Рассвет нового дня выдался каким-то серым, унылым и принес с собой неожиданный снегопад. Сильно похолодало, а ветки жертвенного дерева покрылись тонким налетом изморози, отчего ива начала походить на большой, уродливо раскорячившийся скелет. Подогнув под себя ноги, мы сидели вокруг слабо трепыхающегося костра, закутавшись во всю имеющуюся у нас теплую одежду.

– Ну и дела! – ошеломленно почесал в затылке слепец, выслушав мой сбивчивый рассказ. – Говоришь, она его в реку утащила? Ну и дела…

– Подманила! – невнятно выдала я, обнимая себя руками за плечи и пытаясь унять дрожь отчаяния, колотившую меня с головы до пят. – А он к ней в объятия так с обрыва и сиганул…

– Сам дурак, значит! – тихонько буркнул принц Тай, никогда не питавший особо нежных чувств к вредному эмпиру, но меня искренне жалеющий. – Другого ухажера найдешь, лучше и добрее. Не плачь, княжна.

– Это не он дурак, а она дура! – обвиняющим тоном поправил Не знающий промаха стрелок. – Рогнеда, я ведь тебя предупреждал – вы не найдете здесь ничего, кроме смерти. Вот и получили закономерные результаты: Лиззи и Вольдемара похитили Охотники, Зоргана сожрала Речная невеста. То ли еще будет?

– Да хватит уже запугивать девушку, чего вы на нее напали? – пискляво возмутился дракон, взбираясь ко мне на колено и заботливо поглаживая лапкой мои трясущиеся, словно у припадочного эпилептика, пальцы. – Не видите разве, ей и так плохо!..

– И то правда, – поддержал Бальдур, протягивая мне фляжку с остатками самогона. – Выпей, авось полегчает.

Я попробовала последовать его совету, но зубы громко стучали о край фляжки и драгоценный напиток проливался мне на ноги. Пальцы почти онемели, скованные холодом, но куда больше меня донимал сейчас не мороз, а муки совести – бороться с коими оказалось значительно труднее. И, похоже, совершенно бесполезно, ибо я осознавала всю справедливость адресованных мне упреков.

– Ты прав, Стрелок, – признала я. – Я не вняла твоим предостережениям и теперь пожинаю плоды собственного безрассудства.

– Не утрируй, – хмыкнул дракон, забравшийся в карман моей куртки и высунувший наружу только нос. – Тебе нечего противопоставить чудовищу, пришедшему из реки и забравшему понравившегося ей мужчину… Твоего мужчину.

– Да, без магии с Речной невестой не потягаешься, – кивнул слепец. – А мага-то у нас как раз и нет.

– Стойте! – вдруг вскрикнула я, озаренная догадкой. – Как ты сказал, Трей? Она пришла и забрала понравившегося ей мужчину? Но зачем ей именно мой мужчина?

Но дракон лишь недоуменно развел лапками, намекая на полнейшее отсутствие идей.

– И я не знаю, – кисло скривился Бальдур. – Может, ей без разницы с кем? Вернее, – тут же поправился он, сообразив, что выдал очередную глупость, – без разницы кого есть?

– Я так не думаю, – покачала головой я. – Она мужчин точно не ест.

Я задумчиво потерла переносицу, пытаясь сложить воедино все доступные мне факты. Интуиция подсказывала – решение очередной загадки, подкинутой мне судьбой, находится где-то совсем рядом, на поверхности, нужно только его увидеть… Итак, что я знаю о Речной невесте и ее мужчине? Они поженились, а затем он погиб. Его похоронили под мраморной плитой, увековечив память о их любви красноречивым надгробием с лебедями. А она скорее всего утопилась в реке, надеясь воссоединиться с любимым на том свете. Но ничего подобного не произошло, ибо самоубийство – страшный грех. Поэтому не обретшая покоя невеста превратилась в демона, жестоко мстящего всем счастливым влюбленным. Именно поэтому же она издевалась над дарами, приносимыми жертвенной иве, и тоскливо терзала ни в чем не повинное дерево. От разочарования и зависти к чужой любви. Несчастная, она даже не имела возможности видеть могилу любимого, ибо не смела ходить на кладбище, ведь освященная земля не принимает самоубийц. Стоп… Но она туда все-таки ходила! Вот откуда на могиле вода и свежие речные цветы. Но долго оставаться на кладбище она не могла, на это ей не хватало сил и чар, а также не могла забрать его к се… И тут меня осенило!

– Я знаю, что нужно делать! – закричала я, вскакивая. – Знаю, чего хочет Речная невеста!

– Эй, полегче, меня не задави, – проворчал из кармана дракон. – Вон, лучше скорми невесте нашего слепого ворчуна. Уверен, она им отравится и благополучно сдохнет.

– Очень смешно! – язвительно хмыкнул Стрелок. – Может, нам ее на удочку половить, используя тебя вместо наживки?

– Не станем мы никого ловить. – Я решительно пресекла разгорающуюся свару. – Мы пойдем копать…

– Кого, червей? – тоненько хихикнул Трей.

