ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
повествующая о великом сражении Андрэ с монахами-воинами и героическом обретении библиотеки индейских шаманов

Население Чайны, вопреки всем тем слухам, что доходят до нас благодаря путешественникам, вполне цивилизованно, я даже возьму на себя смелость сказать — более цивилизованно, чем многие места в Европе, кои довелось мне посетить. Правда, цивилизация эта совсем не похожа на нашу, и отличия эти кроются куда глубже, чем кажется на первый взгляд. У меня, кстати, появились серьезные сомнения в превосходстве западной цивилизации над восточной. Как бы не наоборот!

Примечание на полях. Но все-таки какие же они странные!

— Да перестань ты трястись уже! — с отвращением поглядел на меня Гай Транквилл. — Или объясни, что происходит!

— Не могу! — стандартно ответил я. — И вообще — что ты ко мне пристал? Мне страшно — вот и трясусь!

— Конрад! Если бы ты был трус, меня бы твое поведение не настораживало. Но я-то знаю, что тебя мало что может вот так напугать, и потому твое состояние пугает уже меня самого. Что ты знаешь такого, что тебя колотит уже несколько недель подряд?!

— Тебя это не коснется, — отмахнулся я от настырного петуха. — Если повезет, меня тоже.

Транквилла можно было понять. Чего уж там — вел я себя совсем не так, как пристало потомку благородного рода фон Коттов. Увы, чем ближе мы подбирались к горам Чайны, тем труднее мне было контролировать свой страх. Немалую роль в том сыграли и ночные кошмары, не позволявшие толком выспаться, а это постоянное недосыпание выматывало, лишало сил. Хотя само путешествие в Чайну оказалось вовсе не таким тяжелым и опасным, как уверяли московские купцы, привозящие из Чайны знаменитый шелк и прочие диковины.

Из Края Озер мы без особых приключений добрались до Московии, где примкнули к каравану, направлявшемуся в Самарканд. Архимед, видимо унаследовавший от отца не только внешность, но и купеческую жилку, довольно быстро нашел общий язык с хозяином каравана, да и внушительный вид Андрэ произвел благоприятное впечатление на командира вооруженной охраны, что следовала с караваном. К счастью, ему не довелось на деле проверить нашего гиганта в бою — до Самарканда мы добрались, ни разу не подвергнувшись нападению.

Здесь пути наши разошлись — московиты собирались продать свои товары на местном рынке, здесь же закупить всякие восточные редкости и отправиться в обратный путь. Мы так же без проблем нашли караван, отправлявшийся в Чайну.

И опять-таки нам сопутствовала удача. На пути до конечной цели каравана — чайнеского города с непроизносимым названием — на нас ни разу не напали разбойники, хотя в караван-сараях нам постоянно рассказывали леденящие кровь истории об ограбленных до исподнего путешественниках. Караванщики радовались своей удаче и приносили обильные жертвы всем идолам местных богов, что попадались вдоль дороги, я же с подозрением посматривал на Герду. В конце концов из-за мучивших меня кошмаров я как-то стал свидетелем ее ночной отлучки. Девушка выбралась из спального мешка и неслышно, словно змея, проползла мимо стражи. Вернулась она под утро и потом весь день дремала в телеге. Чтобы не задевать ее профессиональное самолюбие, расспрашивать я ее ни о чем не стал, а вот с Хосе Альфонсо перекинулся парой слов наедине. Призрак подтвердил мои подозрения, и дальше я ехал уже спокойно, понимая, что удача в нашем случае совершенно ни при чем. Хорошо иметь в отряде профессионального ассасина!

Добравшись до города, название которого привести здесь мне не позволяют мои представления о приличиях, мы расстались с караваном и отправились в горы искать пресловутый монастырь. Вел нас Хосе Альфонсо, получивший точные указания от призрака старого Волка. Собственно, с этого момента меня и начало немилосердно трясти. Ну да, а что? Нас, между прочим, со всех сторон окружали горы, а горы — это пропасти, а пропасти… Да, да, признаю — совсем не обязательно стучать зубами и озираться, как лиса, по следу которой идет охотник. Но с каждым шагом тропинка, ведущая к монастырю, становилась все уже, а пропасть справа от нас — все глубже.

А я прекрасно помнил предсказание.

