уходе. Нет, конечно, можно было купить и новую, собственно так я и собирался поступить в ближайшее время, не носить же неизвестно чьи обноски, однако не все время же её менять? Да и питаться в ресторанах иногда не слишком-то удобно… Хочется ведь иногда и дома чего-нибудь перекусить…
Однако, когда я, отозвав Элен, потихоньку высказал ей эти сомнения, она лишь фыркнула, заметив, что нынче, квартиры больше двух, максимум трех комнат в наем не сдаются, слуг держать не принято, и вообще я — гнилой аристократ, и должен радоваться тому, что хоть такую, весьма неплохую, между прочим, квартиру удалось отыскать.
Надо сказать, выслушав её замечание, я весьма занервничал. Нет, квартира это дело десятое, мало ли как обычаи за это время поменяться могли… Но вот гнилой аристократ… Неужто не восстановился я, после могилы своей постылой? Вроде и сытый, наелся еще на том самом кладбище, да и осмотр, в закутке вагонном, что по какому-то недоразумению уборной называют, учинил я себе самый тщательный… Но вдруг, пропустил все же что-то? Могила, она, знаете ли, здоровья никому не прибавляет, будь ты даже самым, что ни на есть могущественным вампиром.
Впрочем, зря я встревожился. Как начал я Элен, по поводу высказывания её расспрашивать, дабы узнать, где она плоть гнилую заметила, или запах какой неподобающий учуяла, так и выяснилось все разом. Выражение это такое оказалось, во время революции в обиход вошедшее, да так там и оставшееся. В общем, насмешил я спутницу свою преизрядно. Впрочем, думаю, убытку чести тут нет никакого. Ну откуда же мне, в могиле сто пятьдесят лет пролежавшему, новые выражения, за это время в обиход вошедшие знать? Благо, язык русский еще понимаю. Хотя и тут не все ладно. Элен говорит, что я будто с акцентом на нем разговариваю. Ну да ладно… Обучусь потихоньку новым правилам.
В общем, заселились мы в квартирку эту малехонькую, и слуг нанимать не стали. Ни лакея, ни поденщицу, ни даже, о ужас, кухарку. Ну, я-то ладно, если припрет, я и одной кровью люда всякого нехорошего прожить смогу. Но вот интересно, как Элен-то выкручиваться собирается? Али по ресторациям, да трактирам всяческим бегать будет? Так для здоровья человеческого, пища ресторанная, коль постоянно ею питаться, шибко вредной оказаться может. Надо наверно ей ядолов презентовать, чтоб не отравилась ненароком.
А квартирка оказалась не так уж и плоха. Размеры конечно маловаты, у меня в закутке подобном Прошка ютился, но зато в наличии имелась неплохая библиотека, в которой, о радость, — книжная полка уставленная одинаковыми с виду книгами на корешках которых было написано «Всемирная история».
Так-с… Похоже именно это мне и надо! — Я взял книгу, пересел в ближайшее к окну кресло и погрузился в чтение, благо Элен заперлась в ванной, и выходить не спешила.
Когда она все же вышла оттуда, то лишь буркнула, что устала до чрезвычайности, после чего рухнула на кровать и попросила разбудить лишь в случае ядерной войны, или при начале Армагеддона. Последнюю фразу: — Ну не могу же я упустить такое зрелище… — она пробормотала явно сквозь сон. Не совсем поняв, что это за штука такая, — ядерная война, и как может пусть даже очень уставший человек проспать начало последней битвы я, тем не менее, высказал в сторону безмятежно сопящей Элен обещание непременно разбудить в случае начала сих событий, после чего вновь повернулся к книге. Все-таки, хорошо, что вампирам сон нужен куда меньше чем людям. Хотя… Поспать и впрямь было бы не плохо…
— Не время! — Строго одернул я сам себя. — В могиле отосплюсь. — Добавил я привычную еще по войне присказку, и лишь потом сообразил, какую глупость сморозил. Нет уж, хватит мне сна в могиле! На вечность вперед отоспался. Лучше я книжку почитаю. По истории. Мировой и российской. С момента, как меня в могилку уложили, и до тысяча девятьсот девяносто пятого года — именно этим годом издания датировалась книга. А то господа, надоело как-то ничего не понимать. То и дело себя дураком выставляю, а это поручику гусарскому весьма невместно будет.
Шелест страниц, и случившееся за долгое время моего фактического отсутствия в нашем мире начинает медленно, но верно укладываться в голове. Многое стоит запомнить, но понимаю, что сейчас удастся отложить в памяти лишь общие сведения. Ну а в частностях будем разбираться потом. Тем более я заметил у хозяйки квартиры еще и вовсе уж большое, тридцатитомное издание энциклопедии. Там бы покопаться, но уж это явно не сейчас. Временами удается малость отвлечься из-за летающего по квартире бесенка. Чума освоился и тут, нагло засовывая свою физиономию всюду, куда считал возможным. Вдобавок ко всему он уже начинал издавать нечленораздельные, но довольно противные звуки…
Да-с, подобное может означать лишь одно — скоро Чума будет не только понимать, но и говорить. Судя же по его поведению, ничего отдаленно напоминающего приличные слова, от сего пакостника не услышать. На кого бы сбросить кипучую энергию молодого беса, что произошел от самого, пожалуй, неприятного и малопредсказуемого духа — духа кладбища? Впрочем, разберемся.
Легкие шаги проснувшейся Элен стали достаточным поводом для прекращения изучения произошедших в мире событий. Правильно, книга не убежит, ног у нее не предусмотрено, в отличие от только что изволившей выйти из царства снов красавицы.
— Как отдохнула?
— Великолепно, — потянулась та с грацией холеной пантеры, демонстрируя линии изящного тела. — Бодра, свежа и готова к любым свершениям. Хотя бы к тому, чтобы прогуляться с кавалером по окрестностям. Заодно и город тебе покажу…
— Прогулка в столь приятной компании сделает честь любому маршруту. Там более, одежку мне прикупить надо. Ведите, леди…
Разумеется, вышли из дома мы далеко не сразу. Для того, чтобы привести себя в «подобающий вид» девушке всегда требуется значительный промежуток времени — от десяти минут до нескольких часов. Сейчас ей хватило всего лишь получаса. Она несколько изменила однотонно черной гамме, добавив туда элементы серебра. Что ж, стало еще более стильно и элегантно, хотя все столь же мрачновато.
— Когда мы вышли из дома, было не столь солнечно, как раньше, но темные очки я все равно не снимал. В них немного уютнее и спокойнее. Покупка одежды прошла спокойно. Правда, в магазине оказалось не так уж много одежды моих родовых цветов, однако покопавшись в тряпье, Элен все же нашла белый плащ, бело-алую рубашку и белые же брюки. Последний аксессуар — алый ремень, и бордовые туфли я выбрал сам. А то невместно как-то мне в чужих цветах ходить, да и удобнее летом в светлой одежде.
