23
Есри б знари вы-ы-ы, как мне дороги-и-и
Тридевя-а-атые ве-че-ра-а-а-а!!!
— Да заткни ты ей глотку!
— Сэнсэя-сана, заткни гротку, пазаруста.
Есри б знари вы…
Акира в отчаянии попытался воткнуть захмелевший клинок в груду золота, но катана была слишком пьяной, а потому слишком мягкой для этой процедуры.
— Плесни ей, — распорядился Илья, — может, заснет.
Ради сэнсэя обрусевший ниндзя был готов на все. Даже поделиться последней каплей эликсира. Увидев шкалик Соловья, катана громогласно объявила антракт, одним махом ополовинила четвертинку, вытянулась в струнку и абсолютно трезвым голосом приветствовала отца-основателя и своего ученика в лучших традициях Востока.
— Влипли, — констатировал подполковник. — Чувствую, перестаралась Ягуся. Вечный кайф обеспечила. Теперь к нашей катане без ста грамм не подходи.
— Без порритры, папа-сан, — вежливо уточнил сэнсэй.
— Разбежался, — пробурчал Илья. — Что-то наш хозяин дергаться перестал.
— Дысать трудна, наверна…
— Провалиться! Кажется, я ему и нос зажал. — Подполковник убрал руку, и владелец ушанки задышал часто-часто. — Давай знакомиться. Илья.
Мужичок пробормотал что-то неразборчивое и натянул ушанку на лоб, пытаясь спрятать лицо в полах халата.
— Да не бойся, не трону. Ну-ка, личико на свет божий.
Мужичок втянул голову в плечи, дернулся к выходу, но проскочить мимо Акиры было проблематично. Бедолага вновь закувыркался с золотой горы, теряя по дороге лапти и ушанку.
— Ну зачем так резко, — укорил помощника Илья, поднимая хозяина. — Мужика понять можно. Добро свое охра… опаньки! Посол… Мандладашский… — Память у подполковника была профессиональная. — Тесен мир… — Илья скинул халат, которым снабдил его синдикат, и засучил рукава камуфляжки. — Давно мечтал потолковать с тобой о мандладашских народных обычаях…
— Пощади сиротинушку, без папы, без мамы рос! — бухнулся на колени «посол». — Дурное влияние улицы! Страшная наследственная болезнь!
— Какая? — насторожился подполковник, на всякий случай отодвигаясь.
— Очень мудреное название. Никак запомнить не могу. Но у меня где-то записано… — Мужичок выдернул из складок халата записную книжку Ильи и торопливо зашелестел страницами.
Подполковник похлопал себя по карманам, побагровел…
— Вах-вах-вах, совсем плохой стал, клептомания называется. Жуткая болезнь, и главное — заразная!
— А ну выкладывай все, что взял!
Багдадский вор, а это, естественно, был он, покорно начал выворачивать карманы. Первой оттуда появилась жутко удивленная этим фактом катана. Потом пошли часы, все тот же многострадальный крест, экипировка ученика сэнсэя в виде нунчаков, звездочек…
— Можно хоть одну вещичку на сувенирчик оставить? — Вор бережно развернул красные в горошинку трусы. — Всю жизнь о таких мечтал!
Подполковник тихо охнул, кинул взгляд вниз и торопливо застегнул ширинку.
— Все?
— Аллахом клянусь! Век воли не видать!
— Врет, аднака, — возмутился Акира, хлопая себя по груди. — Чекушка нету!
— Отдай лекарство, лишенец! — грозно рыкнул Илья.
Багдадский вор задумался.
— Лучше я трусы отдам.
— А кто сказал, что я их тебе оставлю?
— Совести у вас нет, — скорбно понурился вор, завернул возникшую как из воздуха чекушку в «сувенир» и протянул ее Папе.
— Да у тебя не только клептомания, но и склероз. Хоть бы запоминал, у кого чего воруешь. Это мое, — сдернул с бутылки трусы подполковник, — а…
Чекушка была пуста. Илья перевел взгляд на посла Мандладаша, торопливо занюхивавшего рукав. И тут подполковника прорвало. Скорее всего, это было нервное. Он рухнул на груду золота, на которой происходила разборка, и заржал. Сэнсэй и Акира мрачно смотрели на веселящегося Папу.
— Ну ты даешь, посол, — выдавил из себя Илья спустя несколько минут. — Тебя бы с Багдадским вором схлестнуть. Интересно, кто кого первым обворует?
— Самого себя я еще не обворовывал, — задумался Багдадский вор. — Надо попробовать как-нибудь…
— Туман рассеивается, — хмыкнул слегка успокоившийся подполковник, — я даже начинаю верить, что мы действительно находимся в Багдаде.
— В Багдаде, — подтвердил вор.
— Слава богу, это нам пока не потребуется, — обрадовался Илья, опуская глаза на пальцы руки и замер. Кольцо Кощея исчезло… — Та-а-ак, — протянул подполковник, — кто-то со мной в игры играет…
— Папа, честное слово, не я! — испугался вор.
Илья посмотрел ему в глаза и поверил. На ложь чутье у него было фантастическое.
— Ситуация меняется. Багдад знаешь? — хмуро спросил он у Багдадского вора.
— Спрашиваешь! Как свои пять!
— Дворец эмира?
— Только вчера оттуда, — пьяно мотнул головой Багдадский вор. — Слушай, — шлепнул он себя по лбу, — у него ж там заначек до черта… — Разомлевший по старым дрожжам авантюрист встал на карачки и начал зарываться в золотой склон. Илья бесцеремонно выдернул его обратно.
— Тебе повезло, мужик. Есть шанс замолить грехи. Перед Аллахом и, самое главное, передо мной лично.
— Папа, без проблем, — заверил вор, пытаясь зарыться обратно, — вот похмелюсь…
Подполковник чувствительно тряхнул воришку.
— Понял! Был не прав! Исправлюсь! Вступаю в твою команду…
— И попробуй только свинтить! Из-под земли достану! Проводником будешь. Вперед! Нас ждет дворец эмира.
Хмель молниеносно слетел с воришки.
— Днем?!! — возмутился он.
Илья посмотрел на дверь, сквозь щели которой пробивались яркие лучи солнца.
— Папа, — деликатно кашлянул Акира, удрученно рассматривая свое черное кимоно, — день нерьзя, аднака.
— Правильно, — поддержал вор. — Настоящие профессионалы на дело только ночью ходят. Все заначки скрадем…
— Какие заначки? Там дети!
— И детей скрадем.
Как это ни странно, уверенность авантюриста подействовала на подполковника успокаивающе.
— Как зовут-то тебя, посол мандладашский? Вор пробурчал что-то невнятное.
— Не понял.
— Шухерман, — стыдливо повторил вор.
— Ну вот… как знаменитость, так сразу «ман»… Уговорили. Ждем до темноты.
