ГЛАВА 17

«Пираты — это хорошо, — рассуждал по дороге домой царский сплетник, — Как отвлекающий маневр эта группа прикрытия еще может прокатить, но против такой симпатичной личности, как Кощей, нужно оружие посерьезней. Есть верить народной мудрости, смерть его заключена в игле, которая лежит в яйце, а яйцо то ли в утке, то ли в зайце… Короче, сплошная хрень и бред сивой кобылы. А если и не хрень, то времени на поиск иголочки все равно в обрез. Этот вариант отпадает. Есть, правда, таинственный Дон, но на него опять-таки надо еще суметь выйти. Может, у Янки спросить, как этого Дона найти? А что? Она, говорят, татей ночных лечила, может, и подскажет, где его искать».

Юноша прибавил шагу, но, как только впереди замаячило подворье Вдовицы, даже застонал от огорчения. Около ворот топтался юный послушник в черной рясе, и царский сплетник сразу понял, что поджидает он именно его.

— Вы случайно не царский сплетник? — засуетился послушник, увидев, что Виталий направляется прямиком к парадному входу терема Янки Вдовицы.

— Случайно нет, специально да, — недовольно буркнул юноша.

— Не угодно ли вам будет пройти со мной, — почтительно поклонился ему послушник, — наш Виталий отец Сергий срочно просил привести вас в храм Христа Спасителя.

Вами хочет побеседовать его святейшество.

— Вот не было печали, — пробормотал Виталий.

— Что? — не понял послушник.

— Очень вовремя ты, говорю, вот что! «Стрелка», конечно, дело важное, но уклоняться от приглашения первого духовного лица государства было чревато. Царский сплетник кинул взгляд на свои наручные часы. Половина четвертого. Времени до встречи с Кощеем было еще навалом, а вот найти Дона и потолковать с ним по душам он теперь вряд ли успеет. Юноша поправил на плечах кожаный плащ. «Переодеться? А, на фиг! Если я патриарху нужен, он меня и в этой одежке примет, а если нет, то и нечего перед ним расстилаться».

— Ладно, пошли.

Храм Христа Спасителя располагался неподалеку от палат царских, однако туда послушник Виталий не повел, а свернул в церковный двор.

— Рабочий кабинет его святейшества располагается здесь, — пояснил он, заметив недоуменный взгляд царского сплетника, и указал на скромное одноэтажное здание неподалеку от храма с изображением Христова распятия над ^Входом.

— Угу. Здесь так здесь, — нетерпеливо посмотрел на часы юноша.

— Извольте сюда.

Послушник просеменил внутрь дома и только хотел коснуться двери рабочего кабинета Патриарха Всея Руси, как она сама распахнулась, и на ее пороге возник отец Сергий собственной персоной.

— А вот и он! — радостно сообщил Виталий кому-то за своей спиной, — Ты можешь быть свободен, сын мой, — сунул отец Сергий послушнику руку для поцелуя.

Тот с благодарностью ее облобызал и поспешил удалиться.

— Ну заходи, царский сплетник, заходи. Мы тебя ждем.

Виталий прошел в комнату. Патриарх, благообразный старичок, сидел за столом, рассматривая сквозь лупу экспериментальный оттиск первых страниц Святого Писания.

— Буквицы прописаны знатно, — оторвался он от ватмана и благосклонно посмотрел на юношу, поглаживая длинную седую бороду, — однако правописание у тебя хромает, сын мой. Ошибок много. Запятые стоят где угодно, токмо не там, где надобно.

— Все претензии к Ваньке Левше и тому, кто его грамоте учил, — рассмеялся Виталий. — Этот шедевр он готовил, а у меня, честно говоря, времени не было за ним орфографические ошибки выправлять. Да и что вы, собственно говоря, от него хотите? Человек по памяти работал. У него перед глазами текста Библии в тот момент не было. Но это не страшно. Если все ляпы в оригинале убрать, потом вот такие странички, — кивнул юноша на ватман, — мой агрегат будет штамповать по две штуки за минуту. И уже без единой ошибки!

Патриарх с викарием переглянулись.

— Ваш агрегат? — переспросил Алексий III.

