Визжать мне надоело примерно через минуту. Одно дело, когда ты камнем падаешь вниз, судорожно пытаясь ухватиться за воздух и вереща так, что у самой уши сворачиваются в трубочки, и совсем другое — когда падение внезапно превращается в плавный спуск, а то и вовсе в банальное планирование.

Еще через пару минут мне надоело и падать. Я судорожно оглядывалась по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружающей меня беспросветной тьме. Учитывая скорость падения, можно было вообще предположить, что я попросту зависла в пустоте. К счастью, от подобных предположений спасало то, что изредка передо мною вспыхивали крошечные искорки: то ли светлячки загулявшие, то ли горящие вдали звезды. Вспыхивали и на порядочной скорости уносились куда-то вверх.

Я так понимаю, что закон притяжения должен действовать везде и повсюду, а значит, проще предположить, что это я падаю, а не что-то там взлетает. И вот это мне вовсе не нравится. Сколько ж падать можно?! Я такими темпами до центра Земли долечу. И вообще, я ж им не Алиса кэрролловская!

Падение завершилось так же неожиданно, как и началось. Я, уже привыкшая к медленному приземлению, внезапно резко бухнулась на что-то мягкое, пушистое, слегка колючее. Ой, где это я?

Я вслепую зашарила руками вокруг, пытаясь сообразить, на что же это я упала. Мягкое. Слегка пружинит при нажатии. Состоит из множества то ли волосин, то ли травинок, то ли веток… Стоп, травинок? Стог, что ли?! Удачненько мне подстелили, ничего не скажешь.

Где-то вдали запиликали сверчки. Отозвалась печальным стоном сова. Шелестнул ветерок, ласково коснувшись щеки.

Уж не знаю, то ли глаза начали привыкать к этому практически полному отсутствию освещения, то ли еще что, но постепенно сквозь непроглядную тьму начали проступать смутные силуэты. Какое-то поле, холмы, такие же точно стога, как я поняла, несколько одиноких деревьев…

Идти вперед сейчас бессмысленно: или в канаву провалюсь, или, того лучше, встречу какого-нибудь маньяка-грабителя. Доказывай потом, что просто так гуляла, дышала свежим воздухом.

Ничего. Подожду рассвета и дальше пойду. К Ллевеллину.

По всем канонам приключенческой литературы ждать рассвета полагалось не смыкая глаз, неотрывно наблюдая за медленно восходящим солнцем, окрашивающим небо на востоке в розовые тона. Я минут двадцать честно пыталась не заснуть. Потом еще минут пятнадцать щипала себя за руку в тщетной надежде, что хоть как-то смогу взбодриться. К исходу первого часа я заснула.

Проснулась, когда солнце уже взобралось высоко. Села, огляделась и поняла, что в очередной раз вляпалась во что-то нехорошее: окружающий меня пейзаж меньше всего напоминал привычную дорогу, ведущую сквозь туман.

То ли степь, то ли поле. Стога свежескошенного, еще зеленого, сена. То там, то здесь море жесткой стерни рассечено отдельными островками нескошенных цветов: алых огоньков маков и голубых озерец васильков, золотых солнышек полевых фиалок и фиолетовых мазков цикория. Впереди виднеется цепь то ли холмов, то ли курганов — кто разберет?

Это все, конечно, очень красиво, но мне-то что делать?

Я осторожно соскользнула со стога, огляделась. Оставаться на одном месте попросту нельзя. Под лежачий камень, конечно, вода не течет, но катящийся-то мхом не обрастает.

Я решительно направилась в сторону холмов. Хоть какой-то ориентир будет, не заблужусь.

Колючая стерня впивалась в тонкую щель между горловиной башмака и штаниной. Чуть великоватые ботинки натерли пятку. Головки цветов, ударяясь об ноги, осыпали брючины пыльцой. А я все шла вперед. Холмы, такие близкие с верхушки стогов, на деле оказались очень далеко.

С первым аборигеном я встретилась уже ближе к полудню. Крепко сбитый бородач в бурых одеждах неспешно косил траву. Похоже, на одном из созданных им стогов я и задремала. Коса неспешно сновала по траве, срезая колоски и соцветия. Проложенная меж высоких трав тропа шла прямо, затем, словно напоровшись на невидимую границу, заворачивала в сторону.

Интересно, и куда я на этот раз попала? Какое тут подходящее приветствие? Попробуем просто…

— Здравствуйте.

Можно, конечно, ляпнуть что-то вроде «Бог в помощь», но кто знает? Вдруг здесь многобожие? Или вообще каким-нибудь дэвам поклоняются?

