ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Прошло минут пять, прежде чем Олег опять зашевелился. Вздрогнул всем телом, мотнул головой и улыбнулся, покосившись на потрясенных путешественников:

— Извините. Компьютер может одномоментно выполнять десятки операций. А вот среди людей Цезарей не хватает.

— В смысле? — непонимающе уставилась на него дриада, не ожидавшая столь резкого перехода.

Парень только поморщился:

— Неважно. Лучше скажите мне вот что. Вы упомянули неких кынсов. И сказали, что Матея — я так понимаю, это тот больной — вытащили именно от них. Практически все внешние камеры сломаны, а те, что работают, включаются через пень-колоду. Последние лет пятьдесят возле входов в станцию наблюдается суета. Периодически появляется какая-то непонятная компашка, роется, пытается пробить ограждения, проникнуть внутрь. Это не ваши кынсы? Они, конечно, гораздо раньше появились, но столь рьяно ломиться сюда начали с полвека назад.

Элиаш пожал плечами:

— Может, и они, мы же не знаем, как выглядят те, кто к тебе приходил.

Прозрачный хмыкнул, поднял руку, коснулся пальцами чего-то невидимого, и рядом с ним проявилось объемное изображение еще одного мужчины. И Элиаш мог бы со спокойной совестью сказать, что новый неподвижный персонаж ему совершенно незнаком, если бы не виденные ранее линии татуировки — змеи. Олег же ни на кого не смотрел. Новый взмах рукой — и один портрет сменился другим. Опять абсолютно незнакомое лицо и такая знакомая татуировка. Третий портрет. Четвертый. Пятый…

— Ой, это он! — радостно взвизгнула дриада и пояснила в ответ на заинтересованный взгляд Олега: — Один из кынсов. Он у них практически главный, если там девушку какую-то не считать.

Изображение исчезло, а хозяин дома задумчиво потер подбородок:

— Забавно… Хотелось бы мне знать, что эти кынсы здесь забыли. Ломятся, как к себе домой. Несколько видеокамер разбили.

— Они просто рассчитывают, что, проникнув внутрь центра, смогут научиться управлять своими перемещениями и стать независимыми от матки улья, — равнодушно пояснил знакомый голос.

— Матей! — радостно взвизгнула Летисия, развернувшись на звук.

Девушка рванулась к двери и замерла, озадаченно разглядывая вошедшего.

За прошедшее время вудаш очень изменился: раздался в плечах, как-то окреп — пропала вся его худоба, сменившись крепкими мышцами… В белесых волосах появились черные пряди. Да и сама шевелюра укоротилась, став длиною всего лишь до плеч. Узкие лошадиные черты лица превратились в более классические, красивые.

Матея можно было узнать. Но поверить, что он — это именно он, можно было с трудом.

— Ты изменился… — только и смогла вымолвить Летти.

У водяного дернулся уголок идеально вырисованных губ:

— Возможно. — В голосе появилась горькая ирония. — Особенно если учесть, что я совершенно не помню события последних двух дней, но могу подробно рассказать все о кынсах за их трехсотлетнюю историю. Начиная с создания улья и заканчивая неполным присоединением некоего вудаша. Забавно, правда? Со своей стороны, со стороны Матея, я этого не помню, а с точки зрения улья — просто великолепно!

На лице эльфа заиграли желваки:

— То есть то, что сейчас видишь ты, видят все кынсы? Или тебе нужно войти в непосредственный контакт с… — Он запнулся, подбирая нужное слово, а потом воспользовался термином, озвученным Матеем: — С ульем?

Водяной мотнул головой:

— Я не чувствую их. Хотя точно знаю, что как часть улья — должен чувствовать. Такое ощущение, что нить, связывающая меня с остальными, уходит в никуда.

— И? — напряженно поинтересовался Олег. — Это хорошо или плохо?

— Лес его знает! — зло процедил водяной. — Я уже ничего не понимаю в этой жизни! Лучше бы меня тогда вместе с Ржегоржем, Мелеком и остальными зарезали!

— А… — начала было дриада, но ее перебил Олег:

— Стоп. Мне, конечно, приятно, что вы понимаете друг друга с полуслова, но я представления не имею, о чем вы говорите! И те несколько фраз, что вы обронили, ничего не объясняют! Поэтому будьте любезны рассказать все еще раз и подробнее.

