Обманчиво холодная и терпкая на вкус, эта жидкость повела себя как враг, подло воспользовавшись моим доверием. Самым противоестественным образом она впилась в мои губы, обжигая их сильнее перцовой настойки. В теле словно зажегся огонь, но я все пила и пила, с жадностью глотая загадочное снадобье. И при этом действе, увлекшись, даже не представляла, как красиво мерцают в лучах заходящего за лес Сола маленькие капельки росы, сплошь покрывающие мои серебристые крылья…

Когда я полностью опустошила сосуд, до моего слуха внезапно долетел странный, еле различимый, тоненький и певучий звук, и в ту же секунду что-то тяжелое упало на меня сверху, грубо придавливая к земле. Кувшин, ударившись о корень платана, разбился…

Лежать, уткнувшись носом в прелую листву, было весьма неудобно. Я попыталась приподнять голову и встретилась взглядом с Арденом, чьи сильные руки все еще прижимали меня к жестким корням священного дерева. Я фыркнула, разгневанная столь неуместной сейчас шуткой, и завозилась, намереваясь подняться на ноги. Но в этот момент свист повторился, и юноша снова придавил меня к земле, заставив распластаться ничком.

– И что это значит? – придушенно выдавила я, уже не пытаясь бороться с его железной хваткой.

– Смотри сама! – несколько нервно ответил он, показывая пальцем на платан, в стволе которого засели две стрелы, оперение которых еще продолжало дрожать. – Твои крылья бликуют так, что их видно через весь лес. Отличная мишень из тебя получилась…

– Кто? – с ужасом прошептала я, еле шевеля враз онемевшими губами.

– Кирим! – с мрачным ожесточением выговорил Арден, бдительно прислушиваясь. Черты его лица заострились, и я отчетливо ощутила тревогу, владеющую любимым… Тревогу за меня!

– Нужно срочно уходить отсюда, – тихо сказала я. – На этой стороне леса нас должны ждать Ребекка и Беонир.

– Ну я не знаю, скольких он сумел подговорить… – проворчал юноша. – Даэнар предупредил меня, что Кирим и еще несколько приспешников убитого Михая покинули лагерь, поклявшись отомстить тебе. Учти, нас могут подкарауливать на каждом шагу, в любом направлении… – бессвязно бормотал он, обращаясь скорее к самому себе. Я же мысленно возблагодарила предусмотрительного полуэльфа, догадавшись, о чем именно они с Арденом совещались возле шатра.

Он все еще прижимал меня к земле… Ну и к себе тоже немного. И хотя моя щека практически лежала на мокрой после дождя коре платана, я совершенно не ощущала неудобства… И руки у него оказались такими теплыми, такими родными… Мы можем произносить лживые слова, но тело не умеет врать, поэтому его реакция зачастую выдает нас с головой. Моя кожа всегда так бурно реагировала на близость Ардена… Да, слова врут. Жесты, глаза, поцелуи хитрят. Даже сердце периодически барахлит, случайно сбиваясь с ритма. Самые честные – это мурашки, они никогда не обманывают…

– Хорошо, – внезапно решился Арден и, отодвинувшись, крепко схватил меня за плечо. – Бежим!

Мы рывком взметнулись с земли и помчались по прогалине в том направлении, которое указал мне Даэнар, конечно уже совершенно не заботясь о покое исконных обитателей данной местности. Честно говоря, мы вульгарно ломились сквозь чащу, словно два поднятых с лежки кабана, создавая много шума и не разбирая дороги. Тут и там из кустов выпархивали потревоженные нашим бегом куропатки и трясогузки, но мы продолжали стремглав нестись вперед. Нас начали обстреливать, едва мы снова попали в лес. Правда, деревья изрядно мешали стрелкам, не позволяя им прицеливаться, но охотники не зря славились своей меткостью, а посему стрелы свистели совсем близко, подстегивая нас сильнее ударов хлыста.

И тут случилось что-то странное… Первым до этого бежал Арден, а я просто следовала за ним, стараясь не отставать. Но теперь я словно ощущала, где именно притаились невидимые охотники, и пожатием руки указывала юноше, в какой стороне нас ждет опасность. Большой палец – слева, остальные – справа. А самое странное заключалось в том, что он абсолютно доверял моему неизвестно откуда взявшемуся чутью, словно это было нечто само собой разумеющееся.

Ни одна стрела так и не сумела нас задеть. Выбежав за пределы леса на дорогу, уже начинающую исчезать в вечерних сумерках, мы без сил рухнули на землю, громко и хрипло дыша.

– Извини меня, Йона, – неожиданно и совсем некстати, без всякого вступления попросил Арден.

– За что? – не поняла я, приподнимаясь на локте и недоуменно взирая на любимого.

Он бережно сжал в своей широкой ладони мои тонкие пальцы и пояснил:

– В приюте я даже и не догадывался о том, что ты крылатая эльфийка. Ну меня здорово сбивали с толку эти твои балахоны и прикрывающие уши кудри… Нет, не так! Тьма, какие глупости я несу… В смысле я, конечно, знал, что ты не такая, как все. Чувствовал это сердцем… Но твои крылья!.. Ничего подобного я и представить не мог!