– Нет. – Я целенаправленно зашагала в сторону кладбища, ведомая уверенностью в собственной правоте. – Сами увидите. А будет еще лучше, если вы мне поможете…

Гроб с останками погибшего воина оказался жутко тяжелым, почти неподъемным. Мы вчетвером, пыхтя, надрываясь и переругиваясь для повышения энтузиазма, еле сумели вытащить его из свежераскопанной могилы. Мы – это я, Бальдур, Стрелок и Михась. Кайру и Витку к такой грязной работе мы не допустили, а субтильный принц Тайлериан сидел на соседнем надгробии и меланхолично перебирал струны гитары, сочиняя новую душещипательную балладу. С его горбом нечего и думать о поднятии тяжестей, можно запросто грыжу для полного счастья заработать. С плеча принца дракон увлеченно наблюдал за нашими трудами, а крыса Грымза сочувственно подперла лапкой морду и пригорюнилась, сострадая чьей-то скорбной бабьей доле. Тонкие пальцы эльфа любовно обнимали гриф инструмента, а голос звучал проникновенно и грустно:

– Я знаю эту старинную сказку, – сообщила я, разгибаясь и вытирая вспотевший лоб. – Уф, чуть спину себе не сорвала… В ней русалочка отдала свой чудный голос ведьме, превратившей ее хвост в ножки. Но принц женился на другой – и русалочка умерла. А у нас все намного страшнее и прозаичнее… – Я окинула оценивающим взглядом огромный дубовый гроб, почерневший от старости, опутанный толстыми цепями. – М-да, даже гадать не хочу, почему и зачем его еще и сковали…

– Откроем? – предложил любопытный Бальдур.

– Ну уж нет! – Меня аж передернуло от перспективы увидеть то, что покоится в гробу. – Мне мои нервы еще пригодятся. Может, его в фарш порубили, а может – враги его и мертвого боялись. Не стоит проверять мои версии. Просто отдадим его – ей, раз уж она так желает с ним воссоединиться.

– Есть мужчина – есть проблемы! – иронично обобщила мои выводы Кайра. – Нет мужчины – есть только одна проблема, заключающаяся в том, что нет мужчины!

– Ну что-то типа того! – согласилась я, и мы поволокли гроб к берегу…

Гроб с легким всплеском ушел под воду…

– И-и-и? – выжидательно протянул Бальдур, озвучивая общую мысль – терзающую всех нас без исключения, шеренгой выстроившихся на берегу.

– И ничего, – насмешливо прокомментировал слепец. – Неужели вы верите в сказки? Так они лишь Таю пригодятся, для новых баллад. А на самом деле…

– Тише! – перебила его я. – Бальдур, ты это слышишь?

Парень кивнул, изумленно расширив глаза. Вода в самом центре омута вдруг забурлила, а из волн поднялась тонкая девичья рука. Рука размахнулась и…

– Ложись! – заполошно заорал Михась, подбивая меня под коленки и опрокидывая на землю. – Щас как каменюкой запустит, мало не покажется!..

Я хлопнулась плашмя, отбила себе живот, ткнулась носом в жидкую грязь и мысленно выругалась, уже и не зная, чего ожидать. А вдруг Михась прав? Но ответом мне стал язвительный смех, прилетевший от воды, а рука бросила что-то на берег, коротко махнула на прощанье и скрылась в омуте… Я осторожно поднялась, предусмотрительно зыркнула в сторону реки, но не обнаружила там ничего подозрительного. Прошлась по берегу, внимательно глядя себе под ноги. Кажется, я слышала многозначительное звяканье или мне почудилось? Но я не ошиблась, ибо возле небольшого камушка лежал какой-то блестящий предмет… Я подняла находку, оказавшуюся круглой серебряной пластинкой, и рукавом оттерла ее от тины. Нет, это была не просто пластинка – а монета, на аверсе которой красовалось изображение гордого женского профиля, увенчанного королевской короной, а на реверсе выбили изображение полураспустившегося бутона розы. Я недоуменно пожала плечами, но вовремя вспомнила слова жреца-янтра и с довольной улыбкой убрала монету к себе в сумку. Похоже, я получила первую плату из обещанных – за любовь. А кстати, недурная коллекция странных вещиц у меня накапливается: монета с розой, чья-то челюсть… Увидим, на что они сгодятся…

Мы еще немного подождали, но больше ничего особенного на берегу не произошло. Оставалось лишь собрать свои пожитки и продолжить путь, сохраняя горестное молчание. Разговаривать никому не хотелось. Я медленно брела по тающему снегу, превратившемуся в грязную кашу, прикусив губу и глотая горькие слезы разочарования. Выходит, зря я понадеялась на благодарность Речной невесты. Интересно, а чего я вообще ожидала? Ведь своими глазами видела, как Зорган погрузился в водоворот и утонул! А разве утопленники…

– Рогнеда! – Внезапно раздавшийся крик Тая, ушедшего немного вперед, застиг меня врасплох. – Скорее беги сюда, я вижу нечто необычное!