— Ну да. Или выдумаете, нормальный человек два таких листа за минуту способен начертать? Нет, секрет нашего будущего успеха, — заговорщически подмигнул юноша, — Умная машина, которую мне посчастливилось изобрести.

Нахально присваивая себе лавры изобретателя книгопечатания, Виталий не чувствовал ни малейших угрызений совести. Этот мир данного ноу-хау еще не знал, и слава богу! Царский сплетник это благо цивилизации ему даст и постарается при этом себя не обидеть.

Патриарх положил лупу на стол.

— Ну проходи, сын мой, присаживайся. Поговорим о твоей машине-агрегате и о деле сем богоугодном.

Виталий не заставил себя упрашивать. Отец Сергий со всем почтением пододвинул юноше кресло, после чего и сам сел по правую руку от Алексия III.

— Так что ж это за машина такая хитрая, что сама слово Божие писать может? Объясни мне, скудоумному, — попросил патриарх, испытующе глядя на юношу.

— Так разве ж на пальцах это объяснишь, — пожал плечами Виталий. Он прекрасно понимал, что достаточно сдать саму идею, и его просто подвинут в сторону, и дело завертится уже без него.

— А ты попробуй, вдруг получится?

— Ну… любая машина, как правило, состоит из двух частей, — привычно начал ездить по ушам царский сплетник, — Непосредственно двигателя и исполнительного механизма. Это понятно?

— Пока не совсем. Слов иноземных много говоришь, нам, лицам духовного сословия, непонятных.

— Попробую проще. Вот, скажем, вам известно, что такое борона?

— Разумеется, сын мой.

— А что такое лошадь?

— И это нам ведомо, — степенно кивнул Алексий III.

— Ну так вот, сама по себе эта борона ничего из себя не представляет, а вот если прицепить ее к лошади и погнать о полю, то зубья ее начнут рыхлить землю. Таким образом ты получаем примитивный механизм, где лошадь выступает в роли двигателя, который тянет за собой борону, а борова выступает в роли исполнительного механизма, который рыхлит землю. И все это вместе можно назвать машиной с двигателем в одну лошадиную силу. Это понятно?

— Мудрено, но понятно.

— Вот и моя машина состоит из двигателя и кучи очень мудреных агрегатов. И производительность ее гораздо выше тысячи ваших писцов, корпящих над текстами Священных Писаний. Кто быстрее разрыхлит землю: лошадь с бороной, погоняемая одним крестьянином, или тысяча крестьян, которые делать это будут голыми руками?

— Доходчиво объяснил, сын мой, очень доходчиво. И сколько, говоришь, это белое поле надо боронить? Пол-минуты? — кивнул патриарх на ватман.

— Если машину собрать грамотно да с должным прилежанием, то полминуты, — подтвердил царский сплетник, — а если рядом такую же машину поставить, то за те же полминуты можно и два таких поля проборонить. Но для создания такого мудреного агрегата требуется первоначальный капитал.

— Чего? — не понял отец Сергий.

— Финансовые вливания. Могу сказать еще доходчивее — денежки нужны. Де-неж-ки! — по слогам отчеканил царский сплетник, — Материал закупить, достойных мастеровых, что по моим чертежам машину сию создадут, нанять. Еще нужны строители для возведения производственных помещений, далее нужны поденные рабочие, которых еше надо будет обучить делу сему мудреному. Они-то потом и будут работать на этих машинах-агрегатах. Короче, дел много, и на все это нужен презренный металл. Но как только дело закрутится, окупаемость будет моментальная! Я все подсчитал. Через месяц после запуска производства окупимся, а на второй месяц уже пойдет чистая прибыль.

— Ну насчет прибыли быстрой я не так уверен, сын мой, — покачал головой патриарх.

— Да не может того быть! — воскликнул царский сплетник. — Насколько мне известно, с Библиями на Руси дела обстоят плохо.

— Плохо, сын мой, плохо, — подтвердил Алексий III, — церквей много новых строится, и не все еще словом Божием обеспечены.

— И стоит каждая такая книжица аж по двадцать золотых.

— Верно, сын мой, верно.

