ГЛАВА ПЕРВАЯ
Огни пограничного пункта затерялись далеко позади, скрывшись за многовековыми деревьями, наступила полная темнота. Извозчик зажег четыре фонарика по бокам кареты на случай, если кто будет ехать им навстречу.
— Озверели проверяющие, слов не нахожу! — возмущался советник. — Хорошо еще, что нас самих обыскивать не стали. Я бы не выдержал, если бы они принялись выворачивать мои карманы, и кому-нибудь засандалил бы своими крепкими сандалиями между глаз.
— У них смена закончилась, потому и не стали. А сандалить между глаз — хочешь раздуть международный конфликт? — осадил его Кащей.
— Нет, хочу показать, что я — честный человек, и мне нечего скрывать!
— Все мы так говорим! — засмеялся Доминик. — То есть это они так говорят, что это мы так говорим.
Ветер усиливался. Промелькнувшая луна явила свой холодный лик в последний раз, прежде чем окончательно скрыться за грозовыми тучами. Где-то далеко сверкали молнии, отзвуки грома доходили секунд за тридцать-сорок, небо на мгновение освещалось, отчетливо демонстрируя рваные изгибы туч. Лес шумел.
Лошади перешли в галоп: извозчик намеревался доехать до постоялого двора к тому времени, как небеса разверзнутся и потоки воды хлынут как из ведра.
— Доминик, ты точно уверен, что стоит свататься к дочери местного царя? — спросил советник, с грустью слушая, как трепещут на ветру многочисленные рукава рубашек и другие, целиком не поместившиеся в чемоданах веши.
— А в чем дело? — удивился Доминик, отвлекшись от воспоминаний детства.
В ту славную пору переписка с царевной Нитой была постоянной и не прерывалась на длительное время. Обычно голуби за неделю успевали преодолеть расстояние между двумя царствами туда и обратно. Минуты чтения письма и время для написания подробного ответа пролетали незаметно. Доминик с изумлением обнаруживал, что на всё про всё уходило не менее полутора часов. Столько он не смог бы просидеть на уроках по родному языку, изучая его сложные и до смерти надоевшие правила. Учитель делал всё, что мог, желая привить ученикам любовь к правильной речи, и часто на уроках звучали веселые стишки, которыми он заменял сухие законы правописания.
«Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж!» — припомнил он забавную фразу, быстро запомнившуюся и с тех пор никогда не забывавшуюся.
И всё-таки, несмотря на подобные ухищрения, время на уроках не пролетало так быстро. В письмах же были разговоры по душам о личных проблемах и радостях, без боязни быть непонятым или осмеянным. И когда в один ужасный день он вдруг осознал, что писем больше не будет, мир перестал быть таким светлым, как раньше. Изменилось, конечно, не очень много, но казалось, что старый друг исчез навсегда и никогда уже больше не вернется.
— Да я вот прикинул все плюсы и минусы, — откровенно сказал советник, — мне уже не кажется хорошей идея приехать в столицу с твоим предложением руки и сердца. Что, если царевна просто не захочет с тобой общаться, и царь не примет нас во дворце? Скажем, какое ей теперь дело до мира, в котором люди живут хуже, чем в ее царстве?
— Царь не имеет права нас не принять! — возразил Доминик. — Мы не простые люди со стороны, праздно шатающиеся по миру в поисках лучшей доли.
— Так-то оно так, — согласился советник, — но что ты скажешь по поводу того, что царевна не пыталась поездить по странам и заехать к нам?
Эффект оказался неожиданным.
— Скорее, это я должен был ездить по странам и заглянуть к ней! — воскликнул царевич.
— Одно другому не мешает, — возразил советник, но Доминик его уже не слышал, погрузившись в глубокие раздумья.
— А ведь я прав! — раздумывая, сказал он самому себе вполголоса. — Мне не стоило прекращать общение. Я должен был приехать в двадцать третье царство. Тогда и проблем никаких не было бы.
— Ты был слишком молод! — незамедлительно отреагировал советник. — Царь бы тебе ремня всыпал, не при Змейго Рыныче будет сказано.