— После этого, я предложил прогуляться немного по городу. Странную пару мы представляли если вдуматься… Девушка в черном с серебром и вампир в ало-белом наряде. И где здесь свет, а где тьма… Попробуйте, догадайтесь.
Определенный план прогулки лично у меня отсутствовал, Элен также не стремилась к чему-то строго определенному, так что мы просто передвигались по городу. Пешком, само собой разумеется, ибо иначе пропадал весь смысл. Само собой, мой личный бесенок также околачивался где-то поблизости, на сей раз у него была практически полная свобода действий. Я даже внимания не обращал, что он там творит — на оживленных городских улицах это не привлечет особо сильного внимания, да и любой странности найдется сугубо материальное, пусть и неверное объяснение.
— Грустно здесь как-то. Люди все серые, суетливые. Мельтешат как муравьи… — Поделился я с Элен своими наблюдениями.
— Обычное дело. Неужто в ваше время не так было?
— Да нет вроде, — пожал я плечами. Или может быть я тогда бул не столь к эмоциональному фону чувствителен? Действительно, особенно складывающееся впечатление провоцировала способность чувствовать ментальный фон проходящих мимо людей — однообразный, серый, пронизанный примитивнейшими желаниями и устремлениями. Нет, надо срочно хоть как-то развеять гнетущее впечатление, а то бросит меня в крайность, о которой большинству окружающей толпы будет не просто плохо, а очень плохо.
Хоть бы кто-нибудь в карман залез с целью кошельком поживиться! Был бы тогда повод от души позабавиться… Так ведь нет, когда на душе поганено, подобные типы тебя стороной обходят. А срывать плохое настроение на совершенно посторонних, ни в чем не провинившихся людях не есть достойно для офицера и вообще благородного человека… тьфу, вампира.
Вот ситуация! Вместо чего успокаивающего или способного развеселить, мы волею случая или просто от забавной игры вариантов оказались в довольно своеобразном месте — поблизости от церкви. Хоть и был я раньше воспитан в традициях веры христианской, но последние произошедшие со мной события в веке девятнадцатом серьезно подточили положительное отношение к вере вообще, а особенно к отдельным ее носителям в частности. Да и вообще… Неуютно я себя как-то возле церкви чувствую. То ли прошлое вспоминается, то ли в другом дело… Неприятно в общем!
Однако ж действо, возле храма разворачивающееся весьма меня заинтересовало, так что придавил я свои ощущения, и поближе подошел. Ничего, теперь-то меня так просто не возьмешь, не буду я лежать покорно, да над собой измываться позволять.
Так, а что это у нас происходит на подворье церковном? Никак какая-то служба или вообще что-то непонятное… На дворе особо роскошный автомобиль снежно-белого цвета, ну а вокруг него несколько священнослужителей молитвы читают, да один из них сей механизм окропляет вроде как святой водою. Странно!
— Неужто что интересное увидели, граф? — Элен гибкой змейкой скользнула рядом. — Ах это… Всего лишь обряд освящения роскошного авто для одного из многочисленных бизнесменов. Они нынче это любят — ездить на святости. Освященные машины, личный священник, который благословляет все контракты и финансовые сделки… Скоро они будут изгнание злых духов из отхожего места производить.
Представив себе подобную картину. я чуть было не согнулся в три погибели от жестокого и мучительного приступа смеха. Однако! Окроплять не пасхальные куличи, к примеру, а по сути дела карету, экипаж, средство для перевозки… Они бы еще лошадь крестили! Ну, раз так, то и не обижайтесь. Пошучу-ка я немного. Хоть частично, на ту шуточку, что вы со мной сыграли, отвечу.
— Надеюсь, у прекрасной дамы не возникнет моральных препятствий понаблюдать за забавным представлением?
— Отнюдь! Я даже представляю, что сейчас весело будет только нам, но уж никак не тем, кто в это освящении участвует.
Правильно понимает Элен, очень правильно. Сейчас «святость» подобного идиотизма превратится в полную свою противоположность.
А ну-ка! В трансформации я не силен, но на такую малость должно бы и хватить… Впрочем, зачем мучаться? Лучше поступим по-другому… Маленькое вмешательство в мозг хозяина роскошной «тачки» — как выражается Элен, — прошло совершенно незамеченным.
— Эй, мешок с деньгами! — окликнул я хозяина автомобиля. — Неужели тебе нравится та субстанция, которую льют на твою машину?
Вышеупомянутый, больше всего смахивающий на приплюснутого колобка, попытался было заорать в мою сторону нечто матерное, а то и пригрозить натравить свою охрану. Вот только чересчур уж циничная ухмылка на моем лице, да палец, направленный в сторону священника с кропилом, заставили его перво-наперво посмотреть в указанном направлении. А посмотреть стоило.
Звучал молебен, кропило в руках заросшего бородой священника щедро разбрызгивало святую воду. Ну а в голосе долгополого явственно прослеживались мечтательные нотки, вызванные, похоже, хорошей платой за обряд. Вот только вода для заказчиков неузнаваемо изменила вид, превратившись в зеленую, а к тому же и отвратительно воняющую болотную жижу. Иллюзия, зато как она подействовала! Возмущенный рев оскорбленного в лучших чувствах (в смысле несоответствия услуги и платы) богатея отозвался в моих ушах приятной музыкой.
Я вообще обладаю душой тонкой и чувствительной, то есть не слишком люблю зрелище, когда из человека делают котлету, но моя готесса с очень уж естественным удовольствием следила за разворачивающимися событиями… Нет, ну зачем же так сильно мордой о корпус машины прикладывать! Вот и вмятина образовалась, а вот и еще одна… Ладно, забавного помаленьку, но прежде еще один маленький «подарок» учиним.
Прямо перед физиономией, впавшего в грех алчности святого отца украсившейся насыщенными фонарями под обоими глазами, из воздуха соткался мой бесенок, на пару мгновений перешедший в видимую форму.
— Алчность вредна для души и здоровья, об этом и Господь наш говорил! — заверещал он невыразимо противным голосом, после чего вновь исчез.
Мда, зря я опрометчиво посчитал верещание Чумы противным… Дело в том, что после этого раздался еще более громкий и противный визг, причем источником его послужили несколько глоток одновременно. Представляю себе шок чересчур сребролюбивого священнослужителя, у которого перед носом появляется явно не ангельское отродье и читает короткую, но очень уж убедительную проповедь. Интересно, сразу с ума сойдет или все же просто малость поубавит неумеренную страсть к деньгам? Я задал было такой вопрос Элен, на что получил едкий, но вполне справедливый ответ:
— Да вряд ли это поможет… Пошарахается с недельку от каждой тени, а потом сочтет все это за временное помрачение ума. То есть вновь за старое примется.
— А и ладно… Зато зрелище было в высшей степени примечательное, к тому же плохое настроение испарилось. Пойдем отсюда?
