Представшее перед нами существо обладало парой черных кожистых крыльев. Зубастую голову венчал костяной гребень, мощные лапы оканчивались острыми когтями. Размеры этого создания оказались настолько внушительными, что попросту не укладывались у меня в сознании. Спланировав с холма, крылатая тварь разинула пасть и издала гулкий звук, который минуту назад я приняла за эхо. Интонации его рева несли в себе четкий оттенок издевательства.

– Забери меня Тьма! – обалдело выдохнула я. – А это что еще за чудо-юдо?

– Чтоб тебя мантикора три раза переварила! – от всей души пожелала Ребекка, на всякий случай хватаясь за мечи: явившееся создание отнюдь не напоминало безобидного кузнечика.

Беонир по своей давешней манере сначала намеревался юркнуть за крепкую спину лайил, но потом вдруг передумал, горделиво расправил плечи и пристроился рядом с воительницей, угрожающе выставив вперед свернутые в рулончик карты. На оружие этот предмет мало походил, но за неимением лучшего… Возможно, таким нелогичным способом отважный ниуэ намеревался объяснить твари, куда ей следует пойти, и даже собирался указать кратчайший путь…

Но гигантский летун не соизволил отреагировать на эскапады моих отважных друзей. Он мягко, с легкостью, удивительной для столь массивного тела, приземлился перед нами, взметнув облачко пыли. Наклонив голову, гигант уставился на меня выпуклым серым глазом, который по величине не уступал моему кулаку. Вытянув лапу, равнодушно сгреб в горсть разом Ребекку и Беонира, игнорируя их возмущенные вопли. Против него мои друзья смотрелись парой беспомощных букашек. А затем приблизил свою ехидно ухмыляющуюся пасть к моему лицу и раскрыл мощные челюсти, усаженные чудовищными клыками. Я обреченно зажмурилась, прижав к себе плаксиво попискивающую Мифрил. Даже и представить себе не могла, что закончу свою жизнь так глупо и страшно – в желудке проголодавшегося чудовища…

Но вместо того чтобы подзакусить невезучей мной, гигант вдруг задумчиво кашлянул, повернулся, дабы рассмотреть меня вторым глазом, и поинтересовался хрипловатым, но довольно приятным басом:

– Извините, девушка, случайно не вот эта ли блошка должна меня переварить? – Он обличающе взмахнул зажатыми в лапе лайил и ниуэ, указывая ими на Мифрил, скромно притаившуюся в складках моего плаща.

Я оторопела.

– Вы умеете разговаривать? – наконец-то собравшись с мыслями, вопросила я с благоговейным придыханием в голосе.

– Хм-м, – самокритично усомнилось чудовище. – Когда-то умел, да вот почти разучился за отсутствием практики. А что, у меня плохо получается?

– Нет, наоборот, хорошо! – зачастила я, ужасно боясь обидеть своего невероятного собеседника. – Причем вы изъясняетесь очень культурно!

Из ноздрей польщенного моим комплиментом чудовища выплыла струйка сизого дыма.

– Пожалуйста, отпустите моих друзей, – попросила я. – Обещаю, они не причинят вам никакого вреда.

– Ладно, – проворчал гигант, нехотя опуская на землю Ребекку и Беонира. – Только скажите своей хулиганке подруге, чтобы она больше не размахивала этими своими проволоками. Чуть глаза мне не выколола.

– Ах так! Я, значит, хулиганка? – взъерепенилась воительница, грозно топая ногой. – А ты сам-то кто вообще такой?

– Дракон. – Летун прижал лапу к груди и вежливо поклонился: – Разрешите представиться, меня зовут Железный Дракон!

– Тот самый? – потрясенно ахнула я, вспомнив загадочные намеки, услышанные мною в тронном зале короля Адсхорна. – Которого невозможно переговорить?

– Ну-у-у, – гигант комично уселся на землю, по-кошачьи обвив лапы длинным хвостом, – некоторые пробовали, но, не стану вводить вас в заблуждение, не смогли.

– И что с ними произошло в дальнейшем? – поинтересовалась Ребекка, убирая парные мечи обратно в ножны, подгибая под себя ноги и вальяжно устраиваясь напротив чудовища. Словно хотела дать понять, что кошка здесь она.

– А ничего особенного – я их просто съел! – мило признался дракон и смущенно икнул. – Обычай, знаете ли, у нас такой.

– Ничего себе обычай! – возмущенно присвистнул Беонир. – Значит, в вашем краю увлекаются традициями, политесом, философскими беседами… Кстати, а кто вообще научил вас разговаривать?

Железный Дракон ненадолго прикрыл веками выпуклые глаза, очевидно погружаясь в приятные воспоминания.