— За что? — Доминик понял, что высказал свои мысли вслух и отступать было некуда.
— За то, что ты желаешь жениться до того, как обучишься главным наукам! — назидательным тоном ответил советник. — Царевич в первую очередь должен быть образованным.
Доминик кисло усмехнулся. Учеба и в самом деле была. И была такая, что ему до сих пор в качестве отзвуков прошедших интеллектуальных баталий снились кошмары. Кошмары о том, что он в который раз сдает экзамены по тригонометрии и пытается отыскать решение уравнения с шестью неизвестными, помноженными на синус котангенса и проинтегрированными корнем в минус пятой степени.
Уравнение, в принципе, было абсурдно, но снившийся ему дворцовый учитель математики во сне был еще более вредным, чем при жизни. Озадаченное молчание увидевшего уравнение царевича он комментировал стирающими в порошок пренебрежительными фразами об умственном развитии подрастающего поколения. То ли дело учитель математики в соседнем царстве! Неизменно спокойный и уверенный в себе и остальных человек, практически ни разу в жизни не повышавший голоса на учеников. Он никогда не делал вид, что математика важнее всего на свете, но объяснял материал так, что вопросов ни у одного ученика практически не возникало: все было разложено по полочкам, что называется, от и до.
«Интересно, а какой математик в ее царстве?» — подумал Доминик. Карету качнуло, он очнулся от раздумий и поднял голову.
Советник терпеливо ждал ответа на свою реплику, а Кащей читал приклеенную к стене небольшую берестяную табличку о правилах пользования каретами для важных персон.
«Персоны по степени важности, — тут же придумал он собственную систему градации представителей высшего света. — Нормальные люди — четыре… хм-хм… штуки в карете. Обычный индюк — две штуки в карете. Напыщенный индюк — одна штука в карете, ибо двое просто задохнутся от чванства при виде второго такого же сноба, как и он сам».
— Тогда почему с меня для вступления на трон требуют не знания правил родного языка и три варианта решения математических уравнений, а настоящую невесту? То есть уже законную жену и более-менее подросшего сына? — спросил царевич у советника. — Если бы я сделал так, как хотел, у меня давно было бы и то, и другое!
— Но был бы малость необучен для хорошего правителя.
— Много мне поможет тригонометрия при решении жизненно важных политических задач?
— А как же?! – воскликнул советник. — После тригонометрии ни одна жизненно важная политическая задача не будет выглядеть катастрофической! Так, мелкий пустячок, решаемый за двадцать секунд от нечего делать. Сверкнула далекая молния. Кащей мысленно отсчитывал секунды до того времени, когда грянет гром — так он определял, на каком расстоянии от них находилась гроза. Через двадцать секунд прогрохотал оглушающий гром, но Кащею показалось, что одновременно с ним он услышал отзвуки пронзительного волчьего воя.
— Вы ничего не слышали? — спросил Кащей.
— Гром гремел, — ответил советник.
— Нет, я не об этом…
Сверкнуло, и в этот раз гром грянул чуть ли не у них над головами. Лошади рванули вперед с удвоенной скоростью, извозчик был полностью с ними солидарен. От ускорения не ожидавшего этого советника и царевича на секунду вдавило в кресла. В этот раз по его завершению все еще отчетливо слышался пронзительный волчий вой.
— Уууууууу! — долетело до их ушей и пролетело дальше в неизвестном направлении.
— Этого нам только и не хватало! — перепуганный советник вскочил и прижался к небольшому окошечку, разглядывая кромешную тьму ночного леса.
— Волки! — воскликнул он, когда сверкнула молния.
— Они самые! — подтвердил Кащей. Доминик вежливо толкнул советника:
— Я могу посмотреть?
Советник отодвинулся и мрачно пробормотал:
— Почуяли легкую добычу и решили заморить червячка!
— Жирный червячок получается! — ответил Доминик, поежившись, и поглядел на Кащея. — Мы пропали?