– И как я могла забыть, что умею летать! – Я звонко хлопнула себя по лбу и сконфуженно рассмеялась. – Спасибо за напоминание. Надо было подхватить тебя и взлететь над лесом…

– Фантазерка! – хмыкнул Арден. Он встал, поставил меня на ноги и начал отряхивать, избавляя от набившейся в одежду травы и грязи. – Тебе меня не поднять.

– А вдруг? – не сдавалась я, выбирая мелкие листочки из его длинных волос. – Ведь каким-то чудом я вдруг начала предугадывать возможную опасность, вполне успешно выведя нас из-под стрел охотников.

– Не чудом! – лукаво улыбнулся любимый и шутливо щелкнул меня по носу. – Или, вернее, все-таки чудом… – Он наморщил лоб, размышляя. – В общем, Даэнар рассказал мне о заветной тайне гильдии Охотников, оберегаемой ими на протяжении веков. Я не полностью уловил все запутанные детали его повествования, но общий смысл состоит в следующем: если лес Шорохов принимает к себе одного из охотников, то на финальном этапе похода к Главному Гнездовью священный платан наполняет кувшин своим соком, награждая смельчака за пройденное испытание.

– К себе? – недоверчиво переспросила я.

Арден замялся, подыскивая точные слова:

– Ну лес как бы принимает тебя в свою семью наравне с трясогузками, воронами и куропатками. Здорово? – Его глаза лучились едва сдерживаемым смехом.

– Да-да, – невнятно бормотнула я, вспоминая свое братание с землей в роще Дархэма. – Лаисса упоминала о чем-то подобном: дар, спрятанный в лесной чащобе…

– Лес счел тебя достойной своего дара! – так горделиво провозгласил Арден, словно это он испил волшебного сока. – И он наделил тебя особым чутьем: умением заранее предчувствовать надвигающуюся опасность.

– Ничего себе! – присвистнула я. – Но зачем? Неужели только ради возможности спасти себя?

– Наверное, теперь тебе придется оправдывать оказанное им доверие и спасать других, – не очень уверенно предположил юноша. – Надеюсь, такая необходимость возникнет еще не скоро…

– Спасите! – вдруг прилетело из ближайшей рощицы. – Помогите! Умираю!

– Вот сглазил! – Я сердито посмотрела на Ардена, потрясенного собственной прозорливостью, с кряхтением нагнулась, поправила сапоги и медленно поплелась вперед, ориентируясь на источник неумолкающих воплей.

Проломившись сквозь густые кусты акации, мы очутились на миленькой круглой полянке, сплошь заросшей развесистыми лопухами. В самом ее центре красовался небольшой пенек, на коем картинно восседала Эвридика, опутанная веревками, словно катушка нитками. Она уже успела докричаться до хрипа и сипения. В воздухе витали едва уловимые остатки недавно примененной магии, заставившие меня насторожиться. Завидев нас, эльфийка воодушевленно вздернула голову и расплылась в счастливой улыбке.

– Милый мой, спаситель мой! – Она протянула к Ардену свои связанные в запястьях руки и даже приподняла связанные в лодыжках ноги. – Я так тебя ждала!

– Змеюка! – ненавидяще прошипел юноша и отправился освобождать свою невесту.

– Где Ребекка и Беонир? – спросила я, наблюдая за тем, как сестрица демонстративно обслюнявливает моего любимого. – Они обещали ждать меня на этой опушке…

– Их захватили мятежные охотники во главе с Киримом, – с деланой небрежностью сообщила принцесса. – Ах да, он еще велел передать тебе это… – Она вытащила из выреза корсета небольшой листочек бумаги, свернутый в трубочку, и подала мне.

Я развернула послание Кирима и прочитала вслух:

– «Михая убили по твоей вине. Полагаю, жизнь твоих друзей станет достойной расплатой за гибель моего друга. Я отдам их Клариссе. Обоих: и вздорную лайил, и размазню ниуэ. Если сможешь жить с чувством вины за их смерть, то живи».

Я заскрежетала зубами от злости. Значит, этот трус и подлец не осмелился выступить против меня в открытую! Отказавшись от честного поединка, стрелял в меня исподтишка, не попал, но все-таки ухитрился поразить в самое уязвимое место – в чувство ответственности за судьбу моих друзей! Будь он проклят!

– Мерзавец! – эмоционально прокомментировал Арден.

Эвридика подленько ухмыльнулась, хозяйски повиснув на его локте.

«М-да, не стоит недооценивать ненависть, зависть и алчность, – мелькнуло у меня в сознании. – Это практически единственные искренние чувства, оставшиеся сегодня у людей».

– И много их было? – дотошно выспрашивала я, интуитивно ощущая, что дело тут нечисто.

– Пятеро, – охотно доложила эльфийка. – Включая Кирима. Все такие здоровенные мужики ростом с Беонира, мускулистые и отлично вооруженные.

