Мне бы очень хотелось знать, найдется ли в нашем мире хоть один человек, ни разу в жизни не совершивший ошибки или просчета. Человек, не пожалевший о каком-нибудь совершенно неудачном дне, ознаменованном тотальным невезением, и не клявшийся себе – никогда впредь не повторю этой глупости… Увы, ошибки случаются у всех, даже у самых умных и предусмотрительных из нас, причем как у людей, так и у богов. Неизбежный процесс взросления и обретения личного опыта основан отнюдь не на подвигах и достижениях, а на допущенных нами ошибках. Мы быстро забываем то, чего добились собственным терпением, выдержкой и смекалкой. Но то, ради чего мы корячились и маялись, набивали шишки и шли на жертвы, не забывается никогда.

Все самое ценное и необходимое не приходит к нам случайно или по милости богов, а добывается собственными кровью и потом, вбиваясь в память крепче, чем гвоздями, с болью и страданием. И поэтому основные вехи нашей жизни отмечены в основном не наполненными доблестью поступками, которыми можно гордиться, а преступлениями, несуразностями, промахами, ложью, изменами… Почему-то неправильные действия всегда оставляют в нашем сознании наиболее яркий след, наводя на соответствующие выводы: жизнь не настолько прямолинейна, как это кажется на первый взгляд. Почему к власти приходят обманщики и мерзавцы? Почему люди верят в ложь и боятся правды? Почему эгоизм так ловко управляет нашим сознанием, наглухо забивая совесть и здравый смысл? Почему уходит любовь? Увы, я до сих пор так и не сумела найти ответов на эти непростые вопросы…

Но я твердо уверена в одном: оплошности являются таким же необходимым элементом нашего существования, как пища, вода и воздух. Мудрость приобретается нелегкой ценой, и цена эта измеряется личными ошибками, порой фатальными. Каждая возникшая перед нами проблема таит в себе бесценный дар, способствующий нашему осознанию самого себя. Мы учимся правильно применять свои способности, оцениваем возможности, узнаем сильные и слабые стороны своей личности, постигаем свою душу. А поэтому мы зачастую сознательно создаем себе проблемы: ведь эти дары бытия учат нас главному – жить.

– Ох, внучка, внучка, ну и страшную же беду сотворила ты на этот раз! – Ворчащий старческий голосок холодным ручейком вливался в мое блуждающее во тьме сознание, возвращая его к свету и неся с собой пробуждающие покалывания, жестоко терзающие мое изломанное болью тело. – Это надо же до такого додуматься да подобное над собой сотворить… – Незримая наставница, не прекращая сурового поучения, потихоньку оглаживала мои руки, перебирая переломанные косточки и складывая их в единое целое. – Здесь ингвы пройти не смогли, Ринецея не сумела, принцу Астору вся его магия не помогла, а она – глянь-ка чего наделала… – Нежные прикосновения невесомо скользнули по моим коленям, сращивая разбитые суставы и возобновляя ток крови в венах. – Э-хе-хе, – то ли восхищенно, то ли осуждающе продолжала сетовать Смерть, методично переходя от позвонка к позвонку, от ребра к ребру, – вот сумасшедшая-то и в самом деле! Вроде взрослая женщина уже, а до сих пор в голове ветер гуляет…

«Ну и что, пусть гуляет, – хотелось проказливо хихикнуть мне, но оказалось – хихикать мне нечем. – Зато от него так красиво развеваются локоны!»

– Даже ребятенка своего невинного не пожалела, – брюзжала бабушка, выправляя мои перемолотые в мелкое крошево челюсти и восстанавливая выбитые зубы. При этих ее словах в моем размозженном сердце ворохнулся приступ панического страха, но я тут же успокоилась, потому что бабушка любовно огладила мой живот: – Да нет, жив наш бесценный малыш, ничего с ним не случилось. Ох и крепкий же парень вырастет… – ласково ворковала Смерть, перебирая мои залитые кровью волосы, заботливо вычищая из них кусочки мозга и восстанавливая раздробленную черепную коробку, – будущий повелитель…

Внезапно я поняла, что вполне способна видеть правым глазом, а чуть позже – и левым. Затем в мои уши ворвался разрозненный набор противоречивых звуков, постепенно сложившийся в мелодичное птичье пение. А потом в легкие неожиданно влился целый водопад свежего, упоительно сладкого воздуха, я вздохнула, закашлялась и… рывком приподнялась на локтях, удивленно осматривая этот новый мир, в который я вторглась без приглашения, да еще и столь дерзким образом…

Мы сидели на краю бездонного обрыва, бестрепетно болтая опущенными вниз ногами, смеясь и ничего не боясь. А чего, спрашивается, должны бояться люди, только что пережившие возрождение из мертвых? В нескольких шагах за нашими спинами валялась безобразно сплющенная рудничная клеть, еще хранившая на своих прутьях капли запекшейся крови да несколько лоскутков черной и белой кожи. Мы перешагнули через страх и боль, прошли сквозь смерть, а сейчас – легкомысленно предавались самым обыденным жизненным удовольствиям, почему-то сразу ставшим необычайно приятными и притягательными. Вот ведь как случается: потеряв все, начинаешь ценить малое…