– Много лет назад, – начал откровенничать он, – в нашу долину прибыло многочисленное эльфийское войско под командованием двух харизматических личностей. Это были молодой король Арцисс и его друг чародей Лаллэдрин. Полуночные воины намеревались забрать наш мрамор, а также покушались на наши сокровищницы. – Дракон иронично хмыкнул. – Мы сражались несколько дней, но силы противоборствующих сторон оказались примерно равными, и поэтому победа не торопилась склониться на чью-то сторону. Повелитель Полуночных обладал волшебным мечом, носящим имя Лед. Этот клинок успешно справлялся с пламенем драконов и унес жизни многих из нас. Но эльфам никак не удавалось разгромить нас полностью – драконов было слишком много. Наконец король Арцисс устал от этого бессмысленного истребления и предложил своему придворному магу научить меня говорить, дабы мы смогли лучше понимать друг друга. Лаллэдрин блестяще справился с возложенной на него задачей. Мы смогли побеседовать и в результате заключили договор нерушимого сотрудничества. Вдобавок эльфы пообещали, что с того самого мига долина Дурбан становится неприкосновенной собственностью драконьего народа и отныне называется краем Крылатых. В качестве ответной любезности мы подарили эльфам множество мраморных плит, необходимых для постройки города Блентайра. Но, к сожалению, с той поры мир сильно изменился. – Дракон тяжело вздохнул. – Человеческие маги оказались не столь миролюбивы и мудры, как их предшественники. Они принялись истреблять нас. Причем самым вероломным способом – используя чары богини Банрах. Нам пришлось научиться прятаться в глубоких пещерах. Теперь мы выживаем как умеем и с помощью магии оберегаем свои земли от губительного натиска Пустоши. Ни ныне, ни впредь мы не желаем иметь дела с людьми. Мы презираем вашу лживую и корыстную натуру. Уже давно здесь не было ни одного представителя вашего рода. Мы полагали, вы успели забыть о нашем существовании и забыли дорогу, ведущую в долину Дурбан. Мы не нуждаемся в подобных гостях. А поэтому открой мне правду, чародейка… – Железный Дракон мрачно покосился на видневшуюся в распахнутом вороте рубашки Звезду моей души: хрустальный артефакт, знак принадлежности к гильдии Чародеев. – Поведай, с какой целью ты пожаловала в наши земли, прибыв сюда незваной и непрошеной гостьей?

«Да… Звучит более чем серьезно», – подумала я. Мне сразу стало не до шуточек. Шутить вообще нужно так, чтобы потом не было мучительно обидно за бесцельно выбитые зубы. А уж в подобной неоднозначной ситуации подтрунивать над собеседником категорически противопоказано… Я набрала в легкие побольше воздуха, словно намеревалась с головой окунуться в ледяную полынью, а затем решительно сбросила капюшон, открыв свои остроконечные уши.

– Скажи, разве я никого тебе не напоминаю, о великий повелитель драконов?

– Я стар, но пока еще не впал в маразм и склерозом не страдаю, – холодно ответил гигант. – Да, признаюсь: твои глаза, уши, волосы, а главное – черты лица буквально кричат о кровном родстве с самим королем Арциссом. Но, увы, даже этого недостаточно, для того чтобы я вспомнил о своих прежних обязательствах перед его кланом. Времена эльфов прошли, а я ничего им не должен. Поэтому уходи отсюда, эльфийка. – Он клацнул зубами. – И скажи спасибо, что отпускаю тебя целой и невредимой. Видят Неназываемые, мой народ достаточно настрадался от произвола человеческих магов, чтобы я стал помогать кому-то из гильдии Чародеев.

Уголки моих губ поползли вниз. Я была разочарована. Худшие предположения Ребекки подтвердились: дракон отнюдь не спешил делиться с нами силой и мудростью. Окажись на моем месте кто-то другой, он бы наверняка тут же повернул назад. Но, к счастью или несчастью, я была не такой и отнюдь не собиралась сдаваться, не исчерпав весь репертуар своих возможностей.

– Не торопись, дракон! – потребовала я. В моем голосе прорезались командные нотки. – Открою тебе секрет: я не просто скромная эльфийская девочка – я являюсь Наследницей трех кланов, призванной спасти от смерти весь Лаганахар…

Но Железный вдруг утробно расхохотался, на полуслове оборвав мою пафосную речь.

– Не держи меня за ущербного дурака, девочка! – презрительно процедил он. – Признаюсь, я не меньше тебя наслышан о пророчестве Неназываемых. Но я не настолько наивен, чтобы признать долгожданную Наследницу в первой же чумазой оборванке, которая по нелепой случайности забрела в долину Дурбан. – Он замолчал, взирая на меня со смесью любопытства и недоверия. Его речь несла в себе оттенок театральности: на самом деле дракона очень интересовали мои дальнейшие действия, которые должны были последовать за подобным заявлением.

