ГЛАВА 3
— Ой, прямо дяденьке на голову…
— Ничего! Отряхнется — дальше пойдет!
Мультфильм «Приключения домовенка»
Меня немилосердно трясло и качало. Из-за этого голова болела еще сильнее, а содержимое желудка активно просилось наружу. Не открывая глаз, нащупала внушительную шишку на лбу и ойкнула — больно!
— Лежи, сердешная. И не вздумай вставать! — остановил меня надтреснутый женский голос.
Я приоткрыла щелочки глаз. Силуэт моей собеседницы виделся нечетко, как в тумане. Все плыло и двоилось, действительность представляла для меня сумму радужных пятен. Да и сам голос собеседницы временами доносился словно из-под воды. Привлекали внимание два ярких пятна: белое — чепец и синее — платье.
Я протянула руку и попыталась приподняться, но женщина пригрозила:
— Его милость барон Летгар не для того рисковал жизнью, вытаскивая тебя из речки, чтобы ты померла у меня на руках! Тем более — после того как отбил от полчища лесных и водных чудовищ!
— Угу! — сдавленно поблагодарила я неведомого спасителя. — Рыба?
— Разве ж это рыба?! — возмутилась женщина. — Это просто хищники!
— Тетенька, — раздался детский голосок, наполненный любопытством, — а почему рыбки хотели вас утопить?
— Молчи, негодник! — прикрикнула пожилая женщина, видимо исполняющая обязанности няни.
— Почему, Аннита? — вякнул второй ребенок. — Пока папа тетю вытаскивал, он столько новых слов сказал! Мы могли бы повторить…
— Скоро будем на месте, милая. Приедем, я тебя доктору покажу, — переменила тему бабуля. — Доктор как раз у нас ошивается… приехал на помет Омии посмотреть. Любимой сучки его милости, стало быть. Очень он собак уважает. — (Я поперхнулась слюной.) — А ты лежи, лежи…
— О-о! — возмутилась я. Ну конечно, у меня и у собаки абсолютно идентичный организм. И болеем мы всегда одним и тем же! Ага! Чумкой!
В окно над моей головой сунулась морда оленя, застряв рогами.
— Уйди, паскуда! — Няня хлопнула животное по ноздрям туфлей. — Сколько можно?.. Ты уже девятый! И чего они сегодня взбесились, окаянные?
— Это они на тетю так реагируют! — заявил первый мальчик, наивно присовокупив: — Я тоже так на нее смотрю!
— Ш-ш-ш! — пристыдила детей старушка и продолжила излагать мне новые сплетни: — Мало нам магов, дак еще этот лекарь незваным заявился!
— Дядя доктор хороший! — вступился ребенок. — Он нам дал щенков подержать! И даже объяснил, откуда они взялись!
— Цыц, негодники! Ой, беда мне! — всплеснула руками бабуся — божий одуванчик. — Ужас! Нет чтобы заниматься этими сорванцами, — няня погладила парнишек по головам, взъерошив чубы, — так приходится этих старых перду… грешников обслуживать!
Мальчишки были настолько похожи друг на друга, да еще и одеты в одинаковые белые рубашки и серые штаны… В первые мгновения мне показалось, что у меня все еще не в порядке с головой. Или глазами… Близнецы лет восьми-девяти рассматривали меня с чисто детским любопытством, разбавленным изрядной долей страха.
— Аннита, можно я употреблю это выражение за обедом? — совершенно серьезно спросил второй парнишка.
Няня его не услышала.
— Но его милость барон Летгар приказали принять — а мы что? — продолжала бухтеть почтенная Шапокляк, постепенно накручивая себя. — Наше дело маленькое… Приказали — мы примем. — Зловеще: — Еще как примем!
Последняя фраза прозвучала как-то… на месте доктора садиться за общий стол я бы точно побоялась.
И тут до нее дошло послание подопечного. Старушка отвлеклась.
— Какое выражение? — подозрительно спросила она ребенка. Но тот уже переключился на ворону в окне, и сейчас детки о чем-то оживленно шушукались.
Мое зрение постепенно восстанавливалось. Еще немного — и я смогу нормально разглядеть незатыкаемую спутницу.
А бабуля поправила сползший на сторону чепец, вспомнила обо мне и сменила тему разговора:
— Вот как на грех! Только первый раз вырвались на речку отдохнуть — и тут нам тебя водой принесло.
Я попыталась извиниться за доставленные неудобства. Но из пересохшего рта вырвалось одно мычание.
Старушка строго посмотрела на меня и родила замечательную идею, вполне в духе остального ее человеколюбия:
— Святая Спасительница, и хто это тебя до такого состояния довел, бедняжку? Кожа да кости! Лет-то тебе сколько?