Молоко в кувшине оказалось изумительно холодным, а булочки, лежащие в сплетенной из соломки корзиночке, – обжигающе горячими. Шумно прихлебывая из запотевших глиняных кружек и громко чавкая, мы с упоением воздали должное потрясающей стряпне моей бабушки Смерти. Кса-Бун, будто маленький, до ушей перемазался в сахарной пудре, чуть ли не целиком заглатывая обсыпанную маком и марципанами выпечку да на все лады, пафосно расхваливая мастерство божественной кухарки. Наконец корзинка с угощением опустела. Я собрала крошки и высыпала их перед спустившейся с дерева малиновкой, честно заслужившей свою часть трапезы. Наверно, раскидистая, перекошенная от старости ива, росшая на краю обрыва, служила ей постоянным домом, потому что среди листьев я заметила маленькое гнездышко, а в нем – три пестрых яйца размером не больше ногтя. Под нашими ногами клубился молочно-белый туман, причудливыми завитками выплывая из темного провала под скалой и неся с собой пряный запах мокрой травы. Чуть рассеянный, отливающий опалом свет струился меж низко нависших облаков, придавая окружающему нас ландшафту налет некоей сонной, мистической нереальности. И мне вдруг стало так хорошо, что хотелось остаться здесь навечно, ничего не делая, а бесконечно предаваясь ленивым мечтаниям и убаюкивающей полудреме.

– Что это за чудное место? – спросил Кса-Бун, старательно облизывая липкие от сахара пальцы и улыбаясь во весь рот. – Если это Обитель затерянных душ, то посмертное существование является гоблински приятной штукой. Кормят тут на убой, а одевают, – он бережно погладил свои щегольские штаны, – по-королевски!

Я тоже обзавелась новым походным костюмом: от прежней одежды у меня осталась только кольчуга из драконьей чешуи, как и наше оружие, без видимого ущерба перенесшая страшное падение в шахту.

– Эк ты широко замахнулся, дружище, – весело рассмеялась я. – Думаю, это точно не Обитель, и до нее нам еще очень далеко. Наверно, попасть на Радужный уровень не так-то просто…

– После того как хозяйка нас угробила, а потом госпожа Смерть милостиво вернула нам жизни – я уже готов поверить во что угодно! – торжественно отчеканил Кса-Бун, прижимая к груди растопыренную ладонь и церемонно кланяясь. – Чести пройти Порталом смерти и вернуться обратно на землю удостаиваются немногие шаманы из нашего племени!

– И все же я не верю, что достичь обиталища богов так просто… – задумчиво произнесла я.

– Намного сложнее, чем тебе кажется, дитя мое! – вдруг поддержал меня незнакомый, но очень красивый голос. – Радужная обитель принимает лишь тех, у кого чиста совесть и светлы помыслы. А вот нераскаявшихся отступников и злодеев – наказывает по-справедливости…

– Пресветлые боги! – ошеломленно выдохнул канагериец, хватаясь за топор. – Это еще кто? Госпожа, прикажете его убить?

Я безудержно расхохоталась, по достоинству оценив как нелепую реакцию своего отважного телохранителя, так и общий комизм ситуации. Убить это существо?!

Над пропастью свободно парил пожилой величавый мужчина, осененный внушительным размахом огромных серебристых крыльев. Четыре овальных полупрозрачных сегмента отливали всеми цветами радуги и сильно напоминали слюдянистые крылышки стрекозы. В фиалковых глазах незнакомца светился незаурядный ум, сдобренный солидной порцией лукавства. Его седые волосы и морщины странно контрастировали как со свежими, полными губами, так и с вызывающей порывистостью движений, свойственной, скорее, горячему юноше, чем уставшему от жизни старику. Более противоречивого человека я ранее не встречала.

Видимо, увлекшись наблюдением и забывшись, я вновь последовала своей излюбленной привычке разговаривать вслух, потому что мужчина иронично изогнул изящно очерченную бровь и, взмахнув крыльями, плавно опустился на траву рядом с нами.

– А я и не человек! – вежливо пояснил он, а затем галантно поклонился – точно так же, как это делают благородные придворные во дворце моего отца. – Я – наследный принц клана Белой Розы – Тайлериан эль-Таваор!

– Белый эльф! – ахнула я, шокированно округляя глаза. – Да еще и крылатый! Но вас же всех перебили…

– Во времена великой войны кланов? – печально уточнил принц. – Ну как видишь, не всех! Впрочем, это старая и очень запутанная история. Мне довелось лично знавать и короля Грея, и орка Бальдура, и даже сильфского принца Гектора, позднее женившегося на Рагунде Нарронской и ставшего отцом короля Джаспера, твоего деда…

– Нити судьбы переплетены столь сложно, что осмелившийся их распутать рискует увязнуть, будто в паутине! – наставительно продекламировал Кса-Бун.

– Хорошо сказано! – похвалил Тайлериан. – Я так и не получил королевской короны, избегнул смерти в бою, но зато стал одним из избранных Воинов Судьбы, ближайшим другом твоей тетушки Чумы и архидемона Азура. Так же, как и ты, девочка, мы боролись со злом и принесли в жертву всему миру свою красоту, молодость и…

– Любовь! – догадливо подсказала я, внутренне холодея от осознания преследующих мою семью совпадений, ясное дело, отнюдь не являющихся случайными.

