История третья
ДЖОКЕР

Три медных стаканчика неспешно сновали по когда-то алому, а сейчас просто побуревшему и выцветшему коврику. Через дыры, проеденные молью, могла бы пролезть рука, но Айзана, переставляющего стаканчики, это не останавливало.

Неподалеку, после душной летней ночи, просыпался шумливый столичный базар. Слышался гомон пикси-булочников, зеленщица-орчанка раскладывала на прилавке свежие травы.

Громко стучали, ударяясь о потемневшие от времени стены, открывавшиеся ставни. Какая-то особо ретивая гоблинша принялась, перекрикиваясь с девушкой, высунувшейся из соседнего окна, вытряхивать прямо на улицу пыльный половичок.

Труха посыпалась на голову наперсточнику. Айзан недовольно повел плечами, мотнул головой, стряхивая сор, и бросил на гоблиншу злобный взгляд. Та хмыкнула и продолжила свое грязное дело.

Мошеннику ничего не оставалось, кроме как отодвинуться в сторону, подальше от окна. Мимо прошла, задев запястье юноши подолом платья, юная глейстиг — высокая девушка с идеально правильными чертами лица. Ее нечеловеческую природу выдавали лишь изящные козлиные копытца, выглядывающие из-под зеленой юбки. Глейстиг скользнула равнодушным взглядом по наперсточнику и, презрительно бросив:

— Мошенник… — направилась дальше.

— Кто мошенник?! — обиженно воскликнул Айзан. — Я?! Да какое ж тут мошенничество?! Все честно! Не веришь, смотри!

Он быстро закатал рукава рубашки (глейстиг заинтересованно остановилась) и показал девушке литой тяжелый шарик.

— Видишь? Кладу под средний стакан… — Наперсточник пару раз крутанул чашечки по ковру и поинтересовался:

— Ну? Где?

Глейстиг уверенно ткнула пальцем в один из стаканов. Айзан приподнял его, и шарик медленно покатился по потертым нитям.

— Ну? Убедилась? Все честно! Увидела — угадала. Не увидела…

— Давай еще раз! — азартно выпалила девушка.

Парень ехидно хмыкнул:

— Ага! Сейчас! А ставки кто делать будет?

Девушка отбросила с лица прядь золотистых волос:

— Сколько?

— Сребреник.

Глейстиг не раздумывая вытащила из кошелька, висевшего на поясе, пять бронзовых и одну медную монету. Айзан положил на коврик одну серебряную, небрежно накрыл шарик стаканчиком, раскрутил:

— Где?

— Здесь!

Парень приподнял стакан и показал пустое дно.

— Ну… Видно, не судьба… — лицемерно вздохнул он, прижимая шарик к ладони двумя пальцами: мизинцем и безымянным. — Извини, красавица. А шарик был здесь… — Он приподнял стаканчик, стоявший справа от центра, и стальная безделушка выкатилась на солнце.

Глейстиг вытащила из кошелька серебряную монету:

— Сыграем еще?

Белоснежная кабил-ушти неспешно вышагивала по гранитной мостовой. Всадник, хрупкий юноша лет двадцати на вид, задумчиво оглядывал высокие дома. В столицу молодой дворянин прибыл всего полчаса назад из провинции, но, увы и ах, до сих пор не мог понять, нравится ему Алронд или нет.

Проехать через толпу на коне было трудно, и юноша решил спешиться, повести водяную кобылку на поводу. Увы, уже через пару минут, столкнувшись с невысоким темным эльфом, он понял свою оплошность. Конечно, слезать с коня не стоило, но раз уж так вышло…

Вскочив на кабил-ушти, дворянин осторожно развернул коня, решив, что благоразумней всего будет проехать по другой улице. Он совершенно не заметил, что темный эльф на мгновение задержал взгляд на этом заплутавшем провинциале, потом смерил взглядом сидящего у дальней стены наперсточника и удивленно протянул:

— Бывают же такие совпадения…

Через полчаса, когда Айзан заработал уже несколько злотых и собрался уходить, над его головой прозвучал напевный голос:

— Какова ставка?

Первое правило, вбитое в юную голову мошенника Каренсом — темным эльфом, обучавшим его всем навыкам ремесла, было — не жадничать, а потому парень, не желая играть, бросил, складывая стаканчики один в один:

— Пять злотых.

Сумма была, мягко говоря, не для уличной игры — на пятнадцать злотых можно купить неплохого коня, но незнакомец неожиданно бросил на ковер пять монет и присел на корточки перед наперсточником.

Айзан медленно поднял глаза. Новый игрок, темный эльф-полукровка в богатой одежде, ответил ему долгим скучающим взглядом. За спиной «клиента» замаячила гаргулья-телохранитель.

Мошенник тихо ругнулся и полез в кошелек за ответной ставкой. Заработанных денег — мелких медных и бронзовых монет — как раз хватило на пять злотых. Сверх этого остался только один сребреник первоначального капитала да пара медных монет. Но ведь не обязательно ответной ставкой перебивать ту, что предлагает клиент, — достаточно, чтобы они были равны.

Расставленные по местам стаканчики забегали по кругу. Шарик, заботливо прижатый к ладони, приятно холодил кожу…

Постепенно перед игроками скопилась толпа — всем было интересно, кто же выиграет. И вот мошенник остановился:

— Прошу.

Эльф, выбирая, медленно повел ладонью над стаканчиками, и взгляд Айзана вдруг прикипел к его руке: на среднем пальце, рядом с тонким обручальным кольцом, примостился массивный перстень с изумрудом, коварно подмигивающим черной полоской изъяна…

Мошенник вскинул голову: в неестественно голубых глазах темного эльфа, смотрящего в упор на Айзана, сверкала издевка, а по губам проскользнула ухмылка. Быстро, всего на несколько мгновений…

Подняв взгляд еще повыше, юноша увидел, как гаргулья-телохранитель, будто бы намекая, хрустнул костяшками пальцев.

Рука эльфа соколом упала на один из стаканчиков, и за мгновение до того, как тот перевернулся, пришло решение — черт с ними, с деньгами, их можно заработать. В конце концов, когда ты мошенник или, если уж говорить карточными терминами, джокер, то бишь карта, не принадлежащая ни к одной масти, а стало быть, способная изобразить кого угодно… Но это с одной стороны, а вот с другой… За твоей спиной никакой гильдии не стоит, а потому о твоей гибели никто и не заплачет, да и не отомстит за тебя, — да ну его к черту, этот выигрыш! Своя шкура дороже, да и проблему в лице всей Бубновой гильдии наживать не хотелось…

Шарик покатился по ковру.

— Надо же как повезло, — улыбнулся эльф, убирая руку от стаканчика. — А мне в первое мгновение показалось, что шарика там не было. — И, легко поднявшись на ноги, он бросил: — Неплохая была игра. Интересная…

Гаргулья, подчиняясь короткому жесту, собрал выигрыш и, переваливаясь с ноги на ногу, поковылял за эльфом. Айзан проводил их ненавидящим взглядом — какого черта главе воровской гильдии понадобилось играть с каким-то мошенником?! — и встал с ковра, собирая свой нехитрый скарб. Продолжать играть на этом же месте было бы полным безумием. Слишком уж многие могли заинтересоваться, каким образом обычный наперсточник мог получить за какие-то полчаса месячный доход семьи со средним достатком.

Кентавр-чеботарь, лежащий под хоругвью своего цеха, повешенной на стене дома, неспешно вколачивал в каблук гвоздь. Пожилой орк с серьгой в ухе, одетый в ярко-алую рубашку, темные брюки и высокие сапоги, бил по струнам обшарпанной гитары, краем глаза наблюдая за тем, как под его музыку кружится молодая смуглая орчанка. Тролльчонок-цветочник подсунул букет буквально под нос Айзану, уговаривая купить, но мошенник пошел дальше по утренним улицам Алронда.

— Господин х’роший, к’пите джинна! — Кто-то дернул его за рукав.

Айзан обернулся. Перед ним стоял, покачиваясь, пожилой гном в ободранной одежде. В руках пьяница сжимал бутылочку, оплетенную шпагатом. Поймав не слишком заинтересованный взгляд парня, гном криво усмехнулся и встряхнул бутыль, из которой раздалось какое-то бульканье.

— Дешево! — заорал гном, обрадованный тем, что на него обратили внимание. — Одну медянку прошу! На опохмел только! Вот от души отрываю, а вам продаю! Хороший джинн! Сорок лет выдержанный! Три желания выполнит!!!

Айзан удивленно хмыкнул. Даже дети знают, что джинны — это не более чем кентаврийские сказки. А вот поди ж ты…

Обычно подобные предложения делают компаниями по пять-шесть существ. В каком-нибудь темном переулке. Да и купить предлагают не джинна, а булыжник, выковырянный из ближайшей стены.

Мошенник порылся в кошельке, выуживая сребреник, подбросил монету в воздухе:

— Держи, это за находчивость.

Гном поймал сребреник на лету и, не обращая внимания на протесты Айзана, вручил тому бутылочку и затерялся в толпе. Мошеннику ничего не оставалось, кроме как спрятать свою покупку в кошелек, к остаткам денег, и отправиться искать новое место, подходящее для работы.

Прошло уже много лет со времени восстания, но город все еще не отошел от него. Кое-где виднелись полуразрушенные дома да разбитые гербы. Статуя Лианеста Нагилар’эт Дораниела, основателя Гьерта, на площади Небесного Пламени до сих пор не была очищена от копоти.

Вообще почва для восстания начала подготавливаться лет двадцать назад, когда по Гертской империи поползла волна ненависти к троллям. Мол, пришли тут, правят, кровь народную пьют, ироды… И в этих выкриках как-то забывалось о том, что более десяти веков назад тролли подняли материк из руин.

Конечно, долго это брожение умов продолжаться не могло, и одной темной ночью в Алронде (в остальных городах империи все прошло как-то поспокойней) вспыхнул мятеж.

Вначале бунтовщики бросились громить дома знати. Толпа врывалась в особняки и убивала всех на своем пути, не обращая внимания на то, кем был тот или иной дворянин: троллем, эльфом, гоблином или же человеком. Жестокость была безгранична. Двух детей графа Танкиела, тролля, выбросили в окна четвертого этажа, на копья. Герцог Дрыгдр, кентавр, потерял красавицу жену. Отрубленную голову барона Крюса, человека, насадили на пику и с таким «флагом» ходили по улицам. Маркиза Бови, гнома, и маркиза Лантара, темного эльфа, бросили в костер…

В ту ночь многие знатные роды, нисходившие корнями еще ко временам эльфийского нашествия, окончили свое существование.

Город потонул в огне пожарищ и крови. Кровью были заляпаны стены, она собиралась в лужи на мощенных булыжником мостовых, текла ручьями по улицам, хлюпала под сапогами восставших.

Беснующаяся толпа ворвалась в королевский дворец. Правящий император Констарен Лазандер’эт Дораниел погиб, защищая жизнь жены и детей. Из всей королевской семьи выжил лишь один младший сын императора — герцог Кронсэшский… Тринадцатилетний мальчишка… Одним небесам известно как, но в ту жуткую ночь он смог объединить усилия городской стражи, армии и подавить восстание.

По гоблинским верованиям, Смерть — это светлокожий мальчишка, держащий в руках удочку и кусок алой ткани. Тот, у кого мальчишка выловит душу удочкой, умрет быстро и безболезненно. Тот, кому он накинет на голову красный платок, — медленно и мучительно. С чьей-то «легкой» руки эти события получили в народе название Ночь Алого Платка.

Выступление мятежников длилось всего одну ночь, но его следы видны на улицах Алронда даже семнадцать лет спустя…

Карты бабочками порхали меж ладоней. Колода, повинуясь едва заметным жестам, рассыпалась веером и, треща потертым атласом рубашек, перелетала из одной руки в другую. А клиентов все не было…

Мысли, словно зацепившись за закопченную статую, вернулись к событиям семнадцатилетней давности…

Своего детства Айзан не помнил. Так, какие-то отрывочные образы, не больше. Рыцарь, сжимающий обнаженный меч, молодая тролльчанка, крепко держащая за руку его, трехлетнего малыша… Мужчина в богатой одежде алых и золотых цветов, сидящий верхом на огромном вороном коне. Герб цвета гюльз и ор… Герб в форме щита, на котором изображен лев «пассан»…

Из раздумий молодого шулера вырвал пробегавший мимо гоблин, который поинтересовался на ходу:

— Во что играешь?

И, услышав ответ:

— В «очко», — умчался прочь.

Конечно, можно было назвать и преферанс и покер, да вот только с кем играть? Едва смолк топот деревянной обуви гоблина, как над головой прозвучал мягкий и до отвращения знакомый голос:

— И какова ставка?

Айзан медленно поднял голову, надеясь, что ослышался.

Уличная игра ведь похожа на торговлю. Разложил товар (раскинул карты) и, когда к тебе подходит клиент, отказаться — пусть даже до безумия не нравится его физиономия — нельзя… Последствия отказа могут быть самыми катастрофическими. Купца — исключат из гильдии, а мошенника… «Мастей» в столице много, уж они-то смогут изгнать незадачливого игрока из города…

Темный эльф сладко улыбнулся, пустив изумрудом солнечного зайчика, и повторил вопрос:

— Так какова ставка?

— Две медянки, — выдавил Айзан.

— Надо же… — протянул эльф, обращаясь в пустоту. — А только что было пять злотых… — И он бросил перед Айзаном небольшую монету с вычеканенным профилем Дегариса Констарен’эт Дораниела.

Шулер перетасовал колоду.

Глава Бубновой гильдии взял всего две карты и, подняв глаза на мошенника, уверенно бросил:

— Хватит.

Естественно, сдавая себе, Айзан не поскупился, набрав тремя картами двадцать очков. Проведя рукою над открытыми картами — шестерка бубен, король пик и бубновая десятка, он поинтересовался:

— Ваши карты?

Эльф, нахально усмехаясь и глядя прямо ему в глаза, аккуратно положил свои рубашкой вверх и пропел:

— Двадцать одно.

В первый момент Айзан решил, что он ослышался: судя по крапу, темному эльфу пришла червовая дама и пиковая шестерка. Девять очков, но никак не двадцать одно.

— Что?..

— Двадцать одно, — мягко повторил эльф.

Айзан сжал губы и, сам поражаясь своей наглости, потребовал:

— Предъявите.

Эльф заломил бровь.

— Вы мне не верите? — В его голосе послышалась явная угроза…

Гаргулья, стоявший за его спиной, как бы невзначай положил руку на эфес малкуса, висевшего на поясе.

