– Ну что же, – удовлетворенно произнес король, после того как вино допили, а посуду унесли, – раз мы закончили с приятной частью нашей встречи, то пора переходить к неприятной…

Повинуясь его знаку, из-за спускающихся с потолка гобеленов вышли доселе не замеченные мною стражники, где они бдительно оберегали покой своего повелителя. Воины вытолкали в центр зала растерявшихся Ребекку и Беонира, удерживая их древками алебард.

– Голубчики вы мои! – с наигранной приветливостью хмыкнул Адсхорн, кровожадно потирая руки. – Предатели, убийцы и шпионы. И что прикажете с вами делать?

– Казнить! – безапелляционно потребовали многие из собравшихся в зале эльфийских дворян. – Их проступок не заслуживает снисхождения!

«Казнить? – раскатистым набатом бухнуло у меня в мозгу. – Обоих? Моих друзей? Отважную Ребекку и забавного невезучего Беонира? Оборвать их молодые жизни в самом начале, не дав возможности повидать мир, испытать любовь, родить детей? Да что они успели познать до сих пор, кроме бед, проблем и сложностей?..»

– Ни за что! – холодно отчеканила я, выходя вперед и собственной спиной закрывая побледневших и испуганных ниуэ и лайил. Широко разведенными руками я символически обхватила их тела, словно пыталась оградить своих друзей от гнева Полуденного клана. Боюсь, в тот миг моей хрупкой фигурке здорово не хватало величественности, а со стороны это выглядело глупо и даже комично: маленькая девчушка, прикрывающая двух могучих великанов…

– Хм-м… – задумчиво протянул владыка, с сомнением почесывая подбородок. – Намекаешь на то, что ты их простила?

По залу поплыл недоверчивый осуждающий гул множества голосов, но я не дрогнула и не изменила позу, намеренно бросая вызов всему Полуденному клану.

– Одумайся, племянница! – начал медоточиво увещевать меня Адсхорн. – Ты даешь нам понять, что готова помиловать предателей, покушавшихся на твою жизнь. Но зачем и во имя чего?

– Во имя добра! – Мой голос звенел, словно стальной клинок, столкнувшийся с каменной глыбой. – Я полагаю, негоже мне начинать жизненный путь с мести друзьям, пускай в чем-то виновных, однако признавшихся в своих проступках и раскаявшихся. Как и наш мир, Ребекка с Беониром тоже заслуживают второго шанса. Я искренне верю в возможность их исправления!

– Хм-м… – еще недоверчивее протянул король, усердно скребя подбородок. – Ты надеешься, что своей добротой сможешь переломить сложившуюся ситуацию и исправишь порочные характеры этих лицемеров?

– Нет! – звонко рассмеялась я. – Характер человека способен выправить лишь сам человек. Я не могу изменить ситуацию, но попробую изменить свое отношение к ней.

– Мудрое решение! – чуть слышно шепнул Альсигир, одобрительно улыбаясь мне.

– При рождении в каждого из нас закладываются абсолютно равнозначные зачатки добра и зла, – между тем спокойно продолжала я. – И лишь от нас зависит, какая сторона наших качеств разовьется больше другой, определив судьбу своего хозяина. Никто не является убийцей до тех пор, пока он кого-нибудь не убьет. Но ведь меня-то не убили!

– Зато пробовали! – весомо вставил король.

– Да, – не стала спорить я. – Но откуда вы знаете, вдруг судьба готовила мне именно такое нешуточное испытание, проверяя меня на выносливость и целеустремленность?

Адсхорн смотрел на меня ошеломленно, не находя что возразить. Похоже, ему даже в голову не приходил подобный вариант развития событий.

– Поэтому я снимаю с Беонира любые обвинения и, более того, выношу ему благодарность! – Я дружески подмигнула юноше, с радостью замечая, как его губы несмело раздвигаются в ответной благодарной улыбке.

– Ну ладно, так и быть! – неохотно выдавил повелитель. – Твой несостоявшийся убийца оправдан. Но как тогда поступить с ней, – он указал на Ребекку, – прислужницей богини Банрах, приставленной к тебе в качестве соглядатая?

