Книга: Специальный агент высших сил
Назад: Отступление восьмое УЧЕНИЯ АНГЕЛОВ-ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В УСЛОВИЯХ ПРИБЛИЖЕННЫХ К БОЕВЫМ
Дальше: Отступление девятое МОРКОВЬ НАВОДИТ НА МЫСЛЬ

ГЛАВА 13
Черт приводит помощь — 2

Усомнившемуся в том, что я джентльмен, удачи не будет.
Флинт

 

Хлынувшая в пролом вода загасила разлетевшиеся в разные стороны горящие щепки, и в трюме воцарилась густая темень. Она скрыла от наших взоров полчища бегущих в панике с корабля крыс, верещащего черта, стенающего Садко, матерящуюся на все лады Бабу Ягу и довольно фыркающих морских дев, устремившихся на волю, в родную стихию.
— Эй, пираты! — выкрикнул черт, пытаясь забраться на пока что сухое место, каковым, с его точки зрения на данный момент была моя спина. — Выпустите нас!
Поняв, что взывать к жалости корсаров — то же самое, что искать свинину в маце, то есть глупо и бесполезно, мой ангел-хранитель решил перейти от пассивного ожидания, если за таковое можно принять едва контролируемую истерику, к активным действиям. Звонко припечатав меня по макушке копытами, которые не иначе как подкованы, если судить по звону, он ринулся в лобовую атаку на люк. Сама атака осталась скрыта от наших глаз, а вот предшествующий ей крик «Банзай!» и последовавшие за ней треск сравнимых по прочности рогов и морёного дерева, а также плеск рухнувшего в воду тела позволили воображению дорисовать весь процесс.
На ощупь выудив из воды крылатое тельце черта, я сунул его за пазуху, где уже было так же мокро, но зато никто не затопчет в сутолоке.
— Я попробую пробиться наверх, — вызвался Добрыня.
— Лучше я, — предложил Дон Кихот, — тут головой действовать нужно.
Судя по звуку, раздавшемуся спустя несколько мгновений, он действительно решил воспользоваться головой. И в этом плане его мозговой штурм отличался от аналогичного чертячьего тарана лишь большей результативностью.
После третьего или четвертого гулкого удара люк открылся, и над ним склонилось перекошенное от багрового рубца через всю щеку лицо пирата.
— Сухопутные крысы, тудыть вас через колено. А ну не шумите! — проорал он, размахивая кривым ножом и чадящим факелом, но тут резко подскочивший уровень воды не только достал нам до подбородка, но и попал в поле его зрения. Сделав несколько глотательных движений широко раскрытым ртом, пират схватился за грудь и рухнул на голову благородному идальго. Ступеньки они считали на пару.
— Впечатлительный какой-то попался, — пробормотал я, вылавливая из воды Дон Кихота, который, как и все рыцари, совершенно не умел плавать. Хотя и особого страха перед водой не испытывал. Просто, попав на глубину, складывал молитвенно руки и вверял свою жизнь Господу и Деве Марии. Этот фатализм с практической точки зрения понятен — закованный в броню человек в воде движется как топор, то есть исключительно на дно.
На палубу я поднялся последним. Поскольку Дон Кихота, погруженного в вознесение хвалы Спасителю и матери его Деве Марии, пришлось буквально нести на плече, упершись этим самым плечом в рыцарский копчик.
Наверху уже ждала группа встречающих с ножами и топорами. Они захлопнули люк, даже не заглянув в него, чтобы проверить, куда делся их впечатлительный товарищ, и посему остались в неведении относительно пробоины в днище корабля. Иметь чуточку любознательности в данном случае им не помешало бы. Может, тогда они поинтересовались бы, по какой-такой причине мы промокли насквозь и теперь дрожим от холода под порывами весьма свежего ветерка. Видимо, отойдя от острова — резиденции ясеня-провидца, пираты стали удаляться от теплого течения, и его согревающее дыхание уже почти не чувствовалось.
— Молчать! — взревел пират, обладатель не только выдающейся как вперед, так и среди прочих челюсти, но и на диво бессмысленного взгляда бледно-голубых глаз. Он ткнул толстым как сосиска пальцем мне в грудь, угодив в черта, и персонально повторил свою просьбу, хотя я и рта не успел открыть. — Молчать!
Тут у меня из-за пазухи высунулось перекошенное лицо рогатого с нездорово позеленевшим пятаком. Он судорожно дернулся и избавился от попавшей в легкие воды. Стоящий напротив меня джентльмен удачи опустил взгляд на появившееся на его штанах пятно, человека, незнакомого с обстоятельствами его возникновения, наводящего на мысль об энурезе. Его коллеги по промыслу при этом заржали не хуже стада жеребцов. Хлопая при этом себя по коленям и невоспитанно указывая на мокрого товарища пальцами. Глухо зарычав, последний попытался ударить черта кулаком, который по размерам и крепости не уступит копыту взрослого бычка. Как и следовало ожидать, черт остался безнаказанным, ловко увернувшись. А вот я только крякнул, когда костяшки врезались мне в грудь, выбивая на коже отпечаток крестика, а из легких воздух.
И это ангел, которому должно хранить меня?
Поведя мутным взором по сторонам, я различил плывущие в воздухе пиратские рожи, на которых оставили отпечатки все доступные человеческому обществу пороки, сверкающие на лафетах сосиски пушек, уткнувшихся зачехленными мордами в опущенные щиты, реющий над головой черный флаг с перекошенным черепом над болезненно изогнутыми костями…
— Приведите смутьянов к капитану, — донеслось с верхней палубы.