— Пойдем, — охотно согласилась Элен. — Все равно ничего особо интересного тут уже не будет.
Это точно. Зато еще одну примечательную деталь я осознал лишь после того, как мы отошли от места действия на добрую сотню метров. Чума то заговорить изволил! Значит все, сформировался бесенок, теперь будет только совершенствовать свои умения в прямой зависимости от количества поступающей энергии.
Хорошо… Даже дневное время и не слишком приятные люди вокруг не могли теперь испортить поднявшегося настроения. Проснулась ностальгия по хорошему табаку, поэтому по совету Элен была приобретена пачка сигарет, напомнивших мне испанские «пахитосы», только те были завернуты в солому, а эти в лист тонкой бумаги или же в лист, но табачный. Второй вариант пришелся более по душе. Вот только улица с ее многолюдством изволила совсем уж осточертеть, потому мы и решили свернуть в какой-нибудь укромный закуток. Хорошо хоть они никуда не исчезли, присутствуя в лабиринте каменного леса практически везде. Да, стоило лишь свернуть в сторону с оживленных трасс и можно было сколь угодно долго отдыхать от чересчур навязчивого людского общества.
Неплохое местечко обнаружилось — небольшая деревянная беседка в тени раскидистого дерева. Таким подарком грех было не воспользоваться, посему я с большим удовольствием присел, откинувшись на изогнутую спинку удобной скамьи. Естественно, Элен была не только пропущена вперед, но предварительно со скромного места для отдыха легким телекинезом была сметена вся пыль, могущая там оказаться.
Ну а потом можно было и закурить, благо и сигарета оказалась неплоха, весьма неплоха… Да и современные средства для высекания огня были не в пример менее хлопотны, нежели существовавшие в мое время. Нет, произошедший за время моего фактического отсутствия прогресс может быть очень и очень полезен. Однако, сразу замечу, что последнее утверждение верно лишь в отношении материального мира! В духовном же, насколько я понимаю, все было с точностью до наоборот…
— Хозяин, а мне? Хочу! — вновь проявившийся Чума хлопал крыльями у моего правого плеча и недвусмысленно поглядывал на лежащую рядом открытую пачку сигарет.
— Да травись на здоровье, — безразлично пожал я плечами. — Впрочем, нам обоим это не грозит — мое тело ближе к мертвому, чем к живому… Ну а у тебя его вообще нет как такового. Так, сгустившаяся энергия.
— Граф, так он теперь что, говорить будет?
— Будет… И не просто говорить, а скорее даже болтать много и не всегда по делу, — вздохнул я, вспомнив о привычках подобного рода существ. — Он же пока как дитятко неразумное, пусть и опасное для посторонних, особенно для моих врагов.
Это «дитятко» сейчас было всецело поглощено тем, что порхало вокруг пачки размером в половину самого бесенка и прикидывало, как именно половчее воспользоваться сигаретами. Мы с Элен с интересом наблюдали за сим действом, тем более что дел особых все равно не наблюдалось. Ага, догадался все-таки! Переправил с трудом извлеченную из пачки сигарету из мира обычного в промежуточный, где в какой-то мере и обитают все подобные существа. Ну а там размеры, а заодно и масса, не имеют столь серьезного значения и варьируются в зависимости от необходимости. Вот и предстал Чума через несколько секунд с сигаретой в пасти, что вполне соответствовала его габаритам.
Зрелище, доложу я вам, редкое… Но где-то и умиротворяющее, признаю. Тесная компания, где не приходится ожидать какой-либо гадости, да и проблемы временно отходят на второй план. Красота! Но подобные моменты, кажется так и созданы для того, чтобы кто-то попытался их нарушить… Даже в этом тихом, уединенном месте оказалось возможно появление посторонних. Впрочем, хорошо хоть не шваль какая, а судя по одежде и внешнему виду, вполне приличный человек.
— Чума, исчезни, — скомандовал я, и бесенок понятливо перешел в невидимое состояние, все так же, не выпуская из крепких остроконечных зубов дымящую сигарету.
Интересно… Неторопливо приближающийся к нам человек явно не походил на большинство представителей толпы, что в неисчислимом множестве попадались мне на улицах города… И не во внешнем облике дело, а в чем-то другом. Хотя и облик… Странная, очень странная походка, медленная и своеобразная. Где-то я такое уже видел… Лет ему ближе к сорока, коротко остриженные волосы, жесткое, волевое и оценивающее выражение глаз. Такие бывают или верными соратниками или опасными врагами. Чем-то напоминает он мне сослуживцев моих прежних, многие из которых под Бородином остались…
— Надеюсь, я не помешаю вашему отдыху? — осведомился тот, подойдя ближе. — Просто я тут постоянно привык находиться, больно уж спокойно.
— Извольте, сударь, — я слегка склонил голову в знак приветствия. — Места тут достаточно, тем более что оно не принадлежит кому-то конкретному. Располагайтесь.
Незнакомец присел неподалеку, но с такой осторожностью и столь неестественно, что я чуть было не выругался от собственной недогадливости. Ноги, а точнее их отсутствие. Деревяшки… Слышал я об умельцах, что для воинов покалеченных подобные устройства изготавливали. Отсюда и медленная, неуверенная походка, да и вообще некоторые особенности движения.
Зато выражение глаз… Таких не может быть у того, кто получил увечье просто по случайности. Взгляд воина, пусть искалеченного, но никак не сломленного. Не удержавшись, взглянул на ауру. Все верно. Этому человеку не раз доводилось проливать кровь, как свою, так и чужую. Но проливал он её в честном бою, грудь в грудь с опасным и сильным врагом. Ни следа противных оранжево-желтых пятен, какие оставляет всякая совершенная человеком подлость, на его ауре я не обнаружил.
Впрочем, жалеть калеку я не намерен. Такие как он вообще не любят, когда им хоть как-то намекают на их увечье. Ну да я и не собирался, благо сам насмотрелся на подобные случаи. Уважение, почтение, но только не жалость. Жалость она вообще довольно унизительна, а тем более для того, кто в ней не нуждается.
Интересно, офицер или унтер? Скорее все же первое, но в то же время есть в нем что-то от того, кто начал службу с самых низов. Хотя… Вероятно, выслуживший звание. Тогда вряд ли выше капитана, а скорее всего просто поручик. Как же это по-современному называться будет? Лейтенант кажется…
— Закурите? — предложил я незнакомцу.
— Не откажусь. Да, мое имя Николай.
— Аркадий, — представился я. А это Элен. И еще… вы в каком чине из армии ушли? Капитаном или все же лейтенантом?
— Лейтенантом, — не задумываясь, ответил Николай и лишь после этого более внимательно посмотрел в мою сторону. — Не думал, что это так сильно бросается в глаза, особенно мое звание.
В одном чине мы значит… А ведь он меня куда как постарше будет… Ну, если конечно, тех лет, что в могиле я провалялся, не учитывать. Однако, чему удивляться… Если допустим начинал с солдата, да и из простых, без протекции, то на то и выходит… Что ж, продолжим беседу.