– Все равно им бы не удалось так просто скрутить опытную воительницу, – вслух размышляла я. – А здесь нет никаких следов крови… – И тут до меня дошло. Эта остаточная магия, почти уже развеявшаяся. Внимание Кирима к Эвридике… Точно, принцесса им помогла, ослепленная ненавистью ко мне! Вот уж правда, люди не меняются – ты просто лучше их узнаёшь…

Видимо, в голову Ардену пришла аналогичная мысль, потому как он многозначительно указал пальцем на принцессу и гадливо скривился, намекая на ее предательство. А между тем сестрица продолжала нагло ухмыляться, полностью уверенная в собственной безнаказанности. Она не сомневалась, я не стану очернять репутацию будущей повелительницы Блентайра, а Арден и тем более не станет ссориться со своей невестой, связанный клятвой.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как молча проглотить нанесенную обиду. Очень хотелось убить презренную интриганку, испепелить ее на месте. И я могла бы запросто осуществить свое подспудное намерение, если бы меня не сдерживало обещание, данное ее матери. А еще я ведь поклялась никогда не отвечать злом на зло. Вот и придется теперь надеяться на высшую справедливость и утешать себя мечтами о том, что однажды сама жизнь отомстит подлой Эвридике, наказав ее за все содеянное!..

– Что ты намереваешься делать дальше? – осторожно спросил Арден, кажется немного напуганный моим мрачным лицом, явственно отображающим терзающие меня сомнения.

– Вряд ли мы сможем догнать далеко ушедших охотников, – рассудительно ответила я. – Они изрядно нас опередили. Поэтому предлагаю не сожалеть о том, что мы не властны изменить, а просто выдвигаться в сторону Блентайра. Какие бы испытания не уготовила нам судьба, все равно финальная сцена нашей истории разыграется именно там. Я в этом уверена…

– Точно! – донеслось из-за кустов, и на поляну вышел Даэнар, несущий мешок с моими вещами, оставшимися в доме Люциты, и брошенную в лесу одежду. – Чую, в Блентайре тебя ждут неотложные проблемы, требующие немедленного разрешения.

– Согласна! – Я бросила на траву одежду и принялась зашнуровывать камзол. – Мне не терпится взглянуть в лживые глаза сьерры Клариссы и спросить, как ее еще до сих пор земля носит… – И тут моя хрустальная звезда выскользнула из ворота рубашки и свободно закачалась у меня на груди…

Арден издал сдавленный восторженный крик и указал на нее пальцем. Я опустила взор, приглядываясь к своему амулету… Шестой, последний по счету и до этого момента пустой луч Звезды моей души налился фосфоресцирующим синеватым светом, идеально повторяющим цвет выпитого мной сока священного платана.

– Йона, ты прошла свое шестое испытание! – торжественно провозгласил Даэнар, учтиво преклонив передо мной колено. – А это значит, что в нашем мире не существует чародея сильнее тебя!

– Похоже, моей матушке теперь не резон связываться с тобой, Наследница! – нехорошо усмехнулся Арден.

– Поду-умаешь! – завистливо протянула Эвридика.

– Я больше не собираюсь прятать свои крылья! – объявила я, с удовольствием пошевелив плечами. – Не хочу скрывать свою подлинную сущность и уже не стыжусь своего истинного имени. Самое главное в жизни – это хранить верность целям и принципам. Я пришла в Лаганахар, для того чтобы освободить его от тьмы, положить конец давней вражде между населяющими его народами и воплотить в реальность пророчество Неназываемых. Я понимаю – последнее испытание ждет меня именно в городе. Круг замкнулся, я возвращаюсь туда, откуда начался мой путь. Я возвращаюсь в Блентайр!

Мы покинули территорию леса Шорохов и зашагали по хорошо укатанному торговому тракту, ведущему к Блентайру. Нас никто не задерживал.

– Куда подевалась твоя мантикора? – недовольно брюзжала Эвридика, абсолютно не привыкшая ходить пешком. – Мы могли бы полететь в город на ней. А так все ноги собьешь, пока дойдешь…

Арден никак не реагировал на жалобы своей невесты. Закинув на плечо сумку с моими вещами, он неутомимо шел вперед, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию. Но в противовес беззаботности напеваемой им песенке лицо юноши хранило отпечаток суровой отрешенности. Впрочем, я вполне понимала его настроение, а также целиком и полностью разделяла озабоченность, владеющую моим любимым. Мы оба не знали, что ждет нас в Блентайре.

