ГЛАВА 18 Избушка Яги - моя крепость на курьих ножках
Пасть порву, моргалы выколю!
Не поверил первый раз Гуимплен Доценту, а зря…
– Пригнись!
Влетевший в окно камень просвистел между рогов и увяз в многовековых наслоениях паутины, пыльной пеленой затянувших углы избушки.
– Нет, ну что они себе позволяют? – шепеляво по интересовался я у Яги.
Благодаря ее своевременному предупреждению я успел уклониться от оружия пролетариев, правда, стукнулся подбородком о подоконник и прикусил язык.
– Совсем страх потеряли! – поддержала меня стараяведьма, листая доисторический журнал мод. А что еще может быть под обложкой, на.которой изображена нагая девица, стыдливо кутающаяся в крохотную лягушачью шкурку? Перевернув очередную страницу, она вздохнула: – Раньше лишь полоумные царевичи отваживались забредать сюда, да и то больше норовили на жалость взять, а эти…
Ее возмущение можно понять – за десятилетие-второе привыкаешь к безопасности, вырабатывается определенный жизненный уклад. А уж если ничего не меняется на протяжении столетий, то представить, что в один момент к самому твоему дому подвалят вот такие «отморозки» и устроят пьяный дебош с попыткой мордобоя, просто-таки в голову не может прийти.
– Все, я рассердилась,- предупредила Яга и, закрыв журнал, в приказном порядке обратилась ко мне: – Иди, и пусть знают, как на меня нападать.
– Но…
– Не тяни: раз-два – и останется только песочком тропинки притрусить.
– Зачем?
– Чтобы крови не видно было.
– Да эта зверюга от меня и пятнышка не оставит, сожрет с тапочками. Ей ли кариеса бояться?
– Только не говори, что испугался пары Горынычей-недорослей.
– Их там не два – их семеро. Если в лесу еще не прячутся…
– Ты, главное, начни, а я подсоблю.
– Как?
– В окошко высунусь и прослежу за очередностью. Чтобы, значит, самых наглых в первую очередь…
– В какую очередь? Меня первый же сожрет, если случайно не наступит – тогда и жрать нечего будет.
Свистнул очередной булыжник. Угодив в котел с варевом, он изменил химический состав готовящегося зелья, что привело в резкому изменению запаха с умеренно неприятного до откровенно тошнотворного с побочным эффектом в виде густого сине-зеленого дыма.
– Приворотное зелье испортили,- опечалилась ведьма.
– И аппетит на полгода вперед,- добавил я и, ухватив бурлящее в котле зелье, выплеснул его в окошко, следствием чего стал истошный рев и град проклятий, в которых русскими были только матерные слова, а вот предлоги все непонятные, чужеродные.
– Приворожили кого-то,- хихикнула Яга.
– Оборону ведем по всем правилам военного искусства.
Отведавший кипятка ящер умчался прочь, оглашая окрестности ревом и совершенно игнорируя попытки наездника обуздать его.
– Осталось шестеро – иди. Видишь, они чего-то обсуждают – пакость готовят.
– А у тебя, бабушка, случаем, меча-самосека или, на худой конец, станкового пулемета нет?
– А это что за странное оружие, что его на такое место надевать приходится? И как ты им воевать будешь?
– Это вы о чем?
– Жаль, нет. Интересно посмотреть было бы. Уж столько лет живу, а подобного чуда не видала.
– Может, меч-кладенец где припрятан?
– Есть водица заговоренная.
– Делает человека неуязвимым?
– Превращает в козла.
– Так давай их обрызгаем. Пускай бебекают опосля.
– Не поможет,- охладила мой пыл Яга.- Ее испить нужно.
– Понятно. А может, улетим?
– Избушка летать не может. У нее крыльев нет.
– А мы на помеле через дымоход выберемся. Я в мультфильме такое видел.
– Бежать?! – заорала Яга.- Да чтобы я, Ночной кошмар, летящий на бескрылой ступе и сеющий повсюду вечное и злое, бежала от нескольких жалких оборванцев, у которых медного гроша на приличное тряпье не хватило? Не бывать такому!
– Да это так… к слову,- зачастил я, идя на попятную.- А одежка их просто под глубокую старину пошита – неандертальцы в такой на светские рауты по случаю победы над врагом ходили. Проводить в последний путь со всеми положенными приправами и, похлопав по набитому брюху, поставить точку в древней вражде, придя к вселенской гармонии.
