Глава 5
Экипаж катил по ночному городу, поскрипывая рессорами. Хьюго осторожно удерживал на коленях пребывавшую без сознания чародейку. Голова Анны покоилась у него на груди. Сейчас княжна ди Таэ не казалась ни грозной, ни насмешливой, ни злой, а выглядела лишь уставшей, измотанной до синяков под глазами молодой девушкой. Де Крайто машинально погладил ее по волосам.
— Все будет в порядке, — пробормотал он в пустоту.
— Эй, сеньор, приехали, — окликнул его извозчик.
Священник молча выбрался наружу и кинул вознице серебряную монету.
Поднявшись в номер, он порадовался тому, что их никто не видел. Осторожно уложил чародейку на кровать, сел у нее в ногах. Заметил, что повязка на ее плече вновь намокла от крови, следовало ее поменять. Он потянулся к узелку, закреплявшему бинт, но вместо того, чтобы снять повязку, осторожно откинул прядь светло-золотистых волос, упавших княжне на лицо, провел ладонью по бледной щеке, наклонился и поцеловал… Затем сообразил, что именно сделал, и виновато отстранился. Подскочив с кровати как ужаленный, бросил взгляд на Анну — та по-прежнему оставалась без сознания. Де Крайто быстрым шагом вышел в коридор. Привалился к стене и медленно сполз по ней на пол.
— Господи, что я делаю? — с надрывом простонал он, закрыв лицо руками. — И что она делает со мной? — Хьюго резко откинулся назад и стукнулся затылком о стену. — Нужно разорвать этот замкнутый круг!..
Тут что-то привлекло его внимание, какой-то звук, точнее, струнный перебор. Кто-то играл на гитаре, и музыкант находился где-то совсем рядом. Чуть погодя к мелодии добавился хрипловатый женский голос:
Когда уйду я в мир иной,
Закончив счет ночей и дней,
Что будет, милый, здесь с тобой?
Что будет там с душой моей?
Ее не примет Божий кров,
И темный мир к подобным глух, —
В нем вьются полчища грехов,
Как рои неотвязных мух.
Голос усиливался по нарастающей, и Хьюго был уверен, что ранее уже слышал этот завораживающий тембр.
Когда уйду я в мир иной,
Где нет удач и неудач,
Что я оставлю за собой? —
Недолюбившей плоти плач,
Мольбы, не ставшие хвалой,
И дух, который не смирить,
А в память о любви былой —
Судьбы оборванную нить.
Нас не коснется Божий глас,
Мы за грехи расплаты ждем,
Священный жар в сердцах угас,
Как головешка под дождем.
И струны взорвались звенящим боем, разбивая на осколки реальность.
Когда уйду я в мир иной,
Кто здесь спасет мою любовь?
Не заберу стихи с собой —
В них есть душа, струится кровь.
Хьюго плотно прижался к стене, крепко зажмурившись, не в силах подняться. Из-под плотно прикрытых век катились слезы отчаяния, а струны все рвали и рвали этот мир на куски. Голос серебряным клинком вспарывал невидимые нити бытия, точно взвешивая доли жизни и смерти, любви и ненависти, мгновения и вечности. И Хьюго показалось, что он почти уже понял, для чего и почему все мы приходим в этот мир…
Приму смиренно мир иной,
И там слова мои замрут,
Да, ты, любимый, не со мной,
Но дар обратно — не берут!
Живи теперь за нас двоих,
Пусть будут дни твои тихи,
Храни в молитвах ты своих
Мою любовь. Мои стихи.
«Какой дар?» — мучительно размышлял юноша, чувствуя, как то ли судьба, то ли сама смерть прикоснулась сейчас к его душе своей беспощадной рукой. Песня звала за собой, предвещая бурю, потрясения, битву и потерю… Последний звук прозвучал как резкий вскрик… И вновь мелодичный перебор… Тишина.
Хьюго рывком поднялся на ноги. Там, за поворотом, дальше по коридору, вроде бы имеется окно с широким подоконником — певица наверняка там. Священник почти бегом двинулся по коридору, но когда свернул за угол, то увидел лишь лежащую под окном крупную серую собаку, похожую на волка. Она смотрела на Хьюго удивительно проницательными, все понимающими человеческими глазами. Де Крайто отпрянул, развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь. Ему хотелось умереть, но и очень хотелось жить. Жить ради нее…
Анна спала, свернувшись калачиком. Священник укрыл девушку потрепанным одеялом. Чародейка беспокойно шевельнулась, но глаза не открыла.
