32
Домовой испарился сразу после перемещения, оставив Виталика в полутемном помещении одного. Вернее, если быть более точным, не совсем одного. Судя по пыхтению, стонам и хрипам, в углу комнаты кого-то старательно душили. «Опоздал!» — мелькнула в голове юноши паническая мысль. Виталик понимал, что что-то надо делать, но в этой кромешной тьме он своей саблей запросто мог покрошить своих. Было здесь еще что-то неуловимое. Витало что-то такое непонятное в воздухе, но времени на детальный анализ у юноши просто-напросто не было. Вытянув свободную от сабли руку перед собой, сплетник медленно двинулся на звуки. Рука наткнулась на что-то вроде столика, проворно нащупала на нем подсвечник, а вот огниво с кресалом под рукой не нашлось. Это Виталика расстроило. Ему вдруг так захотелось, чтобы свечи загорелись, что его желание тут же осуществилось. Свечи разом вспыхнули, высветив просторную, роскошную кровать и катающийся на ней клубок тел.
— Всем стоять!!! — рявкнул Виталик. — Работает спецназ!!!
Клубок тел распался.
— Э-э-э… в смысле ЦРУ, — вжал голову в плечи юноша.
Виталик поспешил пригнуться, пропуская над собой подушку, запущенную в него разъяренной Василисой.
— Сплетник, я тебя все-таки когда-нибудь убью!
— Нет, это я его убью! А ты, бесстыдница, прикройся! — рявкнул на жену Гордон, спрыгнул с постели и, сверкая белыми ягодицами, начал метаться по спальне в поисках оружия.
— Э, не надо меня убивать, я хороший, — заволновался сплетник, — я вас спасать пришел.
— Сейчас ты у меня получишь, спаситель, — посулила Василиса, судорожно кутаясь в простыню.
— Тихо! — До Виталика наконец дошло, и в голосе было столько тревоги, что даже Гордон перестал метаться.
— Я тоже что-то чувствую, — прошептала царица.
— Одевайся. Быстро! — приказал сплетник Гордону.
— Что?
— Одевайся, говорю!
— Полог сна наложили! — сообразила Василиса. — Весь дворец уже спит.
— Опять тролли? — разозлился Виталик.
— Нет, это не их магия. — Царица спрыгнула с кровати.
Простыня слетела с нее, но она, уже не стесняясь своей наготы, творила защитные заклинания, одновременно накидывая на себя халат. Сообразив, что шутки кончились, Гордон тоже начал торопливо одеваться. Царица закончила творить заклинания.
— Вроде успела.
— Ты чем вообще думаешь? — сердито спросил Виталик Василису. — Этот полог здесь еще до моего прихода наложили!
— А ты сам с Янкой в такие моменты о чем думаешь? — огрызнулась царица.
— Тихо! — опять шикнул на царскую чету Виталик и одним прыжком оказался возле двери, за которой уже слышались чьи-то грузные шаги.
Сплетник поднял саблю…
— Не сметь!
Василиса вихрем налетела на него и отбросила в сторону. Дверь с треском распахнулась. В спальню вошел Кощей. В одной руке у него был длинный волнистый меч, в другой Аленка с Никиткой. Разбуженные среди ночи дети спросонок терли заспанные глазки, но не хныкали.
— Все живы, — с облегчением выдохнул бессмертный злодей, окинул взглядом запахивающую на голом теле халат Василису, прыгающего на одной ноге Гордона, пытавшегося натянуть на голый зад штаны, лежащего с саблей на полу сплетника. — А чёй-то вы тут делаете?
— Шведскую семью изображаем, — сердито буркнул Виталик, поднимаясь с пола. — Не видишь, что ли?
— Вот от тебя, племяшка, я этого не ожидал, — покачал головой Кощей.
— Нашли время шутки шутить! — рыкнула на них царица. — Дядя, твори портал, уходим.
— Портал нельзя, — мотнул головой Кощей, — по магическому следу вычислят.
— А как тогда? — заволновалась Василиса.
— Есть тут один тайный ход. О нем, кроме меня, никто не знает.
— Идите, — заторопил их сплетник, — я вас прикрою.
— А почему не с нами? — хмуро спросил Гордон, застегивая на поясе ремень.
— Фору вам даю. Задержу их здесь как можно дольше, а потом за Янкой рвану. Ее тоже надо выручать. С ней, правда, вся моя команда и Жучок с Васькой, но кто знает…
— Добро, — кивнула Василиса и повернулась к Кощею. — Что за ход?
— Тайный. Из одного надежного места прямо до вашей казны идет.
— Что?! — ахнул Гордон.
