ГЛАВА 21 Клин выбивают клином
Расскажи, Снегурочка, где была? Расскажи-ка, милая, с кем, где и когда?
Майор НКВД
– Со Змеем Горынычем идете сражаться? – по пояс высунувшись из воды, поинтересовалась девушка с зелеными волосами и рыбьим хвостом.
Как ни странно, но и волосы у нее натуральные – не шиньон и даже не крашеные, и хвост – часть тела, а не приятное дополнение к пиву.
Дон Кихот отвернулся, смущенный видом неприкрытых женских прелестей, пусть и неестественного синего цвета, но очень гармоничной формы. Поднял было руку, чтобы перекрестить ее, но рука замерла на полпути, и осенил он крестным знамением самого себя.
– С чего ты взяла? – спросил я.
Девица внушала мне подозрения. Кто его знает, какая у этого змея агентурная сеть. Может, под невинной внешностью (это к тому, что внешне русалке не дашь больше пятнадцати лет, и те условно) скрывается матерая Мата Хари, которая выведывает у доверчивых путников военные тайны и тактические планы, а потом передает их Змею Горынычу. Из корысти ли или из солидарности вымирающих видов, а может, просто в силу каких-то своих, неведомых нам причин.
– Так все, кто шел в ту сторону, шли сражаться с ним,- пояснила свою проницательность водяная дева, демонстрируя белозубую улыбку и упругую грудь.- Туда только затем и идут.
А в обратную сторону? – поинтересовался Добрыня.
– А обратно вообще никто не ходит,- сообщила русалка, пальчиком сняв с острого соска капельку воды и слизнув ее длинным синим языком.- По крайней мере на моей памяти.
– И сколько ты здесь? – спросил я. Авось, не все так страшно, как звучит.
– Да, почитай, годочков… – задумавшись, зеленоволосая дева принялась загибать пальцы,- две… или уже три? Все же, наверное, три уже миновало. Точно! Триста лет уже здесь обитаю.
– Т-т-триста?! – протянул Дон Кихот.- А такая юная гру-у-у… хм.
Русалка кокетливо прикрыла глазки хвостовым плавником.
Добрыня криво усмехнулся и прошептал:
– Силен Горыныч. Змей проклятущий.
– А скажи-ка мне, краен… синя девица, богатыри тоже по мосточку хаживали?
– Хаживали,- томно вздохнув, ответила мне русалка, не прекращая массированного обстрела глазками рыцаря печального образа.- По большей части богатыри и хаживали. Не слезая с коней.
– Выходит, силой его не одолеть?
– Выходит… – Она вздохнула и, облизнув пухлые губы, добавила: – И входит.
– А нет ли у него какого секрета таинственного? – Я настойчиво лезу с расспросами, надеясь отыскать изъян в обороне противника.
– Может, и есть… То лишь ему ведомо.
– А может, попытаемся с ним договориться? – предложил я, ухватив идальго за шиворот, чем предотвратил падение последнего в реку, где раскрыла объятия водяная дева.- Выкуп заплатим?
– Рыцари не ведут переговоров с похитителями! – высокопарно заявил Дон Кихот, опасливо отъезжая подальше от берега.
– А он возьмет? – поинтересовался Дед Мороз.
– Если дадим достаточно,- уверенно заявил я.
– А это сколько?
– Понятия не имею.
Все примолкли, пытаясь соразмерить запросы Змея Горыныча с нашими скудными запасами. Лишь русалка со смехом ушла под воду, с тем чтобы всплыть с плетенным из водорослей венком на голове. Она выскочила из воды и, ухватившись за бревно моста, принялась раскачиваться, демонстрируя упругое тело, омываемое поднятыми хвостом волнами.
– На переговоры я отправлюсь один,- заявил я.
– Почему?! – возмутились остальные.
– Вы, господин Ламанчский, слишком горячи и можете, не удержавшись, схватиться за меч, Мороз Иванович – самое заинтересованное лицо и поэтому легко поддастся на провокацию врага.
– Я мог бы съездить,- предложил Добрыня.
– Мог бы.- Я не стал спорить против очевидного факта.- Но, сдается мне, за тобой имеется слава драконоборца?
– Есть немного,- не стал отнекиваться богатырь.- Только раньше я в чистом поле с ними сталкивался, в логово не лазил.
– Удавалось сразить?
– Было дело.
– И тебя ни разу не ранили?