Небо над нашими головами оставалось чистым, не затуманенным ни единым облачком. К своему огромному облегчению, я заметила, что даже за пределами волшебного леса Шорохов природа начинает понемногу брать свое, постепенно пробуждаясь от затянувшегося черного сна. Весна потихоньку подкрадывалась к границе города, уже готовая вдохнуть жизнь в засохшие, скособоченные кусты и деревья вдоль дороги. Недавний дождь увлажнил почву, сделав ее годной для посева. Теперь требуется самая малость: бросить в землю зерно – и оно благодарно прорастет, по осени дав обильный урожай. Среди старой, скатавшейся, будто войлок, травы я с радостью обнаружила несколько свежих зеленых стебельков, еще очень слабых и тонких, но не менее упрямых и целенаправленных, чем я сама. Во всяком случае, они точно так же боролись за свою жизнь, заставив меня осознать – я не одинока в своем порыве. Да, Лаганахар еще способен возродиться, он просто затаился и ждет того, кто протянет ему руку помощи. Надежда на спасение еще не потеряна…

Ближе к наступлению сумерек мы свернули с дороги, разожгли костер и поужинали хлебом и сыром из непритязательных припасов, выданных Даэнаром. На горизонте смутно маячили высокие башни Блентайра, обозначая конец нашего пути. Завернувшись в плащ, Эвридика моментально уснула, утомленная долгим дневным переходом.

Несмотря на очевидную близость весны, ночи все еще оставались холодными и темными. Мне не спалось. Придвинувшись к огню, я бездумно ворошила палочкой медленно прогорающие дрова, любуясь переливами рубиновых искр, то и дело вспыхивающих в глубине обрамленных пеплом углей. Наша жизнь тоже похожа на быстро угасающий костер. Одни из нас сгорают скоротечно и ярко, согревая родных и близких; а другие превращаются в жалких скряг, экономя собственное топливо и вытягивая тепло и свет из окружающих. На своем жизненном пути я встретила и тех и других…

Арден подошел ко мне неслышно, сзади. Подогнув под себя ноги, уселся рядом и точно так же принялся возрождать огонь, помогая ему съесть как можно больше дров.

– Я устал. Запутался и устал, – произнес он в тот момент, когда я уже решила, что любимый никогда не осмелится заговорить. – Я не понимаю тебя и не могу разобраться в собственных ощущениях. Помоги мне, звезда моя!

– Чем? – хрипло, словно каркнув, поинтересовалась я.

– Люби меня! – попросил он так жалобно, что у меня слезы на глаза навернулись. Именно таким тоном умоляют о подаянии нищие, побирающиеся возле храма. Но я ничего не могла сделать для Ардена, связанная нерушимой клятвой, данной убитой мною королеве Эвнике.

– Нет! – холодно отказалась я. – Никогда!

Губы юноши исказила разочарованная улыбка.

– Женщины во всем превосходят мужчин, – иронично сообщил он. – И даже «нет» они умеют говорить намного лучше…

Я молчала, ощущая волны исходящего от него гнева. Ничего не имею против нашей ссоры, ведь это пойдет на пользу и ему, и мне. Некоторые отношения рвутся как струны. Что ж, по крайней мере была музыка…

– Наверное, ты так и осталась маленькой, трусливой, глупой девочкой, – с ожесточением выкрикнул Арден, сминая ветку и с размаху швыряя ее в костер. В небо взметнулся столб искр. – Ничего не понимаешь в любви…

– Не понимаю? – печально улыбнулась я. – Ну тогда слушай! У любви есть три измерения. Первое – это измерение зависимости, оно случается с большинством людей. Муж зависит от жены, а жена зависит от мужа. Они бесконечно эксплуатируют друг друга, высасывая кровь и силы, подчиняя, принижая, низводя до состояния собственности и товара. В девяноста девяти случаях из ста в мире происходит именно это. И тогда любовь, способная вознести на небеса, ввергает нас в пучину смерти и хаоса…

Арден слушал меня внимательно, не прерывая. По красивому лицу юноши ползали тени от языков пламени, поминутно изменяя его выражение то на задумчивое, то на восторженное или недружелюбное. А может, это были отображения сомнений, терзающих его душу?

– Вторая возможность – это любовь между двумя независимыми личностями, – невозмутимо продолжала рассказывать я. – Подобное тоже происходит весьма редко. Спутник таких отношений – страдание, потому что влюбленные неспособны преодолеть постоянный конфликт. Между ними нет сонастроенности, ибо оба они так независимы, что никто не готов пойти на компромисс, подстроиться под другого. Это удел творческих натур, превыше всего ценящих свободу и индивидуальность. Такое происходит с поэтами, художниками, мыслителями – со всеми теми, кто существует в созданном ими ментальном пространстве. С ними невозможно жить, ибо они слишком эксцентричны. Они дают свободу другому, но их отношение выглядит скорее как безразличие, чем понимание, словно им все равно. Такая любовь поверхностна, они боятся глубже погружаться в душу любимого, ведь они больше привязаны к своей свободе, чем к любви.

– Значит, ты такая? – с болезненной интонацией спросил Арден.

Но я не ответила и добавила:

– А третья возможность – это взаимозависимость. Подобное случается крайне редко, но когда оно случается, то это небеса на земле. Два человека – ни зависимые, ни независимые – погружаются в безмерную синхронность, словно дыша вместе. Одна душа в двух телах – вот что это такое. Это и есть настоящая любовь. Называй любовью только это. Первые два типа людей на самом деле не любят, они просто договариваются в социальном, бытовом и физическом плане. Третье – это нечто духовное…

– Но Йона, разве ты не ощущаешь, что я испытываю к тебе именно это – настоящую любовь? – пылко вскричал Арден, хватая меня за руку. – Почему же ты мне отказываешь?