– А никак, – улыбнулась я. – Только загнав человека в угол, можно понять, на что он способен. Отдаю должное сообразительности Ребекки, ведь, согласившись выполнить миссию, порученную змееликой, она тем самым подготовила удобную почву для реализации собственных, истинных намерений. Но когда вопрос о том, чью сторону выбрать, встал ребром, она без колебаний отвергла богиню и поддержала меня. Так за что же мы ее судим?

– А действительно, за что? – замороченно вопросил король, но тут же рассмеялся и помотал головой, словно отгоняя от себя дурман, навеянный моими пылкими доводами. – Ох, племянница, ну и ловка же ты словами играть! Надеюсь, ты станешь моим защитником в тот решающий час, когда я буду лежать на смертном одре, а судьба примется судить, достоин ли я внимания белых мантикор, уносящих на небеса души праведников? – Его просьба прозвучала как невинное баловство, но всем известно, что в подобной внешне безобидной шутке таится немалая доля истины.

– Обязательно стану! – серьезно пообещала я.

– Да она, кажется, способна переговорить самого Железного Дракона! – восхищенно прилетело из рядов дворян.

– Простите, какого дракона? – недоуменно приподняла бровь я.

– Железного! – любезно пояснил Горм. – У нас существует такая традиция – если кто-нибудь выражается слишком логично и красноречиво, то такому предлагают: «А попробуй-ка уболтать Железного Дракона», тем самым намекая на нецелесообразность подобного занятия.

– Ясно… – Я силилась вспомнить, где и когда уже слышала о драконах нечто важное, но мои размышления опять прервали самым бесцеремонным образом.

– А мы в свою очередь клянемся больше никогда не предавать Наследницу! – неожиданно подала голос Ребекка. – Мы искупим свои прежние грехи и оправдаем оказанное нам доверие, последовав за ней хоть в Пустошь, хоть в Запретные горы. – Горящий внутренним огнем взгляд воительницы отражал непреклонную решимость во что бы то ни стало сдержать данное ею обещание. – Мы останемся с ней навсегда – и в жизни, и в смерти…

И тогда я крепко обняла Ребекку и Беонира, осознав, что отныне они оба стали моими настоящими друзьями, на которых я должна полагаться во всем и которым отныне могу безоговорочно доверять.

– Никогда еще враги не становились друзьями! – достигло моего слуха едва различимое безрадостное бормотание старого Альсигира. – Это неправильно, это несет с собой опасность. Эх, неразумные дети мои, вы ведь даже не понимаете, каким страшным силам бросили вызов минуту назад…

Рассудком я была согласна со словами умудренного жизнью мага, но наперекор всему мои эмоции продолжали ликующе выпевать вечную песню дружбы и единения. Даже если Альсигир и прав, теперь я уже не в одиночку противостою коварной судьбе. Теперь нас трое, и мы непременно заставим ее сдаться, действуя не только посредством храбрости, взаимной поддержи и доверия, но, если придется, и посредством оружия!

А о том, что у судьбы имеются свои, куда более действенные способы воздействия на жизнь каждого из нас, я тогда даже не догадывалась…

Пользуясь воцарившейся в зале неразберихой, я украдкой поманила к себе Лорейну и шепнула несколько слов, предназначенных только для нее. Девушка просияла счастливой улыбкой и выбежала из комнаты, не привлекая к себе внимания… А мне оставалось молить Неназываемых о том, чтобы наш небольшой заговор удался.

– Я устал, – капризно возвестил король, ерзая на троне. – Сегодняшний день выдался очень уж богатым на события. Предлагаю всем разойтись и отдохнуть. А тебя, племянница, – он ласково посмотрел на меня, – приглашаю воспользоваться гостеприимством Эррендира.

– Спасибо за любезное предложение! – вежливо поклонилась я. – Но я не отправлюсь на отдых до тех пор, пока не разрешу еще одну сложную дилемму…

– Что такое? – брюзгливо поинтересовался повелитель, недовольно усаживаясь обратно на бархатную подушку, которую ему так не терпелось покинуть. – Какая еще дилемма?

– У вашего величества нет сына, наследника трона! – жестко напомнила я. – Кому же вы собираетесь передать бразды правления государством?