Я сердито шмыгнула носом, вынужденная признать неоспоримую правоту его слов. Да, приходилось согласиться с доводами моего умного оппонента: выглядела я отнюдь не царственно, ибо частенько пренебрегала утренним умыванием по причине нехватки воды, а моя одежда загрязнилась и пропылилась. Наверное, Наследнице трех эльфийских кланов следовало бы преподнести себя иначе. Мне катастрофически недоставало ощущения собственной значимости: видимо, в глубине души все еще жила скромная сирота из приюта, не приемлющая показухи и лицемерия… Но тогда каким образом я смогу убедить Железного Дракона, что являюсь Наследницей и не присваиваю чужой титул? И вдруг меня осенило…

– А вот этот меч ты узнаешь? – ехидно осведомилась я, вытягивая из ножен упомянутый драконом Лед, отливающий холодным белым светом. – Хочу освежить твою память: именно этот клинок сильно проредил ваше племя.

Дракон недоуменно моргнул, но секунду спустя снова обрел предельно невозмутимый вид.

– Да, это оружие невозможно спутать с каким-либо иным! – признал он. – Но одного доказательства мало. Ведь мне неизвестно, праведным или неправедным путем ты завладела легендарным мечом. Девочка, извини за откровенность, но ты больше похожа на воровку и побирушку, чем на Наследницу из древнего пророчества!

Я разочарованно прикусила губу, уязвленная его насмешками. Похоже, моя хваленая способность переговаривать Железных драконов оказалась сильно преувеличена и теперь стремилась к нулю.

– Ах ты болтливая ящерица, – разъяренно завопила Ребекка, неожиданно придя мне на помощь. – Да как ты смеешь проявлять неуважение к Наследнице и разговаривать с ней в подобном тоне? Да я тебя сейчас… – Она вскочила и принялась угрожающе размахивать акинаками, наступая на дракона.

Но, увы, отважная воительница так и не успела совершить ничего судьбоносного. Одним небрежным движением огромной лапы гигант легко прижал девушку к земле, надавив ей на плечо серповидно изогнутым когтем, а затем устремил на меня пылающий негодованием взор.

– Выбирай, девочка, – лаконично приказал он, – либо я убиваю вас всех, либо вы извиняетесь передо мной, без лишних разговоров покидаете долину и навсегда забываете о ее существовании!

Я обреченно сглотнула. Подумать только, я прошла такой долгий путь, выпуталась из множества передряг – и все это ради того, чтобы мои планы потерпели крушение. Нужно набраться смелости и взглянуть жестокой правде в глаза: я не оправдала доверия, оказанного мне богом Шарро, Джайлзом, Полуденными эльфами! Надежда спасти Лаганахар рассыпалась в прах, как и мечта вернуть Ардена к жизни…

«Ни один враг не сможет победить тебя, пока ты сама не сочтешь себя побежденной!» – когда-то напутствовал мудрый охотник-полуэльф, прибывший на церемонию выбора учеников и предсказавший мне неординарную судьбу. Думаю, ему не раз удавалось воплощать в действительность эту спорную истину, а посему я тоже не собираюсь сдаваться. «Не зазорно упасть сто раз, стыдно один раз не подняться!» – когда-то сказал мой друг ниуэ Зол. Полагаю, он тоже увидел во мне нечто особенное, соответствующее высокому званию Наследницы трех великих кланов, спасительницы Лаганахара. Так имею ли я моральное право разочаровать и его? Конечно же нет! А поэтому, что бы я себе ни вообразила, мне придется встать с коленей и бороться до конца. До последнего вдоха, до последней капли крови! Осознав невозможность отступления, я гордо вскинула голову и задиристо улыбнулась.

– Скажи, ты еще не сошел с ума от скуки и ничегонеделания в этой своей укромной долине? – насмешливо спросила я дракона. Тот выжидательно замер. – Знаешь, какое будущее тебя ждет? Сначала ты разучишься говорить, потом – думать, а в итоге твои соплеменники перестанут тебя уважать! – Сарказм буквально сочился с моего языка, раня больнее самого острого меча. Судя по тому, как нервозно закашлялся уязвленный дракон, я поняла, что попала не в бровь, а в глаз.

– Ты сомневаешься в моем уме и авторитете? – уточнил он, выпуская из лап Ребекку. – Девочка, опомнись! Твоя наглость переходит допустимые границы!

– Отнюдь! – весело рассмеялась я.

Краем глаза отметила, как совершенно не пострадавшая лайил поспешно отошла в сторонку, с облегчением потирая придавленную драконом руку. Воительница витиевато ругалась, но теперь Железному Дракону стало не до нее.

– Чего ты добиваешься, нахалка? – удивился он, нехотя пригибая мощную шею и заглядывая мне в глаза. – Хочешь потягаться со мной? Но это же безрассудство!

– Не совсем так, – без лишних раздумий поправила я. – Я просто намереваюсь проверить справедливость пафосного заявления, утверждающего, что тебя невозможно переговорить.

Железный весело оскалил зубы и расхохотался так громко, что с ближайшего холма скатилось несколько внушительных валунов. Мы, едва не оглохнув, испуганно присели, зажимая ладонями уши.

– Дурочка ты наивная! – почти ласково сообщил дракон. – Хочешь совершить то, что еще никому не удавалось? Изволь, я к твоим услугам.

