ГЛАВА ПЕРВАЯ
Наконец-то этот сумасшедший день закончился!
То есть на самом деле, если я весь день бегал по городу, пытаясь поймать домашнего любимца, сбежавшего от эксцентричного богатого старика, — это вполне нормальный день для меня. Такова уж доля частного сыщика. Это только в старых голливудских фильмах с Хамфри Богартом жизнь детектива состоит из расследования преступлений века и бурных романов с красивыми блондинками в перерыве. Не знаю, может, у них там, в Америке, так и есть. Но я-то живу здесь! И мой типичный рабочий день заключается в блуждании по помойкам и опрашивании прохожих — не попадался ли им на глаза полутораметровый поросенок в черепашьем панцире, с крокодильим хвостом и истеричным характером. Время от времени — отмечу особо — извергающий огонь.
Именно то обстоятельство, что искать надо огнедышащего свинодракона жутковатой наружности, и придает обыденному рабочему дню отчетливый привкус безумия. Но такая уж у меня работа.
А с другой стороны, почему бы эксцентричному богатому старику не держать в качестве домашнего любимца чжуполуна? Если подумать, разве не что-нибудь подобное подразумевают, говоря об эксцентричности? А то, что большинство людей считает чжуполуна существом вымышленным, так это, извините, в силу узости кругозора. Ну не любят люди то, что не укладывается в куцую картину мира, которую им вкладывает в голову средняя школа! Не верите? Думаете, это у меня приступ мизантропии? Как бы не так!
Вот вам живой пример. Тащу я, значит, эту тварь — чжуполуна Ми-ми — в нашу берлогу и у самого порога встречаю соседку по лестничной клетке, Едвигу Константовну, которая вышла покурить. Произойди эта встреча лет пять назад, когда мы с напарником только открыли агентство, я заволновался бы, что пожилая женщина сейчас упадет в обморок. Но эти пять лет меня многому научили, потому спокойно раскланиваюсь с ней и начинаю отпирать дверь.
— А что это вы, товарищ Фокс, никак собачку завести решили? — Сквозь сигаретный дым нацеливает Едвига Константовна ястребиный взгляд в сторону домашнего любимца. Несмотря на жутковатый внешний вид, Ми-ми немедленно осознает свое низшее положение в пищевой цепочке и, поджав хвост, пытается спрятаться у меня за спиной.
— Это, Едвига Константовна, чжуполун, — спокойно отвечаю я, пытаясь затолкать пускающего от страха пар Ми-ми в квартиру. — Клиент попросил разыскать.
— Никогда не слышала о такой породе! — вздергивает брежневской густоты бровь соседка. — На редкость уродливый пес! Вы смотрите, чтобы он не лаял по ночам! У нас дом образцового содержания, к вашему сведению!
Я рассыпаюсь в вежливых заверениях, что хозяин заберет Ми-ми еще до вечера, а даже если и не заберет, то Ми-ми лаять ни в коем случае не будет. Что, в общем, правда, поскольку самый громкий звук, который этот истеричный керогаз умеет издавать, — сиплый свист не громче, чем у закипающего чайника.
Но суть не в этом, а в том, что Едвига Константовна пребывает в святой убежденности, что видела собаку. Очень уродливую, но вполне обычную.
Тут открывается дверь лифта, и на площадку вываливается тяжело пыхтящий сосед с восьмого этажа. А сосед этот, между прочим, относится к теневой расе каборов. И Едвига Константовна еще раз с успехом подтверждает статус среднестатистического здравомыслящего человека: она спокойно здоровается с соседом, не замечая ни трех слоновьих лап, ни зеленоватой кожи кабора. Для нее он — обыкновенный почтенный джентльмен. Подозреваю, куда более почтенный и достойный уважения, чем ваш покорный слуга!
Я когда-то читал, что первые конкистадоры долго не могли убедить американских индейцев, что приплыли из-за океана на кораблях. Они приводили индейцев на берег, показывали им свои каравеллы, но индейцы утверждали, что ничего не видят. И, что самое удивительное, они действительно ничего не видели! Их разум просто отказывался воспринимать нечто, столь явно не вписывающееся в их привычную картину мира.
Так и с моей соседкой и с большинством людей в этом сумасшедшем городе. Да и, наверное, во всем мире. Я и сам был таким, пока не столкнулся нос к носу с тем, что считал вымыслом…
Так о чем это я?
Ах да! К счастью, этот сумасшедший день закончился.
Закрыв за собою входную дверь, я избавил несчастного Ми-ми от поводка, достал из кладовки пакет сухого кошачьего корма и большую миску.
— Проголодался? — Чжуполун обнюхал горку сухариков и поднял на меня грустный взгляд. — Ну, извини, лягушек и крыс у меня нет. Нечего было от хозяина сбегать… Не бойся — это просто кот, он тебя обижать не будет. Правда, Паштет?
Кот презрительно сощурился, давая понять, что само предположение, что его превосходительство снизойдет до конфликта с плебеями, звучит оскорбительно, и принялся вылизывать лапу. Появление в конторе свинодракона его не заинтересовало.
Обрадовав по телефону хозяина Ми-ми, я достал из холодильника пакет кефира и устроился в кресле, возложив уставшие от дневной беготни ноги на стол. Когда видишь подобную позу в кино, то она всегда кажется вызывающей. Первая мысль — что человек этим хочет продемонстрировать свое особое положение. На самом же деле, когда весь день провел на ногах, под вечер так и тянет поместить их куда-нибудь повыше, а о каком-то вызове и мысли нет. Я бы сейчас с удовольствием завалился на диван, а ноги задрал на стенку, если бы не ждал еще одного клиента, с которым договорился о встрече на семь часов вечера. Интуиция подсказывала, что встречать клиента на диване, да еще задрав ноги на стену, не стоит — это может отрицательно сказаться на репутации нашего агентства.
Паштет немедленно соскочил с дивана, вспрыгнул на мой живот и заурчал, словно внутри у него был маленький моторчик. Вот интересно, с какой эволюционной целью у кошек появилась способность к мурлыканию? Неужели только чтобы у людей руки сами собой тянулись погладить уютную мохнатую «грелку»?
«Фокс, ну о чем ты думаешь?!» — услышал я в голове голос Хайши.
«А что такого? Нет бы, подтвердить или опровергнуть мою теорию! Ты ведь, можно сказать, непосредственная свидетельница эволюции!»
«Во-первых, ты редкостный хам! Я не настолько стара, чтобы помнить эволюцию кошек! А во-вторых, я все-таки богиня и вообще не должна верить в эволюцию!»
«А я, между прочим, атеист и не должен верить в богов! — возмутился я. — И тем более давать всяким бездомным богиням приют в своем теле!»
«Мне кажется, ты тогда все-таки слишком сильно ударился головой! И до сих пор регулярно бредишь!» — буркнула Хайша.
«Ну да, мои мысли, надо признать, далеки от гениальности, и что? Я вообще-то умный. Просто жизнь у меня сейчас такая, что ногами и руками приходится работать гораздо чаще, чем головой. Я бы и сам с удовольствием посиживал в кресле и находил разгадки одной силой дедукции, а не бегал по городу, высунув язык».