– Ты права, племянница, – закручинился Адсхорн. – У меня есть дочка, но второй подобной свистушки и вертихвостки не сыщешь на всем Зачарованном побережье. Знаешь, я даже приказал нашим магам удерживать ее в Эррендире с помощью зыбучих песков, но боюсь, что Лорейну не запугаешь ничем на свете. Вот и сейчас, – он тщетно поискал принцессу глазами, – она опять куда-то убежала…

– Если Лорейна и свистушка, то свистит она получше любого соловья! – рассмеялась я. – Ваше величество, вам нужно просто выдать принцессу замуж за умного и хорошего эльфа, способного помочь ее в управлении государством.

– Да где же такого найдешь? – устало отмахнулся дядюшка. – На ее-то вкус? Лорейна уже отказала пяти достойным претендентам, а они происходили из самых благородных семейств.

– А вы отдайте принцессу за того, кого она любит! – вдруг смело заявила Ребекка. – И тогда все останутся довольны, а вы будете нянчить внуков.

– Внуков… – замечтался король, но потом вдруг напрягся, сердито барабаня пальцами по подлокотнику трона. – А если она полюбит того, кто ее не стоит?

– Ваша-то дочь? – хором не поверили мы. – Да ни в жизнь!

– Ладно, ладно! – Словно защищаясь от нашего напора, Адсхорн выставил вперед свои безвольные белые ладони, полностью оправдывая данное ему прозвище Нерешительный. – И кого же любит моя единственная дочка?

– Моего сына Ульвина Песенника! – Кузнец Турран бесстрашно шагнул вперед и упал на колени перед троном короля. – А он давно влюблен в принцессу…

– Моя дочь и твой сын? – почти по-змеиному прошипел Адсхорн, брезгливо подбирая подол своей мантии. – Никогда! Ни за что! Да я скорее тресну…

– И треснешь! – раздался от входа в зал звонкий и предельно возмущенный голосок принцессы. – Скоро треснешь от своего дутого чванства, старомодного высокомерия и выдуманных обид! – Лорейна вошла под руку с Ульвином, исполненная отнюдь не девичьей решимости дать отцу беспощадный бой.

– Да, дочка, кажется, я тебя окончательно разбаловал! – гневно рявкнул Адсхорн, картинно подбоченясь. – Придется наказать.

– Какая несправедливость! – обиженно вздернула носик Лорейна. – Избаловал – ты, а наказывать – меня. Учти, я никогда не выйду замуж за кого-либо другого, кроме Ульвина. Он тебе не враг…

– Не болтай о том, чего не понимаешь, дочка! – торопливо перебивая девушку, угрожающе нахмурился король. – Иначе я прикажу запереть тебя в самой высокой башне и…

– А я тогда объявлю голодную забастовку! – строптиво уперла кулаки в бока принцесса, во всем копируя своего батюшку. – Обижусь, буду плакать и перестану петь тебе песни… Вот! – Алые губки девушки капризно надулись, и она наигранно повернулась спиной к отцу, демонстрируя высшую степень обиды.

– Ой-ей-ей! – схватился за щеки король, ошарашенный подобной отповедью. – Так нечестно!

Я лукаво подмигнула Лорейне, получив в ответ не менее красноречивое подмигивание. Затевая маленький заговор, мы-то с ней отлично знали, что умный мужчина старается не давать женщине повода для обид. Но умной женщине, для того чтобы обидеться, повод и не нужен.

– Можно, я скажу вам несколько слов наедине? – спросила я, в упор глядя на дядюшку.

Тот растерянно кивнул.

Я быстренько взбежала по ступенькам трона и нагнулась к уху короля.

– Мертвый король Арцисс ни в чем вас не винит, – оповестила я, хватая Адсхорна за руку, ибо, едва услышав имя своего погибшего друга, он тут же попытался увернуться, избегая неприятного разговора. – Наоборот, он всецело одобряет ваш поступок, ведь, уклонившись от битвы у Аррандейского моста, вы тем самым спасли свой народ.

При этих моих словах на бледных губах терзаемого муками совести короля нарисовалась первая робкая улыбка.