Эльф скорбно кивнул:

– Но не стоит, однако, предаваться унынию, ведь сейчас события дней минувших уже не так важны, как ранее! – Он вызывающе тряхнул длинными волосами, становясь в чем-то похожим на Ланса. – Я сознательно выбрал свою судьбу и в итоге обрел звание Хранителя галереи Трех порталов…

– Галерея! – возбужденно закричала я. – Но где же она находится и как ее найти?

– Искать ничего не нужно! – Губы Хранителя изогнула неопределенная улыбка. – Галерея расположена прямо перед тобой!

– Да где же? – не поняла я.

– Здесь! – Принц уточняющим жестом указал на бездонную ленту провала. – Тебе страшно, принцесса?

Я обреченно присвистнула, на глаз оценивая простирающуюся передо мной бездну.

«Издевается! – сердито решила я. – Да по сравнению с этой пропастью шахта демиургов кажется безопасным детским аттракционом. В нее абсолютно невозможно спуститься! Ох, и как же я все-таки устала от этих бесконечных каверз и загадок судьбы… Понаставили, называется, ловушек для дураков – умной принцессе уже ступить некуда!»

Последнюю свою мысль я, не постеснявшись, озвучила громко и отчетливо, пеняя на преследующее меня невезение. Хранитель невесело усмехнулся:

– Ничто не ново в этом мире! Каждому герою приходится рано или поздно сталкиваться с невезением и собственными страхами. Я и сам прошел через нечто подобное. Сможешь ли ты, принцесса, перешагнуть через них…

Последняя фраза явно носила оттенок риторичности и не требовала ответа. Я гневно закусила губу:

– Существует ли какая-нибудь лестница, ведущая в эту гоблинову пропасть?

– Возможно, да, – хитро прищурился Хранитель, – а возможно – нет. Не надежнее ли будет ее построить?

– Как? – опешила я. – Руками?

Эльф одарил меня оценивающе-ироничным взглядом:

– Не переоценивай силы своей плоти, девочка. Лучше взвесь-ка силы своей души…

Признаюсь честно, его туманные намеки здорово меня злили. К тому же я не находила в них ни малейшего рационального смысла.

– Что поможет мне спуститься вниз и найти Перекресток миров?

– Вера! – убежденно произнес принц. – Вера в себя и справедливую победу добра над злом…

Я возмущено помотала головой:

– Ничего не понимаю!

– Ну тогда я ничем не могу тебе помочь, – сокрушенно вздохнул Хранитель, взмахивая своими стрекозьими крыльями и взлетая над ивой. – Значит, ты еще не готова познать тайны нашего мира и лицом к лицу столкнуться со злом. Ведь на Перекрестке обычно происходят самые неожиданные встречи… Да и к тому же ты сама только что – пусть случайно, но зато вполне внятно – разъяснила мне возможный способ преодоления пропасти…

– Так нечестно, – протестующе кричала я, задирая подбородок и провожая эльфа угрожающим жестом гневно стиснутого кулака, – подскажи же мне хоть что-нибудь. – Я почти умоляла.

– Ну хорошо, – сжалился надо мной Тайлериан, – я помогу. В гнезде малиновки ты найдешь три яйца – возьми их себе. Три раза на твоем пути возникнут страшные беды, и ты сможешь их избегнуть, лишь разбив одно из яиц. И помни, – голос удаляющегося Хранителя превратился в едва различимое эхо, – иногда ради того, чтобы спасти многих, нужно пожертвовать одним…

– Вот стрекозел вредный! – ругалась я, шумно пыхтя и сопя, когда карабкалась на шаткую иву. Тонкие ветви качались и прогибались под моими ступнями, живот мешал, а закрытое золотой маской лицо обильно потело самым противным образом. – Наговорил загадок и улетел… – Я вытянула шею и заглянула в крохотное гнездышко…

На дне свитого из прутиков птичьего домика мирно покоились три пестрых хрупких шарика. Нахмурив брови, я несколько секунд растерянно таращилась то на яйца, а то на испуганную малиновку, с заполошным писком панически мечущуюся в ивовой листве. Кажется, крошка мать поняла, что я собираюсь преднамеренно и жестоко загубить ее еще не вылупившихся из скорлупы детей. Я подумала еще, грязно помянула демонов Нижнего уровня и начала спускаться обратно на землю. Яйца я так и не взяла.

– Ну уж нет, – словно оправдываясь перед судьбой и самой собой, неразборчиво бубнила я, стараясь не свалиться с хилого деревца, – негоже это – ради собственного спасения да невинные жизни губить. Гоблин с ними, с тремя несчастьями, как-нибудь выпутаюсь. Не к лицу это воину Чести вовсе, чтобы от жизненных бед за птичьи спины прятаться…

О, если бы я знала тогда, какие неприятности ожидают меня впереди, то, возможно, я бы поступила иначе… Хотя нет – вру! Я бы в любом случае не смогла убить тех трех птенцов, потому что своего счастья на чужом несчастье не построишь!

– Он сказал, что способ преодолеть пропасть мне известен! – рассуждала я, вновь сидя на краю обрыва и рассеянно бросая вниз мелкие камушки. – И помочь нам может только вера… Кса-Бун, – я потянула телохранителя за рукав рубашки, насильно усаживая рядом с собой, – вспомни, какие слова я произносила совсем недавно…

– Ну – нехотя протянул канагериец, который, судя по всему, вовсе не горел желанием очертя голову вновь соваться в очередные приключения, – всякие глупые шутки. Про ловушки для дураков, про любовь…

– Еще! – приставала я, интуитивно ощущая: разгадка кроется где-то рядом. – Это все не то!