— А я буду поставлять… — Виталий посмотрел на викария, потом перевел взгляд на патриарха, — …по полторы гривны за книгу, и меня не волнует, за сколько вы ее будете распространять между своими церквями и прихожанами. И поверьте, все это останется между нами. В отчетах для фискальных органов нарисую любую приемлемую сумму. Но, разумеется, такую, чтобы она не съела целиком причитающуюся мне прибыль. Даже если мне придется откинуть пол-гривны в царскую казну, я не останусь внакладе.

Патриарх откинулся на своем кресле, сложил ручки на животе, сплел пальцы и удовлетворенно улыбнулся. Как понял царский сплетник, он услышал то, что хотел услышать.

— Приемлемо, сын мой, приемлемо. Церкви нужны свободные средства для ведения борьбы с нечистью, которой много расплодилось на Руси. Есть, правда, еще одно сомнение. Церкви-то мы обеспечим, а вот будут ли брать слово Божие простые прихожане? Для многих это будет дороговато.

— Есть здесь один маркетинговый ход, — азартно подался вперед юноша, — Во-первых, Библии можно будет выпускать в двух вариантах. Одни в дорогих кожаных окладах с золотым тиснением на переплете для состоятельных купцов, бояр и прочей царской знати. Я их по той же цене, что сказал, вам поставлю. Так вот, если такую книгу преподнести в дар царю-батюшке…

— А он намекнет слугам своими верным, что каждый верноподданный должен иметь… — расцвел патриарх.

— Отбою от покупателей не будет! — возликовал отец Сергий.

— Совершенно верно, — подтвердил Виталий, — Вот с них хоть по десять золотых дерите. А для простого люда мы будем выпускать Библию попроще. Как говорится, труба пониже, дым пожиже. Без тиснения золотого, в простом переплете. Я вам ее буду поставлять по рублю, а вы сверху моего накинуть алтын.

Нет, простому люду мы в убыток себе по полрубля продавать будем, — решительно сказал патриарх, — а в дома призрения для сирых да убогих слово Божие вообще бесплатно поставим! Для того мы с бесстыжих купцов да зарвавшихся бояр втридорога и будем рвать.

— Ваше святейшество! — воскликнул пристыженный Виталий, — Я вас уважаю!

— А ты думал, мы себе в карман разницу собираемся класть? — понимающе усмехнулся патриарх.

— Был такой грех, — искренне признался юноша.

— Я тебе его отпускаю, — перекрестил царского сплетника патриарх, — Отец Сергий, распорядитесь там, — кивнул он на дверь.

Виталий покинул кабинет, но буквально через пару минут вернулся обратно с четырьмя могучими монахами, которые внесли в комнату тяжеленный сундук и поставили его на пол. Отец Сергий откинул крышку. Сундук был доверху наполнен золотом.

— Каррр!!!

Только тут участники переговоров увидели огромного ворона, давно уже сидевшего на подоконнике. Судя по всему, сумма гонорара его так впечатлила, что сыр из клюва выпал на пол.

— Кыш отсюда! — замахал на него руками отец Сергий. Ворон расправил крылья и, сделав лихой вираж, поднял с пола сыр, после чего исчез за окном. Отец Сергий поспешил закрыть за ним оконные створки.

— Ух ты! Это сколько ж здесь? — восхитился Виталий, радостно глядя на сундук.

— Десять тысяч, сын мой, — степенно ответил патриарх, — Надеюсь, этого для начала хватит?

— Нет, — решительно ответил юноша, — много! Слишком много. Ополовиньте! Да что я говорю? Вот мой бизнес-план, — выудил Виталий из кармана сложенный вчетверо листок. — Три с половиной тысячи я насчитал, но и это перебор. Брал по максимуму. Трех тысяч больше чем достаточно! — отрубил царский сплетник, совесть которого взбунтовалась.

Патриарх с отцом Сергием переглянулись. Губы Алексия III тронула благожелательная улыбка.

— Отсчитайте нужную сумму, братия, — сказал он монахам, — и доставьте ее на подворье Янки Вдовицы.

— И если можно, Библию туда же доставьте, — поспешил добавить Виталий, — Для дела святого один образец позарез нужен. Как только дело налажу, верну обратно в целости и сохранности.

