Часть вторая
РОГАТЫЙ ДУХ ГОВОРИТ: «ХАУ!»

Наверное, я потерял сознание… Не мог же я в самом деле задремать? Спать, будучи приплюснутым к потолку бешено несущегося лифта, — это, знаете ли, не совсем удобно!

Внезапно лифт круто изменил направление и помчался вверх. Я даже испугался на мгновение: не пропустили ли мы с Гаврилой свою остановку? Чего доброго, отправимся обратно в шахту во дворе вдовицы Параши да и вылетим по инерции из колодца на поверхность! Волкодав, несомненно, раздосадован тем, что не в меру прыткая добыча не позволила себя съесть с первого раза…

Впрочем, довольно скоро сомнения мои развеялись. Без каких-либо ощутимых повреждений я и мой клиент на удивление незаметно перебазировались на пол, под воздействием перегрузки приняв положение «лежа».

Лежать пришлось довольно долго. У меня всё тело затекло. Я чувствовал себя индийским йогом, которого насильно сунули под груженый самосвал…

Наконец давление сверху потихоньку стало падать. Сквозь решетки вентиляционного отверстия забрезжил свет. Гаврила отодрал свою плоть от пола, сел на корточки и, разминая руки, прокричал, заглушая скрежет и визг троса:

— Никогда больше никаких непонятных пумпочек трогать не буду!

— Уж будь добр… — вяло отреагировал я. Кабина лифта дернулась. Сверху на нас лавиной истекал свежий сыроватый воздух. Еще рывок — и лифт остановился. Дверца, коротко скрипнув, открылась сама, явив нашим взорам скудно освещенную темно-оранжевыми лучами заходящего солнца неглубокую пещеру с видом на бескрайнюю каменистую равнину.

— Приехали, — констатировал я.

— А куда? — поинтересовался Гаврила.

— Перестань держать меня за информационное бюро! — разозлился я. — Что? Почему? Куда? Откуда? Как?.. Мне не больше твоего известно об этом странном колодце во дворе Параши, о подземном тоннеле и лифте!

Детина вздохнул и осторожно выбрался из кабинки. Я последовал его примеру. Кто его знает: вдруг кому-то прямо сейчас придет в голову вызвать этот идиотский лифт и мы отправимся в самом лучшем случае в обратный путь? Мало ли дураков проваливается в пустые колодцы, шастает по подземельям и жмет без оглядки на непонятные «пумпочки»!..

— Исходя из теории вероятности… — пробормотал я, ступая на пещерные камни.

Теория вероятности не подвела: стоило нам оказаться за пределами кабинки, дверца с грохотом захлопнулась и неведомая сила всосала лифт в землю.

Гаврила испуганно вскрикнул. Я, дернувшись, заглянул в черную шахту и поспешно отвернулся.

— Вечереет, — сказал Гаврила, указывая рукой на располагавшийся в двух метрах от нас круглый выход из пещеры. — А ведь к дому Параши мы подошли глухой ночью… Сутки, что ли, летали?

— Понятия не имею! — проговорил я, действительно не представляя, сколько времени мы проверили в кабинке лифта: несколько минут? или часов? — всё слилось в чернильной темноты сгусток сплошного воя, скрежета и гула. — Пойдем?

— Куда?

— Ну куда-нибудь… Не торчать же в этой пещере! Лифт обратно не вызовешь — приборной доски что-то не видать.

— Да, — согласился Гаврила. — Ни одной пумпочки. Даже самой маленькой…

Мы вышли из пещеры и оказались у подножия невысокой скалы, одиноко торчавшей посреди абсолютной пустоши, кое-как и кое-где украшенной пучками пожухлой травки. На порядочном расстоянии друг от друга высились невысокие скалы причудливой формы, похожие на гигантские каменные грибы, словно созревшие после обильного метеоритного дождя.

Какой-то неожиданный пейзаж… Вроде, ничего необычного и нет, но сами собой возникают мысли о необъятных марсианских краснопесчаных просторах. Так и ждешь, что из-за здоровенных валунов, наваленных вокруг скалы, выступят, целя в тебя бластеры, зеленоголовые гуманоиды…

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Странно… Кажется, никогда здесь не был, а вот поди-ка — что-то родное мерещится…

— Не признаю местность, — признался Гаврила. — Поля какие-то бедные… Ни тебе пшеницы, ни тебе проса… Дурынды каменные торчат… Уж не в басурманскую ли сторону мы прилетели? Там, говорят, хлеб не сеют, потому земля песком покрыта. Лишь бродят диковинные бородатые лошади — какие с одним горбом, какие с двумя…

— Песка тут нет, — заметил я. — Ну что, пойдем?