— Фигу им, а не червячков! — отозвался Кащей, приподнимая плащ и отыскивая в нем нужный кармашек. — Помнится, когда-то я обещал вас познакомить с одной забавной штучкой под названием «динамит». Похоже, время знакомства пришло.
Сверкнула молния, и Кащей успел заметить, что волки, мчавшиеся за каретой метрах в двадцати, были намного крупнее обычных.
Приличная стая серых хищников неслась по прямой, но поток волков, выбегавших из леса с двух сторон дороги, был еще больше.
— У меня чувство, что в дремучем лесу проходил съезд «Серых Братьев Жестокого Ордена», и мы попали как раз на время обеденного перерыва в заседаниях, — пошутил он, раскладывая по сиденью связки динамита. — Спичек ни у кого нет? А, стоп, не надо! У меня есть зажигалка!
— Змейго, — укоризненно сказал советник, — мы, конечно, понимаем, что ты был во многих странах и видел немало интересного, но не мог бы ты объяснить малограмотным аборигенам, что означают те слова, которые ты время от времени произносишь? Что такое «зажи…»?
Кащей молча вытянул руку и щелкнул зажигалкой. Двухсантиметровый язычок пламени весело засиял в полной темноте кабины.
— Ну, и как вам она?
— А пальцы не сожжет, когда уменьшится и догорит?
— Она не догорит, просто погаснет! Болотные огоньки видели — это из той же серии.
— Где ты ее взял?
— В кармане.
— А как она там появилась?
— Я ее туда положил.
— А ты где ее взял?
— На этот вопрос я уже ответил! — хитро усмехнулся Кащей.
Хорошо, улыбки никто не увидел: придушили бы. Не насмерть, конечно, но от всей души.
— Змейго, может быть, ты всё-таки расскажешь нам о себе, а? А то нам с каждым разом становится всё любопытнее и любопытнее, — попросил Доминик.
— Прямо здесь и сейчас? — удивился Кащей. — По-моему, время крайне неподходящее!
— А когда еще? — возразил Доминик. — Ты постоянно ускользал от ответа на протяжении всего нашего путешествия — разве не пришло время раскрыть карты?
— Странные вы люди, — Кащей поглядел на советника и царевича. Из-за вспышек молний их было плохо видно в темноте, в основном силуэты, но ощущалось, что они требовательно смотрят на него и желают услышать ответ хоть на одну загадку. Ответ, который придется унести с собой в могилу — если волкам удастся то, что они задумали.
«Ну что, Господь, — подумал Кащей, — наступил реальный шанс избавиться от меня и выиграть наш спор. Но хотелось бы мне знать, где тебя-то черти носят и как близко ты подобрался к цели?»
— Если мы выберемся, из этой заварухи, я расскажу о себе основательно и подробно. И даже отвечу на любые вопросы. Договорились?
— Договорились! — воскликнул Доминик, рассчитывая именно на такой ответ: главное — вытянуть клятву о том, что подробная история о личной жизни будет в скором времени рассказана, и при случае напомнить об этом в подходящее время. Хотя были шансы на получение и другого ответа, не такого вежливого.
Кащей нащупал в одном из кармашков тяжелые металлические шарики и, сосредоточившись, постарался вспомнить, что это такое и зачем оно ему понадобилось? А вспомнив, сильно обрадовался находке, и динамит был временно отложен в сторонку до лучших времен.
— Прошу прощения, господа! — сказал он. — Динамит ненадолго отменяется: я нашел игрушку намного эффективнее!
— Господи боже, как их много! — потрясенно выдохнул царевич, при свете очередной вспышки молнии разглядев бесчисленный ковер из серой шерсти и неисчислимого количества горящих желтым светом глаз.
Извозчик — а точнее, лошади — вышел на максимально возможную скорость, фонари с мягким креплением бешено раскачивались на ветру, стуча о стенки кареты, пламя свечей билось как сумасшедшее и рисковало погаснуть насовсем. Карета тряслась и раскачивалась, напоминая пассажирам морскую качку во время сильного шторма.
Волки не отставали, держась от кареты на одном расстоянии.