О том, что она очнулась, едва они вернулись в гостиницу, княжна все равно не собиралась ему говорить…
Команданте Саграда мрачно просматривал отчет об окончании операции в Мадриде, точнее, об ее провале. Сказать, что он испытывал злость, — значило не сказать ничего. Он был в бешенстве!
Кажется, это уже становится дурной традицией: в самый неподходящий момент на сцену выходят либо брат и сестра ди Таэ, либо этот щенок де Крайто, и тогда вся тщательно продуманная операция летит к чертям. А на сей раз они даже умудрились объединиться. Надо же… Верховный инквизитор никогда не предполагал, что принципиальный до звона в ушах Хьюго де Крайто согласится сотрудничать с ведьмой. Нет, сеньор инквизитор скорее склонялся к тому, что они друг друга перебьют, но, к сожалению, ошибся. Все сложилось хуже, намного хуже! Хьюго де Крайто, этот самоуверенный, исходящий ненавистью к чародеям мальчишка, не только успешно сотрудничал с ведьмой ди Таэ, но и спас ей жизнь. Вот уж точно: дай людям общую собственность — станут врагами, дай общего врага — подружатся. Сеньор Христобаль Саграда непроизвольно сжал кулаки.
«А главное — книга!» — мысленно воскликнул он. Из отчета следовало, что Сарагосская рукопись исчезла в искривленной реальности вместе с рыцарем инквизиции, который пытался ее перехватить и, кажется, погиб. Неожиданно в дверь кабинета постучали…
— Кто там? — недовольно вскинулся сеньор Саграда.
— Ваше святейшество, — в помещение вошел капитан внутренней инквизиционной гвардии, — вернулся наш человек, пропавший в Мадриде.
— Ну? — Инквизитор ошеломленно подался вперед. — Живой?
— Мм, как бы поточнее описать… То, что вернулось, уже не совсем является человеком, вернее уже совсем не является человеком… — Капитан запутался, его передернуло от отвращения. — Пришлось нам это нейтрализовать. Но при нем нашлось вот что… — Гвардеец протянул инквизитору увесистый продолговатый сверток, обернутый черной тканью.
Сеньор Саграда торопливо развернул непонятный предмет и ликующе усмехнулся. Что ж, в кои-то веки судьба расщедрилась, послав ему ценный дар — проклятую Сарагосскую рукопись. Теперь можно заняться отделом Пшертневской вплотную…
Всего неделю спустя кабинет отца Рида и малый архив были приведены в порядок и каталогизированы благодаря совместным усилиям архонта и Арьяты. Увы, но работа закончилась, и теперь девочка выдумывала любые мыслимые и немыслимые предлоги, лишь бы пообщаться со священником. Тот, кстати, не имел ничего против, а наставники ведьмочки лишь тихонько посмеивались, исподтишка наблюдая за ними обоими.
Впрочем, особо свободное время выдавалось у Арьяты нечасто. Анна, вернувшись из Мадрида и немного оправившись от полученных физических повреждений, взялась за ее обучение всерьез, добавив к магическим тренировкам еще и физические.
— Каким магом ты станешь, — говорила она Арьяте, — если не научишься быстро бегать, высоко прыгать и правильно падать? Хорошая физическая подготовка — это половина успеха.
Но сейчас у девочки случилась короткая передышка. До следующей тренировки оставалось еще минут двадцать, и она решила заскочить к отцу Риду поболтать. За эту неделю, изобиловавшую различными забавными ляпсусами, она выяснила, как много у них, оказывается, имеется общего. А сам отец Рид с каждым днем нравился ей все больше. Единственное, что Арьяту не устраивало, так это покровительственное отношение священника, который по-прежнему обращался к ней с этим дурацким «дитя мое». Какое еще дитя? Она уже достаточно взрослая, ибо ведьмы взрослеют рано, — а значит, вполне заслуживает право на взрослое к себе отношение. На внимательное и правильное. В частности, на правильное отношение мужчины к девушке… Именно об этом Арьята и намеревалась поговорить с архонтом сегодня. Причем серьезно поговорить…
Девочка застала отца Рида в его кабинетике. Священник пребывал в более чем странном состоянии. Он сидел на столе, вновь заваленном бумагами, и стенал над засохшим кактусом, горшок с которым держал в руках.
