Глава третья
Следующий сотрудник Общества окончательно утвердил меня в том, что все происходящее реально. В общем-то, его появление уже не было сюрпризом. После знакомства с Василисой Прекрасной (ну и Премудрой, конечно!) и Иваном-дураком я только и думал, кем окажутся Длинный и Короткий? Но для начала пришлось столкнуться с Серым. Он ждал за дверью, и эта встреча сумела произвести на меня впечатление. Мой вам совет: если можете, никогда не натыкайтесь на здоровенного зубастого волка в темном коридоре незнакомой коммунальной квартиры. Тогда ваша нервная система будет гораздо крепче, а дыхание намного ровнее. Впрочем, если вы вдруг интересуетесь, насколько высоко можете подпрыгнуть, то эта ситуация, наоборот, окажется самой подходящей. Во-первых, вы лично убедитесь в том, что в темноте волчьи глаза действительно светятся желтым светом. А во-вторых, старые столичные коммуналки отличаются чрезвычайно высокими потолками. Так что, подпрыгнув, вы хотя бы не заработаете сотрясение мозга.
Судя по всему, легендарный волк был уже знаком с тем, какую вызывает реакцию. Во всяком случае, так мне показалось, когда я услышал его первую фразу, произнесенную после моего приземления:
— Молодец! Лапу не отдавил!
Только тут я заметил, что носы моих ботинок стоят буквально в нескольких сантиметрах от массивных когтистых лап зверя.
— И-извини…те…
— Нормально! — спокойно ответил волк. — Будем знакомы! Серый!
— Лев, — представился я и зачем-то протянул руку.
Волк с недоумением глянул на мою растопыренную пятерню, принюхался, а потом, вероятно вспомнив людские обычаи, добавил:
— Очень приятно!
— Мне тоже, — попытался улыбнуться я. Но тут же понял, что со своей вежливостью угодил впросак.
— Я про запах! — объяснил Серый. — Мясо руками ел?
Тут же вспомнилась курица-гриль, которой перекусывал в машине после того, как доставил пассажира в аэропорт.
— Ел, — признался я в преступлении перед гигиеной и санитарией и тут же попытался по возможности оправдаться. — Но руки потом вымыл.
— Зря! — клацнул клыками волк. — Было бы еще приятнее. Пойдем!
Окончательно доказав свое умственное превосходство, зверь повернулся ко мне хвостом и, противно цокая когтями по рассохшимся шашкам дубового паркета, направился в глубь коридора. И вдруг Серый остановился.
— Кстати, человече! — донесся из темноты задумчивый волчий голос. — А почему ты меня не спрашиваешь?
— О чем? — удивился я.
— Ну например, тот ли я самый? Из сказок ли? А если да, то из каких именно?
Похоже, истории об уникальном зверином слухе не были выдумкой. Волк явно находился в курсе моей беседы с Иваном и Василисой. Впрочем, возможно, он просто подслушивал. Звери же еще и хитрые.
— А что тут спрашивать? — решил я показать свою сообразительность. — Ты волк. Зовут тебя Серый. Помогаешь Ивану и Василисе! Следовательно, ты и есть их легендарный четвероногий друг.
Похоже, что-то в моих словах задело санитара леса за живое.
— Вот как! Четвероногий друг, значит. Это тебе Иван сказал?
— Да нет. Просто выражение такое.
— Ах выражение! — Серый оскалился. — Ну так вот что я тебе скажу. Поосторожнее! В выражениях! А то ведь у меня не только четыре ноги! У меня еще и сорок два зуба!
— Учту! — немедленно пообещал я, силясь отвести взгляд от волчьей пасти. Не знаю, сколько там на самом деле было зубов, но пересчитывать их мне почему-то совсем не хотелось.
Мы продолжили путь по извилистому коридору, настолько темному и длинному, что вскоре у меня возникло ощущение: если сесть на корточки и повести рукой по полу, там наверняка обнаружатся рельсы метро.
— Не отставай! — поторопил волк, сворачивая за угол.
— Что? Могу заблудиться в лабиринте? — попытался сострить я.
— Заблудишься — найдем! — утешил Серый. — А вот если наткнешься на Минотавра…
Волк не закончил фразу и только покачал головой, что окончательно убедило меня — он не шутит!
Через пять минут, пару поворотов, один подъем по винтовой и один спуск по прямой лестницам мы оказались перед дверью. Дверь не была крошечной, как та, через которую Алиса вошла в страну чудес. Не пряталась под холстом, как волшебная дверца в каморке папы Карло. И все-таки, когда волк остановился перед нею и сказал: «Тебе сюда!» — я не смог подавить волнения. Начинался новый этап моей жизни, в ходе которого мне предстояло стать кем-то совершенно иным. Оставалось лишь узнать — кем!