– Да-да, – продолжала напирать я, стремясь закрепить достигнутый успех. – Арцисс считает, что если вы и совершили какие-то ошибки, то уже в полной мере искупили их своей болезнью. И он очень опечален глупой враждой, возникшей между двумя его лучшими друзьями. Замиритесь с Турраном, – я добавила своему голосу торжественности, – и это будет воистину великий жест, достойный величайшего из королей!

«Почему бы не сыграть на его самолюбии? – мелькнуло у меня в голове. – Ради благой цели?»

– Ты так думаешь, Наследница? – Король искал моей поддержки.

«Именно так», – показала я одними глазами, уважая статус владыки и поддерживая его репутацию единоличного повелителя Зачарованного побережья.

Адсхорн заметно повеселел, а с высокого королевского чела ушло доселе его омрачавшее облачко тяжкой думы. Было заметно, что совесть повелителя облегчилась, лишившись страшного и давнего груза.

– Подойди ко мне, Турран по прозвищу Певучая Наковальня! – патетично провозгласил владыка, поднимаясь со своего места. – Прошу тебя, давай оставим в прошлом все огорчения и возобновим нашу дружбу. Если мы причинили друг другу обиды, то забудем о них и начнем жить с чистого листа. Ты согласен?

– О, дорогой мой друг! – прослезился кузнец, заключая Адсхорна в свои крепкие объятия. – Ты воистину величайший из эльфийских владык!

На красивом лице короля расплылась улыбка полнейшего удовольствия.

– Благословите нас! – Правильно истолковавшие значение текущего момента Лорейна и Ульвин повалились в ноги королю, громко бухнувшись коленями об пол. – Объявите о нашей свадьбе!

Я испытующе оглядела полноватую, но ладную фигуру Песенника, встретилась взглядом с его умными, ясными глазами, отметила твердую линию подбородка и восхитилась открытым разворотом широких плеч. Несомненно, я в нем не ошиблась! Пусть простят меня Неназываемые за эту маленькую ложь, но я верю, что Арцисс желал бы того же самого, хотя, разумеется, не давал мне никаких советов и указаний относительно личной судьбы принцессы Лорейны. Просто я знала, что сильнее всего он переживал за участь своего народа, а судьба народа складывается из жизненных путей каждого представителя. Возможно, в будущем мне еще придется расплатиться за свое маленькое вранье, но сейчас я о нем не жалела.

«Достоин?» – взглядом спросил у меня король.

«Достоин!» – так же безмолвно ответила я.

– Сегодня я официально объявляю свою дочь, принцессу Лорейну, и Ульвина Песенника женихом и невестой! – громко изрек король, соединяя руки молодых. – Их свадьба состоится сразу же после того, как Наследница выполнит свое предназначение и спасет Лаганахар от гибели!

«Вот хитрец, как красиво вывернулся, а!» – насмешливо думала я, пока в зал повторно вносили вино и разливали его по бокалам. На сей раз я специально выбрала самый шикарный сосуд и произнесла пышную речь в честь жениха и невесты, пожелав им всяческих благ. Вот и вертись теперь как белка в колесе, Наследница, спасай мир и обеспечивай счастье своих родичей. А если ты проиграешь, если ты не победишь и тьма поглотит весь Лаганахар? На один краткий миг в мою душу закралась неуверенность в собственных силах, но я упрямо отогнала пораженческую мысль и ехидно улыбнулась.

Слушай-ка меня, судьба, я расскажу тебе занимательную сказку… На высокой башне стояли два мага, злой и добрый, и бросали камни в проходивших внизу людей. Злой маг попал десять раз, а добрый – пятнадцать. А знаешь почему? Да потому что добро всегда побеждает зло! И пожалуйста, судьба, заруби себе на носу эту непреложную истину… А если ты не захочешь этого сделать, я сделаю тебе зарубку сама!

На следующий день я напросилась в гости к Альсигиру, ибо меня чрезвычайно заинтересовала его лаборатория, она же обсерватория, столь легкомысленно мной высмеянная. Уж очень мне хотелось загладить свою вину, к тому же не терпелось приобщиться к секретам цивилизованной магии, в противовес моей нынешней, «дикой».

