ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Федор
Мы подъехали к «Горластому петуху» очень голодные и не опохмелившиеся после вчерашнего. Двор трактира был переполнен. Народ входил и выходил. Видно, этот кабак пользовался здесь популярностью.
Привязали коней к коновязи и степенно двинулись к крыльцу. В это время дверь распахнулась, и на улицу вышла девка. Да какая! Не чета нашим субтильным вешалкам. Ростом почти с меня, талия тонкая, буфера — вообще зашибись. Ну и глаза — зеленые, как у русалки. В общем, полностью в моем вкусе. Я застыл и, открыв рот, наблюдал за красоткой. Чуть слюнями двор не закапал. Даже забыл, что есть хочу.
А разворачивающееся перед глазами зрелище становилось все более впечатляющим. Девка обхватила своими богатырскими руками двоих здоровенных мужиков и волокла их наружу. Бедолаги пробовали вырваться, но тщетно. Потом женщина перехватила мужиков за шкирку и швырнула с крыльца. Так как я стоял точно напротив, то оба они оказались у меня в объятиях.
Девка уперла руки в бока:
— Ноги чтоб вашей здесь не было! — и сделала шаг вперед.
Мужики спрятались за мою спину и заныли, как малые дети:
— Мы больше не будем!
Я подумал: «Ничего себе вышибала!» Где хозяин такую нашел? Кем работает девка, и ежу понятно. Она мне страсть как понравилась. Но смущенные типы за спиной вдруг вызвали мужское сочувствие. Я вспомнил, что клиент всегда прав, и решил вмешаться:
— Эй, любезная, не гоже бабам мужиками швыряться!
Сам не понимаю, зачем, собственно, влез. Кто мне эти фраера? Не братья, не сватья…
Взор зеленых глаза яростно обратился на меня.
— А это что еще за пьянь? Катись отседова, а то поганой метлой выгоню.
Бесенок под ухом хихикнул:
«Кажется, хозяин, останешься ты голодным».
Я разозлился:
— Выгонишь, говоришь? Да ни одна баба еще мной не командовала!
— Опомнись, боярин! Это ж сама Настасья Вахромеевна, — прошептал Лавр.
Мне это имя ни о чем не говорило. Голова трещала с похмелья. Драться с женщиной я не собирался, но твердо вознамерился войти внутрь и начал подниматься по ступеням.
Девка шагнула навстречу. Сомневаться в намерениях вышибалы не приходилось. Я быстро обхватил ее талию руками, стараясь отпихнуть с дороги, но девка поднажала, и мы рухнули с крыльца. Она сделала попытку скрутить меня, но зря я, что ли, столько лет самбо занимался? Некоторое время мы барахтались в пыли с переменным успехом, но потом я сумел извернуться и уложить девку на лопатки. Навалился сверху и склонил голову к ее лицу. Ох и хороша! Так захотелось впиться в ее губы, что мочи нет. Бабочки запорхали внизу живота. Еле сдержался.
Прошептал нежно:
— Эх, нам бы с тобой, красавица, покувыркаться в спаленке, а не посреди грязного двора.
Девка вздохнула, покраснела.
— Не позорь меня, боярин, я мужняя жена. — Стрельнула глазами и тихо добавила: — А про спаленку подумаю.
Я сразу расслабился. А зря. Тут же заработал удар в ухо и отлетел на пару метров. Силы у бабы было немерено, не зря вышибалой работала. Я вскочил на ноги и приготовился продолжить поединок. Но недооценил девицу. Она шагнула ко мне и отвесила поясной поклон:
— Будьте гостями, добры молодцы. Пошутковали и хватит. Я хозяйка здесь, Настасьей Вахромеевной величают.
Я тоже поклонился:
— Извини, хозяюшка. Больше не будем баловать.
Настасья Вахромеевна с улыбкой оглядела меня. Демонстративно задержала взгляд ниже пояса:
— Хороший воин должен уметь усмирять желания.
Я отмазался комплиментом:
— Ни разу не приходилось мериться силушкой с такой красавицей.
Хозяйка сама провела нас за стол. Мне показалось, что на нем постелена скатерть-самобранка, — каких только блюд мы в тот день у Настасьи Вахромеевны не перепробовали.
— Шеф, у нас в ресторанах хуже кормят, — прокомментировал Алекс.
Я хмыкнул:
— Не забудь — тут все натуральное.
Время от времени хозяйка подходила спросить, не надо ль еще чего. Я заметил, что все посетители обращались к ней уважительно и только по имени-отчеству.
Я не спускал с женщины глаз. От ее крепкой ладной фигуры в натуре башню сносило. Настасья Вахромеевна явно чувствовала мой мужской к ней интерес и иногда вспыхивала маковым цветом. Подавая очередное блюдо, как бы нечаянно касалась то грудью, то коленом.
Я вновь почувствовал томление внизу живота. Хоть хватай первую попавшуюся бабу и оприходуй у всех на виду. Ерзал по лавке, как будто под задницу положили горящие угли, и не мог дождаться конца трапезы.