– Я тебя не люблю! – отвернувшись, через силу соврала я. – А договариваться с тобой я не желаю.

– Не верю! – проскрежетал зубами он, так сильно сжав мою руку, что чуть ее не сломал. – Я тебе не верю!

– Ну и зря! – смеялась я, стараясь не допустить предательской дрожи в голосе. – Ты все еще путаешь любовь со страстью…

– А разве между ними есть разница? – удивился Арден.

– Страсть – это когда хочешь есть, а любовь – когда хочешь кормить, – спокойно пояснила я. – Поверь, ты сам ошибаешься в своих чувствах и принимаешь желаемое за действительность. – Мне во что бы то ни стало требовалось убедить любимого в этом, дабы смягчить боль, испепеляющую его душу.

– Ты неправа, – протестующе покачал головой он, разом остывая. – И я тебе это докажу… – Сейчас он казался таким смирным, таким безобидным, что на миг я утратила бдительность, поверив в его благоразумие…

Неожиданно Арден грубо схватил меня в объятия, заломив руки за спину и глухо рыча от бешенства.

– Ты все равно будешь моей! – шипел он мне в ухо, покрывая поцелуями мое отворачивающееся от него лицо и пытаясь поймать плотно сжатые губы. Мы покатились по земле, едва не угодив в костер.

Спустя миг я вспомнила о своих магических способностях и, произнеся короткое заклинание, отшвырнула Ардена на пару шагов, звучно припечатав к собранной нами груде хвороста. Он неловко упал на спину и остался лежать в такой позе, взирая на меня со смесью восторга и уважения.

– Извини меня, звезда моя! – с кряхтением произнес он, поднимаясь. – Не знаю, что на меня нашло! – Он подошел и протянул мне руку: – Мир?

Я доверчиво вложила свои пальцы в его ладонь, и он легко, словно пушинку, подхватил меня с земли.

– Мир, – согласилась я.

– Силой можно во многом убедить, но ничего нельзя доказать. – Арден самокритично скривил губы, мучаясь от чувства вины. – Жаль, что я пренебрег этой простой истиной. Я еще докажу тебе силу своей любви.

– Забудь меня, – искренне посоветовала я. – Женись на Эвридике – и забудь.

– Не забуду! – клятвенно пообещал он, переходя на другую сторону костра и укладываясь на одеяло. – Нам нужно выспаться. Кажется, завтра ожидается трудный день… – Юноша демонстративно отвернулся, укрывшись с головой.

Прищурив глаза, я вглядывалась в очертания фигуры под одеялом. До меня доносились звуки мерного дыхания Ардена, но я интуитивно осознавала, что он не спит. Иногда его широкие плечи красноречиво вздрагивали, наводя меня на вполне определенные подозрения.

Да, признаюсь, я солгала Ардену, но сделала это сугубо ради него самого. Избавила любимого от еще худшей сделки с совестью. И не нужны мне ворованные поцелуи… Нет, мне нужно все! Или ничего… А он… Я вздохнула и тоже завернулась в одеяло, уединившись со своим горем. Он просил у меня прощения, а такое совершает не тот, кто виноват, а тот, кто дорожит отношениями. Значит, он и в самом деле меня любит! Ох, что же мне теперь делать? Как убить в нем это безнадежное чувство? Слезы беззвучно текли по моим щекам, насквозь промочив одеяло. Думаю, он сейчас рыдает не менее горько, также опасаясь выдать себя стоном или всхлипом. Я велела ему забыть меня, но выполнимо ли это? Наверное, нет! Наверное, сегодняшняя ночь связала нас еще сильнее, ведь истинная сила любви познаётся отнюдь не в минуты счастья, а в минуты скорби или беды. Можно забыть того, с кем смеялся, но никогда не забыть того, вместе с кем ты плакал…

В теплой темноте под одеялом я давилась слезами и до крови кусала пальцы, пытаясь понять, кем же стала. Чародейкой? Влюбленной женщиной? Или же просто диким зверем, в котором борются добро и зло, сражаясь за мою душу?

Да, я маленький, беспомощный звереныш. У меня открытая, подкупающая улыбка, наивные глаза, и еще во мне есть что-то от хитрой степной лисички – фенека, как однажды сказал Арден. Иногда я ощущаю себя самой настоящей мерзавкой, а иногда – отважным романтиком, совмещая несовместимое. Немного злой, немного добрый, веселый и пушистый, с маленькими иголочками, звереныш-ш-ш… Ты слышишь? Ты слышиш-ш-шь меня, любимый? Помнишь, как с мягким шорохом скрипел снег под нашими войлочными сапогами позапрошлой зимой, в праздник, когда ты подарил мне конфету – настоящее сладкое чудо, невесть где раздобытое всеми правдами и неправдами… Тогда я робко протянула к тебе ладошку, принимая леденец в синей бумажке и боясь поверить в эту сказку, наверное предназначенную совсем не мне. Однако твои счастливо смеющиеся глаза сказали мне без слов: «Это для тебя!» Я долго хранила конфету под подушкой, не решаясь съесть, что было бы равносильно святотатству. А потом ее украли… Не знаю кто. Скорее всего, пронырливый хитрец Хорге. Леденец исчез, но с тех пор в моей душе поселилось вечное ожидание чуда, томительное волнение, которому научил меня ты!