И вот по этой-то весомой причине я, приняв заинтересованный вид, с умным лицом перебирала книги и свитки, кучами наваленные на столе старого чародея, затем бурно повосторгалась трубой с линзами, позволяющей наблюдать за звездами, и, наконец, сочла возможным перейти к тем невысказанным вопросам, от которых так сильно зудел мой болтливый язык. Маг любовно погладил свою седую бороду, галантно указал на кресло, приглашая присесть, и покосился на меня донельзя лукаво, пока я раскладывала перед ним добытые мной раритеты, чувствуя себя то ли незаконной наследницей старьевщика, то ли малолетней смотрительницей музея.

– А я-то думал, что Наследница желает приобщиться к тайнам магии… – немного разочарованно протянул он, вертя в узловатых пальцах найденный мною ключ.

Я с энтузиазмом закивала, подтверждая, что желает, еще как желает, но сначала она хотела бы знать, для чего и почему ей достались эти странные предметы.

– Сие мне неведомо! – с усмешкой заявил Альсигир, предваряя мой невысказанный вопрос, но его отговорка прозвучала крайне неубедительно.

– Уважаемый наставник, я вам не верю! – со вкусом парировала я, скрещивая руки на груди и с вызовом сверля чародея пристальным взглядом в упор. – Да чтобы такой опытный и почтенный чародей не знал…

– Не сработает! – ехидно хихикнул маг. – Лесть – не сработает!

Я виновато прикусила губу и сердито нахмурилась.

– Ну, хорошо, хорошо, – пошел на попятную мой хитрый собеседник. – Если я не властен поделиться с тобой информацией, то хотя бы постараюсь создать положительные эмоции.

– Не прокатит, – хмуро буркнула я, успешно переводя наш соревновательный спор в положение почетной ничьей. – Положительные эмоции возникают только в том случае, если ты вознамерился на все положить. А я себе подобную роскошь позволить не могу… Меня ведь испытания ждут.

– Виноват, признаю, – с сожалением вздохнул чародей. – Но если человека лишили чувства юмора, то значит, было за что.

На этот раз ему удалось-таки вызвать улыбку на моих губах. Однако терзающие меня вопросы все еще продолжали оставаться безответными, а поэтому я ультимативно ткнула пальцем в первый из загадочных предметов:

– Что это?

– Ключ, – спокойно ответил маг. – Неужели он похож на ложку, вилку или на столь любимые Беониром грабли? – Альсигир позволил себе толику сарказма.

– Вижу, что ключ! – отбила подачу я. – Но все ключи что-нибудь да открывают. От какой же двери мой ключ?

– Увы, – картинно пожал чародей плечами, – эта тайна принадлежит не мне. Когда-то мы обещали ее не разглашать, и я не собираюсь нарушать клятву, данную перед алтарем бога Шарро.

– Предпочитаешь унести ее с собой в могилу? – жестко уточнила я.

– Если придется! – смиренно согласился он. – Поверь мне, девочка, существуют секреты, которым лучше навсегда остаться нераскрытыми…

– А то что?

– А иначе обладание ими принесет своему владельцу больше вреда, чем пользы. Есть двери, достигать которых категорически не рекомендуется, и твоя – как раз из этой категории, ибо путь к ней может стоить тебе жизни… Просто сохрани его, и все! – Он ультимативным жестом бросил ключ обратно в мою сумку и победно кашлянул, подразумевая, что эта тема закрыта.

Я оторопело моргала, взирая на чародея со смесью негодования и восхищения. Вот так упрямство! Никогда бы не подумала, что в этом хрупком костяке, укрытом морщинистой кожей, таится столь завидная сила воли, намного превосходящая мою собственную. Но тут уж ничего не попишешь, придется смириться…

– Тогда я, в свою очередь, клянусь, что раскрою эту тайну сама! – самоуверенно заявила я. – И даже судьба не сможет мне помешать!

– Да будет так! – торжественно кивнул Альсигир, принимая мое обещание.

– А что вы скажете об этой вещице? – поинтересовалась я, придвигая к нему голубую раковину, изъятую мною из рук мертвого короля Арцисса и поднятую со дна моря.