Едва я зашел внутрь, как оказался в объятиях Длинного.
— Старик! Поздравляю! Ты мне сразу понравился! — орал тот, хлопая меня по плечам и разве что не целуя. — Мало того, ты с первого раза прошел все испытания. Круто!
— Испытания? — Я попытался припомнить события, происшедшие со мной начиная с момента аварии. Однако испытаний, не считая тех, которые обрушились на мою нервную систему, среди них не было.
— Еще бы! — рассмеялся Длинный, когда я ему об этом сказал. — Хорошенькие это были бы испытания, если бы ты мог о них догадаться.
— В таком случае раз я их уже прошел… Может, просветишь?
Длинный задумался, взъерошил свои шикарные, почти как у Мэрилин Монро, густые светлые кудри и произнес:
— Хорошо! Попробуем по порядку. Садись!
Он подпихнул ко мне кресло на колесиках. Кроме кресла, из мебели в комнате были еще два офисных стула и три кабинетных стола, серых, пластиковых, из тех, которые в современных конторах Достаются менеджерам средней руки.
— Итак! Первое! — начал мой собеседник. — Признавайся, хотел пнуть собачку около нашего подъезда?
— Ну ведь не пнул же! — возразил я, а заодно отметил, что обитатели этого странного места уже дважды продемонстрировали осведомленность о событиях, свидетелями которых явно не были.
— Вот! Это и было твое первое испытание! — радостно заявил Длинный. — Мы же защитники животных. Нам собачек пинать не положено.
Потом вдруг огляделся по сторонам и, понизив голос, доверительно сообщил:
— Кстати, очень хорошо, что ты ее не пнул. Собачкой-то был Серый!
— Так он же это… здоровый! — усомнился я, а сам с ужасом представил, как наношу свой коронный футбольный удар, на который напрашивалась шавка, по огромному зубастому волку.
— Подумаешь, здоровый! — отмел несостоятельный аргумент мой кудрявый собеседник. — Он же оборотень. В кого хочешь превратится. Правда, в пределах своего вида.
— А ты тоже так можешь? — сразу же заинтересовался я, втайне надеясь, что вступление в Общество даст и мне какие-нибудь волшебные возможности.
— Чего нет, того нет! — вздохнул Длинный. — Мы с тобой простые смертные. Не то что наша Василисушка. Кстати, она при тебе в лягушку превращалась?
— Превращалась, — подтвердил я, умолчав о своем глупом поведении. Но, похоже, и оно не было секретом для Длинного.
— А ты что? — продолжал допытываться он. — Засомневался?
— Вначале — да!
— А потом?
— Потом… — я вспомнил, как лягушка, прыгая по клавиатуре, обозвала меня идиотом. — Потом пришлось поверить!
— То-то! — расплылся в улыбке Длинный. — Вера в нашем деле — все. Это и есть твое второе испытание.
— А третье? — неожиданно для самого себя поинтересовался я.
— А откуда ты знаешь, что их было три? — искренне удивился парень.
— А я не знаю. Просто закон жанра. В сказках всегда все по три раза делается.
— Ну молодец! Точно наш человек! — Длинный не удержался и еще раз хлопнул меня по плечу. — Третьим испытанием был страх.
— Страх?
Спорить не приходилось. Умение взять себя в руки и преодолеть испуг для защитника животных наверняка штука необходимая. Вот только за эту ночь я натерпелся столько всяких страхов, что понятия не имел, какой именно случай был подстроенным. Но Длинный и тут пришел мне на помощь.
— В драке с Кощеем ты, конечно, сперва спасовал. Но это не считается! Он всегда смертным на психику давит. Имеет способы!
«Бог мой! С Кощеем! — подумал я. — Так вот почему Василиса и компания называла давешнего громилу Костлявым!» А Длинный тем временем продолжил:
— Потом, когда ты ему на плечи взобрался, тоже не показатель. Это на тебя харизма Иван Иваныча подействовала. По себе знаю. Когда он на задании, всю группу на подвиги тянет.
— Тогда о каком же испытании речь? — потерялся я, потому как, кроме выездки Кощея Бессмертного, за мной на данный момент никаких героических деяний не значилось.
— А что? — ухмыльнулся Длинный. — Скажешь, Серый тебя в коридоре не пугал? Про зубы свои не рассказывал?
— Рассказывал, — признался я.