— Осталось совсем немного! — ободряюще произнес возле самого моего уха призрак. — Еще с милю, и покажется монастырь. Правда, тут есть один нюанс…

— Какой еще нюанс? Таблицы опять кто-то перехватил?

— Да нет, таблицы-то на месте — в нефритовом ларце, как и говорил Волк. Только вот какой у тебя план?

— Что значит — какой план? Забираем таблицы и отправляемся обратно. Думаю, к концу лета доберемся до Бублинга. А если Бахус выйдет из запоя, то и раньше.

— Погоди, погоди, а с чего ты взял, что монахи тебе их отдадут?

— Ну не отдадут, так отберем!

— Ты хочешь напасть на монастырь?! — ужаснулся Хосе Альфонсо.

— Да они тут все еретики! — отмахнулся я. — Ты же сам видел — ходят в каких-то простынях желтых, головы бреют, молитвы все какие-то непонятные бормочут. Ты не думай, я специально вслушивался — ни одного знакомого слова! Оно, конечно, понятно — на своем языке молятся, но ни «Иисус», ни «Мария» я ни разу не услышал. Так что можно их за монахов и не считать.

— Да я не о том! — В голосе призрака послышалась тревога. — Ты собираешься такими малыми силами напасть на монастырь? Там только послушников не меньше двух десятков и самих монахов десятка три…

— Многовато, конечно, — вынужден был признать я. — Но это же всего лишь монахи!

И тут Хосе Альфонсо добавил несколько слов.

— Иезус Мария! — Я прочистил горло, потому что голос мой дал петуха. — Почему ты не сказал?

— Так я пытался! А ты меня и слушать не стал! Заладил — «монахи», «монахи»…

— А они точно монахи?

— Точно. Ну… просто такой вот тут устав. Строгий.

Да уж, монастырь явно был строгого устава. Четыре амбала у ворот куда органичнее смотрелись бы, охраняй они ворота замка, или вход в казначейство, или… ну, в общем, ассоциации монахи вызывали самые разные, но все сугубо материальные. И довольно мрачные. Тем более что монахи смотрели на нас отнюдь не смиренно, а в руках сжимали нечто вроде алебард, увенчанных странной формы лезвиями.

— Что ж, приходится признать — план «А» оказался несостоятельным! Переходим к плану «Б»!

— А у тебя был план «Б»? — подозрительно спросил Хосе. — По-моему, у тебя и плана «А» никакого не было.

— Ну и что? Я только что его придумал! — парировал я. — Притворимся паломниками, которые пришли поклониться местным святыням. Напросимся ночевать, украдем таблички и сбежим.

— Замечательный план! — похвалил меня Хосе. — А как ты это им объяснишь? Ну я имею в виду — что мы паломники? Позволь напомнить тебе, о мудрейший из командиров, что никто из нас местным языком не владеет!

— Сделаем постные лица, будем низко кланяться и что-нибудь жалобно бормотать.

— Капитан, из нас паломники… — недоверчиво покачала головой Герда. — Давайте я их просто перебью!

— Э-эм… оставим этот вариант на крайний случай. Так, все придают лицам скорбное выражение… Андрэ, я сказал — скорбное, а не глупое! Представь, что у нас кончились припасы и остаток пути мы будем есть только рис… Вот, отлично!

Я еще раз оглядел свой отряд и вздохнул:

— Ну, с богом!

Мы гуськом двинулись прямо к воротам, бормоча под нос каждый свое. Наша наглость подействовала на грозных стражей парализующе. Хоть они и таращились на нашу процессию во все глаза, но остановить нас никому из них в голову не пришло. Интересно, они действительно приняли нас за паломников или все-таки за бродячий цирк?

За воротами оказался небольшой дворик, мощенный каменными плитами.

На плитах ровными рядами неподвижно стояли монахи. И стояли как-то по-хитрому, слегка присев и согнув колени, словно ехали на невидимых лошадях. Вытянутые перед грудью руки держали невидимые чаши.

— Ой! Че это они? — Андрэ опасливо подошел к крайнему монаху и слегка толкнул в плече. Ну то есть это он считал, что слегка толкнул. На деле щуплого монаха отбросило с такой силой, что он смел несколько своих товарищей, как кегли.