– Я не уверен в своей правоте… – Старый чародей подслеповато прищурился, со всех сторон внимательно разглядывая, а также изучая на ощупь прекрасный дар моря. – Но в молодости мне приходилось слышать легенду об удивительной раковине, в которой обитает сама душа морской стихии. И, дескать, эта раковина умеет петь. Послушай… – Он поднес ее к моему уху, и я немедленно уловила негромкий, но мелодичный рокот, доносящийся из перламутрового витка и идеально воспроизводящий плеск волн.

– Все ракушки умеют петь, – равнодушно пожала плечами я. – Петь печально и бесконечно. Не вижу в этом ничего особенного.

– Да, – улыбнулся Альсигир, – но не все раковины умеют плакать!..

– Плакать? – изумленно переспросила я. – Но зачем?

– По легенде, такой раковине суждено однажды заплакать там, где нет воды, и залить своими слезами чужое горе, – поведал Альсигир. – Но где и когда это произойдет, я не знаю.

Он мечтательно закрыл глаза и нараспев продекламировал:

«Что? – мысленно обалдела я. – И это все обо мне? Пройти через могильный тлен и поднять из песка погибший город? Да за кого он меня принимает, за всемогущую богиню?..» Я раздраженно фыркнула и отправила раковину вслед за ключом, упрятав ее в бездонную сумку Лаллэдрина. Все мои надежды пошли прахом, ибо разговор с Альсигиром не только не уменьшил количество вопросов, а наоборот, породил новые, куда более сложные. И ответы на них мне, безусловно, придется искать самой!

– Ну хоть этот-то предмет вам знаком? – Впав в отчаяние, я почти ткнула в лицо магу замшевый футляр, в котором хранился овальный объект, обнаруженный мною в кибитке старьевщика. – Ведь вы же сами отдали его тому, кто назвал себя последним из жрецов бога Шарро!

– Отдал, – не стал отнекиваться чародей. – Долгие годы он хранился в храме, будучи возложенным на главный алтарь не кем иным, как самой принцессой Эвреликой. Она оставила его для тебя… Но когда я понял, что жизнь, заключенная в этом предмете, начинает затухать, то передал его жрецу, умоляя поскорее доставить великий раритет той, чьей неотъемлемой частью он является.

– М-да, уважаемый наставник, с ответом на мой третий вопрос ты явно превзошел самого себя! – иронично усмехнулась я. – Еще никогда в жизни меня так не запутывали. Жизнь внутри предмета? О да, помню: Ребекка назвала его плодом, а Беонир считает его камнем… Так чем же он является на самом деле?

– Ни тем, ни другим, но при этом и тем, и другим одновременно, – не соизволил высказаться яснее чародей. – Пока это ничто, но чем оно станет в итоге, зависит только от тебя. Согревай этот предмет теплом своего тела, напитай его справедливостью своих деяний, взрасти своей любовью, и тогда он тоже тебя не разочарует… Учти, его дальнейшее развитие зависит лишь от тебя.

– Ага, вот, значит, как, – потрясенно бормотнула я. – Наше прошлое неоднозначно, будущее – неопределенно, а настоящее – нестабильно.

– Истинно так! – Чародей одобрительно похлопал меня по плечу. – Твои догадки верны, помыслы чисты, а намерения – благородны. Нужно только направить их в нужное русло.

– В какое именно? – не поняла я.

– Ты обязана постичь суть магии! – торжественно провозгласил Альсигир, воздевая руки к потолку. – Ибо сознательное отношение к своим возможностям и способностям в корне меняет мышление и жизнь мага.

– Так научите меня! – взволнованно попросила я, вспоминая сьерру Клариссу. Мне казалось, будто я перебрасываю из ладони в ладонь раскаленный уголек, в каждую последующую минуту угрожающий обжечь, а то и вовсе погубить меня. И этот уголек зовется магией. Думается мне, глава гильдии Чародеев уже не раз им обжигалась…

– По своей природе магия есть рукотворный процесс: сотворение мира усилиями личной воли чародея и фрагментами его эмоционально-образного мышления, – вдохновленно начал Альсигир. – Ее суть есть постижение внешней и внутренней реальности, а также определенные навыки управления этими реальностями. Магия живет в каждом из нас, нам лишь остается пробудить эту силу и задействовать, направив ее возможности и достижения на благо себе и другим во имя света, любви и гармонии…

– Так получается, что черной магии не существует вообще? – недоверчиво перебила я.

