Луна начертила дорожку холодного матового света, ведущую от замка через озеро на окраину города. Верхушки деревьев поседели, покрывшись серебристым сиянием звезд. Крыши городских построек, возвышавшиеся над вымощенной крупным камнем мостовой, были похожи на карточные домики, кособоко построенные неудачливым игроком. Цветастые занавески, висящие на окнах, подрагивали от легкого порыва ветра. Можно было подумать, что большинство жителей сейчас тихо и мирно спит в своих постелях, видя четвертый сон по счету. Как бы не так, я-то знала, какое развлечение выбрали для себя горожане.

После просмотра доставленной в замок корреспонденции, которую с удручающим постоянством строчили жители Хорсиги, я успела вздремнуть, увидеть во сне грозившую кулаком ведьму с болота и, проснувшись не в самом лучшем расположении духа, запоздало вспомнила о предстоящей охоте.

Провозившись минут двадцать в необъятных дебрях гардероба, я поняла, что мой обычный камуфляж пропал. И я даже догадывалась, благодаря кому. Все, теперь уж точно прислушаюсь к словам Алана. Маргариту я, конечно, очень люблю, но дальше терпеть ее действия по окультуриванию принцессы не в силах. Вот в чем мне теперь идти на кладбище?! Хоть саван надевай – единственный наряд, который, пожалуй, пришелся бы к месту. Если только у Тайроса «вечернее одеяние» не одолжить.

Комната придворного мага была торцевой и располагалась в самом конце коридора. Я оказалась права, здесь было чем поживиться.

Жилет нещадно колол спину, отчего ужасно хотелось ее почесать, а левый сапог вообще оказался больше правого на два размера, поэтому пришлось надеть еще и толстые шерстяные носки. Хороший маг Тайрос, а главное – запасливый, всегда держит для своих учеников пару сменных одеяний. Набросив сверху плащ с глубоким капюшоном, который должен был скрыть мое лицо от посторонних глаз, я быстро сунула в карман оберег и на цыпочках прокралась к выходу из замка.

Алан ходил вокруг яблони, недовольно посматривая на мой балкон, словно пылкий влюбленный, у которого на вечер было назначено еще с десяток свиданий, а очередная дама сердца так и не соблаговолила выглянуть.

– Ты чего так долго?! – возмутился он, увидев меня.

– Старалась выскользнуть незамеченной.

– Как будто никто не знает, чем мы с тобой по ночам занимаемся, – ехидно заключил Ал.

– А ты бы хотел услышать сейчас наставления?! – осведомилась я, представляя себе одетую в ночную рубашку Маргариту, отсчитывающую никудышную принцессу и ее друга.

Алан хмыкнул и размеренным шагом направился в сторону города. Дорожка, петляя между деревьями, уходила вправо, затем ее изгиб терялся, появляясь вновь лишь на холме возле сторожевой башни.

Мы с Аланом шли молча, напряженно всматриваясь в темноту, от которой перед глазами мелькало множество серых точек. Патруля на въезде из города в замок, конечно, не оказалось. Кому оно надо сторожить принцессу, когда не ровен час самих могут утащить в эту проклятую пятницу. Впрочем, сегодня ночью только охрана деликатно отсиживалась у себя в доме, закрыв дверь на все засовы и на всякий случай подперев ее изнутри граблями.

Впереди показалась вывеска сапожника и висящий рядом с ней старый, поношенный башмак с наполовину оторванной подошвой, на котором любил сиживать не менее старый ворон хозяина корчмы. Ворон проводил нас взглядом черных блестящих немигающих глаз. Единственным сторожем в городе сегодня был он.

Пройдя несколько домов, мы нырнули в арку и вышли на рынок. От одной из лавок, заваленной капустными листьями, засохшей зеленью и полусгнившими овощами, доносился звучный храп и периодическое причмокивание. Алан заинтересованно подошел поближе, надеясь увидеть там что-нибудь интересное и неживое, но сразу же разочарованно вернулся, обнаружив спящего на лавке мужика с крепко сжатой в кулаке флягой.