Мое сердце сбилось с ритма и заколотилось как бешеное, вселяя в меня несбыточные надежды. Ах, если бы это было возможно… Я перешла на бег и вскоре разглядела что-то темное, большое, застрявшее в камышах. Подскочила к находке, походившей на огромный сверток водорослей, упала на колени и, порезав себе пальцы, рванула сплетенные в одно целое полотно нити осоки и еще чего-то бурого, склизкого… Кокон из водорослей нехотя поддался, и на мою ладонь заструились темные шелковистые локоны, а под солнечными лучами заблестели медные пуговицы куртки…

– Это же Зорган! – восхищенно ахнула я. Склонилась, приложила ухо к его груди и облегченно всхлипнула. – Он дышит, он жив!

– Ничего не помню! – громко изливал душу Зорган, сжимая в ладонях кружку с горячим травяным отваром. – Мне показалось, будто я сквозь сон услышал твой призыв и пошел на голос… Дальше туман и пустота, ровно до того момента, как твои ладони начали нажимать мне на грудь, изо рта полилась вода и сознание вернулось… – Виконт с наслаждением отпил из кружки и уставился на меня честными глазами. – Я что, много хлопот вам доставил?

– Не то слово! – многозначительно буркнул дракон, неровно разламывая кусок хлеба и отдавая большую часть крысе Грымзе. – Мы все чуть заиками из-за тебя не стали, братан.

– …! – смачно выругался эмпир. – Извините, ребята, я не специально.

– Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, – улыбнулась я. – Давайте поставим крест на благополучно разрешившейся проблеме и займемся делами грядущими.

– Какими? – в один голос поинтересовались все.

– Нужно найти Лиззи и Вольдемара, – напомнила я. – На дереве невесты я заметила длинные нити паутины, поэтому, полагаю, мы идем правильным путем.

Весь последующий день не ознаменовался никакими выдающимися событиями. Мы просто упрямо шагали вперед, ведомые моей интуицией и скупыми указаниями слепца, иногда советовавшегося с Бальдуром. Но чаще всего орк только пожимал плечами и растерянно вертел головой, отговариваясь тем, что он, дескать, родился и вырос совсем в другой части острова, а со здешними достопримечательностями знаком лишь понаслышке. Я внимательно следила за поведением оного чернявого паренька с толстым блокнотом в руке, ибо после истории с похищением самогона начала подозревать Бальдура в неискренности. Теперь мне с поистине маниакальной навязчивостью стало казаться, будто в его манерах проглядывает что-то ненатуральное, а сам орк скрывает от нас нечто существенное, весьма важное для нашего похода. Но расспрашивать парня напрямую я не торопилась, решив выждать и положиться на фактор времени. Думаю, однажды мы и так все узнаем, ведь все тайное когда-нибудь становится явным. Поэтому я размеренно переставляла ноги, благо холодная погода не позволяла снижать взятый темп марша, однако при этом ничуть не мешала любоваться открывающимися нам природными красотами. Кроме нас в этих местах не было ни единой живой души, точнее, нам таковые не встретились. Наверное, остальные паломники избрали другой маршрут, ведомые своими, лишь им доступными доводами. Мы же шли через невысокий молодой ельник, припорошенный пушистым снежком. Белое покрывало звучно поскрипывало под ногами, зеленые лапки елок стыдливо покачивались, смущенные нашим вторжением.

– Красотищ-ща! – благоговейно выдохнул Трей, высовываясь из нагрудного кармана моей куртки. – Я бы немного полетал, но холодрыга отбивает все желание размяться. Я, знаешь ли, вырос в жарких краях и к такой мерзопакостной погоде не привычен.

– Спи! – посоветовал я ему. – Если случится что-нибудь особенное, я тебя разбужу.

– Уснешь тут, как же! – с ехидными нотками в голосе пожаловался мой миниатюрный дракон. – Твой карман уже крыса облюбовала, а она храпит как пьяный солдат… Развела ты тут зверинец, княжна! – Он сердито фыркнул и скрылся в недрах укрытия.

Я понимающе улыбнулась. Крысу тоже понять можно, ведь температура тела у огнедышащего дракона намного выше человеческой, вот Грымза к нему и жмется, используя в качестве личного обогревателя. Хотя… Тут я внезапно обо что-то споткнулась и рухнула в снег, больно ударившись локтем о нечто твердое.

– Ну вот, – неразборчиво раздалось из моего кармана, – поспишь тут, как же… Это землетрясение было или как?

– Княжнотрясение! – неловко и чуть виновато пошутила я. – Спи, извини, я не нарочно, ничего особенного не случи… – Я оперлась об это твердое, пытаясь подняться, но ноги меня не держали – скользили и разъезжались на предательском снегу. – Эх… – Я привстала на колено, смахивая снег в сторону, и оторопело застыла в дурацкой позе, не закончив начатую фразу и с отвисшей нижней челюстью. – Мать честная! – вырвалось у меня.

– Где? – Любопытный дракон высунулся из кармана, огляделся и ошарашенно присвистнул. – Ничего себе!..

Увы, обнаруженный нами предмет никак не подходил под определение «ничего», ибо, отметя снег в сторону, я обнажила холмик рыхлой, чуть схваченной морозцем земли, из коего торчала черная, сухая, похожая на корягу рука! Точно – мертвая и точно – человеческая…

– Это та самая девица с панталонами, из лагеря паломников! – уверенно сообщил Тай, после того как исследовал откопанные нами останки. – Ну, ты, наверное, ее помнишь? – Он поднял на меня глаза. – Которая еще пообещала: «Когда я увижу тебя в следующий раз, ты будешь тихой, спокойной и мертвой!»