— Верю, — выдавил Айзан. Странное выражение, светившееся в глазах главы воровской гильдии, погасло, но потом вспыхнуло вновь, едва мошенник медленно продолжил: — Но я хотел бы убедиться, что мое доверие обоснованно…

По губам бубнового туза ядовитой змейкой скользнула легкая усмешка. Затем он медленно одну за другой перевернул карты («не набок, а от себя» — автоматически отметил мошенник), и Айзан почувствовал, как под ним зашевелилась земля: на ковре лежали бубновый туз и червовая десятка… Но это же невозможно! Шулер отлично помнил свой крап: надкол иглой вверху слева почти в самом углу — дама, чуть ниже и правее — шестерка. Ошибиться было нельзя!!! Слишком уж натренированы были пальцы!

Но факт оставался фактом. Двадцать одно.

Эльф перевернул карты обратно, плавно поднялся на ноги — словно перетек из одной позы в другую — и, бросив:

— Тай, забери мой выигрыш, подашь какому-нибудь нищему, — пошел прочь.

Гаргулья сгреб деньги и направился вслед за ним.

Айзан схватил карты, оставленные эльфом, и впился в них взглядом.

Земля не просто зашевелилась, можно было почувствовать ее вращение: в руке у него были червовая дама и пиковая шестерка…

Несколько минут парень сидел, пытаясь понять, как такое могло произойти (единственным объяснением, приходящим на ум, была магия), когда чья-то тень заслонила солнце. Айзан медленно поднял голову… Гаргулья — телохранитель главы гильдии воров оскалился, с его клыкастой физиономией это могло изображать и улыбку и угрозу.

Сердце замедлило ход, а потом и вовсе застряло в горле. Айзан, сидящий на ковре, находился в заведомо худшем положении, чем нависающий над ним гаргулья…

Телохранитель медленно разжал кулак — на ковер спланировал небольшой кусочек картона — и прогрохотал:

— Босс сказал: за храбрость. — А потом развернулся и пошел прочь…

Айзан непонимающе мотнул головой. Куда катится мир? И что, собственно говоря, только что произошло?

Наконец его внимание привлекла картонка, лежавшая на земле. Он поднял ее, осторожно перевернул. На одной из сторон было размашисто написано: «Ул. Легрона, 43. Трактир „Пьяный гном“. 7 часов вечера».

Было в этом куске бумаги что-то странное… Айзан полуприкрыл глаза, медленно провел кончиками пальцев по ребру картонки и замер, увидев, как от бумаги отделились два тонких, с волос толщиной, полупрозрачных листа размером с игральную карту каждый. На одном была изображена десятка, а на другом — туз.

Даже кентавр, промахнувшийся мимо гвоздя и попавший молотком по пальцу, оборвал свою страстную речь на полуслове, прислушиваясь к цветистым высказываниям обманутого обманщика.

К часу дня Айзан окончательно и бесповоротно решил, что ни в какой трактир он не пойдет. Но в половине седьмого он остановился перед зданием с грубо нарисованной вывеской, изображавшей странное бородатое и пучеглазое существо с кружкой пива в передних лапках (потому как назвать это руками было бы трудно).

Тяжело вздохнув и припомнив всех известных богов (их насчитывалось всего ничего, а точнее, вообще ни одного. Фортуну ведь трудно назвать богиней, она вершит судьбы даже бессмертных), мошенник толкнул дверь и вошел в трактир.

Некоторое время он стоял, озираясь по сторонам и автоматически отмечая посетителей. Двое гоблинов неспешно цедят брагу в дальнем углу, горный эльф задумчиво ковыряет острием кинжала столешницу, компания наемников празднует успешное завершение похода… Через несколько минут к нему подошла молодая смуглая орчанка лет двадцати:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Ну… Э-э… — Айзан, не сумев подобрать нужных слов, попросту протянул ей картонку, переданную гаргульей.

Орчанка пробежала взглядом ветвистую паутину строчек и улыбнулась, подняв глаза на посетителя:

— О! Вас уже ждут.

Юноша поперхнулся:

— Но… еще же нет семи!

Девушка усмехнулась, смахивая полотенцем крошки с ближайшего стола:

— Вас велено проводить, едва вы подойдете. Но если вы хотите, можете пока посидеть в общей зале, заказать что-нибудь.

Угу. Заказать. Особенно если учесть, что последняя медянка была проиграна сегодня утром…

Айзан тяжело вздохнул:

— Так куда идти?

Глава гильдии воров сидел за письменным столом в небольшом кабинете справа от стойки. Когда орчанка, оставшись в главном зале, прикрыла за Айзаном дверь, темный эльф вскинул голову и медленно протянул:

— Вы все-таки пришли…

— А у меня был выбор? — огрызнулся мошенник и, не дожидаясь приглашения, присел на стул напротив главы Бубновой гильдии.

Темный эльф бросил на молодого шулера скептический взгляд, но, почему-то решив не давать ход своим сомнениям, мягко произнес:

— Выбор есть всегда. Вопрос лишь в том, между чем и чем приходится выбирать.

— В любом случае мертвый лев лучше живой собаки, — хмыкнул Айзан.

Бубновый туз вскинул брови:

— Цитируете классиков? Похвально… Вот только у автора этих бессмертных строк, Лотера, было все… в точности до наоборот.

Айзан сжал губы:

— Пусть… Но я предпочитаю именно этот вариант.

— Да? — недоверчиво протянул бубновый туз. — Но вы почему-то предпочли отдать деньги.

— А разве честь теперь измеряется в злотых? — фыркнул мошенник, пытаясь вспомнить, как следует обращаться к главе гильдии. Необходимая фраза «благородный дон» крутилась на языке, однако чувствовалось в ней что-то неправильное, но вот что, он не мог понять… — Деньги — дело наживное. Сегодня — нет, завтра — есть…

Бубновый туз переплел пальцы, опершись локтями о стол:

— Странно слышать такие слова от мошенника…

Айзан почувствовал, будто он тонет в нереальности всего происходящего. Это было полное безумие — сидеть в каком-то захудалом трактире и обсуждать какие-то пустяки… Да еще с кем?! С главой воровской гильдии Алронда!

— Знаете, благородный дон, — не выдержал шулер, — мне почему-то кажется, что вы пригласили меня сюда не для разговоров о чести, достоинстве и классиках эльфийской литературы!!!

Бубновый туз прищурился:

— Как вы сказали? «Благородный дон»? Насколько я знаю, — вкрадчиво начал он, — это обращение принято употреблять при беседе между тузами… Хотя… Может, я ошибаюсь, и вы — глава гильдии? Какой именно? Пиковой? Трефовой? А может, — в голосе темного эльфа зазвучал сарказм, — Червовой?

Это было совершенно неприкрытое оскорбление. Бесспорно, Червовая гильдия принадлежала официально к криминальной раскладке Гьерта, да вот только все остальные преступники относились к червам с презрением. Одно дело — рисковать жизнью, и совсем другое — торговать своим телом, а то и душой…

Айзан сжал зубы, проглотив насмешку. Сейчас он находился в невыгодном положении и должен, должен молчать. Хотя до безумия, до боли хотелось высказать все.

— Боюсь, — выдавил мошенник, изо всех сил стараясь говорить вежливо, — я не осведомлен обо всех тонкостях этикета. Может, вы просветите меня?

— С удовольствием, — мягко улыбнулся эльф. — Например, ко мне необходимо обращаться «дон Герад».

— Буду знать, — процедил Айзан. Эльф легко кивнул, принимая «объяснение», а его собеседник мотнул головой, стараясь отогнать ярость: — Так зачем вы хотели меня видеть… дон Герад?..

С лица темного эльфа пропал всякий намек на улыбку:

— Я хочу предло… поручить вам работу.

В первый момент Айзан от удивления даже не обратил внимания на оговорку:

— Работу? Мне?..

— Необходимо… проследить за одной девушкой, раз в день сообщая обо всех ее действиях.

— Да вы с ума сошли!!! — рявкнул Айзан, вскочив на ноги. Опершись о край стола, он навис над темным эльфом. Страх, затопленный волной ярости, пропал: — Я мошенник, а не шпион!!!

Раздался короткий сухой стук. Айзан медленно опустил взгляд. Между средним и указательным пальцами его правой руки торчал, чудом не задев кожу, кинжал.

Юноша осторожно отодвинул ладонь. Клинок вошел в дерево столешницы дюйма на два, не меньше.

— Молодой человек, — пропел бубновый туз, безо всякого усилия выдергивая кинжал, — не надо меня злить. Это может крайне негативно сказаться на вашем здоровье. Присядьте лучше… — Айзан покорно опустился на стул. — Может, у вас есть какие-то вопросы?

— Какого черта?! — не выдержал шулер. — Если вам нужно за кем-то следить — наймите шпиона, охранять — телохранителя! В крайнем случае, прикажите вашим ворам следить за этой вашей девушкой! Я-то здесь при чем?!

Темный эльф задумчиво крутил кинжал в руках.

— По… ряду обстоятельств осуществить ваше предложение не представляется возможным… Что же касается вопроса, «почему именно вы», то имейте в виду, ваш статус в «карточной» раскладке Гьерта называется «джокер». Но ведь джокер — это не только карта, не принадлежащая ни к одной гм… гильдии. Она еще способна притвориться любой другой. Вашу ловкость я видел. В вашей смелости убедился. Действуйте…

Айзан поперхнулся от его наглости. Какого черта! Этот эльф так уверен, что мошенник будет работать на него! Хотя… почему бы и нет? Может, попытаться выяснить хоть что-нибудь об этой девушке? Не соглашаясь, впрочем, на выполнение работы…

— А что это за девушка, за которой я должен следить? — осторожно поинтересовался Айзан.

Эльф, начавший чистить кинжалом ногти, поднял на него задумчивый взгляд.

— Ее зовут Хэлларен… Называть ее полное имя, как и фамилию, просто нет смысла, она их наверняка поменяет. Вот как она выглядит. — Дон Герад, порывшись в ящиках стола, вытащил на свет божий небольшой поясной портрет в золотой рамке.

Мошенник подхватил его со стола. На нем была изображена молодая девушка, стоявшая вполоборота к художнику. Судя по чуть заостренным ушам, эта самая Хэлларен являлась квартеронкой — эльфами были либо ее дед, либо бабка. Внучке же досталась легкая темноэльфийская смуглость, идеальный овал лица, миндалевидные глаза, волосы цвета воронова крыла, непокорной волной рассыпавшиеся по плечам…

Дождавшись, пока мошенник рассмотрит портрет, дон Герад забрал его и продолжил:

— Через три дня она появится на семидневном балу, организованном графиней Кортайской… Вот деньги на предварительные расходы, сто злотых. — Темный эльф швырнул на стол небольшой кошель.

Айзан смерил его взглядом и, не пытаясь взять в руки, вкрадчиво поинтересовался:

— А… вы не боитесь, что я исчезну вместе с деньгами? Алронд велик, а Гьертская империя еще больше…

Темный эльф саркастически рассмеялся:

— Молодой человек… кстати, как вас зовут?

Мошеннику, мягко говоря, не понравился подобный переход.

— Айзан, — выдавил он.

— А фамилия?

Сообщать свою фамилию, пусть даже не настоящую, а ту, которую дал Каренс, ему тоже не хотелось, а потому он ляпнул первую, пришедшую на ум:

— Кронгиел.

Бубновый туз скептически хмыкнул:

— А почему не сразу Дораниел?.. Весьма странное сочетание: человек, носящий троллью фамилию и темноэльфийское имя.

— Просто мой учитель был темным эльфом… А кормилица — тролльчанкой, — выдавил Айзан, почувствовав, что он должен сказать хоть что-то.

По крайней мере, в этом он не соврал…

— Даже так? — хмыкнул эльф. — У вас была кормилица? А вы случайно не дворянин, скрывающий свою родословную? — Издевка, проскользнувшая в его голосе, исчезла так быстро, что ее можно было и не заметить. Не дождавшись ответа, дон Герад продолжил: — Так вот, Айзан, Алронд и Гьерт действительно очень велики, да вот только гильдии воров и убийц есть почти во всяком городе. А туда, где их нет, могут заехать гастролеры… До встречи через три дня, Айзан. — И встав из-за стола, глава Бубновой гильдии направился к двери.

— Хоть бы совесть поимел! — едва слышно обронил Айзан, чувствуя, как его распирает злость.

Но эльф его услышал. Медленно, очень медленно повернулся. На губах его играла усмешка.

— Как вы сказали? Совесть?

Мошенник замер, почувствовав, что ляпнул что-то не то… Рука эльфа мягко коснулась кинжала, висевшего на поясе. А потом дон Герад толкнул дверь и крикнул в общий зал:

— Мейла!

Через пару мгновений перед ним стояла давешняя орчанка.

— Звали?

— Да, — еще раз улыбнулся бубновый туз. — Мейла, солнышко, извини, что я отрываю тебя от работы. У тебя или твоего брата случайно нет… толкового словаря?

Девушка замерла, удивленно уставившись на эльфа:

— Толкового словаря? Н-нет… А что?

— Да понимаешь… — Дон Герад бросил в сторону Айзана насмешливый взгляд. — Мне тут слово новое сказали — «совесть». А я вот даже не знаю, что оно означает. Ну раз нет, значит, нет… Иди, работай.

Хихикнув, девушка умчалась, а эльф перевел на молодого человека совершенно серьезный взгляд.

— Как вы поняли, это слово мне неизвестно. Как и слово «жалость»… — И он направился к выходу, бросив через плечо: — Кстати, с ее головы не должен упасть ни один волос.

Айзан проводил темного эльфа взглядом и, выругавшись, со злостью ударил кулаком по ни в чем не повинной стене. Та выдержала, а вот рука вспыхнула болью.

— Джальдор ар’кхарда!!! — прошипел юноша, сжимая запястье.

Через пару минут, когда прошла боль и исчерпался запас ругательств (в том числе и оркских), мошенник, подхватив со стола кошелек, вышел из комнаты и направился к стойке.

Молодой орк, судя по чертам лица, брат разносчицы, улыбнулся:

— Что желаете?

Айзан обвел взглядом стену за спиной орка и, испытывая нестерпимое желание напиться, наугад ткнул пальцем в бутылку, оплетенную алым шпагатом. Орк проследил взглядом за его рукой и снова улыбнулся:

— «Кровь вервульфа»? Неплохой выбор…

Неспешно отхлебывая рубиновое вино, Айзан задумался… Итак, что получается. Глава гильдии воров нанимает мошенника для того, чтобы проследить за какой-то девушкой. Можно, конечно, предположить, что она — враг главы гильдии. Да вот только к чему тогда последняя фраза темного эльфа? Значит… она ему чем-то дорога. Два самых вероятных предположения — либо его жена, либо любовница… Жена либо любовница, которую он, возможно, подозревает в измене. Скорее всего, последнее. Нужно быть идиоткой, чтобы связать свою судьбу с главой гильдии воров…

— Джальдор ар’текста!