– Ну тогда еще и про «ступить некуда»… – старательно морщил лоб мой чернокожий друг. – Но я не думаю, что это как-то нам пригодится…

– Стоп! – вдруг радостно заорала я, вскакивая на ноги. – Все гениальное – просто!

– И?.. – не понял канагериец.

– Пошли. – Я спешно собирала оружие. – Бери топор и ступай за мной…

– Куда? – удивился Кса-Бун.

– Туда, – призывно махнула я рукой, указывая на бездонную бездну, – на Перекресток!

– Туда?! – Воин испуганно попятился от обрыва. – Госпожа, вы сошли с ума!

– Ничуть! – ликующе расхохоталась я. – Хранитель четко указал: путь вниз – это вера в себя и желание победить врагов. А посему… – Я крепко зажмурилась и резко шагнула вниз с обрыва…

Горестно закричал Кса-Бун, предрекая мою неминуемую погибель…

Жалобно чирикнула малиновка…

Я на секунду неустойчиво зависла в воздухе, не ощущая под своей вынесенной вперед ногой ничего, кроме пустоты, а потом внезапно раздался тихий скрежет, и из скалы чуть ниже приютившего нас уступа выдвинулась узкая стальная пластина, образуя надежную ступеньку. Я победно усмехнулась и уверенно встала на нее всем весом своего тела. Сделала следующий шаг вниз – и тут же навстречу мне из каменной стены выдвинулась вторая ступень. А затем еще и еще… Даже не сдерживая торопливой поступи, я размеренно шла вниз по разворачивающейся под моими ногами волшебной лестнице. Отойдя на значительное расстояние, я обернулась и насмешливо показала канагерийцу длинный, далеко высунутый язык:

– Ну так чего же ты медлишь? – Я призывно помахала рукой, выводя своего спутника из состояния спонтанного шока. – Поторопись. Нас ждет Перекресток миров…

Следуя по неисповедимому пути жизненных испытаний, каждый из нас рано или поздно достигает своего личного перекрестка. И не столь важно, какое название он носит – Перекресток миров, судьбы или ответственности. Намного значимее другое – нам предоставляется выбор, способный необратимо изменить нашу сущность и даже все мировосприятие в целом. Перекресток – это всегда нечто большее, чем простая развилка нескольких дорог, это кульминационный момент долгого духовного поиска, четко выкристаллизовывающий новорожденную, сильную и уверенную в себе личность. Человека, способного принимать осознанные решения и отвечать за совершенные им поступки. Перекресток души предстоит пройти каждому из нас…

Галерея Трех порталов отнюдь не произвела на меня впечатления некоего таинственного или запрещенного места. Тянущаяся вдоль утеса лестница привела нас в узкое ущелье, усыпанное мелкой базальтовой крошкой. Едва различимая тропинка замысловато петляла меж довольно крупных скальных обломков и мирно соседствовала с журчащим на камнях ручейком. Зеленый, усыпанный розовыми раструбами нежно-удлиненных бутончиков вьюнок гибко извивался по склонам обеих гор, образующих ущелье. Остатки тумана медленно утекали в щели между камнями, смирными волнами плещась ниже моих щиколоток. Я недоуменно почесала в затылке, пытаясь внятно выразить неожиданную мысль, пришедшую мне в голову:

– Начинаю подозревать: знаменитая Хрустальная долина, родина обоих эльфийских кланов, – копия галереи… Но если в долине обитали представители Первой расы, то кто же тогда проживал в галерее?

Кса-Бун неопределенно хмыкнул:

– Хозяйка спрашивает меня? Но, увы, я знаю куда меньше нее. Боги находятся на Верхнем – Радужном уровне. Демонам достался Нижний, расположенный за Порталом Тьмы. Кто же облюбовал эти туманные земли?..

– Демиурги! – убежденно произнесла я, методом элементарного исключения придя к столь логичному выводу. – Места здесь довольно уединенные и спокойные, способные надежно охранить как священные тайны творцов, так и их грязные делишки. Признаюсь откровенно, мне не терпится поскорее прояснить несколько весьма щекотливых моментов, касающихся их проделок и затеянной ими игры. Да и сбежавшую с поля боя Ринецею, наверно, еще рановато сбрасывать со счета. Полагаю, она вполне способна сызнова преподнести нам пару-тройку неприятных сюрпризов…