— А куда можно?

— Да куда хочешь. Вот тебе четыре возможных направления. Выбирай, какое по вкусу!

— Туды, где басурман поменьше! — выбрал детина.

— Разумно, — вздохнул я.

Гаврила сделал шаг вперед и вдруг остановился.

— Чует мое сердце, Адик, — шепотом проговорил он, — есть тут кто-то … Кто-то следит за нами…

Я огляделся — никого. Кольцо беспорядочно громоздящихся вокруг скал, валунов и пустошь за ними… Прислушался — ни звука. Только тоненький посвист ветра.

— Не сходи с ума, — посоветовал я клиенту. — Что за параноидальные проявления?

— Никаких пара… Смотри!

Глянув туда, куда показывал Гаврила, я охнул. На одном из валунов белел обожженный солнцем человеческий череп, украшенный торчащей из макушки стрелой. Оперенье стрелы слегка подрагивало, точно сладострастно вспоминая тот момент, когда она вонзилась в голову живого еще человека.

Не сговариваясь, мы попятились обратно к пещере.

— Хорошие новости, — сообщил я детине. — Местность не необитаема.

— А плохие? — осведомился Гаврила.

— Плохих пока нет. Подожди немного…

У входа в пещеру мы остановились. Заходить в подземелье, казавшееся теперь промозглым и зловещим, мне лично не хотелось. Однако и снаружи было как-то неуютно. Череп скалился прекрасно сохранившимися крупными желтыми зубами. Чуть повернув голову, я увидел еще один череп, валявшийся всего в нескольких шагах от меня. Обломок стрелы торчал из пустой глазницы. А вон — поодаль — еще какие-то костные останки… Кажется, чье-то ребро и фрагмент позвоночника… Веселенькое местечко, надо сказать!

— Кто-то стрелами пулялся, — тоже покрутив головой, сказал Гаврила. — Темнота эти басурмане! Вот в Москве стрельцы все как один с пищалями ходят. Только в нашей глухомани по-старинному больше луками пользуются, чем пороховым оружием. А в Москве пороха навалом. Сказывали — государь Иван Васильев десять бочек пороха угробил на то, чтобы неугодных ему монахов на небеса прежде времени отправить. Поджег фитиль и молвил: «Летите к своим ангелам…»

Из-за дальнего валуна послышался едва различимый шорох.

Ветер? Или просто нервы играют?

Я посмотрел на Гаврилу. Детина что-то побледнел лицом.

— Там, наверное, кто-то есть. Или… — неуверенно начал он.

— А ты сходи, проверь…

— Или послышалось, — торопливо добавил отрок. — Давай, Адик, переночуем в пещере, а утром уже двинемся куда-нибудь? Может, душу православную встретим, расскажет нам кто-нибудь, как к дому воеводы Ивана Степняка пройти.

Я спорить не стал. Прыгать среди валунов и человеческих костей не очень-то хотелось. В пещере хоть и промозгло, но всё-таки, наверное, безопаснее, чем снаружи.

Скалы-грибы, безводная, безлюдная пустошь… Заходящее солнце — всё багровеет и багровеет, обретая черты остановившейся в полной фазе луны…

Куда же мы с Гаврилой попали? Где-то я всё это уже видел…

Гаврила отступил тылом ко входу в пещеру. Под моими ногами скрипнули мелкие камешки. Рифленые подошвы ботинок оставили на пыльной земле отчетливый след… Ага, следы, причудливые скальные образования… В голове моей всплыло мясистое, морщинистое, словно резиновая маска, лицо.

— Вспомнил! — не удержался я от восклицания. — Клянусь хвостом Вельзевула, вспомнил!

— А? — заморгал Гаврила. — Чего? Ты что, бывал здесь раньше?

Еще бы! Конечно, бывал! Ну не точно здесь, а где-то поблизости. Как сейчас перед глазами: БАХ! — И я приземляюсь на крыше огромного здания, выстроенного в виде стандартной пентаграммы — идеальное место для вызова оперативного работника отдела кадров! Здание так и называлось — Пентагон.

Уф, да… Помню кучку военных в тяжелых от обилия металлических бляшек мундирах. Бледненькие, но бодрятся. Человек в синем двубортном костюме стаскивает через голову черную рясу… Военные образуют вокруг этого… в костюме… плотное кольцо… Я вижу пистолетные стволы, направленные в мою сторону, слышу взволнованное «мистер президент, мистер президент…» Синий костюм оттирают в сторонку, он пытается протестовать, но больше для виду…

Короче говоря, начинается обычная история: бес явился, и тут же — ужас и смятение. Как будто я случайно зашел, без приглашения… Сами ведь вызвали!