— Хозяюшка, я бы хотел остановиться здесь на денек-другой. Есть ли свободные комнаты?
Мне показалось, что пухлые губы красавицы приподнялись в лукавой улыбке. Она очень ласково проворковала:
— Только сегодня съехали постояльцы. Неожиданно очень.
Я почему-то решил, что именно эти постояльцы и летели с крыльца.
После обеда распорядился:
— Лавр, забирай Климку, и займитесь покупками. Сам знаешь — одежда, лошади, продукты…
А я постараюсь скоротать вечерок в свое удовольствие.
Сначала хозяйка показала комнату Алексу, затем отвела меня в другую, получше обставленную. Большую часть помещения занимала большая деревянная кровать, реальный сексодром. На миг мелькнуло подозрение: наверное, немало любовников хозяйки прошло через это ложе. Но тут же мысли вернулись к себе любимому. Что мне до остальных?
Настасья Вахромеевна прошла внутрь и поинтересовалась:
— Все ли нравится гостю?
Я намек сразу понял. Швырнул бабу на постель и упал сверху. Пусть думает обо мне что угодно, но терпеть более не мог. Сразу сунул руку под платье, нащупал коленку. Моя рука поползла выше в предвкушении неземного блаженства. Вот только местная экипировка подкачала. Запутался я в застежках этой екарной боярской одежды. Да и излишняя мужская самоуверенность погубила. С чего вдруг решил, что хозяйка хочет меня так же, как я ее?
Настасья Вахромеевна с легкостью сбросила меня с себя и оказалась у двери. Я разозлился. Продинамить решила? Не хрен за нос водить тогда. Играть со мной, как с мышью, — это, знаете ли, чревато. Могу и забыть, что дама.
Поняв, что я в бешенстве, хозяйка одернула юбки и поспешила успокоить:
— Не запирай засов. Ночью приду.
И выскользнула из комнаты. Я в изнеможении рухнул на подушки. Мстительно подумал, что после таких издевательств любовь моя может запросто перейти в ненависть. Ну ничего, голубушка, потом отыграюсь.
Постепенно пришел в себя и хмыкнул: ну и баба! Сильна, как мужик, коварна, как японский ниндзя, а уж красива… Слов не подберешь. Что ж, буду дожидаться ночи.
В дверь осторожно постучали. Я подскочил: не выдержала! Вернулась! Одним прыжком оказался на пороге и только что не раскрыл объятия, дабы принять одумавшуюся красавицу. Но обломился.
В первый раз в жизни был не рад приходу своего телохранителя.
— Шеф, ты один?
— Как видишь, — огрызнулся я.
— Побазарить с тобой пришел, — неопределенно пробурчал Алекс.
Я сначала хотел послать его подальше. Не в настроении был разговоры разговаривать. Но потом подумал, что обижать пацана нельзя. Лучшего телохранителя не было еще ни у одного олигарха. Алекс прошел огонь и воду, медные трубы, десант, спецназ, бои без правил… Потом его крупно подставили. Сколько я потратил зеленых, чтобы вытащить его из неприятностей, лучше не вспоминать. Но теперь парень отдаст за меня жизнь не задумываясь.
Нет, оскорблять Алекса не стоит. Да и трепаться попусту он не привык. Если хочет сказать, значит, есть что.
— Что-то узнал?
— Да насчет этой цацы, Настасьи Вахромеевны.
Я не смог сдержать интерес:
— Что именно?
— Про мужа.
То, что у красавицы имеется муженек, из головы совсем выскочило. Ох, чует мое сердце, неспроста завел Алекс это разговор.
Мой телохранитель задумчиво продолжал:
— Говорят, единственная женщина во всем княжестве держит кабак. И — никаких проблем с клиентами.
— Ну, силушка-то у нее мужицкая. Любого фраера отошьет.
Алекс поморщился:
— Шеф, одной силой в таком деле не обойдешься.
Слухи ходят поганые про ее муженька. Похоже, отмороженный этот тип на всю голову. Маленький, невидный, просто мужичок с ноготок на фоне своей бабы. Но при этом злой, спесивый, мстительный и очень ревнивый.
Я хохотнул:
— Ну ты, блин, открыл Америку. Будь она моей женой, я бы тоже ревновал.
— Ревность ревности рознь. Умирают все любовники хозяйки лютой смертью. И никто не сомневается, чьих рук это дело. Здешние мужики лишь глядят на ее красу да слюни пускают. Подойти никто не решается. Был бы ты осторожнее.
Я задумался. Вот так попадалово. Но не идти же сейчас на попятную.
Посмотрел на друга:
— Алекс, ты видел, чтобы я когда-нибудь поджимал хвост?
— Уважаю, шеф, как мужчина, но как охранник — не одобряю.
— Ладно, хорош базарить.
Алекс ушел, а я валялся на постели и дожидался ночи. К наступлению темноты находился в полной боевой готовности. Прислушивался к каждому звуку и думал, что, если хозяйка не явится, отправлюсь к ней сам. К тому моменту, как открылась дверь, был уже натянут как струна.