— Мне тоже в свое время послужить довелось… Так что подобные признаки замечать привычен. Нет в поведении у Вас тех мелочей, что свойственны офицерам в чине от майора и повыше.
— Верно. Да только гляжу, вы тоже не в самом спокойном месте служили… — Заметил он отводя глаза от моего лица.
— Довелось пострелять, — не стал отрицать очевидного я. — Как это? — я кивнул ему на ноги, словно задавая вопрос о совершенно обычной вещи, игнорирую острый локоток Элен, вонзившийся мне в бок.
— Обычно. Призвали на срочную, потом получил сержанта, а там и остался. Был набор тех, кто желает оправиться «за речку», в Афганистан. Помощь «братскому народу», чтоб ему пусто было… Какой там «братский народ», — горько усмехнулся Николай. — Стрелял каждый камень, причем ночью и в спину. Там из нас, бывших идеалистов, быстро выбили всю чушь относительно сочувствия к другим странам и их жителям.
— Оно так… — поддержал я замолчавшего ветерана.
— Ну а потом в горах угораздило попасть под минометный обстрел. Меня-то вытащили, а вот ноги там остались…
Вижу, прорвало человека, раз он выплескивает всю застаревшую боль и горечь на совершенно незнакомого, случайного собеседника. На меня. Что ж, выслушать я могу. Знаю, как иногда хочется поделиться болью с понимающим слушателем. Наслушался я этих рассказов, еще в свое время наслушался… И нет большой разницы, что искалечило судьбу и тело солдата, — пролетевшее ядро, вражеская сабля, или минометный обстрел. Тем более оба мы воины, сражавшиеся за свою страну, пусть и в разные времена. Его службу прервало ранение, ну а моя завершилась смертью.
* * *
Ну что за проходной двор тут?! Ни посидеть спокойно, ни поговорить с, достойным человеком, в кои-то веки оказавшемся на моей пути.
— Эй, пацаны, тут …, в натуре, какие-то … наше место заняли, — голос был одновременно гнусавым и несколько шепелявым, хотя я раньше считал, что подобное сочетание невозможно в принципе.
— Да не, тут без базара знакомые все лица… Это ж тот, …, герой войны.
Хм… Однако! И как прикажете это понимать? Обед подан? Причем аж из четырех блюд? Однако, пожалуй, я зря огорчился! А какая сервировка! Дорогая одежда, везде, где можно (впрочем, где нельзя — тоже) виднеется тяжелый металл с желтым блеском именуемый золотом… Одна проблема, — сыт я пока…
Нет, некое желание перекусить присутствует конечно, но до настоящего голода пока далеко. К тому же не стоит приучать организм к слишком частой еде. Увы, но вампир, постоянно кровь человеческую употребляющий, измениться необратимо может, так что только та кровь его интересовать и будет, причем часто и помногу. Спору нет, силы такого вампира возрастут многократно, да вот только разум гаснуть начинает, да и другие возможные наслаждения интересовать перестают… Упырями подобных тварей именуют, и отношение к ним в сообществе мистическом не сильно приятственное.
В общем, повезло недоделкам. Могут даже в живых остаться, если уберутся отсюда немедленно.
Кстати, интересно… Товарища моего нового, Николая, оскорбляют, но ко мне с Элен и близко не подходят, ни словом ни жестом не задевают… Боятся видимо. И правильно делают, вообще-то. Вот только, интересно, неужто они меня за такого подлеца держат, что я знакомцу покалеченному помощи не окажу?
— Это что за отбросы?
Мой вопрос был скорее риторическим, но ответ был получен практически незамедлительно, к тому же с двух сторон одновременно. Впрочем, Элен, со свойственной ей импульсивностью, успела чуточку раньше:
— Золотая молодежь, детки высокопоставленных родителей. Денег много, а сами от обезьян не сильно далеко ушли. Видела я таких — из грязи в князи, а понтов немеряно.
— Точно, — подтвердил офицер, перекосившийся в гримасе глубокого отвращения. — Девушка, вы совершенно правильно предположили. Не люди, а так, какое-то недоразумение. Да и желания примитивны — жрать, пить и тр…ся. Грубо, зато полностью характеризует их мечты и стремления.
Услышав подобную характеристику, один из молодцев, высокий и широкоплечий, по всей видимости заводила, с воплем: — Ах ты …, г… подрезаный, еще выеживаться тут будешь! Мало тебе чехи ноги отстрелили, надо было еще и яйца оторвать и на ближайший фонарь повесить! Ну, мы сейчас это дело исправим, — подскочив к скамейке, на которой сидел Николай он нанес ветерану мощную оплеуху. Ну, то есть хотел нанести.
При желании, вампиры могут двигаться быстро. Нет, не так. Очень, очень быстро! Спустя мгновение после того, как рука этого недоноска начала свое движение, она оказалась зажата в моем кулаке.
— Сударь, вы подлец и невежа! — отжимая его руку в сторону, холодно произнес я. — Если вас так раздражает мой собеседник, извольте прислать ему вызов по всем правилам, но не нападать вчетвером на калеку. Думаю, он не откажет вам в сатисфакции на пистолетах! — заметив, как округлились глаза у моего невольного собеседника и самого предмета беседы, я вспомнил, что нынче давно уже не дуэлируют. И вообще… Кажется будучи в раздражении преизрядном, допустил я промашку, заговорив с сими субъектами недостойными, на языке своего века.
Пока я размышлял, как промашку эту устранить, вмешался один из дружков широкоплечего. Облаченный в кожаную куртку толстяк вытащив из кармана складной нож, он со щелчком раскрыл лезвие, и подойдя ко мне заявил:
— А ну отвали от Краба, … ушибленый. И вообще, вали со своей телкой куда подальше, тут наши терки идут! Будешь выеживаться, глаз на жопу натяну, и моргать заставлю! — И он демонстративно помахал лезвием своего ножа.
— Да пиз…те его мужики! Чё тут базары-то разводить! Потом и с кралей его поразвлечься можно будет! — вмещался третий, низкого роста, коротко остриженный парень с кавказскими чертами лица.
Ах вот как… Ну что ж, я искренне старался держать себя в руках. Однако же, спокойно выслушивать угрозы в свой адрес, и тем более в адрес Элен… Недостойно это. Совсем недостойно. И я подобного терпеть не намерен!
Четвертый, брюнет среднего роста с довольно неплохо выраженными мускулами, и как ни странно, довольно таки благообразным лицом, (Хотя это наверно ошибка зрения. Ну что нормальный человек может делать среди подобной мрази?) не сказал ничего. Он лишь сунул руку в карман, а когда извлек её, то на ней красовался тяжелый медный кастет. М-да, похоже, я прав, — кажущаяся благообразность его внешности находится в полном противоречии с душевными порывами. Надо будет исправить сие несоответствие. До души его мне дотянуться трудновато будет, а вот морду отрихтовать, до полной утраты благообразия, это уж будьте покойны! Со всем гусарским прилежанием сделаю!