— Все разборки потом! — зашипела на него Василиса и начала выталкивать мужа из спальни.
Дождавшись ухода Кощея и царской четы, Виталик начал озираться, прикидывая, как будет держать оборону. Главное, создать уверенность у людей Дона, что царская чета все еще здесь. Следовательно, надо строить баррикады. Чего они, однако, ждут? Почему до сих пор не нападают? Наверное, хотят, чтобы здесь наверняка все заснули. Паузу делают. Прекрасно. Это нам на руку.
Сплетник взялся за спинку кровати, собираясь подтащить ее к двери, но тут услышал в коридоре шепот. Шептались до боли знакомые голоса.
— Да не шуми ты, сволочь. Тихо!
— Так не проходит же! Куда ты столько колбасы набрал, дятел!
— А сам сколько сметаны зачем туда напихал?
— Василису с Гордоном разбудишь, идиот!
— Да они уже, поди, дрыхнут давно!
Виталик выскользнул в коридор и в свете масляного светильника увидел Ваську с Жучком. Пушистые обормоты вытаскивали из тайного лаза, о котором наверняка ни Василиса, ни Гордон не знали, огромный мешок. Лаз был узкий. Мешок не пролезал.
— Та-а-ак… — побагровел Виталик.
— Тссс… — повернулись к нему обормоты, — …Василису разбудишь!
— Вы что здесь делаете? — с трудом сдерживая клокочущую внутри ярость, спросил сплетник.
— Нас Янка послала, — пропыхтел Васька, по-прежнему пытаясь вытащить мешок из лаза.
— Велела помогать тебе царскую семью спасать, — добавил Жучок.
— Вижу, как вы ее спасаете. Как вы посмели Янку бросить?!!
— Так она же приказала… — запаниковал Жучок.
— Сказала, что Дон призвал какого-то мощного демона. Василисе одной с ним не справиться, — мяукнул Васька. — Вот мы и…
— Пошли на царскую кухню воровать, — закончил за него Виталик.
— Почему сразу «воровать»? — возмутился Жучок.
— Да, почему «воровать»? — поддакнул Васька. — Мы провиантом запасаемся. Гордон сказал, что оборону долго придется держать.
— И когда он вам это сказал? — вкрадчиво спросил Виталик. — До того как с Василисой лег в постель или после?
— Ну-у-у… где-то посередине, — выдал Жучок.
— То есть в процессе, — хмыкнул Виталик.
— Ага, — дружно мотнули лобастыми головами Васька и Жучок.
— Заходите, — кивнул головой в сторону спальни сплетник. — Сейчас я вам устрою процесс.
— А может, не надо, Виталик? — заволновался кот.
— Надо, Васенька, надо.
Баюн понурил буйную голову и поплелся в спальню.
— А тебе особое приглашение требуется? — грозно посмотрел сплетник на Жучка. — Заходи!
Дождавшись, пока все не зашли в спальню, сплетник закрыл за ними дверь.
— Только не надо с нами делать ничего противоестественного, — взмолился Жучок.
— Не буду, — улыбнулся Виталик. — Вы это сделаете сами. Значит, так. За манкирование своими обязанностями…
— Чего? — вылупили глаза обормоты.
— Для особо одаренных поясняю: за неисполнение своих обязанностей охранников вам грозит как минимум кол, как максимум пожизненная кастрация…
— Лучше кол! — тут же сделал выбор Васька.
— …но у вас есть шанс реабилитироваться. Сейчас сюда нагрянет Дон со своей братвой и Лилией. Это тот самый демон, о котором Янка говорила. Для информации: Дон родной брат-близнец Гордона, но в отличие от него редиска еще та. Сволочь порядочная! Зовут его Гордей. Ваша задача их здесь задержать. Противоестественно.
— Это как? — затрепетали обормоты.
— Это просто. Ты у нас, Жучок, будешь кем?
— Кем?
— Вспоминай, в каком обличье к шемаханской царице ходил. Ну, и кем ты будешь?
— Царем-батюшкой, — расплылся Жучок и превратился в Гордона.
Виталик окинул его скептическим взглядом.
— Мантия с короной лишние. Все остальное тоже. Гордон обычно дрыхнет голышом. Быстро в постель!
— Гы-гы-гы… — закатился Васька, провожая глазами голого «Гордона», нырявшего в постель под одеяло.
— А ты чего ржешь? — усмехнулся сплетник. — Тебе отрабатывать номер за Василису.
— Что?!!
— Кастрация, — напомнил юноша.
— Я же просил кол!
— Гы-гы-гы… — закатился Жучок, глядя на голую «Василису», подкатывающуюся к нему под бочок.