Так слышиш-ш-шь ли ты тот волнительный скрип снега под ногами? Нет, ты не имеешь права забыть, потому что я помню его и по сей день. Он эхом отдается у меня в голове. Я не смогу его забыть, полагаю, потому, что у меня человеческое сердце.

И вот теперь я сижу в своей клетке, называющейся «безнадежная любовь». Я – зверь. Ведь в клетках сидят только звери.

В темноте.

В одиночестве.

Клетка стесняет движения, давит на тело. Я пытаюсь вырваться из нее, но железные прутья не отпускают. Я изо всех сил давлю на ее стенки, но они неподатливы. Я отступаю, отдыхаю, но не сдаюсь. Порой это может продолжаться часами – моя борьба с клеткой. В темноте, в полном одиночестве, с криками в пустоту и с битьем кулаками в стены.

Но случается так, что изредка меня неожиданно накрывает волной бесконечного счастья. Меня «стукает» по голове и уносит в безбрежную голубую даль. И тогда я понимаю – это и есть любовь, живущая во мне наперекор и вопреки всему. Наперекор разлуке, отчаянию, безысходности и даже смерти. И это чувство даришь мне ты – мой единственный, мой ненаглядный, звезда моей судьбы! Без тебя меня окружает лютая зима. Без тебя у меня почти не получается дышать и вообще жить. Без тебя все утрачивает смысл… Но я не имею права сказать тебе об этом!

И вот я снова оказываюсь в клетке. Меня преследуют бессонные ночи, сотканные из непонятных очертаний, стиснутого пространства, криков и пустоты. У меня нет никого, кроме тебя, и уже никогда не будет… А знаешь почему? Потому, что мы с тобой – однолюбы! Потому, что однажды ты пришел ко мне и перевернул мою жизнь. Потому, что твои глаза тоже кричат, не смея произнести это вслух: «Мой сумасшедший, желанный, горячий, дикий зверек! Хочу тебя безумно! Что же ты делаешь со мной, милый мой зверек?» Потому, что однажды ты открыл мне дверь своей души. Потому, что однажды ты искал моих поцелуев и подарил мне непереносимую сердечную боль. Потому, что однажды ты должен меня забыть… У меня нет никого, кроме тебя, любимый, и никогда не будет, ибо это ты подарил мне то сумасшедшее счастье, которое теперь со мной.

Навсегда…

Незадолго до полудня мы вышли к Блентайру. За его стенами, за улочками и предместьями, за бастионами и башнями расстилались темные, почти лишившиеся снега поля. Я с удивлением рассматривала высокие стены города, практически до половины засыпанные песком, и мощные ворота, заваленные принесенными ветром камнями. Сразу становилось понятно: уже многие месяцы город пребывает на осадном положении, а порожденная Пустошью смерть остановилась на самой последней границе, чуть не раздавив столицу Лаганахара, едва не засыпав ее до самых крыш. Я задумчиво расхаживала по песку, рассматривая носки своих сапог, густо припорошенные белой пылью. Получается, я смогла остановить наступление Пустоши и спасла город, но как теперь освободить его из объятий пустыни и избавить от песка?

К счастью, возле стен Блентайра нас не только поджидал песчаный ужас, но и встретило радостное известие, сильно изменившее мое восприятие окружающей действительности. Помнится, я уже размышляла о том, что все мы не прочь совершить что-нибудь доброе, просто ждем, кто же первым начнет это делать. И теперь я воочию убедилась, что мои пламенные речи не пропали втуне, а угодили на плодотворную почву и дали первые всходы добра и милосердия. Под стенами Блентайра копошились многочисленные эльфы, издалека смахивающие на дружных, работящих муравьев. Десяток основательно установленных шатров свидетельствовал о том, что Полуденные обосновались здесь давно и надолго. Разбитые на несколько отрядов, они споро разгружали вновь прибывший караван, а затем с помощью веревок поднимали на стену кувшины с водой и корзины с провиантом. Заправлял всеми этими делами высоченный, мускулистый воин, щедро обвешанный ожерельями из разноцветных ракушек. Едва завидев его широкоплечую фигуру, я радостно завопила и со всех ног помчалась к воротам, по щиколотку увязая в рыхлом песке.

– Горм! – самозабвенно голосила я, подскакивая от избытка обуревающих меня эмоций и размахивая руками, словно мельница крыльями. – Горм, я вернулась!