Настасья Вахромеевна скользнула к кровати. Я почувствовал, как податливое женское тело оказалось рядом со мной. Мы сплелись в объятиях, как будто это была последняя ночь в нашей жизни. Хорошо, что одежду хозяйка скинула сразу, иначе я бы порвал в клочья.
Стоны сменялись поцелуями и восторженными криками. Я чувствовал, что мы достойные друг друга партнеры. Успокоились только под утро. Внезапно Настасья Вахромеевна прижалась ко мне и всхлипнула:
— Хоть бы для приличия сказал, что любишь.
Я опешил — такого не ожидал. Но обнял:
— Конечно, люблю. Очень.
Хочу ее и буду хотеть, но любовь — нечто другое. Хотя соврать нетрудно, если ей это важно.
Хозяйка приподнялась на локте:
— Федор, я ничего о тебе не знаю. Кто ты и куда направляешься?
Я улыбнулся:
— Самое смешное, что почти сосед. Племянник боярина Глеба, недавно вернулся. Поместье рядом, ночую здесь только из-за тебя.
Женщина, видимо, ждала продолжения, но я не хотел вдаваться в подробности. Вдруг где проколюсь. Поэтому сделал вид, что устал, и предложил:
— Давай спать.
Но вместо этого наши тела вновь слились в единое целое. Впрочем, это тоже неплохой способ закрыть бабе рот и избавиться от ненужных вопросов.
Когда совсем рассвело, с трудом оторвался от хозяйки:
— Пора за дела браться, сегодня уеду в имение.
Она с готовностью согласилась:
— Конечно, Феденька, поезжай. У меня тоже полно хлопот.
Меня это немного задело. Нет чтобы поупрашивать, поуговаривать остаться.
Поместье я сразу и не узнал. Работа кипела вовсю, двор кишел людьми. Кто тесал бревна, кто разбирал крышу, начали ставить новый частокол. Ай да Евсей! Всего-то день прошел. Впрочем, я всегда умел верно оценивать людей.
С удовольствием прикинул масштаб строительства. Ладно, осмотримся и еще здесь что-нибудь приватизируем.
Мужики-работники уважительно кланялись. Ко мне, прихрамывая, торопился «дядюшка»:
— Племянничек дорогой, наконец-то вернулся! Теперь уж не помру в одиночестве.
Похоже, дед уже сам себя уверил, что я его настоящий родственник. Старик просто оживал на глазах.
Я побродил по поместью, оценивая размах работ. К вечеру надоело изображать из себя прораба, и я вновь погнал коня к «Горластому петуху». Евсей с боярином Глебом и сами прекрасно справятся.
Настасья Вахромеевна, увидев меня, просияла. Усадила за стол, поднесла чарочку. Мы с хозяйкой выпили за мое возвращение. Я уже мечтал о том, чтобы переместиться в постель, но тут красавица поднялась из-за стола и поспешила навстречу какому-то высокому худому старикашке.
Седой дед вошел в трактир, держа в руках музыкальный инструмент. Похоже, гусли, но утверждать наверняка я бы не взялся. На вид могу определить только гитару. Сам на ней тренькаю довольно сносно. Да и голос у меня хороший, громкий.
Я поморщился: как-то слишком рьяно увивалась моя краля вокруг этого музыкантишки. Остальные посетители трактира тоже оживились. Вахромеевна сама провела мужика в зал, усадила на почетное место. Вокруг шептали:
— Боян, Боян…
По разговорам я понял, что это местная поп-звезда: сказитель и певец. Душа вдруг запросила чего-то жалостливого и лирического. «Мурку», например. Захотелось вернуться в свой мир. Нормально тут устроился, ничего не скажешь. Но зад уже отстегивался от езды на лошадках. То ли дело «мерс». Да и удобства на улице достали. Особенно если ночью прижмет. Эх, сказка сказкой, но жить бы лучше дома. А сюда на экскурсии бесящихся с жиру богачей возить, за крутые бабки, как в космос.
Я сплюнул — размечтался. Как там один из крутых пацанов любил повторять? Была типа мечта — была и радость. Прошла мечта — осталась гадость. Я почему-то вспомнил слова: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». И выругался — только не я. Хотя выбор пал именно на меня, и лишь из-за моей собственной дурости.
Меня звали не только Змеем, но за глаза — еще и везунчиком. Я задумался. Такой ли я везучий, если попал в сказочный мир? Развел меня Карлуша, как последнего лоха. Достану козла, мало ему не покажется. Да и его магичке тоже.
Я так увлекся картинами будущей мести, что не сразу осознал: в зале стоит тишина. Один только голос певца нарушал ее.
Эх, люблю я и сам спеть что-нибудь блатное, задушевное. Да и статус олигарха заставлял посещать культурные мероприятия. Певцов слышал много и разных. Старик ничего так, впечатлил. За душу брало. Особенно понравился сказ про подвиги крутого пацана Олега. Ему экстрасенс предсказал смерть от собственной коняги, а тот не поверил. Вот и пришлось в результате его братве гулять на поминках.
