ГЛАВА 3
Виталий мучили кошмары. В горячечном бреду он воевал с лешими, дрался с чертями. Черти почему-то были одеты в натовскую форму сил быстрого реагирования, словно сошли в его бред из американских боевиков. Только на головах у них почему-то сидели немецкие каски с рогами, на которые сверху еще нахлобучены тюбетейки. Он с ними бился не на жизнь, а на смерть. Иногда враги временно отступали, и Виталий начинал слышать около себя нежный девичий голосок, напевно шепчущий непонятные слова. В этот напев порой вторгались еще два голоса по грубее, и Виталий очень хотелось попросить эти голоса заткнуться, так как от девичьего напева ему становилось легче, но из пересохшего горла слышалось лишь тихое нечленораздельное сипение, и неизвестные продолжали назойливо бубнить, доводя обессиленного юношу до белого каления. Однако всему приходит конец.
Окончательно он очнулся оттого, что чьи-то тонкие пальчики нежно поглаживали его грудь в районе сердца. Вот пальцы скользнули выше, зачем-то отодвинули в сторону цепочку, на которой висел крестик, затем опять опустились вниз. Виталий осторожно приоткрыл глаза. На этот раз он лежал в просторной горнице под одеялом на пышной пуховой перине и на резной деревянной кровати. Рядом с ним на стуле сидела девушка в голубом сарафане, отделанном спереди яркой золотой тесьмой. Сарафан плотно облегал ее стройную талию, расширяясь затем в просторную юбку, и так выгодно подчеркивал грудь юной красавицы, что у новоиспеченного царского сплетника тут же заиграли гормоны. Что интересно, девушка, ласкавшая его тело, на предмет своих ласк почему-то не смотрела. Задумчивый взор ее устремлялся куда-то вдаль, и было ощущение, что она то ли к чему-то прислушивается, то ли что-то усиленно пытается понять, но это «что-то» постоянно от нее ускользает.
Пальцы девушки ненароком коснулись соска на его груди, и Виталию стало настолько невмоготу, что ноги начали мерзнуть. Царский сплетник поспешил взбрыкнуть ногами, поправляя одеяло, запустил под него руку и понял, что на нем ничего нет. Даже трусов. Он лежал абсолютно голый!
— О-у-у-у…
Девушка очнулась от своих дум.
— Пришел в себя, касатик, — удовлетворенно сказала она, — давно пора. А что это ты такой красный? Неужто опять жар? — Ее прохладная рука легла на лоб юноши, — Голова не кружится?
— Еще как, — томно простонал Виталий, — В присутствии такой красавицы у любого нормального мужика голова закружится.
Девушка звонко рассмеялась:
— О-о-о… вижу, на поправку пошел. Я за тебя рада.
— А я-то как рад, что у Янки Вдовицы такая симпатичная внучка, — Виталий положил руку на колено девушки и, увидев, как округлились ее глаза, поправился: — Кажется, не угадал, не внучки, а дочки.
Девушка деликатно стряхнула с себя руку ловеласа.
— А что, царь-батюшка тебя не предупреждал?
— Насчет чего?
— Насчет того, чтобы ты кое-кого не обидел?
— Уговор только Янки Вдовицы касался. А насчет ее дочки уговора не было. И потом, чтобы я обидел девушку?!! Да ни в жисть! Я к девушкам завсегда со всей душой. Они всегда мной довольны были.
Виталий повернулся на бок, попытался сграбастать красавицу в охапку и тут же довольно чувствительно получил по рукам. Не ограничившись этим, девица добавила ему до кучи еще и по лбу.
— Э! Жестокое обращение с больными — это уже уголовная статья? — возмутился Виталий, откинувшись обратно на подушки, — Больного лелеять, холить надо, всячески ублажать, все его прихоти выполнять. Я ведь тебе не хухры-мухры. Я теперь человек государственный. Царский сплетник! Вот царю-батюшке пожалуюсь…
— И он тебе еще скипетром добавит. А скипетр у него тяжё-о-олый.
— Понял. Не с того боку начал.
— Думаешь, если я к тебе другим боком повернусь, что-то изменится? — Глаза девушки смеялись.
— А ты попробуй… Хотя нет. Думаю, результат тот же будет. А-а-а… вспомнил. Как же это я… Прежде чем тащить девушку в постель, надо было сначала представиться. Давай знакомиться. Виталий Алексеевич Войко.
— Янка Вдовица. В народе еще кличут Янка Лекарка.
— Вот это облом! — расстроился Виталий. — А я думал, насчет бабульки обещание даю. Надул меня Гордон. Стоп! Он меня надул, и я его надую.