– Ого! – Эльф порывисто обернулся и успел подхватить меня, прыгнувшую ему на шею. Я крепко вцепилась в кольчугу воина и прилипла к нему как ядовитая омела к дубу, для пущей надежности обвив руками и ногами. – Наследница…

– Ну вот мы и встретились снова! – взахлеб лепетала я, целуя Горма в щеки, пятками экзальтированно колотя его по ребрам и одновременно с этим сбивчиво рассказывая о своих приключениях.

– Только не плачь, а то я и сам разрыдаюсь! – подозрительно пискляво попросил воин, баюкая меня в своих объятиях. – А ты молодец, живучая! Даром что худенькая и слабенькая, как тростинка…

– В экстремальных условиях выживают самые сильные растения, – самокритично скривилась я. – Но они почему-то называются сорняками.

– Знаешь, мы так долго ждали твоего возвращения, что уже начали подозревать худшее, – торопливо добавил Горм.

– Что именно? – ошарашенно вопросила я, немного отстраняясь и хватая друга за уши. – А ну посмотри на меня и не смей отводить глаза… Тьма, неужели вы решили, будто я не сдержу данное обещание?

– Конечно нет! – смутился бравый вояка, более склонный к ратным подвигам, чем к сложным логическим умозаключениям. – Мы опасались, что ты, например… – Он растерянно пошарил глазами вокруг, взглядом натолкнулся на Ардена и догадливо просиял: – Что ты, например, выйдешь замуж за какого-нибудь прекрасного принца и позабудешь о нас!

– Ну вот еще, глупости какие! – сердито фыркнула я, сползая вниз с могучего торса воина. – Запомни, я никогда не выйду замуж. Больно мне это надо…

– Ага! – многозначительно хмыкнул Горм, правильно расшифровав и мое смущение, и похоронно-мрачное выражение, тут же нарисовавшееся на лице Ардена. – Никогда не говори никогда…

– А не много ли ты языком мелешь, болван неотесанный? – уперев руки в бока, пронзительно завизжала Эвридика. – Это я выхожу замуж за принца! Понял?

– Понял, чего уж тут не понять-то! – разочарованно крякнул гигант, деликатно подхватил меня под локоток и отвел в сторонку. – Это что с тобой творится? – огорошил он меня вопросом в лоб. – Не нужно быть магом, чтобы понять: этот юноша и есть последний твой спутник, напророченный Лаллэдрином! Почему же теперь какая-то нахалка заявляет на него свои права?

– Он? – Я сделала непроницаемое лицо. – С чего ты взял, будто это он?

– Ага! – Горм моментально понял вежливый намек не лезть своими лапищами в мою личную жизнь. – Ясненько.

– Ну и хорошо, если ясненько, – обаятельно улыбнулась я, на всякий случай показывая острые зубы. Дескать, не такая уж я и растяпа: если потребуется, тоже могу укусить. – Рассказывай тогда, что у вас тут за стихийный перевалочный пункт образовался?

– Насчет перевалочного ты точно подметила, – язвительно рассмеялся воин. – А я при нем переводчиком работаю – занимаюсь переводом нашей жратвы на прожорливые человеческие желудки.

– Король Адсхорн приказал помочь людям? – с замиранием сердца спросила я.

– Он самый! – довольно кивнул Горм. – Внял твоим убеждениям. И повелел Эррендиру делиться едой с жителями Блентайра, покуда у нас останется хоть зернышко пшеницы в амбаре и капля пресной воды в фонтанах!

Я восторженно присвистнула, не в силах подобрать нужные слова, способные в полной мере отобразить охвативший меня экстаз.

– Значит, жители Блентайра не погибли! А сам город вы посетили?

– Не-а! – отрицательно мотнул головой Горм. – Да мы и не рвемся особо попасть внутрь периметра крепостных стен. Кстати, люди и сами хороши: жратву от нас принимают, а к себе в гости не зовут. Может, это и правильно… – Он неуверенно почесал в затылке. – Мы с дозорными на стене переговариваемся, нам и этого хватает. Живописуют они свой быт, так сказать, в деталях и красках. Что там у них творится – мама не горюй, нас аж в дрожь бросает. Якобы болезни по ним прошлись, половину города выкосили, погромы случались и о каннибализме байки ходили. Король Вильям болен и стар, а наследника у него нет. А еще сообщили они нам по секрету, что глава гильдии Чародеев заперлась у себя в башне – видать, недоброе замышляет!

Уголки моих губ скорбно опустились вниз. Выходит, сбылись самые худшие мои предположения: Блентайр скатился в бездну оголтелой бездуховности, предавшись жестокости и анархии. И сейчас я сильно переживала, гадая: а удастся ли мне спасти еще немногих оставшихся в нем людей, не утративших силу духа и человеческий облик?

– Горм, мне нужно как можно быстрее попасть в столицу! – категорично заявила я. – Помоги мне.

– Чем? – изумленно выкатил глаза эльф. – У тебя же крылья за спиной имеются. Расправила их – да и перемахнула через стену, что уж проще?

– Я не смогу поднять их! – Я красноречиво скосилась в сторону своих спутников. – Поверь мне на слово, они оба нужны Блентайру ничуть не меньше, чем я. Подними их на своих веревках.