Остальные монахи мгновенно «ожили» и суетливо запрыгали вокруг Андрэ, размахивая руками и издавая воинственное чириканье, словно стая разозлившихся воробьев. Те, что посмелее, наносили королю несильные, но очень быстрые удары руками и ногами и тут же отскакивали, прежде чем Андрэ успевал обернуться.

— Э! Вы че?! — возмущенно завопил монарх, пропустив несколько ударов. — Так нечестно! Выходь по одному — бицца будем!

Монахи, как и следовало ожидать, игнорировали вызов и продолжали лупить Андрэ со всех сторон одновременно.

— Я помогу! — В руках Герды блеснули ножи.

— Стой! — Я успел вцепиться в полу ее кафтана. — Не вмешивайся! Андрэ их удары что быку хворостина — не больно, но обидно. Мы имеем редчайший шанс увидеть кое-что…

И я не успел закончить фразу, как мы действительно увидели! Окончательно взбешенный градом ударов и неуловимостью противника, Андрэ взревел не хуже слона и со скоростью, которую в таком гиганте трудно было подозревать, замахал ручищами наподобие ветряка. В воздух взлетели сразу с десяток закутанных в желтые пижамы бесчувственных тел, и через пару мгновений дворик напоминал осенний лес, только вместо желтых листьев землю усеивали оглушенные монахи.

Из стоявшего в глубине двора здания монастыря выскочили еще несколько монахов, а от ворот к Андрэ уже бежали вооруженные охранники. Король обвел их налитыми кровью глазами, зарычал и легко сорвал с цепей бревно, зачем-то подвешенное между двумя столбами.

— Эй, эй! Стойте! — завопил я, сообразив, что сейчас потасовка превратится в смертоубийство. Не то чтобы мне было так уж жаль этих еретиков, но Андрэ, придя в себя, наверняка сильно расстроится. Он ведь такой чувствительный! — Хватит!

Как ни странно, меня поняли и Андрэ, и монахи. А может, монахи просто впервые видели, чтобы к ним на задних лапах бежал кот в камзоле, штанах и сапогах, крича и размахивая шляпой. Наверное, все-таки именно так — уж больно у них лица вытянулись и побледнели. Зато глаза из узких щелок стали почти круглыми. Зазвенела о камни алебарда, и один из стражей бросился в монастырь, испуганно подвывая.

— Умеешь ты устраивать бедлам! — с некоторой даже завистью в голосе произнес Хосе Альфонсо. — Как призраку цены тебе не будет!

Я хотел ответить что-нибудь ехидное, но тут на ступенях монастыря объявилось новое действующее лицо. Точнее, оно как бы не само объявилось, поскольку было столь дряхлым, что само двигаться не могло. То есть не мог. Старичка вывели — а скорее почти вынесли, — бережно поддерживая под локти, два широкоплечих монаха. Оглядев поле боя, старичок печально покачал головой и что-то спросил дребезжащим голоском у своих «несунов». Боязливо выглядывавший из-за их спин стражник прочирикал ответ, тыча пальцем то в Андрэ, то в меня. На меня старичок бросил всего один взгляд, зато Андрэ его явно заинтересовал. Высвободившись из рук монахов, старичок засеменил к гиганту, рассеянно взиравшему на поверженных врагов. Придирчиво оглядел со всех сторон, словно покупатель, выбирающий коня…

— Эй, дедушка, — снисходительно посмотрел на него Андрэ с высоты своего роста. — Че надо?

Старичок задумчиво покивал и вдруг ни с того ни с сего подпрыгнул едва ли не выше своего роста и со всей силы огрел Андрэ по голове посохом, на который только что тяжело опирался.

— Ох! — Герда закрыла глаза, а впечатлительный Архимед рухнул в обморок.

— Ой! — Его величество удивленно почесал лоб. — Ты че, припадочный? Че дерешься-то?

Старичок ничего не ответил — он как раз изумленно рассматривал обломок посоха, оставшийся у него в руках. Потом поднял глаза на гиганта и быстро-быстро залопотал что-то восторженное. Сообразив, что его не понимают, он повелительно крикнул что-то застывшим на крыльце монахам, и те бросились внутрь монастыря. После недолгого отсутствия они вернулись, ведя с собой толстенького монаха в круглых очках. Монах низко поклонился старичку, выслушал его и обратился к нам:

— Большеносый белый иноземца! Настоятель многа восхищения испытать боевой искусств большой воин! Удар его молниеносный посох не держать горный медведь, не держать столетний сосна, не держать камень скала. Большеносый воин держать его удар! Великий воин!