Хотя дедукция вряд ли помогла бы мне найти Ми-ми, не думаю, что чжуполун в своих похождениях по окрестным помойкам руководствовался какой-то логикой. Иногда нужно просто пойти и сделать что-то, без всяких умствований.
За этими внутренним спором меня и застал Алекс.
Мой напарник пребывал в отличном расположении духа. Алекс вообще редко предается греху уныния — если честно, он для этого слишком легкомыслен. Но, слава всем богам, у него нет привычки постоянно насвистывать популярные мотивчики. Подобными музыкальными упражнениями он занимается, только когда в его жизни происходит нечто очень хорошее. А хорошим в жизни Алекса считаются вполне определенные вещи.
— Ну и кто она? — блеснул я проницательностью.
— Ты о чем это? — рассеянно поинтересовался мой напарник, разглядывая контору, словно впервые здесь оказался. — Какая еще «она»?
— Ты впадаешь в эйфорию по двум известным мне причинам, — решил я продемонстрировать Хайше блестящее владение дедуктивным методом, а Алексу — свое занудство. — Когда на дороге ввязываешься в гонки с таким же упрямым ослом, как ты, и побеждаешь, или когда находишь очередную не обремененную хорошим вкусом девицу. Твоя машина уже неделю в ремонте. Давай колись, кто она?
— Чтоб вы знали, мистер Холмс, в эйфорию меня приводит еще кое-что, — надменно возразил Алекс. — Богатый и глупый клиент с простенькой проблемой, за решение которой можно содрать не хилые бабки!
— Серьезно? О! Вот это и впрямь хорошая новость! — обрадовался я. Потом вспомнил «простенькие проблемы», которые обычно находил мой напарник и насторожился: — И что это за дело?
Вместо ответа Алекс взял с полки скоросшиватель с каким-то старым делом, засунул в него пластиковый файл, как мне показалось, с одним-единственным листочком и вернул папку на полку. Прошелся по комнате, заложив руки за спину и насвистывая. Нехорошие предчувствия усилились.
— Понятно. Ты еще не знаешь. Но уже согласился. Я прав? И хватит свистеть!
— Да, согласился, ну и что? — беззаботно пожал плечами Алекс. — Что серьезного может произойти у клиента, живущего в Липовке? Призрак в имении, домовой расшалился…
— В Липовке? Погоди… Это там, где поселок Липовый Цвет?! Пафосное гетто московского бомонда?!
— Ага! — подмигнул Алекс. — Оценил? Представляешь, какие бабки можно срубить!..
Мои нехорошие предчувствия переросли в уверенность.
— Я представляю, какие неприятности там можно «срубить» вместо денег! И начнутся они еще до того, как мы возьмемся за дело! Ты хорошо подумал, как будешь проводить расследование среди этих звездунов и звездюлек? Говорю тебе — прекращай свистеть!
— Да брось! Наверняка там и расследовать нечего. И вообще, мы не в том положении, чтобы отказывать клиентам.
— Я только что звонил его хозяину, — кивнул я в сторону Ми-ми, который уже некоторое время с возрастающим интересом прислушивался к насвистыванию Алекса. — Деньги сегодня или завтра у нас будут… По-хорошему прошу, хватит свистеть!
— Эти деньги уйдут на оплату аренды, — парировал Алекс, не обращая внимания на телодвижения Ми-ми. — И даже их не хватит! Ты не забыл, что хозяин обещал нас выселить, если мы не заплатим за последние три месяца? Так что оденься поприличнее и дуй в Липовку! Только не вздумай поехать туда на своем драндулете, не позорь контору! Вот тебе визитка клиентки.
— Я?! Какого черта?! Ты этого клиента нашел, тебе и карты в руки!
— Я не могу, мне нужно поработать над делом Минцкевича. Давай же, не капризничай!.. А-а-а! Фу-у-у!
Собирая информацию о чжуполунах, я узнал многое о привычках и особенностях поведения этих тварей. В частности, чжуполуны обладают скудным запасом звуков для выражения эмоций. Они рычат, когда злятся, хрюкают, пыхтят и сипло свистят, когда хотят привлечь к себе внимание. А еще самки чжуполунов во время гона издают мелодичный свист. А еще я знал, что у чжуполунов плохое дневное зрение.
В какой-то момент Ми-ми уверился, что слышит призывное насвистывание самки, прыгнул на Алекса, сбил с ног и принялся тщательно вылизывать ему лицо.
— Сними с меня это! — взвыл Алекс, безуспешно пытаясь уклониться от смрадных нежностей Ми-ми. В следующее мгновение мой напарник узнал, что рот в такой ситуации лучше не открывать. — Ап… Уф!
— Я же просил тебя не свистеть, — чувствуя себя отмщенным, попенял я Алексу. Чтобы оттащить прочь раздраженно пускающего пар Ми-ми, пришлось изрядно попотеть. — Вот! Из-за тебя нанес психологическую травму животному. Он теперь будет считать себя отвергнутым самкой и у него разовьются комплексы!
— Тьфу… — попытался возразить Алекс сквозь липкую слюну Ми-ми. — Брр!
— Ладно, пойду переоденусь в цивильную одежду. Надеюсь, меня пустят в дом без смокинга… А тебе, раз так, придется встретиться с потенциальным клиентом — он к семи обещал быть. Все записи в папке «Новое». И дождись хозяина Ми-ми — он вот-вот должен приехать. Не обижай зверушку. И не свисти больше… впрочем, может быть, тебе понравилось? Тогда не смею мешать вашему счастью! Adios!
Оставив невнятно ругающегося Алекса в компании забившегося в кладовую Ми-ми, я быстро переоделся в свой лучший… гм… в свой единственный костюм и отправился в Липовку.
В полном соответствии с моим предсказанием проблемы начались еще до того, как я взялся за дело. Собственно, они начались уже в такси. Стоило шоферу услышать адрес, как глаза его подернулись мечтательным туманом, зато меня заломленная им сумма повергла в депрессию. Чувствуя себя состоявшимся неудачником, я доехал до последней станции метро, пересел на автобус и только в ближайшем к Липовке поселке договорился с частником, что он довезет меня за адекватную плату. Можно было бы, конечно, и пешком дойти, но в таком месте это наверняка расценили бы как вопиющий моветон. Даже потрепанная «пятерка» вызвала у охранников на въезде в поселок нездоровый ажиотаж. Мне пришлось пережить унизительный допрос, доказывая, что я не журналист и что у меня нет с собой фотоаппарата. Впрочем, дозвонившись до нашей потенциальной заказчицы и получив ее подтверждение, охранник сразу стал предельно вежливым и пропустил машину, объяснив, как найти нужный дом.
Название «коттеджный поселок» слабо отражало истинное положение вещей. Впрочем, название «поселок вилл» или «дворцовый поселок» звучало бы не менее глупо. Мне с трудом удавалось сохранять равнодушно-пренебрежительное выражение лица, словно и не такое доводилось повидать. То есть, конечно, доводилось — иногда перипетии жизни сталкивали меня с богатыми и даже очень богатыми людьми, — но никогда еще я не встречал такой концентрации денег и пафоса на сравнительно небольшом клочке земли.
Машина остановилась у ворот одного из особняков, я расплатился и вышел.
Огляделся.
«Если бы ты меня слушался, жил бы в таком месте!»