«Хитрые бестии! — думал советник, прислушиваясь к тому, как ровно и мерно бьется его сердце: профессиональная привычка на ледяной настрой в экстремальных ситуациях. Оно даст о себе знать бешеным стуком, но после того как неприятности останутся в прошлом. — Ждут, когда лошади выдохнутся!»
— Что здесь за войска, если они не следят за волчьим поголовьем и не отстреливают его, когда волков становится слишком много? — воскликнул Доминик. — Скоро на них самих нападут!
— Те, кто на вышках — спасутся. — Советник задумался. — Волкам необходимо постоянно есть, и… — Он прикинул количество бегущих за ними четвероногих, — очень много есть! Нашей компании им явно не хватит. За счет чего они выживают?
Вожак стаи — волк, в полтора раза больше сородичей, взвыл так, что советник и Доминик почувствовали, как по их спинам пронесся ледяной ураган.
— Жаль, что пограничники не предупредили о местных достопримечательностях, — пробормотал Кащей, ощупывая шар и отыскивая на нем два углубления. — Я бы заблаговременно приготовил фотоаппарат… Господа, отойдите-ка от двери, я сейчас кину этот шарик собачкам на драчку. Глаза закрыть, от заднего окошка отвернуться! Приказ ясен?
— Яснее некуда.
— И уши прикройте!
Кащей приоткрыл дверцу и сквозь шум дождя и порывы ветра прокричал извозчику.
— Не останавливайся, что бы ни случилось!
Предостережение было, в общем-то, лишним. После того как извозчик услышит грохот за спиной, останавливаться, дабы посмотреть на то, что там громыхнуло, будет только сумасшедший, лишенный инстинкта самосохранения. Нормальный человек убежит еще дальше.
Извозчик кивнул в ответ — или показалось, что он кивнул. Повторять приказ или переспрашивать о том, расслышал он что-нибудь или не расслышал, Кащей не стал — гиблое дело при сильном ветре и шуме грозы. Не исключено, что извозчик услышит только второе обращение, а именно, сам вопрос о том, слышал ли он, что было сказано ранее, и в итоге на взаимные расспросы…
— А что было в самом начале? Я не расслышал, повтори!
— Гони быстрее! Ты меня понял?! Повтори!
— Ничего не слышу! Повтори!
— Гони сильнее, не тормози!
— Что?
— Я говорю…
— Ничего не слышу!
— Тормоз!
— Что?
— Не слышу!
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты — тор… тьфу! Не тормози!
— Что? Повтори!
…уйдет немало драгоценных минут. Волки настигнут их, и после последнего утвердительного возгласа извозчика…
— А-а-а-а! Понял! Сам ты тор…
…останется только услышать лязганье челюстей над самым ухом и почувствовать, как в шею впиваются острые и далеко не вампирские клыки.
Надавив на кнопку-углубление — она с приятным жужжанием ушла еще глубже, Кащей выждал три секунды. Шар слабо засветился, Кащей почувствовал, как начинает электризоваться и дергаться меч-кладенец, и швырнул шар в сторону волков. Меч приподнялся и бессильно упал, покачавшись на поясе.
Вожак стаи проскочил мимо, а загоревшийся синим светом шар поймал обычный волк. Шерсть ближайших к нему сородичей встала дыбом и нагнулась в его сторону.
— Зажмуриться!!! – прокричал Кащей, захлопывая дверцу и бросаясь на свое место.
Сильнейший электромагнит заработал на всю катушку и одновременно притянул к себе две молнии.
Ослепительно сверкнуло, следом раздался страшный грохот, и по карете хлестнула мощная звуковая волна, едва не смахнув ее с дороги как песчинку. Даже сквозь закрытые уши грохот пробирал до самых корней волос.
Потерявший равновесие и севший на сиденье Кащей вскочил и бросился к окошку — бежать всего ничего, просто повернуться и прильнуть к стеклу. От добрых трех сотен волков в живых осталось не более половины. Остальная часть представляла собой мало вдохновляющее на оптимистичное видение мира месиво с многометровым круглым пятном в центре дороги — там, куда ударили молнии, превратившие приличное количество волков в облако дыма и пепла.