Толмач вполне сносно говорил по-английски, хотя формулировал некоторые предложения так, что я его не сразу понимал. Старичок благосклонно кивал каждому слову и лучезарно улыбался.

— Настоятель счастлив великий воин монастырь принимать будет. И его слуг!

— Это он нас за слуг посчитал? — слабо простонал Архимед, приходя в себя.

— Да пусть считает кем угодно! — отмахнулся я. — Зато теперь мы без проблем сможем заночевать в монастыре. Андрэ, поблагодари же почтенного настоятеля за гостеприимство!

— За что это? — обиженно вопросил король, продолжая тереть шишку на лбу. — Он мне чуть голову не раскроил, а я его благодарить буду? Хорошо гостеприимство! Если у них тут такое гостеприимство, лучше нам на улице заночевать!

— Болван! — прошипел я. — Кому сказал — благодари старца! И приглашение принимай!

— Не хочу…

— Наверняка они устроят пир по такому случаю.

— Эй, дедушка, спасибо тебе за гостеприимство! Век не видал более гостеприимного дома! Че, как у вас тут насчет пира?

— Иезус Мария! — простонал я.

Тут настоятель обратил внимание наконец и на вашего покорного слугу. Правда, мой вид его, похоже, не удивил и не напугал. Он что-то прощебетал, но я только пожал плечами. Похоже, это удивило настоятеля гораздо больше, чем мой вид.

— Настоятель удивлен очень не может мудрейший говорить на языке родина!

— Э-э-э… — Я поспешил захлопнуть пасть.

— Это он про кого сказал «мудрейший»?! — ревниво вклинился в разговор Транквилл. — Про тебя, что ли?!

— Получается, про меня. И он почему-то уверен, что я знаю местный язык.

— О! Настоятель говорит, что понять загадка, загадать мудрейший даос! — продолжал переводить толстый монах. — Он непременно решать ее, а пока пройти в трапезную!

— Вот это дело! — довольно прогудел Андрэ. — Хорошие тут люди. Душевные!

Я только фыркнул, услышав этот вывод.

Но к вечеру был вынужден признать правоту нашего простодушного короля. Служители неведомых богов оказались действительно очень гостеприимными и душевными людьми. Впрочем, если подумать, так ведь драка во дворе началась исключительно по вине Андрэ. Хотя как тут не вспомнить сакраментальное «что ни делается, все к лучшему»? Победа Андрэ над монахами оказалась весьма кстати. Неизвестно еще, пустили бы нас переночевать, не впечатли король местного настоятеля крепостью своей головы. А если бы и пустили, вряд ли устроили бы для нас такой торжественный прием, богатый пир и — что гораздо важнее — вряд ли стали бы хвастаться перед нами древними реликвиями монастыря.

Ага! Вот именно!

Таблички я узнал сразу.

Собственно, только Андрэ не догадался, что пластины из золота, развешанные по стене, и есть искомые нами записи индейских шаманов. Да еще маленький Волчонок просто не знал о цели наших поисков, потому смотрел на таблички без особого интереса. У меня же просто лапы зачесались, и еле-еле удалось себя уговорить не проявлять к табличкам подозрительного внимания.

— А что здесь написано? Мне кажется, знаки на пластинах непохожи на ваши буквы!

— О! Мудрейший даос продолжает загадка! — неизвестно чему обрадовался настоятель. — Конечно, непохож! Знаки говорить на языке далекий народ за морем!

— И прочитать их, конечно, не удалось? — предположил я.

— Удалось! — торжественно объявил настоятель. — Очень удалось!

