Итак, решено! Берем себя в руки, обедаем, а потом идем обследовать Замок. В конце концов, Хозяйка я тутошняя или где?!

Вот только, прежде чем идти, надо найти сумочку. Для книги. Какой-никакой, а подсказчик. А то от Ллевеллина толку мало. Сперва даст кирпичом по голове, а потом сообщит: «Простите, миледи, я не успел сказать. Каждая Хозяйка проходит такой обряд посвящения…». И глаза такие несчастные-несчастные. Так бы и поцелова… Бр-р-р, куда это меня занесло?!

Итак, сумка для книги. Вот только, где ее взять?

Я огляделась по сторонам. Где в классическом средневековом замке может находиться сумка?

Вариант первый — шкаф. Вариант второй — письменный стол. Вариант третий — соседняя комната. Вариант четвертый — соседние комнаты.

Я встала на ноги, и, путаясь в длинной юбке, отправилась претворять план в жизнь.

Сумка обнаружилась сразу. В шкафу. Лежала на полке, прямо напротив моих глаз.

Остальные полки были девственно пусты и чисты. Даже без малейшего намека на пыль.

Впрочем, я и сама могла догадаться, что сумка окажется именно там, куда я посмотрю. Замок, ведь, живой. Он помогает Хозяйке. Наблюдает за ней. Следит.

Реалити-шоу себе, блин, устроил!!!!

Гм, ладно. Не будем о печальном. Займемся лучше делом!

А раз так — вперед!

Бодро помахивая сумочкой — красивой, шитой бисером — я вышла в коридор. Так-с. И где нам искать Ллевеллина? Я же без него ничего здесь не найду!

И даже если найду. Что я, одна обедать буду?!

Я энергично оглянулась по сторонам, изучая обстановку. С того момента, как Ллевеллин затащил меня в комнату, коридор успел измениться: на серых грубо отшлифованных камнях стен появились разноцветные гобелены. В нишах возникли высокие — мне по пояс — вазы. По полу протянулся алый язык ковровой дорожки.

Как там говорил Рыцарь? Замок подстраивается под Хозяйку? Ну-ну.

Или он этого не говорил? Тогда откуда я это взяла? М-да, судя по всему в ближайшее время я точно свихнусь. Если уже не.

Оптимистично, однако.

Стоп. Если Замок весь такой разумный. Может, он мне подскажет, где Ллевеллин?

Я оглянулась по сторонам и тихо, в полголоса (не дай бог Рыцарь услышит, засмеет же!) сообщила:

— Я хочу найти Ллевеллина!

Молчание было ответом. М-да, Геллочка, это именно про тебя: «Такой большой — в данном случае, большая, — а в сказки веришь». Ну, раз гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе! А что ему еще остается, если последнего осла, на котором поехать можно было, вчера продал? Гм, ну я отвлеклась. Причем мысли ушли совершенно куда-то в сторону.

Вот только, куда мне идти? Направо по коридору или налево?

Самое время встать в гордую позу и заявить, что наше дело правое, а значит надо идти направо. А вот нефиг! Будем действовать наоборот!

Я вздохнула и уверенно направилась налево. С чем черт не шутит?

Искренне надеюсь, что Замку я нужна живой и относительно здоровой. Если я здесь заблужусь…

Пройдя энное расстояние, замерять по метрам и сантиметрам как-то в голову не пришло, я обнаружила первую дверь. Так, что тут у нас?

У нас тут оказалась винтовая лестница, ведущая вниз. Пошли? Гм, и у кого я сейчас спрашиваю?

Шаги едва слышны. Интересно, все-таки. Куда делись набойки на моих сапогах? Я бросила короткий взгляд на ноги и уточнила вопрос: куда делись мои сапоги?! Ну, те, в которых я в Замок изначально попала? Кто меня, все-таки, переодевал?

Этажом ниже коридор расходился под прямым углом. Для разнообразия я на этот раз решила пойти направо. Благо, в той стороне виднелась еще одна дверь. Остается только надеяться, что за ней не тронный зал! Широко перекрестившись для верности, я толкнула дверь.

Вы таки будете смеяться, но за дверью я обнаружила Ллевеллина. Судя по всему, я попала сейчас именно в его комнату. Рыцарь, уже успевший сменить рубаху, был занят. Он играл в шахматы. Не знаю, уж с кем, но факт остается фактом: Ллевеллин играл черными фигурами, белые двигались сами.

Услышав мои шаги, юноша вскинул голову, повернулся ко мне, а потом и вовсе вскочил на ноги:

— Миледи? Прошу простить меня, я не услышал, как вы вошли.

Ну, а я о чем говорю? Все диалоги начинаются со слов «извините, миледи, был не прав».

— Сыграем в шахматы? — перебила я Рыцаря, чтобы не слышать в очередной раз его извинений.

Поклон-кивок:

— Как будет угодно, миледи, — пряди черных волос качнулись подле лица.

Ллевеллин поставил мне мат на пятнадцатом ходу. Здесь попрошу без неприличных намеков — все в пределах норм поведения в общественных местах. Мат — этот тот который за шахом идет, а не тот, которым выражаются всякие нехорошие личности, и даже не тот, что валяется в спортзале. Что ни говори, а прогресс! Когда я играла в шахматы с отцом, он выигрывал у меня ходу на десятом. Да, я не Карпов с Каспаровым (а что, с первого взгляда не заметно?), но, по-моему, для нормальной жизни вполне достаточно начальных знаний на тему того, как ходят фигуры, все эти миттельшпили — излишни, тем более, что гроссмейстером становиться я никогда не собиралась.