Летисия вздохнула, покосилась на молчащих парней и начала рассказывать. С того самого момента, как за ней погнался жряк. На этот раз история получилась длиннее. Олег внимательно слушал рассказ дриады, изредка перебивал ее, уточнял, как выглядит тот или иной зверь. Иногда рядом с Олегом появлялись изображения странных животных, и девушке приходилось объяснять, на кого похоже то или иное существо. Вдобавок парня очень заинтересовала вудашская письменность. Он даже потребовал, чтобы ему нарисовали на невесть откуда взявшейся прозрачной пластинке (вроде той, к которой прикасались эльф с дриадой) все буквы вудашского алфавита.

Наконец история подошла к концу, и Олег удовлетворенно кивнул:

— Теперь, по крайней мере, понятно, что и как. Конечно, остается вопрос, кто такие эти кынсы, надо порыться по базам данным. Но в принципе я могу уже сейчас сказать, что произошло с Матеем. Он не умер, и именно поэтому полностью присоединить его к улью не удалось. Что касается передачи информации и связи с материнским организмом… Одна версия у меня есть, но ее проверим чуть позже, а пока я, как и обещал, расскажу, кто я и что это за место. Присаживайтесь поудобнее, история будет долгой.

Кажется, Матей собирался возразить, но Олег бросил на него короткий взгляд и обронил:

— Станет ли это известно так рвущемуся сюда улью — решать лишь тебе.

Вудаш поджал губы и молча сел на свободный стул, приготовившись слушать.

Свет в столовой погас. Лишь откуда-то сверху лилось бледное, едва заметное свечение, а затем перед путешественниками, не ожидавшими ничего подобного, проявились движущиеся картины. Один эпизод из прошедших жизней сменял другой, а откуда-то из темноты давал пояснения голос Олега…

— Прежде чем рассказывать, что здесь происходит, надо объяснить, что это за место. А до этого нужно поведать, откуда оно взялось.

Триста лет назад леса не было. Точнее, лес как совокупность растений — не хищных, позволю себе заметить, — существовал. Не было именно леса в вашем понимании: хищных трав, голодных деревьев, ядовитых зверей. Зато были люди. И планету, на которой они жили, называли Землей.

Не сказать, конечно, что все было благополучно. Мелкие локальные конфликты перетекали в войны, страны воевали одна с другой, где-то были голод и нищета, кто-то не мог поделить ресурсы, кто-то стремился построить демократию, навязывая при этом свою точку зрения всем и вся… В общем, все как всегда. Сомневаюсь, что сейчас никто ни с кем не сражается. Люди — они и есть люди, как бы ни назвались: гномами, орками, эльфами.

Мои родители были биофизиками. Познакомились в институте, поженились… А через некоторое время им поступило выгодное предложение — поработать в небольшом наукограде, расположенном где-то у черта на куличках, за тридевять земель от центра цивилизации. Мама сперва была против. А вот отцу идея очень понравилась. Еще бы! Государство обещало полное финансирование, помощь во всех научных разработках сейчас и безбедную старость — как-нибудь потом. Учитывая, что в России, а именно так называлась страна, где они имели счастье жить, ученых всегда держали в черном теле, перспективы были не то что заоблачные — космические!

В конце концов мама согласилась, и родители переехали сюда.

Как выяснилось, то, что на бумаге называлось небольшим наукоградом в Сибири, на деле оказалось огромным самодостаточным комплексом. Техника могла обеспечить если не все, то очень и очень многое. К тому моменту, как мои родители приехали сюда, на этой станции научились синтезировать пищу, просто собирая биологические объекты из различных атомов. Система была уже опробована, проверена на куче подопытных кроликов и функционировала вовсю. Предполагалось, что в ближайшее время синтетическая пища появится везде и всюду. О системе «автоматический дом», которая создавалась еще в двадцать первом веке и сейчас была лишь усовершенствована, я и вовсе молчу! Три четверти существующих здесь технологий — тот же рободоктор, работают без моего участия. И даже без меня этот центр мог спокойно просуществовать все это время, дожидаясь появления людей, убирая пыль, поливая цветочки…

— Как в подземном городе? — влезла дриада.