Нападающие и внешне изрядно напоминают древнего предка человека. Утверждаю это вопреки современному научному мнению, поелику хорошо знаю человеческую натуру – для кроманьонца на безрыбье и неандерталочка – баба. А что морда у нее квадратная и грудь волосатая – так и у кавалера самого, поди, пропорции не Аполлона, а разве что бронзовой его копии, успевшей побывать в печи с целью переплавки, но уцелевшей из-за веерного отключения газа. Короткие ноги с шишковатыми коленями наружу, длинные руки, квадратные торсы, укутанные в накидки из светло-серых звериных шкур, и головы, о которых можно судить лишь по плоскому носу и блестящим сквозь прорехи в густой растительности глазам. Ожившие экспонаты из палеонтологического музея. Однако при этом восседающие верхом на не менее реликтовых, но значительно раньше вымерших динозаврах. Которые и внешне-то разительно отличаются от всех драконоподобных Змеев Горынычей, даже учитывая этническое их разнообразие. Их роднит, пожалуй, только чешуйчатое покрытие тел и наличие хвоста. На человеческий взгляд, различие невелико, но и с точки зрения ящера – разница между человеком и макакой тоже небольшая. Хотя, скорее всего, он подходит к этому вопросу с чисто гастрономическим интересом… Но вернемся к нашим незваным гостям. Вернее, к их скакунам. Прямоходящие, с огромной башкой, клацающей челюстями метрах в пяти над землей, небольшими передними лапками с давно не стриженными когтями и огромными задними, которые напоминают лапки избушки на курьих ножках, только когти пошире и сами ноги помясистее. Вдоль спины тянутся бугристые буроватые наросты, заменяющие наездникам седла, ближе к хвосту наросты удлиняются, приобретая форму шипа. Сам хвост по длине в полтора раза превосходит собственно туловище, служа дополнительной опорой и одновременно противовесом непропорционально большому черепу, из-за толщины кости наверняка имеющему просто-таки гигантский вес. И Яга хочет, чтобы я добровольно вышел из такой надежной избушки, способной к тому же маневрировать, не давая разобрать себя по бревнышку? Ни за что!…
От группы наездников динозавров отделился один и, приблизившись, проорал, с трудом выговаривая явно незнакомые ему слова:
– Именем Господа нашего заклинаю – изыди, Сатана!
– Что это было? – поинтересовался я у Яги.
– Изгоняющие дьявола,- пояснила ведьма.- А я-то думаю – чего это они здесь ищут?
Потребовать разъяснения я не успел. Молниеносно выйдя из меланхолической задумчивости, Яга рывком усадила меня в кресло и, впившись колючим взглядом, принялась напевно бормотать:
– Твой разум дремлет, он пока еще спит… спит… спит… баю-бай… Глаза закрой. Спи… спи… оковы спадут и…
– И свобода нас встретит радостно у входа,- вставил я.
– …спи… разум во тьме, но от рук моих идет свет и тепло, воспоминания тянутся к ним, пускают ростки, ты вспоминаешь. Ты все вспомнил. Ты древний демон, нет жалости в тебе – лишь ярость и рвущаяся наружу необузданная мощь. Встань, проснись – иди и убей их!
Под конец проникновенного повествования голос Яги сорвался на визг, неприятно полоснув по напряженным нервам, но ярости и мощи в себе я не почувствовал. Лишь сухость в горле и разочарование. Магические способности прославленной ведьмы оказались сильно преувеличенными, она даже погрузить меня в транс не смогла. Гипнотизер доморощенный. Неужели она считает, что запрограммированный человек станет неуязвимым для клыков ящера?
– Кина не будет,- поднимаясь, сообщил я Яге.- Может, все же убе… в смысле произведем тактическое отступление?
– У-у-у… – прокатилось над лесом, и в стену избушки что-то с силой ударило.
Тряхнуло основательно.
Поднявшись с пола, я поспешил к окну узнать причину.
Мне навстречу сунулось волосатое рыло, но тут же исчезло, поощренное табуреткой, которая рассыпалась, что тебе конструктор «Сделай сам». Посмотрев на оставшуюся в руках ножку, я решил, что изделие восстановлению не подлежит, зато по частям предоставляет в наше распоряжение четыре добротные палицы. Кои надлежит немедленно проверить в деле…
Следующего нападающего я встретил, высунувшись в окно по пояс и размахнувшись от души. А русская душа, как известно, не имеет границ. Ножка просвистела мимо поросшего густой шерстью уха неандертальца, что плохо, и разлетелась о пуленепробиваемую голову его ящера-скакуна, что еще хуже, поскольку оставило меня не только без оружия, но и с онемевшими пальцами.
– Ур-р! – взвыл неандерталец.- Ням-ням!!!
И его пятерня, ухватив меня за рог, потянула на себя.
– Каннибал проклятый! – обиделся я и ударил его локтем под дых.