Я только хотела открыть рот и сказать, что мне двадцать три, как старая яга поторопилась донести до меня свежую точку зрения:
— Небось лет сорок, не меньше — верно? Дети-то мамку обыскались, поди…
Мое «ик!» было ей достойным ответом.
Что сказать… полет свободной фантазии почтенной женщины оказался воистину безграничным. За те час-полтора, что мы тряслись в карете, меня — во-первых, безапелляционно охарактеризовали как блаженную, сбежавшую из дома.
Во-вторых… с чисто носорожьим тактом и слоновьей деликатностью служанка щедро наделила безвестного найденыша придурью, нищетой и библейским количеством родственников. И тому подобное…
Насчет родичей — я выдуманной персоне даже несколько позавидовала. Собственно, кроме брата Алексея, у меня больше никого не осталось. Отца своего я не знала, мать историю их отношений скрывала до последнего, как шпион национальную принадлежность.
Мама умерла от рака, когда мне было шестнадцать. Брат, который старше меня лет на десять, — живет в другом городе, и общаемся мы только по праздникам. А теперь и вовсе неясно — свидимся мы с ним в этой жизни или нет.
Слеза скатилась по моей щеке, вызвав очередной словесный поток у не в меру болтливой старушки.
Когда голова перестала кружиться и я смогла сфокусировать зрение, лицо соседки больше не казалось цветным блином, размазанным на темном фоне.
Я пригляделась повнимательней. Рядом со мной восседала дородная бабулька с крючковатым носом, который, кстати, ее совсем не портил. Наоборот, только добавлял пикантности к остальному облику подвижной серой крысы.
Или мыши — знаете таких? С цепкими темными глазками, не оставляющими в стороне ни одной детали, некрасивым личиком и выступающими верхними зубами. Ну натуральная мышь! Или, скорей, крыска Лариска. О, я ж придумала ей кличку раньше — Шапокляк!
Дальнейшее исследование показало, что я лежу в карете на скамье, накрытая теплым меховым одеялом-полостью, а напротив меня примостились те самые детишки, которых я видела на пляже.
Наконец, проехав въездные ворота и длинную аллею, карета остановилась. За это время мы подверглись нападению всех окрестных птиц, и еще кто-то пытался прогрызть на ходу пол. Никак слишком активно стремился воссоединиться с предметом пламенной страсти.
— Приехали! — обрадовалась старушка. Скомандовала: — Вынимай!
Мы остановились перед каменным двух-, а местами и трехэтажным особняком в типичном тюдоровском стиле, как я его понимаю, — с высокими узкими арочными окнами, забранными частой металлической оплеткой. Определенный тип строения. Меня удивила очень специфическая архитектура. Будто под свинцово-серой крышей в одну домину слепили буквой «П» минимум пяток зданий поменьше.
Все чистенько — фонтаны, идеально ровные газоны, высокая каменная ограда, увитая плющом и диким виноградом.
Дюжий то ли лакей, то ли конюх с рябым лицом вытащил меня вместе с одеялом наружу и понес в дом. Шел он быстро, словно не женщину на руках держал, а пуховую подушку.
Бабуля шустро бежала впереди, показывая дорогу. Мальчишки воспользовались моментом и слиняли.
И очень вовремя, кстати! Толстоногие коренастые кони, запряженные в карету, немедленно выразили желание пойти со мной и посмотреть, куда меня поселят. Еле-еле кучер с помощью кнута убедил их поменять планы и отправиться в конюшню.
Меня прижали к груди чуть сильнее, и я уже не видела ничего, кроме широкой груди несущего меня мужчины да кусочка неба. Небо вскоре сменил потолок.
Меня принесли в комнату для прислуги и аккуратно опустили на узкую кровать. Запахло выпечкой и глаженым бельем. Домовитая у них экономка, сразу видно!
— Помыть! Срочно! — Старушка, особо не церемонясь, отдала приказание двум любопытным служанкам, заглянувшим в комнату. — И привести в надлежащий вид!
Хотелось спросить: «Это как?» — но сил не было даже на то, чтобы шевелить языком.
Через полчаса я уже отмокала в бадье с горячей водой. Одна из девушек аккуратно обрезала мои ногти, а вторая мыла мне голову. Я же невинно развлекалась тем, что их разглядывала.
Одеты темноволосые девчушки-хохотушки были просто: в рубашки с подкатанными рукавами и одинаковые синие сарафаны со шнуровкой спереди. Поверх сарафанов красовались накрахмаленные льняные передники, в настоящий момент насквозь мокрые.