— Подземный город — он, кстати, должен был называться Надежда — был одним из проектов, разрабатываемых в этом наукограде. С каждым годом все чаще появлялись слухи о надвигающейся войне. Третьей мировой. Войне, после которой на поверхности Земли не останется ни единой живой души. Не останется прежде всего потому, что сражающимися будет использоваться атомное и нейтронное оружие, мутагены.

В отличие от остальных подземных городов, которые проектировались для массового потребителя, предполагалось, что в этом будет жить элита. Именно поэтому до поры до времени о нем не сообщалось ни в одном из СМИ. Вдобавок Надежда должна была охраняться несколькими степенями защиты — биороботами, реагирующими на вторжение любого чужака. Кажется, часть из них функционирует и сейчас, — уточнил Олег.

Перед зачарованными путешественниками проявилось изображение уже знакомого чудовища, сплетенного из трав. Потом рядом с ним на несколько мгновений возникло виденное раньше Элиашем создание из шестеренок и проводочков, заманивавшее его к ловчей яме.

— Впрочем, — продолжил хозяин, — основной целью работы ученых было не создание города, способного удовлетворить все потребности местных жителей. Задачи ставились совершенно другие. И среди них были: создание разумного компьютера и изучение возможности соединения человеческого разума в его чистом виде и электронной оболочки. Уж не знаю, что собирались в дальнейшем делать с первой наработкой, но вторая могла решить проблему смертности. Чего уж проще: умирает человек, переносишь его сознание в компьютер — и общайся с ним сколько хочешь. А уж потом можно и вовсе решить вопрос с возвращением разума обратно в человеческое тело. — На лице рассказчика появилась улыбка.

Он очень долго ждал слушателей. И наконец дождался.

Голос сбивался, мысль перескакивала с одного на другое… Но история, что сейчас звучала в небольшой темной комнате, хоть как-то приоткрывала тайны прошлого.

Конечно, оставалось еще множество вопросов… Но лучше уж так, чем совсем никак.

А картины менялись. Одни портреты сменялись другими. Молодые лица и старые. Веселые и грустные. Они молчали, перешептывались, что-то смешивали в пробирках, изучали под микроскопом, щелкали по клавиатуре…

Казалось, сейчас Олег просто показывал все, что у него было. И делал он это вовсе не потому, что так хотелось путешественникам. А потому, что это было нужно ему самому.

Нужно было просто выговориться. И он продолжил:

— Шло время: зима сменяла осень, лето — весну. Я родился через два года после того, как мои родители приехали в наукоград. Если говорить точнее, это произошло двадцать первого ноября две тысячи сто одиннадцатого года.

Перед отцом и матерью сразу встал вопрос, что же делать дальше. Разорвать контракт, бросить все свои наработки и уехать со станции? Ребенку нужно общение со сверстниками, блага цивилизации, нормальное школьное образование, в конце концов! Так считала мама. Отец утверждал, что общения мне хватит с его коллегами, все блага цивилизации заменят чистый воздух и природа, а образование… Его и здесь получить можно. Ведь на станции каждый второй — минимум кандидат наук! И вообще, дистанционное образование, если уж на то пошло, никто не отменял. В итоге родители остались здесь, — вздохнул Олег.

Перед пораженными зрителями развернулось объемное изображение: голые деревья, протянувшие ветви к небесам, снег, лежащий на земле и сучьях. Дриада, к ногам которой подобрался особенно большой сугроб, поджала ноги и опасливо ткнула пальцем в снег. К ее удивлению, рука прошла сквозь изображение и девушка ничего не почувствовала.

А тем временем картина зашевелилась: мальчик лет пяти стоял между высокими деревьями, увлеченно лепя снежок. Намокшие перчатки, повисшие на веревочках, торчащих из рукавов, болтались красными тряпочками, небрежно нахлобученная шапка сползла на лоб, но ребенок был счастлив. Оглядевшись по сторонам, он взвесил снежок на ладони, широко размахнулся… но высокий мужчина в теплой одежде, вышедший откуда-то из-за края кадра, подхватил ребенка на руки, со смехом подкинул вверх. Дитя радостно завизжало, протягивая руки к отцу. А чуть поодаль за всем этим с легкой улыбкой следила молодая женщина в теплой шубе…

— Четырнадцатого ноября две тысячи сто тридцать шестого года все изменилось. Началась Третья мировая война, — мрачно сообщил Олег.

Картина замерла сломанной игрушкой и медленно растаяла.