Ну я с разгона врубился в особенности местной лексики и чистенько провел предварительную работу с клиентом:

«Джимми, ты в порядке?»

«Я в порядке. Как долетели?»

«Нормально, Джимми. Можешь звать меня Эд…»

Когда обстановка несколько разрядилась, к разговору подключились военные и наперебой принялись разъяснять мне суть моего задания: «железный занавес, холодная война, СССР, приоритет в космосе… На Луну бы, а? Виски, сигару?»

«На Луну-у? Извините, ребята, я такие вопросы не решаю…»

Хотел было отправляться обратно, но этот Ронни пристал как банный лист: «Приоритет, занавес, война… Виски?»

Виски оказалось отменным!.. Вообще, посидели мы тогда хорошо. Военные рассосались кто куда. Подтянулся еще один парень — Нейлом звали. Потом был какой-то инженер. Потом — пиво. Потом — опять инженер. И снова виски… Как договор составлял и подписывал — не помню…

Утром на мою больную голову свалился адвокат — предупредил об ответственности за невыполнение условий договора. Милые парни Ронни, Нейл и мистер «Уайт Хорс»1 вполне профессионально раскрутили меня на практически невыполнимое задание!

Я похмелился, дал себе зарок никогда больше на работе не злоупотреблять и, поплевав для удачи через правое плечо, принялся за дело…

В контору вернулся через две недели. И долго дрожал, ожидая выговора — если не похуже чего! — за ту ужасную халтуру, которую мне удалось влепить Джимми и Нейлу в отместку за их предательский трюк.

К глубочайшему моему изумлению, всё прошло гладко! Как будто Ронни и Нейл накачали виски весь белый свет до полного помутнения рассудка. Отснятый мною короткометражный фильм «Полет на Луну» с Нейлом в главной роли демонстрировали телекомпании всего мира!

Конечно, Нейл никуда не летал. Он и ходил-то с трудом — вследствие ежедневного общения с мистером «Уайт Хорс». На пленке прекрасно видно, как он ковыляет в громоздком скафандре, тяжело переваливаясь с ноги на ногу… До сих пор меня холодный пот прошибает, когда приснится, что я снова в окрестностях Большого каньона ору, оторвавшись от видеокамеры: «Ровнее! Не падать! Не… Да поднимите его кто-нибудь!»

А сзади Джимми дергает меня за рукав: «Крупным планом отпечаток подошвы на лунной поверхности!»

А я ему: «Джимми, на Луне слабая сила тяжести, между ногами и лунной поверхностью не может быть никакого сцепления, следовательно, не может быть и отпечатков подошв…»

А он свое талдычит: «Крупным планом американский флаг, гордо реющий на фоне бескрайней Вселенной!»

«Джимми, на Луне нет воздуха, следовательно, флаг не может гордо реять. Он должен тряпочкой свисать!.. Уберите вентилятор! Поднимите Нейла, в конце концов! Кто забыл в кадре бутылку?!»

По-моему, они бы и без меня прекрасно справились!.. Хорошо я отказался от того, чтобы мое имя упоминалось в списке авторов. Когда-нибудь обман-то раскроется — не может такая явная туфта не открыться! — и на фига мне отвечать перед начальством по полной программе?!

О-о, незабываемо!.. Мог бы я местность эту и сразу узнать — наверняка пролетали здесь на вертолетах… Америка!.. Ну слава подземным червям, что не Марс всё-таки!..

Стоп! А что за лифт непонятный?.. Мы, получается, землю насквозь пролетели? Как такое может быть?! И самому неразумному бесу ныне известно о почвенных слоях, магме, ядре, в районе которого температура достигает…

— Адик, — позвал меня Гаврила.

— Погоди…

А если лифт идет не насквозь, а под почвой? По периметру земного шара? Этакое метро — электричка из одного вагона, а не лифт?..

— Адик!

— Ну чего тебе? — откликнулся я, прерывая теоретические свои измышления.

— Ты, когда бывал в этих краях, ни с кем не ссорился?

— Я? Нет… Разок, правда, повздорил с Нейлом. У него съемка, а он распух от пьянки так, что в скафандр влезть не мог!.. Ну это рабочие моменты, обычное дело… А что?

* * *

…И как это им удалось так бесшумно выползти из-за валунов? Ни камешек под их мокасинами не скрипнул!