Затем Боян объявил:
— А сейчас пойдет наш сказ о Кощее Бессмертном.
При этом имечке певца конкретно перекосило. Я вспомнил, что Кощей тут вроде как за президента, и заинтересовался. Любопытно, что о нем здешняя «желтая пресса» базарит.
— Кто и когда даровал Кощею бессмертие — то неведомо, но живет он на свете многие лета. И нельзя его погубить ничем. Ни славной сталью победить, ни огнем сжечь, ни в воде утопить. Это все присказка, а сказка впереди будет. — Сказитель выдержал паузу. — Смерть Кощеюшки находится в игле, а игла — в яйце. И верно все это как то, что вы сидите здесь и меня слушаете.
Я пожал плечами: вот уж откровение. Об этом любой дошкольник знает.
Тем временем старикан перешел на компромат:
— Любит Кощей золото и драгоценные камни, а еще больше — красивых девушек. Ищет их он по всему свету белому да привозит в свой терем каменный. И никто более не слышит о судьбе горемык несчастных. Однако слух катится по городам и весям, что младенцев от этих женщин Кощей убивает.
Я хмыкнул. Все понятно. Дедок на оппозицию работает. Ишь как расписывает! Народ стонет под пятой гнусного узурпатора. И здесь людей хлебом не корми, а дай послушать, как власть ругают.
— Но не все происходит так, как задумано. Удалось одной пленнице сбежать и родить от колдуна сына. Шли годы. Рос тот сын и мужал. И постигал науки тайные. Ибо судьба ему на роду написана отомстить за себя и за землю свою.
Публика с нетерпением ждала продолжения. Боян пробежался взглядом по толпе, почему-то остановился на мне и выдал:
— Сказка — ложь, да в ней намек… — Затем воодушевился и совсем вошел в раж: — Но не все злодеюшке радоваться. Ждет наш мир посланника от сына Кощеева. Будет тот витязь силен без меры и умен, аки змий хитромудрый. Победит он злого ворога, отыщет смерть Кощеюшки.
Хм… а с чего это тот мажор будет загребать жар чужими руками? По понятиям-то следовало бы самому забить стрелку папаше.
— А узнают посланника…
Последнюю фразу Бояну договорить не удалось. Огромный черный кот влетел в окно и вцепился ему в лицо. Задние лапы зверя полосовали грудь барда, будто кинжалы.
Все случилось так быстро, что никто не успел опомниться. Кот исчез так же неожиданно, как появился. Миг — и будто ничего и не было. Но певец лежал на полу, а по его рубахе расплывались кровавые пятна.
Зрители бросились к сказочнику, а я выглянул в окно. Двор казался пустым. Укрыться вроде бы было негде, лишь колодец стоял посередине. Но вряд ли кот решил утопиться.
Певца уложили на стол. Из глубоких ран хлестала кровь. Посетители толпились вокруг, но больше мешали. Хозяйка трактира попыталась его перевязать.
Закончив перевязку, Настасья Вахромеевна выпрямилась и крикнула:
— Нюшка, беги за знахаркой Наиной!
Кто-то рядом прошептал:
— Не стало бы хуже от услуг ведьмы.
Нюшка мялась с ноги на ногу. Выполнять распоряжение хозяйки ей явно не хотелось.
Я отвесил девке подзатыльник:
— Шевелись, человек умирает.
Она наконец-то выскочила за дверь.
Один мужик пробормотал:
— Впервые слышу, чтобы кот так поранил. Чур-чур меня, нечистая сила.
Я почувствовал, как в воздухе разливается страх. Наклонился к хозяйке:
— А лекарка далеко ли живет?
— Не очень. Была бы дома.
Тем временем зал начал пустеть. Видно, встречаться со знахаркой у местных не было никакого желания.
Примерно через полчаса в дверях показалась служанка в сопровождении старухи. Внешность знахарки была впечатляющей. Седые волосы космами свисали на плечи, длинный крючковатый нос придавал лицу хищное выражение. Огромный горб подходил к образу злобной колдуньи как нельзя более кстати. Повстречайся такая на темной тропинке, даже я шарахнулся бы в сторону. И уж точно не доверил бы лечить близкого человека.
По телу пробежали мурашки. В голове вдруг ясно всплыли слова:
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Мистика да и только. Свихнусь я скоро с этим Пушкиным. Наина… Помню, баба была вредная и злая. Но что там с ней случилось — без понятия. Прав был Карлуша, сказки следовало лучше учить. Может, не стоит подпускать эту ведьму к сказителю?
Старуха медленно обвела взглядом присутствующих. Уставилась на певца. Мне показалось, что в ее глазах на миг мелькнуло злое торжество. Похоже, с Бояном она была знакома.
Знахарка склонилась над ним и что-то забормотала себе под нос. Я прислушался.
