ГЛАВА 16
В гостях у морского царя

— Бу-у-уль… — произнес я, не в силах скрыть изумление, охватившее меня при виде дворца морского царя. Вырвавшиеся изо рта пузырьки веселой вереницей устремились ввысь, к мерцающей над головой поверхности океана. Оказавшаяся на их пути стайка пестрых рыбок проворно юркнула в сторону, с укоризной посмотрев на меня. Но я этого не видел, да и едва ли сумел бы различить укор во взгляде рыбьих глаз — я любовался величественным сооружением, на создание которого ушли долгие века кропотливого ежесекундного труда, понадобившегося, чтобы направить рост кораллов в необходимое русло. Уму непостижимо! За парой маляров и то не уследишь — вечно что-нибудь напортачат, а тут нужно было проконтролировать мириады полипов размером не больше нескольких миллиметров, которые к тому же растут с непереносимой медлительностью…

Чтобы получить образное представление об открывшейся моим глазам картине, достаточно взять пустую бутылку из-под шампанского (сорт здесь роли не играет, и я оставляю его выбор на ваше усмотрение) и поставить ее на дно медного тазика, не забыв предварительно проделать в боку внушительных размеров дырку. Эта дыра будет служить входом в пещеру погибших кораблей, из которой мы только что выбрались. Гора у нас готова. Теперь берем шарообразную рыбу-ежа и помещаем ее на бутылочное горлышко. Все. Дело осталось за воображением, которое необходимо как следует подхлестнуть. Для этого покроем бутылку волнообразными каскадами вулканической магмы, а морского ежа разноцветными кораллами: от нежно-розовых, почти белых, до темнокрасных. Причем каждая иголочка — это башенка с множеством просторных окошек и изящных балкончиков.

Уморяка нетерпеливо замахал руками, призывая нас продолжить прерванное движение.

Если у кого-то и были на этот счет возражения, то темный силуэт морского змея, промелькнувший вдалеке, развеял их. Впрочем, появись у чудовища желание настичь нас — он осуществил бы это без особых усилий. Не имея возможности идти, мы не способны и полноценно плыть, а поэтому перемещаться вынуждены, используя одновременно все возможные способы: ползти, цепляясь за хрупкие стебли водорослей, отталкиваться от выступа к выступу… Короче, использовать все, что под руку подвернется.

У центральных ворот путь нам преградил почетный караул. Похожие на Уморяку как две капли воды морские мужики с толстыми трубами, из которых выглядывали сонные морды мурен, и круглыми щитами.

— Кудака? — поинтересовался первый страж.

— Почемука? — добавил второй.

— Ко владяка, — пояснил Уморяка. — На ужиняку.

— Блюдяка или гостяка?

— Гостяка.

— И рогака? — указав пальцем на моего олешка, уточнил один из стражей.

— Все вместяка, — подтвердил Уморяка — Толпяка ходяка.

— Проходяка. — Распахнув покрытые сплошным слоем жемчуга створки ворот, стражники впустили нас во дворец морского владыки, против ожидаемого не потребовав сдать имеющееся при нас оружие.

— Спасибо, — автоматически поблагодарил я. И страшно удивился, когда вместо «буль-буль» из моего горла донеслись вполне различимые звуки человеческой речи.

Проследовав по длинному зигзагообразному коридору, мы вышли в довольно просторный зал, построенный с таким расчетом, что вода покрывает его на глубину немногим больше метра, остальное пространство заполнено воздухом, пахнущим дымом мятных сигарет. Стены украшены чеканными картинами из интимной жизни обитателей лесов, лугов и воздушных просторов. Вот петух топчет курицу, шустрый паучок тискает кокетливую мушку, а медведь затянул кого-то в густой бурелом и там опрокинул на спину. И это «кто-то», на мой взгляд, почему-то больше похож на косматого геолога, чем на косолапую медведицу.

— Тама царяка, — указав на один из ведущих из зала проходов, сообщил Уморяка. — Вы молчака. Царяка спросяка — вы отвечака. Запоминака?

— А самогоняка там будяка? — с легкостью переходя на язык морских мужей, поинтересовался черт. — Чтобы горляку промочака с дальней дорогяки.

— Обязака, — облизнулся Уморяка.

— Уряка! — воскликнул мой неисправимый «ангел-хранитель». — Веди же нас, наш рулевой!

Миновав комнату с кроликами, для которых соорудили специальный островок с макетом полуразвалившейся бревенчатой избушки («релаксака комнотяка», как пояснил наш провожатый), мы оказались в небольшом зале, полном разномастной публики. Морские девы и мужи, преимущественно без следов одежды на теле, попарно и небольшими группами столпились вокруг воодушевленно терзающего струны музыканта.

— Здравствуйте, — приветствовал я присутствующих.