– Заключим сделку? – быстренько предложила я. Грех не использовать такой шанс! – Если я сумею переговорить тебя, ты выполнишь любое мое желание и отпустишь нас на все четыре стороны. Идет?

– Ладно, – хмыкнул он. – Но учти. Если проиграешь ты… Если ты не сумеешь убедить меня в том, что являешься истинной Наследницей трех кланов, – вся ваша компания окажется у меня в желудке. Согласна?

– Договорились! – усмехнулась я, выразительным жестом успокаивая Ребекку и Беонира: те впали в неприкрытую панику и в отчаянии заламывали руки.

Усевшись на траву и подогнув под себя ноги, я дружелюбно улыбнулась своему потенциальному палачу:

– Начнем?

– Изволь! – любезно откликнулся дракон и улегся на живот, распластавшись таким образом, чтобы наши головы оказались на одном уровне. – Для начала поведай, зачем ты прибыла в долину Дурбан?

– Дабы достичь поставленной цели и выполнить свой долг, – не моргнув глазом, честно ответила я. – Разве не все люди стремятся к подобному?

Железный иронично фыркнул и небрежно дернул лапой, словно отмахнулся от чего-то незначительного.

– Расскажу-ка я тебе, пожалуй, поучительную историю про одного эльфийского чародея из Джалмера, – предложил он. – О том, как он стремился выполнить свой долг любой ценой и что из этого вышло…

Я согласно кивнула, безмерно заинтригованная увлекательным началом нашего опасного диспута. Железный Дракон устроился поудобнее и медленно, смакуя каждое слово, начал свой рассказ…

В стародавние времена, на которые пришелся расцвет эльфийской расы, владения трех кланов начитывали не один, а целых восемнадцать городов. Эти города змейкой растянулись вдоль течения полноводной реки Алларики. Самым слабым из них считался провинциальный городок Джалмер на окраине пустыни Маграб. Понятно, что на пограничный город, если он не защищен неприступной крепостью, можно напасть с любой стороны. Позднее там возвели надежные оборонительные сооружения, но триста лет назад вокруг Джалмера красовались лишь убогие глиняные стены – верблюдам на смех. Однако смех смехом, но никакие враги не могли подступиться к городу. Ведь охранял его великий чародей Салахи. Охранял один и без оружия, только силой своего духа. Брал он за свою работу дорого – целых пятьсот серебряных риелей в день! Впрочем, за эти деньги он обещал джалмерскому князю защищать не только город, но и его самого, причем не только от врагов, но и от богов, болезней и любых несчастий. И следует признать по справедливости, что целых двадцать четыре года Салахи все удавалось блестяще: и город был в полном порядке, и князь не чихал, не кашлял. В общем, ничем тамошний государь не болел, ничего себе не ломал и чувствовал себя молодым и здоровым, несмотря на гарем из семисот требовательных наложниц, регулярный прием опиума и выкуривание восьми кальянов в день. А что тут удивительного? Ведь Салахи пообещал, что, пока он жив, с князем не случится ничего дурного. Вот князь и благоденствовал.

Каждое утро чародей обходил вокруг холм, на котором стоял город. Не просто так, а медленно и продуманно – с заклинаниями, поклонами и прочими магическими штучками. Потом он навещал князя, забирал свои пятьсот риелей, сотню разносил по храмам, еще сотню – по школам, третью сотню отдавал больницам, полторы сотни раздавал бедным и недужным, а остальное доставалось его сестре и приемному сыну Жмуре. Чародеи не имели права жениться и иметь детей, поэтому Салахи усыновил племянника и обучал его азам магического искусства. Так проходил день, а вечером чародей снова совершал обход городского холма – ежедневно, в любую погоду, без отпусков и выходных. Жители Джалмера почитали его за святого.

И вот однажды во время вечернего обхода Салахи узрел змееликую богиню Банрах. Стремительной походкой она двигалась к городским воротам. Повелительница выглядела мрачнее тучи, а в ее руках вместо оружия блестели хирургические инструменты. С первого взгляда магу стало ясно, что это не к добру. И тогда он бесстрашно встал перед городскими воротами, преграждая богине дорогу.

– Дай мне пройти, о знаменитый чародей! – потребовала Банрах, скрежеща гнилыми зубами. – В этом городе живет мерзавец, осквернивший мою святыню! Я вне себя от гнева, и месть моя должна свершиться немедленно! Я вырежу его тупые мозги и скормлю их собакам!

– Виновный в святотатстве непременно подвергнется наказанию, – смиренно ответил Салахи, поклонившись до земли. – Но наказание должно соответствовать его вине. Расскажи мне об обстоятельствах этого дела.

– Обстоятельства повергнут тебя в ужас, – взбешенно прорычала змееликая, скальпелем вычищая засохшую под ногтями кровь. – Этот выродок посмел плюнуть на мою статую! На мою самую древнюю статую, старше которой нет во всей округе!