Орк вскинул глаза на Айзана.

— Вам настолько не понравилось вино?!

Мошенник едва сумел выдавить вымученную улыбку:

— Нет-нет, это я так свои мысли высказываю…

Второе правило мошенника — не ругаться при посторонних, не показывать свои чувства. Юноша хмыкнул. Что-то за последнее время он слишком уж много правил нарушил. Да как тут можно сдержаться, когда тебя заставляют рыться в чужом грязном белье?!

— Сколько с меня? — поинтересовался он, развязывая кошелек, оставленный главой гильдии.

Орк улыбнулся:

— С сегодняшнего дня все в этом заведении для вас — за счет Алрондской гильдии воров…

— Джальдорэ ар’текста ил’кхарда, — мрачно подвел Айзан итог «сегодняшнего дня»…

Минут через пять мошенник наконец загнал злость подальше (ну и вино чуть-чуть помогло) и, отставив недопитый стакан, задумался, что же делать дальше. Вариант с попыткой побега из города отпадал сразу — слишком уж недвусмысленно ему намекнули, что может последовать за этим. Какие еще есть варианты? Начхать на «любезное предложение» дона Герада и вернуть ему деньги… Тем более что плата за эту работу не предполагается. Вся сотня — на расходы. Пожалуй, так и стоит поступить…

Внезапно внимание юноши привлек едва слышный гитарный перебор. Он оглянулся. За дальним столиком сидел, медленно дергая струны, менестрель. Айзан встал и направился к нему. Музыкант тихо запел:

Гитара поет негромко,
Струны души теребя,
О том, как одна незнакомка
Влюбила его в себя…

Она была знатною дамой,
В портшезе плыла над землей…
А у него — лишь гитара
И ни гроша за душой…

Она на балах кружится,
А он, как последний дурак,
Может лишь с горя напиться,
Погибнув в зеленых глазах.

В глазах же ее лишь скука.
Что ж, менестрель, играй,
Гони прочь печаль-старуху,
О плате не забывай.

Две-три монетки медных —
Плата за весь концерт,
За песни его и куплеты.
Медленно гаснет свет…

Мошенник дослушал песню до конца и медленно опустился на свободный стул:

— Привет, Найрид. Неплохая песня…

Менестрель вскинул голову и, отставив гитару, улыбнулся:

— А, привет, Айзан! Может, и неплохая. Да только еще недоделанная. Сгладить шероховатости, убрать длинноты, добавить несколько проигрышей — и будет конфетка…

Некоторое время юноша молча смотрел на него, а потом тихо поинтересовался:

— И кто она?

На мгновение на лице Найрида мелькнуло смущение, но потом он удивленно уставился на Айзана:

— О чем ты говоришь?!

— Не о чем, а о ком, — мягко поправил его шулер. — Кто та девушка, о которой ты пел?

Певец вымученно рассмеялся:

— Да о чем ты говоришь?! Какая девушка, это не более чем художественный вымысел! Нет, конечно, у меня есть правдивые песни, ну там… о взятии ограми крепости Тхаджьер, о Ночи Алого Платка… Но эта — вымысел!

— Вымысел? — хмыкнул мошенник. — Да о твоем стиле «что вижу, то и пою» уже легенды по Алронду ходят!

— Врешь! — обиженно скривился менестрель. — Расскажи хоть одну.

Айзан задумался. Конечно, насчет легенд он преувеличил, но определенная доля правды в его словах была… Наконец он вспомнил старую шутку.

— Ну слушай, — медленно начал шулер. — Плывет по речке Даяре великий бард и менестрель Найрид… — Тот приосанился. — Плывет, значит, и поет: «Какой чудесный день, Мне петь совсем не лень!» Тут Даяра поворот делает… «И жить все интересней!» Смотрит, а на берегу гоблины — пленника пытают. «Испортили гоблины песню…»

Некоторое время Найрид переваривал услышанное, а потом взорвался от возмущения:

— Ложь! Наглая ложь! Да я никогда не писал подобной бездарщины! Тут же полностью сбиты рифмы! А мелодия?! Более ужасной я не слышал с рождения!.. И, между прочим, Даяра не протекает по гоблинским землям!

Мошенник пожал плечами:

— Не нравится Даяра, могу назвать любую другую. Кнас, Рилт, Фестиа… Благо рек в Гьерте хватает… А впрочем, не хочешь рассказывать об этой девушке, не рассказывай…

Менестрель взял со стола кувшин с вином, принесенный разносчицей, неспешно наполнил два бокала и, осторожно отхлебнув золотистого напитка, скривился:

— Боги, какая кислятина… Да я сам ничего насчет нее не знаю. Увидел несколько дней назад — и лицо ее до сих пор перед глазами стоит… А, ладно, — неожиданно резко оборвал менестрель свою речь. — Расскажи лучше, что это ты такой смурной?

— Эльфы достали, — тихо бросил мошенник, покосившись на горного эльфа, по-прежнему одиноко сидевшего в углу залы. — Чтоб им ни дна ни покрышки!

Менестрель выпрямился с видом оскорбленного достоинства:

— Но-но! Айзан, подбирай выражения! Хотя бы из уважения ко мне!

Юноша как раз пробовал вино — и правда, кислятина! — и, поперхнувшись от неожиданности, закашлялся:

— А ты-то здесь при чем?!

— В конце концов, я наполовину эльф!

— Ты?!

Мошенник уставился на Найрида выпучив глаза. Он — и вдруг эльф?! Быть этого не может! Сейчас менестрель выглядел лет на тридцать пять-сорок. Обычный человек, безо всякой примеси эльфийской крови! Нет ни той хрупкости, ни изящества, ни красоты, которые присущи эльфам, полукровкам и даже квартеронам… Конечно, после того, как более десяти веков назад жители Островной империи (правда, сама империя тогда еще не существовала как единое государство) вырезали практически всю человеческую расу, говорить о чистокровных людях смешно! В каждом есть примесь чьей-либо крови…

Но мошенник скорее был готов поверить в то, что кто-то из родителей Найрида был орком или троллем, чем в то, что он — полуэльф…

— Ну я… — пожал плечами бард.

— Врешь!

— Айзан, ты идиот, — протянул Найрид.

— Спасибо! — недовольно буркнул шулер.

— Да я не в том смысле! Смотри, я полуэльф, но я ведь не говорю, что я — получеловек!

— А кто? — скептически поинтересовался Айзан.

— Полуорк…

— Ты серьезно? — только и смог выдавить мошенник.

— Совершенно, — кивнул менестрель, заботливо поправляя угрожающе накренившуюся гитару. — Я полуэльф, полуорк. Сейчас мне сто двадцать четыре года.

Собеседник задумчиво потер подбородок. Итак, что получается? Около одиннадцати веков назад эльфы были самой долгоживущей расой. Люди же, орки, тролли жили лет пятьдесят-шестьдесят. С развитием магии жизнь удлинилась до восьмидесяти-девяноста лет. Ну до ста — у магов.

После нашествия эльфов люди стали самой малочисленной расой. Понятно, для того, чтобы выжить, было необходимо смешиваться с другими расами, и те, у кого появилась примесь эльфийской крови, стали жить около ста пятидесяти лет. При этом молодость у них считалась от двадцати до шестидесяти лет, зрелость — от шестидесяти до ста двадцати, а старость уже после этого срока, а не так, как было раньше: двадцать — сорок — шестьдесят.

Хотя эльфы, в любом случае, живут дольше. Чистокровные — лет до шестисот, полукровки — около трехсот.

Те же люди, у которых в предках были орки, гномы, тролли, не получили практически ничего — человеческая кровь оказалась сильнее… Гномья низкорослость, троллья сила, орочья изменчивость растворились в человеческой крови и остались лишь у коренных представителей той или иной расы…

Мошенник окинул Найрида задумчивым взглядом. Получается, у менестреля есть эльфийское долголетие. Что же касается облика, то тут на эльфийскую красоту наложилось орочье уродство — по людским меркам, естественно, — и получилось обычное человеческое лицо.

— С ума сойти…

— А то! — хмыкнул Найрид, верно расшифровав восклицание Айзана. — Ты бы знал, какое потрясение было у моей мамаши, когда она выяснила, что мой отец — орк!

Мошенник отхлебнул вина:

— А она не знала?

Менестрель ухмыльнулся:

— Даже не предполагала! Там ведь как было? Папаша кочевал вместе со своим табором и случайно забрел в Гейкар — сейчас это город на юго-западе страны, на границе с кентаврийскими степями, а тогда была небольшая деревушка. В общем, там он встретил мою мать. Насколько я знаю, это была любовь с первого взгляда. Он ей наплел, что он — полукровка: папа — темный эльф, мама — лесная, потому и цвет кожи такой странный. И представляешь, — Найрид хохотнул, — светлая эльфийка поверила! Папочка ушел из табора, женился на маме, родился я… А потом в один прекрасный день мамаша заметила, что у папаши кожа зеленеет, клыки пробиваются… Она устроила ему скандал на тему «Ты мне всю жизнь испортил!» и выгнала взашей. Мне было тогда около семнадцати. Я ушел из дома сам…

— И… что сейчас с твоими родителями? — осторожно поинтересовался юноша.

Найрид невесело хмыкнул, залпом допив вино:

— Отец умер лет восемьдесят назад. В его таборе разразилась огненная лихорадка. Ну знаешь, когда заболевший вместе с кашлем выплевывает кровавые ошметки легких… Он погиб одним из первых. А я ничего не мог поделать — был тогда на другом конце страны, а когда узнал, оказалось, уже поздно что-либо исправлять… А Тиареллис Дангеар года четыре назад вышла замуж. В седьмой раз. Ты ведь знаешь, среди эльфов, особенно чистокровных, браки редко длятся больше десяти лет. Они быстро наскучивают друг другу… А с тобой-то что? Что тебе эльфы сделали?

Шулер вздохнул:

— Дело одно предложили.

Менестрель замер, уставившись на него:

— По… твоему хоть профилю?

Айзан некоторое время задумчиво смотрел на барда, а потом медленно кивнул:

— Наверно, да…

— И ты будешь его выполнять?

На этот раз молчание длилось дольше…

— Скорее всего, нет, — сообщил жулик, поднимая взгляд на Найрида.

Менестрель был знаком еще с учителем Айзана, Каренсом, так что сейчас в серых глазах барда светилась насмешка.

О том, что он идиот, Айзан узнал лет в восемь, после одного происшествия с пятью сребрениками. Потом были разные случаи, лишний раз подтверждающие эту гипотезу, а события последних дней окончательно расставили все черты над резами, ну или над рунами, — это уж чью письменность брать: троллью или эльфийскую.

Потому как только идиот и способен, первоначально решив отказаться от «заманчивого предложения» дона Герада, через пару часов задуматься: а сможет ли он изобразить дворянина, ну а потом решиться рискнуть? В любом случае, выбравшись из трактира, мошенник направился к себе домой — выяснить, насколько правдивы слова его нанимателя о ста злотых — все-таки деньги это немалые…

Дом, приютивший одного из лучших мошенников Алронда (а именно таковым считал себя Айзан, до сегодняшнего дня, разумеется), давно утратил привилегию называться пристойным жилищем.

Собственно, сам Айзан занимал только первый этаж этого полуразвалившегося здания, а верхние и чердак уже давно облюбовала стайка гарпий — соседями эти дальние родственники гаргулий были не самыми лучшими. Да что там греха таить! Отвратительными они были соседями! Прилетали домой поздней ночью, горланили похабные песни и швырялись пустыми бутылками. Удивительно, как ими еще не заинтересовалась городская стража, это ведь их забота — следить за порядком в столице.

Честно говоря, Айзану этот дом никогда не нравился: сквозь щели в стенах пробивается солнце, в разбитые окна врывается ветер, который треплет полотнища паутины, распугивая разжиревших пауков. Но за неимением лучшего — приходилось жить здесь.

Пару месяцев назад Каренс продал дом и уехал из города, решив поменять обстановку, попутешествовать по Гьерту. Половину вырученных за жилище денег темный эльф хотел оставить своему ученику, но Айзан наотрез отказался от столь щедрого подарка, заявив, что он сам найдет где жить. И разве не так?

Всю обстановку жилой комнаты первого этажа (кроме нее, во владениях Айзана находилась еще полуразрушенная кухня, но он предпочитал ею не пользоваться) составляли полусгнивший стол, платяной шкаф без одной дверки, колченогий табурет и скрипучая кровать. Именно на нее и уселся мошенник, собираясь пересчитать деньги.

Перекладывая свежеотчеканенные — это было видно по их цвету — монеты на пододвинутый стул, Айзан насчитал уже сотню злотых и собирался пересыпать деньги обратно в кошелек, но внезапно ему показалось, что в мешочке осталось что-то еще. Шулер высыпал содержимое кошелька себе на ладонь и остолбенел…

Перед ним лежали четыре медянки. Тремя монетами.

Мошенник как наяву увидел насмешливое лицо эльфа. Голубые глаза и издевка, пляшущая в них: «Тай, забери мой выигрыш. Подашь какому-нибудь нищему…»

Ладонь Айзана непроизвольно сжалась в кулак. Вот, значит, как? Подаяние нищему, дон Герад? Ну что ж… Если бубновый туз так уж хочет, чтобы Айзан следил за этой Хэлларен, так и будет. А способ отомстить за эту шутку он уж точно найдет…

Как известно, у каждого порядочного дворянина, приехавшего на званый бал, кроме одежды, кареты и слуг должны быть еще и документы, подтверждающие, что он — это он. И вот если с каретой, одеждой и лакеями не возникло никаких проблем, то с бумагами оказалось труднее.

Вообще для создания качественной подделки требовалось не менее двух недель — так, по крайней мере, заявил Брейс Хиршфангер — гном, сделавший добрую половину всех фальшивок, странствующих по Гьертской империи. К счастью, увеличение его обычной платы на целых сорок злотых чудесным образом ускорило изготовление документов на имя графа Нортэйского. Гном уложился всего в один день.

А сумма, оставшаяся от «подарка» дона Герада, теперь составляла всего один злотый.

Конечно, можно было притвориться слугой, нанявшимся на несколько дней, но Айзан решил, что раз уж за все платит дон Герад, то пусть он все расходы действительно берет на себя. Заодно и появился повод лишний раз пообщаться с бубновым тузом. Надо же получить еще денег на расходы…

Мошенник медленно шел по вечерним улицам Алронда. Бал, организованный графиней Кортайской («Кстати, надо будет узнать, в честь чего он все-таки устраивается», — автоматически отметил джокер), начинается завтра, а это значит, что после разговора с доном Герадом необходимо будет активировать купленное заклинание портала и направиться в Такир — город, расположенный в десяти часах езды от Алронда. Именно там новоявленного «графа Нортэйского» ожидает карета, пара чемоданов с вещами и вышколенные лакеи.