— Уж не знаю, кто первым нанес удар — о том дне осталось очень мало сведений. Но факт остается фактом. Война, полностью изменившая облик Земли, — ну или как минимум известных мне сейчас территорий, — началась за неделю до моего двадцатипятилетия.

Поначалу ничего не менялось. Но постепенно станция начала пустеть: многие наработки забрали для военных нужд, благо применение их ожидало широкое, часть людей просто уехали — туда, где их знания и умения могли помочь…

Это произошло ближе к концу ноября. Отец не хотел уезжать со станции, надеялся, что здесь мы будем в безопасности. В тот день он просто-напросто решил выйти со станции проверить, нормально ли работают внешние системы.

Рядом с Олегом появилась его копия. Был тот парень чуть помоложе, и волосы у него были длиннее, но узнать его можно было легко. Зажав под мышкой папку, юноша куда-то шел по уже знакомому коридору. Внезапно он остановился, заозирался вокруг… и в тот же миг, словно все только этого и дожидались, над его головой вспыхнули мириады алых лампочек, завыла сирена. Картинка ощутимо вздрогнула, заколебалась.

Копия Олега рванула к ближайшей двери и, распахнув ее, рявкнула:

— Что происходит?!

— Не знаю! — взвизгнул незнакомый женский голос. — Я… Я сейчас…

Через пару мгновений в коридор выскользнула какая-то растрепанная девушка, схватив Олега за руку, она потянула его в сторону:

— Быстрее! Спросим…

Договорить она не успела. Навстречу бегущим медленно вышла еще одна женщина — кажется, та самая, что наблюдала за мальчиком и мужчиной, играющими на снегу, только чуть постарела, а глаза оставались прежними.

— Что происходит? — бросился к ней Олег. — Где папа?

Женщина остановилась, подняла на него пустой взгляд:

— Он не вернется.

Обведя коридор невидящим взором, она коснулась стены, и в тот же миг рядом с Олегом вспыхнуло двухмерное изображение мужчины в строгом костюме. Картинка дергалась и плыла, голос звучал неразборчиво:

— …экстренным выпуском новостей… сбросили на нашу территорию атомную бомбу… эквивалент около шестнадцати килотонн… уточняется…

Женщина отвернулась:

— Он не вернется…

Олег продолжил рассказ:

— Строители станции предполагали, что скоро должна начаться ядерная война. Применялись все известные методы защиты — именно здесь находился передовой форпост науки.

Тех, кто на момент взрыва оказался внутри, произошедшее не затронуло — как и предполагалось, стены станции не пропускали ни светового, ни радиационного излучения. Взрывная волна слегка потрепала внешние видеокамеры, но большинство из них были, как и сама станция, защищены мощным силовым полем. В общем, те, кто находились на станции, не пострадали. А вот снаружи…

Деревья были мгновенно сожжены, звери и пролетавшие в воздухе птицы рассеялись пеплом. Световое излучение впечатывало силуэты на внешних, видимых стенах станции — это последние лет двести ее здания скрыты.

Конечно, эта бомба была не последней. С нашей стороны тоже начались атомные бомбардировки по врагам, многочисленные химические атаки, в воздух и реки было выброшено огромное количество мутагенов. Вдобавок случилось то, что было обещано еще в двадцатом веке, — произошла смена магнитных полюсов, полностью изменился климат.

Так появился ваш нынешний лес.

Трудно объяснить, что было потом. Люди просто уничтожили друг друга. Выжили, как теперь понятно, очень немногие. Да и те, судя по вам, очень изменились и забыли, что же произошло триста лет назад.

Впрочем, это и неудивительно. После всего того, что стряслось, природа изменилась настолько, что очень трудно поверить, будто когда-то все было иначе: растения не были хищными и плотоядными, за редким, конечно, исключением, звери выглядели по-другому… Тот же жряк, например. В нем смешались, судя по вашему рассказу, гены ежа и кабана. Журунчики — это, наверное, потомки волчьих… Перечислять можно долго.

Невозможно сказать, занимает ли лес всю Землю. Как, впрочем, неизвестно, помнит ли кто-нибудь за его пределами о том, что случилось…

В комнате посветлело, темнота медленно исчезала, прячась в дальних углах.

— А как ты стал… — Дриада, зачарованно слушавшая рассказ Олега о прошедших временах, запнулась, подбирая нужное слово. — Ну… таким?