— Вот это удар! — восхитился Кащей, глядя, как поредевшая стая зубастых охотников вновь смыкается перед выжженным кругом, и с усиленной яростью в кроваво-красных глазах преследует злосчастную карету.
Вожак стаи, как ни странно, был жив и отлично себя чувствовал, если так можно было назвать его перекошенную от злости морду и желание убить врага любой ценой, ясно читавшееся при свете молний в его глазах.
— Не люблю посредников! — сказал Кащей.
— Каких посредников? — не поняли советник и Доминик.
— Между мной и смертью, — пояснил он. — Так и норовят предложить мне ее услуги через посреднические фирмы и индивидуальных желающих. Не дают спокойно помереть в любимом парке на берегу озера от старости. Волки, солдаты, разбойники… И всем что-то надо за услуги: волкам — и так понятно, что нужно, да людям, в общем-то, тоже: золотишко, драгоценности, вещи, кареты. Дорого они берут!
— Есть и такие, кто задешево возьмется, — возразил советник, тоже заглядывая в окошко. — Их хлебом не корми, а дай кого-нибудь убить. Просто так, от нечего делать.
— Ларриан, не будь пессимистом — вредно для оптимизма! — Кащей протянул ему последний шар. — Хочешь сам в них запустить? Может, мы и пропадем, но удовольствие от битвы гарантировано!
— Давай ее сюда! — не стал отказываться советник. — Что теперь?
— Нащупай две ямочки и нажми на любую из них.
— Так, нажал.
— Великолепно! А теперь кидай, да побыстрее! — Советник метнул шар, и тот, упав на дорогу, покатился навстречу волкам. На этот раз никто не стал его ловить и поднимать. Волки обежали его и снова сомкнули ряды, встав плечом друг к другу и непрерывно издавая пронзительный вой.
Лошади уставали, и извозчик, перед которым встала сложная дилемма: либо не сбавлять скорости и загнать лошадей насмерть, либо дать крохотный шанс на выживание, выбрал второе. И в том, и в другом случае смерть грозила всем, разве что у лошадей была альтернатива: умереть самим, но врагам живым не даться, или оказаться загнанными до полусмерти и быть съеденными в еще полуживом состоянии. Но если при большой скорости упадет хоть одна лошадь, остальные повалятся следом, и погибнут все.
От последовавшего после этих мыслей грохота за спиной извозчик чуть не слетел с кареты. Четыре молнии разом атаковали электромагнитный шарик, и стаю волков, ту часть, которая не испарилась в один миг, швырнуло звуковой волной по сторонам безо всякого сожаления. Один из волков полетел прямо в карету и ударился туловищем о стенку, разбив стекло в окошке. Шесть-семь волков пролетели дальше и упали на землю, дико воя и пытаясь схватить, дотянуться до лошадей острыми клыками, лязгая челюстями в бессильной злобе и ярости.
— А вот теперь можно и динамит покидать! Доминик, присоединяйся, вместе веселее! — Кащей подхватил связку и поджег бикфордов шнур. — Ждем, пока фитиль не догорит сантиметров десять, и бросаем динамит в гущу серой и клыкастой озлобленности. Вот так!
Связка динамитных шашек полетела в сторону волчьей стаи.
— Смотрите, господа, как действует классический легендарный динамит!
Грязно-красное облако взметнулось вверх, расшвыривая огромных волков, как новорожденных котят.
Кащей и Доминик кидали связки одну за другой — советник только успевал поджигать фитили. Волки разбегались по краям дороги, быстро уяснив, что ничего хорошего из кареты не выбросят, и погибало их куда меньше, чем от удара молниями. Большинство волков контуженными падали без сознания, но тех, кто был в сознании, до сих пор хватало, чтобы с легкостью победить удирающих путников.
И когда запас динамита подошел к концу, а Кащей уже был готов к тому, что придется сражаться с волками не на жизнь, а на смерть, вожак, уставший смотреть, как стая тает на глазах безо всякой пользы, грозно рыкнул. Изрядно потрепанные волки свернули с дороги и торопливо скрылись в спасительном лесу.