Пройдя вдоль рынка, мы вновь оказались на дороге, поросшей травой и не такой широкой, как главная. Дорожка сбегала вниз, указывая путь к местному кладбищу. Отсюда оно выглядело особенно живописным. Могилы, словно фигуры, разбросанные на шахматной доске, были заброшены. Криво сколоченные из двух досок кресты услужливо намекали, в каком именно месте надо копать. Алан легко перескочил через кованую железную ограду, мягко, как кошка, приземлился на бурую землю и выжидательно посмотрел на меня. Я же перелезала долго и мучительно.

На середине ограды левый сапог все-таки свалился с ноги. Попытавшись схватить его (и чуть не поплатившись за это падением ничком в грязь), я кое-как удержала равновесие и перевалилась через забор. Алан вернул моему телу вертикальное положение и язвительно сообщил, что я успешно разодрала плащ на спине.

– Ну и что, кому ночью есть дело до опрятности моего гардероба! – раздосадованно фыркнула я и пошла, прихрамывая на босую ногу.

От могил тянуло чем-то затхлым, впереди слабо поблескивал огонек, а вдоль дороги крестьяне с косами стоят. И тишина…

– Доброй ночи, – поздоровалась я с одним из них, коренастым и бородатым, подозрительно посматривающим в мою сторону.

– Шла бы ты мимо! Ишь чаво надумала! Небось золота да каменьев решила достать, только уже все занято. Брысь отсюда, девчонка! – выставил вперед косу тот.

Народ встречал свою принцессу по всем правилам!

– Да не надо мне вашего золота! Мне бы упыря собственными глазами увидеть – для доклада, – выкрутилась я.

– Для какого еще доклада? – поинтересовалась пожилая женщина с ржавой лопатой в руках. – Ты одна из учениц мага королевского, что ль? – Она искоса посмотрела на меня.

Лопата была во всех отношениях весомым аргументом, поэтому я поспешила кивнуть и, подбоченившись, подтвердила:

– Ага, она самая. Практику как раз прохожу, пока Тайрос в Иллион уехал.

– Кхм… Тайрос… А, оставайся, что теперь с тобой поделаешь, – сплюнул мужик, решив не связываться со знающей Тайроса пигалицей, как вдруг увидел бледного в свете кладбищенской луны светловолосого парня. Парень, одетый во все черное, с пристрастием оглядывал кресты на могилах. – Упырь!!! – заголосил он, размахивая косой и надвигаясь на Алана.

– Где? – обрадовался Ал и начал озираться.

На шум сбежались остальные крестьяне, дежурившие в кустах.

– Держи гада! – пробасил кто-то из них и, прыгнув сверху на некроманта, повалил на землю. – Вот тебе, душегуб, получай, убийца проклятый!..

– Эй, вы чего?! Осторожней нельзя, печень все-таки! – жалостно попросил Алан.

Но собравшийся народ был настроен категорично и требовал хлеба и зрелищ. Замечу, что хлеб крестьяне планировали купить на вырученные с погребения упыря деньги.

Я мстительно наблюдала, как на Алана вылили целый бочонок студеной колодезной воды и, не зафиксировав при этом никаких изменений в виде слезшей кожи и запаха опаленной плоти, единогласно решили сжечь ирода. Мол, какой-то бракованный попался.

– Я – против! – вновь подал голос Алан. – Лиз, да скажи ты им! – ежась от холода, взмолился он.

Собравшийся народ, прищурившись, уставился на меня.

– Так ты тоже ихняя? – спросила знакомая по недавнему аукциону бабка в платке, съехавшем во время схватки с грозным упырем на лоб.

– Что вы, – отмахнулась я. – В первый раз вижу.

Некромант исподлобья взглянул на меня и, сделав резкое движение, вырвался из навязанных ему объятий.

– Хватай его, убежит!

– Стоять! – Алан вытянул вперед руку, заставив народ недоуменно замереть. – Вы меня не за того приняли!

– Вот брешет! – не поверила ему бабка. – Жнаем мы таких, хех, штоит только отвернутша, вмиг в могилу уташит!

Толпа недовольно загалдела, собираясь предпринять новую попытку по истреблению нечисти.

– Я сам на упыря охочусь! Могу лицензию показать. – Ал похлопал себя по карманам и, вспомнив, что нужный документ остался преспокойно лежать дома, тяжело выдохнул: – Понимаете, накладочка вышла, лицензию забыл.