Но прежде надо поговорить с нанимателем.

Проходя мимо закрывающихся лавок, Айзан остановился перед одной их них. А потом решительно зашел внутрь. Через пару минут он оказался снова на улице, сжимая в руках небольшую, но довольно увесистую книгу. В кошельке осталось всего восемь сребреников. Конечно, две серебряные монеты за какую-то книгу — это дорого, но удовольствие того стоило…

В трактире «Пьяный гном» было немноголюдно. Мейла, балансируя с заставленным посудой подносом, порхала между столиками, разнося заказы. Ее брат, опершись о стойку, о чем-то беседовал с пожилым седовласым кентавром. Житель Великой степи, изредка поддакивая страстной речи орка, неспешно цедил эльфийское вино «Шепот души», золотом играющее в кружке. Что-что, а толк в вине эльфы знают.

Айзан подошел к стойке (орк замолчал и вопросительно уставился на него) и одними губами сказал:

— Дон Герад.

Орк, понимающе кивнув, ткнул пальцем в сторону кабинета и вновь повернулся к более интересному собеседнику. Мошенник же положил книгу на стойку и, улыбнувшись в ответ на удивленный взгляд хозяина заведения, бросил:

— Я ее скоро заберу.

После этого он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.

Дон Герад вскинул взгляд на вошедшего (до этого момента он изучал какой-то кинжал, лежавший на столе) и удивленно поинтересовался:

— Что вы здесь делаете?

— Ничего особенного, дон Герад. Я просто хотел сказать, что завтра я буду на балу…

— Даже так? — хмыкнул темный эльф. — Вы все-таки решили выполнить мою просьбу?

Айзан начал медленно закипать. Просьбу?! Он называет это просьбой?! Тогда как выглядит приказ?! Но в последний момент мошенник сумел сдержать рвущиеся наружу эмоции и вымученно улыбнулся:

— Вы совершенно правы.

— Как я понимаю, — медленно начал эльф, — на этом балу вы будете присутствовать не как слуга… — Он положил на край стола кошелек — точную копию предыдущего. — Если понадобится еще — обращайтесь.

Джокеру ничего не оставалось, кроме как забрать деньги. Вежливо кивнув дону Гераду (это могло сойти за легкий поклон, а могло и не сойти), Айзан направился к двери. Воровато выглянув из кабинета, он схватил со стола оставленную книгу и вновь повернулся к дону Гераду, улыбнувшись:

— Чуть не забыл. Это — вам. — И он предельно вежливо положил том на рабочий стол бубнового туза.

Некоторое время темный эльф недоумевающе рассматривал толстый фолиант, не пытаясь, впрочем, взять его в руки, а потом холодно поинтересовался:

— Что… это?

— Как что? — Улыбка Айзана излучала безграничную доброту. — Толковый словарь гьерольского языка.

Более десяти веков назад, когда тролли, или, как они сами себя называли, гьераны, основали империю, их речь была другой. Но со временем язык северных воителей впитал эльфийскую мягкость и певучесть, воспринял оркскую многозначность и огрскую грубость, позаимствовал гномью отвагу и человеческое ехидство… и из гьеранского стал гьерольским…

— Ч-что?!

— Толковый словарь, — предельно вежливо повторил мошенник. — Статья «Совесть» — на двадцать седьмой странице, «Жалость» — на пятьдесят четвертой…

В следующий момент мошеннику пришлось резко дернуться в сторону, уворачиваясь от книги, полетевшей ему прямо в лицо. Толстый томик просвистел в воздухе в опасной близости от правого уха Айзана и, врезавшись в стену, выпустил фонтанчик плохо подшитых страниц.

— Пошел вон! — прошипел темный эльф.

Джокер отвесил еще один невежливый поклон (или кивок — это уж как посмотреть) и вышел из кабинета. Потрясенный орк долго смотрел ему вслед.

Уже на улице мошенник достал из-за пазухи две тонкие, гладко отполированные дощечки, скрепленные сургучной печатью и испещренные гномьими рунами. Покрутив некоторое время эти пластины в руках, Айзан сломал печать и, отбросив в сторону ненужные теперь деревяшки, шагнул в образовавшееся серо-зеленое облако портала.

Некоторое время эльф молча сидел за столом, потом резко встал и, не обращая внимания на разорванную книгу, вышел из кабинета. Общий зал опустел — следующий наплыв посетителей должен быть часа через два, когда стемнеет, и лишь неподалеку от стойки сидел пожилой орк. Черные волосы давно покрыла паутина седины, зеленая кожа побледнела, один из клыков, торчащих из-под нижней губы, стерся…

Именно к нему и направился бубновый туз.

— Вечер добрый.

— В честь чего он добрый?! — мрачно буркнул орк, вскидывая голову. — А, это ты, Ирдес…

Глава гильдии воров улыбнулся, присаживаясь на свободный стул:

— Сам догадался или подсказал кто, Мэрэд?

— Очень смешно! — скривился орк. — Слушай, Ирдес, хочешь со мной поговорить, так сними этот перстень с руки! Знаешь же, что не люблю я его…

Эльф стянул с пальца гильдейский знак и бросил его в кошель на поясе:

— Так лучше?

— Намного, — кивнул орк.

Ирдес хмыкнул:

— И что тебе так в моем кольце не нравится?

— Его носил дон Кевирт, — тихо обронил орк, отводя взгляд.

— И все? — Бубновый туз скептически выгнул бровь. — Так это ведь другое.

— То есть?

— Меня… уговорили его поменять. По той же, кстати, причине. Пришлось заказывать новый перстень. Семьдесят злотых за зачаровывание изумруда на свойства кварца, сто — за работу.

Орк не стал интересоваться, кто мог уговорить бубнового туза, и лишь недоумевающе спросил:

— А тот куда дел?

— На переплавку…

— Ну-ну, — протянул Мэрэд, а потом крикнул куда-то в сторону кухни: — Мейла, где ты там?!

Девушка проскользнула мимо стойки.

— Иду… — И, сняв с подноса кружку, наполненную вином, поинтересовалась: — Вы будете ужинать, дон Герад?

— Нет, благодарю, — мягко улыбнулся эльф.

— Как хо… — Договорить девушке не дали. Орк, отхлебнувший из кружки, поперхнулся и возмущенно уставился на разносчицу:

— Что за… ты мне принесла?!

Девушка недоумевающе пожала плечами:

— Ты просил вина, его я и принесла…

— Вино?! — взорвался орк. — Какого черта?! Что ты в него добавила?!

В разговор решил вмешаться молчавший до этого времени брат:

— Но, папа, лекарь сказал…

— Да плевать я хотел на лекаря! Слышишь, Киас, плевать!!!

— Но, папа!.. — в один голос вскричали брат и сестра.

— Что, «папа»?! Принесите мне нормального вина!

Мейла фыркнула:

— Выпей лекарство, тогда принесу! — И, хлопнув дверью, девушка вышла на кухню.

Брат бросился за ней.

Эльф молча следил за этой перебранкой, не пытаясь вмешаться, а Мэрэд между тем проводил Киаса взглядом и, словно ища поддержки у бубнового туза, заворчал:

— Нет, ты слышал? Они меня еще учить будут! Пороть их надо!

Дон Герад флегматично протянул:

— Мне кажется, ты уже упустил эту возможность…

— Кто бы говорил! — расхохотался орк.

Эльф некоторое время молчал, а потом медленно начал:

— Ты слышал про археологические раскопки в Тангерских джунглях? Там еще, когда нашли пирамиды, сделанные примерно тридцать тысяч лет назад, начались споры, кто их построил, люди или гоблины… Так вот, насколько мне известно, в тех пирамидах обнаружили надпись, сделанную на старогоблинском, и она гласит: «Нынешняя молодежь распустилась. Они не слушают старших и не почитают богов. Это поколение будет последним!»

Орк осторожно крутанул в руках кружку.

— И что это тебя на философию потянуло, Ирдес?

Эльф усмехнулся:

— Да пообщался… с одним представителем молодого поколения.

— С кем? — заинтересовался орк. — Я его видел?

— Он недавно отсюда вышел, может, ты его и заметил… Знаешь, у него в далеких предках явно были светлые эльфы… Волосы — русые. Глаза — карие. Выражение лица — наглое…

— Прям как у тебя в молодости, — в тон ему продолжил Мэрэд.

Глава воровской гильдии расхохотался:

— Знаешь, возможно, ты и прав. Об этом я как-то не задумывался… — И он резко встал на ноги. — Ладно, Мэрэд, мне пора. До встречи…

— До встречи, — эхом отозвался орк.

Уже выходя из «Пьяного гнома», эльф услышал:

— Мейла! Выпил я твою отраву! Принеси мне нормального вина!

Бубновый туз усмехнулся и, запахнувшись в плащ (с Даяры дул прохладный бриз), ускорил шаг.

Бал, учрежденный графиней Кортайской, начинался в шесть часов вечера, но первые гости начали прибывать ближе к полудню. Слуги метались по двору как сумасшедшие, помогая приезжим разместиться в свободных комнатах. За этой суматохой никто не обратил внимания на человека, появившегося в два часа дня и не входившего в списки приглашенных. Одним больше, одним меньше — что из-за этого панику поднимать.

Гостю, назвавшемуся графом Нортэйским, предоставили апартаменты и занялись другими приглашенными.

Сам граф Нортэйский не выказывал ни малейшего любопытства. По его скучающему лицу было видно, что сей господин неоднократно посещал Алронд, а по вскользь оброненным фразам слуги догадались, что он даже бывал при дворе.

Лишь одна мысль терзала Айзана. Забирая документы, он не удосужился узнать, существует ли графство Нортэйское на самом деле… Надо было хотя бы для начала изучить политическую карту Гьерта…

Но уже когда свежеиспеченный граф оказался в своих апартаментах, эта мысль ушла, уступив место другим, менее тревожным, однако не менее волнующим. Появились сомнения, что Айзан в общем-то зря ввязался в эту историю. Потом всплыло насмешливое лицо дона Герада. Вдобавок мошенник вспомнил, что он прибыл на этот бал лишь за тем, чтобы следить за какой-то девушкой. Следить. От одного этого слова молодой человек почувствовал, как на него накатывает волна ненависти и презрения. Ненависти — к бубновому тузу, впутавшему джокера в это дело. И презрения — к себе, согласившемуся шпионить.

Чего тут было больше? Страха, жадности, интереса?! Из-за чего он вообще явился на это мероприятие?!

Потом нахлынула новая волна ненависти — на сей раз уже к себе самому. Не до конца сознавая, что он делает, юноша сорвал с пояса кошелек и швырнул об стену.

Раздалось тихое звяканье разбитого стекла… Джокер замер, осознав, что он натворил. Ведь в кошельке были не только деньги, там еще находились давнишние бутылочки с концентрированными заклинаниями и несколько зелий. А еще там был флакончик с так называемым джинном или с тем, что подразумевал под этим словом продавец-гном. И одним небесам известно, как вся эта демоническая смесь начнет взаимодействовать…

Кошелек же, сползший по стене на пол, между тем зашевелился… а потом из него послышался бодрый жизнерадостный голос:

— … бо — ду по — пу — га — ям! Сво — бо — ду по — пу — га… Ой!

Вслед за этими воплями из шитого алыми и золотыми нитями мешочка вырвался клуб дыма. Взвившись до потолка, он почему-то не стал расползаться по комнате, а вдруг резко уплотнился и превратился в огненно-рыжего зеленоглазого парня.

Оглянувшись, рыжий недовольно фыркнул:

— Надо было раньше начинать кричать. Глядишь, пораньше бы из этой бутылки выбрался! — И парень вольготно разлегся в воздухе, подперев ладонью голову.

Мошенник осторожно обошел странного гостя (тот, не отрываясь, следил за джокером) и, подобрав кошелек, высыпал его содержимое на стол. Как ни странно, разбился только один флакон — тот, который подсунул пьяный гном. А значит…

— Ты джинн? — Айзан вскинул голову, смотря прямо в глаза нежданному гостю.

Тот страдальчески закатил глаза:

— И почему вы, люди, так любите слова на букву «д»? Демон, джинн, дурак… Хотя нет, это уже другая опера.

— Значит, нет, — меланхолично отметил мошенник, — а кто?

Парень состроил зверское лицо и прошипел:

— Я черт! — А потом жизнерадостно поинтересовался: — Страшно?

В первый момент Айзан оторопел (чертей не бывает, не бывает, не бывает!!!), а потом осторожно спросил:

— А где рога и хвост?

Черт фыркнул:

— А что тебе нужно? «Шашечки» или ехать?

— В смысле? — не понял «граф Нортэйский».

— А, забудь! — отмахнулся черт.

Он уже успел принять вертикальное положение в пространстве и сейчас с интересом оглядывал обстановку комнаты, не спускаясь, впрочем, на пол.

Наступило молчание. Айзан просто не знал, о чем можно разговаривать, а черт был слишком увлечен изучением обстановки. Впрочем, первым заговорил все же он.

— А ничего, мило у тебя здесь. Живешь тут?

— На бал приехал, — буркнул мошенник.

Глаза черта загорелись азартом:

— Ой! А я никогда на балу не был! Возьми меня с собой, а?! Ну будь же человеком! Разве кто-нибудь заметит появление одного лишнего гостя?! А я с детства мечтал!

Сообщать случайному знакомому о том, что один лишний гость на этом балу уже есть, казалось сумасшествием. Брать с собой — безумием. Айзан решил пойти другим путем. Он окинул взглядом скромную одежду черта — так одеваются горожане или одевались в середине этого века — и сообщил:

— У тебя костюм неподходящий.

— Проблема только в этом? — Черт мягко спустился на землю. Едва его ноги коснулись земли, как по телу тотчас пробежала волна золотистого света, и его одежда переменилась. Теперь на нем был черный костюм с серебряным шитьем. На плечи был накинут плащ, а на руках перчатки с серебряными шипами.

— Ну как? — горделиво поинтересовался черт, по-детски крутанувшись на пятке.

— Неплохо, — только и смог выдавить Айзан.

Конечно, новая одежда тоже была в моде лет сорок назад, но, с другой стороны, можно ведь будет сказать, что гости прибыли из очень далекой провинции.

— То-то же! — фыркнул черт, потирая лоб.

Но уже в следующий момент он, ойкнув, отдернул руку (шипы оказались слишком острыми) и, сдернув перчатки, спрятал их за пояс, удивленно пробормотав:

— И как он с этим ходил?! Даже в носу поковыряться нельзя!.. Извраще-е-енец!..