Мужчина остановился, с интересом глянул на меня:

— И ты будь здорова, коль не шутишь, добрая соседка.

Что? Это как он меня обозвал? Я вроде поблизости от него не жила и даже не собиралась хибарку в соседнем квартале снимать. Вот только что-то большое и умное подсказывает мне, что мотать головой и кричать «ви таки дико обознались» не стоит. А то приголубит он меня своим инструментом по горлу, и доказывай потом, что ты не верблюд — на людей не кидаешься, не плюешься.

Пока я мучительно размышляла, как же поддержать диалог, косарь сам спас положение. Отложив в сторону косу, он шагнул ко мне (я испуганно шарахнулась в сторону) и добродушно поинтересовался:

— Ты, я вижу, издали шла. Не побрезгуешь, коль куском хлеба поделюсь, добрая соседушка?

Господи, да что ж он так к этому прозвищу привязался? Есть мне, конечно, не хотелось — недавно ж пообедала, — но что-то было в глазах мужчины такое… Ирония. Ожидание. Насмешка. И доброта. Такая же, как пряталась в зеленых глазах Ллевеллина.

— Отчего ж брезговать? — задумчиво протянула я, автоматически подстраиваясь под велеречивый тон собеседника.

Тот улыбнулся, и, как по волшебству, рядом с нами возник расстеленный по земле платок, на поверхности которого мгновенно нарисовались полкаравая хлеба и кувшин молока.

— Присаживайся, добрая соседка, раздели со мной хлеб.

Как мне это все надоело, пора, наверное, представиться. Хотя нет, сперва из вежливости надо узнать имя моего нового знакомого.

Я осторожно опустилась на землю, отщипнула небольшой кусочек от буханки и бросила крошку в рот. Лицо косаря, присевшего по другую сторону платка, мгновенно разгладилось. Нет, он и раньше не был особо злым или нервным, а теперь же вообще подобрел.

— А позволь еще вопрос задать, добрая соседка? Обращаться к тебе как стоит?

Ура, прогресс! Вот только мне кажется, имя Гелла здесь попросту не прокатит. Правда, Ангелина как-то тоже не але. Особенно если мой собеседник хоть чуть-чуть знает греческий. Будет потом вести какие-нибудь требовать, новости узнавать. А что я ему скажу? Ладно, пойдем по пути наименьшего сопротивления.

— Геллой зови меня.

Тут хоть никаких ассоциаций не будет.

Мужчина на мгновение прищурился, меряя меня задумчивым взглядом, а потом пожал плечами:

— Не хочешь подлинное имя называть — воля твоя. У жителей холмов свои тайны, и не смертным пытаться их открыть.

Что-то я, видно, пропустила… Вот так и признавайся честно и искренне. Еще и гномом каким-то обозвали. Больше ж под землей никто не живет, гномы одни.

Вот только неудобно получается. Он мое имя знает, а я его — нет.

Словно предупреждая мой вопрос, мужчина улыбнулся:

— Меня кличут Кендал ап Меуриг, добрая соседка, и мой дом — твой дом.

Да уж, странный дядечка, что ни говори. Нет, ну в самом деле, представьте, работаете вы себе, никого не трогаете, а тут подходит к вам некто незнакомый, и вы ему и поесть, и попить, и спать уложить. Да даже Бабка-ежка в добрых сказках так себя не вела!

С другой стороны, ну добрый он, так что в этом такого плохого?

Слово за слово цепляется. Разговор струится сам собой, и истории одна за другую тоже цепляются. Одно событие жизни переплетается с другим… Я сама не заметила, как ляпнула, что ищу Ллевеллина. Толком не рассказывала, как с ним встретилась, откуда узнала, а просто поведала, что поняла, как он мне нужен, и я обязательно его найду.

Мужчина улыбнулся. То ли пожалел, то ли поиздевался. Не поймешь ничего по его серьезному лицу. И вновь цепочка слов да разговоров. И история о войнах, раздирающих крошечное королевство Брейхааниор. О Дилвине ап Меуриге, возомнившем себя великим бардом, но ушедшем на службу к королю Элиседу ап Тюдор, забыв, что менестрелю нельзя брать в руки оружие. И вновь непонятно, то ли оправдывает Кендал своего брата, то ли, наоборот, ругает. Ничего не поймешь. В зеленых глазах — усмешка, перемешанная с тоской.

— Найдешь ты его, добрая соседка, обязательно найдешь. Сегодня канун Гвил Авста. Дон благосклонна к своим детям в такой день.

Если б я еще хоть половину из его речи поняла…