– Как же! Поджигай! – скомандовал долговязый парень в широких, мешковатых штанах.

– Лиз! Да сделай же что-нибудь, они меня и правда сейчас кремируют! – с мольбой посмотрел на меня некромант, который и сам мог устроить лежбище, незапланированное восстание мертвяков и поминки в одном комплекте.

Я вздохнула, приосанилась и хотела уже снять капюшон, чтобы показать свой королевский облик во всей красе. Даже из кармана золотую монетку достала (для сравнения оригинала с изображением на ней, а заодно и для материальной компенсации в случае чего), как неожиданно увидела мелькнувшее за надгробной плитой серое пятно. Присмотревшись повнимательнее и убедившись, что зрение у меня все же отменное и о галлюцинациях пока волноваться рано, я распознала в пятне долгожданный предмет сегодняшней охоты. Упырь осторожно крался к не заколоченному гробу.

– Вон он! – Я некрасиво, зато выразительно ткнула в того пальцем.

Народ, включая Алана и упыря, замер. Последний даже на всякий случай оглянулся и, поняв, что я имею в виду именно его, пустился бежать, загребая костлявыми ногами грязь.

Бабка в синем платке, потеряв всяческий интерес к несостоявшемуся представителю сил нечистых, встрепенулась и бросилась вдогонку.

– Щаш ты у нас полушишь! Ирод! – пообещала она, задрав повыше юбку и стараясь не свалиться в какую-нибудь из разрытых могил.

Когда гул стих, а вдалеке стало потихоньку попахивать еловыми ветками, собранными в окрестностях для костра, Алан устало помотал головой и осуждающе буркнул:

– Ну спасибо! Если бы не упырь, пришлось бы признаваться, кто я на самом деле. Еще неизвестно, кого бы они больше со свету сжить захотели: упыря или тоже претендующего на него некроманта. Все-таки хорошие они ребята!

– Кто? Жители?! – удивилась я.

– Упыри! – проникновенно сказал он и подошел к одной из раскопанных могил. – Будем ждать следующего упыря тут.

Я оглядела ничем непримечательную могилку с аккуратно сколоченным деревянным крестом, ровно выкрашенным в черный цвет. Может, упыри, как и люди, комфорт любят?

– Почему тут? Рядом еще две точно такие же могилы.

Алан заложил руки за спину, донеся до меня учительским тоном:

– Посмотри, здесь почва еще сырая, совсем недавно разрытая. Скоро явится, голубчик!

Ал начертил над головой руну, огненными линиями взорвавшую темноту, и коснулся ее кончиками пальцев. Раздался тихий хлопок, и ощутимый поток воздуха взметнулся вверх, в мгновение высушив одежду Ала, пострадавшего от чересчур бойких крестьян. Впрочем, на его подмоченную репутацию это мало повлияло.

Некромант поудобнее устроился на бетонной плите, заложил руки за голову и, зевнув, закрыл глаза, предварительно проинструктировав меня на случай внезапной атаки:

– Как появится – толкнешь!

Я презрительно поджала губы. Не надо было беднягу упыря сдавать, пускай бы Ал помучался, доказывая, что никакого отношения к нечисти он не имеет. Вернее имеет, но не такое, как они думают, а думают они изначально неправильно…

Сидеть на холодной земле, поджав ноги, оказалось занятием отнюдь не увлекательным, через некоторое время конечности затекли, а в складку плаща забрался черный усатый жук с избыточной массой тела и недовольно зажужжал, не найдя выхода. Я поднялась, посадила жука, совершающего ночную вылазку, на землю и, отряхнувшись, побрела вдоль забора. Трава была шелковой (особенно это хорошо чувствовалось левой ногой), словно вытканной из тончайших нитей, и немного мокрой. Рядом с одним из надгробий вовсю цвела жимолость, от ее тонкого опьяняющего аромата приятно защекотало в носу. Возле поваленного на землю дерева выводили рулады кузнечики, соревнуясь друг с другом в мастерстве. Я прислонилась спиной к ограде и улыбнулась.