– Ой! – на чистом русском произнес он, судорожно дернувшись.
Вследствие его необдуманного рывка я оказался по колени вытянутым из окна, чем привлек нездоровый интерес динозавра, открывшего пасть совсем не для того, чтобы приветствовать меня.
Клац! Ремешок лопнул, и шлем остался в руках неандертальца, а я на манер маятника качнулся вниз, плашмя приложившись о бревенчатый бок избушки на курьих ножках.
Клац! Пасть ящера захлопнулась, как сработавший вхолостую капкан. Меня спасла сила земного притяжения, сумевшая придать телу большее ускорение, чем хищные инстинкты ящеру.
Клац! Прикусив кончик языка, захлопнулся мой рот, раскрытый в намерении издать вопль.
Оказавшись на земле, между лап растерянно мычащего динозавра, мимоходом отметив его несомненную принадлежность к мужскому полу, я воспользовался этим фактом, чтобы одним взмахом меча поспособствовать вымиранию этого редкого вида.
От его рева заложило уши.
Избушка на курьих ножках, не зараженная героизмом "Яги, панически бросилась наутек, подпрыгивая и виляя тяжелым крыльцом.
«Попал»,- понял я, готовясь дорого продать свою жизнь. Как минимум загнав преследователей до полусмерти, если не удастся убежать от них, затерявшись среди густого подлеска.
У моих противников преимущество в скорости – один шаг в два метра чего стоит,- а у меня в маневренности, проходимости и стимулировании нервных окончаний.
Петляя, словно мартовский заяц, влетаю в ближайшие кусты и, споткнувшись о предательски вылезший корень, продолжаю движение кубарем, обнаруживая все новые и новые кочки.
– Чем это ты занят? – озабоченно поинтересовался, появляясь, черт.- Может, помочь чем?
– Останови их.
Объяснять подробнее не понадобилось – треск, сопровождавший туши ящеров, которые проламывались через заросли, яснее ясного объяснил, кого я имею в виду.
– Не… – Рассмотрев преследователей, черт поспешил откланяться.- Это без меня.
– Трус,- буркнул я.
– А ты знаешь, как больно, когда тебя пережевывают?
И исчез.
«Сейчас узнаю»,- пришло на ум, и я вздрогнул, холодея от дурного предчувствия.
С трудом поднявшись на ноги, я все же попытался бежать, но после пары шагов обессиленно прижался к ближайшему дереву спиной и поднял меч.
Первый ящер, выскочив на меня на полной скорости, не успел затормозить и стукнулся головой о дерево. Оно затрещало, но устояло. Неандерталец, взмахнув руками, слетел с насиженного места и в компании желудей и листьев рухнул мне на голову, предварительно плашмя отпечатавшись на шероховатой древесной коре.
Закрывая голову, я вскинул руки вверх, а то, что в одной из них был зажат меч,- это случайность. Он сам виноват. Залитый с головы до ног горячей кровью, я повалился на бок под весом рухнувшего на меня тела.
Пока контуженый ящер тряс башкой, пытаясь унять скачущий внутри огромного черепа крохотный теннисный шарик мозга, набежали его собратья и с утробным ревом ринулись на запах крови.
Неандертальцы возбужденно загалдели и, поспешно покинув спины своих кровожадных скакунов, проворно вскарабкались на ближайшее дерево.
Бьющееся в конвульсиях тело взлетело вверх, давая мне возможность вздохнуть. Но лишь для того, чтобы тотчас надо мной нависла распахнутая пасть следующего ящера.
– Зубы нужно чистить,- чувствуя рвотные позывы, посоветовал я ему, отбрыкиваясь.
С равным результатом я мог бы попытаться сдвинуть Джомолунгму. Лишь ботинок застрял между зубов. Ухватившись за выступающие из верхней челюсти клыки, я попытался остановить движение закрывающейся пасти. Динозавр мотнул головой. Нога освободилась, и я оказался внутри его во всю ширь распахнутой пасти, поскольку разжать пальцы не успел.
Челюсти начали сжиматься.
– А! – завопил я и, вскочив на ноги, уперся загривком в его небо, напрягая спину.
– Бармалей, ты где? – донесся приглушенный крик.
Вздрогнув, я прокричал в ответ:
– Я здесь! Здесь!
– А челюсти медленно, но верно сжимаются, превозмогая мои жалкие потуги остановить их.
Ноги скользят в горячей слюне, едкий пот, смешиваясь со смрадным дыханием ящера, противно жжет глаза, легкие разрываются, моля о глотке чистого воздуха…
– Ливия! – что есть мочи ору я, вкладывая остатки сил в последний рывок.
Что-то хрустит, и кровавая пелена затмевает разум.
