Глава 8

«И все-таки это ему удалось! Молодец, Базирог, оправдал ожидания!» – Лазурный дракон от удовольствия потер крыльями за спиной, озаряя пещеру множеством искр.

«Когда в ловушку угодил именно гном, я сначала расстроился, а потом решил рискнуть. Ведь этот маленький народец обладает бесподобной коммуникабельностью и прекрасно приспособится в техномире. Сейчас, по моим расчетам, на Земле конец года и новолуние – значит, вернулся именно коротышка. Надеюсь, за девяносто лет он собрал достаточно информации. Ведь со времен появления последнего странника прошло несколько веков, а с проводниками не везет вообще уже около тысячелетия, – размышлял дракон. – Что-то случилось в том мире, раз попытки связаться с его хранителями проваливаются одна за другой. Странники, посланные от нас на Землю, тоже не возвращаются. Почему идея переместить гнома не пришла в голову раньше? До этого мы отправляли (поймал себя на том, что по-прежнему говорю о своем народе во множественном числе, хотя из живых остался только я один) лишь черных людей – единственную расу, похожую на местных жителей Земли. Правда, лет через двадцать после Базирога, а может, от безысходности, я провел сквозь врата еще и орка, а еще через пятнадцать – сразу двух разнополых и разноцветных эльфов. Безрезультатно. Думаю, все погибли».

И вот сегодня удача улыбнулась! Такое возмущение энергии, какое зафиксировали датчики маголокационной станции, могло дать только межмировое перемещение. Судя по количеству импульсов и характеру всплесков, прошли двое. Предполагаю, что хитрый Базирог вернулся не один и пытается таким образом замести следы и спастись от очистки памяти. Временное сжатие пространства произошло в точках, минимально разнесенных между собой – на пределе разрешающей способности по азимуту и дальности. Случись возвращение гнома лет двадцать назад, до последнего обновления оборудования, – возможно, такой номер и прошел бы. Но современная система наблюдения оснащена более чувствительными кристаллами, а следовательно, имеет улучшенные характеристики.

Только еще что-то не давало лазурному ящеру покоя. Он никак не мог уловить причины беспокойства. Тогда дракон решил повторно проанализировать полученные сигналы. Для этого он переключился на магозрение, сравнил структуру и спектр выброса остаточных следов с результатами наблюдения магорадара, снова произвел расчеты и понял: во-первых, Земля также приняла двух гостей, а во-вторых, что самое неожиданное, среди существ, прибывших на Пангею, гнома не было.

Да уж, выдалась смена. Клиенты словно с цепи сорвались: то «отчего эсэмэски не доходят», то «почему деньги со счета списывают, когда никто не разговаривает». Одних научи в Интернет выходить, другим эмэмэс настрой, а третьи морочат голову, потому что просто не с кем поговорить (по крайней мере, впечатление создавалось именно такое).

Нет, помочь мне нетрудно. В этом и заключается работа оператора службы поддержки. Но когда одно и то же делаешь по миллиону раз изо дня в день. Да еще вдобавок попадается какой-нибудь умник с большими амбициями (причем со словарным запасом, обратно пропорциональным познаниям в обсуждаемой области), который зачастую сам не знает, зачем ему нужно (и нужно ли вообще) то, о чем он просит. И хоть бы кто спасибо сказал.

Еще четко прослеживается интересная особенность: чем дороже модель телефона, тем тупее клиент. Иногда так и хочется такому его мобильную игрушку в ту самую джипиэрес по самые триджи засунуть. Но нельзя. Со всеми мы обязаны оставаться вежливыми и отзывчивыми. А это еще больше раздражает. В общем, кое-кому повезло, что общение происходит по каналу связи, а не вживую.

Вот опять вызов. Рот открывается и автоматически произносит набившую оскомину фразу:

– Служба поддержки, здравствуйте! Двести двадцать шестая, Липа, чем могу помочь?..

Через перегородку за соседним столом, почти одновременно со мной:

– Служба поддержки, здравствуйте! Двести двадцать седьмая, Наталья, чем могу помочь?..

Это Найденова Наташка – моя подружка. Именно она несколько лет назад помогла мне с местом и притащила сюда.

Нет, не о такой работе я мечтала. После детдома поступила на факультет иностранных языков. Специализировалась по диалектам Африки. Все хотела в Эфиопию попасть да папашу родного найти и поговорить с глазу на глаз на его языке. Хоть на французском, хоть на сомалийском – выучила оба. И спросить у негодяя, что он чувствовал в тысяча девятьсот восьмидесятом году, когда после окончания Олимпийских игр улетел к себе, а здесь оставил беременную московскую школьницу – по уши в него влюбленную обрюхаченную глупышку, которая надеялась на пробуждение совести и ожидала вызова.