– Отчего же? Доставалось и мне на орехи. Да бывало так, что мама не горюй.
– Вот и выходит, что лишь я самое незаинтересованное лицо. И посему могу вести переговоры, не отвлекаясь на личные чувства.
– А разве ты на него не держишь зла? – удивился Добрыня.
– Немного.
– Вот образец поистине христианского всепрощения.
– Да? – изумился я.
– Я бы такого вовек не простил,- заявил былинный богатырь.
– Чего не простил?
– Того, что он тебя того…
– Не понял?…
– Потоптал,- пояснил Добрыня.
– В каком смысле? Когда?
– Тогда.
– Так это был он? – спросил я, чувствуя, как в душе поднимается ярость.
– Он.
– Уверен?
– Сам посмотри.- Богатырь похлопал Гнедка по загривку.
– Не вижу. – Я покрутил головой, но огромной огнедышащей рептилии поблизости не заметил.
– Да вот же.- Добрыня Никитич ткнул концом копья в проплешину, где был содран слой дерна.- Его лапа отпечаталась. Видишь, когтя одного нет, на пальце безымянном.
– Задницу надеру,- заявил я, решительно слезая с оленя.
– А как же переговоры?
– Потом. С трупом легче будет договориться.
– Это да,- согласился богатырь.- Условий не выдвигает и соглашается на все.
Излить праведное негодование на закованное в природную броню чудовище я не успел. Но, с другой стороны, и он меня не съел. Отвлекая меня от возмездия, в клубах пыли и цокоте копыт из-за поворота показалась быстро приближающаяся кавалькада, впереди которой виляя пушистым хвостом, бежал огромный черно-белый щенок.
– И что вы здесь делаете? – уткнув руки в боки и грозно насупив брови, поинтересовался я.- Кому велено было ждать нас на месте?
Остальные тоже заметили быстро приближающихся всадниц.
Русалка недовольно хлопнула хвостом по воде и нырнула, бросив напоследок:
– Только Змей с вами торговаться не станет – нынче он голодный.
Пушок счастливо пролаял и, сбив меня с ног, бросился к Рексу, с тем чтобы, загнав его под сани Деда Мороза и оставив там с обслюнявленной мордой, уделить немного своего внимания и остальным.
Отряхнув штаны и оправив рубаху, я попытался придать своему виду суровой решительности, а голосу ледяной твердости, но, рассмотрев надутые девичьи лица, враз сдал позиции и, чувствуя беспокойство, спросил, что случилось.
Леля с обидой посмотрела на Ламииру и промолчала. Длинноногая блондинка вернула ей взгляд, долженствующий выражать оскорбленную невинность, и тоже не обронила ни слова.
– И что это значит? – спросил я.
Фрося сползла со спины кобылы и, прижавшись к боку Гнедка, уткнулась носом Добрыне в коленку.
– Что стряслось?!
А в ответ тишина.
– Так и будем молчать? – Теряя терпение, я повторил свой вопрос.
– Вас кто-то обидел? – грозно вопросил рыцарь печального образа, пытаясь укрепить рукоять меча в забинтованной руке.
– Только вы уехали,- пожав плечами, заговорила черноглазая блондинка,- как приехал какой-то Д…д…д… не помню. Короче, святоша с посланием от Ливии.
– Что с ней? – вскричал я.- Она попала в беду?
– С ней все в порядке,- заверила меня Ламиира.
– Где послание?! Дайте мне, я хочу поскорее прочитать его.
– Он передал его на словах,- сказала Леля.
– Нашли кому верить,- скривилась блондинка.
– Не томите,- попросил Добрыня.- Он же словно на колу дергается.
– В послании говорилось следующее.- Прикрыв глаза, видимо, чтобы не пропустить ничего существенного, Леля принялась ровным голосом излагать устное послание.- Сегодня, завтра и каждый следующий день она ровно пополудни будет ставить свечку Деве Марии и молить ее о милости… что-то там еще… не помню. А дальше следующее. Если ты захочешь с ней увидеться, то уже знаешь, куда идти. Вроде все.
– Святой отец что-то еще говорил?
– Ничего.
– Говорил,- высунув нос из-под ладони Добрыни, заявила конопатая девчушка.
– Что?
– Благословляю вас. Во имя…
– Это несущественно,- отмахнулась Ламиира.- У него работа такая – всех направо и налево благословлять.
– Что-то еще?
