ГЛАВА 3
ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНЬЮ
Если бы Замок мог точно сформулировать свои чувства, он бы сказал, что он… Встревожен? Новая Хозяйка оказалась, мягко говоря, слегка странной. Нет, конечно, и раньше девушки, попадавшие в Замок, не сразу принимали свою роль, но то, как вела себя эта…
— Бред, — только и смогла выдохнуть я.
Ллевеллин чуть обернулся, вскинул голову, смотря мне прямо в глаза:
— Миледи, я понимаю, то, что я говорил, очень странно и неожиданно, но это — чистая правда. Замок действительно существует. Это не видения и не сон!
Прелестно! Начиталась ты, Геллочка, сказок и сама в одну из них вляпалась. По самые уши.
Так, ладно. Предположим, что это правда. Чистая правда от первого и до последнего слова. Но. Я не хочу быть никакой хозяйкой, я домой хочу! О чем я немедленно и сообщила.
Парень медленно покачал головой:
— Боюсь, это невозможно, миледи. Вы стали Хозяйкой Замка с того момента, как попали сюда. Пути назад нет.
— Но… — я панически начала подбирать подходящую отмазку. — Вы… Пардон, ты же сказал, что для вызова новой Хозяйки проводится обряд какой-то. Проведите его заново!
Тяжелый вздох:
— Это невозможно, миледи. Попросту невозможно.
М-дя. Вот уж точно вляпалась.
Где-то на краю сознания металась медленно помирающая надежда, что все это попросту глюк — ну не может же такого быть, не может!
Не может-то, не может. Но ведь происходит же? Нет, конечно, действительно можно списать все на глюк, но вот стоит ли? Не проще ли поверить, что все происходящее реально, раз уж я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться? Да и. Если я буду находиться здесь какое-то время, существовать по внутренне-глючным правилам намного проще, чем пытаться с ними спорить. Надо только эти самые правила выяснить.
Ладно, братцы кролики. Как там в песне про собачек Белку и Стрелку: «Он сказал „поехали“ и махнул хвостом»?
— Так, ладно. Предположим, я действительно Хозяйка этого Замка. Тогда правило первое. Я — не «миледи»! Меня зовут Гелла. И без всяких, пожалуйста, «вы». Договорились?
Парень печально покачал головой:
— Простите, миледи, это невозможно. Я называю вас так, как могу. И до тех пор, пока вы — Хозяйка, что-то изменить я не в силах.
Чудненько! Вот только особой радости я так и не чувствовала. Ладно, поехали дальше. Пора расставить все точки над Ё.
— А как насчет тебя? Кто ты?.. Точнее нет, не так. Я поняла, что ты — тот самый Рыцарь. Вопрос в другом. Зачем ты?
Идиотский, конечно вопрос, но по-другому я его попросту не смогла сформулировать. Нет, ну серьезно. Предположим я — Хозяйка, он — Рыцарь. И что дальше? Чего, кого, куда и как?
По губам Ллевеллина проскользнула легкая улыбка:
— Я — ваш Рыцарь, миледи. И я исполню любой ваш приказ.
Я поперхнулась от неожиданности. Нич-чего себе. Да брешет, наверно, прикалывается. Нет, я понимаю, он и до этого говорил что-то на данную тему, но не до такой же степени, в конце концов!
— Любой?! Что, если я прикажу, даже с этой башни прыгнешь?!
Рыцарь пожал плечами:
— Прикажите.
Не-э-эт, он точно брешет. Блефует. Ну не похож он на психа-самоубийцу!
— Приказываю!
Н-ну? И что дальше, Рыцарь? Как выкручиваться будешь? Начнешь бледнеть, краснеть и причитать, что погода нынче не летно-прыгательная?
По лицу Ллевеллина не проскользнуло ни единой эмоции. Он просто встал, подошел к зубцам башни и, не оглядываясь, сделал шаг вперед…
Крик застрял у меня в горле. Не знаю, как я очутилась у кромки башни, но. Я вглядывалась в серое марево тумана, искала его взглядом.
Бесполезно. Ллевеллина не было. Лишь черный силуэт медленно растворялся в серебристом мареве.
Я медленно опустилась на пол. Допрыгалась?! Докомандовалась? Можешь радоваться! Салтычиха чертова!
Господи, ну что же делать?! Спрятав лицо в ладонях, я отчаянно захлюпала носом. Я ведь только что, своими руками, убила человека! Пусть не я сталкивала его с башни, но это ж я сказала ему. Господи, ну что же он за идиот?! Как можно прыгать с такой высоты, из-за того, что кто-то кому-то что-то сказал?!
Господи, ну как это могло произойти?!
По щекам побежали слезы.
— Миледи? Что-то случилось?!
Ыыыы???
Я медленно подняла голову.
Ллевеллин, живой. Рубашка и брюки перепачканы пылью, на рукаве зияет огромная дыра, на сапогах подрана кожа. Но он живой, живой! Я едва сдержалась, чтобы не броситься Рыцарю на шею с радостным визгом.