Айзан толком не расслышал, что же сказал черт, но решил не заострять на этом внимания, просто поинтересовавшись:

— Тебя как зовут?

— Джейт!.. Стоп! Я же на этом балу дворянином буду! — радостно припомнил черт. — Надо ж себе какой-нибудь титул придумать! Герцог… Нет, это слишком помпезно. Шевалье… А это слишком мелко, да у вас тут и титула такого, наверное, нет. — Он задумчиво почесал голову, а потом воскликнул: — О! Буду графом! Простенько и со вкусом! Граф… Ляферский! О как я придумал!

Айзан поперхнулся:

— Что за бред?!

— А чем тебе не нравится?! — обиженно вскинулся черт.

— Фамилия идиотская.

— Бе-бе-бе! — передразнил его Джейт. — Зато у меня документ на нее есть! — И он ловко выдернул из воздуха огромный, пожелтевший от времени свиток, исписанный алыми чернилами и заверенный сургучной печатью, а потом, ткнув развернутым пергаментом под нос Айзану, горделиво поинтересовался: — Видишь?

Не увидеть этот «документ» было трудно, но мошеннику безумно не понравилась выдуманная Джейтом фамилия, и он попытался переубедить черта:

— Может, придумаешь что-нибудь другое?

— Вот еще! Хотя… поменяю! На барона Валлонского, Брасьенского и Пьерфонтского! Одновременно.

Эти титулы Джейт также подтвердил соответствующими документами.

— А еще я буду виконтом Браже…

Айзан представил, как будут один за другим перечисляться эти нескончаемые имена, и поспешно сообщил:

— Я согласен на графа!

Убедившись, что никто не собирается посягать на его «законный» титул, черт радостно захлопал в ладоши, а потом плюхнулся в одно из свободных кресел возле столика на витой ножке:

— Итак, кто такой я, мы выяснили. Теперь пора объяснить, кто такой ты.

Айзан честно попытался припомнить свой титул:

— Э… ну… я граф Нортэйский!

— Очень приятно! Майя Плисецкая!

— Чего?!

Черт страдальчески закатил глаза:

— Объясняю для тех, кто в танке! Ты такой же граф, как я — балерина!

— С чего ты взял? — Айзан посерьезнел. Если первый встречный понимает, что мошенник — не тот, за кого он себя выдает…

Джейт фыркнул:

— Я — черт! Забыл? Мысли читать я, конечно, могу не у всех — хотя у очень многих, — но эмоции чувствую хорошо! А вот сейчас я уверен, что ты — врешь! Так, может, скажешь правду?

Мошенник осторожно опустился во второе кресло:

— А зачем это тебе?

— Ну… ты меня освободил. Зная, кто ты и чего ты хочешь, я смогу тебе помочь.

— А если мне не нужна помощь? — огрызнулся джокер.

Черт усмехнулся:

— Значит, просто не буду мешать.

Пригладив волосы, он потянулся к вазочке с фруктами, стоявшей на столе, но Айзан ловко отодвинул ее. Рука Джейта замерла над столом, а потом черт, обиженно хлюпнув носом, плаксиво поинтересовался:

— Тебе чего, жалко?! Для бедного, несчастного ребенка? Одной несчастной груши?!

Мошенник решил не поддаваться на провокацию:

— Я хочу понять, почему ты вздумал мне помогать? Или, как ты сказал, не мешать… В легендах говорится, что черти совершенно другие.

Джейт щелкнул пальцами, и груша, сорвавшись с вазы, влетела ему прямо в ладонь. Черт впился зубами в спелый плод и уже с набитым ртом ответил:

— Маво ли фево в левендах гововвится! Мефя мама увила, фто нафо быфь бевым и фуфиффтым!

Айзан, с трудом разобравший, что же хотел сказать ему черт, только вздохнул:

— Черт с тобой!

«Граф Ляферский» закрутил головой, а потом наигранно и удивленно протянул:

— Не-а… Я же здесь один!

Айзан, твердо решивший не обращать внимания на его паясничанье, продолжил:

— Я — мошенник. Меня… попросили проследить за одной девушкой.

Черт зажал огрызок в кулаке, легонько дунул на пальцы, а потом, разжав совершенно пустую ладонь, продолжил за джокера:

— А тебе это не нравится, — я прав?

— Прав, — тихо буркнул шулер, отводя взгляд.

— А почему?

— Да потому, — взорвался Айзан, — что я мошенник, а не шпион! И я не обязан следить за чужими любовницами, которых заподозрили в измене!

Джейт задумчиво почесал нос.

— Разве тот, кто тебя попросил, — он очень аккуратно выделил это слово, — сообщил, кем приходится ему эта девушка?

— Нет, — признал мошенник.

— Тогда в чем проблема? А вдруг он, или она, просто боится, что с девушкой что-то случится?

— Нанял бы телохранителя, — буркнул джокер, начиная остывать.

— А вдруг она против этого? — Мысль, подсказанная чертом, показалась его собеседнику довольно интересной, но развить ее он не успел — черт продолжил: — Кстати, а звать тебя как?

— Айзан, — буркнул мошенник.

— А кто тебя попросил?! — продолжал выспрашивать черт, как-то мгновенно поменяв тему разговора.

— Эльф один, — решил не распространяться шулер.

— Ой как интересно… — протянул Джейт. — А какой эльф? Темный? Светлый?

— Темный.

Глаза Джейта вспыхнули азартом:

— Черные чуть вьющиеся волосы, голубые глаза, наглое лицо… Так?

— Ты его знаешь?! — поразился мошенник.

— Не-не-не! Я просто предположил! Мало ли темных полукровок с мерзопакостным характером бегают по вашему Гьерту?

Айзан усмехнулся, представив бегающего по Гьерту дона Герада, но прежде чем он успел высказаться на эту тему, черт поинтересовался:

— Кстати, а во сколько бал начинается?

— В шесть.

Джейт бросил короткий взгляд на часы с пасторальной картинкой, стоящие на каминной полочке, и уныло протянул:

— Значит, через два часа. Это ж помереть от скуки можно! Ладно, увидимся в шесть. — И он просочился сквозь стену.

Без пяти шесть Айзан вышел из своих апартаментов и направился в бальную залу. Джейта в пределах прямой видимости не наблюдалось, и это не могло не радовать — слишком уж непредсказуемым был черт с его перепадами настроения.

Гости чинно прохаживались. Постепенно подъезжали опоздавшие — или, наоборот, прибывшие вовремя, — это уж как посмотреть. Цвет гьертского дворянства заводил неспешные разговоры, делясь последними сплетнями, а Айзан, уже успевший раскланяться с совершено незнакомыми ему гномом и гоблином, чувствовал себя в этом обществе очень неуютно.

Мошенник улыбался, вежливо кивал…

— Айзан! — Оглушительный крик разрубил чинный щебет бальной залы подобно тяжелому кентаврийскому тесаку. — Боже мой, Айзан! Как я счастлив вас видеть!

Мошенник нервно вздрогнул и посмотрел по сторонам. Где-где, а здесь он своего имени услышать не ожидал… Но уже в следующее мгновение он понял, что явно переутомился за этот день: к нему, широко улыбаясь и раскинув руки, направлялся… Джейт!

Черт полностью преобразился. Всклокоченные рыжие волосы были аккуратно уложены. Нелепая черная одежда исчезла, сменившись строгим темно-коричневым костюмом, выдержанным в элегантном стиле. На пальцах сверкали дорогие перстни.

Юноша сглотнул комок, застрявший в горле и замер, совершенно не представляя, что же ему делать. В этот момент он искренне сожалел, что не притворился каким-нибудь слугой.

Черт же подошел ближе и замер, ожидая ответных действий. Айзан выдавил улыбку и пробормотал:

— Я тоже счастлив видеть вас, граф…

— Ляферский, — шепотом напомнили ему.

— Да-да! Ляферский!

Джейт панибратски приобнял его за плечи:

— Граф! Ну что же вы стоите?! Давайте я познакомлю вас с присутствующими!!! — И черт увлек его за собой.

— Куда ты меня тащишь? — раздраженно прошипел джокер, загнанным зверем озираясь по сторонам. В этот момент несчастному казалось, что все смотрят только на него. Черт отпустил проходившей мимо гаргулье еще одну ослепительную улыбку и так же, как Айзан, не повышая голоса, ответил, практически не размыкая губ:

— Знакомиться с присутствующими! Оглох, что ли?!

— Зачем?! Мне и так неплохо!

— А танцевать ты как будешь?! Я читал, приглашать можно лишь тех дам, которым представлен!

Джокер впал в состояние, близкое к ступору. Танцевать?! Об этом он даже как-то не думал.

Следующие полчаса прошли для мошенника как один очень долгий кошмар. Айзан кривил губы в улыбке, раскланивался и автоматически повторял: «Рад знакомству, графиня… Рад знакомству, баронесса… Для меня честь познакомиться с вами, маркиз… Рад…»

Эльфийки сменялись тролльчанками, гоблины — людьми, гаргульи — глейстигами и фавнами, а череда знакомств все не кончалась… И что самое ужасное, все эти графы, маркизы и иже с ними желали быть представленными именно Айзану, почему-то считая, что с Джейтом все они давно знакомы. Наконец когда джокер раскланялся с доброй половиной присутствующих, черт сподобился оттащить его в сторону и бодро поинтересоваться:

— Ну как?

— Что «как»? — выдохнул совершенно измотанный мошенник.

— Доволен?! Я познакомил тебя с такой кучей людей! Ну… и нелюдей тоже.

У парня не было даже сил на то, чтобы выругаться, хотя страстно хотелось придушить одного чересчур инициативного черта, единственное, что он смог сделать — это кротко поинтересоваться:

— Почему они тебя все знают?

Джейт пожал плечами:

— Да я просто поговорил с их демонами.

— С кем?! — От удивления мошенник даже забыл, что здесь не стоит говорить слишком громко.

На нарушителей спокойствия стали оглядываться, но шулер и черт дружно вымучили по доброй улыбке, и окружающие вернулись к более важным делам — например к перемыванию косточек соседям.

— Так с кем ты поговорил?! — шепотом повторил вопрос джокер.

Черт страдальчески закатил глаза:

— У каждого есть свой демон и ангел. Первый склоняет к плохим действиям, второй — к хорошим. Я поговорил с некоторыми демонами и убедил почти всех: если их подопечные будут считать, что мы — старые знакомые, это будет просто ужасный поступок.

— А если бы не убедил? — поинтересовался «граф Нортэйский». — Поговорил бы с ангелами?

Черт скривился:

— Эти, с крылышками, не стали бы со мной общаться.

— Почему?

— По кочану и по капусте!

Айзан удивленно хмыкнул и обвел взглядом залу. Приближалось время начала бала и вместе с ним угроза танцев.

В следующее мгновение мошенник замер, уставившись на входную дверь. В комнату зашли последние гости. И среди них была она…

В отличие от остальных дам, она не стала укладывать волосы в пышную высокую прическу, и сейчас они непокорной волной расплескались по обнаженным плечам. В карих глазах светился смех. Зеленое бархатное платье с черными вставками оттеняло легкую смуглость ее кожи. Тяжелые золотые серьги с изумрудами разбрасывали мириады бликов…

Айзан смотрел на нее, не в силах отвести взгляда. В этот момент джокеру казалось, что он готов жизнь отдать за эту девушку… «Чью жизнь?» — хитрой кошкой мурлыкнул неподалеку Джейт. А еще Айзан понял, что художнику, нарисовавшему ее портрет, надо оторвать руки! Потому как он хоть и верно изобразил черты ее лица, но не смог передать ни чувств, ни души, ни энергетики…

Рядом с Хэлларен застыл смуглый остроухий квартерон. Спутник девушки вежливо раскланивался с хозяевами и расточал улыбки. А вот глаза его оставались совершенно спокойными.

Черт проследил за взглядом юного шулера и, тихо ахнув, что-то пробормотал. Мошенник расслышал лишь последнее слово: «…мать».

— Что ты сказал? — тихо поинтересовался он у Джейта, не отрывая взгляда от вновь прибывших. Черт выдавил вымученную улыбку:

— Да так… Я просто вспомнил старую пословицу: «Красивые дети рождаются, если их родители любят друг друга». Здесь, похоже, именно такой случай. Ну что? Пошли знакомиться?

— Зачем?! — поперхнулся юноша.

— А на танец ты как ее приглашать будешь? Пошли! А то хозяева с ними наговорятся и отойдут, а как я тебя потом с ней познакомлю?

И, не обращая внимания на слабое сопротивление Айзана — как же, посопротивляешься тут, если вокруг такая толпа! — черт потянул «соглядатая» к объекту наблюдения.

Далее опять последовали набившие оскомину поклоны, улыбки и приветствия.

Когда девушка, улыбнувшись на фразу: «Позвольте вам представить Хэлларен Даргал, графиню Ангарралахскую», присела в реверансе в ответ на Айзаново: «Для меня честь быть представленным вам!», мошеннику на мгновение показалось, что ее брошенный вскользь взгляд был слишком уж… цепким. Для простого-то любопытства.

А о том, каким взором одарил «графа Нортэйского» спутник девушки, Рихар Даргал граф Глидерэльский, лучше вообще не вспоминать…

Через несколько минут, когда зазвучали первые звуки гоблинеза, открывшего бал, Джейт бойко, но шепотом сообщил:

— А ты не понравился ее брату!

Айзан, отойдя подальше от Даргалов, решил было поинтересоваться «почему?», но в последний момент задал более щекотливый вопрос:

— С чего ты взял, что он ее брат? Из-за фамилии? Так она могла кого-нибудь попросить притвориться…

Черт насмешливо уточнил:

— А на лица ты не смотрел? Видно же, что родственники!

Мошенник благоразумно промолчал.

Вслед за гоблинезом последовал менуэт. Музыка переливалась хрустальными колокольчиками. Черт, сообщивший Айзану о мнении Рихара Даргала, уже умчался, пригласив на танец какую-то тролльчанку.

Айзан же благоразумно прибился к компании людей и гоблинов, обсуждавших последние указы Его Величества, и потому первые два танца пропустил. Сам джокер в разговор не вмешивался, изредка кивая и вставляя ничего не значащие словечки. На самом же деле он не отрываясь (в пределах приличий, естественно) следил за Хэлларен. Квартеронка кружилась в танце, а ее брат, каменной статуей замерший около стены, внимательно изучал лица гостей. Когда его глаза встретились со взглядом джокера, тот вежливо кивнул. Эльф же на мгновение скривился в улыбке, но уже в следующее — на его лице появилось такое выражение, что хоть немедленно иди и топись…

Каким-то образом умудрялся танцевать и Джейт. Правильно или нет, мошенник не понял, но, по крайней мере, он не толкал остальные пары и не оттаптывал ноги своей даме.