— Ну вот! А ты говоришь… Кстати, если уж на то пошло, зубов у него не сорок два, а всего тридцать шесть. Сам понимаешь, волк он немолодой. Не первую сотню лет живет. А правильный уход за зубами и вовсе полвека назад придумали.
— Конечно, — вежливо согласился я, как будто меня так уж сильно волновали проблемы волчьего кариеса.
— Только, пожалуйста… — попросил Длинный. — Это — между нами!
— Ага! Между нами! Каждому новичку об этом рассказываешь!
Мы обернулись и увидели просунувшегося в дверь Серого. На полу перед ним лежал какой-то сверток. Видимо, волк нес его в комнату и выплюнул, чтобы высказать свое недовольство Длинным.
— Гляди, Димка, вот укушу тебя как-нибудь, чтобы не болтал. Сорок два не сорок два, а все равно мало не покажется.
С этими словами обиженный зверь покинул помещение.
— Черт, — выругался Дмитрий. Наконец-то благодаря волку я узнал его имя.
— Черт! Черт! Черт! — трижды повторил он. Соскочил со стола и поднял оставленный в дверях сверток. — Как же я не догадался, что Серый тебе сюда вещички принесет! Ну ладно…
Длинный красивым баскетбольным движением бросил в меня свертком. К счастью, у моего стула были колесики. Поэтому, оттолкнувшись, я сумел красиво откатиться и принять пас.
— Давай, дружище! — распорядился новый сослуживец. — Одевайся, а я пока пойду, извинюсь перед нашим завхозом.
«Серый — завхоз!» — отложилась полезная информация в моем мозгу, в то время как сам я пытался разодрать широкий скотч, стягивающий сверток.
— Дима! — успел остановить выскочившего в коридор Длинного.
— Чего?
— А что это? — я показал на сверток.
— Это… — тон моего коллеги внезапно стал очень серьезным, если не сказать торжественным. — Это, мой друг, твоя новая рабочая одежда. Вернее сказать, форма, соответствующая твоей должности.
— А какая у меня должность?
— Тебе не сказали?!
Я замер. Вот он — момент истины. Сейчас этот чудесный представитель чудесной организации скажет, какую же чудесную работу мне предстоит выполнять. Дима тоже преисполнился значимостью происходящего. Он посмотрел на меня тем долгим проникновенным взглядом, которым в старых советских фильмах командир дивизии провожал разведроту за линию фронта, и произнес:
— Поздравляю вас, коллега! Отныне вы штатное Знамя Провала нашего Общества.
Знамя Провала. Словосочетание звучное, но непонятное. Однако, что оно значит, у Димы узнать не удалось. Сообщив мне, кто я такой, он сразу же захлопнул за собой дверь и умчался по коридору разыскивать огорченного им волка. Я вернулся к распаковыванию свертка. Вскоре мне это удалось, и я стал раскладывать его содержимое на столе, как следователь раскладывает улики. Первой попалась серебряная цепочка с подвешенным на ней кулоном-зеркальцем. Вещица была весьма изысканная и, судя по всему, старинная. Одна беда — зеркальце оказалось треснутым, и только оправа кулона не позволяла ему распасться на несколько кусочков. Далее мне попались домашние плюшевые тапочки в виде огромных черных котов. Следующий предмет оказался еще более красноречивым. Это была спортивная майка с тринадцатым номером. Мое настроение, падающее с каждым извлекаемым наружу предметом, оказалось где-то на дне Марианской впадины. Кем же, в конце концов, меня взяли на работу? Штатным неудачником? Последней деталью амуниции оказалась металлическая солонка, зачем-то снабженная капроновым шнурком и маленьким карабином. Шнурок крепился ко дну. Так что, если бы мне пришло в голову ее подвесить, соль стала бы непрерывно сыпаться на пол.
— Ее надо будет носить на поясе! — объяснил назначение солонки Серый, вновь бесшумно просочившись в комнату. Я даже подумал, не превращается ли он ради этого трюка в кошку, но потом вспомнил о видовых ограничениях оборотня.
— Вас Дмитрий ищет, — попробовал я отделаться от волка. Состояние души у меня сейчас было не таким, чтобы с кем-то общаться.
— Я знаю! — кивнул зверь. — Пусть поищет. Чем дольше будет чувствовать себя виноватым, тем меньше будет болтать в другой раз. А ты что не одеваешься?
— Обязательно? — уныло спросил я, чувствуя, каким идиотом буду выглядеть в подобном наряде.
— Сейчас нет! — неожиданно порадовал меня волк. — Но когда пойдешь в патруль, придется.
— Вы считаете, в этом можно выйти на улицу?
— Нужно! — отрезал Серый.