Олег пожал плечами:

— Нас оставалось на станции очень мало. Первой умерла моя мать — не вынесла потери отца. Потом Кристина, вы видели ее… Сгорела за несколько дней, я даже не знаю, что с ней произошло. Может, защита от радиации и прочих видов излучений не была столь универсальной, как нам казалось. Примерно через год после начала войны на станции остались двое: я и доктор Ридли. С каждым днем доктору становилось все хуже, и даже автоматика не могла ему помочь. За несколько дней до своей смерти он сказал, что так продолжаться не может: мы отрезаны от окружающего мира, что происходит вокруг — неизвестно. Соединение с компьютером обеспечит возможность выжить, ведь непонятно, от чего погибли остальные жители станции — от излучения, от стрессов… Я согласился. Система была неопробованной, но, как ни странно, сработала. Так я стал… таким. — Последнее слово далось ему с трудом.

В комнате вновь наступила тишина. Казалось, урони кто-нибудь вилку, и это отзовется громом небесным.

Что, впрочем, и произошло. Только упала совсем не вилка. Грохот раздался так неожиданно, что все находящиеся в комнате вздрогнули, заоглядывались… Оказалось, Мяу попытался добраться до цветка, стоящего в нише на подоконнике, не дотянулся и уронил горшок на пол. Дриада, ойкнув, рванулась к заглоту, но, как оказалось, сделала это зря: зверек испуганно шарахнулся в сторону, толкнул девушку, та упала на пол, зацепила собравшегося встать Матея, тот задел дернувшегося в сторону эльфа…

На полу образовалась симпатичная куча-мала, мимо которой вольготно прополз невесть откуда взявшийся робот-уборщик, знакомый путешественникам по подземному городу, и принялся флегматично собирать с пола осколки горшка, ветки растения и комки грязи. Собрал, крутанулся на колесах-гусеницах и уполз куда-то в коридор.

Через некоторое время путешественники наконец поднялись с пола: Олег в первый момент рванулся им помочь, а потом, когда полупрозрачная рука попросту прошла сквозь Матея, скривился, отступил на шаг и стал просто наблюдать.

Дриада мрачно мотнула головой и, подхватив на руки заглота, фыркнула, присев на стул:

— Ужас какой-то! Да, Мяу?.. Олег, получается, мы все произошли от людей?

После того как эти самые люди чуть не прикончили Элиаша, впечатление о них у дриады сложилось не самое благоприятное.

Парень только плечами пожал:

— Вы и есть люди. Чуть-чуть изменившиеся — за счет радиации, химии, мутаций. Вон восприимчивость к холоду насколько понижена! Попробовал бы кто раньше в середине октября без куртки ходить! Но в остальном ведь — люди как люди.

Эльф возмутился:

— Бред какой-то! Ладно эльфы, дриады, но вудаши-то как могут от людей происходить? Они же под водой живут. Или люди амфибиями были?

Олег не успел ответить — заговорил Матей. Ровно, чуть глуховато… Он смотрел куда-то вдаль и, казалось, ни к кому не обращался:

— У нас есть легенда, что мы пришли сверху задолго до войны. Опасаясь, что война может начаться, построили подводные города, отдали все управление ими компьютерам, запретили все контакты с внешним миром.

На этот раз его ответ не понравился уже Олегу:

— Но это все равно ничего не объясняет! Почему вы, опустившись под воду, начали пользоваться глаголицей? Она с девятнадцатого века нигде не использовалась! Так какого черта?!

— А я откуда знаю? Решили так, когда под воду спускались! Может, как тайнопись собирались использовать, может, еще что! Меня тогда не было еще! — В голосе вудаша внезапно прорезалась злоба.

Дриада, только собравшаяся что-то сказать, охнула и дернулась в сторону, подальше от Матея. Его белесые волосы темнели прямо на глазах, появились новые черные пряди, а линии татуировок на руках стали ярче, четче. Олег перехватил взгляд девушки, решительно шагнул вперед и примиряюще вскинул руки:

— Все-все, не волнуйся! Я просто спросил! Я же не говорю, что ты в чем-то виноват.

Вудаш мотнул головой, как-то мгновенно сник, опустил глаза.

— Извините… — Волосы медленно начали бледнеть — Сам не понимаю, что со мной. Как с этими кынсами повстречался, так и… — Он не договорил, оборвал речь на полуслове.

