Часть четвертая
В БОРЬБЕ ЗА ЭТО

— …Как твой непосредственный начальник, объявляю благодарность и заверяю, что буду ходатайствовать перед высшим руководством о предоставлении тебе Ордена Хвостовой Кисточки!

Эта помпезная фраза вырвала меня из небытия. Впрочем, очнувшись, глаза я открыл с опаской. Кто его знает, что я увижу в новой — неизвестно какой — действительности. С этими бесконечными перемещениями уж не представляешь, где очухаешься через минуту…

Ой, а голова-то боли-ит…

— Воды… — простонал я.

— Филимон, подайте коллеге воды! — распорядился чей-то голос.

Филимон! Я живо открыл глаза. Прямо передо мной стоял шустрый юноша в белом передничке с подносом, на котором красовался тонконогий бокал. Слева от юноши помещался Филимон, с самым серьезным видом обмахивающий меня огромным носовым платком. Вокруг меня расстилалась заставленная предметами мебели городская площадь Ближне-Камышинска, трепетали на ветру кружева, обтягивающие стены домов, реяли флаги — черная козлиная голова на красном фоне. Личный герб Черного Барона!

Постойте, я же лично законопатил его предка Фридриха в страшное подземелье и завещал хранить как зеницу ока, словно последнего во всей вселенной шарманщика… А тут… Будто и не улетал никуда. Площадь выглядит точно так же, как и за минуту до эффектного появления живописной композиции «Боевой серафим-мечник Витольд, зверски умерщвляющий Фридриха Опельгерцхайзена».

Стало быть, чернобородый бука не сгнил в бранденбургских казематах? И род Опельгерцхайзенов не зачах? Черный Барон, сидящий напротив на своем троне, что-то не очень похож на покойничка. Точнее, совсем непохож. Привычная бледность на его лице сменилась легким румянцем, тонкие губы извиваются, как две змеюки в брачный период, глаза сверкают. Ясно, Барон находится в наилучшем расположении духа. И еще появились по обе стороны трона два охранника с блистающими на винтовках штыками. Дополнительно обезопасить себя решил, значит…

— Пей, Адольф, пей водичку, драгоценный ты мой сотрудничек…

Я принял от Филимона бокал, выпил и шумно выдохнул. Беса-коллегу слегка шатнуло:

— Ну и перегарчик! Как будто не на задании был, а на свадьбе гулял! — поморщился Филимон. — Докладывай о выполнении!

Я откашлялся. Во рту была такая кака!

— Чего докладывать… — просипел я. — Сами видите, все в порядке. Молнии не сверкают, дома не рушатся, земля ходуном не ходит, диваны никого не придавливают… и в черные лужицы никто не превращается. Все вернулось на круги своя… Дайте пива! Ох нет… — я помотал головой, вытряхивая остатки чапаевской личности, — дайте лучше пилюльку для невротиков.

— Пожалуйста, дорогой!

Я ссыпал в рот сразу несколько пилюлек из колбочки, протянутой мне Филимоном. Легче от этого, надо сказать, не стало.

— Хотелось бы все-таки услышать доклад, — подал голос с трона Черный Барон.

Ах ты, кретин самодовольный! Пережил бы то, что пережил я, не так бы разговаривал.

Вкратце я описал ключевые моменты своих похождений, благоразумно умолчав о Гельде и, следовательно, о том, в качестве кого я попал в церемониальную залу замка бранденбургского графа. Не хватало еще, чтобы надо мной вся преисподняя ржала! Это ж надо — беса оперативного сотрудника волокут за ногу в опочивальню, для того чтобы… Кстати, добилась своего Гельда или нет? Ничего не помню после того момента, как опорожнил кувшин. Я-то обычно больше пары чаш пунша за раз не употребляю, а тут целый кувшин вина! Неудивительно, что отключился. Впрочем, я отключился, а Василий Иваныч включился. А, ладно… думать об этом противно…

— Очень хорошо, — кивнул Барон. — Просто замечательно… Как гласит семейное предание, именно в подземелье графского замка мой славный предок Фридрих Опельгерцхайзен нашел тайный ход к заброшенной лаборатории алхимика, где и обретал скрупулезно первоначальные знания в течение долгих сорока пяти лет. В возрасте ста двадцати лет безмерно почитаемый мною Фридрих вырвался на свободу и, наведя страх на весь Бранденбург, несколько успокоился, женился, детишек завел. Крепкий был старик, что и говорить…

— Откуда же я знал, что это подземелье?..-вырвалось у меня.