— Допрыгался, герой! Сколько раз просили заткнуться. Нет, властителем дум возмечтал стать, олух! В светлое будущее вести…
— Ты бы лечила побыстрее, старая, а то развела базар, — заметил я.
— Молод ты еще, чужак, мной командовать, — огрызнулась бабка.
Настасья Вахромеевна сжала мою руку:
— Феденька, не надо. Откажется ведь помогать.
Знахарка обернулась к хозяйке трактира, ехидно ухмыльнулась:
— А твой-то интересуется, что у него дома делается? Аль все по лесам шастает?
Намек был более чем прозрачен. Моя красавица побелела. Я хотел вмешаться и указать бабке ее место, но Настасья Вахромеевна с силой вцепилась в рукав.
Наина скомандовала:
— Ступайте все прочь из горницы. Мешаете.
Я хотел было возразить и остаться уже чисто из вредности, но хозяйка повлекла меня к выходу.
— Так-то лучше, — прошамкала вслед старуха. — Вы меня пригласили, не я вас.
…Мы стояли во дворе довольно долго и прислушивались к каждому звуку. В доме было тихо, как в могиле. Старуха никак не появлялась. Что же она так долго царапины-то обрабатывает? Судя по всему, местные ее хоть и боятся, но в способностях не сомневаются.
В конце концов я не выдержал. Освободился от хватки подруги и шагнул внутрь. И не смог ничего понять: комната была пуста. Выйти незаметно наружу, тем более вынести раненого было невозможно. У дверей толпился народ, а окна слишком малы, чтобы через них протащить человека. Тем не менее старуха с певцом бесследно исчезли.
Несколько следующих дней промелькнули в делах и заботах. Бесенок помог отыскать еще один клад, так что я был при бабле. Ко мне стали относиться с уважением. Тут все понятно: у кого деньги, тому и почет.
По вечерам мчался в трактир, где засыпал в объятиях красавицы-хозяйки. Намеков окружающих о муже предпочитал не замечать. Теперь уж, как говорится, семь бед — один ответ.
Настасья Вахромеевна начала нервничать, ожидая со дня на день появления своего супружника:
— Феденька, не хочу твоей смерти.
— Не боись, Настасья, я сам его замочу. И будем с тобой жить-поживать.
Сказать по правде, надевать семейный хомут совсем не хотелось. Поэтому я немного подумал, распрощался с красавицей и отправился в имение, решив на время прекратить наши встречи.
Любовь
Утром я поняла, что у меня проблемы. С пятой точкой. Такое ощущение, что жестоко избили. И что же теперь делать? На лошадь в таком состоянии сесть не смогу. Парням задницу не покажешь…
На негнущихся ногах я прошагала во двор. Мне показалось или в глазах лошади мелькнула насмешка?
Кийс, встретив меня, удивился:
— Любка, что с тобой? Ты как-то странно передвигаешься.
Я обиделась. Нет чтобы посочувствовать и ободрить, так еще и издевается.
— Как дальше поеду? Ведь даже на скамейку не сяду! — жалобно пропищала я и коснулась рукой своего зада. — Все болит.
Видимо, до Кийса дошло.
— Понятно. Мозоли натерла? Ничего, до свадьбы заживет.
На мгновение я даже забыла про боль. Ничего себе утешил! Может, я вообще никогда замуж не выйду!
В глазах парня заплясали чертенята. Он хмыкнул:
— Есть простой и действенный способ залечить твои раны. Но ты вряд ли согласишься.
Я почувствовала какой-то подвох, но решила, что хуже, чем сейчас, уже не будет.
— Ты-то откуда знаешь? На все соглашусь, лишь бы боль прошла.
— Раны нужно зализать языком. Сама ты это сделать не сможешь. Так что придется нам с Локшей помочь.
Я ощутила, что моя кожа от лица до пяток поменяла цвет на свекольно-красный. Запылав праведным гневом, огляделась… Под ногами нашелся какой-то глиняный черепок. Я схватила его и запустила в Кийса. Оборотень увернулся.
— Извращенец! Еще и Локшу приплел, — презрительно прошипела я. — Он, слава богу, на тебя не похож.
Парень расхохотался. Ишь котяра противный! Но все равно последнее слово останется за мной. Ничего лучше не придумав, заголосила:
На речке, на речке, на том бережочке,
Парень прикован к дубу цепочкой.
Ходит вокруг…
Увидев, как помрачнел Кийс, я сразу же оборвала свою самодеятельность. Стало стыдно. Заморгала глазами. Как бы смягчить свою выходку?
— Ты, Люба, иногда как дите малое, — покачал головой Кийс. — Звери всегда зализывают свои раны. Или сородичи им помогают.
Я облегченно вздохнула. Что ж, конфликт замят. Но все же недовольно пробурчала:
— Так-то звери, а я человек. — И вновь потерла рукой попу. — Мне бы доктора найти.
Впрочем, я сама понимала всю глупость моего желания.
Кийс стал серьезным:
— Ладно, придется помочь. Ступай в дом.