– Помню, – невесело согласилась я. – Кажется, я ее сглазила, ведь то страшное пожелание все-таки к ней вернулось…

– Она это заслужила, – убежденно произнес Зорган. – Окажись в такой ситуации мы, она бы точно нас не пожалела.

– В такой? – осуждающе нахмурилась Кайра. – Слушай, красавчик, кончай ерунду молоть. Вы с Рогнедой – идеальная пара, ибо она глазливая, а ты любитель покаркать!

– Завидуешь? – язвительно хмыкнул эмпир. – Эй, слепой, – он повернулся к нашему проводнику, – скажи этой дуре, что верить в приметы – себе дороже. А…

– А ты как собираешься с Охотниками бороться? – тут же поддел меня вредный слепец, начисто игнорируя слова Зоргана. – Тоже с помощью косяков и сглаза? Ха, по этой части ты у нас мастер!

– А при чем тут Охотники? – не сразу дошло до меня.

– Как это при чем? – возмутился Стрелок. – Я, может, и слепой, но не дурак в отличие от тебя. Ведь сразу понятно, что эту наглую девицу убили именно Охотники.

– Да почему именно они? – начала терять терпение я, специально пропустив мимо ушей его инсинуации, касающиеся моих более чем скромных умственных способностей. Во-первых, я уже привыкла к его негативной манере общения, а во-вторых – уже почти в это поверила.

– Полагаю, наш проводник прав. – Принц тоже поторопился внести свою лепту в этот спор, брезгливо вытирая руки лоскутом полотна и отбрасывая ткань в снег. – Тело покойной полностью обескровлено и лишено всех прочих физиологических жидкостей. Складывается такое впечатление, будто ее высосали – опустошили, словно бурдюк с вином. И сдается мне, что на такое способны только пауки, очень большие пауки…

– Брр, – содрогнулась Кайра, рефлекторно отшатываясь от мертвого тела. – Как подумаю, что подобная участь ожидает Лиззи и Вольдемара, так сразу руки чешутся кому-нибудь врезать… – Она многозначительно сжала кулаки, словно готовилась сразиться с неведомым врагом.

– Выдвигаемся, времени у нас в обрез, – скомандовала я, мучимая теми же нехорошими предчувствиями. – И ничего мне не говори, – сердито шикнула я на раскрывшего было рот Бальдура. – Без тебя все о себе знаю!..

Парень ошеломленно захлопнул рот, прикусил себе язык и скуксился от боли. Я хмыкнула и зашагала дальше, избегая встречаться с Бальдуром взглядом. Похоже, я опасная спутница, всем только одни неприятности и приношу.

Ельник закончился, сменившись мертвым буреломом. Куда ни кинь взор, повсюду виднелись лишь сломанные, вывороченные из земли стволы пихт и сосен, образующие хаотические нагромождения и завалы. В голове тут же рождалась неприятная догадка, будто в этом краю обосновалась стая бешеных медведей, устроивших себе коллективную берлогу. Или – как подумала я, но вслух свою мысль не озвучивала, дабы не пугать друзей, – в этих местах завелся некто другой, пострашнее медведей…

– Все, больше не могу! – плаксиво простонала Витка, усаживаясь на пень и потирая распухшую лодыжку. – Ноги до крови натерла, перебираясь через коряги. Давайте здесь заночуем, все равно уже смеркается.

– Ветер усилился. Скоро начнется сильный снегопад, – предупредил меня Бальдур, поднимая вверх обмусоленный палец и проверяя направление воздушных потоков. – Витка права, если мы сейчас не позаботимся о лагере, то имеем все шансы заплутать и замерзнуть насмерть.

– Уговорили, остановимся тут, – согласилась я, хотя недремлющая интуиция так и подбивала меня опрометью бежать из этого опасного места. – Только, чур, я караулю первая.

Мы набрали еловых веток, устроив из них импровизированный шатер. Оградили костер большими, поставленными на ребро пластинами сланца, выкопанными из-под бурелома. Тепла такой очаг давал совсем немного, но я решительно настояла на своем, приказав предельно замаскировать отблески костра, ибо мне становилось плохо от одного предположения, кто именно может заглянуть тут к нам на огонек. После того как мои друзья заснули, плотно прижавшись друг к другу и зябко поеживаясь, я выползла из-под еловых веток и чуть отошла в сторону от лагеря, напряженно всматриваясь в темноту. Ветер свистел и завывал на тысячу ладов, пытаясь сбить меня с толку. Ночь дышала опасностью, и я была уверена, что вот там – в тридцати шагах, за ближайшими стволами сломанных сосен, – притаился кто-то живой, злобный и голодный, терпеливо поджидающий удобного момента для нападения. Поджидающий момента, когда я ослаблю внимание или поддамся коварному сну. Внезапно чья-то рука тихонько опустилась на мое плечо…

– Испугалась? – заботливо спросил подошедший сзади Зорган, обнимая меня, прижимая к себе, откидывая мой капюшон и целуя во взъерошенную макушку. – Не мог допустить, чтобы моя любимая в одиночку мерзла на ветру… Вдвоем мерзнуть веселее!