— Естественно, ты не мог об этом ничего знать, — хмыкнул Черный Барон. — Полную историю нашего рода не знает ни один человек. Даже мне известно далеко не все… Сам черт ногу сломит в этих древних письменах. Их расшифровывать замучишься, а у меня других дел по захвату России, потом и всего мира, полно. Покрыто мраком вековых тайн! Судьба вела тебя! Просто-напросто… — он выдержал значительную паузу, — я еще раз убедился в том, что наш род — суть избранный Волей Миров для установления нового порядка во всей Вселенной! Меня невозможно убить! Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем!

Тьфу ты… Видали мы таких избранных. Тот лесной стоматолог тоже утверждал, что избран судьбой — и что же? Превратился в симпатичный половичок с замысловатым узором из отпечатков бычьих копыт. Хвост Люцифера, лучше бы я согласился на предложение Гельды отконвоировать бородача Фридриха к ближайшей плахе.

— А почему… — обратился я к Филимону, — ты не перенес меня назад в будущее, когда я уже выполнил приказ? Знаешь, мало удовольствий я испытал в Бранденбурге, болтаясь там без дела.

— Как же я мог тебя перенести? — развел руками Филимон. — Я ведь прочитал заклинание Неминуемой Судьбины. Я тебя только отправил. А уж когда тебе возвращаться — это решал Мировой Порядок. Значит, просто отправив шарманщика в подземелье, ты не до конца исполнил волю судеб. Что-то еще надо было сделать. Может быть, Фридриху угрожала еще какая-нибудь опасность и ты должен был оставаться на месте, чтобы ее предотвратить?

Я пожал плечами.

И вдруг ощутимо дрогнула земля под ногами. Потемнело небо. Шустрые юноши засуетились. Охранники-легионеры, побросав винтовки, обнялись и невнятно заголосили, — видимо, прощались с жизнью.

Филимон предусмотрительно отскочил подальше от дивана. Черный Барон с ногами забрался на трон и неожиданно тонким голосом выкрикнул:

— Что происходит?! Мы же предупредили факт уничтожение моего предка в прошлом!

— Ничего страшного! — вопил Филимон. — Всех прошу успокоиться! Ведь прошлое изменено к лучшему, так что все должно быть хорошо…

— Тогда в чем дело? — взвизгнул Барон, указывая на памятный нам всем сноп желтого пламени, снова возникший посреди площади.

— Это… это просто визуальные эффекты! Так всегда бывает при значимых изменениях в прошлом. Сейчас нам, скорее всего, покажут, как Адольф героически спасает Фридриха Опельгерцхайзена, — только и всего!..

В пламени медленно вырисовывалась картинка.

Хвост Люцифера! Адово пекло! Псы чистилища и огненные вихри преисподней! Через три кнехта якорину в ноздрю, ставрида позорная! Аллюром в три подковы, ма-а-ать!..

Никакого героического спасения нам не показали. А показали такое, что я, крепко зажмурившись, натянул шляпу себе на уши, Черный Барон широко распахнул рот, а Филимон изумленно захохотал.

Сначала в пламени возникли очертания какой-то комнаты, затянутой розовыми тюлевыми занавесками и альковным полумраком… А потом появились и действующие лица: незабвенная Гельда, одетая лишь в пеньюар размера чехла для «Боинга-747», и я собственной персоной, безобразно расстегнутый, воинственно помахивающий хвостом… и не только хвостом помахивающий… Крупный план — огроменная дубовая кровать, яростно скрипнувшая, когда на нее обрушились одновременно два тела. Такого позора я не испытывал никогда! Дальше я просто не смотрел, сидя на диване, прикрывая глаза шляпой и испытывая лишь одно желание — немедленно провалиться сквозь землю: в родную преисподнюю, а то и еще дальше.

— Вот это да… — ахнул Филимон.

— Выключите хотя бы звук! — умолял я.

— Где я тебе пульт управления возьму? Это же все-таки не телевизор!

— Убери рога, не мешай смотреть! — рявкал Черный Барон.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

А площадь содрогалась от многократно усиленных возгласов:

— Эх, ходи, толстомясая!!!

— Йа! Йа!

— Пришпоривай!

— Дас ист фантастиш!

— Ух! Брыкаешься, шашку тебе в дышло!

— Чшапаефф! Чшапае-эфф! Чшапае-э-э-э!..

— Странная у тебя психика, — сказал Филимон, приводя меня в чувство посредством натирания снегом щек. — Мировую историю изменил — и не охнул. А тут от пятиминутного ролика в оторопь впал…

— Тебе бы так, — проскулил я, — там… в главной роли… Неужели я?

— Нет, бабушка моя Сигизмунда Прокофьевна, — усмехнулся Филимон. — Да чего ты так разволновался? Подумаешь… Мы — бесы, мы просто делаем свою работу.