— И Библию туда же, — кивнул монахам патриарх. Монахи низко поклонились, подняли сундук и покинули кабинет. Как только дверь за ними закрылась, Алексий III запустил руку под стол и извлек оттуда штоф.

— Прихожане пожаловали.

Отец Сергий поспешил скатать ватман в рулон, освобождая место, затолкал его в тубус, и скоро рабочий стол превратился в обеденный. На нем появился солидный шмат сала, жареная курочка, ветчина…

— Ваше святейшество, — заволновался Виталий, чувствуя, что планы относительно «стрелки» с Кощеем грозят накрыться медным тазом, — а нынче случайно не пост?

— Нет, сын мой. Да если бы и был — неужто я, отпуская всем грехи, себе один маленький грешок не прощу? Ну и тебе заодно? Давай, сын мой, не томи. Зелье сие дивное, заморское. Коньяк называется. Под него хорошо беседы задушевные вести.

Отец Сергий наполнил кубки. Деваться Виталий было некуда. Они дружно выпили, закусили, и потекла неспешная, задушевная беседа. Коньяк был действительно хорош…

Коньяк был настолько хорош, а беседа была такая задушевная, что о «стрелке» Виталий вспомнил, только когда отец Сергий начал зажигать свечи. За окном уже темнело.

— Да ё-моё! — всполошился царский сплетник. — Меня небось уже ждут!

Где? — спросил патриарх. На Вороньей горе. Кто?

— Кощей. Мы с ним договорились там морду друг другу набить. Кстати, не благословишь, отче?

Виталий выложил на стол два заряженных пистолета.

— Морду Кощею набить — дело благое, — не стал возражать патриарх, перекрестив пистоли.

Юноша сунул их обратно за пояс, попытался встать, но патриарх положил ему руку на плечо и заставил сесть обратно.

— Куда, сын мой? А по последней?

— Ваше святейшество, надо говорить «по крайней», — поправил царский сплетник.

— Это мудро, — согласился патриарх. — Ну благословляю тебя на подвиг ратный, сын мой!

Они выпили по крайней, и только после этого юношу с миром отпустили. Таким образом, территорию храма Христа Спасителя журналист покинул уже изрядно втертый и в самом развеселом настроении. Благословение патриарха его вдохновило, и теперь у него была только одна печаль: как бы поскорее добраться до Вороньей горы. Солнце уже скрывалось за горизонтом, бросая последние лучи. Его взгляд упал на впряженную в телегу лошадку около церковных пристроек, которую под уздцы держал мужичок лет пятидесяти. Лапти и другие характерные особенности одежды мужичка выдавали в нем селянина. Служки как раз закончили разгружать его телегу от даров природы и производили расчет. Получив денежки, мужичок запрыгнул в телегу, тронул вожжи, и лошадка неспешно затрусила к выходу из церковного двора.

— А вот и мотор! — обрадовался царский сплетник и начал «голосовать».

— Тпррру-у!!! — натянул вожжи крестьянин, увидев перегородившего дорогу юношу.

— Куда едем? — строго спросил царский сплетник и вцепился в оглоблю, чтобы не упасть. Его уже изрядно штормило.

— Так деревенские мы, — залепетал крестьянин, — стало быть, туды, в деревеньку, и едем.

— Воронью гору знаешь?

— Дык… кто ж ее не знает?

— Вот тебе полушка, — выудил из кармана первую попавшуюся монету Виталий, — а если засветло до Вороньей горы довезешь, я, царский сплетник, тебе еще и рупь серебряный сверху пожалую. Давай с ветерком! На «стрелку» опаздываю!

Не дожидаясь согласия, юноша кинул крестьянину монету и брыкнулся в телегу. Крестьянин поймал монету на лету, нервно икнул, сообразив, что держит в руках полновесный золотой, выудил из сена, устилавшего дно телеги, кнут и энергично взбодрил им свою лошадку.

— Но, залетная!!! Зорька, не подведи! — Лошадка рванула с места в карьер. Телега резво запрыгала на рытвинах и ухабах. — Да ежели я на тебе еще одну такую полушку заработаю, я ж себе хату новую срублю, Маньку замуж выдам, да еще и Парашке на приданое останется!