Наконец и этот танец завершился. Хэлларен подвели к брату, а черт догадался проводить свою партнершу туда, откуда ее пригласил на танец («Меня учили — положи туда, где взял!» — еще один смешок раздался в голове джокера), вежливо раскланялся и направился к Айзану. Мошенник, искренне надеясь, что Джейт хочет пообщаться с кем-нибудь другим, попытался прислушаться к диалогу и, в ответ на замечание какого-то сухощавого и довольно высокого гоблина: «Ох, какие легенды сейчас только не ходят! В Стафирских джунглях вообще… Говорят, для того, чтобы мир не рухнул к духам Хроджаара, нужно раз в год приносить человеческую жертву», — заметил: «Вы уверены? Мне кажется…» — Но что именно ему кажется, джокер так и не успел сказать. Черт подлетел к компании, рассыпался в извинениях. И, пока присутствующие пытались уловить хоть какой-то смысл в его сумбурной речи, оттащил Айзана в сторону.

Отведя «графа Нортэйского» в дальний угол и сунув ему в руки бокал с каким-то золотистым вином, ловко подхваченным с подноса пробежавшего мимо слуги, «граф Ляферский» грозно поинтересовался:

— Почему ты не танцуешь?

— Не хочу! — огрызнулся мошенник.

— Тебе надо следить за этой девушкой?! Ну так и действуй! Пригласи ее на танец! Задай пару-тройку провокационных вопросов!

— Я не пойду! — возмутился джокер.

— Ах так! — взорвался черт и, отдав собеседнику свой бокал, практически растаял в воздухе. Однако через пару мгновений он снова появился рядом с Айзаном, отобрал свой напиток и гордо сообщил: — Все! Иди, приглашай ее! У нее в бальной книжке записано, что этот танец она обещала тебе!

— Чего? — поперхнулся шулер. — В какой-какой книжке?

Джейт бестактно ткнул пальцем в ближайшую даму. Приглядевшись, мошенник рассмотрел, что у той на запястье, рядом с веером, на тонком шнурке висит небольшая, примерно два на три дюйма, книжечка, соединенная тем же шнурком с небольшим серебряным карандашиком. Пока Айзан переваривал увиденное, черт продолжил:

— Перед балом культурные люди записываются в очередь, кто за кем танцует…

— А как же тот, кто действительно ее пригласил? — Юноша попытался найти последнюю отмазку.

Черт склонил голову к плечу, прислушиваясь к первым тактам медленного вальса — именно в это время и надо было найти партнера, — а потом бойко сообщил:

— Это уже моя проблема! Иди!

Айзан глубоко вздохнул и шепотом, чтобы никто не услышал, выпалил, словно в ледяную воду шагнул:

— Я не умею танцевать!

Черт страдальчески закатил глаза и противным голосом заныл:

— Ну почему мне так не везет?! Ну что за непруха! Не одна проблема, так другая! Все как сговорились! — А потом вдруг рявкнул: — Руку дай!!!

Вздрогнув от столь резкого окрика, мошенник автоматически протянул ладонь. Джейт вцепился в нее как клещ и процедил несколько коротких непонятных слов, смотря прямо в глаза Айзану. В тот же миг тело «графа Нортэйского» словно прошил разряд молнии. Перед глазами вспыхнули зеленые искры, а уже в следующее мгновение все прошло, и Джейт, усмехнувшись, бросил:

— Иди приглашай свою Джульетту, КМС по бальным танцам!

— Кто? — оглянулся мошенник, уже сделавший несколько шагов по направлению к эльфийке-квартеронке.

— Иди уже! — Черт толкнул его в спину.

Джокер вылетел на середину залы, чудом никого не задев, и злобно оглянулся на Джейта. «Граф Ляферский» задумчиво крутил бокал, внимательно изучая его содержимое.

К Хэлларен Айзан шел как на эшафот. Осталось два шага… один… Легкий поклон… Теперь следует протянуть правую руку…

— Разрешите пригласить вас на танец?

Девушка, смотревшая ему прямо в глаза, улыбнулась.

— Странно, — протянула она, пролистывая бальную книжку, — мне почему-то казалось, что я обещала этот танец другому.

Она встала и, присев в реверансе, легко прикоснулась левой рукой к предплечью партнера.

Свой первый танец, медленный, тягучий, словно патока, мошенник запомнил надолго: и глаза квартеронки, похожие на две звезды, и легкое, как удар крыльев бабочки, прикосновение ее ладоней, и ее улыбку, и тихий смех, раздавшийся в ответ на какую-то вскользь оброненную шутку.

Музыка лилась. Пели скрипки. Стонала гитара. Фортепиано хрустальной капелью рассыпало ноты…

Правый поворот… Глиссад… Балансэ по линии танца… Айзан автоматически выполнял необходимые движения. Музыка словно жила в его крови. Каждое па получалось так, словно было отработано долгими занятиями.

Последний круг по бальной зале. Улыбка, оброненная вскользь. Последний аккорд… И мошенник под пристальным взглядом Рихара Даргала (как тот, танцуя с какой-то тролльчанкой, умудрялся следить за своей сестрой — осталось для Айзана тайной) повел девушку к ее месту.

Раскланявшись, джокер хотел пригласить квартеронку и на следующий танец (Джейт же говорил, что сам со всем справится!), но каким-то образом тот неожиданно оказался рядом и, протянув что-то вроде: «Простите, графиня, но мне необходимо похитить вашего кавалера», — оттащил мошенника в сторону.

Айзан так и не понял, за каким чертом черт помешал ему, однако возмущаться при всех было бы… слегка неприлично. Так что ему оставалось в ответ на удивленные взгляды присутствующих только выдавить улыбку. Лишь оказавшись в дальнем углу бальной залы, он дал волю раздражению:

— В чем дело?!

— А ты как думаешь? — ответил вопросом на вопрос черт, шлифуя ногти об одежду и любуясь полученным результатом.

— Не знаю! Потому и спрашиваю у тебя!

— Я читал, — задумчиво потянул «граф Ляферский», возвращаясь к прерванному занятию, — приглашать одну и ту же даму на два танца подряд — неприлично!

— Да мне плевать на приличия! — прошипел шулер.

— Хочешь, чтобы присутствующие начали судачить, будто бы вы жених и невеста?!

Айзан поперхнулся, вспомнив злобный взгляд спутника Хэлларен. Такого счастья ему точно не надо!

Менуэт сменялся паспье. Канари перетекал в мазурку…

Айзан танцевал мало. Хоть он и выучил благодаря Джейту все необходимые па, но что-то не очень хотелось. Да и приглашая на танец новую даму, он, как ему казалось, раз за разом натыкался на острый взгляд Рихара Даргала.

Прозвучали последние звуки долгого двухчасового котильона, и вслед за этим вошедшие в залу глашатаи объявили о начале ужина.

Гостей препроводили в соседнее помещение, где уже были накрыты столы. Соседками Айзана справа и слева оказались длиннорукая гоблинша, смахивающая своей сморщенной мордочкой на умирающую от истощения зеленокожую обезьянку, и мускулистая тролльчанка, одетая по последней моде севера — в безрукавку на меху и кожаные брюки. Удивительно, как ее вообще пустили на бал. Обе дамы болтали без умолку. Но, если гоблинша трещала о платьях, балах и приемах, то тролльчанка периодически вставляла в ее речь несколько слов об оружии, охоте и турнирах. Все эти темы были для Айзана совершенно неинтересны. Вот если бы они завели разговор о картах… А так мошеннику оставалось только кивать и молча молиться богам, чтобы все это побыстрее закончилось.

Джейту повезло больше. Эльфийка и глейстиг, сидевшие по правую и левую руку от него, внезапно потеряли голос. Первые несколько мгновений дамы испуганно хватали ртом воздух, — черт же, ковырявшийся двузубой вилкой в чем-то розовом и воздушном, искоса поглядывал на них и едва заметно хихикал, — а потом вскочили на ноги и, схватив своих спутников, выскочили из залы.

Пришлось для сохранения полагающегося порядка — рядом с кавалером должна обязательно находиться дама — пересаживать всех гостей. Следующих дам, усевшихся рядом с «графом Ляферским» и решивших развлечь его бессодержательным разговором, постигла та же участь…

Через полчаса та сторона стола, за которой оказался Джейт, полностью опустела…

После ужина, когда часть гостей, живущих неподалеку, разъехалась по домам, а остальные, чьи имения находились слишком далеко, направились в предоставленные им комнаты, Айзан поинтересовался у Джейта:

— Зачем ты это сделал?

— Что? — спросил Джейт, удобно расположившись в комнате Айзана в глубоком кресле и выбирая из вазочки, стоявшей на столе, грушу покрупнее.

— С голосами…

— Ах это… Я просто очень себя люблю! И не хочу, чтобы мои бедные несчастные ухи, отвыкшие от долгого и частого общения, кто-нибудь грузил… — И черт впился зубами в спелый плод.

Мошенник обвел взглядом комнату и тихо вздохнул. Образ юной квартеронки не шел у него из головы.

— Джейт!

— Мм? — Черт вскинул голову. Груша была зажата у него в зубах.

— Ты… не можешь пройтись по замку и выяснить, где комната Хэлларен и что она сейчас делает?

Черт аккуратно откусил кусочек, прожевал и бодро сообщил:

— Извращенец, однако!

— Мне поручено следить за ней! — взорвался Айзан. — А если она сейчас в опасности?!

Джейт запулил недоеденной грушей в открытое витражное окно и, тихонько вздохнув, встал на ноги, а затем попросту просочился сквозь стену.

Сам же мошенник быстро переоделся, оставшись в простой темной рубахе, брюках да сапогах. Если вдруг что, пробираться по коридорам, бренча золотыми цепями и кольцами, было бы полным идиотизмом…

Уже через пару минут Джейт появился в комнате Айзана и выпалил:

— Знаешь, ты прав! Она вышла из своей комнаты и, прикидываясь тапочкой, куда-то ползет!

Айзан на миг представил белую пушистую тапочку с помпоном, уверенно ползущую по надраенному слугами паркету, но уже в следующее мгновение догадавшись, что все это не более чем образное выражение, потянулся к одному из своих кошельков. Высыпав на стол его содержимое — с десяток разноцветных пузырьков, — джокер уверенно выбрал серебристо-белый, а остальные ссыпал обратно.

Пробка выскочила легко, но мошенник еще некоторое время держал бутылочку двумя пальцами, принюхиваясь к ее содержимому. Пахло корицей и мятой.

— Что это? — заглянул ему через плечо черт. — Конденсированные заклинания?

Мошенник удивленно оглянулся на Джейта:

— Они вышли из употребления лет двадцать назад! Еще до моего рождения!

— Зашибись… — потрясенно протянул черт. — Два года… Родители меня убьют! — В его глазах возникло потрясение, смешанное с ужасом. Но уже в следующее мгновение, мотнув головой, он бодро поинтересовался: — Тогда чего это?

Айзан, уже привыкший к резким перепадам настроения Джейта, только улыбнулся:

— Зелье невидимости. Только… Я купил его с рук и не уверен, что оно вообще подействует.

— Дай-ка! — Черт ловко выдернул у него пузырек.

Некоторое время Джейт изучал содержимое флакончика, поднеся его поближе к свету от горящей свечи. Потом осторожно провел пальцем по горлышку, задумался и удовлетворенно кивнул:

— Оно! Только сла-а-абенькое. Минут на пятнадцать хватит, не больше…

— Сойдет… — кивнул Айзан и залпом выпил содержимое бутылочки.

Конечно, юноша знал черта не более шести часов, но, с другой стороны… Пока что Джейт его не обманывал — так почему бы ему делать это сейчас? Тело словно закололо невидимыми иголочками. На мгновение мир поплыл перед глазами…

Черт обошел вокруг Айзана и хмыкнул:

— Неплохо! Обычным, физическим зрением тебя вообще не видно. Пошли! — И он потянул джокера в сторону двери.

Хэлларен они нашли быстро. Девушка, одетая в черный костюм, избегая освещенных мест и скрываясь за портьерами от мельтешащих слуг, которые готовились к завтрашнему продолжению бала, уверенно шла по третьему этажу. Из оружия у квартеронки был лишь длинный острый стилет, прикрепленный к поясу, да на перчатках на уровне костяшек пальцев угрожающе посверкивали серебряные шипы. Волосы были заплетены в тугую косу. Исчезли украшения. Пропал весь напускной блеск…

Сейчас по коридору кралась хищница. Дикая кошка. Пантера.

Наконец минут через десять девушка остановилась перед высокой дубовой дверью. В руке Хэлларен сверкнула небольшая отмычка… Еще через мгновение преграда была устранена, и квартеронка прошмыгнула в комнату, осторожно прикрыв дверь, — мошенник и видимый только ему черт едва успели проскользнуть вслед за ней.

Графиня Ангарралахская вытащила из кошелька, висевшего на поясе, небольшой флакончик и выпустила из него маленький шарик, мгновенно осветивший все помещение.

Как оказалось, девушка стремилась в кабинет. Строгий, обставленный по последнему писку моды: шкаф, заставленный книгами, толстый ковер, несколько картин на стенах, тяжелый стол, заваленный стопками бумаг. Именно к нему и направилась квартеронка… И именно этот момент зелье невидимости выбрало для того, чтобы перестать действовать…

В комнате что-то изменилось. Что-то непонятное и в то же время практически незаметное. В груди опасной змейкой шевельнулся страх.

Хэлларен резко обернулась. Сверкнул кинжал…

Магическая защита, купленная и установленная на квартеронку предусмотрительным братом, сработала сама, реагируя на изменение настроения. Нападающего, высокого парня в темном костюме, появившегося из воздуха, отбросило к стене…

Резкий, острый удар в грудь…

Боль тонкой молнией пробежала по позвоночнику, трещинками зазмеившись по спине…

Перед тем как мошенник потерял сознание, ему на мгновение почудилось, что из стены выглянул худощавый мальчишка-гоблин, сжимающий в зеленой лапке обрывок алой ткани…

Джейт, не ожидавший подобного развития событий, остолбенел. Но уже через пару мгновений: все еще невидимый черт зашевелился — вскинул руки на уровень груди, сцепил пальцы замочком и, забормотав нечто среднее между «Хоть бы получилось!» и «Идиотский мир!», резко рванул ладони в разные стороны. Раздался оглушительный треск, словно разорвалась ткань… Ткань реальности…

И все замерло.