Гаврила откашлялся и заурчал, готовя плевок. Я поспешно принял боевую стойку, втайне надеясь грозным видом хоть немного отпугнуть противника. Вряд ли у меня это получилось…

Десять… Двадцать… Не менее полусотни смуглокожих парней в набедренных повязках с луками и метательными копьями наперевес медленно наступали на нас. Настороженные раскосые глаза опасно поблескивали. Матово темнели острые кремниевые наконечники копий. Прямо в лицо смотрели заточенные о камень, обожженные на огне острия стрел. Дубинки, сплетенные из гибких ивовых ветвей, с набалдашниками из массивных булыжников угрожающе покачивались в мускулистых руках.

— Какие-то диковинные басурмане… — прохрипел Гаврила, пятясь. — Как скоморохи…

Это он о раскраске воинов… Красные и черные цвета преобладают, значит, раскраска боевая! Ребята явно вышли на тропу войны — об этом говорят также орлиные перья, вплетенные в густые тугие косы.

— Адик, кто это?

— Индейцы, — уверенно определил я, — кто же еще?.. Интересно, как это такой толпе удавалось укрываться за в общем-то небольшими по размеру валунами? Они, наверное, комплектовались на манер фигурок из «тетриса»…

Воины наступали… Беззвучно и медленно… Хоть бы кто-нибудь сказал что-нибудь вроде: «Бледнолицые дьяволы! Ваши скальпы украсят вигвам вождя!» Тогда можно было бы завязать разговор по крайней мере… А чего они не стреляют? В секунду могут нас стрелами и дротиками нашпиговать!.. Приближаются и приближаются… Словно кто-то затягивает вокруг нас смертоносную удушающую петлю…

Что делать? Заговорить первым?.. Интересно, какой вопрос мог бы разрядить обстановку? «Простите, вы не подскажете, как пройти в Колуново? А то мы заплутали маленько…»

— Я готов! — шумно выдохнув Гаврила.

— К чему?

— Отплевываться!

— Не вздумай! — зашипел я. — В одного плюнешь — остальные сорок девять изрешетят нас стрелами!

— А я очередью!

— Не делай резких движений! Ребята нервничают, но держат себя в руках. Перевес явно на их стороне, а они боевых действий не открывают… Попробую поговорить с ними.

— А ты по-ихнему разумеешь? — удивился Гаврила.

— По-всякому разумею, — признался я. — Бес я или не бес в конце концов!

— А может, я их прокляну? Всех разом?

— На массовое проклятие ты еще не способен — уровень не тот. А по одному их щелкать — не выход…

Договорить я не успел. Стрела одного из воинов свистнула мимо нас в черный провал пещеры… Надеюсь, это не сигнал к общей атаке? Просто рука индейца напряжения не выдержала и сорвалась…

Как бы там ни было, Гаврила отреагировал молниеносно: щеки его вздулись и опали — воин, пустивший стрелу, кувыркнулся, отлетев на несколько метров.

Дикари взревели.

— Воины! — крикнул я, поднимая обе руки вверх. — Не с оружием пришли мы к вам, а с добрыми вестями! Мы — духи, наделенные таинственной силой, недоступной понимаю смертных! Колдовские чары карают тех, кто пытается причинить нам вред!

Гаврила вздрогнул и подозрительно покосился на меня.

— Как ворона каркаешь! — проворчал он.

— Не моя вина, что у них фонетический строй языка такой, — шепнул я ему и торопливо продолжил: — Желаем говорить с вождем рода вашего!

Воины остановились. Тетива на луках ослабла. Из авангарда выдвинулся высокий, гибкий как лоза парень, от своих собратьев отличавшийся большим количеством перьев в волосах и наличием на груди трехрядного ожерелья из волчьих зубов.

— Духи говорят! — возвестил парень. — Вождь рода койота Разящий Клык слушает духов!

Так, согласие на переговоры получено. И статус наш определен: духи мы, духи… А за кого они нас еще могли принять? Ох уж мне эти первобытные народы!.. Что же им говорить?.. От волнения все слова в голове моей перемешались… Ну не ожидал я, что среди американских индейцев окажусь, не успел подготовиться…

— Бледнолицые и краснокожие — братья навек! — наугад вякнул я.

Воины загудели, недоуменно переглядываясь. Разящий Клык растерянно подергал себя за косу и неуверенно проговорил:

— Духи со смертными брататься не могут.

— Вы что — бледнолицых ни разу не видели?

— Не… нет… — загомонили воины и смолкли, когда вождь махнул рукой.

Копыта и хвост! Как себя вести? За кого себя выдать — за духов или сразу за богов?.. На дворе у нас шестнадцатый век. Колумб уже открыл Америку или только подплывает?.. Вот не помню — в каком году он сюда прибыл-то?.. А если бледнолицые уже побывали в этих местах, оставив после себя не совсем приятные воспоминания? Или не побывали? Ну не спрашивать же мне у Разящего Клыка: «Не пробегал ли здесь Колумб? Такой — с усиками и бородкой — Христофором зовут?»