— Слушай, — вздохнула Янка, — вот смотрю я на тебя и не пойму: ты маньяк или тебе просто делать нечего?
Виталий понял, что перегнул палку, и тут же пошел на попятный:
— Делать нечего!
— Я так и думала. Вася!
«Ну вот, — еще больше расстроился юноша. — Тут еще и Вася какой-то живет».
— Зачем нам Вася? — обиженно протянул он. — Нам Вася не нужен. Ты еще кузнеца сюда пригласи.
— Голова у тебя, похоже, чугунная, но кузнец ей вряд ли поможет, а вот Вася мозги быстро вправит. Вася, где ты там?
Скрипнула дверь, и в комнату вальяжной походкой вошел огромный черный кот.
— Это кто? — ахнул Виталий.
— Котик мой, Васенька.
— Ни хрена себе котик. У него в роду уссурийских тигров не было?
— Нет, — успокоила его Янка, — тигры, они полосатые, а мой Васенька черненький.
— А пантер? — на всякий случай уточнил царский сплетник.
— Не было у нас в роду ни пантер, ни тигров уссурийских, ни прочей нечисти, — хмуро буркнул кот. — Местные мы, баюнской породы. Хочешь, песенку спою?
Как ни странно, говорящему коту Виталий не удивился. После чертовой мельницы и царя Гордона он морально был готов уже ко всему.
— Рано, Васенька, рано, — тормознула кота Янка, — пока не усыпляй. Он и так трое суток в беспамятстве лежал. А мне бы очень хотелось, чтоб наш царский сплетник на один вопрос мне ответил.
— Какой? — настороженно спросил Виталий.
— Откуда у тебя на груди такая любопытная картинка?
Девушка протянула руку и вновь коснулась груди корреспондента. Юноша скосил глаза и ахнул, увидев, что ее пальцы поглаживают лепестки цветка, искусно нарисованного на его коричневой от загара коже.
— Провалиться! Янка, признавайся, ты меня использовала в качестве холста, пока я тут в отрубе лежал? — Виталий, послюнявив пальцы, попытался стереть с груди рисунок, но сразу понял, что это бесполезно. На груди его красовалась татуировка. Тут перед его мысленным взором мелькнул цветок в руке девушки, которую он пытался спасти на чертовой мельнице. — Парашка! Вот зараза! Ну удружила! Нет, ну кто ее просил мое тело татуировками поганить? — разобиделся он.
— Какая Парашка? — насторожилась Янка.
— Правила хорошего тона запрещают мне обсуждать одну девушку в присутствии другой, — сердито пробурчал Виталий, — Тем более в таких выражениях, какие у меня сейчас на языке вертятся.
— А ты про правила хорошего тона временно забудь. Мне просто любопытно. Ты же знаешь, мы, девушки, любим посплетничать.
— Я не девушка.
— Зато я девушка. Так что там за Парашка?
— В упор не знаю. Дурацкая история. Я царю ее уже рассказывал. Понимаешь, меня тут недавно вроде как околдовали или типа того… Ну короче, занесло меня на чертову мельницу. Вот там я на нее и наткнулся…
Чесать языком корреспондент умел. Баталию на чертовой мельнице он расписывал так красочно, что Янка только успевала восторженно ахать. При этом юноша особо подчеркивал, что если б не эта странная девица, впоследствии назвавшаяся Парашкой, то слинял бы оттуда тихо-мирно, а тут вот на тебе! Пришлось ввязываться в драку с какими-то ненормальными рогатыми чурками в тюбетейках. Когда его рассказ дошел до описания Парашки, он вдруг сообразил, что в чертах ее лица было что-то нерусское. Да и одета она была на индийский манер. Эта розовая тряпка на ней выглядела как натуральное сари!
— А все-таки здорово меня приголубили тогда табуреткой, — вздохнул он, закончив повествование, — Это ж надо было так затупить, чтоб не понять, что это не наша Парашка. Это индусская Парашка с цветочком. Точно, лотос у нее был в руках, зуб даю. Опять же пятнышко на лбу. Это ж как печать в паспорте! Ну я идиот!
— Это точно, — еле слышно пробормотала Янка. — Так вот, значит, как ты оттуда выбрался… Ладно. Ты тут лежи пока, отдыхай, а мне пора травки лечебные собирать. А ты, Васенька, за постояльцем нашим пригляди. Развлеки его чем-нибудь, чтоб не скучал. А то уж больно он шустрый. Пока в беспамятстве лежал, только ручками-ножками дрыгал, а сейчас, смотрю, и другие части тела заработали.