Я живо представил, как первый же встретившийся мне наряд милиции искренне порадуется такому прикиду. После чего я на сутки окажусь в обезьяннике и уже не буду защищать животных, а, наоборот, изо всех сил попытаюсь защититься от них.
— Ох! Лучше бы тебя Иван просвещал, — вздохнул зверь, присаживаясь на задние лапы.
— Так давайте его позовем! — Из всех встреченных мной членов Общества Иван-дурак показался мне самым разумным и приятным в общении.
— Занят он. Бухгалтера нашего успокаивает.
Это был серьезный аргумент. Чем спокойнее бухгалтер, тем лучше служащим конторы, в которой тот работает.
— Ладно. Слушай. Объясняю в первый и последний раз! — предупредил волк. — Ты — Неудачник!
— Что?
— Не спорь!
Волк оскалился, и я решил, что возразить ему можно будет и попозже.
— Повторяю! Ты — Неудачник! Твой уровень невезения настолько высок, что тебя можно выпускать на дорогу вместо черной кошки. Ты хоть раз летал самолетом?
— Один раз летал! В отпуск!
— И как вы сели?
— Мы не взлетели. Что-то случилось с двигателем, а пока его чинили, мне позвонили и потребовали, чтобы я вышел на работу.
— Это я и имею в виду! — назидательно произнес волк, выставив вместо пальца коготь. — Пойми, если бы тебе случилось плыть на «Титанике», этот пароход не столкнулся бы с айсбергом. Он затонул бы еще при выходе из порта.
Слова Серого напрочь вывели меня из равновесия. Тем более что они вполне вписывались в мою собственную теорию. Дело в том, что я не согласен с распространенным мнением, будто жизнь состоит из черных и белых полос. Я верю в то, что у каждого из нас есть свой путь. И если человек идет по этому пути не сворачивая, вся его дорога сплошь белая. Другое дело, что по бокам от нее чужая, то есть черная территория. Поэтому, когда мы начинаем вилять (идем то по своему белому пути, то по чужому черному), нам кажется, что жизнь полосатая. Вот, например, у меня дорога сплошь черная. Белых участков на ней не встречается вообще. Но это не значит, что я неудачник. Просто я никак не найду того, что мне предназначено — ровного прямого пути белого цвета. Но я надеюсь, что когда-нибудь обязательно его отыщу. Вернее, надеялся до беседы с волком. И все же полностью признавать его правоту отчаянно не хотелось.
— Странно, — обиженно возразил я. — Но разве в таком случае вы не должны хотеть от меня избавиться?
— А мы бы и избавились! — буркнул волк. — Просто нам на руку это твое предназначение.
— Какое? Топить «Титаники»?
— Что ж, можно и так сказать. Смотри! На свете существуют три вида удачи: хорошая, плохая и дурацкая. «Хорошая» — это чистое, светлое, ничем не омраченное везение. Так сказать, без последствий.
— Как в лотерею миллион выиграть?
— Не просто выиграть. А так, чтобы еще и лотерейный билет не самому покупать, а, скажем, на сдачу получить или на улице подобрать! За такую удачу у нас отвечает Дмитрий.
— Поэтому у него на спине синяя птица вышита? — вспомнил я слишком уж пеструю куртку Дмитрия, из-за которой сперва даже заподозрил в нем голубого.
— Точно! — подтвердил волк. — На куртке — птица, на ремне — семь слоников, и еще на шее подкова болтается.
— Понятно. А что такое дурацкая удача?
— Это Ванька! — ухмыльнулся Серый. — В свое время он по ней классиком был. Все наперекосяк сделает, а под конец фортуна все равно к нему повернется.
В моей голове невольно всплыли сказки с участием Ивана, где он то врага проспит, то не по той дороге поедет, то Бабе-яге нахамит. Тем не менее — и в этом волк был прав — любые неприятности заканчивались для любимого народного героя исключительно везением, хотя сам он зачастую не прикладывал к этому никаких усилий.
— Жаль, нынче Ванька уже не тот, — продолжал Серый. — Поумнел, пообтесался. Несколько университетов закончил. Короче, вспугнул свое дурацкое счастье. Но все ж оно ему нет-нет да по старой памяти и поможет.
— Ну раз две удачи уже разобраны, — предположил я, — мне, судя по всему, достается третья.
— Она самая! Плохая, она же гадская, паршивая, негодная, короче, такая, что и удачей толком не назовешь.
— Тогда какой же в ней толк? — не понял я.
— Тебе никакого! — признался волк. — А вот для Общества она вполне может пригодиться. Сам суди, в аварию ты сегодня попал?
— Ну попал!