Не дождалась. Через девять месяцев родилась я – черненькая, в папочку. Что оставалось делать юной красивой десятикласснице с новорожденной негритянкой? В Советском Союзе после «холодной войны» за железным занавесов такую ждал только позор (а то и вовсе – международный скандал).

Сначала школьница, пока в положении ходила, планировала ребенка предкам сплавить, чтобы учебу завершить. А дальше видно будет. Возможно, так бы и случилось, если бы доминировали мамины гены. Но не повезло: не удалась в русскую породу, угораздило на свет темнокожей появиться. Как же теперь людям в глаза смотреть? Родители девушки внучку тоже не желали признавать своей.

Меня ждал только детский дом. От мамочки в память только имя и осталось, которое она на клочке бумажки написала, сунула в пеленку и подкинула к дверям. Нарекла она меня Олимпиадой (как же еще) Эфиоповной (подозреваю, даже имени соблазнившего спортсмена не узнала, только страну, из которой приехал) Найденовой (свою фамилию мама не указала, испугалась, что разыщут, поэтому дали самую распространенную в приютах). Получается, что мы с Наташкой не просто сводные сестры (потому как свела судьба в одном месте расти), но и однофамилицы.

Вновь обретенные «мамочки» в лице воспитательниц особо с нами не церемонились. Так что слова «нежность» и «ласка» для меня являются синонимами к «непонятное» и «неизведанное». В новом доме все происходило, как в кино. Или как в сказке, в страшной. Ох и натерпелась я там. Сколько слез пролила, сколько раз бита была. Просто за то, что не такая, как все, – потому что не белая. Сбегать не пыталась. А куда? Несколько раз доходило до мыслей о самоубийстве, но вовремя останавливалась. Из детей только Наташка со мной и дружила. Спасибо ей.

Как и большинство детдомовских малышей, верила в придуманные мечты. Надеялась, что родители найдутся и все-таки поймут свою чудовищную ошибку. Ждала, когда вернутся и заберут свое дитя. После шестнадцатилетия верить, надеяться и ждать перестала.

И вдруг объявилась мамаша. Рассказала мне все. Как парня из армии ждала. Как прыгнула в постель с красавцем негром. Как бабка – ее мать – надоумила избавиться от меня. Потому как Николай (жених) в отпуск должен прийти – ведь считай год, как призвали. А тут она с лялькой. Поведала, что после побывки солдата снова забеременела, а потом и Колиного ребенка сгубила. Как сама чуть не умерла после того аборта. Думала, рано еще детей заводить, молодые еще. Для себя пожить, нагуляться хотелось. Не сказала никому ничего тогда. Как отслужил, сыграли свадьбу. Работу нашли, квартиру получили и даже машину (в то время-то!) купили.

А когда настала пора детишек рожать, грехи молодости аукнулись. Четыре выкидыша (не хотели детки такой мамки) и последующее бесплодие разбили семью. Мать корила себя, все глаза выплакала. Коля пить начал, скандалить, бить. А когда у нее рак обнаружили, к другой ушел.

А тут и бабка померла. Да и самой матери с этой страшной болезнью немного отмерено было. И когда осталась она совсем одна, то вспомнила обо мне. Что есть же у нее еще кровинушка на этом свете.

Да уж. Не так себе представляла нашу встречу. Сперва жутко разозлилась, даже хотела накричать, выгнать и выкинуть, как она меня когда-то. Потом простила все – мать ведь. Прорыдали в обнимку всю ночь.

Через неделю ее не стало. А она и правда красивая была. Сильно я на нее похожа. От отца только кожа шоколадная. А лицо мамино. Из гадкого утенка я постепенно превратилась в красивого черного лебедя.

Казалось бы, красавицу мулатку со знанием языков, стройным телом (последние годы я серьезно занималась легкой атлетикой, как папа, даже разряд получила) ждет счастливое, успешное будущее. Но на мою беду, все мужики (особенно начальство) видели во мне лишь сексуальный объект и жаждали обладать экзотической куклой. Какие мне предложения делали, чего только не обещали. А я не такая. Меня, дуру, не устраивает торговля своим телом ради карьеры. А поскольку пресекала всякие недвусмысленные попытки, то и меняла работу через месяц-два (в зависимости от степени контроля над вожделением озабоченных самцов). После нескольких лет скитаний и мыканья с места на место предложение Наташки меня очень даже устроило: женский коллектив, платят неплохо, работа не пыльная – сиди в офисе да отвечай на вопросы. А то, что не по специальности, так этим в нашей стране никого не удивишь. Вон дворники на морозе ломами машут, имея за плечами по два высших образования. Иногда, правда, случаются деньки, как сегодняшний, в течение которых настолько психологически выматываешься, что дома падаешь на кровать, будто шахтер после трех смен в забое.