«Да не хочу я тут жить! — возразил я Хайше. — Как тут вообще можно жить?! Да это место похоже на лагерь строгого режима!»
На первый взгляд еще могло показаться, что я попал в какой-нибудь маленький европейский городок — чистая, хорошо заасфальтированная улица, свежий воздух, зелень вокруг (точнее, о присутствии зелени оставалось только догадываться). Собственно, на этом «первый взгляд» и заканчивался. Высоченные глухие заборы разрушали европейскую иллюзию, полностью скрывая жизнь местных обитателей. Только хозяин одного-единственного особняка — соседнего с тем, в который приехал я, — нарушил этот архитектурный дресс-код. Вместо сплошного забора его дом окружала кованая решетка, сквозь которую можно было рассмотреть английский парк. Но и решетка была частой, высокой и заканчивалась острыми навершиями. Повсюду на солнце поблескивали объективами камеры наблюдения. У меня зрела уверенность, что в таком месте лучше не соваться к соседям, например, за спичками — запросто расстреляют как нарушителя лагерного режима.
Любопытно, при такой охране на въезде в поселок, внутри-то они кого боятся? Друг друга, что ли? Или были прецеденты, что олигарх у олигарха столовое серебро украл?
Продолжая размышлять о тяжелой жизни нуворишей, я надавил на кнопку селектора на калитке. Достал из кармана визитку.
— К Еве Барановски из агентства «Фокс и Рейнард».
Селектор что-то вежливо пробубнил, и калитка отворилась, пропуская меня во двор, в глубине которого уродливо раскорячился трехэтажный особняк. Я не сноб — есть такой «снобизм наоборот», когда скопом осуждают вещи только потому, что они дорогие, — нет, как правило, дорогие вещи мне нравятся. Но как еще можно сказать про странное сочетание угрюмых казарменных форм в стиле «новорусское баррако» с викторианскими портиками и колоннами, увенчанное по углам готическими башенками? Именно раскорячился. И именно уродливо. Попытки садовника как-то прикрыть это архитектурное убожество розовыми кустами лишь усугубляли впечатление — из-за них особняк походил на украшенный цветами склеп.
На полпути к дому в воздухе висел голубь. Птица изо всех сил махала крыльями, но не сдвигалась ни на сантиметр.
«Ты это тоже видишь?»
«Вижу, — ответила Хайша. — Какая-то странная магия».
Оскальзываясь на брусчатке, которой явно из садистских соображений выложили садовую дорожку, я доковылял до двери, где меня уже встречал самый натуральный дворецкий — в ливрее, с внешностью английского лорда и с седыми бакенбардами. В бакенбардах явственно пробивались зеленые ростки с мелкими листиками и цветочками. На мгновение мне даже показалось, что я смотрю на него теневым зрением, но дворецкий вполне обыденно произнес:
— Госпожа Барановски примет вас в гостиной.
Стало ясно, что это все-таки настоящий «дневной» облик дворецкого. Видимо, его хозяевам нравились советские фильмы про викторианскую Англию, и они могли оплачивать неудобства, которые наверняка доставляла такая внешность. Увидев, что я разглядываю его бакенбарды, дворецкий бросил взгляд в зеркальную дверь, охнул и бросился прочь, причитая:
— Да что же это?! Да когда же это закончится?!
Пожав плечами, я прошел в гостиную.
Внутри меня поджидала та же эклектика, что и снаружи. Создавалось впечатление, что люди, создававшие интерьер этого дома, прошлись по антикварным магазинам и тупо скупили все, что попалось на глаза, лишь бы это выглядело «богато». Возможно, хозяевам казалось, что обилием тяжелого старого дерева, темного лака и натуральной кожи удалось воссоздать атмосферу английского клуба. На самом деле бросающаяся в глаза разнородность предметов создавала впечатление съемной квартиры с наборной мебелью. Надо признать, хозяйка дома прекрасно вписывалась в этот интерьер. То есть, я имею в виду, была столь же чужда ему, как и все остальные элементы были чужды друг другу. Я редко смотрю телевизор и совсем не смотрю сериалы, но госпожа Барановски так часто мелькает в новостях, что не узнать ее было невозможно. Звезда нескольких успешных «мыльных опер», любящая жена удачливого бизнесмена и счастливая мать… Я невольно потянул за узел галстука, ослабляя воротник. В свои тридцать «с хвостиком» Ева вполне органично смотрелась в ролях юных смешливых провинциалок, приехавших завоевывать столицу. И даже в домашней одежде и, как мне показалось, без макияжа была очаровательна. М-да, тяжелая работенка мне предстоит!
«Постоянное общение с Алексом дурно на тебя влияет!»
«Брось! Не знаю, кем надо быть, чтобы не отреагировать на такую женщину! И я точно не из этих!»
— Алексей… кажется, Рейнард? — Ева протянула руку то ли для пожатия, то ли для поцелуя. — Представьте себе, где-то забыла вашу визитку! Ах, у меня такая плохая память! Представьте себе, я постоянно забываю телефон дома! Ха-ха-ха! А еще никак не могу запомнить имена режиссеров, иногда выходит так неловко! Ха-ха-ха! Надеюсь, вы меня извините?
— Алексей — младший партнер нашего агентства, — не удержался я от мелкой бессмысленной мести Алексу. Потом со всем доступным мне изяществом поцеловал ухоженную ручку. Не стоит упускать случая польстить клиенту… да и, в конце концов, мне самому это приятно. Длинные изящные пальцы заметно дрожали. — Меня зовут Виктор Фокс. Я предпочитаю лично встречаться со столь известными клиентами… и столь красивыми.
— Ах, вы мне льстите! Ха-ха-ха! — прощебетала Ева, механически повторив стандартную фразу. Мысли ее были явно заняты вещами более серьезными, чем обмен светскими любезностями. Она внимательно, можно даже сказать беззастенчиво, рассматривала меня. — Прекрасно… Так… Повернитесь-ка к свету… Да, отлично!
— Простите?
— Хорошо, что приехали именно вы! — удовлетворившись осмотром, произнесла Ева. — У вас именно тот типаж, который требуется. Не слишком умный, но хитрый, грубоватый, но обаятельный, свойский парень с окраины, добившийся всего в этой жизни собственными силами. Ха-ха-ха! Раскрывает преступления, пользуясь больше пистолетом и кулаками, чем интеллектом… Да, вы именно то, что мне нужно!
— Простите? — только и смог повторить я, чувствуя себя донельзя глупо. Четыре поколения сугубо интеллигентных предков, среди которых были врачи, учителя и даже один композитор, а также мои личные два высших гуманитарных образования настоятельно требовали немедленно одернуть субретку. В то же время лицо, которое я каждое утро вижу в зеркале — особенно перебитый в двух местах нос и старый глубокий шрам от скулы до подбородка, — гарантировало, что любые мои протесты будут выглядеть неубедительно. — Вы меня что, на роль просматриваете?
— Ах, не обращайте внимания, это профессиональное! Ха-ха-ха! — рассмеялась Ева переливчатым смехом, составлявшим, как писали многие журналисты, не меньше половины ее сценического обаяния. — Но вы действительно идеально подошли бы на роль частного детектива…
— Не интересуюсь, — отрезал я, стараясь не выказывать смущения. — Меня вполне устраивает моя работа.