После веселой перепалки насчет какого-то таинственного Феофана девицы добрались и до меня.
— Бедненькая, — тихо сказала одна другой.
Я хотела с ней согласиться, но тут вторая ткнула подругу в бок и прошипела:
— Молчи! Это ты ее обихаживаешь, а не она тебя!
Желание наладить контакт пропало, как и не было.
Под конец, обрядив в старенькую ночную рубашку, мои нетленные мощи уложили в постель.
Я с ужасом вспомнила про имущество — и облегченно вздохнула: мешочек с драгоценностями обнаружился рядом. Оставалось тихо радоваться, что на него здесь никто не покусился. Мелочь, а приятно — сохраню хоть что-то на черный день. Впрочем, и так… день чернее некуда.
Не успела я задремать, как дверь отворилась, пропуская невысокого господина с пушистыми рыжими бакенбардами и глубоко посаженными медово-карими глазами. Солидный джентльмен не просто шел, а летел и по пути как-то даже приплясывал.
О, а вот и док пожаловал! Пардон, ветеринар… Что, на новую забавную зверушку невтерпеж поглядеть? Вон аж руки от восторга дрожат.
Местный эскулап был одет в кремовую рубашку тонкого батиста, черный шерстяной сюртук и серые лосины. В кармашке торчал золоченый лорнет. На шее «Дулиттла» висела золотая цепочка со свистком для собак — у меня в детстве был такой же. Только не золотой, как у этого лысоватого дядечки, а обычный, из нержавейки.
Следом за доктором протиснулась уже знакомая мне няня с миской в руках.
— Ну-ка, ну-ка, что мы тут имеем? Русалка, вылитая русалка! — Мужской голос сочился самодовольством. Словно доку посчастливилось открыть для науки новую, неизвестную доселе породу. Впрочем, как знать?
А врач ощупывал мою голову короткими пальцами-сосисками и надменно вещал, вызывая у меня тупую зубную боль:
— Когда его милость рассказал, что выловил вас в реке, я так сразу и подумал… И как же, милочка моя, вас занесло в наши края, так далеко от моря? Ну-ка-с, дорогуша, продемонстрируйте доктору свой хвост!
Я, наверное, слишком широко открыла глаза от удивления, потому что эскулап громко рассмеялся:
— Ну вот, теперь вижу нормальную человеческую реакцию! А теперь покажите мне, дорогуша, ваши раны.
Следующие полчаса меня, задрав рубашку, щупали, мяли, стучали по коленкам маленьким молоточком, просили показать язык, проследить за свистком, которым доктор водил перед моим лицом… И так далее.
— Ох! — выдохнула я при очередном нажатии.
— Ав-в-ав! — Дверь почти вынесло кучей щенков и захлопнуло перед громадной догиней.
— Ой! — только и успел сказать доктор, когда вся мелкая гоп-компания повисла у него на штанах, впиваясь острыми мелкими зубками во все чувствительные места.
— Весьма странно, — прошипел он гораздо позднее, отцепляя пятого щенка от того места, что дамы куртуазно любят сравнивать с носом. — С чего они так себя ведут?
В процессе освобождения лекарь успел позабыть о своей пациентке и скинул мне одного из щенят на живот.
— Уй! — сморщилась я.
— Гав! — В дверь ворвалась мама-дог и принялась наводить порядок. Наводила она его почему-то тоже верхом на мне. Никто не знает — почему?
Тяжелая туша придавила меня к кровати, вышибая дух, а рядом ползала малышня и покусывала меня за пальцы.
— Спасите! — сорванным голосом прошептала я.
— Все в порядке! — бодро отозвался доктор, напоследок оглядывая поле боя через лорнет. — Прошу! — подозвал затихарившуюся в уголке няню. Отобрал у той миску и сделал мне мокрый компресс на затылок из пахнущей травой ткани.
— Как она, доктор? Жить будет? — поинтересовалась бабуля, всем видом показывая, что ежели что — охотно и без особых угрызений совести прикопает ненужную помеху, но… подальше от дома.
— Госпожа Аннита, не переживайте, — успокоил ее врач. — Организм крепкий, достаточно молодой…
Тут все, включая меня, удивились. Догиня обслюнявила мне лицо.
— Думаю, недельку полежит, отдохнет и выкарабкается, — порадовал нас лекарь. — Внутренних повреждений не наблюдается. Только кормить не забывайте.
Бабуля скуксилась, но промолчала.
— Бульон, молочные продукты, протертые вареные овощи, — перечислял доктор. — От мяса советую пока воздержаться. Сладкое можно, даже нужно. — Обратился ко мне: — Вот и все, милочка. Коли в ближайшие двое суток вас что-то будет беспокоить, не стесняйтесь — зовите меня. Ежели не в доме, то на псарне меня вполне можно отыскать.