Так хотелось стоять вечно. Наблюдая, как течет мимо река времени, стачивая стволы вековых дубов, сметая и вновь расстилая зеленый травяной ковер, втаптывая следы людей и гоняя пожелтевшие листья вокруг последнего пристанища их тел.

Внезапно треньканье кузнечиков резко оборвалось. Нехорошая, давящая тишина начала сгущаться вокруг меня, становясь с каждой секундой все материальнее.

«Упырь! Еще один!» – пришла к выводу я, покрепче сжимая в руке оберег и готовясь в случае чего задать стрекача. Странный звук, похожий на гулкий раскат грома, прозвучал с севера, и из-за поворота показалась размытая фигура всадника на коне. Поскольку упырь на коне – примерно то же самое, что оседлавший дракона гном, попросту быть не может, – я озадаченно присела на корточки и вцепилась пальцами в холодную железную ограду.

Всадник промчался мимо во весь опор, подгоняя коня. Они оба, словно выплавленные из цельного куска стали, выглядели настолько единым целым, что я еще с минуту зачарованно смотрела им вслед, глотая поднятую копытами коня пыль. Пока до меня медленно не начало доходить, что незнакомец проскакал по направлению к городу. Интересно, кто это разводит таких статных скакунов, которых не увидишь даже в моей конюшне?

Диск луны нырнул за вихрастую полосу леса, отчего на кладбище сделалось еще мрачнее и, разумеется, интереснее. Однако играть с упырем в прятки вдвоем как-то не хотелось. Поэтому я развернулась и пошла к безмятежно дремлющему на могилке некроманту, который, как оказалось, уже успел лечь на бок и даже помянуть меня во сне не совсем подобающими по отношению к моей особе выражениями.

– Ал! А-а-ал! – затеребила я его. – И где твой обещанный упырь? Время позднее, вся неприличная нечисть уже разбежалась!

Алан заерзал, попытавшись укрыться от меня под плащом.

– Тоже мне друг называется! Нашел место! – обвиняюще припечатала я и ткнула некроманта кулаком в бок.

– Еще слишком рано, не нагулялся парень, вот как светать начнет, тогда и явится. А пока, будь добра, отвяжись, дай другу выспаться.

Я обошла могилку с другой стороны.

– Вот, значит, чем занимаются на кладбищах некроманты! Смотри не свались во время сна в могилку, не ровен час закопают по неосторожности! Грязевые ванны еще не кому не мешали, – усмехнулась я.

На самом деле мне очень не хотелось оставаться одной. На Алана, понятное дело, никакая нечисть не посягнет, а вот одной принцессы поутру могут и не досчитаться.

– Некромант спит – служба идет, – проворчал Алан, нехотя поднимаясь с плиты. – Ладно, давай ждать вместе, только больше я тебя с собой не возьму!

– Это еще почему? – обиделась я.

– Лиз, ты сущий ребенок, которому в детстве слишком многое запрещали, и теперь он решил отыграться по полной программе. Иногда ты требуешь недостижимого и лезешь не в свое дело, – Ал вздохнул и обнял меня за плечи, – но на тебя совершенно невозможно обижаться.

Упыря мы прождали до самого утра, пока над лесом не расплескалось алое зарево, не прокричали заунывно первые петухи, а молоденький пастушок не погнал через кладбище коров на водопой. Кстати, этот пастушок и спросил, чего это мы возле чужой собственности околачиваемся, когда у нее законный хозяин – владелец бакалейной лавки – имеется. На что мы с Аланом дружно поинтересовались: когда это он успел заказать хоромы, до или после похорон?! Пастушок перекрестился, сплюнул три раза и постучал по крышке гроба, глядя на нас, как на умалишенных. Оказалось, торговец, человек добрый и сострадательный, всего лишь заранее арендовал последнее пристанище для любимой матушки жены, которая давеча пожаловалась на недомогание и сильную боль в пояснице. Почувствовав, что конец его (вернее ее) страданий близок, он поспешил заранее снять мерки с драгоценного тела тещи и распорядился выкопать с вечера подходящую могилку.

Культурненько посидели! Так весело мне уже давно не было. Даже не хотелось ругать Алана за бесцельно проведенную на кладбище ночь и его познания в области упырей.