— Похожа, — одобрительно кивнул Виталик, провожая «царицу-матушку» взглядом. — Только вот в бедрах оригинал чуток попышнее будет.
— Он Василису голой видел! — обрадовался Жучок.
— А давай его Янке сдадим!
— Значит, так, шантажисты. Этот номер не прокатит. А вот мой номер, если плохо будете изображать царицу-матушку и царя-батюшку в постели, пройдет на «ура». И никакая Янка вас от меня не спасет. Учтите, я буду рядом.
Виталик притушил свечу, скользнул к окну, открыл его, прислушался.
— Пока вроде все спокойно, — удовлетворенно хмыкнул юноша и спрятался за портьерой.
Потянулись томительные минуты ожидания.
— Ты чего-нибудь слышишь? — спросил Васька.
— Нет, — ответил Жучок, — а ты?
— Я тоже. Ну-ка понюхай воздух.
— Понюхал. Кошатиной пахнет.
— Какой кошатиной? Здесь псиной воняет!
— Кончайте прикалываться, — шикнул на них Виталик из-за портьеры.
Опять наступила тишина, но ненадолго. До сплетника донеслась подозрительная возня со стороны постели.
— Жучок, ты охренел? Куда лапы тянешь?
— Сплетник сказал, чтобы все было естественно…
— Какое естественно? Я же кот!
— Сейчас ты Василиса.
— Но это же противоестественно!
— О! То, что сплетник заказал.
— Да я тебе сейчас хвост оторву!
— Ую-уй! Это не хвост!
— Тихо, идиоты! — зашипел на них Виталик. — Сюда идут!
Но идиоты не унимались, а потому, когда в спальню вошел Дон с факелом в руке, он сразу увидел Василису, которая старательно душила Гордона, сидя на нем верхом. Слетевшее в процессе борьбы одеяло давало возможность полюбоваться «супругами», которые предстали перед ним во всей красе.
Оторопевший Дон точно так же, как и Кощей, задал гениальный вопрос:
— А чёй-то вы тут делаете?
Стул, запущенный нежной «женской» ручкой «Василисы», унес его обратно в коридор.
— Слышь, Гордон, этот Дон совсем оборзел. Он за нами подглядывает!
Дон ворвался обратно в спальню, на ходу сдергивая маску.
— Да как ты смеешь, ведьма, на меня, законного царя Всея Руси, руку поднимать!
— Ах, вас еще и двое! — возмутилась «Василиса», схватила табуретку и начала ею по всей спальне гонять Дона с Жучком.
— Меня-то за что? — верещал Жучок.
— За то, что чуть чести не лишил деву невинную! — мяукнула «Василиса».
На устроенный ими шум в комнату ворвалась Лилия, разумеется, в образе Василисы.
— Двоих мы не выдержим, — испуганно сказал Дону Жучок.
— Ага, — кивнул Дон.
— Тикаем!
Дурной пример заразителен. Дон чуть не выпрыгнул вслед за Жучком в окно, но его вовремя перехватила Лилия.
— Третий лишний, — опомнилась «Василиса» и тоже сиганула в окно, на лету превращаясь в Ваську.
В спальню вбежал один из людей Дона.
— Детей в детской нет!
— Ушли! — взвыл Гордей.
— Зато теперь ты главный, — проворковала Лилия. — Янка в темнице сидит, остальные в бегах. Так что трон уже твой.
Бешеный гнев, охвативший при этих словах Виталика, заставил его отшвырнуть в сторону портьеру и выскочить на середину разгромленной спальни, выхватывая саблю на лету.
— Не надо! Ты с двумя не справишься, а Янка велела тебя спасти во что бы то ни стало!
Маленькая ручонка Грини вцепилась в его палец, втянула в стену, и картина перед глазами сплетника резко изменилась.
— Какого хрена! — Виталик чуть не грохнулся на пол, запнувшись о какой-то ящик, появившийся под ногами. — Черт! Темно, хоть глаз коли. Ты куда меня занес?
— В сарай, — откликнулся Гриня.
— Какой еще сарай?
— На подворье старшей дочери Тишайшего. Я только туда могу тебя переносить, где сам раньше бывал или куда вхож мой хозяин.
— Какой именно хозяин? — насторожился Виталик. — Никвас?
— Нет. Тишайший. Пока он глава рода…
— Понятно, — нетерпеливо перебил домового сплетник. — А в какие дома, кроме своего собственного, вхож твой хозяин?
— В палаты царские, в дома своих дочерей, — начал перечислять Гриня, — в бордель…
— Стоп! Это который в Лебяжьем переулке?