Но хозяин станции его уже не слушал.

— Кынсы, кынсы… Вот где-то я это уже слышал… Что-то где-то… — Он замер, задумчиво постукивая ногой по полу, а потом вдруг вздрогнул, хлопнул себя ладонью по лбу: — Точно! Ох, ну какой же я идиот! Я ведь, еще когда ты рассказывала, — он махнул рукой в сторону Летисии, — об этом подумал.

Короткий жест — и рядом с Олегом возник небольшой плоский экран. Через несколько мгновений на нем проявился седовласый мужчина в строгом костюме.

— Запись, — чуть слышно пояснил хозяин станции.

А тот, в костюме, откашлялся и неспешно заговорил:

— Это последняя разработка португальских ученых. Предполагается, что их новое изобретение — «Комплект исследовательско-навигационный стандартный, версия шесть-один», или сокращенно «КИНС шесть-один», — станет широко применяться при исследовании планет земного типа. Создатели рассчитывают, что система будет отправляться к изучаемым звездам с помощью стандартных ракетоносителей. Когда аппарат окажется в пределах видимости исследуемой планеты, будет произведен выброс системы в атмосферу. Попав на поверхность, «КИНС шесть-один» сможет собрать информацию обо всех обитателях планетоида и в дальнейшем передать данные на Землю…

Возможно, диктор сказал бы что-нибудь еще, но Олег легким жестом скомкал экран, растворив его на ладони, и торжествующе покосился на эльфа:

— Вот так-то. Сочетание шестерки и единицы постепенно превратилось в ничего не значащую букву «ы», а КИНС по созвучию превратился в «кынс». И, я так подозреваю, среди создателей этих самых кынсов были именно твои предки.

— Это еще почему? — поперхнулся татуированный.

— Самый простой вариант ответа — у тебя имя португальское. А если серьезно — то, как легко ты нашел общий язык со змеями в палатке, наводит на определенные размышления… Похоже, системы строились по одинаковому принципу.

— Какие системы? — не поняла любопытная дриада.

Элиаш только поморщился:

— Неважно.

Размышления Олега ему совершенно не понравились, но крыть было нечем. Впрочем, девушка тут же забыла о всяких непонятных принципах — буквально несколько мгновений спустя мысли ее были заняты совершенно другим.

— Я только не поняла… Если триста лет тому назад были разные страны… Их жители должны были говорить на разных языках? Ну, мне так объясняли в детстве, — смутилась дриада, опустив глаза. — А мы говорим на одном. И прекрасно друг друга понимаем.

— Это не язык в буквальном смысле слова, — ухмыльнулся Олег. — Скорее его упрощенная форма. Пиджин или что-то вроде этого. А может, смешанный язык типа суржика. Я как-то не задумался над этим. Тем более что триста лет назад его не было… Я бы разговаривал с вами совершенно по-другому. На чистом русском. Или португальском. Или чешском.

— Ты все их знал? — поразилась Летисия.

— Шутишь? Просто в памяти компьютера столько всего хранится…

— Однако компьютерные данные, — резко бросил молчавший до этого времени Матей, — не могут объяснить, что дальше делать с кынсами. Ты сказал, они не знают того, что сейчас знаю я. Где доказательства? Может, сейчас улей наконец получил информацию, откуда он взялся, и собирается проникнуть внутрь станции.

Олег пожал плечами:

— Ты говорил, что не чувствуешь связи.

— Говорил, ну и что?

— А то, что станция была рассчитана на минимальное проникновение волн, частиц, радиации, чего угодно. Уж не знаю, как кынсы связываются между собой — по радио или иным способом, но если ты не чувствуешь связи, то улей ничего не узнает.

На несколько мгновений наступила тишина, а потом хозяин станции тихо добавил:

— Как минимум до того момента, как ты выйдешь наружу.

Вудаш все равно нашел в словах Олега несуразность:

— Хорошо. Мои предки сами спустились под воду, но почему тогда наши способности отличаются от возможностей тех же эльфов, кельпи, брэгов?.. Расы леса можно перечислять до бесконечности.

Олег только хмыкнул:

— Разные мутагены, разное количество радиации. Если твои предки, как ты сказал, перед войной предложили построить подводные города, то кто-то забрался в горы, кто-то еще куда-то… Другие вопросы есть?