– Ты выражаешься как дремучий дилетант, девочка, – покровительственно рассмеялся мой наставник. – Все предметы, явления, люди, объекты и существа излучают определенную порцию энергии, которую маг способен забрать, перенаправить и трансформировать. Поступая тем или иным образом, выбирая то или иное действие, мы, по сути, выбираем ту или иную сторону энергии, то есть встаем на сторону Света или Тьмы.

– Значит, черная магия забирает энергию других людей? – высказала я предположение, в душе преисполненная непоколебимой уверенности в собственной правоте. – А белая?

– Совершая высоконравственные, духовные, добрые, позитивные поступки, мы творим белую, или, как мы говорим, светлую, магию. Светлый маг является транслятором внешнего мира, он питается энергией природы, силами всех стихий, светом Сола, Уны и звезд. Теперь ты понимаешь, для чего мы наблюдаем за небесными светилами?

Я утвердительно кивнула, коря себя за свою былую неосведомленность. Впрочем, работая интуитивно, я и сама уже вполне успешно взаимодействовала с огненной и водной стихиями, правда, не осознавая сути совершаемых действий.

– А черный, вернее темный, маг забирает жизненную энергию у других людей и использует ее в своих целях? – пришла к логичному выводу я.

– Правильно, ты умница! – похвалил Альсигир. – Такой маг не устанавливает связь с внешним миром, ибо ничего не желает ему отдавать. Поэтому он высасывает силу из более слабых, чем он, существ, паразитируя на них, и постепенно превращается в чудовище. Но поскольку добро не может существовать без зла, то и черный, и белый маги рано или поздно обречены на неудачу и поражение.

– Вот почему вы проиграли! – озаренно вскричала я. – Ведь сам мир не белый и не черный, следовательно, чаша равновесия, укрепленная на оси мировых весов, постоянно колеблется, меняя местами добро и зло.

– Так и произошло, – полностью подтвердил мою догадку Альсигир. – В этом цикле развития победило зло, а следующем, возможно, победит добро, и так будет продолжаться до бесконечности. Никто и никогда не сможет остановить или изменить закон мироустройства.

– Если только в нашем мире не появится серый маг, способный уравновесить Свет и Тьму! – задумчиво произнесла я. – Я полагаю, наш мир един, а не двойственен, он не разделен на дурное и хорошее, на верх и низ, на материальное и духовное. Нет, он включает в себя все сразу и потому развивается гармонично одновременно во всех направлениях.

– Твоя идея грандиозна! – уважительно поклонился мне Альсигир. – Но такого мага в нашем мире еще не было. Еще никто не сумел подавить вечную вражду между Светом и Тьмой, научив их жить в равновесии и соблюдая баланс сил. Противостояние добра и зла продолжается.

– Я очень хочу стать таким магом! – откровенно призналась я. – И я попробую создать гармонию, примирив противоборствующие стороны силы.

– Ой ли, – с сомнением покачал головой Альсигир. – А ты уверена в том, что понимаешь, каким способом можно добиться нужного результата?

– Кажется, понимаю, – медленно произнесла я, взвешивая каждое свое слово. – Я не стану слепо следовать своему предназначению. С настоящей минуты я начну заново, осмысленно строить свою судьбу! Я прислушаюсь к голосу своего сердца, к зову своей души и буду отслеживать в себе все изменения соотношения сил, наблюдать за их колебаниями в ту или иную сторону. Я стану отражением внешнего мира и впущу его в себя.

– Тогда иди по выбранному пути, и да пребудет с тобой благословение Неназываемых! – Губы старого чародея почти неощутимо коснулись моего лба. – Я горжусь тем, что удостоился знакомства с тобой, будущий великий серый маг, и верю в твои способности!