Ал радовался куда меньше меня, тоскливо молчал всю дорогу до замка, навестив по пути тещу бакалейщика, чтобы дать ей парочку советов. Точно не знаю, от болей в пояснице или навязчивой мании ее зятя.

– Ал, да перестань ты кукситься, подумаешь, с кем не бывает! – решила подбодрить его я.

– С моим отцом не бывает, а еще со страшим братом, дедом, прадедом и…

– Достаточно, я поняла ход твоих мыслей. – Мне стало жаль его, в конце концов, он хотел как лучше. – Ты ведь не мог знать, что не для упыря хата заготовлена. Зато мы свежим воздухом подышали, всяко лучше, чем сидеть в душном замке. И потом разве ты обязан походить на своих родственников?

– Иными словами ты хочешь сказать, что в семье не без обойденного умственными способностями родственника, – хмыкнул Алан.

– Прекрати, вовсе не это я имела в виду.

Я попыталась взять Ала за руку, но он ускорил шаг, свернул к южному крылу замка, быстро поднялся по щербатым ступеням и исчез за дверью. Ал не умел обижаться по-настоящему.

Просто он любил побыть один. Забраться подальше в глубь леса или спуститься в подвал, чтобы остаться наедине со своими мыслями. При всей его открытости и общительности, при всей бьющей из него энергии, которую он никогда не мог растратить, иногда ему требовалось что-то кардинально другое. То, чего у него никогда не было. В такие моменты Алан действительно походил на некроманта. Нет, в нем не просыпалась жестокость, беспощадность или холодность. Алан чувствовал давление своей семьи. И это осознание того, что он ничего не может изменить, что за него уже давно все решили, что он не имеет права на свою мечту, свою личную жизнь и свое предназначение, погружало его в пустоту. Щемящую, беспросветную и одинокую. Даже я не могла ничего с этим поделать. Алан был в эти дни чернее тучи, отмалчивался, долго приходил в себя. Он боялся потерять близких ему людей, прекрасно зная, что придет день, когда их жизнь оборвется, а он ничего не сможет сделать. Ему придется жить дальше, оставаясь вдвоем с той бессодержательной пустотой. Ал бежал от нее, пытался уклоняться от своих прямых обязанностей, но в глубине души понимал: впереди его все равно ждет тупик, потому что единственный выход из этого лабиринта давно заблокирован его семьей и профессией.

В окне, расположенном на втором этаже южной башни, вспыхнула точка света, которая разрослась, превратившись в пылающий бело-желтый шар. Алан зажег свечу, мельком взглянул в окно и, увидев, что я до сих пор стою в саду, помахал мне рукой.

Что ж, он вновь хочет остаться один. Не буду мешать.

Я проскользнула в черный ход, попутно стягивая с себя плащ и стараясь не привлечь внимание слуг. Скорее всего, в мою комнату из них еще никто не заходил, иначе бы меня уже искали. Потянувшись и сладко зевнув, я практически уже добралась до своей опочивальни, когда за моей спиной возникла бледная, как погулявший на славу вандер, Берта.

– В-ваше выс…тво, к вам г-гость п…ехал, – глотая слоги и вдобавок запинаясь, произнесла она.

– Кто? – не разобрала бессвязную речь я.

– Там… Ва… Ва…! – Она сделала глубокий вздох, пытаясь закончить фразу. Дыхание у нее окончательно перехватило (должно быть, бедняжка Берта навернула не один круг по замку, пока нашла меня), а голос вдруг сошел на визг, тонкий и пронзительный.

– Ты можешь мне объяснить, кто ко мне приехал? – потребовала я.

– Я… мо…у… т-только… – Брови на лице служанки сошлись в одну линию, подтверждая всю трагичность ситуации.

– Пошли. – Я ухватила ее за руку и потащила вниз.

Ладошка девушки была холодная и липкая. Сама же Берта дрожала, словно пойманный в силки заяц, и лишь тихонько всхлипнула, когда мы вошли в один из двух залов для приема гостей.

– Ну и где гость? – поинтересовалась я. – Хватит дрожать! Ты так испугалась, будто мертвяка увидела!