– Нет, – хихикнула я, пытаясь увернуться от щекочущего прикосновения его рук. – Я тебя услышала, снег заскрипел под твоими сапогами. Не знаю того, кто способен бесшумно передвигаться в такую погоду, а еще – после всего с нами приключившегося даже не могу представить того, кто вообще способен меня напугать…

Заглядывая в будущее, могу сказать: спустя всего лишь пять минут мы оба узнаем, насколько я была не права, изрекая такие банальности, но пока мы просто наслаждались ночной тишиной и нежностью, переполняющей наши сердца…

Виконт согласно хмыкнул, взял меня за плечи и развернул лицом к себе. На фоне лесной тьмы его глаза казались двумя яркими звездами, освещающими мой жизненный путь. Зорган нагнул голову, его уста приблизились, теплое дыхание, отдающее свежим ароматом мяты, обогрело мои посиневшие, потрескавшиеся от холода губы… И мы уже почти слились в поцелуе, как вдруг, бросив случайный взгляд над плечом эмпира, я увидела десятки красных огоньков, внезапно вспыхнувших в лесной чащобе… Одним резким движением я оттолкнула оторопевшего виконта и шепотом закричала, не рискуя производить лишний шум:

– Бежим, это Охотники, они нас выследили!

Мы маленькими шажками отходили в противоположную сторону, надеясь заманить Охотников подальше в лес, увести их от шатра с безмятежно спящими друзьями. Зорган взялся за рукоять меча и с легким шорохом извлек клинок из ножен. Наверное, такие обманчиво безобидные звуки издает сама смерть, склоняясь над твоим изголовьем…

– Видишь их? – спросил он.

– Вижу, – подтвердила я, различив две огромные, непропорциональные тени, отделившиеся от бурелома и бесшумно следующие за нами. – Беру свое утверждение обратно, это не они нас выследили, это мы, глупцы тупоголовые, сами приперлись в их логово!

– Ага, – с нехорошим смешком согласился виконт. – Глядя на здешнее место, я сразу предположил, что это чья-то берлога. И похоже, они не намерены впускать нас в свой дом…

– Логично! – пискнуло из моего кармана. – Разве вы бы иначе поступили на их месте?

– Трей! – ахнула я, хватаясь за куртку. – Я же совсем о тебе забыла. Почему ты не остался в шалаше?

– Ну прости, заснул и не успел выбраться, – доложил вредный дракон, хотя в его голосе я не уловила ни единой нотки раскаяния. – Зато чуть не стал свидетелем нежной интимной сцены!

– Подсматривать нехорошо, кузнечик! – с укоризной попенял ему эмпир. – Запомни на будущее…

– Если оно у нас вообще будет, – мрачно добавила я, упихивая дракона поглубже в карман.

– Рогнеда, осторожнее, берегись! – внезапно выкрикнул Зорган. – Они перешли в наступление…

И правда, наиболее крупная из двух теней выбралась из-под сени бурелома, очутившись на чистом участке белого снега. Я с ужасом рассматривала огромного бурого паука, уверенно стоящего на шести лапах. Волосатое тело, похожее на набитый там и сям выпирающими железяками мешок, оканчивалось острым жалом. Круглую голову с двумя парами изогнутых жвал опоясывала цепочка глаз, светящихся красным демоническим огнем. Ростом он почти вдвое превосходил меня, будучи намного массивнее, быстрее и увертливее. Неожиданно паук громко щелкнул жвалами и прыгнул прямо на меня…

– Зорган! – еще успела вскрикнуть я, а потом все закрутилось в бешеном танце мелькающих клинков и мельтешащих паучьих конечностей, сопровождающемся громкой музыкой нашего тяжелого дыхания…

Паучья лапа вспорола снег возле моих ног. Я едва успела отшатнуться, рубанув по ней саблями. Тщетно, ибо против этого монстра мои клинки смотрелись сущими зубочистками и не причиняли ему никакого вреда. Вдвоем с Зорганом мы вполне успешно гоняли паука по кругу, заставляя крутиться и вертеться, но так и не сумели нанести чудовищу хоть какой-нибудь урон…

– Бесполезно! – разочарованно выкрикнул эмпир. – Если мы срочно не придумаем нечто действенное, эта тупая тварюга нас банально вымотает, а затем – прикончит.

Я просипела сквозь зубы что-то одобрительное, всецело разделяя его мнение, но разговаривать не стала – сберегала дыхание. Мысли работали наперегонки с клинками, отыскивая путь к спасению, пока я рефлекторно отбивала взмахи суставчатых лап паука. Его замах – мой удар клинком, на паука действующий как укол булавкой, заставляющий на миг отступить на шаг, но не более того. Замах, удар, шаг назад, шаг вперед, замах, удар… И так до бесконечности… Да сколько же можно? И тут меня осенило!

– Прикрой! – коротко попросила я Зоргана и, прежде чем виконт успел раскритиковать или даже понять мое намерение, упала на снег и прокатилась между лап чудовища, очутившись у него под животом. А там крест-накрест взмахнула саблями, нанося удар с внутренней стороны паучьей лапы и перерубая сухожилия, ну или чего там еще у этой твари имелось аналогичного!