— Глаз на жопу, говоришь? — я улыбнулся, отшагивая в сторону, и как бы невзначай прикрывая собой Элен. — Яйца на фонарный столб? А у вас богатая фантазия… — Я не показывал клыки, но что-то в моей улыбке видимо все же было. По крайней мере, представители этой «золотой молодежи» дружно отшатнулись к выходу из беседки.
— Чума! — Услышав прямой приказ, бесенок немедленно материализовался.
— Чего изволите, повелитель, — согнулся он в потешном поклоне, высоко выставив украшенный небольшой кисточкой хвост, и все так же не выпуская изо рта дымящуюся сигарету.
— Ты все слышал? — я обернулся на замерших от испуга и легких паралитических чар парней. Чары были самые простенькие, всего лишь несколько увеличив и видоизменив их ужас, я добился того, что ноги четырех парней любящих поразвлечься, издеваясь над беззащитными людьми, словно примерзли к месту.
— Так точно, хозяин!
— Ну, так будь любезен, обеспечь молодым людям развлечения в соответствии с пожеланиями.
— Э… — У онемевшего бесенка, отвисла челюсть. Сигарета немедленно выпала и достигнув земли, растворилась, уйдя в глубины промежуточного мира.
— Это как, хозяин? — Он потряс своей непропорционально большой головой, пытаясь найти способ решения поставленной мною задачи.
— Начни с самого простого, — Я широко улыбнулся и передал ему немного своей магической силы. — Кажется, кто-то тут хотел увидеть на фонарном столбе несколько нестандартные украшения?
— А… Понял! — бесенок даже запрыгал от радости, и вновь дематериализовался. В следующий миг, неведомая сила, — хотя нет, почему же неведомая? Очень даже известная! — подхватила широкоплечего, и потащила на улицу. Вскоре оттуда донеслись истошные вопли, затем звук падающего тела, и тишина…
— Задание выполнено! — доложил вновь проявившийся бесенок. — Правда надолго не получилось. Сорвался он. Точнее оборвался! И кажется, в падении свернул себе шею. Но яйца висят! Я их через промежуточный мир в кристаллическую решетку загнал! Теперь не отдерешь!
— Молодец. — Сдержано похвалил я шалопая. — Тогда приступай к следующему заданию…
Бесенок окинул печальным взором массивную нижнюю часть толстяка, оценивая предстоящий фронт работ, затем придирчиво посмотрел на маленькие, скрывающиеся глубоко в жировых складках глаза, и деловито поинтересовался: Левый или правый?
— Ч-чт-то, левый или правый? — в ужасе пролепетал еще совсем недавно совершенно уверенный в своей силе и праве решать чужие судьбы представитель «золотой молодежи». Гм… Неужто понимать стал, что коли на чужих мучениях забаву себе строишь, то и сам в итоге игрушкой сильного да недоброго можешь стать? Ну что ж, тогда его и живым оставить можно будет…
— Я спрашиваю, тебе левый или правый глаз на задницу натягивать? — визгливо-пронзительным, словно скрип металла по стеклу голосом ответил Чума. — Давай решай быстрее, а то мне по твоей милости столько работы предстоит… — Чума вновь бросил взгляд на выдающиеся размеры упитанного паренька и еще раз печально вздохнул. — Ишь, отожрался-то как… — словно ни к кому не обращаясь, проворчал он себе под нос. Отъел себе корму, отъел… А нам, честным бесам, трудись, вкалывай… Ни зарплаты тебе, ни сверхурочных…
— Не надо… — тихо пролепетал обсуждаемый, и осел на пол в непритворном обмороке. В беседке резко и неприятно запахло.
— Нет, и как прикажете с таким контингентом работать? — искренне возмутился бесенок, пиная крошечной ногой лежащее на полу беседки тело. — Вы шеф как хотите, а я категорично отказываюсь работать с кормой этого вонючки! — непритворное возмущение Чумы было легко объяснимо. Действительно, мой бесенок, скорее всего, получил от меня в числе прочего и мои представления о брезгливости, а значит, возиться с этим обгадившимся от ужаса субъектом ему было бы вдвойне неприятно.
— Ладно, — махнул я рукой сморщившемуся в предвкушении неприятной работы Чуме. — Думаю, можно обойтись простым изъятием глаза. Тем более, что самую мерзость здесь предлагал отнюдь не он… — Я медленно развернулся упершись взглядом в побледневшего недоростка.
— Падла!!! — С диким криком тот вдруг сорвался с места и, бросившись к Элен, выдернул из кармана нож. Надо же… Оказывается в нем есть некоторые задатки бойца, раз смог преодолеть мои довольно простенькие чары. Впрочем, сделать он ничего не успел. Вампиры быстрее людей. Намного быстрее. Не добежав пары шагов, он остановился, и медленно взглянул вниз, на выбивающуюся из рассеченной моим когтем шеи кровь, зашатался, и рухнул на грязный пол беседки.
— П-п-пощадите… — Последний из оставшихся, вооруженный кастетом «благообразный» рухнул на колени, и начал униженно пресмыкаться. Нет, такого даже убивать противно. Усилием воли смяв на его руке кастет, и не обращая внимание на дикий вой катающегося от боли по земле подонка, я наслал на него проклятие, которое в ближайшие пару часов должно было привести его внешность в полное соответствие с внутренним содержанием, я пинком выкинул из беседки.
Подвывая от страха, последний из четверки малолетних негодяев скрылся с глаз долой. Следом, трепеща крохотными крылышками, Чума с натугой выволок его окривевшего приятеля, и оттащив того в ближайшие кусты вернулся, поигрывая своей добычей, — глазным яблоком толстяка. Это натолкнуло меня на одну идею.
Валяются рядом пара свежеубитых трупа не заслуживающих никакого уважения человечков, а поблизости находится воин, пусть и искалеченный волей случая. Непорядок, однако. Я далек от гуманизма, но здесь его нет и в помине — просто сей факт идет вразрез с моими принципами и все тут.
Кстати, вид у Николая был довольно озадаченный из-за того, что он явно не понимал, что происходит вокруг. Оба трупа перешли в свое нынешнее состояние при помощи, скажем так, не совсем обычных, выламывающихся на пределы материализма, методов. Хотя страха в глазах не было, только смесь удивления и оценивающего интереса. Уважаю. Никогда не следует бояться незнакомого, непонятного, можно лишь относиться с той или иной степенью настороженности. Страх делает человека слабым, осторожность же не от темных инстинктивных кошмаров, а всего лишь разум, оценивающий ситуацию.
Но это все так, небольшая философская конструкция. Важным было то, что имелся подходящий труп. даже два трупа, а также наличествовал человек, для которого кое-что из этих трупов могло пригодиться.