– Служба поддержки, здравствуйте! Двести двадцать шестая, Липа, чем могу помочь?..

Вдруг рядом громыхнуло так, что Наташка аж взвизгнула. Погас свет, но спустя несколько секунд зажегся снова (сработала система аварийного питания). Серверу не понравились такие кренделя, и он повесился.

– Все, девчонки, отработали, – глядя в окно, сказала Настя (двести тридцатая). – Молния прямо в вышку долбанула.

Действительно, все подключенные соединения прервались, а новые вызовы прекратились. Мы сняли гарнитуры и собрались у обеденного столика.

– Наверное, сомалийские пираты виноваты? – предположила Маришка и посмотрела на меня: – Не иначе батя к тебе прорывается.

– Не смешно! – резко ответила я. – И вообще, он эфиоп. А на сомалийском половина Африки говорит. Это же не значит, что все носители этого древнего языка бандиты? Да и не знает он обо мне. Мать хоть и писала ему (с трудом в посольстве нашла адрес) – ни ответа ни привета. Либо я не нужна ему, либо, что вероятнее всего, дальше КГБ письма не ушли.

– Прости, просто этими пиратами во всех новостях мозги пудрят. Обвиняют их уже во всех грехах подряд.

– В прошлом месяце у соседки муж-моряк в Красном море погиб. Так она мне заявила, чтобы я, «чернож… валила на свои пальмы». А не то она сына-алкоголика натравит, и он с дружками устроит мне ку-клукс-клан. А когда сказала ей, что я такая же гражданка страны, как и она, и моя родина здесь, – она дико заржала. Пришлось для убедительности послать ее подальше, «по-русски». Но сама теперь боюсь. Мало мне по переходам да подворотням от скинхедов бегать, теперь еще дома покоя не будет.

– Извини, Липусь.

– Ладно, хватит о грустном.

– Девочки, а может, по кофе и по тортику для целлюлита и животика? – предложила Наташка.

– Ну давайте, все равно, пока связь восстановят, время есть, – поддержали остальные.

– Еще раз с днем рождения тебя, двести двадцать восьмая. Кстати, страшно вкусный тортик, – сказала я с набитым ртом Дашке несколько минут спустя. – Девятнадцать лет – это такой возраст, который еще не стыдно скрывать. Не то что мне – тридцатник стукнул. Как представлю, что четвертый десяток разменяла.

– Перестань прибедняться, Липа, – ответила именинница. – Ты нам всем еще фору дашь. Вон какая стройненькая и молоденькая. Между прочим, некоторые мои одноклассницы старше выглядят.

– Она права, шоколадка. Ведь я твоя ровесница, а посмотри на меня, – поддакнула пышечка Наташка.

– Ну тебя, как конкурентку, я еще со времен детдома устранять начала. Помнишь, как порции тебе свои скармливала?

Девчонки рассмеялись.

Раздался звонок по внутренней связи. Дашка первой подняла трубку:

– Да, Аполлон Кассиопеевич… Поняла… Будем ждать… Сообщим… Спасибо… Спускайтесь, чайку с нами попьете… Ладно, кусочек вам оставим.

Потом повернулась к нам:

– Из-за грозы что-то там перегорело. Сейчас техники занимаются. Когда починят, проверим уровень сигнала. Если норма, продолжим работу. А еще, сладкоежки, тортика шефу оставьте.

Аполлон Кассиопеевич Рюрик – наш низенький лысоватый босс – стал первым мужчиной, который не обратил на меня внимания. Вернее, командуя взводом «амазонок», он обращается со всеми нами исключительно как с коллегами. Потому что безумно любит только свою Мусеньку. На протяжении уже сорока трех лет. Мы белой завистью восхищаемся их идеальными отношениями. Тому, как трепетно он общается с ней по телефону, как мило под ручку прогуливается вечером по парку, в одном из кафе которого мы с девчонками делимся сплетнями. В общем – идеальный начальник.