Завис неподвижно освещающий шарик, пульсируя напряженным золотистым свечением. Застыла квартеронка, зажав обнаженный стилет. В неестественной позе, вскинув голову к темному потолку, замер мошенник. Тонкая струйка крови, вытекшая из уголка рта, остановилась, подобно алой бусине, не пытаясь пасть на землю…

Замер и сам «граф Ляферский», удивленно уставившись на дело рук своих. Замер, но уже в следующий момент радостно запрыгал на месте и заверещал:

— Получилось! Получилось, получилось!!! — Но вдруг остановился и задумчиво почесал голову: — Стоп… А как же?.. Это ж только после девятнадцати-двадцати лет удается… Сколько ж тогда прошло?! — Выражение счастья медленно сползло с его лица: — М-дя… — Черт меланхолично поскреб щеку с начинающей пробиваться щетиной: — Проблемка… А, черт с ней! — И, махнув рукой, он бодрой походкой направился к потерявшему сознание мошеннику. Но внезапно он заметил сбоку какое-то неясное шевеление, которого совершенно не могло быть в замке графини Кортайской, погруженном в остановленное время.

Резко развернувшись, Джейт так и замер, разглядев, что из стены вылез и сейчас уверенно направляется к джокеру худощавый мальчишка-гоблин, сжимающий в кулаке лоскут алой ткани. В очередной раз почесав голову (на этот раз затылок) и решив, что этим ничего не добьешься, черт дождался, пока паренек проскользнет мимо него к Айзану, а потом, осторожно похлопав мальчишку по плечу, вежливо поинтересовался:

— Тебе че здесь надо?

Гоблин очень медленно повернулся и тихо, недоверчиво спросил:

— Ты что, видишь меня?

— Ага, — добродушно подтвердил черт. — Звать-то тебя как?

Реакция ребенка на такой, казалось бы, невинный вопрос была совершенно непредсказуемой. И без того светлая кожа мальчишки, напоминающая по оттенку растение, выросшее глубоко под землей, побледнела еще сильнее. Внезапно оживший клочок красной ткани выскользнул из кулака и, превратившись в тонкую веревку-удавку, обвился вокруг вскинутых к самому лицу ладоней, напомнивших Джейту сведенные судорогой птичьи лапки, а затем замер подобно змее, околдованной факиром. С белесых губ гоблина сорвался полушепот-полусвист:

— Я вытащу твою душу, сожгу твое сердце, заставлю твой дух биться в аго…

— М-да… Сложноватое у тебя имечко… Длинное… — задумчиво протянул черт. — С первого раза и не запомнишь. Ты будешь не против, если я сокращу его до «Явытащ»? Или «Явыт» лучше?

— Да как ты сме…

— Это уже фамилия или, не дай бог, отчество? Вот поиздевались родители над ребенком!

— Я — Смерть!!! — завизжал доведенный до белого каления гоблин.

— О? — сочувственно зацокал языком черт. — Уже раздвоение личности начинается? То Явытащем себя называешь, то Смертью. Так и быть… — Джейт перешел на заговорщицкий тон: — Слушай сюда. Всего за пять злотых дам тебе адрес классного психиатра. Он тебе сразу расскажет, кто ты такой! Здесь неподалеку живет… Характер у него, правда, мерзкий, но как он кинжалами владеет! Закачаешься!

Гоблин подавился очередным выкриком и сейчас, тяжело дыша и хватая ртом воздух, уставился на «графа Ляферского».

А черт некоторое время молча мерил гоблина взглядом, потом хихикнул и невинно поинтересовался:

— Успокоился? Готов к конструктивным переговорам?

— Ну готов, — мрачно буркнул мальчишка, опуская взгляд. — Кто ты такой и чего от меня хочешь?

— Я? Черт. А чего хочу? Прежде всего — поговорить! — Джейт медленно опустился на пол.

Гоблин тяжело вздохнул и последовал его примеру. Удавка задумчиво качнулась из стороны в сторону, потом, окончательно определившись, тонкой лентой скользнула по его предплечью и обвилась вокруг талии, подобно алому кушаку.

— Н-ну? — процедил гоблин, окинув черта недобрым взглядом. — Чего ты хочешь?

— Я же сказал! — Казалось, удивлению Джейта не было предела. — Поговорить!

— Мне некогда болтать, — огрызнулся гоблин, нервно разглаживая кисти из шелковых нитей, невесть как появившиеся на кушаке. — Я — Смерть! У меня уйма работы!

«Граф Ляферский» недовольно скривился.

— Ой да ладно тебе! Можно подумать, без твоей помощи никто не помрет!

— Умрут, — не стал спорить гоблин, — но именно я направляю души правильной дорогой! Добрые — вверх, злые — вниз…

Джейт недоумевающе нахмурился:

— Стоп, а разве этим не ангелы с чертями заниматься должны?

— Да откуда ты вылез?! — расхохотался гоблин. — В этом мире всем таким заправляю я. Раньше, около восьми тысяч лет назад, только за гоблинами надзирал, теперь вот — за всеми слежу. Почти…

Черт задумчиво почесал голову, пытаясь найти изъян в его словах.

— За всеми? А как тогда везде успеваешь?

— Ну… не за всеми, — признался гоблин. — Кто четко определился между светом и тьмой, дорогу находит сам. Я провожаю лишь тех, у кого колебания в душе между добром и злом не так уж велики… Ну и слежу за усопшими, у которых света и тьмы поровну.

— И что с ними? — заинтересовался Джейт.

— Все как обычно, на перерождение их. Но… — Тут по лицу гоблина проскользнула лукавая усмешка. — Не сразу. Должен же я хоть как-то возместить себе неудобства? Пусть сперва за домом моим последят, а потом и перерождаться можно. Лет через пятьсот… Ай, чего я так с тобой заболтался, мне ж работать надо!

Гоблин начал подниматься, но черт вцепился ему в руку.

— Один вопрос! Всего один! — поспешно добавил Джейт, разглядев на лице мальчишки недовольство. — Если ты не заберешь душу… Если тот, за кем ты пришел, выживет, в структуре мира и в тому подобной дребедени ничего не сломается?

— А что там должно сломаться?! Может, ты мне еще детскую сказку о великом воине Кхааншийте расскажешь?! Мол, раз в год надо ему жертву кровавую приносить, чтоб все в бездну не рухнуло?

— А все-таки?! — не успокаивался Джейт.

Гоблин насмешливо покосился на неподвижного Айзана:

— Ты намекаешь на этого парня? Бесполезно. Он не выживет. Трещина по всему позвоночнику, три сломанных ребра, причем одно — насквозь пропороло сердце. Он — покойник.

Черт закусил губу… а потом в его зеленых глазах появилась отчаянная уверенность:

— А если? Если вдруг вылечить его?

— Рогатый, ты с ума двинулся?! — рассмеялся гоблин. — Сколько тебе лет? Восемнадцать? Девятнадцать? Вы ж лечить можете только после двадцати! А иначе сами копыта двинете! Или ты решил отдать свою жизнь за жизнь какого-то смертного?

— Какая тебе разница! — вспыхнул Джейт. — Лучше ответь на вопрос! Что будет, если вылечить?

— Что? — хмыкнул гоблин. — Будет жить. Вот только… я не дам его вылечить. Две минуты назад я был на другом конце континента. Я забрал душу некоего Нхангра Фрыфрджха, великого кентаврийского шамана. И теперь, когда я пролетел через весь континент, ты предлагаешь мне просто так уйти, рогатый? Не выйдет!

— Ну предположим, рогов у меня нет, — тихо буркнул Джейт. — Они только после двадцати пяти появляются… — А потом в полный голос продолжил: — Что касается уйти… Может, согласишься взять вместо его души другую?

— Чью? — фыркнул гоблин. — Этой квартеронки? Думаешь, по ушам не видно, что у нее как минимум четвертая часть крови — эльфийская? Ладно, этот парень, у него если ушастые в роду пробегали — разрез глаз у него не чисто человеческий — то это случилось лет восемьсот назад. Великий дух и не заметит ничего. А у нее? Обмануть меня вздумал?

Джейт не понял, при чем здесь эльфы, обман и какой-то Великий дух, но решил не заострять на этом внимания…

— Зачем ее? Есть у меня одна душа. Надо сказать, при жизни ее обладатель совершил немало пакостей. Но если ты удерживаешь души, когда они готовы пойти на перерождение, то почему бы тебе не подержать у себя ту, что готова пойти вниз?

— А откуда у тебя эта душа? — подозрительно спросил гоблин.

— Н-ну… Некоторое время назад ее обладателя зарезали, и… так получилось, что я оказался поблизости… — Черт вскочил на ноги. — Ну что? Берешь?

— Беру! — решился гоблин.

Джейт вытащил из-за пазухи темный шарик, подкинул его на ладони, а гоблин, подхватив его на лету, растворился в воздухе.

Джейт же тяжело вздохнул и направился к джокеру.

Покосившись на неподвижную квартеронку, черт присел на корточки рядом с мошенником, осторожно прикоснулся к его вискам. Замер… А потом минуты через три тихо выругался. Ветвисто. Многоэтажно.

— Я так надеялся, что эта «белая горячка» хоть чуть-чуть набрехала! Ладно… — Джейт решительно хрустнул пальцами. — Рискнем. Не получится — считайте меня коммунистом, — обратился он неизвестно к кому, а потом медленно повел ладонью над телом шулера.

Несмотря на все пассы Джейта, никаких видимых изменений с его пациентом не происходило, но уже через пару минут черт прекратил махать рукой над телом и положил ладонь ему на лоб. Некоторое время сидел молча, потом удовлетворенно кивнул и задумчиво протянул:

— Итак, я его вылечил и, несмотря на это, жив… Вывод первый — здесь прошло как минимум тридцать лет. Вывод второй — мне уже двадцать. Вывод третий — меня три года не было дома. Вывод четвертый — родители меня убьют. Оптимистично, однако… — Затем черт встал на ноги и громко поинтересовался: — Ну что? Поехали дальше?

Возражающих не нашлось. По крайней мере, вслух никто не протестовал. Джейт удовлетворенно кивнул, отошел на пару шагов назад и щелкнул пальцами…

Все произошло очень быстро. Только что, не больше мгновения назад — удар, боль, исчезающая так же внезапно, как и появилась… Мошенник открыл глаза — и замер, разглядев, что в весьма опасной близости от его горла застыл стилет.

Кинжал медленно качнулся из стороны в сторону.

— Почему ты за мной следишь?!

Ответить Айзан не успел, тем более что он еще не решил, что же ему стоит говорить. И тут чуть сбоку раздался еще один голос. Со странным акцентом:

— Я таки жутко извиняюсь, но если ви не прикроете дверь, всем будет реально больно! И шо это вам, действительно, надо?

На источник звука удивленно уставились все присутствующие: и Хэлларен, размахивающая кинжалом, и Айзан, перед лицом которого, собственно, клинком размахивали.

Черт, беззаботно опершись о стену, широко улыбнулся:

— Ну так что? Дверь закрывать будете? А то я серьезно. Здесь так стукнуло, что через пару минут возле этого кабинета будут все слуги!

Квартеронка тихо ругнулась и, вогнав стилет в ножны, рванулась к двери, перебирая на ходу отмычки. Откуда-то послышались встревоженные голоса…

За мгновение до того как ручку со стороны коридора кто-то подергал, Хэлларен умудрилась замкнуть дверь.

Те, кому так не терпелось попасть в кабинет, некоторое время переговаривались, спорили, потом голоса начали удаляться. Графиня вновь повернулась к мошеннику, явно собираясь повторить вопрос, но черт не дал ей вставить ни слова, бодро поинтересовавшись:

— Кстати, а вы готовы морально ко встрече с тутошним дворецким?

— Каким дворецким?! — в один голос выдохнули Хэлларен и Айзан, уже успевший встать на ноги.

— С обычным, — пожал плечами черт. — Они там, снаружи, посовещались и решили, что шум все-таки был, а значит, надо позвать дворецкого, мажордома или как он тут у вас называется? Ну короче, того, кто слугами командует… Пусть он дверь откроет, у него ведь есть все ключи. А потом и к хозяевам вас препроводить можно. Да, кстати, бежать через дверь бесполезно. Два человека остались здесь…

— Дьявол!!! — взорвалась квартеронка, совершенно забыв, где она находится и что вести себя надо, в принципе, потише. — Вот вляпалась! И что теперь?! Какого черта ты вообще за мной следил, придурок?! — простонала она. — Не мог найти кого-нибудь другого?!

— Не мог! — огрызнулся Айзан, лихорадочно озираясь.

Мошенник стер с подбородка подсыхающую струйку крови, рванулся к окну и, распахнув его, высунулся наружу. В слабом свете выпущенного квартеронкой огонька было видно, что до земли — слишком высоко. И даже ни одного карниза, по которому можно было бы пройти в соседнюю комнату, нет…

— Дьявол! — согласился с эльфийкой Айзан, осторожно прикрывая окно. — Варианты, как будем выбираться, есть?

Девушка задумчиво потерла подбородок. В ее глазах зажегся опасный огонек:

— Как насчет того, чтобы перерезать тебе горло и сообщить, что я выловила вора?

— Не пойдет, — решительно отказался Айзан.

— А как насчет небольшого портальчика куда-нибудь подальше отсюда? — подал голос Джейт.

На него тут же уставились две пары вспыхнувших надеждой глаз:

— А ты можешь?

Черт пожал плечами:

— Главное, огонек уберите. А то уйдем, а тут вопросы начнутся, откуда он взялся.

— А я не могу, — испуганно выдохнула квартеронка. — Он трехчасовой, а потом сам…

Джейт тяжело вздохнул, затем подпрыгнул, ловя вышеупомянутый огонек, и скомкал его в ладони. Комната мгновенно погрузилась во мрак. Все замерли. Раздался тихий хлопок…

Джейту показалось, что площадь Гаэрна мало изменилась за прошедшие годы, сколько бы их не минуло. Лишь на некоторых фасадах зданий появились новые украшения, да по периметру вознеслись к небу высокие столбы, увенчанные шарами, заливающими площадь мягким золотым светом.

Джокер, быстро узнав площадь, повернулся к черту:

— Почему мы здесь?

Тот пожал плечами:

— Мне показалось, что вы хотите поговорить. Как выясните все, что хотите, вернемся обратно на бал.

— И я действительно хочу многое выяснить! — перебила его Хэлларен. Квартеронка стояла возле Айзана, внимательно разглядывая его: — Какого черта ты за мной следил?!

Шулер решил, что, в принципе, молчать больше нет смысла:

— Меня попросили.

— Кто?!

— Глава воровской гильдии Алронда — дон Герад.

Айзан умел ругаться. Причем делал это красиво. На всеобщем — гьерольском, на оркском, на гоблинском, на гаргульем, на эльфийском… И даже знал пару фраз на огрском. Каренс был хорошим учителем. Но от той «многоэтажки», что построила Хэлларен, услышав имя нанимателя Айзана, уши бы свернулись в трубочку даже у Каренса.