Каблуки моих подкованных железом сапог бодро цокали по базальтовым плитам. Неряшливое каменное крошево сменилось нарядным белым песочком, хорошо обрисовывающим границу тропы, тянущейся вдоль всего ущелья. Небо выглядело ненатуральным, сильно смахивая на покатую, сферически выгнутую крышу, сделанную из незнакомого мне полупрозрачного материала и подсвеченную волшебными светильниками. Последние сомнения исчезли – мы находились глубоко под землей, прогуливаясь по какому-то обширному, искусственно созданному помещению. Мастерство строителей сего великолепного места, глобальность замысла и размах его воплощения поражали воображение, производя неизгладимое впечатление на наши неискушенные разумы. Впрочем, мне уже приходилось вплотную сталкиваться с машинами демиургов, и я вполне объективно осознавала, сколь могущественных врагов заимела в их лице. Созданный творцами мир превратился в их послушную игрушку, став полигоном для доселе невиданных развлечений, призванных ублажить четырех заскучавших, рассыпающихся от древности старух… Я гневно стиснула челюсти, скрипя зубами. Ведь это был также и мой родной мир, безусловно, заслуживающий лучшей доли и имеющий право жить самостоятельно. Моя душа повзрослела, и ее чрезвычайно тяготила насильно навязанная участь, превратившая меня в бесправного раба, в игрушку капризных демиургов. И вот эту-то вопиющую несправедливость я и собиралась исправить, пока даже не подозревая, скольких усилий мне будет стоить сие благородное устремление. Шагая по галерее, я невольно вспомнила слова Единорога, в полной мере проникаясь их направляющим смыслом. Мой звездный час настал. Пришло время начинать собственную игру.

Тропинка оборвалась неожиданно, закончившись ровной круглой площадкой. С трех сторон от нее я увидела три тусклых световых пятна, неподвижно висящих в воздухе и издающих негромкое гудение. Я уже привыкла, что Портал оружия свободно открывается по малейшему моему желанию, активизируясь посредством перстня «Пожиратель пространства». Уж не знаю, с помощью какого артефакта управлял своим порталом Астор, но здесь все три энергетических тоннеля наконец-то встретились, совпав в пространстве и времени. Второго подобного места не существовало нигде в нашем мире. Это и был Перекресток миров. И подозреваю, при наличии определенного опыта он позволял не только перемещаться в любую точку Антеи и Ундоры, но также и выходить за пределы нашей планеты, а возможно – даже галактики. Постигнув всю масштабность представшего передо мной зрелища, я восхищенно вздохнула. Подумать только, а ведь еще пару лет назад доступный мне мир ограничивался всего лишь замшелыми стенами замка Брен. «Ищущий – да обрящет!» – так говорилось в одной странной книге. Ищи свой путь в жизни – и ты его найдешь!

Перекресток не пустовал. На соединяющей порталы площадке возвышалась небольшая, скромная часовенка, вытесанная из цельной глыбы черного чарнокита. Нарочито-невзрачная непритязательность архитектурных решений этого стандартного здания с завидной лихвой компенсировалась вызывающей роскошью редчайшей горной породы. Камень отливал всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками радуги, исходящими из серебристо светящихся кристаллов, словно бы наложенных на темную основу. Свет, вкрапленный во тьму. Тьма, служившая декоративным фоном и поддержкой свету. Ничего прекраснее я в жизни не видывала. Вычурные усыпальницы моих венценосных предков не шли ни в какое сравнение с этим примитивно вытесанным зданием, напрочь лишенным отделки и орнамента. Красота камня затмевала уродство внешних очертаний. Возможно, именно этим демиурги пытались намекнуть на что-то важное, пока ускользающее от моего восприятия… Душевно и зрительно утомившись от тяжкого груза свалившихся на меня впечатлений, я ухватилась за простое медное кольцо, укрепленное на дубовой, потемневшей от времени створке, открыла дверь часовни и вошла внутрь…

Лучи света перекрещивались и снова разбегались на двухцветных мраморных квадратиках, выстилающих пол часовни. Проникая сквозь цветные витражи, внешний свет причудливо окрашивался в сиреневые и красные тона, гармонично дополняя черный и белый мрамор. Достигнутый оптический эффект придавал погруженному в полумрак помещению гнетущий налет инфернальности, навевая мысли о бренности попавшего в часовню существа и его незначительности перед властью великого фатума. Я мгновенно ощутила себя крохотной песчинкой, случайно угодившей в вечный жернов бытия. Сила демиургов угнетала и подавляла, заставляя упасть на колени и униженно вымаливать хотя бы каплю снисхождения, мельчайшую частицу их милости…

Я возмущенно тряхнула головой, отгоняя навязчивое наваждение.

– Дешевый трюк, – громко выкрикнула я, осмелившись посмеяться над могильной тишиной, царящей под сводами часовни. – Вам меня не сломить и не запугать…

Кса-Бун с грохотом уронил топор, моим протестующим криком насильно выведенный из овладевшего им оцепенения. Мы дерзнули бросить вызов самим великим творцам, нагло нарушив их многолетнее отшельничество.

– А ты смела, девочка! – Рокочущий голос шел из пустоты, колокольным набатом отражаясь от черных стен и заставляя быстрее забиться мое готовое к любым неожиданностям сердце. Ведь Хранитель предупреждал меня о негаданных встречах, поджидающих храбреца, отважившегося достичь Перекрестка. – Я ждала, хватит ли у тебя решимости посетить мою скромную обитель… – Голос стал мягче, наполнившись дружелюбием и симпатией. – Хватило! Ты воистину нечто необычное, еще не виданное в этом мире и достойное звания моего лучшего творения. И поэтому я говорю – добро пожаловать!