Девушка шмыгнула носом, сдавленно кивнула и указала в сторону тронного зала, а потом, не в состоянии больше сдерживать свои эмоции, завизжала.

От визга Берты должны были полопаться хрустальные бокалы, разлететься вдребезги оконные стекла и треснуть мраморный пол. Как ни странно, все устояло… устояло в отличие от Берты, которая как подкошенная рухнула посреди зала. Отсутствие наигранности в ее движениях меня несколько смутило. Поэтому, позвав охрану и благополучно ее не дождавшись, я решила все выяснить сама. Сняв оставшийся сапог (потому что дефиле в одном сапоге даже перед грабителями и преступниками могло изрядно подпортить репутацию принцессы), я осторожно прокралась к двери, выглянула из-за косяка и прислушалась.

Тихо. Вдобавок еще и темно. Да здесь все окна зашторены! Вот откуда такая темень. Лишь от канделябров косо падает приглушенный свет. Я двинулась в глубь зала с намерением развеять все подозрения.

Тут мне и встретился загадочный гость со странным именем Ва-Ва, облюбовавший мой трон и сложивший ноги на его подлокотнике.

– Простите, вы ко мне? – вежливо осведомилась я, одновременно вспоминая заклятие посильнее. – Время, конечно, не слишком подходящее, но я всегда готова приветствовать в своем королевстве представителя суверенной державы. Только не могли бы вы расположить свое тело в другом районе зала? Ибо сей трон является легальным имуществом моей персоны и не подлежит присвоению согласно действующему в королевстве кодексу за номером тридцать шесть, указ сто сорок пятый, – претенциозно выпалила я.

Гость неторопливо повернул голову, отнюдь не тронутый произнесенной речью.

– Элизабет, принцесса Хорсиги? – жестко спросил он.

– Принцесса, – поколебавшись, подтвердила свое социальное положение я. – А вы, верно, Ва-Ва?!

Он несколько удивился, но тут же высокомерно улыбнулся краем рта и прошелся по мне равнодушным взглядом. Я ответила ему хоть и менее равнодушным, но таким же циничным.

– Отлично. – Незнакомец рывком преодолел расстояние от трона до меня. – Ты-то мне и нужна! – Он словно тисками сжал мои плечи и обнажил верхние зубы.

Специфичность зубной формулы меня несколько поразила, а прикус вообще показался уж больно подозрительным. И имя Ва-Ва быстро трансформировалось в его род деятельности.

– Вампир?! – Я попыталась вырваться, но с таким же успехом могла оттолкнуть от себя нетрезвого тролля, захотевшего выпить со мной на брудершафт.

– Имеешь что-то против?! – осклабился он.

Я была не столько против, сколько поражена его вседозволенностью. Куда только стража смотрела, пропуская его на территорию замка?

– Часы приема назначены совершенно на другое время. Вы можете обратиться к моей… ай! – пискнула я, почувствовав, как его пальцы впились в плечи.

– У меня нет времени на пустые разговоры. Я приехал сюда не за этим.

Он говорил, четко артикулируя каждое слово, но при этом тихо, с легким пренебрежением ко всему.

– В самом деле? – невинно улыбнулась я. – А я уж подумала, что вы очередной претендент на руку и шею… тьфу ты…

Вампир скривился, быстро убрал руки, отчего я, потеряв равновесие, едва не повалилась навзничь.

– Ты поможешь мне в одном деле. Ничего не говори, все равно выбора у тебя нет. Ближе к ночи мы выедем из замка, советую собрать вещи прямо сейчас.

Я ошарашенно смотрела на него снизу вверх и ничего не могла понять.

Что делает вампир в моем замке? Где охрана? И почему никто не спешит мне на помощь? Вопросы словно размножались почкованием, но вот ответ мне никто дать не удосужился.

– С чего ты взял, что я соглашусь куда-то с тобой поехать? – начала раздражаться я.

– Есть такое старое, но безотказно действующее правило силы, по которому преимущество на моей стороне, – равнодушно ответил он, вновь усаживаясь на трон. – И не зови своего друга, если он, конечно, тебе друг.

– Мне он и не понадобится! – От возмущения и наглого тона вампира у меня потемнело в глазах – верный признак отойти от меня подальше метров на шесть-семь.