– Да, это тяжкий грех, – печально согласился Салахи, – но только в том случае, если он был совершен умышленно. В противном случае виновный очищается чтением молитв в честь пресветлого Шарро, а оскверненная статуя – золой, водой и пемзой. Тебе нет нужды его убивать: сегодня я совершу все необходимые очищения.

– Он не очистится даже жертвоприношением всех своих коней! – грозно нахмурившись, возразила строптивая богиня: ее сильно разозлило упоминание имени ее старшего брата. – Моя статуя валяется у него в конюшне – уже за одно это его надо четвертовать! Он давно поплевывал на нее, сам того не замечая, но сегодня ему указали на это и предупредили, чтобы он не гневил богиню. Однако подонок ничуть не раскаялся – он расхохотался и сказал: «Плевать мне на Банрах! Мой чародей защитит меня хоть от самих Неназываемых!» И харкнул уже намеренно, пнув мою статую ногой! – Змееликая демонстративно потерла ягодицу.

Чародей, конечно, сразу же догадался, кто является этим закоренелым грешником.

– Плевок и пинок не караются смертью ни в одном из эльфийских городов, – миролюбиво пояснил он. – Прости моего государя, о великая. Я вразумлю его, он покается и впредь станет вести себя более осмотрительно.

– Это абсолютно исключено, – с глумливым смешком отозвалась Банрах. – Я ужасно зла, и я жажду крови. Впусти меня в город! Ладно, я не стану убивать твоего князя – я всего лишь отрежу ему губы, ноги и язык. Это наказание законно, ты не имеешь права ему препятствовать!

– Давай я утолю твою жажду мести и сам накажу виновного, – подкупающим тоном предложил Салахи. – Сегодня я приду в твой храм и принесу себя в жертву тебе. Пусть моя кровь смоет его грехи, и пусть моя смерть послужит ему наказанием.

Богиня застыла в изумлении.

– В своем ли ты уме, чародей? – наконец визгливо вскричала она. – Ты, просветленный, безупречный и праведный, жертвуешь собой ради ничтожества из более низкой гильдии, которое даже не смотрит, куда плюет?

– Я жертвую собой ради себя, – спокойно объяснил мудрый чародей. – Я поклялся своей праведностью, что с моим государем ничего не случится, пока я жив. Если я не смогу защитить его, я буду уже небезупречен. Но он обидел богиню и заслужил наказание. Если я не дам свершиться правосудию, я поступлю неправедно. В обоих случаях мне незачем дальше жить. Но пока государь жив, я могу умереть достойно, не нарушив своего обета. Так возьми же мою жизнь и прости его, если сможешь.

– Будь по-твоему, – согласилась богиня, потрясенная до самой глубины своей злобной души. – Я приму твою жертву и попытаюсь простить твоего глупого князя.

Произнеся эти слова, змееликая растворилась в вечернем воздухе. А Салахи поспешил домой. Дома он повелел приемному сыну Жмуре:

– Сегодня ты принесешь меня в жертву черной богине, дабы спасти нашего государя. Сразу после этого иди к нему в конюшню и соверши обряд очищения над черной каменной плитой, которая там лежит, – это старинное изображение Банрах, подвергшееся осквернению. В дальнейшем проследи, чтобы эту статую перенесли в отдельный храм и оказывали ей особое почтение.

Юноша пришел в ужас, но перечить не осмелился. Они отправились в храм Банрах, где молодой чародей отрубил голову своему приемному отцу и водрузил ее на алтарь. А в это же самое время его мать, родная сестра Салахи, которая осталась дома одна, привязала веревку к потолочной балке и повесилась. Когда Жмура вернулся, его мать была мертва – висела синяя, с высунутым языком, а из ее рта сочилась кровавая пена. Так юноша в одночасье лишился обоих родителей, и горю его не было предела. Не дожидаясь утра, он пошел к князю, разбудил его и рассказал о случившемся.

От ужасных новостей у князя разлилась по телу желчь и помутился рассудок. Он выхватил кинжал, нанес себе восемнадцать ритуальных ран и лишил себя жизни – прямо на глазах у парнишки, который только что убил своего отца, чтобы эту самую жизнь сохранить! Бедняге и без того хватало тяжелых впечатлений, а тут еще эта жуткая смерть, которая и вовсе его подкосила. Тогда молодой человек побежал в храм Банрах и там перерезал себе горло…

Дракон замолчал, провокационно косясь на меня хитро прищуренным глазом. Я сидела молчком, силясь осмыслить услышанную историю и усвоить мораль, в ней заключенную. Беонир, отвесив челюсть, впал в тоску по погибшему магу. И лишь одна Ребекка не повелась на эту душещипательную сказку. Лайил цинично высморкалась и рассмеялась.

– Теперь-то я понимаю, почему у нас всех глупо померших покойников жмуриками называют! – язвительно хмыкнула она, осуждающе покачав головой. – Ибо лишать себя жизни из-за чужой смерти – самое дурное занятие в мире! И родным не поможешь, и себе хуже сделаешь. Тьфу! – сердито сплюнула она. – Глупость несусветная!