Со слов Волка мы уже знали, каким путем таблички попали в монастырь. Поначалу путь этот совпадал с тем, что проделал наш отряд. Бестолковый отпрыск Волка, как можно было догадаться, продал таблички за бесценок какому-то купцу. Тот, в свою очередь, отвез в Московию и там продал с большой выгодой для себя одному боярину — так в тех краях называют именитых дворян, — большому любителю всяких древностей. Боярин этот также был большим любителем азартных игр и вскорости проиграл таблички другому купцу, водившему караваны в Чайну. Купец же счел мудрым преподнести такую редкость китайскому чиновнику, от которого весьма зависел успех торговых операций в этой части Чайны. Наместник, будучи человеком любопытным, но крайне занятым, отправил таблички в монастырь, настоятель которого славился своей мудростью и познаниями в языках. В этом месте толстенький монах так горделиво надулся, что ни у кого не осталось сомнений, кто в монастыре на самом деле знаток языков. Настоятель тоже это понял и немедленно опробовал на гордеце новый посох, что принесли ему вместо расколотого о голову Андрэ. Придя в себя через некоторое время, толмач продолжил свой рассказ уже гораздо скромнее. Надписи на табличках расшифровывали с большим трудом, но благодаря высокому уровню криптографии в Чайне и присущей чайнезам скрупулезности недавно все-таки перевели. Свитки с переводом были отправлены чиновнику, который, в свою очередь, отправил их дальше — в столицу, вверх по бюрократической лестнице. В этом месте переводчик позволил себе высказать скептицизм по поводу дальнейшей судьбы свитков с переводом.

— Сын Неба мудр и думать о стабильный империй! Стабильный империй не надо колдовства! Свитки лежать в библиотек долго-долго, никто не читай!

Местный чиновник — видимо, тоже из беспокойства о стабильности в империи — повелел хранить таблички в монастыре. Решение его нельзя было не признать мудрым. Во-первых, случайный человек вряд ли мог попасть в маленький горный монастырь, о котором почти никто не знал. Во-вторых, сами монахи считались непревзойденными мастерами воинского искусства и были прекрасной охраной.

Впрочем, во втором пункте я склонен был усомниться. Как и Герда, с которой мы обменялись мнением, как только гостеприимные монахи проводили нас в нашу комнату и удалились.

— Никакой охраны рядом с хранилищем я не заметила, — согласилась с моими наблюдениями девушка. — И места такого, где мог бы стоять сторож, там нет.

— Они полностью полагаются на то, что в монастырь так просто не пробраться.

— Похоже на то. Вопрос в том, сможем ли мы выбраться?

— Может быть, тебе просто попросить монахов изготовить снадобье? — осторожно предложил Хосе Альфонсо. — Почему нужно обязательно красть таблички?

— Потому что я обещал Анне помочь вывести королевство из долговой ямы.

— Скорее уж потому, что у тебя явно выраженные криминальные наклонности! — язвительно проскрипел Транквилл.

— Ты так думаешь? — Я демонстративно выпустил когти.

— И склонность к бессмысленному насилию! — Петух поспешно отбежал в дальний угол. — Ты же это не серьезно, Конрад? Мы же друзья!

— Мне было бы очень тяжело потерять старого друга, Гай! — признался я. — Потому сделай одолжение — не беси меня сейчас! Я слишком часто находился в шаге от спасения, но каждый раз что-то мне мешало. И если опять что-то пойдет не так…

Я ничего не сказал про посланца дьявола. Тень его уже явственно преследовала меня, даже когда я бодрствовал, — благо никто из отряда ее пока не замечал. Во сне же тварь почти настигла меня, и спать удавалось мне теперь исключительно урывками, когда сознание просто покидало тело от усталости. Он должен вот-вот явиться в проявленный мир. Но сколько у нас еще времени?

Если мы успеем вернуться с табличками в Бублинг, возможно, Коллет получит в руки сильное оружие против посланца дьявола. С ее могуществом и мудростью индейских шаманов она и самого дьявола раскатает, как пекарь тесто…

Правда, оставалась одна проблема — Коллет за все это время так и не связалась с нами. Оставалось надеяться, что мэтр Бахус вот-вот выйдет из своего запоя — даже для него пить без малого полгода как-то слишком сурово. О других возможных причинах молчания ведьмы я предпочитал не думать.

— Брать хранилище будем сегодня ночью, — решительно подытожил я. — На дело пойдем я и Герда. Хосе Альфонсо, ты будешь на стреме.

— Я же говорил, у тебя явные криминальные наклонности! — не удержался петух. — Даже словарный запас соответствующий!