– Это она-то? – иронично хмыкнул гигант, без стеснения показывая пальцем на важно надувшую губы принцессу. – Ага, верю! Нужна эта фифа Блентайру как зайцу пятая нога. Где ты ее откопать умудрилась, эдакую хамку?

– Хочу тебя шокировать, ведь эта хамка не кто иная, как старшая дочь короля Кантора, наследника Арцисса и Эврелики. А ее благополучие является залогом того, что Полуночный клан помирится с жителями Блентайра…

– Ничего себе! – У Горма челюсть от потрясения отвисла. – Значит, она и этот юноша… – Он со значением прищелкнул языком. – Ну да, хорошее дело браком не назовут! – Эльф на свой грубоватый лад пытался меня утешить. – Не грусти, еще найдешь себе мужа не хуже, чем этот принц…

– Да вот, на беду, мне нужен именно он! – уныло прошептала я, еле шевеля губами. – А его объятия – это единственная петля, в которую я бы полезла не раздумывая.

Горм расстроенно крякнул и пошел отдать команду, чтобы готовили веревочные крепления.

Арден безропотно позволил обвязать себя веревкой под мышками и благополучно поднялся на северный бастион Блентайра. Эвридика, испуганная впечатляющей высотой городских стен, запаниковала, а поэтому Горм просто сгреб эльфийку чуть ли не за шиворот, без всякого уважения к ее статусу, и бесцеремонно переправил наверх, не обращая внимания на писк и брыкания.

– Ой, принцесса, какая у тебя шея!.. – двусмысленно усмехнулся он, привязывая Эвридику к спущенной со стены веревке.

– А я вся такая! – горделиво напыжилась знатная особа.

– Так мыться надо! – возмущенно гаркнул Горм, демонстративно зажимая себе нос, и ругающаяся принцесса стремительно вознеслась вверх, под аккомпанемент громкого хохота всех собравшихся на это представление эльфов.

Я же не стала отвлекаться на мстительные шуточки своего друга, а самостоятельно легко взлетела на стену и настороженно взглянула вниз, всматриваясь в давно знакомое переплетение городских улиц…

Да, я уже успела насладиться сладкими весенними запахами, едва уловимо витающими в воздухе, но день, встретивший меня в Блентайре, был все еще зимним – холодным и сырым. Настоящая собачья погода, когда пропитываются влагой соломенные крыши на домах бедноты, а улицы заполоняют ручьи грязи вперемешку с ошметками соломы. Такая отвратительная погода идеально соответствовала атмосфере всеобщего запустения, царящей в столице, и поэтому вся эта сырость на зданиях и стенах туннелей создавала впечатление, будто город плачет. Тут уже ничего не осталось от прежней торговой суматохи, от былого пестрого столпотворения тысяч людей, от давнишней бурлящей суеты. Блентайр оказался разорен и нес на себе отпечаток посетивших его бедствий: голода, болезней и войны. А раны войны быстро не затягиваются.

Я шла между расступающимися передо мной горожанами, с болью подмечая, как мало их осталось. На каждой улице я обнаруживала все новые следы запустения, хаоса и разрушения – результат морального падения Блентайра. Гниющие скелеты непогребенных, сломанное оружие, валяющиеся на земле обрывки одежды и осколки посуды – жалкие сокровища, брошенные мародерами. Видимо, в городе до самого конца находились люди, готовые скорее украсть, привлеченные блеском золота и драгоценностей, чем спастись. Огромные черные крысы бегали по руинам, не боясь живых и поедая мертвых.

Наконец я достигла центральной точки города – площади Поющих Ручьев. Посередине брусчатки высился старинный помост, согласно легендам сохранившийся еще с эльфийских времен и предназначавшийся для проведения соревнований певцов. Я медленно поднялась по щелястым, поскрипывающим ступеням и рухнула на колени, дав волю слезам, сдерживаемым с самого прибытия в город, надеясь хоть немного облегчить боль в растерзанном сердце. Я оплакивала прекрасный Блентайр, погубленный человеческой гордыней, глупостью и жадностью. Мои широко распахнутые крылья свободно реяли на ветру, окутывая меня сферой из серебристого света. Привлеченные невиданным зрелищем, на площади постепенно начали собираться люди, плотным кольцом охватившие помост и замершие в молчаливом ожидании. Над площадью повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь ленивым шелестом изорванного флага, развевающегося на флагштоке королевской резиденции…

Внезапно затянувшуюся паузу прервал звонкий мальчишеский крик:

– Это она, спасительница из рассказов молодого чародея! Я ее узнал!

И тут же, словно дождавшись команды, люди разом загалдели и зашумели на сотни ладов:

– Наследница трех кланов!

– Остановившая Пустошь!

– Крылатая эльфийка из легенд!

– Девушка-звезда!

И вот тогда, уже не опасаясь остаться незамеченной, я поднялась с колен и властно простерла вперед руку, собираясь заговорить с людьми…