Больше вопросов не было — Матей сверлил пустым взглядом стену, дриада нервно гладила заглота, чудом не выдирая у него пряди шерсти, эльф автоматически поглаживал рукоять ножа на поясе, а Олег разглядывал странную компанию.

На станции царила идиллия.

Впрочем, ее очень быстро нарушила все та же Летисия, наконец сформулировавшая вопрос.

— Я вот только не понимаю, — тихо начала она. Ладонь замерла в дюйме от меха Мяу.

Олег заломил бровь, но промолчал.

— Кынсы рвутся сюда, — меж тем продолжала девушка. — Но почему они так стремятся попасть внутрь?

Матей только собрался что-то ответить, но дриада повысила голос и вудаш замолчал.

— Матей сказал, что они надеются, попав внутрь, научиться управлять своими перемещениями. Но с чего они взяли, что здесь им могут помочь? Как они вообще поняли, что это станция, оставшаяся от предыдущей цивилизации, а не какая-нибудь пещера или подобная ей дрянь? Может, вообще логово какого-нибудь зверя…

Вместо ответа Олег щелкнул пальцами, и в комнате вновь воцарился полумрак, в котором проступили чьи-то полупрозрачные фигуры. Приглядевшись, путешественники поняли, что это трое мужчин, неспешно идущих по лесу. Все трое как на подбор крепкие, мускулистые и со знакомыми татуировками, изображающими змей на руках.

— Кынсы… — потрясенно выдохнула дриада.

— Это, как и раньше, запись, — равнодушно пояснил откуда-то из темноты хозяин станции. — Вы спрашивали — смотрите.

Мужчины вышли из чащобы и остановились на какой-то полянке. Можно было бы сказать, на той же самой, откуда путешественники попали на станцию, но эта «записанная» явно была меньших размеров.

— Это было примерно через пару лет после того, как все стало нормализовываться, — задумчиво пояснил невидимый Олег. — У меня оставалось несколько исследовательских ботов, я отправил их в лес и забыл закрыть дверь. Вообще, в замкнутом виде станция не видна — чтобы ее обнаружить, необходим ключ вроде того, с помощью которого вы попали внутрь.

Полупрозрачные кынсы заметили одиноко торчащую между деревьями дверь и, заинтересовавшись ею, уверенно направились к створке. Двое зашли внутрь, третий остался снаружи. Изображение чуть дернулось, видно, записывающий аппарат переместился. Вошедшие остановились в коридоре станции, огляделись по сторонам и… осыпались кучкой праха.

Дриада нервно икнула:

— Что это с ними?

В комнате медленно посветлело, и проявившийся Олег пожал плечами:

— Честно говоря, не знаю. После них начали появляться новые, с такими же татуировками, я их просто не пускал. Но тогда они изредка приходили, а сейчас все лезут и лезут.

Молчавший до этого момента Элиаш внезапно прищурился:

— Покажи еще раз этого оставшегося.

На этот раз затемнения помещения не было. Хозяин станции просто повел рукой, и рядом с ним появилась полупрозрачная голова. Летти всмотрелась в черты лица и, охнув, зажала рот ладонью:

— Это же этот… этот… с которым мы разговаривали с самого начала! Главный их, да? Но… сколько ему тогда лет?!

— Много, — не стал спорить Олег. — Эта запись была сделана чуть меньше трех веков назад.

— Так ему больше трехсот лет? — не поверила девушка.

Неизвестно, чего она ожидала. То ли думала, что ей сейчас все дружно скажут, что это лишь сказка, то ли надеялась, что услышанное окажется правдой. Впрочем, дриада и сама не могла бы точно сформулировать свои мысли. Да ей и не дали этого сделать.

— В принципе тут можно сложить два и два, — задумчиво протянул эльф. На нем тут же скрестились все взгляды. А парень, словно и не заметив этого, продолжил: — Если для того, чтобы стать частью кынсы, необходимо умереть, то те, кто вошел на этой записи в станцию, погибли много лет назад. Олег говорил, что стены станции не пропускают практически никаких волн. Поэтому когда они перешагнули порог, улей перестал их поддерживать и, они исчезли.

И шепот Матея в наступившей тишине был слышен так явно, словно вудаш кричал:

— А теперь им удалось заслать внутрь станции неумершего.