Ретроспектива

– Держи ее! Держи! Загоняй! – раздался голос над самой головой.

– Кого держать-то?! – огрызнулся второй голос. – Где ты ее видишь?!

– Ушла! Все-таки ушла, морского ежа тебе в глотку!

Мужчины принялись устало переругиваться, обвиняя друг друга в бегстве пленницы. Собакам, так и не сумевшим взять след, тоже досталось. Собаки жалобно визжали, но искать беглянку отказывались. Ее запах пугал огромных мастифов гораздо сильнее гнева хозяев.

Агата, не шевелясь и почти не дыша, лежала в небольшой яме, образовавшейся под корнями наполовину вывернутого из земли штормом дерева. Эту яму она приметила еще в первый день, когда ее схватили и вели в дом обемана Унгоу.

Когда ее колдовство внезапно перестало действовать, ведьма сразу поняла, что вмешались обеманы. За те несколько месяцев, что она провела на Ямайке в поисках Теодора, она достаточно изучила обеах, местное колдовство, чтобы узнать его «запах». И методы обеманов – так здесь называли колдунов. Впервые Агата видела, чтобы несколько колдунов объединялись и работали вместе под командой наиболее сильного из коллег. Видимо, что-то подобное имел в виду Ивор, когда говорил о своем Анклаве магов. Агата, хоть и предпочитала действовать независимо, не могла не признать, что справиться с таким отрядом в одиночку ей было не по силам.

Что хуже всего, Теодор успел заручиться дружбой и поддержкой верховного обемана Порт-Ройяла. Когда ведьма наконец вышла на след бывшего монаха, тот уже не считал нужным скрываться. Наоборот, он разгуливал по городу, стал завсегдатаем едва ли не всех портовых кабаков, швырялся деньгами направо и налево и вообще вел себя так, словно специально выставлялся напоказ. Тут бы Агате почувствовать подвох, но почти столетняя погоня вымотала ее, и привычная подозрительность дала сбой. Показалось – вот он, шанс раз и навсегда прекратить затянувшуюся охоту. Агата подстерегла Теодора, когда тот шел домой, и ударила неожиданно, из засады. Вернее, хотела ударить, но заклинание не дало никакого эффекта. Как и следующее. А потом большая сильная рука бесшумно, словно в кошмаре, вынырнула откуда-то из-за спины и сдавила ведьме горло. Чернокожий гигант выволок ее на середину дороги и небрежно бросил к ногам Теодора. Тот некоторое время рассматривал ее, как какую-то забавную зверушку, а потом изо всей силы пнул ногой в живот. Ведьма попыталась закрыться теневым щитом, но ничего не получилось, и удар отбросил ее на несколько шагов, заставив скрючиться в комок от пронзившей боли. Теодор подскочил к ней и принялся пинать – уже не с такой силой и не так метко, но тяжелые подкованные сапоги сделали свое дело. Ведьма потеряла сознание.

Когда Агата очнулась, Теодор вытирал взмокший лоб изящным белоснежным платком. Вокруг стояли бесстрастные чернокожие мужчины в одинаковых белых портах и рубахах навыпуск – словно только что с плантации. Только эти были слишком чистыми и упитанными, чтобы принять их за рабов. Обеманы. Те, кто подавил ее магию и отдал в руки Теодора.

Почувствовав взгляд Агаты, бывший монах подошел и поставил ногу ей на живот. Ведьму стошнило. Теодор ухмыльнулся.

– Что, больно? Больно, знаю. Если бы не мой друг Унгоу, я, пожалуй, забил бы тебя до смерти. Но он сказал, что жалко терять такой хороший товар. И он прав – это будет даже забавнее, чем просто убить тебя. Поднимите ее.

Агата стиснула зубы, но не смогла сдержать стон, когда ее вздернули на ноги и заставили идти. Бледное лицо Теодора даже порозовело, и Агата поклялась себе, что скорее откусит язык, чем еще раз доставит ему такое удовольствие. И заставила себя идти самостоятельно, почти не опираясь на держащих ее с двух сторон под руки обеманов. Только голову наклонила низко, чтобы не радовать врага видом текущих от боли и бессилия слез. Впрочем, часть сознания ведьмы, словно некий отстраненный наблюдатель, равнодушно фиксирующий происходящее с ней, продолжала искать пути к спасению. Когда свернули с дороги на лесную тропу, ведьма догадалась, что ее ведут к дому Унгоу. Тут-то она и приметила яму под корнями дерева. Если бы удалось вырваться и сбежать… нет, любой сильный колдун способен найти человека по «запаху» его души. Значит, не сейчас.