— О горе, горе мне! Права была Анна, когда говорила, что моя рассеянность до добра не доведет! И вот результат!
— Отец Рид, что случилось? — встревоженно спросила Арьята, проходя в кабинет.
— А? Заходи, дитя мое… Господи, почему ты так жесток!..
— Да что случилось?
— Кактус, — простонал отец Рид. — Он засох, и душа его отлетела туда, где цветут райские кущи.
— Сомневаюсь, что в райских кущах цветут именно кактусы, — вздохнула ведьмочка, подходя к отцу Риду. — Еще сильнее сомневаюсь в том, что у кактуса есть душа.
— Нельзя вести себя настолько бессердечно, Арьята! Впрочем, узнаю влияние твоей наставницы… — Было видно, что архонт полностью подавлен.
— Но это же всего лишь кактус! — вознегодовала ведьмочка, возмущенная его критикой.
— О, это дивный, дивный кактус! — Отец Рид на секунду прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. — Мне подарили его, когда я только пришел работать в отдел. Это, можно сказать, мой фамильный кактус. Я его еще во-о-от такусеньким помню, кактусеночком совсем, масеньким таким… — Архонт назидательно оттопырил мизинец, намекая на младенческий размер своего колючего питомца. — Его принесли в таком большом горшке, и я все время натыкался на колючки. Я любил его, поливал… иногда… А теперь он умер, и всему виной моя халатность. Господи, ну почему со мной всегда так?! — простонал он дребезжащим голосом.
— Отец Рид, да не убивайтесь вы так! — Арьята не знала, то ли ей нужно плакать, то ли смеяться, ибо священник вел себя совершенно неадекватно.
— Нет, Арьята, не успокаивай меня. Я, и только я всегда являюсь виной всем своим несчастьям. Я не смог уберечь даже кактус! О, мой бедный маленький зеленый друг! Право, не стоило тебе со мной связываться, дитя мое…
— Нет, стоило! — Голос Арьяты звенел. — Отец Рид, я… я люблю вас!
Горшок с многострадальным кактусом звучно грохнулся на пол, а отец Рид до корней волос залился краской смущения — такого откровения он не ожидал.
— Э-э-э… мм… не стоит швыряться такими опасными словами, дитя мое, — с трудом выдавил он.
— Я уже давно не дитя, и перестаньте меня так называть! — вскипела Арьята. — Я не швыряюсь словами, я действительно люблю вас! — Девочка едва не плакала.
— Арьята, — отец Рид спрыгнул со стола и взял ее за плечи, — ты ведь совсем меня не знаешь.
— Неправда!
— Ты еще слишком молода. И, возможно, то, что ты принимаешь за любовь…
— Ничего вы не понимаете! — отчаянно выкрикнула девочка и, вывернувшись из рук архонта, выбежала в коридор.
Отец Рид в оцепенении застыл посреди кабинета.
— О боже, — страдальчески простонал он. — Теперь еще и это! Пощади, Господи, я этого не вынесу! О мой бедный, бедный кактус…
Анна резко притормозила у дверей лаборатории, из-за которых доносился звон бьющегося стекла и слышалась грязная ругань. Чародейка осторожно приоткрыла створку и проскользнула внутрь. Мраморный стол загромождала целая коллекция разбитых реторт. Эрик, поминая всю вурдалачью родню до пятого колена, тщетно пытался удержать в руке горячую колбу и в запале случайно спихнул со стола еще две. Одну княжна успела подхватить почти у самого пола, но вторая разлетелась осколками, расплескав содержимое по кафелю. Помещение мгновенно заволокло удушливым зеленым дымом… Эрик одновременно с сестрой выкрикнул формулу, и через секунду дым всосался в целую колбу. Князь поспешно заткнул ее пробкой и вновь поставил на стол. Мрачно оглядел прожженное в нескольких местах кимоно и снова выругался.
Анна с удивлением отметила, что обычно идеально уложенные волосы брата сейчас находятся в полном беспорядке, а несколько бледно-золотистых прядей выбились из-под заколки и теперь лезли ему в глаза.
— Слушай, с чего ты такой дерганый сегодня?
— Ты Профессора не видела? — не ответив, раздраженно осведомился Эрик.
— Видела, точнее, слышала, когда проходила мимо гаража. Он препирался с Виктором по поводу той колымаги, которую привез из Вены. Кажется, они пытаются ее отремонтировать, но тщетно.