Я осторожно примостилась на краешек лавки. Слезы невольно выступили на глазах, но я быстро их вытерла, поскольку в комнату вошли Локша и Бразд. Мой «жених» выглядел огорченным.
— Уехали уже витязи. Не успел.
В это время вернулся Кийс с букетиком каких-то желтых цветов и объявил:
— У нас проблема. Любка какое-то время не сможет сесть на лошадь. Придется лечить.
Бразд занервничал:
— Послушай, Люба, я от тебя не отказываюсь, но очень хочу найти этих людей. А с вами могу опоздать. Встретимся в трактире «Горластый петух». Мне сказали, путники в ту сторону отправились.
Меня это вполне устраивало. Пусть Бразд ищет своих витязей. Вдруг это все-таки Федор и его охранник?
Локша тоже выглядел довольным.
— Давно бы уж свалил, — пробурчал он себе под нос.
Кийс, наоборот, нахмурился. Из всех нас он был самым практичным.
— С Браздом было бы проще. Ему знакомы здешние дороги, да и людей многих знает.
Тем временем по избе пополз сильный цветочный аромат. Кот распорядился:
— Мы с Локшей пойдем прогуляемся, а ты обрабатывай раны. Да как можно чаще меняй примочки.
Парни ушли, а я с трудом пристроила себе компресс на мягкое место. Легла животом на лавку и задумалась. Конечно, Кийс прав. Лучше бы ехали дальше все вместе. Бразд, когда перестал обращать на меня внимание как на особу противоположного пола, оказался вполне ничего. К тому же он все-таки человек. Локша и Кийс, конечно, друзья, но порой опасения вызывают.
Через несколько часов боль исчезла практически полностью. Я была готова двинуться в путь немедленно, но вернувшиеся спутники охладили мой пыл:
— Переночуем здесь. На ночь глядя отправляться нет смысла.
Спала как убитая. Если кошки и устраивали концерт, то я ничего не слышала. Утром меня бесцеремонно растолкал Локша:
— Поднимайся, путь неблизкий.
Кийс привел лошадей. Парни оседлали своих, затем Локша направился к моей кобыле, но Кийс его остановил:
— Пусть учится сама. Может так случиться, что нас рядом не будет.
Я жалобно посмотрела на Локшу, но тот только пожал плечами и протянул седло. Тогда я сердито глянула на Кийса. Кот поторопил:
— Ну давай же. Объясню…
Я немного похныкала и попыталась притвориться, что жутко боюсь своей лошади, но на парней это не подействовало. Тогда пришлось браться за дело всерьез. Через некоторое время у меня получилось. Но на своих спутников я обиделась. Из принципа.
Кийс ехидно ухмыльнулся. Этот чертов кот очень хорошо меня понимает. Зато Локша расстроился и всячески старался вернуть мое расположение. В конце концов я снизошла и, когда парень в очередной раз попытался меня рассмешить, снисходительно улыбнулась.
Кийс назидательно заметил:
— Давно бы так. Даже моя знакомая маркиза всегда сама седлала своего коня. А дама она была весьма знатная.
Мне послышалось в его голосе пренебрежение, которое я отнесла на свой счет.
— Интересно было бы узнать, когда ты встречался с маркизами? — фыркнула я.
Кийс высокомерно взглянул на меня:
— Очень давно у меня был друг — маркиз… — И вздохнул.
Я хихикнула:
— А звали его случайно не маркиз Карабас?
Такой реакции я не ожидала. Кийс прямо в седле подпрыгнул! Внимательно осмотрел меня и даже принюхался.
— Вроде я не говорил. Откуда знаешь?
Я задумалась. Рассказать, что ли, парням свою историю полностью? Но почему-то не решилась.
— Кийс, все станет ясно в свое время. А пока — не расспрашивай. Договорились?
Оборотень внимательно оглядел меня, но все-таки кивнул головой.
Ехали мы довольно медленно, так как наездником я была никудышным. Радовало лишь, что дорога оказалась хорошей, да и день выдался теплый и солнечный.
Однако вскоре я заметила изменение погоды. Локша забеспокоился:
— Нужно поспешить. Ветер усиливается. Не к добру.
Кийс согласно кивнул:
— Будет ливень, а то и похуже. Лучше бы переждать под крышей.
Мы двинулись более резво. Меня подбрасывало в седле, и вскоре вновь вернулась боль в пятой точке. На развилке мы замерли. Одна тропа забирала вправо, другая — влево.
Я нерешительно сказала:
— Вроде бы Бразд говорил, что двигаться нужно прямо. Вот и пойми, что он имел в виду. А еще уверял — «не ошибетесь».
— Может, наш жених решил таким образом отомстить невесте, которая на первом же свидании изуродовала ему лицо? — ехидно ухмыльнулся Кийс. — Или вообще от нее избавиться?
Я задохнулась от возмущения:
— Тебе, Кийс, не хуже моего известно, кто его исцарапал. Да и в лесных тропинках вы с Локшей лучше меня должны разбираться. Я-то житель городской да к тому же нездешняя.