Паук возмущенно взвыл и боком завалился в снег. Почти отрубленная лапа повисла на каких-то ниточках, а из раны хлестала мутная желтая жидкость, источая омерзительную вонь. Издав победный вопль, Зорган одним прыжком вскочил чудовищу на спину и до самой гарды погрузил свой меч в подобие волосатой перемычки-шеи, соединяющей корпус паука и его круглую голову. Чудовище шумно выдохнуло, остальные его лапы подломились, светящиеся глаза потухли, и оно рухнуло замертво, пропахав жвалами истоптанный нами снег.

– Гениальная идея! – поздравил меня любимый, спрыгивая с мертвой туши. – Ты поразила урода в самое уязвимое место. Я бы никогда до такого не додумался. Как думаешь, мы их победили?

– Сомневаюсь, – разочаровала его я. – Конечно, очень хочется надеяться, что второй паук подчинится инстинкту самосохранения и сбежит, но…

Но нет, из-за бурелома поднялась вторая тень и решительно двинулась на нас.

– Зря он принял столь глупое решение. – Я не постеснялась вслух высказать свое мнение о поступке нового противника. – Ему что, жить надоело?

– Видать, он свою жизнь не шибко высоко ценит, – хмыкнул Зорган, поплевав на ладони и поудобнее перехватив рукоять меча. – Отправим этого дурака следом за дружком?

Я сосредоточенно всматривалась в силуэт неторопливо приближающегося к нам врага. Скорее – подкрадывающегося. Размерами он несколько превосходил первого, но при этом выглядел намного гибче и грациознее и имел более спокойную окраску. Полагаю, второй наш соперник оказался самкой.

– Это не дурак, а дура! – шепотом сообщила я Зоргану, словно опасаясь, что недавно овдовевшая по нашей милости паучиха нас услышит. – Собственной персоной жена нашего свежеиспеченного покойничка. И полагаю, эта дамочка напролом не попрет, придумает что-нибудь пооригинальнее. Кстати, силы у нее не меньше, чем у самца, а вот подлости и хитрости – тем более в достатке.

– Женщина, опять женщина! – многозначительно хмыкнул виконт. – Мужчине не стоит и пытаться понять вашу логику. Женщин понимают только женщины, поэтому вы друг друга так ненавидите!

– Возможно, – снисходительно согласилась я. – Главное наше правило таково: у женщин нет никаких правил. Зато есть настроение. – Я внезапно прыгнула вперед, намереваясь удивить паучиху. – А настроение у меня нынче – убийственное!

Но я напрасно надеялась на эффект неожиданности, паучиха оказалась готова ко всему. Не позволив мне повторить уже испытанный прием, она ловко спружинила на лапах, легко перепрыгнув через меня. Я просто зря прокатилась по талому снегу, вывалявшись в грязи и выставив себя на посмешище… И клянусь, паучиха все поняла, ибо с ее жвал сорвался злорадный клекот, сильно смахивающий на саркастичный смех.

– А, чтоб тебя! – разочарованно выругалась я. Похоже, бравадой и нахрапом нам паучиху не взять, она и правда очень умна. И, видимо, всерьез настроена отомстить за убийство любимого муженька. Интересно, почему они вообще так держатся за этот свой бурелом? Ну отступили бы вместе, пропустили бы нас вперед, и разошлись бы мы с ними как в море корабли…

Но паучиха не оставила мне времени на размышления. Она вдруг отпрыгнула на несколько шагов назад, словно собиралась бесславно сбежать с поля боя… Обрадованно заорав, Зорган бросился за ней. И тут паучиха проявила совершенно несвойственную арахнидам смекалку, ибо сумела обмануть нас обоих, а ее мнимое бегство было всего лишь тактической хитростью, призванной усыпить нашу бдительность. Крутанувшись со скоростью, почти немыслимой в моем понимании, она выпустила длинную нить липкой паутины, выстрелив ею в Зоргана. Виконт как подкошенный рухнул на снег, ибо клейкая ловушка обвилась вокруг его ног. Вторая нить взлетела в воздух – и вот уже эмпира крепко спеленали по ногам и рукам, а единственное, на что он сейчас способен, это изрыгать проклятия, призывая погибель на голову коварной паучихе.

Запаниковав, я рванулась ему на помощь и уже через мгновение разделила участь любимого, превратившись во второй белый кокон. Паучиха довольно скрипнула жвалами, вытянула одну из передних лап, подцепила меня когтем и подняла с земли, поднеся к своей морде. Прямо перед своим лицом я увидела ее многогранные фасеточные глаза, так и лучащиеся торжеством, и медленно раскрывающиеся серповидные жвала, с которых капала бурая слизь. Я зажмурилась, стараясь не заорать от ужаса. Сейчас она откусит мне голову и…

И тут из нагрудного кармана моей куртки высунулся всеми позабытый дракон. Трей открыл пасть и изверг тонкую ленточку пламени, направленную паучихе точно в глаз!