— Вы кокетничаете! Все хотят сниматься в кино, и вы не можете быть исключением! Не можете, не можете, не можете! И не спорьте! Ха-ха-ха! Это ведь нельзя даже сравнивать — какую-то там работу и кино! Ха-ха-ха!
У меня начала болеть голова от Евиной манеры стремительно говорить, прерывая речь смехом. Да, я готов согласиться с журналистами — смех у госпожи Барановски весьма милый, но когда он раздается через каждое слово к месту и не к месту — это как-то дезориентирует. К тому же мне совсем не нравилось направление, в котором развивался наш разговор. Что бы там милая барышня ни воображала, но я совершенно точно не собирался менять свою работу сыщика на съемки в кино.
«А что? Признайся, это в любом случае лучше, чем твое нынешнее занятие!»
«Не говори ерунды! Чтобы я променял свободную жизнь на нелепое лицедейство?»
«Давай я сформулирую иначе: что угодно лучше, чем твое нынешнее занятие! Тем более работа актера!»
«И что в ней такого хорошего? Постоянный страх остаться не у дел? Интриги за каждую роль?»
«Известность, толпы сумасшедших фанаток…»
«Гм… Это лучше было бы Алексу предложить!»
«Солидные гонорары…»
«Гм… ну, если подумать…»
— Ах, да не напрягайтесь вы так! Ха-ха-ха! — вернула меня в реальность Ева. — Я пошутила! Ха-ха-ха! Я же не продюсер и не режиссер. И вообще, в боевиках не снимаюсь. Не мое амплуа! Ха-ха-ха! Хотя я смогла бы! Анжелина может, а я чем хуже?! Я ведь лучше Джоли?! Ха-ха-ха!
Но вы мне нужны именно как детектив! Ах! У меня такая проблема! Ха-ха-ха!
— Какая же? — терпеливо спросил я, украдкой потирая ноющий висок. Одну экзальтированную дамочку, без устали щебечущую всякую чушь, я еще мог вынести. Но когда к ней — внутри моей бедной головы — присоединилась Хайша, мозг начал закипать от перегрузки. Очень сильно захотелось рявкнуть: «Заткнитесь обе!», но с клиентами так разговаривать не принято, а Хайша мой приказ наверняка проигнорирует.
— Ах! Я не знаю, как и сказать! Вы решите, что я сошла с ума! Ха-ха-ха!
— Поверьте, я так ни в коем случае не решу, — лицемерно вздохнул я, едва не брякнув, что уже успел об этом подумать. И что, пока она платит, мне плевать на ее нормальность. — Специфика нашего агентства такова, что мы постоянно сталкиваемся с… э-э-э… скажем так, с нестандартными делами.
— Вот именно! Да-да-да! У меня как раз очень нестандартный случай! Ха-ха-ха! Очень!
Актриса неожиданно умолкла, глядя куда-то поверх моей головы. Я обернулся. На лестнице, ведущей на второй этаж, стояла девочка лет десяти и как-то очень недобро, совсем не по-детски, разглядывала меня.
— Ариночка, детка, — приторно-сладким голосом пропела Ева, — поздоровайся с дядей Ал… дядей Кол…
— Виктором, — подсказал я шепотом.
— Да, конечно! Поздоровайся с дядей Виктором! Он мой хороший знакомый!
— Такой хороший, что ты даже не знаешь его имени? — хмыкнула девочка.
— Что ты такое говоришь? Конечно, я знаю его имя! Я же его только что сказала! Поздоровайся…
Девочка вновь уставилась на меня и мрачно буркнула:
— Ну привет.
Я ответил не менее мрачно:
— Привет.
Никогда не умел общаться с детьми. И особого желания научиться, признаюсь, не испытывал. Во всяком случае, я бы совершенно точно не хотел общаться с этим конкретным ребенком. Да что там говорить! От выражения лица, с которым смотрела на меня девочка, у меня мурашки по спине забегали. Я глянул на Арину теневым зрением. Ого! Знак у меня на груди сразу нагрелся.
«Спокойно! Нас это не касается!» — мысленно произнес я, возвращаясь к нормальному зрению.
«Ага, рассказывай! А если ей что-то не понравится и она решит тебя прихлопнуть?! И меня заодно?! Отказывайся от этой работы, пока не поздно, и бежим отсюда!»
«Еще чего! Я здесь, знаешь ли, по делу!»
«Если нас прибьют, дело будет только у местных слуг — смывать с потолка и со стен Виктора Фокса!»
«Хватит ныть! Веди себя как богиня в конце концов!»
Я надеялся, что Ева отошлет дочку в детскую и мы сможем поговорить о делах, но женщина зачем-то продолжила явно тяготивший всех присутствующих разговор:
— Ариночка, расскажи дяде… Виктору, чем ты сегодня занималась?
— Что, еще один мозговед? Обойдетесь!
— Ариночка…
— Надоело! — Девочка топнула ногой. — Иди на…!
Одарив нас фундаментальным оборотом обсценной лексики, девочка развернулась и убежала на второй этаж.
— Гм… милое дитя, — пробормотал я, делая вид, что ничего особенного не случилось. — Так мы можем вернуться к обсуждению вашего дела?
Ева опустилась в кресло и устало произнесла:
— Арина и есть это дело.
— В каком смысле?
— У девочки одержимость. И не говорите, что не заметили!
Я резко осознал, что больше не хочу заниматься этим делом. Ну вот просто совсем, ни при каких обстоятельствах и ни за какую плату!
— Одержимость? Да с чего вы взяли? Просто у малышки повышенная агрессивность…
«Да, конечно! А у Калигулы были просто небольшие проблемы в общении!»
— Десятилетние дети так не разговаривают! — отрезала Ева. — Если не выросли на улице. А моя дочь всегда под надзором гувернантки. Вернее, раньше была. Недавно Ольга уволилась. И это тоже важно! Ольга опекала мою дочь много лет, но в последнее время стала ее бояться! Она так и сказала мне, что в Арину вселился дьявол! Я не придала этому значения — мало ли что болтает глупая испуганная девица. Но, похоже, она была права!
— И вы решили, что у вашей дочери одержимость, исходя только из суеверной болтовни гувернантки? Это же смешно! Одержимость — очень редкое явление…
— Редкое — значит, возможное!
— Возможное, но редкое! У девочки просто, извините, скверный характер. Это часто случается с детьми богатых родителей.
«Не люблю, когда ты врешь, Фокс. Уж больно неуклюже у тебя получается. Но в этот раз постарайся, я не хочу в этом участвовать!»
«А я, по-твоему, так просто горю желанием?!»
— Ах, бросьте! — отмахнулась Ева, ничуть не обидевшись. — Я прекрасно знаю, какими бывают дети у людей нашего круга. Но моя дочь не такая! Я никогда ее не баловала! Еще пару месяцев назад Ариночка была очень милой послушной девочкой. А потом ее как подменили!
— Резкая перемена в поведении может свидетельствовать о болезни. Вы обращались к врачам?
— Разумеется! Я пригласила к Арине лучшего детского психоаналитика, консультировавшего многих моих знакомых…
— И что он сказал?