Сумрак растаял, уступая место теплому золотистому свету. И тогда я увидела статую, искусно выточенную из полупрозрачного белого халцедона. То была высокая женщина, отличающаяся превосходно развитой мускулатурой и плотным телосложением. Крупная, правильной формы голова, увенчанная гривой длинных волос, плавно переходила в красивую шею и гордо развернутые плечи. Острые сосцы полных грудей придавали ей некоторую эротичность, а тяжелый, почти мужской подбородок говорил о властности и авторитарности. Шесть рук вскинулись в величественном жесте, но пять из них оказались пусты, и лишь последняя бережно хранила то, чего не уберегли прочие, – одну из Алатор. Торс женщины оканчивался толстым змеиным хвостом. Неживые глаза смотрели слепо, на лице запечатлелась высокомерная гримаса. На груди статуи зияло ничем не заполненное круглое отверстие.

Я почтительно преклонила колено, а затем, сняв со своей шеи медальон, несущий изображение перекрещенного меча и молнии, вложила его в отверстие. Ключ подошел идеально. Оружейница глубоко вздохнула, ее кожа затрепетала, порозовела, выпуклые глаза моргнули и обрели осмысленное выражение. Она упруго привстала на хвосте и скользнула на пол, покидая надоевший пьедестал. Статуя ожила…

Ее способ перемещения ничуть не напоминал змеиный. Не подползая, а словно бы паря в воздухе, Оружейница приблизилась ко мне, складывая алые губы в приветливую улыбку. Вблизи она еще меньше походила на человека, безмерно удивляя узкими щелевидными зрачками, нижней частью тела, покрытой стальными овальными чешуйками, и длинными пальцами, вооруженными кривыми когтями.

– Впервые я вижу вас так близко и отчетливо, – стараясь не выказывать волнения, почти равнодушно произнесла я, глядя ей прямо в глаза. – Вы сильно отличаетесь от всех прочих обитателей нашего мира…

– Еще бы, – хмыкнула демиург, хозяйским жестом погладив мой живот. – Но и твой сын тоже особенный. Мало кому ведомо, что он соткан изо льда и пламени, этот наш долгожданный малыш – демон. Ты не боишься, принцесса, что его рождение может стоить тебе жизни?

– Любовь не убивает. Даже несчастная! – уверенно парировала я, скрещивая свой взор с ее пронзительным взглядом. – Несчастная любовь делает нас сильнее, учит лучше понимать людей. Мне об этом королева Смерть говорила. А убивают только ненависть и разочарование в себе.

Шестирукая тварь запрокинула голову и пронзительно расхохоталась. Я с трудом подавила жгучее желание перерезать ее открытое, доверчиво подставленное горло.

– А ты умна, – отсмеявшись всласть, уважительно признала Оружейница. – И смела к тому же! Да, мы совершенно непохожи на вас. Мы уже разучились любить. Мы лишь наполовину состоим из живой плоти и крови. Тысячи лет назад на нашей планете разразилась ужасная война, стоившая жизни многим из нас. Наша родина – там, – она ткнула пальцем в потолок, мгновенно принявший форму прозрачного стекла, являющего нам изображение ночного неба, усыпанного интенсивно светящимися звездами, – в созвездии Лебедя. Планета называлась Антеей, а ее столица – Ундорой. Видишь, девочка, мы принесли с собой дорогие нашим сердцам имена, возродив на Земле величие погибшей расы. Нас осталось всего четверо – полусуществ-полумашин, сложнейших биокибернетических созданий, обладающих почти неисчерпаемыми возможностями и ресурсами. Но там, дома, мы утратили слишком многое, – Оружейница скорбно вздохнула, – то, чего, невзирая на все предпринятые усилия, мы так и не смогли спасти. Когда-то у меня была дочь… Ее звали Ульрикой…

Услышав свое имя, я затрепетала. Мне открылось обстоятельство, которое я ни за что не смогла бы постигнуть самостоятельно. Так вот в чем крылась причина странной привязанности, испытываемой Оружейницей по отношению ко мне…

– Да, – демиург нежно ущипнула меня за щеку, – да, дорогая моя. Я наделила тебя ее именем и с восхищением следила, как с каждым днем ты все больше становишься похожей на нее. Такая же дерзкая, добрая, справедливая и немного, – тут она широко улыбнулась, – сумасшедшая. И я благодарна этому чудесному миру, подарившему мне вторую дочь…

Не знаю, что руководило мной в тот момент – искренние чувства или корыстный расчет, – но я учтиво склонила голову и приникла к руке своей создательницы благодарным дочерним поцелуем. Демиург, эта холодная и беспощадная тварь, вздрогнула… Ее хищные глаза утратили выражение отстраненного высокомерия и наполнились крупными, искренними слезами радости. Она страстно прижала меня к себе, баюкая и осыпая сотнями ласковых прикосновений. И в ее объятиях я испытала то высшее ощущение совершенной защищенности и безопасности, подобное которому уже не повторилось никогда впоследствии.

– Прости меня, дочь моя, – тихонько шепнула демиург через пару минут, отстраняясь от меня и вытирая свои мокрые щеки. – Воин должен уметь справляться со своими слабостями. А у нас совсем не осталось времени, поэтому давай потратим его с пользой. – Она взяла меня за руку, подвела к пустому постаменту и заботливо усадила на мраморную ступень. – Слушай и запоминай…

И я вся обратилась в слух, не сводя с матери горящего обожанием взора.