Обожженная тварь издала оглушительный рев. Ее красный глаз, похожий на выпуклый зенитный фонарь, сморщился и потемнел. Противно запахло горелым… Слизь со жвал раненой паучихи полилась на обвивающий меня кокон, мгновенно разъедая паутину. Почувствовав себя свободной, я согнулась, выхватила засапожный нож, длинный и тонкий, всегда носимый мною за голенищем, и вонзила его в уже травмированный глаз твари. Острое оружие с хрустом пробило сетчатку, погрузившись в глаз до самой рукояти. Судя по всему, я добралась до мозга твари, потому что паучиха внезапно выронила меня из когтя, сложилась в шарик – подтянув под себя все лапы, и беззвучно опустилась в снег. Она была мертва.

Усталый Зорган порывался сразу же вернуться в лагерь, но я отказалась и теперь настырно лезла в глубь бурелома, то перебираясь через поваленные, тронутые гниением и плесенью стволы сосен, то пригибаясь и подныривая под искореженные ветви. Виконт с недовольным ворчанием следовал за мной.

– Вот видишь, иногда оказывается, что подсматривать и подслушивать – весьма полезное занятие! – поучительно вещал дракон, перекочевавший на плечо эмпира. – Ведь если бы не я, то перевариваться бы вам сейчас в паучьем желудке. Ну признай же, что на сей раз я прав!

– Признаю, о могучий и непобедимый кузнечик! – ехидно соглашался Зорган. – Считай, мы тебе должны. Расплатимся при первой же подходящей возможности – тараканов на обед наловим или клопов. Тебе кто больше по вкусу, а, Трей?

– Вредные эмпиры! – сердито отрезал миниатюрный дракон, перепрыгнул ко мне на шею и ужом юркнул в карман куртки. Обиделся.

– Не доставал бы ты его, – порекомендовала я, осуждающе глядя на Зоргана. – Трей ведь и правда спас нам жизнь.

– Спас! – не стал оспаривать виконт Эйсенский. – Но гонору и спеси у него – не по габаритам, так и хочется ее немного сбить.

Я хмуро покачала головой: это же мальчишки, что с них взять? Наверное, даже на краю гибели будут мериться – кто из них круче. Хм, кстати про край… Кажется, мы как раз на него вышли, в смысле – не на край гибели, а на край бурелома. Хотя это еще как посмотреть…

Завал и в самом деле закончился совершенно неожиданно. Я стояла перед идеально расчищенной полянкой, в центре которой имелось всего лишь одно дерево – но зато какое! Толстенная и высоченная сосна с полностью оголенным стволом – лишенным коры, отполированным, почерневшим от старости. На ветвях сосны висело несколько больших коконов из паучьей паутины, а под ними – прямо на ствол – была прикреплена гроздь желтых яиц, каждое размером с мой кулак.

– Так вот почему пауки не отступили! – пояснила я Зоргану, подходя к дереву и с любопытством рассматривая паучью кладку. – Они охраняли свое потомство, которое, судя по всему, вот-вот должно появиться на свет…

С первого взгляда на это паучье сокровище даже не специалисту по арахнидам становилось понятно: яйца находились в последней стадии развития – они слабо подергивались, а внутри каждого метались какие-то смутные тени, очевидно, то были еще не рожденные паучата.

– Отойди подальше от дерева, – обеспокоенно посоветовал Зорган, – они могут оказаться опасны. И вообще, по-моему, их лучше уничтожить…

– А не жалко? – спросила я, извлекая сабли из ножен. – Ведь эти паучки ничем перед нами не провинились.

– Ага, пожалел барашек волка, – усмехнулся эмпир, – недолго прожил. Тебе, как женщине, возможно, и жаль любую живую тварь, но на меня подобные сантименты не распространяются, и потому…

– Давай сначала проверим содержимое коконов, – предложила я. – Подозреваю, мы обнаружим там нечто интересное… – И рубанула клинком по ближайшему белому свертку…

Сабля легко вспорола давно затвердевшую паутину, превратившуюся в корку, кокон лопнул с легким треском, и под ноги к нам свалилось мертвое тело пожилого мужчины, позеленевшее и распухшее, полуразложившееся под действием кислоты, содержащейся в паучьей паутине и слюне.

– Фу, какая гадость! – простонал Зорган, бледнея и зажимая себе нос, ибо от трупа исходило ужасающее зловоние. – И даже теперь ты готова пощадить будущих пауков-убийц? Хм… твой гуманизм сильно смахивает на идиотизм, дорогая!

Не отвечая, я расправилась со следующим коконом, где обнаружила тело пожилой женщины, мало чем отличающееся от моей предыдущей находки. Мучимая нехорошим подозрением, я располовинила третий кокон, и… на землю свалился живой, ругающийся и отплевывающийся Вольдемар, целый и невредимый. Вскрикнув от радости, мы с Зорганом бросились поднимать товарища.

– Врагу не пожелаю пережить подобное, – стонал спасенный эмпир, опираясь на наши услужливо подставленные плечи. – Наверное, в этой паутине содержится какое-то наркотическое вещество: я вроде бы все слышал и понимал, но не мог говорить и находился в полусне. Невероятно жуткое состояние, похожее на тихое умирание…

– Понимаю, сочувствую, – скупо выдал Зорган, поддерживая под локоть своего недавнего противника. – Держись, кузен, все самое страшное уже позади.