— День добрый. Привет, — поддержали меня спутники.

— Горячие блюда подоспели, — заметил кто-то из толпы.

Присутствующие оживились. Послышались смешки и неразличимые реплики. Но общий фон говорит о том, что нам рады. Вот только знакомиться почему-то не спешат.

— Старые знакомые! — обрадовался музыкант, забросив гусли на плечо и повернувшись к нам лицом.

— Садко?! Какими судьбами? Что ты здесь делаешь?

— Играю, пою, — просто ответил новгородский гусляр. — Работенка не пыльная. Хотя посуше могла бы быть… Уважение, опять же, почет. Слушатель внимательный, не избалованный… Платят богато, преимущественно златом да каменьями драгоценными.

— Рады за тебя.

— Ну а вы-то по какой такой нужде сюда пожаловали? — поинтересовался он.

— Нас мо….

С легкостью заглушив меня, по дворцу прокатился низкий вибрирующий гул, судя по воцарившемуся вслед за ним воодушевлению, служащий приглашением в трапезную морского царя.

Участники намечающегося ужина с местным владыкой проворно устремились к распахнувшимся дверям. Мы последовали за ними, стараясь не сильно отставать. Им хорошо — взмахнул хвостом и поплыл вперед, нам же приходится барахтаться по пояс в воде, отвоевывая каждый шаг. Не знаю, как остальные, но я чувствовал себя лягушкой, пытающейся следовать за косяком окуней.

— У тебя ножик есть? — дернув меня за рукав, поинтересовался мой «ангел-хранитель».

— Может, тебе еще и вилку дать? — растерянно вертя головой по сторонам, спросил я. Зал, в который мы вошли, совершенно не подходит для ужина. И розовый цвет кораллового потолка, теряющегося далеко вверху, здесь совершенно ни при чем. — Что ты им резать собрался?

— Не резать — выковыривать… Посмотри под ноги.

Я посмотрел.

— Симпатичная мозаика, — признался я, переступая с ноги на ногу. — Только почему-то черно-белая…

— Да любая эта жемчужина стоит столько… — Не договорив, черт многозначительно закатил глаза.

— Это жемчуг? — не поверил я.

— А то, — подтвердил черт. — Так как насчет ножа?

— Не выдумывай. — Я погрозил ему пальцем. — Мы в гостях. Что о нас подумают?

Но остальные приглашенные о нас словно забыли, они столпились вокруг золоченых клеток с плавающими в них крупными рыбинами. Эти клетки — единственное, что появилось в этом зале с момента его строительства. Если не считать гостей.

— Пятьдесят на пятьдесят, — предложил черт.

— Что?

— Делим поровну, — пояснил он. — Твой нож и карманы для транспортировки, а моя работа и сбыт. По-моему, справедливо.

— Так нельзя.

— Почему?

— Ты же ангел-хранитель, а это воровство. Оно тебе по статусу противопоказано.

— Во-первых, — заметил черт, — я ангел лишь на полставки, Той, которая хранитель, а отнюдь не ангел. Чувствуешь разницу? Во-вторых, это не воровство, а взимание компенсации за моральный ущерб.

— Какой?

— Их морская гадюка нас глотала? Глотала. Это раз. С ужином кинули? Кинули. Это два. А для меня это как серпом по… — как это у колосьев? — стеблю. На корню губит. Еще и царь встречать не вышел… Дары царские, скорее всего, зажилил. Значит, мы имеем полное моральное право возместить убытки. И, в-третьих, его здесь сто-о-олько… от них не убудет. Так что давай ножик.

— У меня его нет.

— Попроси у супруги, — сказал черт.

— Сам попроси.

— Мне она не даст.

— Кто тебе не даст? — поинтересовалась Ливия, услышав лишь последнюю фразу черта и поэтому воспринявшая ее несколько в отличном от оригинала смысле.

— Ты, — чистосердечно признался черт. За что и пострадал.

Да уж! Путь от беса-искусителя к ангелу-хранителю усеян отнюдь не розами, разве что исключительно их богатыми на колючки стеблями.

— Конечно, ты вправе ему отказать, — упрекнул я супругу, — но бить…

На этот счет у нее оказались свой взгляд и действие… результат которого четко отпечатался на моей щеке.

— За что? — переглянувшись с чертом, растерянно поинтересовались мы.

Ливия, обидевшись, отвернулась.