— Позор!

— Брось ты!

Я скукожился на краешке дивана. Об мои щеки, наверное, можно было обжечься до волдырей. Небо уже приняло обычный свой цвет, сотрясение почвенных слоев прекратилось. Филимон, вытирая руки о штаны, вполголоса обсуждал только что просмотренный ролик с двумя гогочущими легионерами. Хвост Люцифера! Я искоса взглянул на Черного Барона. Его превосходительство сидел на троне, глубоко задумавшись.

— Чшапаефф… — медленно выговорил Барон.

— Что изволили сказать? — повернулся к нему Филимон.

— Чшапаефф, — повторил Барон. — Странно…

Ведь по преданию…

— Чего же здесь странного, ваше превосходительство? — не понял Филимон. — По преданию, Чшапаефф — так назывался замок, который захватил ваш досточтимый предок, вырвавшись из подземелья. Ну не захотел далеко ходить… Логичным будет предположить, что после выдающейся брачной ночи одурманенная любовью Гельда настояла на переименовании родимого дома в честь своего возлюбленного супруга.

Барон сверкнул глазами. Легионеры и мальчики с подносами брызнули в разные стороны. Вокруг трона мгновенно образовалось совершенно безлюдное пространство.

— А ты откуда знаешь про мои семейные предания? — вдруг спохватился Черный Барон.

— Обижаете, начальник! — сбился с принятого здесь тона Филимон. — Работаем по всем правилам евростандарта. Необходимо знать как можно больше про своего клиента, чтобы клиенту легче было угодить. И мне как непосредственному руководителю адской операции доверили ваше личное дело…

— А ему?! — грозно ткнул в меня пальцем Барон.

— Ему? Не-эт… — беззастенчиво соврал Филимон. — Как можно! Рядовым сотрудникам доверять тако-ое!

Кажется, Черный Барон успокоился. Но не совсем.

— Все-таки странно все получается, — проговорил он. — Название замка, захваченного моим предком, всегда казалось мне странным. Чшапаефф! А уж после того как я узнал о пророчестве… Угроза под именем «Чапаев» тянется из глубины веков — как такое может быть? И самое неприятное — замок получил такое угрожающее название после того, как в нем на славу потрудился не кто иной, как бес оперативный сотрудник, который, по идее, должен меня избавить от мерзкого желтого комдива Василия Иваныча, проживающего тем более в параллельном мире… — Он покрутил в воздухе пальцами. — Не сходится что-то… Не могу понять… И от этого как-то… не по себе. Надо бы вернуться к расшифровке семейных преданий…

— Не берите в голову, ваше превосходительство! — беспечно посоветовал Филимон. — Адольф здесь ни при чем! Это ведь не он… м-м… оказался выдающимся бойцом полового фронта, а непосредственно Чапаев! В смысле его личность в теле оперативного сотрудника Адольфа.

— Это-то меня и настораживает! — нервно вскрикнул Черный Барон.

— Что именно? Но вы ведь сами говорили об эффекте слияния личностей после многократного перемещения в параллельный мир и обратно! И о том, что этот эффект с течением времени все увеличивается, пока не достигнет максимальной точки, — тоже говорили! Все в порядке, ваше превосходительство, успокойтесь. Мы с Адольфом для того и находимся здесь, чтобы вас защитить!

— Гм-гм… — пожевал губами Барон.

— Осталось последнее перемещение! И вы получите себе Чапаева для беспрепятственного набивания морды с последующим моральным уничтожением!

— Вон он как бодро крушит все направо и налево… — начал Барон. — А если…

— Никаких, извините, «если», ваше превосходительство! Вы недооцениваете бесовскую породу. Это, коли хотите, совершенно особое строение организма. Когда вы с Адольфом подпишете договор, он просто не сможет вам повредить, хоть сто Чапаевых в него вселись! Физиология такая! Для нас выполнение условий договора — четкая установка на подсознательном уровне. Вот так! Договор — подпись кровью — выполненные условия!

— Н-ну… Что же… В таком случае переходим от слов к делу. Подписываем договор, перемещаем беса Адольфа туда и обратно, получаем симбиоз Чапаева и беса, метелим это чудо селекции почем зря, и…

— И — полная победа! — торжествующе закончил Филимон.

— Что, прямо сейчас? — заволновался я. — Дайте мне хоть дух перевести! Я ведь только что через несколько столетий перелетел! Требую по крайней мере перекура! Филя, угости сигареткой…

Филимон зашикал и замахал на меня руками:

— Потом покуришь!