— Николай, как вы смотрите, если я вас немного подлечу? Я об этом, — я кивнул на его ноги. Знаю, вопрос риторический, а посему и ответа особенно не требую.
— Что толку мечтать о невозможном, — скривился было лейтенант в отставке, но тут его взгляд вновь устремился на лежащие на земле неподалеку от него тело.
Понимаю, наглядный пример того, что не все так просто в нашем мире. Ничего, пусть немного осмыслит ситуацию, в которой оказался. С одной стороны, кое-что может казаться невозможным, зато с другой, в новом восприятии, некоторые вещи предстают совсем в ином ракурсе.
— Граф, да вы никак решили попробовать себя в медицине? Неужто лавры Гиппократа не дают спать спокойно?
— Тут скорее не медицина, а прозекторство намечается, — обмахнулся я от персональной язвы. — Как говорится, от одного к другому, превращая мертвое в не совсем мертвое для передачи живому. Николай, а позвольте спросить, у вас ноги до какого места ампутированы?
— По колени, — ответил совсем сбитый с толку офицер.
— Вот и чудно, значит не придется с большими кусками дохлятины возиться.
Наш недавний знакомец совсем перестал понимать что к чему, а вот готесса напротив, очень хорошо уловила тему, раз поступивший с ее стороны вопрос оказался настолько в тему:
— Чем ампутировать-то будешь? Простым ножиком не отделаешься, нужно нечто более серьезное.
— Куда уж серьезней, — я отрастил на указательном пальце длинный и невероятно острый, отточенный и с внутренней и с наружной стороны коготь, и со значением повертел рукой.
— А-а, тогда понятно. Но ты это… не слишком нашего знакомца шокируй, для него подобное в новинку.
Право слово, вот мне великое дело до степени изумления случайного знакомого. Хватит с него и неожиданной медицинской помощи. И что это со мной происходит? Добрый я какой-то… Неужто, заразился чем?
А всякие скальпели мне и не требуются. Я ж не хирург какой. Я лучше. Причем намного. Прикинув комплекцию валяющегося на полу коротышки, я прихожу к выводу, что более-менее подходит. В конце концов, мелки несоответствия со временем сгладятся, организм изменит под себя доставшиеся ему новые части тел.
— Где операцию учинять будем? — заинтересовалась Элен. — Тут вроде обстановка не слишком…
— Это точно. Но мы ведь еще не уточнили у нашего пациента, хочет ли он получить новые ноги.
— Так это вопрос решенный, он ведь не мазохист. Правильно?
— Да, — все еще не веря в происходящее, Николай, тем не менее, не стал отрицать очевидного. — Но это действительно возможно?
— Возможно все, только многие старательно отмахиваются от лежащего за пределами их понимания, — припомнил я отношение в магии многих представителей рода человеческого. — Дело в том, что…
Звук чьих-то шагов заставил насторожиться и переключить внимание. Так, трое, идут довольно быстро и целенаправленно приближаются. Интересно, кого еще принесло на наши головы? Ну просто бенефис какой-то нынешним днем у этого местечка.
— Что-то не нравятся мне возможные гости, — малость загрустила Элен. — Вот поклясться готова, что ничего приятного ожидать не приходится.
Сглазила… Одним из возжелавших вновь попасть сюда оказался тот самый, которого я по доброте душевной решил отпустить куда подалее. Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Другие же двое имели самое непосредственное отношение к стражам порядка, по-нынешнему милицией называемыми. Странное название, в мое время милицией ополчение народное называлось, что для задач разнообразных, в том числе, иногда и порядкоохранительных использовалось. Причем, отметить надо, что с задачами этими оно редко когда справлялось, разве что уж с совсем простенькими. Да оно и понятно… Много ли крестьянин, вчера от сохи оторванный, да необученный совершенно, навоевать сможет? Я вот тоже, заставь меня пахать, или скажем, сапоги тачать, такого напашу да натачаю, с неумения-то… Всякому делу, учиться требуется, а уж такому как военное… В бой людей что менее двух-трех лет обучались выпускать — дело последнее. Сколько крови прольется, прежде чем они науку ратную познать смогут! Хорошо, если хоть один из десятка выживет.
Впрочем, опять я отвлекся. Милиция, так милиция… Мало ли как с моего времени слова свое значение изменили. Пообщаемся, посмотрим. Однако же, не стоит, я думаю, реальность им видеть. У них на трупы в городе мирном, реакция может оказаться нехорошей. Так что наложим-ка мы иллюзию небольшую. Травка зеленая, кровью вовсе не залитая, спокойно сидящие в беседке люди…
Однако! Вид у этих двоих не слишком соответствовал облику стражей порядка. Лица однозначно туповатые, не отягощенные не то что излишними, а вообще мыслями. Впрочем, все не так страшно может быть. Любят, ох любят в сыске маску на себя туповатую напяливать, чтоб расслабились подозреваемые, ошибочку допустили… Лицу чиновника полицейского доверять — дело последнее.
— Чем обязаны, уважаемые? — вежливо поинтересовался я у людей в форме. — Сидим, никого не трогаем, отдыхаем. Да, а что это рядом с вами делает этот ублюдок, который совсем недавно изволил хамить, оскорблять отставного офицера, к тому же не слишком идеального здоровья?
— Арестуйте их, всех арестуйте, Василий Сергеевич! Они Санька и Ашота убили!!! — истерически заверещал недобиток.
— Помилуйте, какие убийства? — откровенно насмехался я над уродом. — После убийства остаются такие вещи как трупы, кровь, следы наконец. Что-то лично я не наблюдаю ничего подобного. Ну а что до этого истеричного паренька, то с ним мы уже знакомы.
— Знакомы? — эхом отозвался один из милицейских, несколько грузноватый мужчина в возрасте. В погонах современных я разбираться пока не научился, но по лицу и важности судя, никак не ниже капрала будет.
— Сержант милиции Василий Сергеевич Козлов, — представился он, махнув у меня перед глазами красными «корочками». — Вы признаете, что знакомы с Бураковым Петром Владимировичем, — он кинул взгляд на баюкающего поврежденную руку парня, — сыном уважаемого предпринимателя, депутата городской думы, известного правозащитника Буракова Владимира Карловича?
— Было дело. Правда, имя-отчество как-то не узнавал, однако физиономию опознаю. Он и трое его дружков, таких же не заслуживающих уважения существ, были здесь совсем недавно. Уж простите, имена я у них не спрашивал, интерес такого рода не возник. Зато вот у них возник интерес к моей девушке, а также насчет того, чтобы оскорбить человека, между прочим, отдавшего здоровье за собственную страну в местах, где частенько постреливают.
— Ну так вот, — продолжил я. — Подобное поведение не слишком мне симпатично, поэтому для начала я предложил им заткнуться и убраться в самом похабном направлении.