Занавеска на окне полыхнула в считанные секунды. Трон я ни с кем делить не собиралась. Огонь нещадно жевал бежевую ажурную ткань, слизывая с нее рюшечки и поднимаясь все выше и выше. Вампир с насмешкой наблюдал за пламенем и, похоже, даже хотел поучаствовать в следующем поджоге. Ничего, сейчас проверим его живучесть.

Драпировка выгорела, отчего в зал заглянуло размеренное майское солнце. Полоска света, падающая от окна, по диагонали разделила черно-белый мраморный пол на две половины.

– Ты не посмеешь подойти ко мне! Тебя поджарит, как индюшку, вампир! – довольная своей идеей, сказала я, втайне надеясь, что он поверит мне на слово и не станет проверять.

– В самом деле? – Он снисходительно посмотрел на меня. – Тогда увидимся вечером, принцесса. – Вампир с сарказмом подчеркнул последнее слово и, поднявшись, размеренной походкой пересек зал. И исчез за дверью, словно его никогда не было.

На всякий случай я закрыла глаза, досчитала до десяти и вновь открыла. Нет, не привиделось. Полоска света с кружащей в ней пылью выглядела вполне реалистично, а в воздухе все еще попахивало паленым.

Но это всего лишь наглый вампир, каким-то образом проскользнувший мимо охраны и посчитавший, что может давать мне ценные указания. Посоветовал мне не привлекать Алана. Ха! Он точно так же боится некроманта, как и все.

– Что здесь происходит? – В тронный зал вошла заспанная Маргоша и автоматически стала раздвигать шторы на окнах. – Опять кто-то приехал? А это что? – Она показала на свисающий лоскут одной из шторин.

– Ты никого не видела, когда шла сюда? – вопросом на вопрос ответила я.

– Видела. – Марго зевнула, борясь с остатками сна. – Твоего некроманта, выходящего из лаборатории.

– Алана? Но он же был у себя?! – удивилась я.

Маргарита распахнула окно, чтобы проветрить помещение, и пожала плечами.

– Может, и был. Только минуту назад он преспокойно вынес из лаборатории какую-то книгу. – Она задумчиво собрала волосы на затылке. – Знаешь, Лиз, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело. Но ты действительно уверена, что он не один из тех, кто хочет поживиться на изобретениях твоего деда?

– Алану я доверяю, как себе, – твердо сказала я. – Но все же спасибо, что заботишься обо мне.

Маргоша улыбнулась и кивнула.

– Я это обещала кое-кому, – серьезно произнесла она. Глаза ее из серых стали голубыми.

– Я знаю. А сейчас пройдись, пожалуйста, по замку и сними все занавески. Кстати, предупреди охрану – пусть будут начеку, а то никак их не найду. Не могут же они до сих пор дома отсиживаться после вчерашней пятницы, – попросила я.

Марго несколько удивилась, но расспрашивать не стала. Видимо, у нее и без того было много дел. Я обошла трон и в замешательстве облокотилась на высокую спинку.

Странно все это. Зачем Алан пошел в лабораторию, что за книгу он оттуда вынес? Какое дельце задумал этот вампир и при чем здесь я?..

Я помотала головой, отгоняя от себя вопросы, кружащие назойливыми мухами, и собралась уже пойти к Алу, чтобы выяснить ответы хотя бы на половину из них, как вдруг почувствовала щемящую боль в затылке. Перед глазами с феерической скоростью замелькали тысячи картинок, постепенно складываясь между собой, как мозаика. Изможденное лицо мужчины с длинной окладистой бородой поначалу показалось мне незнакомым. Впавшие глаза, заостренный нос, посиневшие обветренные губы говорили о приближающейся агонии. Он бесстрастно дожидался своей смерти, словно заведомо знал, что ждет его там, за чертой. Мужчина стремительно повернул голову, заметив мое присутствие, хотя я по-прежнему находилась в стенах своего замка. И я наконец узнала в нем… отца Алана. Видение оборвалось так же внезапно, как и началось. Я сидела на полу, растирая виски и с ужасом осознавая, свидетелем чего мне только что пришлось стать.