– Мы прилетели на Землю, – торопливо рассказывала мне Оружейница, – преодолев просторы галактики. Наш корабль «Чаша жизни» и поныне спрятан глубоко в недрах Черных гор, надежно скрытый от любопытных взглядов. Увы, и эта планета тоже не избегла печальной участи жертвы войны – атомное оружие, примененное корыстными людьми, полностью уничтожило жизнь, пощадив лишь некоторые лежащие в руинах города, хранящие остатки своего былого величия. Но нам повезло: мы нашли здесь уран, способный питать наши машины. И тогда мы – я и три моих сестры – начали все заново. Мы очистили Землю от радиации и элементов распада, а затем создали новые расы, новую флору и фауну. Великое Ничто, управляющее всем во вселенной, стало нашим союзником. А затем – мы заскучали…

– Как это? – изумленно спросила я.

– Самый страшный враг любого мыслящего существа – это безделье и вседозволенность, – горестно констатировала Оружейница. – Дай человеку власть, славу и богатство – и ты увидишь, чего он стоит на самом деле. Так произошло и с нами. Изживший себя герой становится злодеем, повелитель – тираном, мудрец – глупцом и извращенцем. Мы можем жить очень долго, но и мы не бессмертны. Наш стареющий разум поразил разрушительный маразм, подобный разрастающейся опухоли. Нам захотелось развлечений и острых ощущений. Послушай, – горячечно шептала она, склоняясь надо мной, – я самая молодая из четырех сестер и пока еще пребываю в состоянии мыслить достаточно объективно. Поэтому я понимала, к чему мы придем. Все свои навыки и умения я вложила в крохотную зиготу, зреющую во чреве королевы Альзиры, создавая тебя. К этому времени процесс управления миром уже полностью вышел из-под нашего контроля. Демоны забирали все больше власти, а наша игра переросла в беспощадную борьбу за выживание. Но сейчас мы обречены – мы проиграли… Этот мир нам больше не принадлежит. А придя к этому печальному выводу, мои сестры приняли решение покинуть Землю, уничтожив все живое на ней, ибо вы пытаетесь идти своим путем, отныне уже не подчиняясь нам. И стрелки корабельных часов, отсчитывающих остающиеся до отлета дни, запущены и тикают…

Я потрясенно вскочила:

– Так мы все умрем?

– Да, – признала Оружейница, – если, конечно, ты не спасешь этот мир и не остановишь моих сестер…

– Но как? – отчаянно вскричала я.

Демиург покровительственно улыбнулась:

– А разве ты не догадываешься? Ты сумела остановить Ледяного бога и воскресить брата, ты восстановила звездный мост, нашла Пелену Аолы и победила могучего некроманта… И теперь ты задаешь мне столь наивный вопрос! Уничтожь корабль…

– Это немыслимо! – потрясенно стонала я, обхватив голову руками и запуганно раскачиваясь, будто слабый ребенок, убоявшийся случайной тени, промелькнувшей на стене его спальни. – Это уже чересчур…

Оружейница возмущенно фыркнула:

– Ничуть! Найди драконов, найди Храм Розы, пройди Радужным уровнем… У тебя все получится, но лишь в том случае, если ты проявишь некое исходное качество, присущее истинно доброй личности…

– Ага, всего-то! – иронично хмыкнула я. – Называется – дерзай, Ульрика! И еще – замкни Кольцо…

– Про Кольцо мне ничего не ведомо! – Уголки губ демиурга уныло опустились вниз. – Врать тебе я не стану, но я точно знаю одно – это пророчество касается лишь тебя персонально, и никто тебе в его исполнении не поможет. А в остальном…

– Что? – вскинулась я. – Говорите!

– Прими мою дагу. – Вместо ответа Оружейница вложила свой клинок в мою руку. – Это Данриэль Алатора – Пробуждающая игла. Именно она способна разбудить спящих драконов. Но учти, сейчас она не активирована, и тебе предстоит пойти на великую жертву, дабы напитать ее силой и спасти многих ценой смерти одного…

– Но клинков должно быть шесть! – совершенно запутавшись, кричала я. – Почему же никто не знает о шестой Игле?..

– О, – посмеялась Оружейница, – ты все поймешь сама. Ищи, не сдавайся, и ты обязательно победишь. Прими мои знания. – Ее губы осторожно, словно совершая обряд жертвоприношения, коснулись моего лба. – Прими мою жизнь…

Я испытала кратковременный укол боли, как будто в мой мозг вонзили острую иглу, через которую в меня хлынул шквальный поток ранее недоступной информации. В моей голове смешались запутанные обрывки доселе неведомых наук и фактов: теорема Ферма и формула вулканизации каучука, выкладки из неевклидовой геометрии и строки из поэм древнего слепого грека Гомера, основы компьютерного программирования и лексическая база родного языка демиургов. Я обрела знания…

– Хорошо, это хорошо, – обессиленно шептала Оружейница, неловко оседая на пол. – Теперь ты готова стать творцом нового мира и научить его жить по принципам добра и справедливости…

– Мама! – Я обхватила ее за талию. – Не уходи…

– Мой час пробил. – На губах умирающей играла легкая, счастливая улыбка. – Я ухожу спокойно, ибо верю – будущее этого мира находится в надежных руках…

Очертания ее сильного тела внезапно утратили четкость и потекли, будто плавящийся от жары воск. Плоть сходила кусками, обнажая кости и железные детали искусственного экзоскелета. Буквально на моих глазах сталь покрывалась ржавчиной и рассыпалась хлопьями жирной коричневой трухи. Микросхемы, ранее образующие ее нервную систему, перегорали и разваливались одна за другой.