— Ничего он не сказал. И, боюсь, уже не скажет. Он провел с Ариной три сеанса и сошел с ума.
— В каком смысле?
— В прямом. После третьего сеанса он долго не выходил из ее комнаты, и мой муж пошел проверить, все ли в порядке. Ну вы же понимаете, специалисты такого уровня задерживаются у пациента, только если действительно что-то случилось. Муж нашел доктора сидящим на полу с бессмысленным выражением на лице… Мы недавно справлялись о его здоровье. Он до сих пор в больнице, рассказывает об интересных медицинских случаях прикроватной тумбочке и проводит сеансы группового психоанализа с умывальниками.
— Ну… это, конечно, выглядит ужасно, но я уверен, не более чем совпадение.
— Совпадение? Ха-ха-ха! — вновь заставила меня вздрогнуть Ева, рассмеявшись на этот раз совершенно жутко, словно баньши. — Знаете, что сказала Ариночка? Что доктор ей надоел и она его прогнала! И что так же случится с любым другим «мозговедом», которого мы на нее натравим. Она именно так и сказала — натравим! У нее даже запас слов стал, как у взрослого человека!
— Это еще не говорит об одержимости, — продолжал я защищаться. В общем-то это была почти правда. У Арины не было одержимости, у нее было кое-что другое. Не болезнь, конечно, но именно поэтому мне совершенно не хотелось браться за дело. — Она могла услышать их по телевизору или прочитать в Интернете! Она любит читать?
— С ее компьютера открыт доступ только на детские сайты! И в нашем доме не смотрят телевизор!
— Да, конечно, как я мог такое предположить! — сдался я. — Хорошо, я проведу обряд экзорцизма, раз вы так хотите.
«Виктор Фокс! Вы — идиот! Я не хочу больше иметь с вами дела!»
— Э-э-э… вы имеете в виду — католический священник? — догадался я.
— Ах, да не знаю я! Не разбираюсь в религиях! — отмахнулась Ева. — Но мне нужен именно такой священник! Он идеально впишется в мою гостиную!
— Вы его что, вместо торшера собираетесь использовать?! — опешил я.
— С чего вы взяли? Не говорите ерунды! Просто он должен хорошо смотреться во время этого… как вы сказали… экзер… экзо… в общем, я не могу ударить в грязь лицом перед друзьями! Все должно быть на высшем уровне! Настоящий сыщик, настоящий священник…
— Перед друзьями? — Я решил больше ничему не удивляться. — Вы хотите позвать друзей? Чтобы они присутствовали при… э-э-э… ритуале?!
— Разумеется, нет!
— Уф-ф… а я-то уж подумал…
— Разумеется, я не буду приглашать друзей специально на ритуал. Это было бы не комильфо — стали бы говорить, что я на все готова ради пиара. Но ко мне каждый вечер кто-нибудь заглядывает, если я сама не ухожу с визитом. Мои знакомые в курсе, что двери моего дома всегда для них открыты, и я не хочу менять эту традицию. Ничего страшного ведь не произойдет, если двое-трое моих ближайших друзей будут сидеть в гостиной, пока священник проведет этот ваш эк… экзр… ритуал!
— М-да… — Я прикрыл глаза, досчитал до десяти и, когда это не помогло, напомнил себе про пустой банковский счет. — Хорошо! Я сегодня же начну искать священника. Вот моя визитная карточка — звоните, если в ваших планах что-то изменится.
Барановски, я выскочил из особняка, добежал до калитки и, лишь оказавшись на улице, облегченно выругался.
«Если нас из-за тебя убьют, я тебе этого никогда не прощу!» — самозабвенно продолжала пилить мои мозги Хайша.
«Солнышко, ты же знаешь, я и сам ненавижу такие заказы. Но еще больше я ненавижу отсутствие заказов!»
«Давно бы уже бросил это дурацкое занятие и нашел нормальную работу!»
«Опять сидеть в офисе с девяти до шести? Прогибаться под начальство? Носить костюм?!»
«Не заводись, Виктор!»
«Ты же знаешь, как я ненавижу костюмы! А к нему еще и галстук! Галстук!»
«Тихо, тихо! Все в порядке, можешь уже снять его!»
Я сорвал с шеи мерзкую удавку.
«Ох, ну ладно! Поступай как знаешь!»
Голова перестала болеть — Хайша сдалась.
Я остановился у ворот, обдумывая ситуацию. Дело было не то чтобы трудным, просто неприятным. Да еще и клиентка оказалась… гм… весьма странным человеком. Похоже, актриса была всерьез напугана происходящим с ее дочерью. И при этом явно собиралась устроить из ритуала шоу для знакомых. Чем дольше я живу, тем меньше понимаю людей!
Вообще специфика дел, за которые берется наше агентство, неизбежно провоцирует визиты различных астралоходцев, шизотериков, контактеров и прочих фриков. К счастью, по-настоящему неприятные типы среди этой в целом безобидной публики встречаются редко. Но уж если не повезет…
С другой стороны, экзальтированная актриса была не самой большой моей проблемой. Самой большой проблемой было то, что я увидел теневым зрением: черный с золотом бутон над головой девочки, знак будущей ведьмы. Пока Арина еще не понимает, что с ней происходит. В ее сознание потоком льются новые удивительные знания, странные ощущения. Скоро бутон раскроется в цветок-корону, и девочка получит силу управлять Тенью. И станет настоящей ведьмой. Ну а там — как она сама решит распорядиться своей силой. Возможно, когда-нибудь наши интересы пересекутся. Но сейчас я ничего не могу сделать, только разыграть дурацкий спектакль для ее мамаши.
«Довольно здорово смахивает на жульничество, не правда ли?» — проворчала Хайша.
«Я не могу себе позволить быть чистоплюем! — напомнил я своему второму «я». — В конце концов, это ее дочь и ее проблемы. Да и навредить девчонке фальшивая процедура экзорцизма не может».
«Но он ей не поможет!»
«А ей никто не поможет. И вообще, ей-то помощь как раз не особо нужна. Вот окружающим — да. Но я — не супермен, у меня даже красного плаща нет!»
«Самокритично!»
«Ладно, надо убираться отсюда. А то, не ровен час, примут за папарацци и пристрелят!»
Оглядевшись, я пришел в еще худшее расположение духа. Машины, доставившей меня сюда, не было. Собственно, я сам не сообразил попросить, чтобы меня дождались. Ну и как прикажете теперь выбираться из этого окутанного паранойей райка? Можно, конечно, вызвать такси… Я достал бумажник и пересчитал наличность — действие сугубо ритуальное, не столько у меня этой наличности, чтобы не помнить, сколько ее есть. И не столько, чтобы хватило на такси до Москвы. Время не то чтобы очень позднее, но если идти до автобусной станции пешком, вполне можно не успеть на последний рейс. Вернуться и попросить госпожу Барановски подбросить меня до Москвы? Машина-то у нее есть, и даже наверняка с личным шофером. Только мне почему-то кажется, что подобная просьба никак не согласуется с образом успешного детективного агентства, который мы с Алексом поддерживаем из последних сил.
У ворот соседнего дома стоял, негромко урча двигателем, черный «бургтроттер». Если его хозяин собрался в Москву, ему ведь не составит особого труда подвезти меня? Скажу, что моя машина сломалась… Нет, не годится, по мне ж сразу видно, что не принадлежу к «их кругу». Да и наверняка они тут все друг друга знают.