— Архимед, ты возьмешь Андрэ и Волчонка, ждите нас в конце коридора. На улицу без нас не выходите: могут заметить стражи у ворот. Если кто-то на вас наткнется, скажете, что искали туалет. Держитесь спокойно… только не давай его величеству рта раскрывать. А впрочем, вас все равно не поймут. Так… Когда мы с Гердой возьмем таблички, ты, Хосе, лети на конюшню и скажи Иголке, чтобы сама шла к воротам. Двери конюшни не запираются, а поводья Герда еще днем незаметно отвязала. Мимо стражей попытаемся опять просто пройти с наглыми лицами. Надеюсь, они растеряются и решат, что так и нужно. Если же попытаются задержать — они твои, Герда. Только не затягивай драку, убери их как можно быстрее и без шума.

— Будет сделано, — самоуверенно ухмыльнулась девушка. — Если подберемся к ним вплотную, с их алебардами против ножей у них шансов нет.

— Не слишком-то задавайся. Сама видела — они тут все мастера кулачного боя.

— Я тоже в гильдии не на белошвейку училась!

— Хорошо, хорошо, не надо так сверкать глазами! Мы на одной стороне!

— Не люблю, когда сомневаются в моем профессионализме!

— А теперь всем спать!

Утомленные долгим опасным подъемом и обильной трапезой, спутники мои уснули мгновенно. Ко мне же сон не шел: слишком сильно было нервное возбуждение. Да и не хотелось опять встречаться с посланцем. Я сидел и вспоминал все, что случилось со мной за эти два года. Два года, а казалось — прошла целая жизнь. Кошачья шкура сильно изменила меня. Ну да, и внешне, конечно, но главное — я понимал, что сильно изменился и внутренне. И даже скинув шкуру, я уже не стану прежним Густавом Конрадом Генрихом Марией фон Коттом, капитаном ландскнехтов. А кем я стану? Этого я не понимал теперь и сам. Просто — человеком… А человеком ли? Я так долго был котом, что начал уже привыкать к этой шкуре. Не превращусь ли я в кота, обремененного человеческим телом?

Все эти глупости лезли мне в голову, пока я сидел на тонком соломенном тюфячке, которые заменяли в этом странном монастыре кровати. Впрочем, благодаря этому я вовремя заметил, что Гай Транквилл проснулся и настроился прокукарекать. Прежде чем петух раскрыл клюв, я ловким движением набросил на него плащ. Раздался сдавленный вопль, которого, впрочем, хватило, чтобы разбудить Герду.

— Пора?

— Да. Самое лучшее время для темных делишек! — с напускной бодростью ответил я.

— Конрад! — Из складок плаща высунулась голова Транквилла. — Я тебя ненавижу!

— Наконец-то я сделал то, о чем так давно мечтал! — Я растолкал Архимеда. — Мы уходим. Буди остальных, собирайтесь и действуйте по плану.

Мы с Гердой выбрались в коридор и неслышно двинулись к хранилищу реликвий. В монастыре царили покой и сон. Оставалось только надеяться, что заутренняя служба здесь начинается примерно в то же время, что и в нормальных монастырях Европы. Тогда у нас будет три, а то и четыре часа, чтобы улизнуть. А там пусть попробуют нас догнать!

Двери в хранилище были заперты на довольно замысловатый замок, так что Герда даже не стала тратить время, пытаясь его взломать. Действительно, какой смысл вешать замок на двери из тонких лакированных дощечек и разрисованного шелка? Девушка несколькими взмахами ножа прорезала отверстие, и мы проникли внутрь.

Мы так никого и не встретили, пока шли по коридору к выходу. У дверей мялись остальные члены нашего отряда во главе с Архимедом.

— Все в порядке? — нервно потер ладони изобретатель. — Таблички?..

— Здесь! — похлопала Герда по мешку. — Никого не встретили?

— Нет, все тихо!

— Конрад…

— Хосе? Ты передал приказ Иголке?

— Да, но…

— Отлично! Андрэ, открывай дверь!

— Конрад…

— Потом, Хосе! Уходим быстрее!

Андрэ послушно толкнул дверь, и мы выбежали во двор.

— Иезус Мария!

— Конрад, об этом я и хотел тебе сказать!