Эта глава могла называться и по-другому, например: «Через тернии к…» или «Через тернии в…», а может, и «Через тернии за…», или вообще «Через тернии под…». Короче говоря, какой бы мы предлог ни подставляли (а Алексей, пока бежал, все предлоги — и не только предлоги — вспомнил), ключевым словосочетанием здесь является «через тернии». А все потому, что легкая пятикилометровая разминка по чистому полю на самом деле вылилась в полноценный двадцативерстовой марш-бросок по сильнопересеченной местности. Если отбросить суровую прозу жизни и описать путешествие Алексея к святилищу в какой-никакой стихотворной форме, то это будет выглядеть примерно так: через рощу терновую, через дубраву дубовую, через сосновый бор, через песчаный косогор, по горам, по долам, по оврагам, буеракам, вплавь чрез озеро лесное и по кочкам через топь, через дебри напролом, ну и через бурелом. Вот по такому, далеко не прогулочному, маршруту Алексей спешил за волшебным клубком, одновременно благодаря и костеря краснокнижника за костюмчик, придававший силы, и за клубочек, выбиравший почему-то маршрут через самые гиблые места. Чистым полюшком здесь и не пахло. Зато во время бега Леха то и дело натыкался на застывших животных и замерших прямо в полете птиц, а переплывая озеро, чуть не врезался в застывшего у поверхности сома. Понимая, что это то самое диво дивное, про которое ему говорили старцы, и прикосновения к ним могли привести к вообще непредсказуемым последствиям, Круглов аккуратно огибал застывшую живность, продолжая ковылять за уходившим в отрыв клубком-курсопрокладчиком.

Когда взмыленный, словно тройка лошадей, грязный и в подранном костюме Круглов наконец добрался до святилища, его там уже давно дожидались Фердинанд, Лаврентий и Иосиф, расстелив недалеко от святилища скатерть-самобранку, прямо на ней резались в «дурака»: двухголовый дракон Союз-Аполлон, отъевшийся (официально) на кислой капусте до размеров совершеннолетнего слона, дремал неподалеку и еще один — неизвестный Лехе — толстячок с профилем Аристотеля и тубусом за спиной лазил среди каменных глыб святилища.

— А вот и Лешенька! — первым узревший богатыря, елейным голосом возвестил игумен Иосиф остальным и быстренько скинул свои карты краснокнижнику (он же все-таки «не цыган бесов, в карты глядеть», а тем паче играть в эту «азартную дьявольщину»).

Все поднялись, встречая подходившего Круглова.

— Где вас нелегкая носила? — с укоризной проворчал Лаврентий, подняв с земли мокрый и грязный клубок. — Мы уже битый час вас здесь дожидаемся.

Лаврентий вытер клубок о рукав.

— Это вы у него спросите, — указал на шерстяного «гида» Алексей, сдирая колючки с некогда белых лосин. — Я что-то пяти верст по чистому полю так и не заметил.

— Так правильно, вы вышли совсем с другой стороны, — заметил игумен. — Безбашенному богатырю триста верст, однако, не крюк.

— Я понимаю, что «отважные герои всегда идут в обход», — вставил словечко и Фердинанд. — Но в данном конкретном случае это было абсолютно излишним.

— Ах, вот оно что! — воскликнул вдруг краснокнижник, с укором глядя на клубок. — Это ты так отомстил? Вот же шалунишка! — Лаврентий с невинной улыбкой повернулся к Круглову. — Не злись ты на него, Геолог-воин, он из-за обиды на тебя за тот раз повел самым скверным маршрутом. Теперь он на тебя не злится.

— Я очень рад! — только и выдохнул Алексей, обведя тяжелым взглядом окрестности, сил злиться у него уже не осталось. Его взор остановился на святилище. — Обалдеть! Это же самый настоящий Стоунхендж!

— Тише, тише, Геолог-воин! — замахал руками колдун Лаврентий. — Возле святилища так заковыристо ругаться нельзя. Здесь сходятся тончайшие нити высших материй, и любое дуновение мыслей способно покачнуть сей незримый узел, уже не говоря про словесные выражения.

Алексей промолчал.

Зато заорал басом Горыныч.

— Дядя Леша! Дядя Леша! — одновременно заголосили Союз и Аполлон. — Мы теперь с тобой одной крови!

На их крики из-за каменных глыб выскочил «Аристотель» с «тубусом».