Виталий при этих словах вновь залился краской.
— Иди, хозяйка, иди, — плотоядно облизнулся кот. — Я его развлеку, будь спокойна.
— Э, киса, не балуй! — заволновался Виталий, — Янка, не оставляй меня с этим зверем наедине!
— Что, испугался, герой? — рассмеялась Янка, поднимаясь со стула.
— Конечно! Я же по его усатой наглой морде вижу, что он хочет со мной в кошки-мышки поиграть.
— Физические упражнения пойдут тебе на пользу, — хихикнула девица, исчезая за дверью.
— Ну что, поиграем? — Кот сел на хвост около кровати, и голова его оказалась прямо напротив лица юноши.
— Э-э-э… — Глаза Виталий лихорадочно искали около себя что-нибудь потяжелее, но под рукой, кроме одеяла и подушки, ничего весомого не обнаруживалось.
— Что-э? Хозяйка приказала тебя развлечь. Так как развлекаться будем?
— Ну я даже не знаю, — робко ответил юноша, — А как ты обычно развлекаешься?
— Я обычно мышковать люблю.
— А я нет! Предпочитаю интеллектуальные игры.
— Жаль. Ладно, давай в интеллектуальные.
Кот поднялся, встал на задние лапы, пододвинул к кровати стоявший у стены столик, сел на стул, на котором только что сидела его хозяйка, и уставился на юношу.
— Во что играем? В шахматы, лото, нарды?
— Можно и то и другое. Но я вообще-то больше картишки предпочитаю, — оживился царский сплетник.
Васька извлек из ящика стола колоду замасленных карт и начал тасовать их одной лапой. Карты мелькали с неуловимой для глаз скоростью меж его когтей.
— Можно и в картишки. Во что играем? В буру, очко аль дурачка?
Так как дам в помещении больше не наблюдалось, Виталий рискнул спустить ноги на пол. Голова сразу закружилась, опять накатилась слабость, но юноша быстро справился с недомоганием, что говорило о том, что он действительно пошел на поправку.
— В очко. Только, чур, я первый банкую.
— Банкуй, — выложил перед ним колоду кот. — Но учти, я на щелбаны не играю.
— Я в принципе тоже, но в данный момент слегка стеснен в средствах. Нет, это слишком мягко сказано. В данный момент я гол как сокол, — Виталий демонстративно почесал голую грудь.
— Ты мне ваньку-то не валяй! — прикрикнул на него кот, — А жалованье царское?
— Так когда оно еще будет? — пожал плечами юноша, взял со стола колоду карт и начал ее тасовать.
Это у него получилось гораздо лучше, чем у Васьки. Как-то один катала обучил его азам этого искусства в благодарность за то, что Виталий помог ему выпутаться из неприятной истории, и теперь это искусство очень ему пригодилось. Юноша шустро тасовал карты одной рукой, вроде бы не глядя на них, и при этом демонстративно выкидывал на стол очковые пары рубашками вниз. Туз, десятка, туз, десятка…
— Ага… — Кот внимательно посмотрел на татуировку Виталий. — Давно в бегах?
— В каких бегах? — опешил юноша.
— Ты это хозяйке про индусских Парашек заливать можешь, она по младости лет, может, и поверит, а меня не проведешь. Я знаю, какую парашу ты имел в виду. Судя по татуировочке, не простой сиделец. Из авторитетов. Во франкских землях только маститых уголовников таким клеймом метят. А наплел-то, наплел! Лотос, Индия… Лилия это, а не лотос! Что, откинулся с зоны и в Русь сиволапую приехал деньжат по-легкому срубить? Давай уж, колись. Я пойму. Вашего брата здесь теперь пруд пруди. Царь-батюшка всех привечает. Наслушался, на нашу голову, послов иноземных про державы европейские, вот оттуда дрянь всякая с купцами сюда и понаехала.
— Да ты что, котяра, — возмутился Виталий, — припух?
— Это я припух? — зашипел кот, — Это ваша братия иноземная припухла. На каждом шагу, куда ни плюнь, либо в китайца, либо в шведа, либо в голландца попадешь. Немчура поганая одолела, аглицкие купцы цены несусветные ломят. Простому русскому татю… тьфу! …люду податься некуда!
— Да успокойся ты! Русский я!
— Рассказывай, — усмехнулся кот в усы, — Ладно, проехали. Но ты смотри, на нашу хозяйку губу не раскатывай, — Васька своим длинным острым коготком поковырялся в зубах, — Она девчонка в авторитете. Ее вся великореченская братва уважает. Она ведь всех лечит. После делов всяких к ней с поклоном все идут.