Но… Как?!
— З-зачем ты… — фраза оборвалась. Я запнулась, не зная, как продолжить.
Но Ллевеллин, похоже, и так прекрасно меня понял:
— Я не мог не выполнить ваш приказ, миледи. Это сильнее меня.
— Но… Как?!
— Могу ли я надеяться на ваше прощение, миледи? — вскинул на меня прямой взгляд парень. — Я не успел сказать вам, но, пока Рыцарь служит Хозяйке, он не может умереть.
Та-а-ак. Надо что-то делать. И чем скорее, тем лучше.
Что ни говори, а Хозяйка все равно какая-то неправильная. Нет, конечно, и раньше случалось так, что выполняя приказ своей госпожи, Рыцари погибали, но чтобы вот так… Пожалуй, стоит его слегка изменить. Совсем чуть-чуть. Хотя бы для того, чтобы в следующий раз, прежде чем прыгать с башни, Рыцарь поинтересовался, действительно ли Хозяйка хочет этого.
Молчание затягивалось. Не знаю, о чем думал Ллевеллин, но у меня в мыслях крутился один вопрос: «Что дальше?».
Я просто не представляю, зачем я здесь, что мне делать, как жить, и вообще.
— Не желает ли миледи отобедать? — прервал мои мрачные размышления голос Ллевеллина.
Ась? Это он мне?
Гм, ну почему бы и нет.
— Можно, — улыбнулась я.
Рыцарь кивнул:
— Следуйте за мной, миледи, я покажу вам, где находится столовая зала, — медленно повернулся и…
— О, Боже!!! — только и смогла выдохнуть я.
На спине Рыцаря, где-то на уровне лопаток на рубашке расплылись огромные кровавые пятна.
— Что-то случилось миледи? — встревожено повернулся ко мне парень.
Я сглотнула комок, застрявший в горле, и поспешно закивала:
— У тебя. На спине…
Ллевеллин ап Гвидион отвел глаза:
— Падение с такой высоты не может пройти бесследно. А я, прошу простить меня, миледи, я сразу поднялся сюда и просто не успел переодеться.
Мой голос больше походил на всхлипывание. Ну не могла я сейчас говорить нормально — это же все по моей вине!
— Тебе очень больно?..
Прямой взгляд:
— Сейчас — нет, миледи.
О господи боже мой, ну как я могла, где были мои мозги?! Он же…
С другой стороны. Откуда я знала, что он не блефует? Что это — правда и он действительно спрыгнет, а не начнет подыскивать какие-нибудь оправдания.
Загнав совесть пинками в глубь души, я вздохнула:
— Хорошо, сейчас, я только книгу возьму.
— Какую книгу, миледи? — недоумевающе поинтересовался рыцарь.
— На тумбочке возле кровати нашла. Знаешь, она такая странная! Я готова поклясться, что когда я в первый раз посмотрела на ее обложку, там была другая надпись! — подойдя к креслу, то ли созданному, то ли вызванному Ллевеллином, я взяла с подлокотника оставленный томик.
— А, перевертыш, — понимающе протянул рыцарь.
— Пардон?
— Перевертыш, — любезно пояснил Ллевеллин. — В отличие от остальных предметов, находящихся в Замке, эта книга не принадлежит ему. Говорят, она была принесена сюда одной из предыдущих Хозяек. В детстве я пару раз слышал, что эта книга способна помочь. Что-то вроде подсказки, короткого взгляда в прошлое или будущее. Правда, я никогда не слышал, чтобы кто-то из Хозяек действительно пользовался ею.
Ну а мы рискнем. Чем черт не шутит? Раз уж она может подсказывать. Что, кстати, сейчас там написано?
На этот раз книга решила поименоваться «д-р Дж. Б. Рэнд, эск. Суицидальные наклонности как способ выражения паранормальных способностей, Аваллон, 78945 г. от Сотворения Мира». Прелестно. Одно название чего стоит!
И что ни говори, подсказка столь великолепна.
Короче! Я здесь ничего, никак и нигде не понимаю! Я хочу домой и…
Хочу? Действительно, а хочу ли я домой? Надо ли мне это? Или нет? В конце концов, магия, сказки…
Вот именно, что сказки!!! Домой я хочу! До-мой!
Осталось только убедить себя.
Вот не понимаю. Что со мной происходит? Вроде бы должна нервничать, ойкать и верещать в полный голос, а сама. Тиха и спокойна. Нет, конечно, не совсем уж тиха и не совсем уж спокойна, но по сравнению с теми «взрывами», что иногда происходили дома, когда, например, Славка со мной не соглашался…
Со мной что-то происходит? Или с миром?
— Миледи? — осторожно поинтересовался рыцарь.
— Да-да, я иду, — согласилась я.
А что мне еще оставалось?