Некоторое время мы наслаждались непривычной для нашего офиса тишиной. Хорошо-то как! Даже чавканье Наташки не раздражает.

Все – сервер запустили. Снова нужно работать. Как надоело. Оказаться бы сейчас подальше отсюда. Да хоть у того же папочки в Африке, где всегда тепло. Раздеться бы там догола и с разбегу плюхнуться в речку. Вдоволь наплаваться, вылезти на берег, лениво растянуться на горячем песке и уснуть на пару часиков (и неважно, что потом придется мазать сметаной обгоревшую на солнцепеке спину и пугать окружающих сползающей крупными лохмотьями шкурой). Главное, никто не упрекнет в том, что я черная, или в том, что без одежды. Потому что все такие же: темнокожие, голые и смешные. Может, мои представления об Эфиопии и ошибочные, но в детских грезах присутствовали именно дикие туземцы – эдакие папуасы с косточками в носах и ярко раскрашенными физиономиями. Я – дочка вождя, а они – мои преданные воины и друзья. В мечтах нашу деревушку обязательно окружали высокие диковинные деревья с огромными широкими листьями. А чуть дальше лес уступал территорию пустыне, в которой водились вкусные ящерицы и скорпионы. И еще, вместо семечек на завалинке молодежь аборигенов лакомилась крупными муравьями. С годами такие кулинарные пристрастия меня пугали, но в остальном почти все осталось без изменений.

Вот и первое соединение.

– Лип, послушай ты, – попросила Маришка, – а то у меня пальцы в креме.

Улыбаюсь, надеваю гарнитуру и подключаюсь к разговору двух абонентов (исключительно в рабочих интересах – надо же оценить качество связи):

– Так дорого же, с ума сошел?

– Гном твой почти бесплатно подарил.

Показываю большой палец Маришке, мол, связь превосходная. Та кивнула, вытерла руки и набрала Рюрика:

– Аполлон Кассиопеевич, докладываю: уровень сигнала соответствует оценке «отлично».

Продолжаю слушать (интересно же, что дорого и какой еще гном?):

– Хм, что-то тут не так. Точно не пиратка?

– Да. Как раз лицензионный ключ вводил, и ты позвонила, не отключайся, ща проверим…

– ЗЕРК-АЛО… – услышала я в наушниках и рефлекторно повернула голову вбок, чтобы взглянуть на занимающий четверть стены (все-таки женский коллектив тут работает) упомянутый предмет интерьера. Однако полюбоваться отражением себя красавицы в эффектно изогнувшейся над столом позе не удалось, потому что стекло запотело. Интересно, с чего бы? В офисе не такая большая влажность. Не беда, схватила со стола салфетку и протянула руку, чтобы протереть, а на том конце провода кто-то продолжил: – …С-ТАНЬ-ВРАТ-АМИ…

После этого начались галлюцинации. Вдруг я увидела, что лечу вниз с третьего этажа (высоты нашего офиса) совсем голая. А когда бултыхнулась в озеро, поняла, что это вовсе не видение. Размышлять и удивляться буду потом, а сейчас нужно грести к берегу. Вода оказалась на удивление теплой, но плыть пришлось прилично. Поэтому я ужасно обрадовалась, когда почувствовала под ногами твердь и вышла на песчаный пляж, постепенно переходящий в высокий и густой тропический лес. Ой, а кто это там прячется? Ух ты! Не может быть! Из-за деревьев выглядывали несколько любопытных негров, с бусами на груди, вооруженных копьями и луками.

Сбылась мечта идиотки…

Есть! Мой наряд занял второе место! И хоть на дорогие ткани не было средств, удалось утереть нос многим. Потому что старалась, шила с душой. Честно заслужила. В руке приятно хрустит чек на предъявителя. Сто тысяч рублей! Льняной костюмчик с шелковой вышивкой принес мне кучу денег! Конечно, вкупе с Ксюшиными сапожками. А еще большую роль сыграли мои «эльфийские» ушки – по сравнению с накладными пластиковыми (как у большинства претендентов) эти смотрятся словно настоящие. Секрет в том, что я слепила из соленого теста только кончики, которые потом просто прикрепила на свои ухи-лопоухи. Телесный цвет (получается с помощью грамма тонального крема) и возможность шевелить такими ушами создают эффект живой плоти. Зря вот только суперклей использовала, нужно было что-нибудь попроще: теперь места соединения (если верить инструкции, то на молекулярном уровне) ужасно чешутся и болят. Терпеть сил нет. Все, иду в туалет обрывать себе уши. Заодно и Серому позвоню оттуда (тут громко до невозможности), отчитаюсь. И похвалюсь!