Подхватив под белы рученьки (а откуда посреди зимы взяться загару?), пираты без особых церемоний доставили нас пред мутные от принятого алкоголя очи своего руководителя. Правый из которых подозрительно косит и нехорошо так бросается в глаза нездоровой белизной глазного яблока, в то время как левый непрерывно совершает вращательные движения, демонстрируя кровавые прожилки.
Слоняющиеся без дела джентльмены удачи столпились на верхней палубе в ожидании предстоящего развлечения. Люди они простые, к изыскам не приученные. Поэтому и радости у них в жизни простые и незамысловатые: ром рекой, продажные девки гурьбой… ну и беспредел разного толка: купца под килем протянуть, девицу скопом обесчестить, пассажира невезучего по доске пустить прогуляться, проповедника на рее вздернуть или собутыльнику финку под ребро сунуть, карточный долг списывая» В общем, развлекаются, насколько фантазия позволяет.
— Мы тоне… надеясь переключить внимание пиратов на более насущные проблемы, я попытался донести до их капитана горькую правду. Но моим благим намерениям не дано было осуществиться.
Первым на их пути встал весьма упитанный головорез в окровавленном переднике, который больше подошел бы мяснику, чем корабельному коку. Он вперевалку подошел к капитану и протянул залитую сургучом бутылку темно-зеленого стекла.
— Ваше вино, — вручая сосуд, произнес кок.
Капитан выхватил из ножен свою рапиру и резко взмахнул ею. Отбитое горлышко покатилось по палубе, роняя куски сургуча и капли ярко-красной жидкости.
Ополовинив бутылку под прицелом сотни завистливых глаз, капитан довольно причмокнул губами и, сыто отрыгнув, игриво подмигнул Ливии.
Я внутренне похолодел и напрягся, готовясь к стремительному броску.
Уловивший мое настроение Рекс присел на задние лапы. Густой мех на его загривке приподнялся, а рога, наоборот, опустились.
Спасая капитана от смерти, с вантов раздался крик:
— Корабль по курсу!
Отбросив недопитую бутылку вина, капитан пиратов выхватил из-за пояса подзорную трубу и, раздвинув ее, приложил к правому глазу.
— Сейчас посмотрим, что за индюшка спешит к нам навертел…
Прошло не меньше минуты, на протяжении которой предводитель джентльменов удачи водил подзорной трубой из стороны в сторону. Опустив трубу, он удивленно икнул и признался:
— Карамба! И три тысячи чертей в тощий зад моей благоверной! Ничего не вижу…
— С таким придурком там и четыре тысячи побывать могло, — прокомментировал услышанное черт. Проделал он это достаточно тихо, чтобы его крамольные речи не достигли чужих ушей.
Переложив трубу в другую руку, капитан схватил пальцами свой глаз и с легкостью вынул его из глазницы. Вытерев его о рукав фрака, он вернул стекляшку на место.
— А говорил что лучше настоящего будет. Эх, жаль, повесили мерзавца…
Приложив подзорную трубу к второму глазу, капитан тотчас обнаружил источник беспокойства впередсмотрящего.
— «Летучий Голландец», — с дрожью в голосе прошептал он, упал на колени и начал неистово молиться.
Весть, со скоростью степного пожара распространилась по кораблю. Рулевой попытался развернуть корабль, но он не отозвался на его усилия, продолжая целеустремленно двигаться вперед и только вперед. С моей точки зрения, причиной этого являются значительно возросшие масса корабля и его посадка. Но все равно от этого веет какой-то обреченностью, неумолимостью рока и непонятными явлениями, которые обычно приписывают потусторонним силам, на самом деле не имеющим к этому никакого отношения. В природе и без вмешательства высших сил хватает загадочного и необъяснимого. И порой эти проявления бывают весьма пугающими. Даже для меня. Что уж говорить о непросвещенных пиратах?
Скованные ужасом головорезы последовали примеру своего предводителя, беспрекословно склонив свои буйные головы перед неумолимым роком. Не прошло и пяти минут, как сборище отпетых негодяев и мерзавцев превратилось в группу кающихся грешников.
— Спаси и помилуй! Мамой клянусь, свечку поставлю за упокой всех мною убиенных душ… только дай памяти всех припомнить.
— Пронеси… и больше ни капли рома в рот не возьму… вот те крест!
— Прости прегрешения мои…
— Дай отмолить все грехи… их мне надолго хватит.
— Свят… свят… и бутылка рома.
Наблюдая необычное превращение рыкающих волков в смиренных овечек, я обнаружил, что кроме нашей небольшой группы на ногах стоять остался один только кок. Но и его взор словно прикован к стремительно приближающемуся кораблю, который, по-моему, никакого отношения к «Летучему Голландцу» не имеет. Как он должен выглядеть, я не знаю, но, если память мне не изменяет, на корабле-призраке никого не должно быть. А на приближающемся к нам судне хорошо виден шезлонг, стоящий на носовой надстройке, и сидящий в нем полуголый человек с увесистым томом в черной обложке на коленях.
— Нужно сматываться, — заявил Добрыня Никитич.
— Может, присоединим свои голоса в молитве Господу нашему? — засомневался Дон Кихот.
— Потом, — пообещал я, узрев лежащий на столе меч-кладенец и завладев им.
Если кто-то и заметил мои действия, то проигнорировал увиденное, не отвлекаясь от основного занятия.
Лишь недавно приобретенный ангел-хранитель, щекоча перьями крыльев мой живот, прошептал мне на ухо, отрабатывая ставку искусителя:
— Мочи гадов, пока не спохватились!
Отмахнувшись от его предложения, хотя и не из гуманных соображений, а здраво рассудив: зарубив одного, я почти наверняка привлеку внимание остальных. А их слишком много, чтобы так рисковать. Лучше воспользоваться случаем и смыться по-тихому.
— Отступаем к шлюпке, — скомандовал я, попятившись.
— А мои доспехи? — уточнил Дон Кихот.
— Забудь про них.
— Забыть?!
— Если хочешь, можешь сохранить о них память.
Ловко лавируя между молящимися пиратами, мы пробрались к ближайшей шлюпке и принялись отвязывать ее.
— А со второго корабля нас не заметят? — поинтересовалась Яга.
— Надеюсь, нет, — ответил я, покосившись на белеющий вдалеке парус. — Очень надеюсь.
К тому времени как мы справились с половиной морских узлов, «Летучий Голландец» приблизился и заскользил вдоль борта пиратского судна на расстоянии вытянутой руки.
Читавший книгу человек, привлеченный скрипом снастей, оторвался от нее и поднял на нас свой взгляд.
— Странно, — произнес он и захлопнул книгу, предварительно заложив страницу пальцем. Потом, обращаясь почему-то ко мне, поинтересовался:
— Табачку не найдется?
— Не курим, — растерянно ответил я.
— Нет так нет, — отозвался полуголый незнакомец. — И делать вам здесь нечего. Плавают где ни попадя…
Опустившись в шезлонг, незнакомец вернулся к прерванному чтению.
«Летучий Голландец» подернулся сизой дымкой и растаял, словно его никогда и не существовало.
— А где все? — спросил черт, высунув у меня из-за пазухи свою рогатую голову.
— Тоже исчезли, — перекрестился Дон Кихот.
Пройдясь по пиратскому кораблю, мы утвердились в своих подозрениях: все пираты куда-то исчезли. Вот валяется на полу полупустая бутылка со срубленным горлышком, а вот и капитанов стеклянный глаз, но его самого и след простыл. Как и всей его команды.
— Вот так подфартило, — заметил черт, стремительно выбираясь из нагретого места и принимаясь обследовать оставшееся бесхозным добро.
Отыскав пиратскую сокровищницу, мы обнаружили изрядный запас горячительных напитков и отобранные у нас вещи. Драгоценности и золото джентльмены удачи благополучно спустили во время предыдущей стоянки, а новых награбить не успели. Закрепив на поясе плеер, я радостно погладил его гладкую крышку. Он дорог мне как подарок Ливии.
Вернувшись на палубу, мы обнаружили стоящего у борта Садко, наигрывающего на своих гуслях какой-то нехитрый мотив.
Привлеченная его игрой, из морской пучины всплыла прелестная морская дева и поманила музыканта пальчиком. Недолго думая Садко поднял гусли над головой и прыгнул за борт. Поглотившие его волны вздыбились и опали. Словно ничего и не было.
— Утопился.
— Может, всплывет… — Перегнувшись через борт, я принялся высматривать его среди волн — не мелькнет ли?
Пиратский корабль вздрогнул и исчез, растаяв словно призрак. Лишившись опоры, я рухнул вниз. И тотчас покатился по песку, прикусив кончик языка.
— Где мы? — озираясь по сторонам, спросил Добрыня.
— Вернулись на остров.
— Но как?!
— Не знаю. Единственным разумным объяснением было бы волшебство, но… Оно ведь по-прежнему не действует, не так ли, Леля?
— Не действует, — подтвердила сестрица.
Черт согласно кивнул головой.
— Но «Летучий Голландец»… Странно все это.
— И что теперь будем делать? — спросил Дон Кихот, любовно поглаживая блестящий бок своих лат. Но когда он потянулся к мечу, которым обзавелся на пиратском корабле, то с огорчением обнаружил, что он исчез.
— Ничего нового на ум мне не приходит…
— Что за жизнь у бедного черта?! — воскликнул ангел-хранитель, взмахнув крыльями. — Бросайте меня за магический барьер. Только осторожно, а не как в прошлый раз. Я едва без перьев не остался.
Добрыня и в этот раз не подкачал. Взяв на руки скрутившегося калачиком черта, он отвел руку за плечо и мощно забросил верещащий (хотелось бы верить, что от восторга) пушистый комок с выглядывающими из него крыльями, рогами и хвостом за пределы антимагического барьера.
— А мы что будем делать? — поинтересовался Добрыня Никитич.
— Ждать, — ответил я, чувствуя, что не так давно уже говорил что-то подобное в точно такой же обстановке.
Опустившись на песок, я вытянул ноги.
— Я тебя люблю, — прошептала мне на ухо Ливия. Потеснив Рекса, она забралась ко мне на руки и прижалась к груди.
— Седина в голову — бес в ребро, — непонятно к чему произнесла Яга, подмигнув благородному идальго. — Пойду перекушу. Никто не желает составить компанию?
— Не откажусь, — согласилась Леля.
— И я что-то проголодался, — признался Добрыня.
— А я лучше по острову пройдусь, аппетит нагуляю, — заявил Дон Кихот.
Слушая равномерное дыхание задремавшей жены, я осторожно достал и закрепил в ушах комочки наушников. Надеюсь, эти дикари не испортили электронику. Утопив указательным пальцем кнопку пуска, я обнял за плечи Ливию и уставился на мерцающую невдалеке стену.
Жесткие аккорды, возникнув из тишины, обрушились на мои перепонки массированной атакой гитар и барабанов. Прорываясь сквозь них, раздался хриплый голос Борова, в котором слышится сдерживаемый рык:
…Нет пощады,
нет пощады,
нет пощады врагу.
Черный викинг,
адский демон,
неприступный в бою.
Смерть над флагом,
кровь и знамя
цвета адской реки.
Нет пощады,
враг повержен
от железной руки…