— Испугались! — не менее перетрухнувший советник перевел дух.
Как только опасность миновала — надолго ли? — усилием воли загнанный в глубины подсознания страх вырвался наружу, заставив Ларриана нервно передернуться и ощутить, как по коже протопали гигантские мурашки.
Кащей хмуро глядел в разбитое окошко. В редкие моменты грозового просветления было видно, что на дороге не осталось ни одной живой души. Всех волков словно корова языком слизнула.
— Змейго, я тебя умоляю, только не говори нам, что тебе это не нравится, ладно? Боюсь, я этого не перенесу! — попросил Ларриан.
Доминик молча сидел на своем месте и о чем-то сосредоточенно думал.
— А ты этого не поднимай! — скаламбурил Кащей. — Не угадал, Ларриан. Мне это нравится! Мне это сильно нравится, господа, сверх всякой меры! Что будем делать после заварухи: вернемся за подкреплением, которое нам не дадут, потому что это самое мирное и спокойное царство на белом свете, или продолжим путь своими силами?
— Я за то, чтобы вернуться и вообще умотать отсюда куда подальше! — предложил советник. — Если здесь такие полчища волков, что творится дальше, в глубинке царства, иначе говоря, ближе к столице?
— Фигу! — не согласился Доминик. — Мы приехали сюда для того, чтобы я мог встретиться с царевной Нитой. Я от своих планов не отрекаюсь. Кто желает — пусть возвращается и попытает счастья на другом поприще, но я хочу поставить в этой затянувшейся истории точку. И пусть у нее даже будет несчастливый для меня финал, но он будет!
— Как я уже упоминал, сдается мне, что здесь всё далеко не так радужно, как нам расписывали, — сказал Кащей после недолгого раздумья. — Обнесенное колючей проволокой царство, вышки с лучниками, которые смотрят не столько на зарубежье, сколько на собственную территорию… Нам не дали пройти вместе с профессионалами военного искусства. Кого они пытались защитить? Стаю волков-переростков? Вспомните, они что-то спрашивали про наше здоровье. Охранники были перевязаны, и их не пропустили! Им не нужны раненые! Почему, спрашивается? Не хотят кормить волков подпорченной едой?
Советник поежился.
— Змейго, ты перебарщиваешь!
— Надеюсь.
— И вещи они осматривали так, как будто они нам больше не пригодятся, — подал голос Доминик. — Мне тоже сдается, что здесь дело не чисто. Я уверен, что царство захватили темные силы! Какой-нибудь Кащей Бессмертный, например.
— И ты — тот самый царевич, который выйдет с ним а смертный бой и сразится за томящуюся у него в заточении царевну-лягушку? В смысле, красавицу? Доминик, ты перечитал сказок! — воскликнул советник. — Змейго, скажи ему, что Кащей водятся далеко на севере, и пусть он не строит из себя последнего романтика!
— И правда, Доминик, — сказал Кащей, — быть последним романтиком тебе не идет.
— Много вы пони…
— Тебе суждено быть первым романтиком!
— Змейго, я же, просил!
— Спокойно, советник! — воскликнул Кащей. — Мы так по уши вляпались в эту романтику, давайте теперь разберемся, что здесь к чему? Останавливаемся у первого постоялого двора и производим с его владельцами военно-полевой допрос третьей степени. Как есть, все тайны без утайки выскажут!
— Надейся, надейся, — посмеялся советник. — Так они тебе и скажут! Кто ты такой?
— Скажут! — Глаза Кащея хищно сверкнули, напомнив советнику блеск волчьих глаз. — Мы их очень вежливо, но убедительно попросим.
«Ну, Господь, натворил ты дел! — сердито подумал он. — Что тебе, слишком скучно было искать сундук в нормальном мире? Зачем настолько усложнять себе жизнь — не детские игрушки, елки-палки! Ты же сам теперь без магии — зачавкают в два счета! А кому потом новую Вселенную создавать, Пушкину?!»…
— А что сразу Пушкин, что сразу Пушкин?!