Окрыленная добрым напутствием, я вышла из замка Альсигира и, беззаботно посвистывая, зашагала по улицам Эррендира, мысленно прощаясь с этим заповедником тепла и света. Мне предстояло покинуть Зачарованное побережье и снова окунуться в водоворот странствий, приключений и насущных забот. Где-то там, впереди, меня ждало и властно звало к себе мое третье испытание, обещая явиться очень скоро! И в этом я тоже не сомневалась…

Честно говоря, в глубине души я испытывала смутный страх перед будущим и не стеснялась в этом признаться. Наверное, любой оказавшийся на моем месте ощутил бы то же самое. Ничего не боятся только глупцы и покойники, а я не относила себя ни к первой категории, ни, слава Шарро, пока не относилась ко второй. Я должна распрощаться с гостеприимным Эррендиром, возможно, навсегда, чтобы незамедлительно продолжить свой путь: углубиться в сухую степь, пройти жаркую Пустошь, а после подняться в холодные, вечно заснеженные Запретные горы. Для подобных свершений потребуются все мои силы и помощь верных друзей – Ребекки и Беонира, которым я теперь верила безоговорочно, как самой себе. Не исключено, что вместо ожидаемых побед и новых знаний я найду забвение и смерть, но разве цель не стоит этих жертв?

Во всяком случае, я уже не прежняя беззащитная девочка, ибо кое-чему научилась и даже вывела для себя несколько законов бытия, способных помочь в спасении и восстановлении Лаганахара. Я приобрела неоценимый жизненный опыт, заплатив за него немалую цену, ведь учеба – это изучение правил, а опыт – изучение исключений из правил. Сегодня я поняла, что в нашем мире все взаимосвязано. Любые слова и поступки вносят изменения и во внутренний мир человека, и во внешнюю среду. Так готова ли я отвечать за свои поступки и за их последствия?

Проблем не существует, ибо они живут лишь в нашем воображении, а в реальности есть только задачи, требующие решения, плюс наше отношение к ним. Жизнь человека – постоянное движение, да вот только один продуктивно шевелит мозгами, а другой в это время бестолково хлопает ушами. А куда двигаюсь я? На моем пути возникают различные препятствия, но их необходимо воспринимать как естественные барьеры и преодолевать спокойно, относясь к этому процессу как к обычной составляющей бытия. Всегда найдется другой уровень развития и иная точка зрения. На любую ситуацию можно смотреть по-разному, с противоположных углов, с полярных точек зрения, а поэтому, балансируя между логикой и эмоциями, нужно стремиться к объективности и целостности.

Мир иррационален во всех своих проявлениях, но на человеке лежит ответственность и за личную судьбу, и за будущее остального мира. Каждый из нас обязан ковать свое счастье сам, а не ждать милостей свыше. Помощь богов конечно же придет, но порой ее приходится ждать очень долго, потому что, пока мы надеемся на лучшее, оно, в свою очередь, надеется на нас. Добро и зло условны, ибо они не существуют по отдельности, а там, где черное выдают за белое, в итоге процветает нечто грязное и ложное. Но мне не стоит бояться зла, любое взаимодействие обогащает обе стороны силы, темную и светлую, наделяя некими особенными, присущими лишь им качествами. Именно так происходит духовная эволюция мира, всех населяющих его созданий, а магов – в особенности.

Да, изначально передо мной ставили всего одну задачу, но теперь моя миссия сильно усложнилась, ибо отныне мне предстояло стать не просто магом, а первым серым чародеем за всю историю Лаганахара!

А ведь первопроходцы почти всегда погибают… Нет, сейчас мне не хочется думать о грустном! Я хулигански подковырнула носком сапога весьма кстати подвернувшийся под ногу камешек, проследила за его полетом и… чуть присела, услышав неподалеку звон разбившегося оконного стекла. Ладно, будем считать, что первопроходцы всегда набивают немало синяков и шишек, иногда получают раны, но непременно возвращаются домой, овеянные славой и почетом…

На этой радужной ноте я прервала свои размышления и помчалась во всю прыть, улепетывая от разгневанной горожанки, всерьез вознамерившейся наставить мне первую порцию этих самых синяков и шишек. Мой копчик выразительно ныл от ее увесистого, все-таки настигшего меня пинка. Интересно, и кто это придумал называть женщин слабым полом? Полагаю, что мужчины! И не иначе, как с великого перепугу…