Когда подходили к дому Унгоу, пришлось остановиться – обеман снимал заклинания, защищающие его жилье. Агата увидела возле ног несколько ростков вороньей лапки. Здесь, на Ямайке, где было так же тепло, как и на давно покинутой родине, Агата почти все время ходила босиком. Переступив с ноги на ногу, она незаметно наступила на росток и, сорвав, зажала его под пальцами левой ноги.

Ее бросили в загон для рабов. Агата слышала, что Унгоу занимается контрабандой, продавая испанцам рабов, захваченных пиратами. Сейчас в загоне никого не было. Очевидно, последнюю партию уже продали, а новых пока не купили. Серые каменные стены, песчаный пол, куча тростника в углу и крошечное окошко – даже голову не просунуть.

– Привыкай, – почти добродушно посоветовал на прощанье Теодор. – Скоро это станет твоим постоянным местом жительства. Где-нибудь в Америке, например. Унгоу посоветовал мне лишить тебя теневой магии и продать. Думаю, из тебя получится хорошая рабыня – сильная, ловкая. Если понравишься своему хозяину, может быть, тебя даже возьмут прислугой в дом, хе-хе…

Агата молча выслушала насмешки, чувствуя, как возвращается сила, – доставив ведьму в дом Унгоу, обеманы перестали блокировать ее тень, – и с трудом подавила желание напасть на Теодора немедленно. Он уже побеждал ее в колдовском поединке, а теперь, уставшая и избитая, она вообще не имела против него ни малейшего шанса. Сначала нужно сбежать и встретиться с врагом на своих условиях.

Стоило Теодору уйти, как Агата без сил упала на охапку подгнившего тростника и, скорчившись, заснула. Телу требовался отдых, чтобы восстановиться и залечить раны. Ведьма просыпалась всего два раза – когда открывалась дверь в загон, – в ужасе думая, что пришли ее забрать. Но это всего лишь приносили еду – миску каши, пресную лепешку и воду. Она с жадностью съедала все и вновь засыпала. Так прошло два дня, на третий Агата почувствовала, что Тень в доме изменилась. Испивающий Тень проголодался, и Теодор готовился к ритуалу. Отдыхать дальше становилось опасно.

Ее обыскали, отобрали обе навахи и, разумеется, деньги, но одна серебряная монетка затаилась в глубине кармана. Агата терпеливо полировала ее об камень, пока изображения на аверсе и реверсе не стерлись совсем. Пояс – по разгульному Порт-Ройялю она ходила в мужской одежде – с нее почему-то не сняли. Наверное, решили – если удавится, то и черт с ней. На получившемся из монетки гладком диске ведьма пряжкой выцарапала теневые символы. Наложила на амулет чары и до времени спрятала в песке на полу. Наковыряла из щелей загона мох и несколько поганок, накрошила немного хлеба на подоконник и получила за это птичье перышко. Смешав эти нехитрые ингредиенты с ростком вороньей лапки и сдобрив все кровью из прокушенного запястья, получила мазь с запахом оборотня. Насколько она знала, работорговцы обычно держали мастифов, специально натасканных охотиться на беглых рабов. Но собаки везде одинаковы и панически боятся оборотней.

Когда дверь в загон в очередной раз открылась и вошел обеман, приносивший пленнице еду, Агата лежала, скорчившись в углу. Привычная картина обманула колдуна, он на мгновение отвлекся, чтобы поставить миску и чашку с водой на пол, а в следующее мгновение Агата оказалась у него на спине. Накинув ему на шею пояс, ведьма воспользовалась локтем как рычагом и рывком сломала противнику шею. Мертвое тело еще падало, когда на шум в загон вбежал второй обеман. Это Агата предвидела – колдуны всегда приходили по двое, один оставался у двери, а другой входил внутрь. Она хлестнула вбежавшего поясом по глазам и, когда ошарашенный колдун инстинктивно прикрыл лицо руками, пнула его со всей силы между ног. Обеман засипел, не в силах даже крикнуть от жестокой боли, а в следующее мгновение Агата ударила его локтем в кадык, оборвав мучения.

Прислушалась.

В доме пока было тихо. Правильно. Они ведь колдуны, а она – ведьма. Если ведьма решит сразиться с колдунами, то сделает это при помощи колдовства – так они думают. Но в доме, полном колдунов, это все равно что ударить в колокол. А она не только ведьма, она родилась и выросла в охотничьем племени.

Агата осторожно выглянула из загона. Во дворе никого не было. Она надела амулет, прячущий душу обладателя от колдовского поиска, натерлась мазью с запахом оборотня и бросилась прочь из проклятого дома.

Установленные Унгоу защитные заклинания были не особенно сложными, Агата легко разобрала их строение и на бегу нанесла удар в скрепляющую точку. Заклинание рассыпалось, и в тот же миг из дома донесся взбешенный рев обемана.

Но Агата уже скрылась в лесу.