— А вот и звездочет Афоня к нам пожаловал, — кивнул в сторону «Аристотеля» патологоанатом. — Его-то мы и ожидали в монастыре, когда он на дракоше к нам «приайболитит». Знакомьтесь, — представил некрофиолог их друг другу, — этот молодой человек тот самый герой Алексей Круглов. Еще звания перечислять?

— Да, да, — по-собачьи завиляв хвостом, за «деду Афоню» попросил дракон.

— Он же Геолог-воин, он же Воин Не От Мира Сего, он же Воин С Того Света, — загибая пальцы, продолжил Фердинанд «знакомство», было видно невооруженным глазом, что это занятие доставляет ему неподдельное удовольствие. — Ну, это основные. Теперь второстепенные.

— Хватит! — прервал доклад некрофиолога Алексей. — Вы мне вот что скажите, а нельзя было мне вместе с вами на драконе сюда долететь?

Старцы дружно опустили глаза в землю.

— Пойми нас, Алексей, — наконец набрался решимости игумен, — дракон ведь не верблюд, столько груза на себе тащить.

— А перегруз летательного средства, сам знаешь, чем чреват, — напомнил премудрый Лаврентий. — Да и места на нем всем тогда бы не хватило.

— Да и развеяться вам надо было, молодой человек, размяться, — добавил Кранкэнштейн. — Сами же говорили, без движения сколько пробыли.

— Понятно, — махнул рукой Круглов. — Дальше что?

— А теперь давайте поспешим к алтарю, — напомнил игумен, для чего они здесь. — Черт, слава богу, все-таки не настолько всемогущ, чтобы столько времени сдерживать время.

Старцы ринулись между валунами к центру святилища. Алексей, похлопав дракона по плечу, поспешил за ними.

— Мы с тобой одной крови, — прошептал ему вслед Союз, а может, и Аполлон, Круглов их не различал — голоса у них были идентичными.

Леха вошел под своды местного «Стоунхенджа».

В центре круглой каменной композиции располагался каменный алтарь — пятиугольная гранитная плита, на которой стоял большой гранитный куб с выбитой в нем выемкой в форме человека с широко разведенными руками и ногами. От каждой конечности и от того места, где должна была помещаться голова человека, отходили пять желобков, смахивавшие на лучи, исходящие от фигуры. Эти желоба тянулись к лучам звезды, где на пяти ее концах также были выбиты углубления. Алтарь солнца выглядел торжественно и удручающе.

— Это же место для жертвоприношений! — озарило-таки Алексея. — Вы что, меня сюда на заклание привели, как козла отпущения?! Отец Иосиф, скажите этим язычникам!

Игумен поморщился:

— Это наш единственный шанс вернуть все на круги своя.

— Принести меня в жертву?!

— Да брось ты, Лешенька, — виновато улыбнулся колдун. — Ты наша надежа и опора. Это единственный путь заглянуть по ту сторону тьмы.

— Вы сбрендили! — совладав с эмоциями, спокойно произнес Леха.

— Поверьте нам, молодой человек, — заложив руки за спину, сказал Фердинанд. — Если не верите нам, спросите у мудрого Афони.

— Да, да, да, — торопливо затараторил звездочет. — Я вам категорически рекомендую следовать нашим рекомендациям, ибо мне вас рекомендовали как единственного героя, который сможет заглянуть по ту сторону тьмы.

— Вот, а я что говорил, — развел руками патологоанатом. — И премудрый астрономолог так считает.

— Причем, прошу заметить, я в этом мнении категоричен, — выпалил Афоня. — Вспомните про бедного Фавнуса.

Алексей припомнил рассказ сатира, как его «из лучших побуждений» пытались добить старцы, и поежился.

— Не убедили. — Алексей на всякий случай отошел подальше от алтаря и прислонился спиной к одному из валунов (чтобы со спины не напали, от них ведь нынче всего можно ожидать).

Тут в воздухе запахло серой, и из-за каменной глыбы выскочил Джеймс Черт.

— Всем привет! — махнул Черт рукой общий салют. Ну что, все готовы?

— Где тебя черт… — напустился было на Дьяболо колдун, но поперхнулся. — А, ну да, точно. Так, а где ты пропадал?

— Я тело принцессы из Предисходней сюда перебазировал, — ответил Вельзевул. — Около ворот в монастырь в слюдяном гробу оставил. Потом перенесете.

— А не сопрут как однажды? — поинтересовался звездочет.

— Кто сопрет? — усмехнулся Черт. — Окромя здесь стоящих да дракона с сатиром, остальные все столбняк поймали.