— Страху натерпелся?
— Ну натерпелся!
— Вот! Тебе от этого ни счастья, ни радости. Зато при этом ты нам ненароком с Кощеем подсобил. Наши за ним, считай, через весь город гнались, а благодаря тебе поймали.
— А зачем он вам понадобился? Натворил что-то?
— Почти! Киднеппингом занялся!
— Ничего себе! — изумился я. — Что, человека хотел похитить?
— Хуже! Белку! — озабоченно сказал волк.
Серьезность зверя показалась забавной.
— Ну так и подарили бы ему ее. Их что в Битце, что на Лосином острове — выше крыши.
— Ну и дурень ты, парень! — заявил Серый.
— Почему? — обиделся я.
— Во-первых, потому что Белка — наш бухгалтер!
После этих слов преступление Кощея и впрямь стало казаться более существенным.
— А во-вторых, это не простая белка, а волшебная! Ты «Сказку о царе Салтане» хорошо помнишь?
В этот миг до меня начало доходить, о какой белке идет речь.
— «Белка песенки поет/ И орешки все грызет…» — бодро процитировал я Александра Сергеевича.
— Вот-вот! «А орешки не простые —/ Все скорлупки золотые,/ Ядра — чистый изумруд», — важно закончил волк.
— Ну а Кощею-то она зачем понадобилась? — продолжал недоумевать я.
Волк окинул меня скептическим взглядом.
— А затем! Суть не в том, что Белка изумрудные орешки грызет! Главное, что она их еще и находит!
Вот это уже прозвучало как аргумент. Только сейчас я вдруг подумал, какие перспективы для поправки моего материального положения может открыть служба в Обществе защиты волшебных животных. Белка, которая ищет изумруды. Бажовский козлик Серебряное копытце, указывающий на самоцветы. Того и гляди, золотая антилопа из старого совкового мультфильма тоже окажется правдой. Впрочем, делиться подобными мыслями не стоило, а вот про будущую зарплату спросить не мешало. Тем более раз уж мне досталась такая, прямо скажем, неутешительная роль.
— А по каким числам у вас платят? — издалека начал я подбираться к столь важному для меня вопросу.
— Как и везде, — равнодушно ответит волк. — С первого по пятое каждого месяца. А аванс я положил тебе в пакет с формой.
Я быстренько переворошил принесенные зверем вещи. Внутри майки действительно оказался конверт с деньгами. Сумма была невероятной. Если это только аванс, в день зарплаты того и гляди почувствую себя Биллом Гейтсом или Рокфеллером.
— Ничего себе, — не удержавшись, воскликнул я и поспешил переложить деньги в бумажник. Однако Серый истолковал мой выкрик совершенно иначе.
— Да уж. Деньги, прямо скажем, небольшие. Но ты ж сам понимаешь, Знамя Провала должно по определению получать меньше, чем все остальные.
Настроение снова мигом испортилось. Ничто так не портит впечатление от хорошего заработка, как знание того, что за ту же работу коллеги получают в несколько раз больше. Похоже, я и впрямь неудачник.
Мои печальные размышления прервал пронзительный петушиный крик. Я машинально глянул в окно. Светать вроде бы еще не начинало. Но кто его знает, возможно, петух Общества родом из другого часового пояса? Однако у Серого этот несвоевременный крик недоумения не вызвал. Наоборот, зверь подскочил со своего места, встревоженно оглянулся по сторонам и кинулся к выдвижному ящику ближайшего стола.
— Есть! — удовлетворенно констатировал он, потом повернулся ко мне и рявкнул: — Чего ты сидишь?! Одевайся. У нас тревога!
Пока я обувался в кошачьи тапочки, цеплял солонку и прочие атрибуты невезения, волк продолжал отдавать указания.
— Когда закончишь, возьмешь из ящика проводник и бегом на выезд. Понял?
Я хотел ответить, что не знаю, сумею ли воспользоваться проводником, но в этот момент как раз надевал на себя майку. А когда мне наконец удалось просунуть голову в ее горловину, зверя в комнате уже не было. Я подошел к ящику. Внутри лежало несколько разноцветных клубков шерсти с бирками: «кухня», «вольер», «террариум», «птичник», «карцер». В середине выделялся ярко-красный клубок, на котором было написано «тревога». Не было сомнений, что сейчас мне нужен именно он. Я протянул руку, вытащил из ящика своего шерстяного проводника и попытался вспомнить, какие литературные герои как им пользовались. Но этого не понадобилось. Стоило клубку оказаться снаружи, как он вырвался и, разматываясь, стремительно покатился к двери. Я поспешил следом.