— А кто, Лермонтов, что ли?
— Вы еще Некрасова позовите!
— А что? … Николай Алексеевич! Тут вас требуют.
— Создавать Вселенную?.. О Боже!
— Точно! Как мы не додумались? Господь, Вселенную создавать будем, али как?…
Карета уменьшила скорость — извозчик решил дать лошадям передохнуть после ухода с дорожной сцены волков, потому что взмыленные лошади были как никогда близки к тому, чтобы ускакать в края, откуда не возвращаются.
Грозовые тучи до сих пор не сподобились на проливной дождь, ограничиваясь обычным светомельтешением. В какой-то мере это было на руку: под проливным дождем воевать с волками было бы куда сложнее. Сами волки, если они не маньяки своего рода, тоже не большие любители охотиться под дождем, но при их количестве выбирать наиболее комфортные условия не приходится.
— Держите ваши документы и оружие, — Кащей передал советнику и царевичу спрятанные на время проверки вещи. — Будет намного лучше, если мы выйдем из кареты при полном боевом вооружении.
— Никто не спорит, — сказал Доминик, цепляя именной меч к поясу. — Я надеюсь, что волки напали именно и только на нас, а те, кто успел проехать засветло, добрались до ближайшего города? Сколько здесь хищников!
— Еще бы их здесь столько не было! — сердито ответил Ларриан. — Если воины в полном составе стоят по периметру царства и охраняют его от непрошеных гостей из ближнего зарубежья, то кто будет следить за звериной популяцией? Я готов поспорить на карету Лилит, что последнего лесника в последний раз видели самые древние старожилы этих мест и что его давно вычеркнули из красной книги и записали в книгу черную, как вымершего представителя разумной части леса.
— К сожалению, от этого спора легче не станет, — возразил Кащей, — а меня гораздо больше интересует, не вписалось ли в черную книгу вообще все население двадцать третьего царства, за исключением пограничников и стоящих на вышках лучников? Максимум, на что надеюсь я в этом вопросе, — хотя бы на грязно-красную, но еще красную книгу.
Карета основательно замедлила ход и остановилась.
— Постоялый двор! — объявил извозчик.
— Отлично! — обрадовался Доминик. — Здесь отдохнем, или другое местечко поищем?
— А чем плохо место? — удивился советник, выбираясь из кареты и застывая на ступеньках с раскрытым от изумления ртом, не в силах вымолвить ни слова.
— Вас подтолкнуть? — поинтересовался Кащей, встав в микроочередь на выход третьим и последним.
— Советник чего-то застыл! — пожаловался на непредвиденное осложнение Доминик. Он пытался подтолкнуть советника, чтобы тот все-таки довершил спуск, а не останавливался на середине, но Ларриан не реагировал на его попытки ни словом, ни жестом.
— Ну, тогда я отсюда выйду! — Кащей развернулся на сто восемьдесят градусов и вылез через противоположную дверцу. Доминик, недолго думая, последовал его примеру и выбрался из кареты следом за ним. Советник все еще стоял столбом.
— И что такого ты здесь уви… — обошедший карету Кащей застыл как вкопанный, и шедший позади Доминик врезался ему в спину.
— Начинается! — пробормотал он недовольно. — У вас что, эпидемия окамене… Мама родная!!!
«И как у кучера хватило мужества здесь остановиться? — недоуменно подумал он, разглядывая трехэтажное здание постоялого двора, и поежился от неожиданно холодного порыва ветра. Засыпанная упавшей листвой площадка перед домом создавала уверенность в том, что в последний раз здесь прибирали года три назад. — Как раз перед тем, когда Нита перестала отвечать на мои письма…»
Деревянный сруб дома выглядел до сих пор неплохо, и если бы не невиданный прежде серый налет, покрывший всё здание, можно было подумать, что и строили его не так давно.
«По крайней мере, окна целы», — подумал советник. Это означало, что здесь не было побоища с волками, и люди, хотя это и маловероятно, всё-таки здесь еще живут.