Джейт заинтересованно законспектировал монолог эльфийки на огромном листе бумаги, вытащенном из воздуха.

Наконец девушка успокоилась и хрипло поинтересовалась:

— Сколько он тебе заплатил?

— Ни медянки.

— Что?! — не поверила квартеронка.

— Ни медянки, — повторил горе-шпион. — Он дал мне двести злотых, но почти все эти деньги я потратил на одежду, титул… А когда все закончится, верну остаток. — В этот момент юноша окончательно понял, что так и поступит. Понял, а не убедил себя.

— Почему?!

— У меня получилось изобразить дворянина, — улыбнулся мошенник. — Мне поверили.

Квартеронка недоверчиво усмехнулась, а потом вздохнула:

— Где вы договаривались встретиться?

— Ну я встречался с ним в «Пьяном гноме».

Где это заведение находится, Хэлларен спрашивать не стала. Она лишь улыбнулась:

— Пошли?

— А при чем здесь я? — удивился Айзан. — Ты и сама сможешь все у него выяснить!

— Пошли, — настойчиво повторила квартеронка.

И мошенник почему-то согласился…

В трактире Хэлларен уверено направилась к стойке:

— Здравствуй, Киас.

— Привет, Хэлле, — улыбнулся орк, приветливо кивнув Айзану и Джейту. — А ты разве не уехала из Алронда? Рихар говорил что-то о путешествии по Гьерту.

— Уезжала, — хмыкнула квартеронка, — да пришлось вернуться. Кстати, дон Герад сейчас здесь?

Айзан автоматически отметил, что девушка как-то странно выделила имя его нанимателя…

— Дон Герад? Нет. Но он должен скоро прийти… Те двое контрабандистов, что сидят возле входа, обмолвились, что у них какие-то дела к гильдии воров.

Девушка кивнула:

— Хорошо. Как он освободится, скажешь? Только ему не сообщай, что я здесь, ладно?

— Да пожалуйста, — пожал плечами орк.

— Киас, ты прелесть! — Эльфийка-квартеронка послала хозяину таверны воздушный поцелуй и направилась к пустому столику, расположенному в дальнем углу. Джейт с Айзаном, переглянувшись, покорно направились вслед за ней.

Разговор как-то не клеился. Джейт задумчиво передвигал взглядом по столу пустые кружки, Хэлле ковыряла стилетом столешницу. Наконец Айзан не выдержал и, поймав за руку пробегавшую мимо разносчицу, поинтересовался:

— Мейла, извините, у вас не будет колоды карт?

— Во-первых, у тебя, — усмехнулась орчанка. — А во-вторых, ты игрок?

— Есть немного, — не стал спорить Айзан.

— Сейчас будет.

Через несколько минут орчанка принесла потрепанную и засаленную колоду.

Мошеннику просто хотелось отвлечься, не думать ни о чем, да и карты он попросил лишь затем, чтобы заняться хоть чем-нибудь. Айзан выровнял колоду, провел фальшивую тасовку с вольтом — «домино», перебросил колоду из одной руки в другую… В общем, хоть как-то отвлекся.

Наконец черту наскучило управление стаканами, он оглянулся в поисках нового развлечения и замер, увидев, как из стены высунулся, осторожно поманив Джейта пальцем, уже знакомый гоблин…

— Я сейчас вернусь, — выдохнул черт, поднимаясь на ноги.

Мейла проскользнула мимо столика, тихо шепнув:

— Дон Герад освободился.

Эльфийка мгновенно вскочила на ноги:

— Пошли?

Айзан только скривился. А что ему еще оставалось?

Колоду он оставил на стойке.

Дон Герад сидел в уже знакомом кабинете, задумчиво изучая какие-то документы. Листы, исписанные мелким убористым почерком, занимали всю поверхность стола. Несколько бумажек валялось на полу.

Услышав скрип двери, бубновый туз вскинул голову и удивленно спросил:

— Хэлле? Что ты здесь делаешь?

Квартеронка медленно опустилась на стул напротив (Айзану не досталось даже банальной табуреточки) и, сладко улыбнувшись, протянула:

— У меня к тебе похожий вопрос. Папа, какого черта ты нанял его следить за мной?!

«Папа»??? В первый момент Айзан решил, что он ослышался, но потом, когда понял, что нет, ему стало плохо…

Выйдя на улицу, Джейт, на всякий случай, стал таким же невидимым для обычного зрения, как и гоблин по имени Смерть, и лишь потом поинтересовался:

— Что ты хочешь?

— Что я хочу?! — взвился гоблин. — Что я хочу!!! Ты меня обманул и теперь еще спрашиваешь, чего я хочу?!

Черт, изобразив на лице недоумение, захлопал ресницами:

— Обманул? Тебя? Когда?

— А кто подсунул мне душу эльфа?! Они ж не идут в ад или рай! Они к своему, чтоб его кондрашка хватила, Великому духу отправляются, чтобы, как говорится в этих их святых книгах, «слиться с ним навеки, передав ему знания все»!!!

Джейт задумчиво почесал голову:

— Да? Не знал…

— Не знал?! Да этот проклятый эльф просто-напросто слинял, едва я его выпустил! Его сразу к Великому духу утянуло!!!

— Сочувствую, — почти искренне сообщил черт и развернулся, направляясь обратно в трактир.

— Э нет! — Гоблин вцепился ему в плечо. — Это из-за тебя я не получил душу! Короче! Даю тебе две недели сроку! И если по истечении этого срока ты не дашь мне никакой души, то этому парню на голову свалится камень! С летальным исходом! И учти, я — не шучу! — И гоблин растаял в воздухе…

— М-да… — задумчиво протянул черт. — Погодка сегодня отпад…

Дон Герад спокойно посмотрел на квартеронку:

— А что не так?

Что-что, а понять, что он тут лишний, мошенник мог, а потому, взявшись за дверную ручку, осторожно поинтересовался:

— Я… пойду?

Темный эльф некоторое время молча смотрел на него, а затем, решив, что джокер может еще пригодиться, мягко улыбнулся:

— Будет лучше, если вы останетесь.

Мошенник со вздохом отпустил ручку, а дон Герад вновь повернулся к дочери:

— Так в чем проблема, Хэлле?

Девушка покосилась на замершего Айзана и тихо сообщила:

— Проблема в том, папа, что за мной не надо следить и меня не надо контролировать! Я — уже взрослая.

Бубновый туз закусил губу и, понимая в этот момент, что он зря заставил мошенника остаться в кабинете, тихо процедил, осторожно подбирая слова:

— Я уже потерял одну дочь… И не хочу, чтобы это повторилось снова.

Лицо квартеронки залила неестественная бледность:

— Пап, я уверена, с Вентой все в порядке! Пап, честно! Пап, я уверена!

Дон Герад, до этого момента задумчиво изучавший взглядом столешницу, резко вскинул голову и процедил:

— А при чем здесь Вента?! Я говорил не о ней…

Квартеронка, готовая выкрикнуть что-то еще, поперхнулась и, замерев, испуганно уставилась на отца.

Темный эльф медленно встал на ноги и, опершись о край стола, тихо выдохнул:

— Так что, ты говоришь, случилось с Вентой?!

— Она… Она пропала… — тихо выдохнула Хэлларен.

Девушка, до этого момента державшаяся вполне уверенно, теперь опустила голову, буравя взглядом пол. Айзан, попавший на это чисто семейное мероприятие, чувствовал себя крайне неуютно…

— И ты молчала?! Какого черта?! Почему вы не сказали?! В конце концов, она моя дочь, и я должен знать, когда с кем-нибудь из вас что-то случается!

Девушка вскинула голову:

— Я… Это случилось неожиданно! — В ее голосе прорезались слезы. — Я надеялась, я быстро найду ее! И Рихар… Он помогал мне! Мы не хотели, чтоб ты или мама волновались…

— Чуде-е-есно, — тихо протянул бубновый туз, медленно опускаясь в кресло, а потом вдруг неожиданно поинтересовался: — Давно?

— Что? — не поняла Хэлле.

— Давно вы с Рихаром знаете о ее исчезновении? — ровным, ничего не выражающим голосом повторил отец.

— Неделю…

— Матери говорили?

— Нет, — хлюпнула носом квартеронка.

Некоторое время дон Герад сидел, задумчиво выстукивая пальцами на крышке стола какой-то ритм, потом медленно начал:

— Значит, так… Запрещать тебе и Рихару вмешиваться в это дело я…

— Я все равно буду искать Венту! — взорвалась квартеронка. — Она моя сестра и…

— …я не буду, — по-прежнему меланхолично продолжил эльф. — Это бесполезно. — Дочь только фыркнула. — Бесполезно, даже если я скажу, что через полчаса этим займется вся гильдия.

— Она моя сестра! И…

— Я не запрещаю, — тихо повторил дон Герад. — Единственное, что я предлагаю, пусть Айзан отправится с тобой.

Мошенник, решивший к тому времени, что о нем уже благополучно забыли, поперхнулся.

— Что??? — взвилась квартеронка. — Кто со мной отправится?!

— Айзан, — мягко повторил дон Герад. — Вы с Рихаром слишком несдержанны. Айзан сможет помочь…

— Мне не нужна никакая помощь! — перебила его девушка, вскакивая на ноги.

— Он пойдет с тобой! — Дон Герад также встал и замер, напряженно уставившись на Хэлле.

Лица дона Герада и его дочери разделяло всего несколько дюймов.

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Простите, — не выдержал наконец пришедший в себя Айзан, — а мое мнение вообще здесь кого-нибудь интересует?!

— Нет!!! — развернувшись к нему, в один голос рявкнули эльфы.

Мошенник, не ожидавший такого единодушия от только что споривших между собой родственничков, так и замер.

— Мне не нужны никакие конвоиры, охранники, сторожи и шпионы! — прошипела Хэлларен, не отрывая взгляда от отца, а Айзан при этом вздрогнул, как от пощечины. — Я вполне могу справиться сама!

Что дон Герад хотел ответить дочери, так и осталось неизвестным — из стены вдруг высунулась вихрастая голова Джейта.

— Привет всем! — бодро выпалил он. — Повторять для меня все обсуждаемое не надо. Все слышал, все знаю… Кстати, привет, Ирдес!

Дон Герад замер, потрясенно уставившись на незваного гостя.

— Джейт???

— Ага, — жизнерадостно подтвердил уже полностью вылезший из стены черт. — Ирдес, ты не поверишь, но я тоже рад тебя видеть!

Назвать выражение, написанное на лице дона Герада, «радостью» мог только слепой…

— Великий дух! — только и выдохнул бубновый туз.

— Не, — лучезарно улыбнулся Джейт, — пока здесь только я… Так на чем вы тут остановились? Ах да! Хэлле ищет Венту, Айзан идет с Хэлле… А чем займешься ты, Ирдес?

На лице эльфа было очень крупными рунами написано, чем он займется и где после этого похоронят Джейта. Вот только сообщить черту об этом дон Герад не успел — его дочь, до этого момента потрясенно смотревшая на происходящее, справилась с удивлением:

— Я, может быть, и иду искать Венту, но этот… Айзан со мной не пойдет! Мне он не нужен!

Дон Герад, не отрывавший глаз от Джейта, перевел тяжелый взгляд на Хэлле:

— Я сказал… Он. Пойдет. С тобой!

Поединок взглядов длился несколько мгновений, и наконец квартеронка, опустив глаза, сдалась:

— Хорошо… — Девушка вскинула голову: — Но Рихар будет против! Он сразу сказал, что ему не нравится его физиономия.

— Это уже проблемы Рихара, — отрезал дон Герад.

Хэлле страдальчески закатила глаза, очевидно, представив разговор с братом, и бубновый туз вздохнул:

— Хорошо, я поговорю с ним.

Но тут уже не выдержал Айзан, которому окончательно надоело, что кто-то так бесцеремонно распоряжается его жизнью:

— Может, вы и поговорите с Рихаром, дон Герад, но я не намерен дальше работать на вас! В конце концов, я не вхожу в вашу гильдию! А потому не собираюсь выполнять ваши приказы!

— Почему? — мягко поинтересовался темный эльф.

Мошенник покосился на квартеронку и черта, в глубине души надеясь, что те поддержат его, но девушка, окончательно смирившись со своей участью, сверлила мрачным взглядом пол, а Джейт стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Он тоже, похоже, вмешиваться не собирался. Пришлось действовать самому:

— Я не вхожу в вашу гильдию, — упрямо повторил джокер. — Я — мошенник и не собираюсь заниматься чем-то другим.

Бубновый туз медленно опустился в кресло:

— Вам не кажется, что вы повторяетесь, Айзан? Этот разговор уже был три дня назад. И тогда вы согласились…

— Я не соглашался! Вы меня заставили.

Дон Герад по привычке сцепил пальцы в замок.

— А разве сейчас что-то изменилось? Бубновые и, конечно, Пиковые гильдии по-прежнему есть во всех городах Гьерта…

— Черт с вами! — обреченно выдохнул Айзан (Джейт обиженно зашебуршился) и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.

— Я так понимаю, это ответ — «я согласен»? — задумчиво протянул бубновый туз. Но мошенник уже не слышал его, замерев возле стойки и задумчиво уставившись куда-то вдаль…

— Налить чего-нибудь? — сочувствующе поинтересовался трактирщик.

— Спасибо, не стоит, — отмахнулся джокер.

Скорей всего, в ближайшее время придется разговаривать с Рихаром, а для этого понадобится более-менее свежая голова.

Нет, что ни говори, а все просто «великолепно»! Ситуация буквально повторяется!

— Эй, парень, — шулера похлопали по плечу, — по-моему, ты недавно держал в руках колоду?

Юноша обернулся: за его спиной стоял, усмехаясь, горный эльф. Серая, цвета дорожной брусчатки, кожа, черные длинные волосы, словно присыпанные серебряной пылью, заплетены в косу…

— Предположим, — кивнул Айзан, как бы невзначай потирая уголок рта.

— Не хочешь сыграть? А то у нас как раз не хватает одного игрока. — Эльф кивнул на единственный занятый столик. За ним, в дальнем углу, сидели еще два горных эльфа.

— Почему бы и нет? — криво усмехнулся Айзан, чувствуя, что появилась отдушина. — Подождите пару минут, я сейчас.

— Конечно, — кивнул эльф, отходя к своим приятелям.

Джокер же повернулся к трактирщику:

— Киас, не одолжишь пару сребреников? А то у меня ни медянки! Верну с процентами.

Пожав плечами, орк положил на стойку злотый, но когда Айзан протянул руку за монетой, трактирщик тихо бросил:

Назад: Рассвет

Дальше: Год спустя

История третья ДЖОКЕР

История третья
ДЖОКЕР