Сказала и прикусила язык. Распространяться на эту тему не хотелось.
Тучи уже совсем затянули небо.
— Нужно выбрать дорогу, — буркнул Кийс. — Куда?
Я наугад предложила:
— Направо.
Туда и свернули. Вскоре тропа стала уже, а лес — как будто гуще и выше. Раздался удар грома. Молния пронзила небо. Я охнула и прижалась к лошади. Кийс нахмурился:
— Вперед, пока еще видна тропа. Может, найдем какое укрытие.
Вскоре мы выбрались на небольшую поляну. Тьма уже сгустилась настолько, что двигаться дальше не было возможности. Дождь лил вовсю. Парни быстро привязали лошадей к кустам, а я не успела сделать в темноте и нескольких шагов, как куда-то провалилась. От неожиданности заорала во все горло. Да так, что заглушила раскаты грома. Оборотни бросились на мой крик и через некоторое время оказались рядом.
Вспыхнула молния. Я сумела разглядеть, что нахожусь в яме, из которой вбок ведет какой-то лаз. Кийс заглянул туда, принюхался, потом полез вперед. Вскоре мы услышали его голос:
— Забирайтесь сюда. Переждем непогоду.
Мы последовали за ним. Нора оказалась довольно просторной и сухой.
— Знать бы еще, где хозяин, — проворчал Локша. — А вообще тут неплохо.
Покидать уютную пещерку я не собиралась. Тем более теперь, когда от ударов грома закладывало уши. Не вылезла бы, даже если бы попытались вытащить силой. От парней, сидевших, тесно прижавшись с двух сторон, шло тепло. Дождь, кажется, стихать совсем не собирался. Несмотря на страх перед грозой, потянуло ко сну. Я с усилием открывала глаза, но они закрывались сами собой. Смущало соседство оборотней. Потом я трезво рассудила, что вряд ли бы сумела справиться с ними, если бы они что-то задумали. Да и возможностей у них уже было предостаточно. Так что я сладко зевнула и погрузилась в блаженную дрему.
Проснулась, когда начало светать. Парни крепко спали рядом. Локша во сне довольно улыбался. А вот Кийс вел себя беспокойно, что-то тихо бормотал. Я разобрала:
— …проклятый колдун… все равно когда-нибудь доберусь до тебя…
Я от души пожалела кота. Только сейчас дошло, чего стоило столько времени просидеть на цепи в одиночестве. Осторожно высвободила руку и погладила парня по плечу. Тот в ответ мурлыкнул. Я быстро отшатнулась — вдруг истолкует неправильно? Все-таки было бы проще, будь они обычными людьми. Но ничего не поделаешь: что имеем, то имеем.
Я пошевелилась энергичнее, и парни тут же открыли глаза.
— Хватит спать, пора в дорогу.
Мы выбрались наружу. Осмотрелись. Лошади исчезли. Да и полянка выглядела странно. Лес окружал ее со всех сторон плотной стеной. Я вытаращила глаза:
— Интересно, как мы сюда пробрались? Да еще и верхом?
— Неважно, как попали, надо думать, как выбраться, — сказал Локша. — Заколдованных мест в лесах полно.
Я насупилась и чисто по-женски тут же обвинила своих спутников во всех бедах:
— Думала, вы знаете в лесу все тропы, а вы…
Парни уставились с недоумением:
— Разве мы говорили, что знаем? Сама выбирала дорогу, которую подсказал тебе женишок.
Дался им этот Бразд! Я даже обиделась:
— Да какой он мне жених! Был бы им, так я бы сейчас в теплом доме пироги уплетала.
Тут я невольно сглотнула слюну. Как ни крути, но делать что-то нужно. Машинально сунула руку в карман… и наткнулась на клубочек. Мне показалось, он дернулся в моей руке. Удивилась, вытащила его из кармана и стала разглядывать. Такое чувство, что он хочет вырваться.
Я сильнее сжала клубок в кулаке и изумленно наблюдала за его действиями, одновременно чувствуя на себе взгляд Кийса.
— Ничего не пойму. Он ведет себя как живой.
— Вижу, — буркнул оборотень, а сам продолжал рассматривать меня, словно экзотический экземпляр.
— Сказки, да и только! — засмеялась я.
Кийс прищурился:
— Сказки ты рассказывать любишь. Откуда он у тебя?
Ну вот, начинается. Знаю, за свои поступки надо отвечать, но я скорее умру, чем признаюсь, что что-то украла. Я нагло соврала:
— Нашла.
Кийс с недоверием покачал головой:
— Владеешь такими предметами и не знаешь их предназначения?
На последний вопрос я могла ответить совершенно правдиво:
— Не знаю.
И кажется, только сейчас в полной мере поняла, что нахожусь в мире, целиком состоящем из чудес и, как бы сказали у нас, сказок.
— Локша, не отставай! — позвал Кийс. — А ты, Любка, брось клубок на землю.
Я выполнила просьбу, правда, хватило ума не выпустить из рук кончик нити. Запоздало вспомнила, что в сказках клубок обычно приводил героя к избушке Бабы-яги.