Принести извинение (знать бы еще, за что?) я не успел. В зал вошел морской царь. Именно вошел, а не вплыл, как все остальные подводные обитатели. Ибо размерами он превосходил любого из присутствующих как минимум раз в пять-шесть. Да и телосложение имел отличное как от человекоподобных морских дев, так и от больше смахивавших на рыбин собратьев Уморяки. В кого он такой? Круглое плоское лицо с широко расставленными блюдцами глаз, лягушачьим ртом от уха до уха и парой вислых усов а-ля сом. Лишенная растительности голова крепится на длинной подвижной шее, сплошь покрытой толстыми валиками грубой кожи, и пребывает в постоянном движении, покачиваясь из стороны в сторону. Спина морского царя прикрыта сплошной пластиной костяного панциря, как мне сдается естественного происхождения, а выпуклая грудь и плоский живот — крупными чешуйками удивительного золотого оттенка с белесым узором на каждой. Длинные руки заканчиваются мощными клешнями, напоминающими манипуляторы трансформеров. Вокруг пояса из тела морского царя произрастают восемь толстых щупалец, прикрывающих кривые ноги до шишковатых колен. Ступни ног очень широкие, с длинными когтистыми пальцами, между которыми белеют перепонки.

— Царь… царяка… — прокатилось над группами верноподданных, которые при появлении монарха почтительно склонили головы.

Мы последовали их примеру.

Викинги преклонили колени, продемонстрировав завязанные мною бантики, веселенько смотрящиеся на красном фоне резиновых плавательных шапочек. Их рогатые шлемы остались на дракаре. Я с друзьями по русскому обычаю поклонился местному владыке в пояс. Баба Яга присела в глубоком реверансе, выставив из-под длинной юбки свою знаменитую костяную ногу и оскалив в улыбке свой не менее знаменитый клык. Но на морского владыку это не подействовало… по крайней мере сознания он не лишился.

— Как-то я иначе себе Посейдона представлял, — признался Дон Кихот, продемонстрировав знакомство с греческим пантеоном богов. — Более на человека похожим.

— А Посейдон и похож на человека, — со знанием дела ответил я. В отроческие годы мне частенько доводилось видеть его на Олимпе, куда я имел честь сопровождать Ламииру, в те времена носившую имя Афродита. Давно это было…

Морской царь приблизился к нам и произнес, обращаясь, по всей видимости, к Уморяке, широко при этом распахивая усеянный мелкими острыми зубами рот:

— Это те дары морские, которые принесла нам Червячакика?

— Сама така, — подтвердил морской муж.

— А почему их так много?

— Сикока принесяка, стока я доставляка сюдака.

— А морские дары последнее время скудны были — штормов давненько не было, морских битв тоже, — задумчиво произнес морской царь. — Слишком много гостей, а лучше бы блюд…

— Блюд… блюдяка… — загомонили морские девы и мужи, сфокусировав на нас свои взгляды.

Мне стало неуютно, и я непроизвольно начал просчитывать, сколько времени мне понадобится, чтобы выхватить из-за спины меч-кладенец. Ерунда какая-то в голову лезет…

— Така сегодняка ж четвергяка, — зачем-то напомнил Уморяка.

— Четверг? — переспросил морской царь. — Точно.

— Таки четвергяка, — подтвердил Уморяка, сдержанно вздохнув. Я бы сказал, с облегчением.

— Значит, гостями будут все, — решил морской царь. И обратился к нам: — Осознаете ли выпавшую вам удачу?

— Осознаем, — за всех ответил я. — И очень польщены оказанной нам честью.

— Это правильно. Редко кто попадает сюда с земли в качестве гостя. Радуйтесь же дарованному вам шансу… А пока — приступим к трапезе.

Гости устремились к садкам с живой рыбой и принялись с азартом вылавливать ее и тут же пожирать, жадно разрывая на части.

— Фу, — побледнела Ливия. — Какая мерзость! Словно пираньи.

— Что поделаешь, — пожала плечами Баба Яга, — дикие люди, дикие нравы.

Ухватив меня за руку, Уморяка потянул к ближайшему садку, который, как я понял, должен был служить нашим столиком на сегодняшний вечер.

— Спервака едака, а потом самогоняка.

— Я сырую рыбу есть не буду, — заявила Леля.

— Девочки, тише, — попросил я сестру и жену. — Не стоит лезть в чужой женский монастырь со своей монашкой.

— Нужно запомнить хохму, — осклабился не очень удачно начинающий ангел-хранитель — При случае блесну.

— А жареные блюда здесь не подают? — склонившись к верхнему правому уху нашего провожатого, спросил я.

— Кака така?

— Ну, значит, приготовленные на огне.

— На огняка?

— Ну да, — подтвердил я, поражаясь его непонятливости. — В печи или на простом костре.

— Не-а. Порака едака, — напомнил он, все настойчивее дергая меня за рукав.

— А может, обратим язычников к огню истинной веры? — вкрадчиво поинтересовался черт, не сводя вожделенного взгляда с жемчужной мозаики.

— Это богоугодное дело, — согласился Дон Кихот, пытаясь нащупать отсутствующий меч. — Храм возвести, скромность, приличествующую созданиям божьим, привить…

— Черт, ты зачем народ на крестовый поход подбиваешь? — поинтересовался я.