Я все-таки подошел к джипу. Переключившись на теневое зрение, я убедился, что ни водителя, ни пассажира в роскошном салоне нет. Двигатель работает, машина на нейтралке и на ручнике — все говорит о том, что хозяин джипа собирался уезжать, вспомнил о чем-то и на минутку вернулся в особняк. И даже двери не заблокировал.
«Эй! Я чувствую, что ты опять собираешься совершить какую-то глупость!»
«Да ничего особенного! Просто давно хотел узнать, что чувствуешь, управляя машиной стоимостью в хороший дом!»
Я быстро огляделся по сторонам, убедился, что нахожусь в мертвой зоне для камер охраны, и нырнул в приятно пахнущее нутро джипа. Не знаю, как этого добились японские умельцы, но изнутри машина казалась даже больше, чем снаружи. Водительское сиденье в прямом смысле обняло меня, руль оказался именно на том месте, где мне было удобно за него взяться, рычаг передач приятно лег в руку. Так… если мне память не изменяет, нужно сначала выжать педаль сцепления. Я тупо уставился на две педали в полу.
«Вик, — осторожно поинтересовалась Хайша, — а ты вообще машину-то водить умеешь?»
«Конечно! Когда в автошколе учился… странно, я точно помню, что тут должно быть три педали!»
«В автошколе?! Пятнадцать лет назад?! Вылезай немедленно из машины! Даже я знаю, что такое коробка-автомат!»
«А! Точно! Спасибо, Хайша!»
Признаться, после автошколы мне ни разу не пришлось сидеть за рулем машины — не люблю эти консервные банки, в которых ни обзора нормального нет, ни дорогу толком не чувствуешь. Получив права, я забыл про это нелепое изобретение человечества. Впрочем, управлять огромным джипом оказалось проще, чем мотоциклом, — знай себе крути баранку. А то, что бордюр в землю в катал, так это из-за непривычных габаритов! Пока доехали до ворот, я уже освоился с управлением. Главное, нужно было не забывать, что рулить всем телом невозможно!
Как я и рассчитывал, охрана распахнула ворота заранее. Видимо, машины жителей поселка здесь знали «в лицо». Лихо рыская громадным джипом из стороны в сторону, я выбрался на шоссе, врубил третью скорость и покатил в сторону Москвы. Хорошее настроение меня не покидало, но проснулся здравый смысл. Поглядывая на часы, я прикидывал: вот хозяин джипа обнаружил пропажу. Он забежал в дом явно ненадолго, раз не стал даже глушить двигатель. Несколько минут он будет в растерянности — уж где-где, а на тщательно охраняемой территории поселка он никак не мог ожидать угона. Придя в себя, бросится звонить охране на воротах и узнает, что джип только что покинул поселок. Допустим, на это уйдет еще минут пять. Потом — звонок в ГИБДД. Это тоже недолго, но вот дальнейшее развитие событий предвидеть уже труднее. Как любой большой и сложный механизм, ГИБДД часто действует медленно. И вполне возможно, я смогу не только доехать до Москвы, но еще и несколько дней спокойно пользоваться угнанной машиной. Но если среди знакомых хозяина джипа есть большие чины в ГИБДД или милиции — а у таких людей они чаще всего есть, — то меня «примут» уже на первом или втором посту…
И тут у меня волосы на загривке встали дыбом — на заднем сиденье явно кто-то был! Этот кто-то возился у меня за спиной и тихо постанывал. Я ударил по тормозам. Сзади раздался звук падения и протестующее мычание. Я осторожно посмотрел в промежуток между передними и задними сиденьями. Там отчаянно барахтался связанный человек с черным мешком на голове.
«Ну что, доигрался? — самодовольно прокомментировала мою находку Хайша. — А я ведь предупреждала!»
Я отвернулся и уставился на дорогу, пытаясь унять сумбур мыслей.
Нет, пожалуй, мои претензии к Алексу несправедливы. Я и без него прекрасно умею впутываться в неприятности. Правда, до сих пор мне удавалось из них самому же и выбираться. Главное правило в такой ситуации — не тратить время впустую, а действовать.
То есть бросать машину и делать ноги.
Это было самое умное, что можно сделать в такой ситуации. Разумеется, если ты не клинический идиот. Или тебя не зовут Виктор Фокс.
Но именно так меня и зовут.
Я открыл бардачок, но тот оказался вызывающе пуст — не было даже пачки сигарет или какого-нибудь другого мусора, обязательно скапливающегося в укромном месте. То ли машина совсем недавно куплена, то ли хозяин страдает противоестественной аккуратностью. В принципе узнать имя владельца проблем не составляло — можно хоть сейчас позвонить паре знакомых, навести справки. Но задавать такие вопросы — палка о двух концах. Ведь мои знакомые могут оказаться и знакомыми хозяина джипа. Проверять лояльность этих людей без особой необходимости я не собирался. Прежде чем привлекать к себе внимание, следовало разобраться, во что же я влип.
Я перебрался на заднее сиденье — благо внутри джипа было просторнее, чем у меня в комнате. Вытащил человека из прохода на сиденье. Это оказалось нетрудно — похищенный был невысок ростом и субтильного сложения. Неприятная догадка мелькнула у меня в голове, но отступать было поздно, и я стащил с головы пленника мешок, уже догадываясь, что увижу.
Нет, ну вообще-то иногда меня получается удивить.
— Э-э-э… — протянул я, изумленно таращась на взъерошенную шевелюру как минимум трех разных цветов. Кислотно-пронзительных и совершенно, замечу, не сочетающихся. — Тебя что, похитил парикмахер-маньяк?
Девчонка ничего не ответила, поскольку ее рот был заклеен пластырем, но попыталась испепелить меня взглядом. Я считаю, что заклеивать рот пластырем — не самый лучший аргумент в споре. Но, надо признать, в споре с женщиной это может оказаться единственным убедительным аргументом. У меня при себе всегда куча всякого барахла, совершенно необходимого в непредсказуемых буднях частного сыщика. В том числе перочинный нож и два ключа от стандартных наручников. Стоило мне освободить девушке руки, как она немедленно попыталась сорвать пластырь, но после нескольких безуспешных попыток сдалась, утирая выступившие слезы. Пластырь оказался на удивление качественным.
— Да, это не так просто, — посочувствовал я. — Очень больно. Но можно сделать процесс менее болезненным, если потерпишь до дома. Полежишь немного в горячей ванне, пластырь от мокнет и его проще будет снять. Только напиши, куда тебя отвезти?
Девчонка яростно затрясла головой и снова попыталась сорвать пластырь. Снова безуспешно.
— Ладно, понял. Дай я сделаю. Теперь потерпи немного…
— …!!!..!!!
— Эй, сестренка, я же предупреждал — потерпи! — Я не без труда парировал весьма профессиональный хук правой, — Черт! Вот и помогай после этого всяким…
— Извините, — прошлепала вмиг распухшими губами девушка. — Это у меня инстинктивное. Когда мне делают больно, я всегда бью в ответ…
— У тебя здоровые инстинкты, — похвалил я ее, возвращаясь на водительское место. — Но не хотел бы я быть твоим стоматологом. Держи расческу. Приведи себя более-менее в порядок… хотя, ладно, не обращай внимания. Тебе и так хорошо.