Тю, а куда делся его номер из книжки? Ах ну да, он же у меня на букву В – вождь тараканий, хи-хи.

– Привет, Серый. Не обижаешься, что без спросу пошла?

– Боялась, что не отпущу?

– Угу, ты же у меня такой самодур, в смысле непредсказуемый. Вроде вчера и не против был, но кто знает, какая муха вдруг тебя укусит. А я два месяца готовилась, костюм шила…

Ставлю телефон на громкую связь, кладу его в мыльницу и продолжаю болтать с братом. Теперь, когда руки свободны, можно попутно заняться обратным перевоплощением в человеческую девушку. Блин, тесто и впрямь приросло. Придется отдирать вместе с кожей. Ой, как больно. Гляжу в зеркало: оттуда на меня смотрит печальная эльфийка со «свежеобрубленными» ушами (даже кровь на месте среза сочится). Хорошо хоть не видит никто.

Вотар в трубке продолжает рассказывать о новой игре:

– …Как раз лицензионный ключ вводил, и ты позвонила, не отключайся, ща проверим. ЗЕРК-АЛО С-ТАНЬ ВРА-ТАМИ…

Неожиданно вместо моего изображения появилась удивленная рожа гнома (того самого, взявшего первый приз). Сама не знаю почему, но я тут же схватила торчащий из кармашка сумочки призовой чек и перепрятала его в декольте. Но самое странное то, что потом мне вдруг почему-то захотелось проверить, настоящая у мужичка борода или нет. Я тут же протянула навстречу руку, намереваясь бесцеремонно дернуть несчастного за волосы, и… все исчезло.

Проклятье! Молния угодила в одну из вышек с антенной сотовой связи. А наводки пошли сразу по трем. Связь со всеми семнадцатью кандидатами в проводники оборвалась. Что же теперь делать?

– А вот и победитель! – вдруг резко закричала рядом одна из девушек, наряженная вампиршей, и сунула мне под нос микрофон: – Разрешите взять интервью для канала…

Ее сообщник – оператор в костюме оборотня – тут же захватил меня в кадр.

Не дослушав, я спрятался за колонной и попытался затеряться в толпе. Некогда мне. Связь может в любую минуту наладиться. Быстрее к зеркалам.

– Ну что же вы такой скромный? Скажите, как вы распорядитесь призом? – через минуту вновь выследила меня шустрая журналистка.

И тут (о, хвала Торну!) я услышал, как будущий проводник произнес: «…Как раз лицензионный ключ вводил, и ты позвонила, не отключайся, ща проверим…»

– Мне в туалет надо, – ответил я смутившейся «вампирше» и пулей кинулся в уборную. Надеюсь, туда она за мной не попрется? Ошибся: добычу девица выпускать не собиралась, а потому направилась следом. Что-то уже начинаю сомневаться, что на ней карнавальный костюм, а не повседневная одежда. Прибавляю ходу. Парочка представителей средств массовой информации – за мной.

Зрелище мчащегося с секирой наперевес и выпученными глазами гнома, спешащего справить нужду, надолго запомнится вставшим на моем пути: пьяные протрезвели, слепые прозрели, парализованные забегали, торопясь освободить дорогу.

Фух, успел. Стою около рукомойника и плотнее прижимаю микрофоны, боясь пропустить слово.

– ЗЕРКАЛО, СТАНЬ ВРАТАМИ! – раздалась долгожданная фраза.

Вот отражающая поверхность напротив меня стала мутной и подвижной, словно бурлящий поток горной реки после сильного дождя. Затем стена совсем исчезла и открыла взору мой мир. Неужели получилось?! По ту сторону портала мне улыбается светлая эльфийка. Пейзаж за ее спиной выглядит до боли знакомым: стройными белыми рядами красуются несколько… кабинок с унитазами? Эльфийка (узнаю ее – та, что заняла второе место в конкурсе костюмов) зачем-то засовывает между грудей клочок бумаги, затем одной рукой хватает и прижимает к окровавленному уху мобильный телефон, а другой медленно тянется к моей бороде и… исчезает. Врата сразу же закрылись. А стена, разделяющая мужской и женский туалет, появилась на прежнем месте.

Ну почему я такой невезучий? От гнева я был готов рвать и метать. Затем собирать, сшивать и снова рвать и метать. Потом опять собирать, сшивать и еще много раз рвать и метать того самого долбаного лазурного дракона.