Вот только стекла ничего не отражали, и в них не было видно ни слабого отсвечивания фонарных огоньков кареты, ни сильного отражения сверкающих тут и там молний. Доминик очень быстро понял, почему окна выглядели черными провалами: стекол в рамах не было. Совсем. Ни разбитых и оставшихся по периметру острыми осколками, ни целых. Никаких.
Пустые оконные рамы напомнили ему глазницы найденного когда-то в детстве черепа, и он поежился от нахлынувших неприятных воспоминаний.
— Симпатичное зрелище! — пришел в себя Кащей. С подобными артефактами ему давненько не приходилось встречаться. Настолько давно, что удивление ненадолго выбило его из колеи.
Извозчик по-прежнему сидел на своем месте и смотрел на путешественников мрачным изучающим взглядом. Увидев, что советник всё-таки ступил на землю, он неожиданно пронзительно закричал:
— Ннооо, пошла! — и лошади рванули с места, увозя с собой карету, самого извозчика и большую кучу чемоданов со сваленными как попало вещами.
— Стоять! — прокричал советник. — Ты куда намылился?!
Уносящийся вдаль извозчик помахал им рукой и прокричал:
— Вы за меня не беспокойтесь, я с вашими каретой и чемоданами не пропаду, мы хорошо будем жить!
У советника отвисла челюсть. Поднимая за собой вихрь из высохших листьев, карета исчезла в ночной дали, и голос счастливого извозчика очень скоро стал слабым, неразличимым, пока полностью не растворился в лесном шуме.
— Вот он, типичный оборзец нахальных извозчиков! — пожал плечами Кащей, доставая из ножен меч-кладенец. Использовать шпагоплеть он поостерегся: мало ли какое состояние у здания: лишнего взмахнешь — еще пополам перережет, владельцы до самой своей смерти будут бегать за ним и требовать заплатить за поломку памятника архитектуры начала нового сотворения мира. Хотя какие теперь хозяева? Исполосуй он это здание, как свежий хлеб, на ровные вертикальные ломтики, никто и словом не обмолвится — нет никого рядом, чтобы словами сорить. Вот только домик может не выдержать острого к себе отношения и завалить резчика тоннами деревянных брусьев. Жаловаться потом придется только на себя. Так что — меч, и только меч!
— Зайдем в гости?
— К кому? — Советник спросил скорее для того, чтобы услышать свой собственный голос и определить: не сказывается ли его страх перед навалившимися на них неприятностями на его обычно спокойной речи. — К засохшим мухам-тараканам? Или к поселившимся здесь призракам?
— А какая разница? — пожал плечами Кащей. — У нас нет выбора после того, как извозчик не стал ждать милостей от природы и самостоятельно осчастливил себя нашими вещами. Если есть желание — догони его и передай от меня пару ударов в челюсть, я потом тебе верну. Советник пристально посмотрел в глаза невозмутимого Кащея, не выдержал и устало усмехнулся.
— Всё равно стоять здесь я не намерен, — воскликнул Доминик, тревожно посматривая по сторонам, — а идти куда-то среди ночи — гиблое дело: попадется еще одна стая — нам каюк!
— Дело говоришь, — согласился Кащей. — Когда волки очухаются и решат нанести ответный удар, нам лучше не стоять в открытом поле.
— Змейго, не дави на психику, она и так подавлена! — взмолился советник. — И так ничего понять не могу из происходящего!
— А этого никто из нас троих не понимает, — ответил Кащей. — Ну что, войдем да разузнаем, что к чему. Вдруг нам повезет и мы познакомимся с очаровательным привидением, которое сначала нас накормит-напоит, и только потом вечным сном спать уложит?
— Змейго!
— Да брось ты переживать!
— Оставили нас на верную погибель…
— Ты не прав: аборигены просто-напросто взяли от нас вещевые жертвоприношения в свою пользу, и теперь нас никто не тронет, пока не встретит. Пошли, что ли, чего стоять, глаза мозолить?
— Кому?
— Да хоть кому…
Шурша сухими листьями, они направились ко входу в здание.