— Точно, точно, и как это я запамятовал, — вновь завелся Афоня. — Вы же, уважаемый, время притормозили, на минимум выставили.

Услышав, что тело возлюбленной доставили к монастырю, Алексей оживился.

— Как она? — обратился Круглов к Дьяболоу.

— Как все ей подобные, — ответил Черт. — Мертва, бледна и холодна.

— Я могу ее увидеть?

— У нас на это нет времени, — покачал рожками Вельзевул. — Тебе надо спешить, или произойдет непоправимое.

— Ну что я вам говорил, молодой человек, — сказал Фердинанд. — Вот и мистер Черт вам говорит.

Алексей перевел взгляд на игумена. Словив его взгляд, Иосиф только еле заметно кивнул — мол, не сомневайся, все под контролем.

Но сомнения все еще одолевали Леху. Он готов был броситься назад к монастырю и попытаться своими горячими поцелуями оживить прекрасную принцессу.

— «А вот этого делать не стоит, — прошелестело у него в голове. — Ты делай, как они говорят, отринь сомнения, мур-р-р».

Алексею на краткий миг показалось, что в воздухе над алтарем проявился кошачий рот, скривившийся в ироничной ухмылке, и наваждение исчезло. Пантелеймон!

— Я согласен, — принял решение Круглов, направляясь к алтарю. — Делайте, как считаете нужным.

Обрадованные старцы и Дьяболо засуетились вокруг Алексея.

— Ты не переживай, — успокаивал его с одной стороны игумен, помогая взобраться на алтарь. — Ты умрешь только формально, даже святилище солнца не в состоянии перехитрить смерть. Твоя душа и разум отделятся от тела и заглянут по ту сторону тьмы. Если что-то не так пойдет, они просто вернутся в тело, и ты очнешься.

— Хотя и не факт, — успокаивал с другой стороны его Черт, запихивая Лехины ноги в проемы. — Если душа и разум не смогут между собой разобраться, то они могут и застрять в потусторонности. И будут вечно скитаться там неупокоенные.

— Да ладно стращать вам богатыря, — вмешался краснокнижник, закрепляя его руки в соответствующих выбоинах. — Он сам на месте со всем разберется. Вы же не были там, зачем тогда зазря болтать.

— Ну, вродь готово, — осмотрел игумен лежащего на алтаре Алексея. — Теперь по местам.

Священник, колдун, звездочет, патологоанатом и, чего греха таить, иже с ними Черт, Джеймс Черт собственной персоной, разошлись по лучам звезды и остановились около выемок.

— Кладите артефакты сокровенных тайн и знаний в ниши, — торжественно произнес Лаврентий и первым положил в выемку рядом с собой «Красную книгу». — Следующий!

Стоявший слева от него игумен достал из-за пазухи не менее солидную книгу в кожаном розовом переплете.

— Это «Житие мое» пресловутых Хохмы и Ерохмы, — озвучил Иосиф название фолианта и положил его в свою выемку.

— Следующий! — напомнил колдун.

Стоявший слева от него Афоня достал из своего тубуса стопку скрученных трубочкой плакатов.

— Это карты звездного неба, — потряс он солидным свитком. — Все тридцать шесть, всех трех гороскопических систем. Так сказать, полное собрание наблюдений.

Звездочет положил свиток в выемку и посмотрел на стоявшего слева Фердинанда. Тот достал из нагрудного кармана небольшой блокнотик.

— Здесь все мои фундаментальные исследования, вылившиеся в «формулу Кранкэнштейна», доказывающую жизнеспособность теории относительного тяготения невероятности притяжения, — «похвастал» Фердинанд. — На пятидесяти страницах, между прочим.

Некрофиолог опустил «артефакт» на дно выемки и суеверно плюнул на всякий случай через левое плечо три раза. Черт, опрометчиво занявший место слева от него, недовольно поморщился, но промолчал.

Теперь все, включая лежащего на алтаре Алексея, уставились на Вельзевула.

— Ну, — не выдержал Лаврентий. — Чего медлишь, клади свой артефакт сокровенных тайн и знаний.

— А я не знаю, что выбрать, — признался Дьяболо. — У меня много раритетов имеется.

— Ишь ты! Подишь ты! — переглянулись между собой другие участники ритуала.

— Вот, может, эту? — Черт выудил из-за пазухи здоровую книжищу в стальном переплете, на котором было выгравировано «Майн кампф». — Я ее сам лично писал еще перед Второй мировой. А может, эту. — Черт достал другую книгу с надписью «Найн кампф». — А эту я аккурат после войны начиркал. Тезисно, но тоже важные мысли она в себе таит.