— То есть, вы хотите сказать, — довольно невежливо перебил меня тот же самый пожилой милиционер, — что первым предприняли агрессивные действия по отношению к находящемуся здесь господину Буракову, и его друзьям, господам Хвостогрызову Александру Павловичу, Шамраеву Ашхару Ахмедовичу и Леготареву Валентину Сергеевичу.
— Вы что, меня совсем не слушаете? Я же сказал, что они попытались ударить ветерана, и оскорбили мою даму! Что ж, я по-вашему должен был делать Естественно, я вмешался и высказал все что о них думаю! В ответ же на свет появились ножи и один кастет. Пришлось объяснить, что подобные действия вредны для здоровья. Потом все трое разбежались во все четыре стороны. Это, судя по всему, побежал в вашу. А кастет вот он, до сих пор у него на лапке… Кстати, если его не снять, то потом и ампутировать придется…
Оба милиционера оживились, переглянулись, после чего младший, до сих пор не удосужившийся представиться заявил;
— Нанесение здоровью вреда малой, нет, средней тяжести. Нападение на уважаемых людей…
— Правильно, — согласился я. — Так что берите этого урода обратно и можете его хоть в бочке засолить, мы в претензии не будем.
В ответ послушался довольно неприятный смех. Причем, кажется надо мной. Не понял… Я что, что-то не так сказал? Быть может у Элен поинтересоваться, она все-таки гораздо лучше разбирается в реалиях современности. Видимо опять я где-то в построении фразы ошибся. Впрочем, она и так поспешила прояснить ситуацию:
— Они собираются арестовать не этого мелкого ублюдка, а тебя. Ну и меня за компанию. Может быть еще и этого, — ока бросила взгляд в сторону Николая.
— Нет, меня не рискнут. Слишком уж глупо выйдет, да и позора не оберутся. А вот вы в опасности. Видите же, они у отца этого ублюдка на содержании находятся!
— А ну заткнись! С тобой еще разберемся! Думаешь, ваше общество ветеранов долго тебя защищать сможет? И на твои корочки управа найдется! — Зло произнес Козлов, и шагнул в нашу сторону, доставая небольшую черную дубинку странной формы. Следом за ним свое орудие извлек и его напарник. — А ну-ка, мордой в землю, руки за голову! Живо!
Слушая нелестные отзывы об окружающих реалиях, я, тем не менее, не выпускал из виду остальных действующих лиц. Так что в момент, когда оба «защитника правопорядка» решились действовать, я не слишком удивился. Но не удивился сам, удиви другого. Меня как-то не привлекало их предложение, так что я решил внести свое.
— Господа так вы что, денег желаете? Может решим миром?
На землю полетела не слишком толстая пачка ассигнаций зеленого цвета. Интересно, поднимут или побрезгуют? Вообще-то поднимать брошенную на землю наличность — унизить собственное достоинство, но у этих, судя по всему, унижать было особенно и нечего.
— Баксы… Вроде настоящие.
— Слышь, так у него и еще есть. Сейчас мы его обшмонаем! — Живо ложись, кому сказано!
Уж не знаю, что значило это самое «обшмонаем», но ни малейшего энтузиазма сие предложение вызвать не могло. К тому же я в очередной раз получил подтверждение их пакостности. Глупы, продажны, бесчестны… Пороть бы их, да лень, плюс к тому кнутом как-то не обзавелся пока что.
Ну а слишком большая любовь к деньгам может окончиться печально для страдающего подобным недугом. С определенного времени я как-то не слишком хорошо отношусь к Библии и всему, что с ней связано (спасибо тебе, отец Савелий, вылечил от этого раз и навсегда, курсом интенсивной терапии протяженностью в полтора с лишним века), но некоторые умные мысли там присутствуют. «Да воздастся каждому по желаниям его…» Каюсь, перефразировал малость, зато к данной ситуации это подходит как нельзя более точно. Вы хотите много денег? Их есть у меня… много. Кушайте на здоровье!
Ментальный удар бьет по довольно примитивным, легко поддающимся воздействию мозгам, и реальность для двух любителей финансов приобретает несколько новый оттенок. Они действительно любят деньги. Но сейчас они любят их еще больше. Любят до такой степени, что готовы не только разорвать на части любого, кто попытается отнять у них эти бесценные бумажки, но и сожрать их.
Ага, сцепились, как собаки за кость. Пусть, теперь не будут мешать, а звуков никто не услышит, Печать Безмолвия, вовремя поставленная, не даст вырваться за пределы области ни одному, пусть даже самому громкому, звуку. Ну а я сейчас малость разберусь с тем, кто сам вернулся сюда, тем самым отбросив предоставленную ему возможность избавиться от моего непосредственного внимания. Резкий бросок вперед, руки обхватывают гаденыша, и я вонзаю клыки в его шею. Все-таки на все эти магические штучки я потратил довольно много энергии, да и лечение сейчас предстоит нешуточное… Оно много сил требует. Так что можно и перекусить. Отрываюсь от опустошенного парня, только услышав ленивый вопрос Элен:
— Граф, а чем это занята доблестная милиция, вернее то, что от нее осталось?
— Элен, краса очей моих, ну сие очевидно. Оставшийся в сознании добрался до ассигнаций и теперь наслаждается трофеем.
— Но он их ест!
— Верно. Просто теперь он получит ровно столько денег, сколько сможет переварить. Помнится, в древности фальшивомонетчикам вливали в глотку расплавленный металл, из которого они чеканили подделки. Ну а я решил несколько видоизменить сие зрелище и предложить любителям помздоимствовать и просто пограбить тех, кого они вообще-то должны защищать, деньги в очень большом количестве. Так сказать, предложить с обязательным приемом внутрь.
Тем временем любитель денег уже дожирал оставшиеся банкноты, а это значит, что желудок у него явно был луженый, раз смог переварить изделия заокеанской типографии. Что ж, сменим бумагу на металл. Я выбросил на траву перед ним завалявшуюся в карманах мелочь… Похоже, именно она стала последней соломинкой, переломившей хребет жадности. Пожиратель денег захрипел, схватился за горло и, потеряв сознание, свалился на землю.
— Он любил деньги, страдал от их недостатка и умер от чрезмерного их количества. Не смог, так сказать, переварить обрушившееся на него финансовое изобилие.
— Это все очень красиво, забавно и поучительно. Но ты не подумал, куда мы трупы девать будем? — Элен, как всегда, прагматично подошла к ситуации и была права.
— Дело нехитрое, есть лишь одна маленькая деталь… Николай, тут, как я понимаю, люди не столь часто появляются? Эй, лейтенант!
— А? Что? — по всем признакам, ему все же было довольно сложно воспринять свалившееся на его разум. По крайней мере, во всем облике его присутствовала некая заторможенность, и он не сводил взгляда с моего рта.
Ах да, я же забыл втянуть клыки… Спасибо за напоминание.
— Повторяю вопрос… Это место людное? В смысле, нормальные люди тут появляются и если да, то как часто?