— Ну да. У нас в Великореченске только один бордель.
— Вот на этом пункте программы мы и остановимся. Быстро перетаскивай меня к мадам Нюре.
Домовой выполнил команду, поняв его буквально. Втащив сплетника за собой в стену сарая, он вытащил его из стены личных покоев содержательницы борделя, которая в это внеурочное время была не одна. Впрочем, почему внеурочное? Это было как раз самое рабочее время в заведении мадам Нюры, и одного из клиентов она обслуживала лично в своей комнате. Нет, пусть читатель не подумает чего плохого. Если она и занималась с клиентом тем, чем занимался Гордон с Василисой в своей спальне, когда Виталик их навестил, то это, как говорится, было до того как. В данный момент клиент сидел за столом пьяный в дым, с мрачной решимостью заряжая пистолеты, а пригорюнившаяся мадам Нюра сидела напротив, глядя на него грустными глазами.
— Может, передумаешь? Должность у тебя великая, а ты…
— Не-а, — упрямо мотнул головой Вилли Шварцкопф, заряжая очередной пистолет. — Я их усех, сволочей, сеебом нашпигую!
— Серебром?
— Сеебом. Я… ик!.. Ваньке Левше да-а-авно сеебяные пули заказал. Ик! Тут на всех хватит!
— Не подскажешь, на кого именно? — шагнул к столу Виталик.
— О! Тезка. Сдись. — Немецкий посол отложил в сторону пистолет, взялся за початую бутылку водки, разлил ее содержимое по стаканам.
— Что празднуем? — поинтересовался сплетник.
— Самоубивство.
— Чье?
— Мое.
— Тезка, ты с ума сошел?
— А разве с этой хренью идти на них, — кивнул Вилли на пистолеты, — не самоубивство?
— Да на кого ты идти-то собрался?
— На епис… ик!.. копа.
— Э, а ты не перебираешь? — заволновался юноша. — Насчет самоубийства не знаю, но, может, оставим теологические споры монахам? Пусть они сами между собой разбираются. Вот вернется патриарх с владыкой Сергием из моих земель…
— Не успеет… ик!
— В смысле?
— Его… ик! Кто-то вспоминает, зар-р-раза! Его… ик!.. епископ надолго в твои земли уехал… ик!.. шобы он под ногами не путался.
— Та-а-ак… — нахмурился сплетник. — А что еще епископ задумал? Ты, я смотрю, в курсе многого. Колись.
— А чё там колоться? Ик! Епископ сам… ик!.. раскололся. — Вилли вытащил из кармана смятый лист бумаги и кинул его на стол. — Вот… три часа назад раздали…
— Да тут не по-нашему писано, — смутился сплетник, увидев незнакомые буквы.
— Темнота… ик! — Вилли потряс головой, расправил бумагу и начал читать: — «Всем… ик!.. после… ик!»
— Да выпей ты воды! — не выдержал Виталик.
— А вот это пра… ик!.. вильно. Не чокаясь! — Посол залпом опорожнил свой стакан, похлопал мутными глазками на Виталика и продолжил чтение. Как ни странно, но очередная доза, вместо того чтобы окончательно увести в астрал, наоборот, слегка прояснила его сознание. — «Всем последователям веры истинной, — начал переводить Вилли, — повелеваю быть на публичной казни сожительницы государственного преступника Виталия Алексеевича Войко, именующего себя также царским сплетником, которая завтра в полдень силами святой инквизиции будет предана огню на центральной площади Великореченска. После сего деяния богоугодного приказываю всем пройти в костел посольской слободы, где произойдет торжественный молебен в честь Государя Всея Руси царя-батюшки Гордона, изъявившего желание принять веру католическую».
Мадам Нюра ухнула.
— Янку на костер? — зарычал Виталик.
— Ага, — отбросил в сторону инструкцию Вилли и кивнул на пистолеты. — Видишь, как я к их празднику готовлюсь?
— Вижу. Три часа назад, говоришь, инструкции раздали?
— Ага. А два часа назад ее и твоих людей на подворье Никваса повязали. Говорят, девчонка какая-то туда с Доном пришла, махнула рукой, они все и попадали.
— Ясно. Значит, к самоубийству готовишься?
— Ага. — Вилли налил себе еще один стакан. — Их же много, а я один.
Посол влил в себя очередную дозу и плюхнулся физиономией в тарелку с квашеной капустой, окончательно уйдя в астрал.
— И что мне с ним теперь делать? — глядя жалостливыми глазами на посла, спросила мадам Нюра.
— Постараться, чтоб к утру в себя пришел, — буркнул Виталик, накатил стакан и задумался…