— Духи должны говорить! — поторопил меня вождь. — Воины должны знать, с чем духи прибыли на наши земли! Воины волнуются! Хау!

— Воинам не нравятся духи? — осведомился я, погладив себя по рожкам.

Люди рода койота коротко посовещались между собой.

— Воинам не нравится большой дух с пращой во рту, — отирая лицо, ответил за всех несчастный, которому досталось от Гаврилы.

— Терновый Сук говорит не из головы, а из сердца! — поспешно вставил вождь. — Разум не знает обиды, а сердце слепят страсти… Терновый Сук не хотел обидеть большого духа. Хау!

Гаврила, догадавшись, что речь идет о нем, обиженно нахмурился и демонстративно надул щеки. Терновый Сук юркнул за спины товарищей.

«А вождь совсем не простачок — даром что дикарь! — заметил я. — Дипломат… Чтоб им всем сгореть в адском пламени…»

— Что привело духов на Увэ-Йотанку? — спросил вождь.

— Куда?

— Увэ-Йотанка! — возвысил голос Разящий Клык и ткнул копьем в черную пасть пещеры. — Скала духов! Много дней пустует Увэ-Йотанка! Проклятые пиу-пиу, используя колдовскую силу Таронха, похитили дух Тависка. Теперь род койота остался без защиты! Великий и Таинственный отвернулся от нас! Хау!

Воины испустили протяжный вой, потрясая оружием, — видимо, так в здешних краях выражали печаль и уныние.

Ага… Пиу-пиу, очевидно, соседнее племя — явно не дружественное роду койота… А Таронха кто?

— Таронха — великий колдун? — уточнил я.

— Таронха — дух, которому поклоняются мерзопакостные пиу-пиу, — скривился Разящий Клык. — Разве духи не знают друг о друге?

— Ну… нас много. Всех не упомнишь. Текучка большая… А Тависка кто?

— Тависка — дух боевого койота! Тависка защищал род койота, пока проклятые пиу-пиу не похитили его…

— Чего вы там тары-бары разводите? — шепнул мне на ухо Гаврила. — Ты хоть знак подай — они на нас сейчас кинутся или немного погодя? Устал уже слюну во рту держать!

— Проглоти, — посоветовал я. — Всё не так плохо… Да, кстати, на будущее запомни: ты, Гаврила Иванович, дух.

— Я? — удивился воеводин сын. — Почему это?

— По кочану… Хорошо что они нас за духов приняли, а не за простых смертных. Смертного палицей по башке огреть не зазорно, а на духа руку поднять мало кто решится. Понял?.. Стой и молчи. И, пожалуйста, больше не плюйся без предупреждения!

— Погоди, а о чем разговор-то?

— Честно говоря, и сам пока не все понимаю… Дивные вещи говоришь ты, Разящий Клык, — громко сказал я, обращаясь к вождю. — Как смертные могли похитить духа?

— То мне неведомо, — вздохнул Разящий Клык. — Наверняка Таронха — дух быстроногой антилопы — помог пиу-пиу. Вот уже много дней старейшина Лу-Ву Разбитая Раковина не может говорить с Тависка! И Увэ-Йотанка — пустая и скорбная, как разбитое сердце! И воины пиу-пиу теснят моих людей с охотничьих угодий! И нет роду койота ни в чем удачи… Великий и Таинственный отвернулся от нас! Хау!

— Хау! — провыли воины, потрясая оружием.

— Опять орут, — проворчал Гаврила. — Адик, о чем говорите-то?

— У них с соседним племенем заварушка на астральном уровне, — объяснил я. — В пещере, откуда мы вылезли, жил ихний дух, которого похитил другой дух, которого попросили… ну плохие ребята.

— А мы здесь при чем?

— Оказались не в то время не в том месте, — пожал я плечами. — Хотя погоди… Положим, мы-то здесь случайно, а они? В полном воинском облачении в засаде сидели. Ждали кого-то!

— Наверное, сторожили место своего духа, — предположил Гаврила. — Мол, вдруг тот решит вернуться… Адик, ты лучше думай о том, как отсюда обратно выбраться. Ты что должен делать? По договору обязан помочь мне Оксану приворожить! А мы чем занимаемся? Прилетели невесть куда, с язычниками переговоры ведем… Пускай сами со своими духами разбираются!

— Хотелось бы узнать, — вкрадчиво спросил вдруг Разящий Клык, — вы духи какие?