Железный философски пожал крыльями и добавил:

– Такая вот трагедия разыгралась в городе Джалмере – а все из-за чего? Все из-за того, что Салахи слишком серьезно относился к своим обязанностям – примерно как ты сейчас, девочка. Решил, что он кому-то что-то должен, взвалил на себя непосильную ношу и волок ее до потери головы. И вот результат: себя угробил, сестру угробил, сына приемного угробил – а повелителя своего все равно не спас. А теперь скажи мне, девочка: стоит ли быть таким дураком? И кому нужны бесполезные жертвы?

Я прекрасно понимала, что дракон не просто так рассказал поучительную историю. Он задал конкретный вопрос и явно ждал от меня небанального ответа. Такого, от которого могла напрямую зависеть моя дальнейшая судьба. Я молчала несколько минут, а потом произнесла следующее. Сказала не потому, что испугалась за свою голову, а потому, что очень хотела возразить Железному.

– Если богиня приняла жертву, значит, жертва была ненапрасной. Салахи умер безупречно: такая смерть учит нас верить в справедливость. А можешь ли ты, дракон, пообещать, что умрешь столь же красиво и возвышенно, умрешь во благо других? Ты считаешь, чародею следовало пожалеть свою жизнь и пренебречь высоким долгом? Но он имел то, чего нет у тебя: ответственность, обязанности, привязанность. Салахи ставил долг выше жизни и общался с богами на равных, при этом получая в день пятьсот риелей, которые тратил на благие дела. Ты намекаешь, что тем самым он убил себя и свою семью? Никто не убивает и никто не умирает. Все трое ушли в следующую жизнь наилучшим образом: они получили возможность возродиться в одном поколении и встретиться снова. А где твои возможности, дракон? Ты утверждаешь, что Салахи не спас своего государя. Но он уберег его от гнева богини, который простирается на семь жизней вперед, – а это ли не спасение? Князь покинул этот мир прощенным, и смерть его стала благородной: он покончил с собой в порыве раскаяния. Умереть не всегда означает погибнуть, пойми это, Железный. И выжить не всегда означает спастись. Ты называешь Салахи глупцом? Но как назвать тебя самого, если ты не понимаешь столь очевидных истин?

Над долиной Дурбан повисла мертвая тишина… Ребекка устыдилась своих слов и прикусила губу, признавая ошибку. Дракон смотрел на меня с изумлением, а его круглые глаза почти вылезли на лоб, что придавало могучему гиганту на редкость комичный вид. Кажется, он понял смысл моего ответа, а также принял тот факт, что я скорее умру, чем соглашусь свернуть с выбранного пути и отказаться от поставленных целей. И тогда в его зрачках зажегся слабый огонек: намек на уважение, еще только собирающийся разгореться ярким и всепоглощающим огнем дружбы. А мне следовало во что бы то ни стало поспособствовать этому процессу.

Впрочем, вскоре дракон пришел в себя, прокашлялся и заявил:

– Девочка, ты выслушала мою историю. Теперь настала твоя очередь впечатлить нас своим жизненным опытом. Мы тебя слушаем.

Под этим многозначительным «мы» он, кажется, подразумевал не только себя, но и Ребекку с Беониром. Эти двое поддержали моего оппонента радостными энергичными кивками. Я улыбнулась и задумалась. Какую же историю им рассказать?

Следует признаться, я не обладаю большим жизненным опытом. И уж точно мой опыт во много десятков раз уступает необозримой мудрости, накопленной древним драконом. Так какие же истины я успела постичь за свою недолгую жизнь? В приюте меня учили высшей справедливости: «Чтоб твои будущие дети выросли такими же растяпами, как ты!» Меня заставляли преодолевать невозможное: «Не болтай, закрой рот и немедленно ешь суп!» Мне доходчиво объясняли причинно-следственные связи: «Если ты сейчас же не перестанешь реветь, мы тебя отшлепаем!» От меня требовали безоговорочно уважать чужой труд: «Если ты хочешь драться с мальчишками, то идите на улицу и там хоть поубивайте друг друга! А здесь только что пол вымыли!» Мне преподавали основы самолечения: «Если не перестанешь косить глазами, на всю жизнь такой останешься!» Меня приучали мыслить логически: «Потому что я так сказал, вот почему!» Мне привили веру в богов: «Молись, чтобы эта гадость отстиралась!» Меня сделали упрямой и стойкой: «Не выйдешь из мастерской, пока не дошьешь сорок шестое одеяло!» Меня настраивали смело смотреть в будущее: «Подожди, негодница, вот уедут проверяющие из попечительского совета – уж мы с тобой разберемся!» Меня заставляли думать о последствиях своих поступков: «Вот свалишься с колокольни – не пойдешь в деревню на праздник!» Меня принуждали не завидовать: «В Лаганахаре живут сотни детей, которым еще хуже, чем тебе!» Но, увы, меня почему-то не научили дискутировать с мудрыми драконами и добиваться их расположения… Вот и получается, что весь наш жизненный опыт – это масса знаний о том, как не нужно себя вести в ситуациях, которые больше никогда не повторятся!