— Это не я, это прорастающие в моей темной душе ростки светлого и чистого это… ну, как там его?..

— Лучше помолчи. Мародер!

— Это почему? Я ведь за правое дело…

— И пока мы это правое дело будем вершить, ты драгоценности выковыривать будешь.

— Так для всех…

— Едака, — напомнил Уморяка.

— Сам такое ешь, — отмахнулся черт. — Когда обещанная выпивка будет?

В это самое время в залу вплыли две морские девы, в одной из которых я узнал Жемчужинку. Хотя, на мой взгляд, от подружки она не очень-то и отличалась: такая же обнаженная, красивая и хвостатая, но реакция Уморяки была однозначной: нервная дрожь и обреченно обвисшие на усиках глазики. Морские девы внесли полную корзину каких-то мелких квадратных кубиков коричневого цвета и крупную витую раковину, в которой явственно булькало, а уж запах…

— Первач, — безошибочно угадал черт. И обеспокоился: — А чего это они, так и будут по одной стопке носить?

Должен заметить, что, судя по объему, в раковине неизвестного мне моллюска содержалось как минимум литров пять ядреного самогона, от одного запаха которого в голове возникло видение дикого похмелья с дурной головной болью, распухшим как портянка языком и завязанным на морской узел желудком.

Поднеся «рог» морскому царю, девы поклонились.

— Такому бугаю это на один глоток, — заметил черт.

— Цыц! — прикрикнул я на него. Не хватало только, чтобы кто-нибудь это услышал. Могут за оскорбление институту власти в лице правителя и голову отрубить или просто шапки свои красные назад заберут, а нас за ворота выставят.

Против опасений рогатого хранителя морской царь не стал с лихим студенческим уханьем опрокидывать в свое нутро все содержимое раковины, он взял из корзины кубик и, обмакнув его в самогонке, принялся смаковать, причмокивая и блаженно закатывая глаза.

— Гурман, — удивленно произнес черт, почесав макушку.

А морские девы тем временем принялись обходить остальных гостей, наделяя их пропитанными в перваче кубиками.

Поскольку мы находились дальше всех прочих от персонального царева садка-столика, то и очередь до нас дошла позже всех.

Под пристальными взглядами всех собравшихся в зале я взял из корзины кубик, оказавшийся сухариком, и, намочив его в источающей стойкий сивушный запах жидкости, положил в рот.

Ну что вам сказать? Непривычно.

Последним угостился Уморяка, восторг которого не смог унять даже жгучий взгляд его прелестной половины, обладавшей наряду с красотой и обворожительным голосом еще и мерзким характером.

На этом трапеза у морского владыки закончилась, оставив нас в недоумении, а черта просто-таки в шоке. Что и говорить, пьянка сегодня вышла знатная…

— Уморяка, — распорядился морской царь, — устрой гостей.

— До завтра, — помахал нам рукой Садко и поспешил вслед вышедшему из зала владыке, на ходу снимая с плеча гусли и перебирая струны. Быстро приспособился конформист!

Мы покинули зал вместе с остальными гостями, мужская часть которых не скрывала довольных улыбок.

— Что будем делать? — спросил я.

— Покушать бы, — робко предложил Герольд Мудрый.

— У нас в лодке припасы остались, — напомнил я.

— И дрова, — добавил Добрыня Никитич.

— И Червячакика.

— Не-а, — протянул Уморяка. — Червячакика не приплывака.

— Ты уверен?

С трудом разобравшись в малопонятных объяснениях морского мужа, я выяснил, что морской змей на самом деле самка, состоит, так сказать, сторожевой собакой при морском царе и обитает в конуре у основания дворца. Туда она и принесла наш дракар, приняв его за маленького головастика, или как там называется малек морского змея? Так что теперь она появится лишь дней через пять, чтобы накормить малыша свежепойманными акулами.

— Значит, ночуем на островке, — решил я.

— А как насчет небольшой экскурсии по дворцу перед этим? — спросил черт.

— Можно. Когда еще такая возможность выпадет…

— Кудака ваша ходяка? — уточнил наш провожатый.

— А куда твоя жена пошла? — поинтересовался черт.

— Самогоняка относяка на местяка.

— Вот за ней нас и веди.

— Почемука?

— Нужно же нам к ужину немного горячительного напитка прихватить?

— Ещека?!

— Обязательно, — уверенно произнес черт. — И побольше, чтобы, значится, два раза не бегать — поди не ближний свет.

— Одонака женяка нам не давака…

Доверь это дело мне, — успокоил его адский пролетарий, последнее время резко пошедший вверх, словно стартующая из глубокой шахты на околоземную орбиту ракета на реактивной тяге. Только вот до ада копать поглубже будет…