— Вот-вот, — буркнул маг. — Лучше бы здесь помог — работы невпроворот.
— Так что же все-таки случилось? — Анна, аккуратно подвинув колбы и реторты, уселась на стол.
— Что случилось, что случилось, — передразнил ее брат, — госпожа кардинал со мной случилась! — Князь резко дернул кресло в сторону, антиграв противно взвизгнул от перенапряжения.
— И что ты с ней опять не поделил?
— Да все то же!
— Попытка наладить неуставные отношения вновь потерпела крах? — ехидно предположила девушка.
— Я вообще ничего не понимаю! — бессильно всплеснул руками Эрик. — Ведь никогда не угадаешь заранее, чего ждать от нее при следующей стычке! Такое ощущение, будто она сама не ведает, чего хочет!
— Знаешь, — чародейка задумчиво потерла подбородок, — а по-моему, ты ей нравишься…
— Знаешь, по-моему, тоже, — чуть поколебавшись, отозвался брат. — Но ведет она себя при этом… Черт, я же всего лишь пытаюсь культурно за ней ухаживать!
— Ну попытайся ухаживать некультурно, — пожала плечами княжна. — Заодно проверишь свою интуицию.
— Это как? Дубиной по голове, на плечо — и в пещеру?
— Хм… — Анна томно прикрыла глаза, грезя о чем-то своем. — Я бы не отказалась.
Эрик сдавленно хрюкнул, пытаясь подавить рвущийся наружу смех, но не выдержал и расхохотался.
— Эй, ты чего? — насторожилась девушка.
— Представил тебя с дубиной, — выдавил он сквозь смех. — Бедный Хьюго…
— Тьфу на тебя, дурак! — окрысилась обиженная сестрица. — Ты ему про храм, а он тебе про срам!
— А насчет некультурных ухаживаний… Анна, тебе ли не знать, что я могу соблазнить женщину за десять минут!
— Так в чем проблема? — Княжна недоуменно воззрилась на брата. — Злата разве не женщина?
— Проблема в том, дорогая сестра, что я не хочу ее соблазнять! — обстоятельно излагал маг. — Я испытываю к ней настоящее, серьезное чувство. И потом, она сама должна сделать выбор. Я не имею права ее к этому подталкивать. Тебе ли не знать, что в плане отношений у нас все намного сложнее, чем у обычных людей…
— Зато не в пример надежнее, — назидательно подняла палец княжна. — Неразрывная связь.
— Да уж!.. — печально вздохнул князь, машинально создавая на ладони иллюзорный галеон. Это простенькое волшебство уже давно перешло у Эрика в разряд рефлекторного. Чародейка, заметив иллюзию, хитро прищурилась.
— С целью спускания пара предлагаю устроить очередной морской бой! — провозгласила она. — К тому же я жажду получить реванш за свое прошлое поражение!
— Валяй! — покладисто усмехнулся ди Таэ, создавая еще один парусник…
Когда Вилдар Криэ вошел в лабораторию, его глазам предстало дивное зрелище фантомной морской баталии. Посреди комнаты сошлись не на жизнь, а на смерть две иллюзорные эскадры, а брат и сестра ди Таэ, расположившись по разным углам лаборатории, дистанционно управляли ими, размахивая руками с воплями:
— Четыре румба к норд-осту!
— Вздерну на рее!
— На абордаж!
Заметив Профессора, чародеи смутились, сбились, и эскадры хаотично расползлись по комнате.
— Кхм… — Отец Криэ удивленно вздернул бровь. — Можете продолжать, уважаемые мастера. — Стянув спецовку, он швырнул ее в угол. — Это ведь управляемая иллюзорная проекция, не так ли? Преинтереснейшее явление…
Анна с Эриком переглянулись и, кое-как собрав корабли, продолжили бой.
— И кто выигрывает, позвольте узнать? — Профессор заинтригованно пристроился рядом с Анной.
— Он! — Девушка сердито указала на брата. — Но это временно. Сейчас я возьму в клещи его флагман!
— Не слушайте ее, Профессор. Ей никогда не поймать мой флагман! — поддразнивающе расхохотался Эрик, проводя молниеносный маневр и уходя из захвата.
— Морского дьявола тебе под одеяло! — вспылила Анна, отправляя свои корабли в погоню.
— Профессор, а как там ремонт колымаги?