— Ну, — замялся я, — такие… Обыкновенные. В общем, ничем особо не выделяющиеся.

— Духи зла или добра?

— Чего ты привязался?! — разозлился Гаврила, ни слова не понимавший из нашего с вождем разговора. — Шли себе спокойно девицу похищать, а тут волкодав! Мы побежали, провалились в колодец, потом я на пумпочку нажал, и железный ящик нас сюда прикатил! Мы вообще к вам не собирались! И нечего на меня глазищами сверкать! Хау? Или не хау?

— Непонятно говорит Большой Дух, — развел руками Разящий Клык, выслушав детину.

Из дальних рядов протолкался сухонький и вертлявый, как осенний лист, старичок, почти целиком завернутый в косматую бизонью шкуру — таким образом, что рогатая бизонья морда использовалась им как шапка. Старичок обхватил ручонками шею вождя и зашептал что-то ему на ухо, время от времени искоса поглядывая на нас. Дошептав, он исчез так же неожиданно, как и появился… Очень мне не понравился этот гном бизоний! Кто он такой вообще?!

— Старейшина Лу-Ву Разбитая Раковина! — зашептались воины, благоговейно кланяясь старичку.

Ну и имечко! Хотя и хуже бывают… У меня, например, когда-то был знакомый сантехник, которого звали Засорившийся Унитаз.

— Лу-Ву Разбитая Раковина сказал мне… — начал было вождь, но не закончил.

Мы так и не успели узнать, что именно сообщил Разящему Клыку этот Лу-Ву, потому что воины вдруг всполошились и загомонили так, что заглушили голос вождя. Я глянул по сторонам, не понимая, что так встревожило людей рода койота.

— Славные духи! — прокричал, пытаясь перекрыть общий шум, Разящий Клык. — Нет нам теперь ни от кого защиты! Гоним наш род по бескрайним охотничьим угодьям! Вступитесь за нас! Вступитесь, славные духи!! — завопил он, указывая копьем на окрашенную заходящим солнцем линию горизонта — там виднелась какая-то неясная точка. — Вот и Лу-Ву Разбитая Раковина говорит…

Я ничего не мог понять. Воины мельтешили на площадке у входа в пещеру, жалобно завывая. Некоторые побросали оружие и кидались то в одну, то в другую сторону, словно не зная, в каком направлении им лучше спасаться бегством… Массовое сумасшествие какое-то! Каждый второй простирал руки к небу, прося пощады. Те, кто не простирал руки, распластались на земле, явно готовясь к незавидной роли хладных трупов. Кажется, их насмерть перепугала злополучная точка…

— Всадник, — прищурившись, определил Гаврила. — Мужик какой-то на коне скачет.

Я присмотрелся — и правда: одинокий всадник неторопливо трусил к пещере Увэ-Йотанка. И чего в нем, интересно, такого страшного?.. Я взглянул на своего клиента.

Гаврила пожал плечами, глядя на то, как вождь безуспешно пытается поднять боевой дух своего народа. Разящий Клык метался по площадке, хватая то одного, то другого воина и охрипшим голосом орал им в лица о великой чести умереть в бою. Воин, пойманный вождем, даже не пытаясь скрыть нервную дрожь, неохотно соглашался погибнуть за вигвам своей семьи, но, как только вождь оставлял его в покое, снова начинал либо жалобно выть, либо заламывать руки в отчаянной молитве… Полнейшая деморализация!

А всадник тем временем подскакал довольно близко. Можно было уже рассмотреть, что это взрослый краснокожий мужчина, на выбритой голове которого болтался хохолок, очень похожий на оселедец запорожских казаков. Сзади держался за его набедренную повязку мальчик лет пяти.

Подъехав еще ближе, всадник оглянулся, сказал что-то мальчику, отцепил от пояса палицу и указал ею на столпотворение у пещеры. Мальчик весело рассмеялся. Мужчина ударил голыми пятками коня, и тот понесся вскачь. Половина воинов рода койота не вынесла этого зрелища и брызнула врассыпную.

— Презренные! — завопил, подпрыгивая на месте, Разящий Клык. — Остановитесь! Вместе мы сможем одолеть врага! И духи помогут нам! Обязательно помогут! Лу-Ву Разбитая Раковина, где ты? Терновый Сук, постой! Вспомни, что ты мужчина, в конце концов! Вместе мы непобедимы!

Старичка и след простыл. Куда он так резво успел спрятаться?

— Хватит! — прокричал, не оборачиваясь, улепетывавший во все лопатки Терновый Сук. — Дух Тависка оставил нас! Не будет счастья роду койота на этой земле! Буду искать себе новое племя! Надоело! «Вместе мы непобедимы…» Мой вигвам на краю селенья!..