И все-таки я просто обязана переговорить этого хитрющего дракона. Без его помощи мое дальнейшее путешествие утратит всякий смысл. По преданию, для осуществления пророчества Неназываемых требуются четверо: эльф, ниуэ, лайил и человек. Полагаю, можно не напоминать лишний раз, что четвертым исполнителем пророчества является именно Арден… И он непременно должен быть спасен. А посему я собралась с духом и, к месту припомнив забавную старинную сказку, когда-то вычитанную мною в Книге Преданий, обратилась к дракону:

– Я хочу рассказать тебе про одного упрямого молодца. Он долго бился над одной задачей, при этом чуть не убился, но в итоге добился своего. И расскажу, что из этого получилось.

– Валяй! – милостиво кивнул дракон. – Я как раз никуда не тороплюсь следующую сотню лет.

Но я не среагировала на его подначку. Придав лицу совершенно бесстрастное выражение, заговорила:

– Триста лет назад среди эльфийских городов особенно выделялся Идрис. Он славился красивыми садами и не менее красивыми девушками. И вот одна из местных красавиц по имени Рада поехала как-то в соседнюю деревню Обейн на ежегодную ярмарку, чтобы купить себе красивые наряды и украшения. А на этой самой ярмарке работал молодой парень Динас – такой красавчик, такой милашка, глаз не отвести! Рада увидела его и потеряла голову. На товары смотрела вполглаза, торговалась вполсилы, накупила дряни втридорога, но ничуть не расстроилась. Приехала домой и бросилась к матери: «Ах, мамочка! Если бы ты только знала, какого красивого парня я видела вчера в Обейне!» И целый вечер рассказывала про этого красавца. Наконец мать с отцом с трудом уложили доченьку спать и принялись совещаться. Тогда мать и говорит:

«Созрела наша девочка. Надо бы ее поскорее замуж выдать, пока не загуляла». Отец согласился. Позвали сваху и стали приданое готовить. Не прошло и двух недель, как выдали Раду замуж за богатого торговца драгоценностями. Был он уже в возрасте и не то чтобы красавец, но мужчина видный и солидный. Жену молодую любил и баловал, и жила она с ним как за каменной стеной. Рада не особо любила супруга, но тем не менее троих сыновей ему родила. А во время исполнения супружеского долга она закрывала глаза и представляла красавчика с обейнской ярмарки. Оттого, должно быть, и сыновья у нее получились всем на зависть – один другого краше.

Так, значит, жила-поживала наша не очень счастливая красавица, и не ведала она, что Динас из Обейна тоже влюбился в нее с первого взгляда, сразу и навсегда! Был он купеческий сын, происходил из хорошего рода и перспективы имел блестящие, но после Рады ему все стало безразлично. Единственное желание у него осталось: увидеть ту девушку с ярмарки хотя бы еще разочек, хоть одним глазком.

Он не знал ни имени незнакомки, ни где она живет. Динас знал лишь, что она самая красивая девушка на свете, к тому же одежду носит городскую, а не деревенскую. Поэтому для начала он стал искать ее в другом близлежащем городе, Аджайне. Целый год юноша прочесывал улицу за улицей, квартал за кварталом, пока не убедился, что девушка его мечты в Аджайне не живет.

Родители упертого Динаса вскоре заприметили недопустимую блажь и всполошились. Попытались сыночка женить, но тот ни в какую. Попробовали было на него надавить, так парень и вовсе сбежал. Переехал в другой город, обошел его вдоль и поперек – все безуспешно. Оттуда отправился в третий, четвертый, пятый… Таким образом Динас странствовал целых двенадцать лет. Перебивался случайными заработками, попрошайничал, играл на деньги в камешки, иногда воровал, но не опустился и не испохабился от такой безобразной жизни. Всегда за собой следил и одевался с иголочки, ведь встреча с девушкой его мечты могла произойти в любой момент. В том, что эта встреча состоится, он был уверен.

И вот наконец добрался Динас и до Идриса. Для начала прошелся по улицам, намереваясь осмотреть новый город, как вдруг заметил симпатичного мальчонку, удивительно похожего на него самого! «А ведь это знак! – подумал обрадованный Динас. – Прослежу-ка я за мальцом, куда он пойдет».

И мальчик привел нашего путника к дому торговца драгоценностями. На балконе Динас увидел свою возлюбленную. Она стала еще более прекрасной, чем была двенадцать лет назад. А Рада в свою очередь узрела того самого красавца из Обейна. Она смотрела и не могла отвести глаз… Они готовы были любоваться друг другом целую вечность, если бы их идиллию не нарушил тот самый мальчик. Он выбежал на балкон, взял маму за руку и увлек за собой в дом. Динас не растерялся: обошел соседей, расспросил про Раду. Не обрадовался, но и не опечалился – ведь что-то подобное он и предполагал. Динас решил поселиться в Идрисе и сделать все, чтобы Рада и ее семья продолжали жить счастливо и спокойно. Мы ведь часто думаем, будто знаем лучше других, что для них есть добро. Не так ли?..