– Спасибо. – Вольдемар горячо пожал руку виконта. – Раньше мы были врагами, но теперь я искренне тебе благодарен. Предлагаю забыть прошлое.

– Договорились. – Зорган открыто улыбнулся и ответил на рукопожатие. – А где же Лиззи?

– Тут! – Я разрубила последний кокон и нашим взорам явилась молодая ведьмочка, грязная и потрепанная, но счастливая и полная энтузиазма.

– Они украли нас во сне, – рассказывала Лиззи, обтираясь чистым снегом. – Сразу же спеленали и утащили, но я с помощью магии довольно успешно сопротивлялась действию паутины, поэтому мы и не умерли. Хотя, – она облегченно вздохнула, – жить нам оставалось недолго. Вы подоспели вовремя, ведь я чувствую, что паучата готовы вылупиться и сразу же захотят приступить к своей первой трапезе, в коей мы представляли собой главное блюдо… – Но договорить она не успела, ибо гроздь яиц вдруг сильно задрожала и начала лопаться…

Прозрачные оболочки яиц взрывались, как перезрелые грибы-дождевики, выпуская наружу новорожденных паучат, резво вскакивающих на ножки и разбегающихся в разные стороны. Парочка особо храбрых попыталась напасть на нас, но Лиззи вскрикнула от гнева и омерзения и взмахнула руками, создавая сгустки пламени, кои направляла точно в паучат. От ее мести не ушел ни один… Вернее, один все же сумел уцелеть, резво вскарабкавшись на ветку сосны. Там он теперь и сидел, испуганно прижавшись к гладкому стволу дерева.

– Ах ты дрянь! – возмутилась волшебница, вскидывая руку. – Врешь, не уйдешь…

– Не надо, пощади его! – внезапно потребовала я, шлепнув Лиззи по ладони.

Язычок пламени дрогнул, сорвался с пальцев девушки и пролетел мимо жертвы, едва ее не задев. Паучок панически заверещал, всем тельцем прижавшись к ветке.

– Ты чего, Рогнеда? – удивилась Лиззи, недоуменно хлопая ресницами. – Хочешь оставить его в живых? Но зачем? Они ведь едва нас не съели!

– Сама не знаю, зачем и почему, – растерянно ответила я, и правда совершенно не осознавая мотивов собственного поступка. – Но я собираюсь оставить этого паука себе…

– Себе? – оторопел Вольдемар. – Еще скажи, что будешь его воспитывать и дрессировать!

– А почему бы и нет? – хмыкнула я. Затем протянула раскрытую ладонь к паучку и позвала: – Эй, малыш, иди сюда, я тебя не обижу.

К нашему великому изумлению, паучок меня понял и подчинился. Маленькая тварь несколько секунд оценивающе рассматривала меня гирляндой красных глаз, а потом – приняв окончательное решение – вдруг спрыгнула с сосны, угодив точно мне на ладонь. Там паучок и угнездился, доверчиво обхватив меня лапками за палец.

– Чудеса! – подивилась волшебница. – Он ведет себя так, словно почуял в тебе родню!

– Видать, не зря меня братцы ядовитой сколопендрой обзывали! – отшутилась я, достала из сумки кусочек вяленого мяса и подала его паучку. Мелкая тварюшка немедленно схватила угощение, впилась в него жвалами и довольно заурчала.

– Интересно, ты он или она? – гадала я, поглаживая паучка пальцем по спинке. – Мальчик?

В ворчании паучка послышались протестующие нотки.

– А-а-а, значит, девочка! – догадалась я.

Паучишка согласно затопала лапками.

– Назову-ка я тебя Огонек! – заявила я. – Красивое имя, вполне подходящее благовоспитанной паучьей девице! – И сунула паучиху к себе в карман, на всякий случай в другой, не в тот, который облюбовал дракон.

– Кажется, в нашем зверинце пополнение! – прокомментировал Трей, увлеченно наблюдающий за моими действиями. – Надеюсь, крыса меня к ней не приревнует?

– Много о себе думаешь! – рассмеялась я и дернула Зоргана за рукав. – Идем обратно в лагерь, пока остальные нас не хватились и не запаниковали. Кстати, а что ты имеешь против нашей Грымзы? – Это уже к Трею.

– Да ведьма она! – махнул лапкой дракон.

– Уверен? – с сомнением переспросила я. – Как крыса может быть ведьмой?

– Любое существо женского пола может быть ведьмой! – убежденно заявил дракон и скрылся в недрах кармана.

Мысленно колеблясь – стоит соглашаться с ним или нет, я осторожно, через ткань куртки притронулась пальцем к сыто замершей паучишке, гадая, способна ли она выкинуть какой-нибудь непредсказуемый фокус, подтверждая теорию дракона. Ладно, чего сейчас голову зазря ломать, позже со всем разберемся…

Виконт вернул на место свою потрясенно отвисшую нижнюю челюсть и выразительно покрутил пальцем у виска, намекая на мои незавидные умственные способности. Но я лишь весело фыркнула и снова полезла через причудливо изломанный бурелом, намереваясь вернуться в лагерь. Откуда-то я точно знала: сегодня я все сделала хорошо и правильно. А что из этого в итоге получится – время покажет!