Виталий не любил наездов и пресекал их всегда на корню.
— Ты меня на понт не бери, хвостатый! — распустил он пальцы веером. — Я таких, как ты, в свое время как тузик грелку рвал. Ты меня понял?
Кот заржал, не по-кошачьи повизгивая.
— Повелся, как пацан! А еще говорил: я не из этих, я человек государственный! Быстренько я тебя расколол. Эх, жаль, Жучары нет, а то бы мы сейчас сообразили на троих.
— Что за жучара?
— Собачка хозяйская. Личный телохранитель, так сказать.
— Да я никак на натуральную малину попал. Вот тебе и Янка Вдовица. Одинокая старушка! Хотя нет, — почесал затылок Виталий, — Гордон про старушку не говорил. Это я просто на Вдовицу повелся. Слышь, Васька, а твоя хозяйка случайно не ведьма? Сверху девица-красавица, а внутри старая карга. Был, знаешь ли, в одном… скажем так, мире соответствующий прецедент с одной панночкой…
— Я тебе дам «старая карга»! — зло прошипел Васька. — Восемнадцать годков ей недавно стукнуло.
— Фу-у-у… — с облегчением выдохнул юноша. — Если б ты знал, котяра, как меня сейчас утешил! Кстати, а Великореченск — это что?
— То, где ты сейчас находишься. Столица Руси-матушки, — хмыкнул кот, — Ты что, не знал или опять дурака валяешь?
Виталий неопределенно пожал плечами и поспешил задать встречный вопрос:
— Ну мы играть-то будем?
— Будем… — Кот покосился на колоду карт и извлек из ящика стола шахматную доску.
— Правильно, — одобрил Виталий, — здесь хотя бы не смухлюешь.
Как же, размечтался. Васька уже на восьмом ходу, чуя, что проигрывает, начал мухлевать по-черному. С доски непостижимым образом стали исчезать фигуры противника.
— Здесь только что стоял мой конь! — возмутился юноша.
— Чем докажешь?
— Ах так…
Разозлившись, Виталий решил бить наглого котяру его же оружием и на пятнадцатом ходу умудрился незаметно спереть его ферзя.
— Здесь только что стоял мой ферзь! — пришла очередь возмущаться Ваське.
— Чем докажешь? — радостно спросил царский сплетник.
Партия закончилась вничью, после того как они одновременно свистнули друг у друга королей.
— Дурацкая игра, — вздохнул кот.
— Дурацкая, — кивнул Виталий, — Слушай, а где моя одежда?
— Тебе зачем?
— Ничего себе вопросик. Удобства посетить надо. Я что, до нужника нагишом побегу?
— А чё? Там все равно портки сымать надо.
— А полбу?
— А по глазкам коготками?
Одежду ему кот все-таки принес. Она была выстирана, аккуратно выглажена и смотрелась как новенькая, словно и не побывала в куче баталий, через которые прошел юноша.
— Удобства у вас, надо полагать, через дорогу? — спросил Виталий.
— Не, во дворе. Пойдем, покажу.
Юноша в сопровождении кота спустился на первый этаж, прошел по коридору и оказался в просторном помещении, с тремя дверьми. Одна дверь вела непосредственно в дом, вторая выходила на улицу, а третья во двор.
— Ничего себе сени! — почесал затылок Виталий. — Да тут в футбол играть можно. Надо же какое нерациональное использование площади.
— Очень даже рациональное, — усмехнулся Васька, — Мы здесь с Жучкой играемся. Ну чего в дверях застыл? Беги, коль приспичило. Там за сараем найдешь свои удобства.
— Деревянный домик с дырочкой в центре?
— Ага. Типа того. Рукомойник тоже во дворе. Двигай.
Посещение удобств привело Виталий в благодушное настроение. Голова уже не кружилась, слабость покинула тело, что говорило о том, что юноша быстро набирает форму. Виталий вдохнул полной грудью.
— Воздух-то какой чистый! Прям как в деревне.
В дом идти не хотелось. Царский сплетник сел на лавочку около сеней. Хорошо. Юноша прислушался к гавканью собак и приглушенному гомону голосов за высоким дощатым забором. Где-то истошно заорал голосистый петух. Великореченск жил своей спокойной, размеренной жизнью. Хоть и столица, как говорит Васька, но столичной суеты гигантского мегаполиса здесь не ощущалось. Это спокойствие внезапно нарушил подозрительный шум со стороны улицы. И шум этот быстро приближался к дому Янки Вдовицы. Виталий слез с лавки, подошел к забору, подпрыгнул, схватился за его край, подтянулся на руках и увидел Янку с плетеной корзинкой в руках. Девушка чуть не бегом спешила к дому. Рядом с ней прыгала маленькая серая собачка. Периодически она останавливалась, чтобы обгавкать пятерых подвыпивших парней в иноземных кафтанах, преследовавших Вдовицу.