— Вы издеваетесь? — Девчонка перебралась на место рядом со мной и чуть не плача стала разглядывать себя в зеркале заднего вида. — У меня губы, как у гламурной утки!
— У уток нет губ… Не расстраивайся, это быстро пройдет. Да и, честно говоря, не об этом сейчас следует беспокоиться в первую очередь.
— Ну ни хрена себе! — Оставив в покое зеркало, девчонка с изумлением осматривала салон машины. — Вот это номер!
— Угу, — кивнул я, — Я тоже в первый раз вижу гостиничный номер vip-класса на четырех колесах. Жаль, придется его бросить.
В свете моей неожиданной находки избавиться от приметной машины становилось вопросом жизни и смерти — в прямом смысле! Теперь понятно, что хозяин джипа в ГИБДД обращаться не станет, но, право слово, я бы предпочел иметь дело с милицией, нежели с похитителями. Вообще-то мысль!
— Может быть, имеет смысл остановиться у гаишного поста? — предложил я девчонке. — Заявишь о похищении…
— Нет! — Она посмотрела на меня, как на полоумного. — Ты что? Да им заплатят и нас сдадут в подарочной упаковке!
— Откуда такая уверенность? А! Дай угадаю: любишь в газетах про милицейскую мафию читать?
— Я газеты не читаю! У меня свои источники. Если собираешься сдаться милиции, высади меня прямо здесь! Я сама как-нибудь доберусь.
— Господи, за что мне это? Хайша, молчи, я не к тебе обращался. Э-э-м… впрочем, ты права, в данном случае совершенно ясно, за что… Ладно, не дергайся, попробуем выбраться вместе.
По правде сказать, мне и самому не особо хотелось иметь дело с милицией. Не потому, что разделял убежденность девчонки, — слава богу, я знаком с этой кухней изнутри, — просто мое собственное положение в свете угона джипа было весьма двусмысленным. Ладно, значит пойдем сложным путем!
Интересно, какой след оставило в умах обитателей поселка Химмотортрест (это романтическое название я прочитал в расписании автобусных рейсов) наше прибытие? Когда громадный, как авианосец, вполне бандитского вида джип причалил к сельмагу, благообразные старушки на лавочке умолкли и уставились на лакированного пришельца из другого мира. Когда из него вывалился я в своем затрапезном костюмчике, с непривычки зацепившись ногой за бортик и едва не пропахав носом асфальт, они замерли столбиками, словно суслики у нор. Двое мужичков, мирно потягивавших пиво, прервали свое занятие и стали с интересом ждать продолжения. Когда из другой двери ловко выпрыгнула девчонка со стоящими дыбом волосами всех цветов радуги, у старушек отвисли челюсти, один из мужичков поперхнулся пивом, а проезжавший мимо на велосипеде парень едва не въехал в открытую дверь магазина.
Наверное, потом, когда очевидцы нашего появления рассказывали об этом событии знакомым, их воспринимали как свидетелей высадки инопланетян. То есть, я хочу сказать, ну кто же в здравом уме поверит, что какие-то люди бросили посреди улицы открытой крутую тачку, чтобы уехать рейсовым автобусом? И уж совсем не представляю, какими слухами обросло это событие, когда за джипом явился его хозяин.
Автобус ехал не спеша, подолгу стоял на остановках, словно специально испытывая мои нервы на прочность. Оставалось надеяться, что хозяин джипа, пытаясь нас перехватить, двинет прямо в Москву. Идея рвануть на угнанной тачке до самой столицы была достаточно глупой, чтобы прийти в голову большинству людей. Собственно, я ведь и сам размышлял над таким вариантом. При удаче какое-то время уйдет на погоню, возможно, — если я связался с какой-то серьезной бандой — будут выставлены заслоны. Джип станут искать на шоссе, а у нас появится час-полтора, прежде чем наш противник убедится, что его машина до Москвы не доехала. Если мы тем временем успеем добраться до столицы, то искать нас будет безнадежной тратой времени. А я постараюсь как можно быстрее выяснить, кому наступил на мозоль и что теперь с этим делать.
Кстати, выяснением некоторых вопросов можно заняться прямо сейчас.
Пассажиров в автобусе было немного, я пересел на сиденье напротив девушки и стал довольно бесцеремонно ее разглядывать. Спасенная оказалась милым созданием крайне юного возраста. Растрепанная короткая прическа, оттопыренные уши и обильные веснушки на круглом личике с вздернутым носом вызывали в памяти образ девчонки-хулиганки из старых фильмов. Правда, в те патриархальные времена было не принято красить волосы в несколько кислотных цветов одновременно. Странным образом девчонке это даже шло. Да и одета она была вполне подходяще: кеды, джинсы с художественными прорехами на коленях, кожаная «косуха», из-под которой выглядывала футболка с изображением каких-то мультяшных большеглазых девочек с гитарами. Гаврош эры киберпанка.
— Ну? — наконец не выдержала девчонка. — Че пыришься?
— Да так… пытаюсь понять, что в тебе может быть такого ценного, что кому-то понадобилось похищать эдакое сокровище?
— Спасибо! Ты мне тоже сразу понравился, если че!
— На здоровье. Рад, что между нами вот так сразу возникла обоюдная симпатия. Приятно быть пристреленным в хорошей компании.
— Ой-ой! Счас расплачусь! — фыркнула девчонка. — Меня-то не тронут, если че. Я им нужна.
— А-а, ну тогда все в порядке, — с театральным вздохом откинулся я на спинку сиденья. — Раз тебе ничего не грозит, доезжаем до Москвы и разбегаемся.
— Да флаг в руки! Типа можно подумать, я тебя о чем-то просила! Может, ты сам и есть похититель? Сначала похитил, а потом типа освободил?!
— Да на фига мне это? — поразился я богатой фантазии девчонки.
— А может, ты втираешься ко мне в доверие, чтобы я согласилась пахать на тебя? Или чтобы соблазнить? Типа освободил от бандосов, весь такой из себя Чак Норрис, — и тупая кукла сразу на шею бросится!
— Угу. Ты себя в зеркале давно в последний раз видела? — участливо поинтересовался я. Эх! Говорили же мне умные люди: добрые дела наказуемы!
Несколько мгновений девчонка явно размышляла, не вцепиться ли мне в волосы, но осторожность взяла верх, и она ограничилась демонстрацией среднего пальца и презрительным:
— Да пошел ты!
«Виктор! Не оскорбляй ее!»
«Ничего, потерпит! А если обидится и откажется от помощи, нам же лучше. Кто вечно требует, чтобы я не рисковал зря жизнью?!»
«Вот и не надо рисковать! Намекать девушке, что она некрасивая, — не лучший способ прожить долгую и счастливую жизнь!»
— Если решишь, что помощь тебе нужна, скажешь, — буркнул я, отворачиваясь к окну.
Девчонка опять молча показала оттопыренный средний палец.
Я равнодушно пожал плечами, продолжая смотреть в окно.
«Не узнаю благородного рыцаря и защитника сирых и убогих!»