Ее ответ заглушил трубный рев, и вслед за ним, идя на бреющем полете, появился Змей Горыныч.
– За деревья! – скомандовал Добрыня Никитич, усадив Фросю на руки Деду Морозу и разворачивая волшебные сани вручную.
Дон Кихот, отчаявшись вооружить правую руку, сунул меч в ножны и взял в левую копье.
Щенок кавказской овчарки пригнулся к земле и ощерил клыки. Вставшая дыбом шерсть визуально увеличила его вдвое.
Я проглотил слюну, почему-то скопившуюся во рту, и, взобравшись на спину Рекса, потянулся за мечом.
Приближавшийся дракон, похоже, вдвое вырос со времени нашей последней встречи. А морды стали еще наглее и злобнее.
«Какой же он огромный и ужасный!» – подумалось мне.
Но только не с точки зрения северного оленя, который, ощутив привычную тяжесть на спине, без лишних раздумий ринулся на врага. Уцелевший рог грозно торчит вперед, из перекошенной пасти рвется хриплый рык, из-под копыт выскакивают комья земли.
Признаться, я как-то упустил из виду его привычку очертя голову бросаться на врага.
Змей Горыныч принял вызов, растопырив все четыре лапы, выставив огромные изогнутые когти, похожие на жертвенные ножи, и снизившись к земле.
– А-а-а!!!.- заорал я, заглушая собственный страх, и ухватил рукоять катаны двумя руками.
Дракон атаковал одновременно тремя головами, которые столкнулись одна с другой, позволив мне, пригнувшись, поднырнуть под гибкие длинные шеи. Мелькнуло светлое пятно на его груди, и я, ударив мечом, на всей скорости врезался в окованное бронированными чешуйками брюхо Змея Горыныча.
Сталь рассекла биологические доспехи и вошла в плоть. Дракон яростно взревел, изрыгая струи огня. Меня сдернуло со спины оленя, который благополучно поднырнул под хвост снижающегося ящера, и впечатало в землю, а сверху полились густые потоки зловонной голубой крови.
Оставляя на земле звенья кольчуги и клочья своей кожи, я тем не менее не разжал рук, продолжая удерживать меч, вспарывающий брюхо Горыныча. А вот крик оборвался – в легких не осталось и капли воздуха.
Словно тараном ударил своим копьем Добрыня. И тотчас выхватил булаву.
Содрогнулся дракон, полыхнул огнем. Неистово зашипел от пронзительной боли и клокочущего бешенства.
Громыхая доспехами и размахивая пикой, словно ша-олиньский монах боевой палицей, налетел на ящера Дон Кихот.
Разлетелась в щепу пика, почернели от нестерпимого жара обмазанные тестом бинты. Но удержался в седле рыцарь печального образа и бросился на врага словно Матросов – грудью на потоки пламени.
Змей Горыныч свернул в сторону и рванул прочь. Но Рекс настиг его и ухватил зубами за кончик хвоста в полуметре от вцепившегося Пушка. Оленьи зубы не способны откусить, но вот сжевать…
Влетев рогом в муравейник, я остался лежать. Сверху промелькнули драконий хвост и швыряемые из стороны в сторону олень и пес.
Змей Горыныч взревел, сдувая листву с ближайших деревьев, и попытался взлететь, но рухнул на землю и затих.
Следившая за ходом поединка зеленоволосая русалка, в азарте взобравшаяся на мост, от удивления присвистнула. Не ожидала она такого результата. Это ж расскажи кому – не поверят. Сверкнув синим телом, она вниз головой плюхнулась в речной поток, спеша оповестить своих озерных подружек о том, что только что видела.
– Издох,- недоверчиво произнес Дон Кихот, пытаясь пальцами распрямить погнутое лезвие меча. От наложенной на руку шины остались лишь дымящиеся клочья бинтов, словно у мумии, попавшей в пожар Пушок недоверчиво разжал зубы и удивленно тявкнул, словно спрашивая: «На сегодня еще увеселительные мероприятия намечены?»
Спрыгнул с коня Добрыня, потирая сбитые в кровь костяшки.
Из пролеска выскочили девушки, оглашая окрестности криками, и бросились ко мне.
«Не везет тебе, Асмодей, на огнедышащих рептилий,- подумал я, вдыхая такой сладкий, хотя и наполненный гарью воздух.- Что ни встреча – то по уши в земле».
А в небе пляшут звезды, которых, по утверждению астрономов, днем не должно быть видно…