А теперь и не стану, а, ладно, забыли!

— Ллевеллин, пошли обедать?

— Как будет угодно миледи.

Я повешусь!

Боже, но какой у него голос! Чуть суховатый, но в то же время мягкий, обволакивающий. Так и хочется слушать, слушать, слушать.

Тьфу, о чем я только думаю?! Сгинь, наваждение!

Столовая, к счастью, оказалась не в тронном зале, хотя и поблизости от него. Ллевеллин проводил меня к невысокому помосту, на котором стоял тяжелый дубовый стол:

— Прошу, миледи.

Я осторожно обошла стол и уселась на стул с высокой, покрытой резьбой спинкой. И?.. Что дальше?

Ллевеллин отступил на несколько шагов назад, медленно провел ладонью перед лицом. Как-кие у него глаза! Боже, какие глаза! Лицо совершенно спокойно, а глаза… как у обиженного ребенка, у которого отняли последнюю конфету, пообещав взамен отвести в зоопарк, а потом обманули.

Гелла, ну, о чем ты думаешь?!

По деревянной покарбованой кое-где столешнице расстелилась белоснежная скатерть. Прямо передо мной появилась тарелка. Потом — какие-то досочки, ножи (чуть ли не кинжалы натуральные!), сложенная треугольником салфетка и ложка, завернутая в полотенце.

А еще через миг столешницу заполонили разнообразные блюда. Особенно меня поразил виденный до этого только в фильмах запеченный лебедь, в перьях. Гринписа на них нет!

Следующее потрясение меня ждало через несколько секунд, когда Ллевеллин заявил, что его долг — прислуживать Хозяйке за столом и даже попытался это сделать. Не знаю, каким чудом, но мне удалось-таки не послать его далеко и надолго.

— Ллевеллин, знаешь, я прекрасно справлюсь сама!

Рыцарь оскорблено вскинул голову:

— Это мой долг, миледи! Рыцарь должен прислуживать за столом Хозяйке, подавать блюда, нарезать мясо и хлеб.

Мне стало дурно.

Я, конечно, все понимаю. Хозяйка. Рыцарь. Помощь. Но не до такой же степени!

Вот только не надо мне речь толкать о том, что официантки в кафе тоже обслуживают посетителей. Это — совсем другое дело!

— Я справлюсь са…

— Это мой долг, миледи! — тон такой, словно я предложила Ллевеллину что-то не совсем приличное или совсем не приличное, а он отбивается изо всех сил.

— Я приказываю тебе не делать этого, — с трудом выдавила я.

Все-таки, как ни крути, приказывать мне раньше не приходилось. Ну, если не считать случая, после которого Ллевеллин сиганул с башни.

Рыцарь дернулся, словно от пощечины:

— Как вам будет угодно, миледи, — процедил он.

Теперь уже дергаться, от презрения, прозвучавшего в его голосе, пришлось мне. Но я же не хотела! Честно! Ну, не могу я смотреть на то, как он сейчас тут прыгать да распинаться будет!

Я опустила глаза, сверля взглядом столешницу. Ллевеллин обиженной статуей замер неподалеку и даже, кажется, дышать перестал.

Ну вот. Допрыгалась, Геллочка, со своими командами? Может, для полного счастья, прикажешь ему сейчас еще раз с башни сигануть?!

Стоп. А если… Я ведь с самого начала собиралась…

— Ллевеллин, — тихо окликнула я Рыцаря.

— Да, миледи?

Как же сформулировать вопрос?

— Ллевеллин, а что у нас сейчас? Завтрак, обед или ужин?

Так-с, теперь он окончательно поймет, что я круглая идиотка.

К моему удивлению, Рыцарь вскинул голову к потолку, словно надеясь обнаружить там ответ. Некоторое время помолчал (видно, ответа так и не обнаружил), потом вздохнул:

— Судя по времени, завтрак, миледи.

Мм, однако.

Я шла к Славке к шести часам вечера. Такая разница во времени, или я без сознания столько пробыла?

— Ты сегодня завтракал? — продолжила допрос я.

Во взгляде парня проскользнуло что-то вроде удивления:

— Н-нет, миледи.

Так, Геллочка, спокойно. Берем себя в руки и четко формулируем свое пожелание. Главное — не смотреть Ллевеллину в глаза. А то я опять начну в прострацию впадать. Он же такой, такой…

Тьфу! Опять всякая чушь в голову лезет!

Ладно, поехали.

— Ллевеллин, я не приказываю, я прошу, ты не… — и как сказать? «Ты не присоединишься ко мне?» Еще подумает какую-нибудь гадость, — …не позавтракаешь вместе со мной?

Сейчас он меня пошлет. Скажет что-нибудь вроде «не положено, миледи!». И что тогда? Приказать? Ну уж нет. Мне и пары предыдущих раз за глаза хватило! Значит, сам виноват будет, если голодным останется!

— Как вам будет угодно, миледи! — внезапно улыбнулся Рыцарь.

Ни-че-го не понимаю.