— Ванну принять! Одежду сменить! Ногти почистить! Подремать часок! Что вы за изверги такие? Я же могу помереть от нервного и физического истощения!

— Ничего, выдюжишь, — отмахнулся Барон. — Твое мнение, между прочим, никого не интересует. Делай как положено и помалкивай.

Честно говоря, я настаивал на небольшом антракте не потому, что очень уж устал. То есть не только поэтому. У меня, как и у Барона, что-то не сходилось в голове. Мучило ощущение, будто что-то исключительно важное я упустил. Надо было обдумать все произошедшее…

— Сию минуту! — отсек дальнейшие разговоры Барон. — Филимон, давай договор, стерильную иглу для прокалывания пальца, ватку и йод. Да позвать сюда охрану!

— Итак… — начал зачитывать условия Филимон. — Бес оперативный сотрудник отдела кадров преисподней Адольф в предстоящей смертельной схватке с его превосходительством Марком Рудольфом Опельгерцхайзеном, известным также как Черный Барон, обязуется ни при каких обстоятельствах не наносить физический либо моральный вред вышеозначенному превосходительству…

Два легионера под руки вели меня по городским улицам. Позади маршировал небольшой отряд элитных бойцов — десятка полтора самого зловещего вида мужиков гренадерского роста и с нашивками в виде козлиного черепа на груди и спине, следом за ними верзила денщик толкал трон Черного Барона, который оказался снабжен колесиками (я имею в виду трон, конечно, а не самого Барона), на манер инвалидной коляски. Сам Марк Рудольф Опельгерцхайзен, понятное дело, величаво восседал, оглядывая безлюдные, увешанные флагами улицы. За коляской… то есть за троном семенил Филимон. Встречные отряды Легиона отдавали нам честь, замирая по стойке «смирно», и провожали троекратным: «Славься, славься, Легион! Славься, славься, наш Барон!» Вороны, кружащиеся в воздухе, каркали почтительно.

Вскоре наша процессия приблизилась к трехэтажному зданию, украшенному псевдоионическими колоннами.

— Бывшая городская управа, — пояснил мне появившийся рядом Филимон. — Теперь здесь временная резиденция Барона. Паршивенькое помещение, но куда деваться… Вот через недельку захватит Петроград, тогда можно будет себе позволить что-нибудь поприличнее. Только нам не сюда! — поправил он, заметив, что солдаты направили меня к ступеням главного входа. — Нам к черной лестнице и в темный подвал…

— Почему это в подвал? — забеспокоился я.

— Адольф, включи мозги! Ты-то в параллельный мир переместишься, а на твое место кто? Вот именно — Чапаев, который теперь уже почти бесом стал. Ну на фига нам лишние проблемы? Посидит в подвале, пока ты не вернешься в свое законное тело. Там хорошо. Тепло, потому что канализацию прорвало. Понятно?

— Понятнее некуда, — буркнул я.

Черная лестница, ведущая в подвал, оказалась узкой и крутой. Из подвала ощутимо попахивало гнилью и нечистотами. Конвоиры ввели меня внутрь здания, за моей спиной загремел сапогами элитный отряд охраны… А трон на колесиках даже в дверной проем никак не пролезал. Пришлось уговаривать закапризничавшего Барона приложить к его аристократически бледной фыркалке пропитанный одеколоном платок, покинуть насиженное место и потерпеть временные неудобства передвижения на руках верзилы денщика.

— Пришли, — констатировал Филимон, когда процессия остановилась перед массивной железной дверью с навешенным на засов чудовищно исполинским амбарным замком.

Часовые отсалютовали Барону винтовками.

— Поскорее! — раздраженно отмахнулся Барон. — Пахнет же!

Со скрипом отворилась железная дверь. Адовы глубины! Подвал был обширен и ужасен! Лужи зеленовато-бурой жидкости покрывали земляной пол, в зловонной полутьме бродили, словно призраки, оборванные военнопленные высшего командного состава. Изо всех углов раздавались стенания и рыдания.

— Все никак не могут успокоиться, — удовлетворенно проговорил Филимон. — Оплакивают безвременную кончину своего вождя. Поистине убийство Ленина возымело на ход исторических событий прямо магический эффект. Теперь Барону сокрушить сопротивление так же легко, как конфетку съесть.

— Ну хватит болтать! — прикрикнул Барон. — Начинайте!

Солдаты окружили нас, повернув штыки в сторону пленных. Барон спрыгнул с рук денщика, брезгливо ступил начищенными сапогами в вонючую лужу и зашептал заклинание. Филимон снял шапку и почтительно склонил рогатую голову. Проклятый Кристалл Перемещения завибрировал в моем кармане.

Черный Барон взмахнул платком и…