«Это нечестно! Я, наверное, всего-то пару раз по глупости совершил благородный поступок! И за это ты меня теперь всю жизнь подначивать будешь?»
«Ты слишком несовременен, Вик, — вздохнула Хайша. — Даже на мой взгляд. Не верю, что ты оставишь девчонку без помощи».
«Блин… не оставлю, конечно. Просто я очень устал. Пусть она пока сама прокрутит в голове все, что в таких случаях говорят благородные герои в кино, убеждая принять их помощь. И все, что она отвечала бы, гордо отказываясь и постепенно поддаваясь на уговоры. Это сэкономит мне немного сил и времени».
Девчонка оказалась с характером — все полчаса, что автобус добирался до Москвы, она хранила независимое молчание. Но когда на остановке я помахал ей на прощание рукой и сделал вид, что ухожу, это ее все-таки проняло.
— Эй… — Она попыталась придать голосу насмешливые интонации, но получилось почти жалобно. — Ты что же, вот так бросишь меня?
— Запросто. — Я остановился, но не потрудился обернуться. — Слушай, я иногда помогаю людям решать проблемы. Мне это не то чтобы нравится, просто такая работа. И я делаю ее не бесплатно. Но сильно сомневаюсь, что у тебя есть, чем заплатить.
— Я… — Девчонка запнулась, но гордость взяла верх, — Ну и проваливай!
— Впрочем, — продолжал я, словно разговаривая сам с собой, но вполне отчетливо, чтобы меня было слышно, — у тебя есть кое-что, чем бы ты могла заплатить мне…
— Что?! Да пошел ты!
— М-да… — протянул я. — Откуда у тебя такие мысли? Такая молодая, а уже такая испорченная!
— А ты… а че, ты не хочешь?! — Парадоксально, но мои слова ее, кажется, обидели.
— Да нужны мне твои кости! И вообще, я никогда не пользуюсь тем, что женщина зависит от меня, чтобы затащить ее в постель. Делать так — себя не уважать. Слушай… Мы с тобой случайно вляпались в одно… гм… случайно оказались в одной лодке. Тебе нужна моя помощь, мне может пригодиться твоя. Но для этого мне нужно доверять тебе. И чтобы ты доверяла мне.
— Дове… да о чем ты вообще?! С чего это я буду доверять первому встречному?! Да еще с такой рожей, как у тебя?! Не обижайся, но человеку с такой странной физиономией я доверюсь в последнюю очередь, если че!
Я мысленно застонал и посмотрел в ночное небо.
«Ну вот, и что мне делать? Ты, мудрая богиня, живущая тысячи лет и повидавшая неизмеримо больше меня, что скажешь?»
«А вот намекать женщине на ее возраст вообще неприлично!»
«Ну хватит, Хайша. Дело-то серьезное. Эта упрямая глупая девчонка может стоить мне шкуры. И тебе за компанию».
«Можно подумать, ты и впрямь спрашиваешь у меня совета! Когда я тебе даю умный совет, ты всегда делаешь все с точностью до наоборот!»
«Нет, ну я серьезно! Что мне делать?»
«Дай ей денег на метро, поезжай домой и забудь об этой встрече!»
«Отлично!»
Я обернулся и посмотрел девчонке в глаза:
— Слушай, мелкая! Я постараюсь тебе помочь. Я сделаю все, что в моих силах, но при одном условии — ты будешь говорить мне только правду. Если я хоть раз поймаю тебя на вранье, будешь дальше выкручиваться сама. Если че.
Ретроспектива
Шестой год правления Аменхотепа IV, Уасет
— Учитель! Учитель!
Жрец храма Амона невольно вздрогнул, бережно положил глиняную табличку на стол. Долгие прожитые годы уподобили руки жреца рукам мумии. Увы, вместе с мускулами из тела изошла и сила. А табличку эту писцы еще не успели переписать, она — единственная. Не допусти Амон, выскользнет из немощных пальцев — и разлетятся мудрые слова по полу глиняной пылью! Лишь удостоверившись, что бесценные записи в безопасности, жрец обернулся к тяжело дышащему за спиной ученику.
— Сын раба и блудницы! — взревел он, давая выход злости и на глупого мальчишку, и на собственную слабость и испуг, — Ты обезумел совсем, вот так врываться в храм?!
Мальчишка растянулся на полу, запоздало бормоча положенные слова. Жрец махнул рукой:
— Встань. И объясни, из-за чего ты прибежал и ревел, как больной осел?
— Вода, учитель!
— Что «вода»? Говори толковее!
— Вода стала кровью! — захлебываясь новостью, затараторил мальчишка. — Тот пророк! То есть не пророк! Тот… из племени рабов! Все, как он говорил! Вода стала кровью!
Жрец поднял руку, останавливая поток бессвязных воплей мальчишки. Медленно вышел на балкон. Теперь он осознал, что уже некоторое время извне доносится отдаленный шум толпы. Вот оно что. Начали сбываться пророчества. Впрочем, какие, к Анубису под хвост, пророчества?! Жрец и сам мог бы заранее предсказать и отравленные воды, и тучи, заслонившие солнце на многие дни. Еще когда храмовый служка передал ему рассказы прибывших из-за моря купцов. Те, пьяные от счастья, что уцелели, рассказывали об извергающей огонь скале, которую видели по пути в Кемт. Уже тогда старый жрец знал, чего ожидать. И ничего не мог изменить.
Знать о грядущей беде и не иметь возможности ее предотвратить — печальная участь.
Прекрасный Уасет был охвачен паникой. Со стены храма старик видел, как мечутся по улицам фигурки людей, сталкиваются, падают. Кто-то уже тащит тележки со скарбом — бегут из города.
Только куда им бежать? В леса континента, где у диких племен всегда наготове острые копья для незваных гостей? В пустыню?
Когда взорвется вулкан, многие погибнут. Вода, еда, сам воздух будет отравлен. Гигантские волны захлестнут побережье, обрушатся старые дома. Больше всего людей умрет просто от страха — как всегда.
Но если покинуть города, погибнет куда больше людей: старики, дети, больные — все те, кто не смогут долго выносить жизнь бездомных изгнанников. Потому и молчит старый жрец. Хотя его, несмотря на дряхлость, одного из немногих спасло бы бегство из окутанного дымом Кемта. Светильники в храме давали достаточно теней, чтобы поддерживать существование мага, но только тень от живого Солнца могла вернуть ему силы.
Увы, теперь на многие дни небо над Кемтом будет затянуто тучами вулканического пепла… Юный фараон, давно мечтающий свергнуть старых богов, не упустит такой шанс. Люди боятся больше никогда не увидеть Солнце? Они гадают, чем прогневили его? Аменхотеп возведет на фундаменте этого страха величественный храм для своего божка — Атона, образ которого — солнце с множеством рук — будет понятен и близок даже крестьянину. «Молитесь Солнцу и надейтесь, что вновь увидите его» — так скажет фараон и примет новое имя, «Эхнатон». Он назовет Атона единственным истинным богом и обречет жрецов других храмов на изгнание или смерть.
Жрец храма Амона отчетливо видел будущее Кемта в тенях храмовых светильников. Не мог увидеть лишь собственной судьбы. А значит, нужно спешить перенести на камень знания о магии Тени, чтобы не пропала мудрость, накопленная за долгую жизнь.