– Мать, – жалобно стонала я, удерживая на своих коленях ее голову, – я ведь только что тебя обрела… Мама, а как же Астор?

Правый глаз Оружейницы сверкнул красным огоньком светодиода и ехидно воззрился на меня так, будто готовил последнее испытание моей прочности и храбрости.

– Радужный уровень, – проскрипел механический голос, – найди Поля мертвых и дождись выпадения Снега желания. Воссоздай тело Астора из этого снега, окропи…

Дальнейших ее слов я не расслышала. Голова Оружейницы замолчала, лобная пластина ввалилась внутрь, нижняя челюсть переломилась пополам, и мгновение спустя от великой создательницы всего земного и сущего осталась лишь маленькая лужица зловонной бурой жижи, растекшейся вокруг моих ступней… Смерть победила даже демиурга, оказавшись сильнее всех…

– Прах к праху! – глотая слезы сострадания, молилась я, бережно прикрывая останки матери своим колетом. – Покойся с миром!

Мы вышли из часовни спустя несколько минут, соблюдая траурное молчание, вежливо прикрыв за собой дубовую дверь и надеясь, что ни одна сила в мире уже не потревожит души скончавшейся Оружейницы. Трудно передать словами, что я тогда испытывала… Наверно, тихую печаль и бесконечную благодарность к этому загадочному существу, так и оставшемуся до конца не понятым ни людьми, ни своими родичами, которых она предала ради меня. Она подарила мне свою жизнь… И теперь я силилась прочувствовать – что же такое смерть, конечна ли она? Куда уходят наши души после того, как тела перестают дышать, осязать и чувствовать? До каких пор пребываем мы в Обители затерянных душ, ожидая следующего часа рождения, и кем становимся в той – иной, новой и, хочется верить, лучшей жизни? Лишившийся нас мир – каким он станет? Возможно, именно это, ответы на все не высказанные мной вопросы и предстояло теперь узнать ей – ушедшей в небытие Оружейнице…

Я много думала о смерти. Пройдя через нее несколько раз, я так и не поняла ее смысла, не постигла всей заложенной в ее глубину сути очищения и обновления. Полагаю, моя собственная смерть может огорчить кого-то другого, но только не меня саму, ибо мне не дано возможности осознать всей ее необратимости. Но вот гибель любимых ранит нас куда сильнее, чем личные горести и потери. Смерть – это награда, наказание, искупление или миг наивысшего прозрения? Смерть – не истинная ли это жизнь? Ведь именно перед ее лицом мы все становимся лучше и чище, ибо лишь за миг до смерти мы и начинаем жить по-настоящему…

Я узнала много – но, увы, так и не сумела разузнать самого важного: как я могу помочь Астору, каким образом мне суждено вернуть назад его блуждающую во тьме душу, вернуть себе его глаза, руки и губы. Я мучительно гонялась за своей ушедшей любовью, не понимая, где она – со мной или же все еще вне меня… Приблизилась ли я к нему или по-прежнему нахожусь неизмеримо далеко? Какие пути ведут нас к любви? Любовь похожа на всепожирающий пожар, а двум языкам пламени, наверное, никогда не суждено слиться в один: ведь огонь не сгорает в огне…

Мы с Кса-Буном покинули часовню и медленно пошли вперед, миновав врата всех трех порталов, но так и не выбрав ни одного из них. Меня вела интуиция. Свод над нашими головами потемнел, налившись полуночным сумраком. Неровную дорогу устилали обломки камней, сильно утруждавшие мои усталые ноги и вселявшие в меня смутный страх перед будущим. Будущим, еще более извилистым, чем этот путь. В воздухе витала некоторая неопределенность и неясное предчувствие чего-то страшного…

Наконец мы достигли небольшого скального уступа, с которого открывался вид на округлое, шумно бурлящее озеро с впадающей в него рекой.

– Госпоже нужно передохнуть, – заботливо посоветовал канагериец, бросая на землю свой плащ, жестом убеждая меня прилечь и немного поспать. И я совсем уже готовилась последовать его совету, как вдруг ощутила дикую, совершенно нестерпимую судорогу, огненным стержнем пронзившую мои внутренности и скрутившую их в тугой, наполненный страданием и кровью узел. Я не сдержала крика и завыла, будто зверь, – отчаянно, мучительно. По моим ногам стекла какая-то прозрачная жидкость. Испытывая тошнотворное головокружение, я почти упала на руки едва успевшего подхватить меня Кса-Буна. А боль все усиливалась – пульсируя, раздирая плоть, властно опоясывая таз и впиваясь в мое лоно раскаленными щипцами палача…

– Что со мной? – Я недоуменно хваталась за пальцы телохранителя, ища поддержки и облегчения. – Мне кажется, я умираю…

– О нет, вы ошибаетесь. – Кса-Бун сурово сжал губы, в его опасливо прищуренных черных глаза плескался панический ужас. – Это все ваш ребенок, госпожа! Он собирается появиться на свет, у вас начались роды! И я подозреваю, что они будут очень тяжелыми…