Дракон, сосредоточенно внимающий моему рассказу, согласно промычал нечто неразборчивое. Я, вдохновленная столь многообещающей реакцией, увлеченно продолжила:

– Но между тем прекрасная Рада весь вечер прорыдала над своей загубленной жизнью, а ночью пошла на задний двор и стала складывать костер, намереваясь сжечь свое белое тело, уж коли оно только ее мужу законному принадлежать могло. Служанка заметила ее маневры и отговорила от самосожжения. Сказала:

«Лучше разок налево сходить, чем детей сиротами оставлять!» – и пообещала хозяйке устроить тайную встречу с похитителем ее сердца.

Рада подумала-подумала и согласилась, решив: «Приласкаю любимого, а потом буду этими сладкими воспоминаниями душу подпитывать, характер закалять и силу воли тренировать. Ибо секс не единственная радость для умной женщины, у которой, помимо иных жизненно важных органов, еще и голова имеется». При этой оптимистичной мысли у Рады мгновенно высохли слезы, и с тех пор она только предстоящим свиданием и грезила. А Динас каждый день проходил мимо ее дома и каждый раз напротив ее балкона притормаживал, но надолго не задерживался, дабы повода для сплетен не давать.

Таким манером влюбленные довольно долго улыбались друг другу через улицу – недели две или даже больше. А потом торговец драгоценностями неожиданно уехал за новым товаром. И тогда служанка отвела Раду в городской сад, где ее уже ждал Динас. Случилось это перед самым рассветом, в саду еще никто не гулял, сторожа крепко спали, и влюбленные могли позволить себе все, что угодно. Но они даже словечком перемолвиться не успели: только-только обнялись – и все! У красавицы Рады от счастья остановилось сердце, а потом и у красавца Динаса сердце разорвалось от горя! Они упали на клумбу и лежали среди цветов и трав, так и не выпустив друг друга из объятий.

В такой неприличной позе их и обнаружили поутру сторожа, а затем и многие другие достойные горожане. Через несколько минут вокруг прекрасных мертвецов собралась немалая толпа, ведь не каждый день на такую красоту можно полюбоваться. А почти рогатый торговец драгоценностями тем временем почуял недоброе и вернулся с полдороги – благо далеко уехать не успел. Въезжает в город – и ему докладывают, что его жена лежит мертвая в городском саду. Он поспешил в сад, растолкал толпу, увидел трупы – и тут же упал замертво рядом с ними. Не выдержало его сердце публичного стыда и позора…

После такого душещипательного финала я замолчала, выжидательно поглядывая на дракона. Тот основательно задумался. Беонир сидел молчком, утирая предательски повлажневшие глаза платком, вытащенным из кармана Ребекки. А сама воительница рыдала в голос, безмерно потрясенная горькой участью несчастных влюбленных. Следует заметить, моя телохранительница и раньше-то отличалась душевной мягкостью, а теперь и вовсе раскисла, найдя нечто общее между героями сказки и собой с Беониром. Неопределенное будущее их взаимного чувства весьма ее печалило, и эта печаль выразилась в слезах и бурных всхлипываниях. Что поделаешь, если в каждой женщине постоянно соперничают две противоборствующие сущности: кошачье желание стать независимой и чисто собачья потребность иметь хозяина. В общем, преподанный мною урок оказался жестоким, но полезным. Впрочем, на то он и урок!

– Вот такая драма произошла в Идрисе. А все из-за чего? – неожиданно прервала затянувшееся молчание я. – А все из-за того, что Динас оказался чересчур настырным – примерно как я сейчас. Будь юноша чуть благоразумнее, он отступился бы и прекратил свои поиски через две-три недели. А его возлюбленная дожила бы свой век в покое и достатке, да и сам он занялся бы семейным делом и со временем стал бы уважаемым торговцем. Но нет, Динас зациклился на своей безумной идее, и вот результат: погубил свою жизнь, погубил жизнь и честь любимой женщины, фактически убил ее мужа и оставил сиротами ее детей. Ну и кто он после этого? По-моему, законченный идиот, маньяк и эгоист. А как по-твоему, Железный?..

Дракон так и замер с открытой пастью, взирая на меня настолько удрученно, словно я страдала неизлечимым слабоумием. Ребекка подавилась слезами, а Беонир и вовсе шлепнулся на бок, умело имитируя глубокий обморок.

Несомненно, мои слушатели сразу поняли: я поведала им чрезвычайно странную сказку, которая лишь подчеркнула всю бессмысленность и даже опасность моих жизненных планов. Спрашивается, зачем я совершила подобную глупость? Но этого не знал никто.