— Нет, ничего такого. Тут в основном только ближе к ночи алкаши собираются водочки распить.
— Ну, не думаю что этих хоть чем-то удивить можно. Им поди и не такое видеть доводилось. — Элен сегодня была разговорчива даже более чем обычно. — Похоже, тут сейчас будет шикарный процесс утилизации ненужного хлама, то есть трупов.
Это красавица правильно подметила. Раз трупы мешают и могут привлечь нежелательное внимание, то надо от них избавиться. Что ж, придется обратиться к изыскам некромантии, кое магическое искусство как нельзя более подходит для подобного рода ситуаций. Для начала малость порисуем на траве, а для этого пригодится немного крови из мертвого тела. Благо ее тут в избытке, бери не хочу…
Теперь чертим пентаграмму, на каждом конце луча которой выводим один из символов некромантии: тьма, пустота, время, тлен, прах. Луч, символизирующий прах, конечно же, направлен в сторону тел, по бокам время и тлен. Ну а тьма с пустотой остаются в лучах, направленных в обратную сторону. Грубоватое построение, но для такой мелочи сойдет. Пентаграмма начинает пульсировать, собираемая мощь концентрируется в луче, направленном к мертвецам. Особо концентрировать силу не стоит, на кой мне остаточные проявления магии… Так что освобождаю накопившуюся мощь, и расширяющаяся волна захлестывает трупы, разлагая их со скоростью, многократно превышающей естественные процессы.
Теоретически подобные построения предназначены для оборонительных, привязанных к конкретному месту чар, но как видите, их можно использовать и для других целей. Плоть исчезла практически мгновенно, оставив голые костяки, потом рассыпались прахом и они вместе с одеждой. Оставались только металл и пластик, да и то в значительно исковерканном состоянии.
Осталось лишь тщательно затереть пентаграмму. Если этого не сделать, то остаточные проявления могут перейти из малозначительных и в общем неопасных, в постоянную аномалию, что к тому же в состоянии самоподпитываться. Нет уж, осторожность никогда не помешает.
— С похоронными работами покончили, теперь стоит и медициной заняться. Уверен, вы, сударь, знаете, что такое боль? По глазам вижу, что знаете… Обещаю, больно не будет. Будет ОЧЕНЬ больно. Но тут ничего не поделаешь, ибо за все в этом мире нужно платить. Готов, офицер? С одной стороны боль, ну а с другой — избавление от увечья, не дающего жить в полной мере.
— Куда же мне деваться… Ради такого можно вытерпеть любую боль. Действуй, кто бы ты ни был, хоть сам черт. От других все равно никакой помощи не дождаться.
— Аркадий, а нельзя как-нибудь без боли? — потупившись, просяще проворковала готесса. — Хороший ведь человек, жалко…
— Увы. Нет, теоретически, я мог бы попробовать наложить на него какое-нибудь обезболивающее заклинание, но побочным эффектом будет резкое временное отупление, а мне понадобится его собственное желание обрести новые ноги. Без этого ничего не получится. Можно правда вместе с обезболивающим, наложить и полное порабощение воли, но как мне кажется, он предпочтет потерпеть боль, чем превратиться в моего полного раба, хотя бы и на время. Или я ошибаюсь?
— Нет. — Проворчал мой будущий пациент. — Шамань давай, чего зря болтать… Потерплю как-нибудь.
Уважаю. Искренне уважаю подобных людей. Согласись он на рабство, я бы пожалуй очень сильно призадумался, стоит ли возиться с исцелением. А так… Жаль, что другого выхода и впрямь не имеется.
Увы, но мой «пациент» действительно слишком давно потерял ноги. Слишком давно… Да и я не мастер в восстановительных чарах, поэтому могу использовать лишь тот немногочисленный арсенал целебных заклятий, что подвластны обычному, не слишком хорошо подготовленному вампиру. Сложно лечить с помощью не-мертвого живое. Можно, но сложно и тогда связующим звеном между вампиром-лекарем и человеком-исцеляемым выступает единственное, что может связать их — боль. Разумеется, большая ее часть достается пациенту, но и мне перепадут не самые приятные ощущения.
Ну а для спокойствия Элен, да и во избежание отвлекания меня от работы, небольшое заклятие, не дающее возможности говорить. Ненадолго, на часок или до той поры, пока я сам не сниму его. Николай было попытался что-то сказать, но я успокаивающим жестом дал понять, что это исключительно моих рук дело.
Первым делом, долой протезы. Смазываю обрубки своей кровью, дабы хоть немного облегчить прирастание и начинаю. Прикладываем заимствованные у ныне покойного ублюдка ноги… Посыл силы… Уже не живое посредством не-мертвого становится частью живого. Становится, не только причиняя вспышки дикой боли, но и незаметно меняя организм, подстраивая его под промежуточное состояние. Это временно, побочный эффект, который исчезнет через пару тройку дней, но в течении их у Николая могут проявляться кое-какие из вампирских возможностей. Откровенно говоря, сам я знаю о подобных ситуациях исключительно теоретически, да и то очень смутно. Ну да ладно, по ходу дела будет возможность разобраться.
Особо сильный укол боли заставляет скривиться даже меня, привыкшего к подобному и вообще не слишком чувствительному к подобному в силу особенностей, присущих вампиру. Все, готово. Я с облегчением перевел дух, ну а Николай, уже с новыми, функционирующими ногами, поспешил потерять сознание. Вполне понимаю и нисколько не осуждаю Во время процедуры сращивания ног с его телом магия держала его в полном сознании, ну а теперь он наконец-то мог отдохнуть от сей до омерзения болезненной, просто кошмарной для человека процедуры.
Примечание на полях.
По мере общения с графом, у меня начало создаваться впечатление, что он как магнит притягивает к своей персоне различные неприятности. Однако, поразмыслив, я отвергла это соображение. Граф не притягивает неприятности. Он их выискивает, причем, вполне возможно, что неосознанно. По крайней мере, на мои вопросы, почему его потянуло зайти именно в этот переулок, хотя перед этим мы прошли несколько весьма привлекательных с точки зрения отдыха мест он мне ничего не ответил.
Что же касается искренней и глубокой нелюбви Аркадия к церкви, то, зная его историю этому не так уж трудно найти вполне рациональное объяснение. Я конечно стараюсь несколько смягчать проявления его неприязни, однако, с сожалением вынуждена признать, что особых успехов в этом пока не достигла. Впрочем, он сейчас хотя бы не стремится немедленно убить любого святого отца, что попадает в его поле зрения, и это, несомненно, моя заслуга.
Назад: Глава третья, в которой я развлекаюсь, узнаю много нового и обзавожусь небесполезным, но весьма шкодливым помощником, а Элен выказывает себя великолепной актрисой
Дальше: Глава пятая, в которой никто ничего не понимает, но это ни в коей мере не мешает развлекаться на полную катушку