— Пока никак, — вздохнул отец Криэ. — Но по пути сюда меня посетила интересная идея. Сегодня вечером попробую кое-что проверить. Эрик, расскажите потом, кто выиграл. — И, подхватив висящую на вешалке сутану, Профессор вышел в коридор.
После ухода нежданного зрителя воздушно-морская баталия грянула с еще большим энтузиазмом. Когда Анне в конце концов удалось взять в клещи флагман Эрика, дверь шумно распахнулась и в лабораторию влетела красная расхристанная Арьята. Она пронеслась через все помещение, кинулась к чародейке, обняла ее и разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь княжны. Брат и сестра ди Таэ недоуменно переглянулись.
— Арьята, милый дружочек, что случилось? — Эрик осторожно подвел кресло поближе.
В ответ ведьмочка только всхлипывала и что-то невнятно бормотала, уткнувшись Анне в жилетку. Чародейка успокаивающе гладила ученицу по встрепанным рыжим волосам. Наконец сквозь хлюпы и всхлипы княжна разобрала невнятное «отец Рид».
— Кажется, я начинаю понимать, — пробормотала она.
— Эй, да что случилось-то? — не вытерпел князь.
— Эрик, исчезни, а? — доверительным шепотом попросила Анна. — Виктора пойди навести или еще что…
— Не понял? — уставился князь ди Таэ на сестру.
— Этот разговор не предназначен для мужских ушей, он должен остаться чисто между нами, девочками. Поэтому давай вали отсюда, любопытная Варвара!
— Ладно, не понял, но исчезаю, — обиженно пожал плечами Эрик, осознавая, что его отстраняют от чего-то интересного. Тем не менее он послушно вылетел из лаборатории.
А Анна тщетно пыталась успокоить взахлеб рыдающую Арьяту…
Виктор метко запулил в угол изгвазданную в машинном масле сутану и плюхнулся на кровать. Видавшее виды ложе, просевшее под его весом, протестующе заскрипело. Байкер прямо в обуви вытянулся на покрывале и потянулся, закинув руки за голову. Под подушкой что-то зашуршало. Оружейник приподнялся на локте и уже целенаправленно потыкал ее кулаком — шорох повторился. Виктор заинтересованно сунул под подушку руку и извлек на свет божий небольшой сверток из вощеной бумаги. Принюхался и удивленно вскинул бровь.
— Хм, надо же, — обрадованно пробормотал он, — а я про него совсем забыл… Забить, что ли, косячок, вспомнить студенческие годы… — Он задумчиво повертел в руках пакет с травой. Не то чтобы он считал себя убежденным поклонником растаманства, но сейчас определенно следовало расслабиться — Профессор его совсем загонял в последние дни.
Вообще, в последний (он же первый и единственный) раз Виктор курил подобное зелье лет эдак десять назад. Особо ярких воспоминаний по этому поводу у него не сохранилось, из чего байкер сделал вывод, что вполне может позволить себе повторить нехитрую процедуру. И нечего ее откладывать. Он аккуратно расстелил бумагу на тумбочке и принялся сворачивать самокрутку. Но не успел Виктор затянуться, как дверь распахнулась, и в комнатушку над гаражом влетел растрепанный и донельзя взвинченный отец Рид.
— Это кошмар! — прямо с порога провозгласил он, трагически взмахивая руками. Неугомонные очки тут же съехали на самый кончик носа. — Это просто ужасно! Господи, за что ты так жестоко меня караешь?! — Священник заметался по комнате.
Виктор с любопытством наблюдал за пребывающим в состоянии слабо контролируемой паники товарищем, ожидая продолжения концерта.
Отец Рид не замедлил оправдать ожидания друга:
— Мне так грустно, у меня такая жуткая депрессия, что хочется повеситься!
— Ну если тебя это развеселит, то вешайся, конечно! — резонно посоветовал байкер.
Архонт, не обратив никакого внимания на его сарказм, подскочил к стене и треснулся в нее лбом:
— Это ужасно! Виктор, мне конец! Господи, ну почему если неприятности, то все мне? — Отец Рид схватился за ушибленную голову.
— А что случилось-то? — не выдержал байкер, зная, что в подобном стиле священник может распинаться хоть о мировом катаклизме, хоть о занозе в пальце. — По какому случаю проводится выездной бенефис драмтеатра?
— Она меня любит! — не обращая внимания на ехидство друга, простонал отец Рид, падая на кровать рядом с Виктором. Та протестующе крякнула.