— Они что, с ума посходили? — поинтересовался Гаврила. — Давай уж накостыляем тому мужику на коняге, чтобы бедных людей не пугал! А то жалко их.

— Погоди… — Я втащил за шиворот не в меру ретивого детину в пещеру. — Чего ты так раздухарился? От богатыря Георгия мало получил?.. Надо сначала разобраться, что к чему, а потом уже в бой бросаться. Ты понимаешь, что здесь творится?

— Нет, — честно признался Гаврила.

— Вот и я тоже. Значит, надо чуть-чуть подождать — пока хоть что-нибудь разъяснится. А потом посмотрим… Мне тоже, между прочим, этих несчастных жалко… Хоть они нас едва не укокошили…

— Ладно, — согласился воеводин сын, — мужик с отроком подскачут — мы с ним и поговорим. Он, кажется, здесь наиболее нормальный из всех… Ага, вот и он. Эй, земляк! — крикнул Гаврила, выступая вперед. — Дуй сюда, разговор к тебе есть!

Всадник, гикнув, пришпорил коня. Животное всхрапнуло, взвилось в воздух, перелетело через валуны и приземлилось точно напротив Гаврилы.

— Земляк! — снова начал тот. — Тут у нас такой вопрос возник…

— Эгей! — закричал всадник и, не обращая никакого внимания на сына воеводы, вытянул палицей подвернувшегося под руку воина из рода койота. Малолетка, державшийся за набедренную повязку всадника, заверещал от восторга и изловчился залепить пяткой Гавриле в нос.

— Ах ты нехристь! — обиделся воеводин сын.

— Молодец, Хитрый Скунс, — похвалил отпрыска всадник. — Расти хорошим воином. Сейчас папа тебе покажет, как надо поступать с врагами рода антилопы!

Всадник направил коня в кучку не успевших еще разбежаться воинов. Разящий Клык прыгнул наперерез, нырнул под лошадиную морду, подпрыгнул и ловко взмахнул копьем. Я уже мысленно поздравил мальца с новоприобретенным статусом сироты, но тут случилось нечто странное. Копье — как и рассчитал вождь — с силой ударило всадника в грудь. Но кремниевый наконечник разлетелся на мелкие осколки, будто ткнулся не в кожу, а в стену скалы! Древко переломилось надвое, а сам Разящий Клык, не удержавшись на ногах, упал на колени. Три или четыре стрелы из луков наиболее морально устойчивых воинов со свистом рассекли воздух и врезались заточенными и закаленными на огне остриями в спину всадника и… не причинив никакого вреда, рассыпались в щепы!

Всадник взвизгнул, свесился с коня и взмахнул палицей, явно намереваясь раскроить вождю рода койота голову…

— Встать, когда с тобой сын воеводы Степняка разговаривает! — гаркнул Гаврила, перехватывая взлетевшую палицу. — Если по-хорошему не понимаешь, сейчас я с тобой по-плохому…

Всадник дернул на себя палицу, но Гаврила держал крепко.

— Шали-ишь! — с дрожью в голосе протянул воеводин сын, отводя сжатый кулак противника.

Конь, дико заржав, взбрыкнул. Гавриле пришлось отложить возмездие и схватить животное за уздечку.

— Папа! — пискнул малолетка, точным ударом пятки поражая детину между глаз.

Мой клиент охнул, хватаясь за ушибленное место. Всадник, освободив свое орудие, решил больше не искушать судьбу. Ивовая палица свистнула в воздухе, и укрепленный на ее конце булыжник грохнул Гаврилу по макушке.

— Вот… гад… — медленно проговорил детина, грузно осев на землю.

— Молодец, Хитрый Скунс! — восторженно проревел всадник, пуская коня вскачь.

От полусотни воинов рода койота на месте схватки осталось только пятеро. Остальные бесстыдно разбежались. Разящий Клык, с трудом приподнявшись, отдал приказ. Пять стрел разбились о спину и грудь всадника. От этой атаки он только развеселился. Сопровождая свои действия напыщенными комментариями (наверняка предназначенными для собственного отпрыска), он скакал на своем коне меж валунов, отлавливая краснокожих воинов и награждая их увесистыми ударами дубинки. Это было похоже на игру в салочки, только вот роль «водящего» всадник явно никому не хотел уступать. Разящий Клык попробовал было еще раз достать врага копьем, но, получив серию ударов дубинкой по спине и голове, ушел в глубокий нокаут. Тут уж я решил вмешаться. В чужой монастырь, конечно, со своим уставом не лезут, но беспредела не терплю! К тому же за Гаврилу обидно — он, так и не очухавшись, сидел на земле, недоуменно ощупывая громадную шишку на макушке. — Смотри, Хитрый Скунс! — завопил всадник, собо удачным ударом отправляя подвернувшегося под палицу воина в полет через пару валунов. — Вот как надо расправляться с проклятыми врагами! Учись, тебе предстоит быть великим воином!