— Эй, мэдхен, пастой!
— Фрейлейн, ком цу мир!
— Мы будэм тринкен! Будэм гулят! Вир воллен дих либен! Будэм любит!
— Вир зинд немецкий матрос! Вир либен дих!
Видя, что девушку уже нагоняют, собачка бросилась в атаку и получила такой смачный пинок от одного из распаленных голландцев, что с визгом перелетела через забор.
— Тоже мне телохранитель, — сердито пробурчал Виталий.
Царский сплетник отпустил руки и мягко спрыгнул на землю. Кажется, опять придется драться. Да что за напасть? В этом странном мире ему постоянно приходится рассчитывать только на свои кулаки! Каблучки девушки тем временем уже стучали в сенях. Она спешила найти укрытие в доме, а пьяные немцы продолжали ломиться следом. Виталий бросился на выручку, но первой в сени через распахнутую дверь влетела все-таки побитая собачка. Через эту же дверь юноша увидел сарафан девушки, мелькнувший в сенях. Она скользнула внутрь дома и торопливо захлопнула за собой дверь, накинув на нее засов изнутри.
— Ну гады, держитесь! — Виталий рванулся на разборку и в полном обалдении замер на пороге.
Вход в сени ему перекрыл огромный серый пес. Даже не пес, а скорее мощный, матерый волк. Вломившиеся в сени немцы тоже дали по тормозам.
Волк поднялся на задние лапы, став на голову выше Виталия, облокотился о дверной косяк и вкрадчиво спросил:
— Ну что, гости иноземные, любви захотелось? Сейчас мы вас будем любить. Вася, будь ласков, прикрой дверку.
Васька возник за спинами немцев, аккуратно закрыл на щеколду ведущую на улицу дверь, выгнул спину дугой и зашипел, плотоядно оскалив зубы. Шерсть на загривке гигантского котяры встала дыбом.
— Ну и какая сволочь мне только что пинка дала? — сладко потянулся, разминая члены, волк, — Ей принадлежит право первой брачной ночи. Ну и кого первого я буду любить?
— Ни хрена себе, — пробормотал потрясенный юноша.
Волк неодобрительно покосился на него:
— Ты что, тоже любви хочешь?
— Твоей — нет, — поспешил откреститься Виталий.
— Тогда закрой дверь с другой стороны.
Такой расклад парня устраивал, он торопливо захлопнул дверь и услышал, что изнутри ее аккуратно закрыли на щеколду.
— Ну что, Васенька, начали? — донесся до царского сплетника радостный волчий вой, сени загрохотали, и царский сплетник понял, в какие игры здесь играют Васька с Жучкой…
Через несколько минут грохот в сенях затих, и, судя по звукам, распахнулась дверь на улицу. В запертые сени юноша ломиться не стал, но представление очень хотелось досмотреть до конца, а потому он кинулся обратно к забору и имел удовольствие лицезреть измордованные тела немцев в разодранных кафтанах, вылетающие один за другим на улицу. Они с размаху шлепались на пыльную дорогу, вскакивали и как ошпаренные уносились прочь.
— Счастливого пути! — послышался сверху радостный, смеющийся голосок Янки, — Заходите еще. У нас добрым гостям всегда рады! — Девушка, высунувшись из окна второго этажа, махала вслед улепетывающим немцам платочком.
— В веселый терем меня на постой определили, — спрыгивая на землю, пробормотал корреспондент и двинулся обратно к сеням. — Эй, хозяйка! А постояльцев у вас здесь кормят? Мне царь-батюшка намекал, что буду жить по варианту «все включено»!
Сенная дверь открылась, и на пороге появилась маленькая серая собачка.
— Гав! — приветливо тявкнула она, приглашая царского сплетника в дом.
— Мяу, — Из сеней вышла маленькая черная киска, потерлась об ногу Виталия, запрыгнула на лавку и пристроилась на ней поудобнее, явно намереваясь после Виталий отдохнуть и погреть свое пузо на солнышке.
— Ну вы и артисты, — хмыкнул царский сплетник.
Васька поднял голову и уставился на юношу колдовскими зелеными глазами…