— Кто?
— Да Арьята же! Она призналась мне в любви. Господи, спаси и помилуй мою душу грешную-у!.. — продолжал стенать архонт.
— Везет же тебе, парень… — с легкой завистью протянул байкер. — Кто бы мне так признался: мол, люблю тебя, женись на мне, я вся твоя. Ей-богу, женился бы!
— Ты что, совсем спятил?! — шокированно заорал отец Рид, отодвигаясь и чуть не сваливаясь на пол.
— Слушай, не пойму, что ты кочевряжишься? Ему в любви признаются, а он нос воротит!
— Виктор, я же священник!
— Ну и что? Насколько я помню, обет безбрачия ты не давал, а после объединения церквей святой синод разрешил браки даже для черного духовенства.
— Виктор, ей едва ли больше тринадцати лет! — взвыл морально загнанный в угол архонт.
— Тринадцать — замечательное число. Не знал, что ты такой суеверный! — картинно рассмеялся байкер. — И потом, ей уже полных пятнадцать, мне Анна сказала.
— Все равно мало! — не сдавался отец Рид.
— Это не проблема, подождешь, пока не исполнится восемнадцать.
— Виктор, я же не человек!
— А она — ведьма, так какая разница?
— Ты бессердечный чурбан! — надулся отец Рид. — Я не могу понять, почему я?! — возмущенно провозгласил он в пустоту секунду спустя.
— Ну… — Байкер задумался. — Ты же ее спас, вырвал, так сказать, из лап жестокой инквизиции. И вот теперь ты герой ее романа, все логично.
Отец Рид обреченно застонал и закрыл лицо руками.
— Ладно, прекрати ныть, мученик. — Виктор ободряюще хлопнул его по плечу. — Вот покури, успокойся. Все будет пучком.
Отец Рид машинально цапнул сигарету и глубоко затянулся. Закашлялся и едва успел подхватить слетевшие очки. Утер рукавом заслезившиеся глаза.
— Что, крепкая? — поинтересовался байкер.
— Будь ты неладен! Тебе ли не знать, что я избавился от этой бесовской привычки еще два года назад! — напомнил священник.
Виктор хитро усмехнулся, но так и не сказал другу, что сигарета набита далеко не табаком. Попытка вернуть самокрутку назад успехом не увенчалась — архонт, нервно затягиваясь, скурил ее уже до половины. Байкер, тихо ворча себе под нос, принялся сворачивать новую…
В этот самый миг в дверь деликатно постучали. На пороге возникло гравикресло, а в нем — его владелец, восседавший с таким видом, будто данная инвалидная мебель представляет собой трон, а он является императором вселенной. Вот так, не больше и не меньше!
— Чем это вы здесь заняты, господа? — поинтересовался Эрик ди Таэ, тщательно принюхиваясь, ибо запах, заполнивший комнату, определенно казался ему знакомым. Взгляд князя задержался на блаженно пялящемся в пустоту отце Риде.
— Да вот гаврика этого от депрессии лечим. — Байкер снова хлопнул архонта по плечу.
— А причина?
— Бабы… — многозначительно откликнулся Виктор.
— И зачем нас Господь ими наказал? — риторически добавил архонт.
— Как — зачем? — ужаснулся Эрик. — Женщины не сотворили ни одного великого изобретения, зато сотворили много великих людей!
— Ага, точно! — согласился совершенно окосевший отец Рид. — Все бы им вытворять, тварям…
— Вы что-то хотели, господин колдун? — поспешно сменил тему оружейник, заметив, как нервно дернулась щека мага.
— Вытащить вас на тренировку — как вариант, — неуверенно признался князь.
— Не-э-э… У меня сегодня расслабон. — Оружейник затянулся дымом и выпустил его через нос.
— Не позволите ли присоединиться? — вежливо осведомился Эрик.
— Без проблем, князь! — Виктор передал ему сигарету.
Эрик ди Таэ осторожно вдохнул дым и выпустил в потолок несколько изящных колечек. Одобрительно повертел самокрутку в пальцах, затянулся еще…
— Cannabis sativa, — задумчиво произнес он, расплываясь в блаженной улыбке. — И весьма неплохого качества, смею заметить. Где вы ее взяли, Виктор?
— Па-а-ад па-а-адушкой, — расслабленно зевнул байкар. — Вам свернуть?
— Да уж, будьте так добры, не откажусь. Мне определенно стоит расслабиться…