Он похлопал растерянную пациентку пухлой рукой по плечу и вышел. Няня, поджав губы, кинула на меня не особенно приветливый взгляд и сложила руки на животе.
— Схожу-ка я распоряжусь насчет обеда, а ты поспи пока.
Госпожа Аннита вышла, но вскоре вернулась с псарем, утащившим все семейство догов и освободившим мне органы дыхания.
Я и в самом деле уснула, как только старушка вышла.
Проснулась уже в сумерках. Где-то в углу затаился сверчок в поисках подруги. Его монотонный свист навевал глубокое уныние.
На столике горела свеча и стояла чашка еще теплого бульона, который я с удовольствием выпила. Чувствовала себя все еще немножко странно, и тело продолжал колотить внутренний озноб. Надо же было угодить в Средневековье! Хоть и не самое начало, не Темные века — думается, примерно век шестнадцатый. Или восемнадцатый? В любом случае, экзотика.
Жаль, нормальной одежды мне не дали, а встать было просто необходимо.
Спустив босые ступни на чистые доски пола, прислушалась к себе. Вроде не мутит, не шатает. За ширмой нашла кувшин для умывания и ночной горшок с крышкой.
Комната, куда меня поселили, была довольно уютной. Единственное окно скрывала вышитая шторка, а на подоконнике стояла красная герань. Да-да, самая настоящая герань! Кроме кровати около окна и ширмы, за которой я уже побывала, еще в комнатушке уместились стол, стул и большой сундук.
Я заползла на кровать и подтянулась к окну. Выглянула. Меня тут же атаковали вороны.
— Что ж вам не спится-то? — посетовала я, вляпываясь в то, что считается знаком небес и предвещает богатство. Еле чужим передником, брошенным на спинке стула, отмахалась.
Итак, что мы имеем? Первый этаж, розовые кусты на клумбах и вьющиеся плети клематисов и ампельных роз с кистями бутонов на решетках и арочных перголах.
Аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Парадный вход справа от моего окна, метрах в пятнадцати, к нему ведет широкая тисовая аллея, заканчивающаяся круглой площадью с фонтаном.
Фонтан — типичный писающий мальчик с рыбкой в два раза больше его — стоит посреди клумбы и орошает цветочки сверкающей на солнце струей.
Аллея со вкусом украшена рабатками и типичными английскими миксбордерами. Сейчас вдоль дороги вовсю цветут тюльпаны, ирисы различных оттенков — от белоснежного до темно-лилового, гусиный лук и пролески, анютины глазки и бегонии, а в дальних рядах темнеют полосы юкки с острыми и узкими, словно кинжалы, перьями листьев. Об остальных цветах я могу сказать только одно — красивые, ибо названий не знаю. Но садовник у барона молодец.
Тем временем птички меня достали основательно, мельтеша перед лицом и не давая разглядеть окружающий мир. Я плюнула и снова улеглась в кровать, захлопнув створки.
Через час во дворе поднялся шум и гам. Кони, кареты, люди с факелами…
Я снова высунулась в окно, с интересом рассматривая местных обитателей. Из карет выбрались старички в разноцветных мантиях. В их одежде преобладал синий, но встречался черный и даже красный цвета. Дедульки разбились по парам и, ругаясь и бурно жестикулируя, направились к дому.
И шли бы себе спокойно дальше, но тут коней снова осияла неземная любовь, и животные пошли меня любить! В сбруе. С каретами и повозками. В итоге создалась дорожная пробка приличных размеров.
— Хоть что-то привычное! — пробормотала я, поспешно маскируясь занавеской.
Среди приезжих выделялись двое: крепкий мужчина в черном, с круглой бляхой на груди, и молодой высокий парень в белой рубашке и темном жилете. Они единственные приехали верхом.
Именно поэтому их кони оказались в первых рядах, направляющихся ко мне для тесного знакомства! Снаружи все так эмоционально разговаривали! Криком. Я откровенно порадовалась, что дети сейчас спят и не могут расширить свои лексические горизонты.
— Эти баре небось под окнами конский возбудитель вырастили! — в сердцах выдал кто-то из конюхов. И все с ним дружно согласились.
— Приятно познакомиться, Саша! — обиделась я за себя, прячась за занавеской от ласковых и добрых «Мичуриных».
Наконец багаж выгрузили, экипажи и повозки отогнали куда-то за дом и туда же отвели верховых лошадей. Через пять минут двор опустел, зато шумно стало в доме…