Я вышел из пещеры, подобрался к всаднику поближе и, улучив момент, прыгнул на круп коня. Получилось, как я и ожидал: почуяв нечистую силу в непосредственной от себя близости, конь испуганно шарахнулся и, дико заржав, встал на дыбы. И я, и паскудный малолетка, и его ретивый папаша посыпались на землю, как яблоки из мешка, а испуганный скакун помчался прочь, поднимая за собой клубы багровой пыли.

— Хитрый Скунс! — заверещал воин рода антилопы, вскакивая на ноги. — Сейчас ты увидишь, как твой отец поражает своей палицей злого духа, вызванного нечестивым колдовством врага!

Надо же! Догадался, что я не простой смертный, а всё равно уверен в победе! Какой самонадеянный малый… Ну, я тебе не Разящий Клык и даже не Гаврила! Хоть ты по каким-то непонятным пока причинам совершенно неуязвим, я тебя сейчас так отделаю, что все оставшиеся годы болезненной жизни своей будешь обучать своего придурка-сынишку не искусству войны, а мастерству бодрого улепетывания.

Устрашающе зарычав, противник бросился на меня. От первого замаха палицы я ушел довольно легко. Более того, поймал правую руку воина в захват, выбил оружие, а его самого отшвырнул метра на два.

— Хитрый Скунс, — прокряхтел воин, отдирая раскрашенное боевой татуировкой тело от здоровенного валуна, — злой дух оказался сильнее, чем я думал… Но сейчас я его сражу! — И с боевым кличем: — Да поможет мне Таронха! — он снова кинулся вперед.

Завидный пыл и на этот раз не помог воину. Гвоздить разбегавшихся соотечественников по черепам палицей, несомненно, легче, чем в рукопашной схватке справиться с бесом! Ко всему прочему, нападавший не имел ни малейшего понятия о навыках боя без оружия — он просто ревел, как раненый медведь, беспорядочно размахивал руками, лягался и норовил укусить меня за руку.

Пришлось провести излюбленный хук слева. Схлопотав в челюсть, воин покатился по земле и снова брякнулся на валун — да так неудачно, что, кажется, повредил себе руку. Минуту он сидел на земле, тупо рассматривая вывалившийся изо рта передний зуб, и потряхивал опухавшей на глазах рукой. Потом медленно стал подниматься.

Я огляделся. Разящий Клык стоял неподалеку и, разинув рот, наблюдал. Его люди, щедро украшенные синяками, ссадинами и шишками, выбирались из своих укрытий. Откуда-то появился старичок Лу-Ву Разбитая Раковина.

— Хитрый Шкунш, — прошепелявил покалеченный, но не потерявший присутствия духа воин рода антилопы. — Не бойшя! Злой дух шейчаш будет повержен!

— Может, хватит? — осведомился я. — Сдавайся добровольно в плен, обещаю лично рассмотреть прошение о помиловании… А то еще врежу. Ты ведь сам убедился, как трудно выбитые зубы сломанными руками собирать…

— Хитрый Шкунш! — завопил воин, левая рука которого свисала плетью. — Подойди поближе! Шейчаш ты увидишь…

Умный не по годам Хитрый Скунс бочком-бочком выбрался из гряды валунов и бегом припустил к линии горизонта. Бежал он быстро, и клубы пыли, поднимавшиеся за ним, были никак не меньше тех, которые оставлял за собой первым ретировавшийся с поля боя конь.

Наблюдая это зрелище, я едва не пропустил момент атаки — противник, неожиданно взвившись в воздух, летел по синусоиде прямо ко мне, целя ногой в глаз… Ну, адское пламя! Вот настырный тип!.. Надо заканчивать представление. Бес я сентиментальный, следовательно, слабонервный. Представил себе, как этот надоеда на перебитых конечностях, скаля обломки зубов, после очередного нокдауна ползет на меня в атаку, и понял: да, пора заканчивать.

Уклонившись, схватил воина за ногу и, раскрутив на манер спортивного молота, зашвырнул в том направлении, куда уже отступили конь и Хитрый Скунс.

— Помоги мне Таронха! — орал враг, в полете грозя мне кулаком. — Я еще вернушь!