— Еще что имеется? — подал голос Алексей, не хотел он, чтобы в ритуале были замешаны столь сомнительные «артефакты».

— У меня всякой артефигни немерено. — Вельзевул достал из внутренних безразмерных карманов несколько цветных книжиц. — Вот эту серию я под псевдонимом «Марья Пунцова» выпустил. Среднестатистическому обывателю мозги гарантированно разрывает. Эти мои сочинения, — Черт спрятал первый сборник и вытащил на свет свои очередные «бестселлеры», — тоже те еще фолианты. Вот, например, «Как стать миллионером», специальный тираж, для полных лохов. Или вот «Камасутра для дендрофилов», подарочный экземпляр.

Алексея, несмотря на гнусное настроение, начинал разбирать смех.

— Вот он, мой артефакт! — обрадованно воскликнул Черт, наконец подобрав из своей коллекции что-то совершенно «мефистофельское». — Это «Книга подмастерьев», — показал всем находку Дьяболо. — Ее первую часть даже экранизировали.

Наконец в последнюю свободную нишу была уложена дьявольская книга-артефакт, и все приготовились к самому ответственному этапу ритуала.

— Приди, дракон! Приди, дракон! Приди, дракон! — дружно воскликнули все четверо и Черт, стоявшие вокруг алтаря, и дракон пришел.

Союз-Аполлон сделал несколько кругов над святилищем и, спустившись к алтарю, завис над Алексеем.

— Мы с тобой одной крови, — прошептал Союз и сделал своим когтем надрез на запястье Лехиной левой руки. Темная кровь тонким ручейком побежала с руки в желобок и дальше по нему к артефакту старца Лаврентия.

— Ты и я, — сказал приглушенным баском Аполлон и чиркнул когтем по левой лодыжке. С нее кровь потекла к артефакту игумена.

Алексей не чувствовал ни боли, ни страха, ни каких-либо других неудобств. Он всего-навсего ожидал встречи со смертью.

— Сила человека в его слабости, — пропел дракон, и… темная струйка с правой ноги потекла к свитку звездочета.

Осталось дело за малым.

Леха ожидал очередных «слов напутствия» от дракона типа «Добро победит зло и зверски его добьет» или «Красота спасет мир, сметая на своем пути всех уродов», но Горыныч молча вонзил свой коготь в запястье его правой руки и, проследив, как темная кровушка весело побежала по желобку к Фердинанду, занес лапу с выставленным когтем над горлом Алексея.

Напряжение достигло апогея, и в воздухе запахло озоном.

Дракон прицелился и нанес точный удар Лехе по… носу. Из расквашенного богатырского носа кровь побежала по щекам двумя струйками и, воссоединясь в желобке, потекла к книге Вельзевула.

Несмотря на мощный прямой апперкот дракона, Алексей сознание не потерял и продолжал по мере возможностей следить за происходящим вокруг. А следить было за чем.

Когда дракон нанес последний удар и, пожелав Лехе удачи, стремительно покинул воздушное пространство над святилищем, а «артефакты» набухли от смешанной крови человека и дракона, над алтарем стали загораться яркие искорки. Отрываясь от лучей звезды, искры поднимались вверх, стягиваясь к середине, напротив Лехиной груди, и образовывая, таким образом, блестящую сферу.

Алексей почувствовал, как что-то внутри его задергалось, защемило и затрепетало. Желая освободиться от неприятных ощущений, он решил прекратить этот ритуальный эксперимент и сначала присел, а после встал на алтаре. «Не обижайтесь, мужики, — подумал Леха. — Но у вас ничего не вышло».

«Мужики» обижаться и не собирались, они во все глаза смотрели куда-то под ноги Алексею.

Все-таки вышло. Леха проследил за их напряженными взглядами и обнаружил… себя, точнее, свое многострадальное физическое тело, лежащее на алтаре. И как только его разум осознал, что его ментальное тело, то бишь душа, уже покинула свою невзрачную мужественную оболочку, Алексею стало так легко, как никогда прежде. Он воспарил над святилищем и нечаянно коснулся мерцающей над алтарем сферы. Искристый шар втянул его внутрь себя и помчал вверх, прочь от земли. Оставшиеся на земле (кто крестясь, кто чертыхаясь, а кто и изрыгая пламя) проводили взглядом яркую сферу и, превратившись в маленькие точки, исчезли далеко внизу.

Вокруг Алексея замерцал мириадами звезд бесконечный космос.