Что такое? При виде медленно приближающегося к антимагическому барьеру корабля у меня возникло чувство дежа вю. Впрочем, внешним видом появившееся судно сильно отличается от своего предшественника — пиратского корабля, оно значительно меньше его по размерам и имеет всего одну мачту, зато вдоль его бортов тянутся ряды весел. Первым сквозь преграду прошла вырезанная из дерева носовая фигура, изображающая голову дракона с широко раскрытой пастью и торчащим вперед змееобразным языком. Ухватившись за драконьи надбровные дуги, черт расправил крылья и принялся махать мне руками и что-то кричать.
«Наконец-то!»
Я вскочил на ноги и помахал в ответ.
Возвышающийся за спиной черта человек, тряхнув густой гривой русых волос, приветствовал меня вскинутым над головой мечом. Стоящие вдоль бортов воины повторили его жест, завершив его звонким ударом о прибитые к бортам щиты.
Звон потревожил Ливию, и она, проснувшись, поднялась на ноги. Рекс для поддержания репутации рыкнул.
Корабль, послушный воле сидящих на веслах гребцов, повернулся боком и замер, демонстрируя свое длинное и узкое тело. Стоящие вдоль его низкого борта воины, в лохматых шкурах и в насунутых по самую переносицу шлемах, издали воинственный клич.
Черт схватился за голову и попытался прыгнуть за борт. Но стоящий за его спиной светловолосый воин, должно быть, конунг или ярл, оказался проворнее и успел перехватить рогатого за хвост и втянуть обратно.
— Дракар, — едва слышно прошептал я, холодея от дурного предчувствия. — Викинги.
«Вот ведь угораздило черта за помощью послать… Второй раз на одни и те же грабли…»

 

Назад: Отступление восьмое УЧЕНИЯ АНГЕЛОВ-ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В УСЛОВИЯХ ПРИБЛИЖЕННЫХ К БОЕВЫМ
Дальше: Отступление девятое МОРКОВЬ НАВОДИТ НА МЫСЛЬ