Кийс хотел добавить что-то еще, но не успел. Клубок подпрыгнул и покатился, ускоряя темп. Оборотень на бегу наградил меня весьма неоднозначным взглядом.
Мы кинулись за клубком, продираясь сквозь заросли. Удивительно, как ловко маленький шарик находил тропу в лесной чаще. К сожалению, он несся с такой скоростью, что мы с парнями еле успевали следом. То ныряли под низкие ветви, то перепрыгивали через поваленные стволы деревьев. Полоса препятствий получилась просто на загляденье. В обычной жизни я бы давно не выдержала такого темпа, а потому искренне удивлялась, отчего же получается здесь. Последние метры выдались самыми трудными. Наконец клубок замер перед небольшим домиком на полянке.
Дом был окружен частоколом. Я вздрогнула — показалось, что на шестах его надеты черепа. Однако при ближайшем рассмотрении «черепа» оказались просто глиняными горшками. Как ни вглядывалась, куриных ножек у избушки также не обнаружилось. Да и произносить слова: «Повернись ко мне передом, а к лесу задом», — тоже не пришлось. Дверь находилась прямо напротив ворот. Я облегченно вздохнула.
На крыше сидел черный кот. При виде нас он выгнул спину и воинственно зашипел. Как мне показалось, с особой неприязнью поглядел на Кийса. Мой спутник тоже напрягся. Да уж, был бы не кот, а кошечка — другое дело.
Дверь чуть приотворилась. В щель кто-то выглянул и тут же снова захлопнул створку. Через минуту из дома вышла чернобровая молодка с темными как смоль волосами и пухлыми алыми губами. Я успокоилась. Дом не был похож на жилище ведьмы, да и сама женщина Бабу-ягу ничем не напоминала.
Парни переглянулись и усмехнулись. Женщина смотрела внимательно и изучающе. И взгляд этот мне ой как не понравился. Будто просверлил насквозь.
— Что я вижу! — всплеснула она наконец руками. — Гостюшки дорогие! Путники так редко заглядывают в мое убогое жилище, все богатство которого — кот да ворон. Да и то второй неизвестно где летает. А вы, гостюшки, проходите-проходите. Агапьей меня кличут. А как вас-то звать-величать?
Мы представились. Агапья недоверчиво покосилась на Локшу и Кийса. Казалось, она их вот-вот обнюхает. Потом переключилась на меня. Попросила показать клубок, который я держала в руках. Следующие слова заставили меня подпрыгнуть и открыть рот.
— Узнаю, узнаю… Он когда-то принадлежал одной моей дальней родственнице. И куда ты, девица, путь держишь? До чего ж этот мир-то докатился! Во времена моей молодости царевичи искали суженых, а теперь девки по лесу бегают. Все перевернулось с ног на голову, — проворчала хозяйка. — Впрочем, вы, гостюшки, проголодались, наверное. Сейчас накрою.
И не успели мы оглянуться, как Агапья метнулась к печи и принялась доставать еду.
Я потихоньку оглядела избушку. По стенам развешаны травы. На подоконнике какие-то кости. Наверное, кот не доел. Парни вели себя спокойно. Похоже, ничего страшного нам тут не грозило. А я сидела как на иголках. Слова о клубке не выходили из головы. Мне хотелось спросить, кем же была его бывшая владелица.
Задать вопрос вслух не успела. Только открыла рот — почувствовала, как Кийс под столом лягнул меня ногой. Причем весьма ощутимо. Оставлять такие действия без ответа я не собиралась и лягнула его в ответ. Локша с удивлением взглянул на меня:
— Любка, тебе тесно? Синяк ведь поставила.
Я чуть не подавилась. Неужели перепутала? И разозлилась на Локшу — вот дурак, мог бы и промолчать. Кийс только усмехнулся.
Обед прошел довольно мило. Хозяйка развлекала гостей разговорами. Однако взгляды, которые она бросала на меня, совершенно мне не нравились. Кийс галантно поддерживал беседу, но очень ловко уходил от разговоров о прошлом и наших планах. После еды я предложила хозяйке помочь убрать со стола. Та похвалила:
— Молодец, девочка. От работы черной не бегаешь. Хоть и видно по твоим белым рученькам, что непривычна к таким занятиям. При каком дворе росла?
— Далеко отсюда, — замялась я.
Вымыв посуду и поставив ее на полку, огляделась. Что бы еще сделать? Сидеть без дела и отвечать на вопросы хозяйки не хотелось. В углу стояла метла. Подмету-ка я пол…
Никак не ожидала, что реакция хозяйки на это мое действие окажется столь неадекватной. Агапья бросилась наперерез и резко вырвала метлу из моих рук. Да так, что черенок стукнул меня по лбу. Теперь шишка мне обеспечена.
— Не трожь!
Я недоуменно заморгала. Никак не могла понять, что сделала не так.
— Только помочь хотела, — растерянно пробормотала я.
Какое-то время Агапья зло и подозрительно сверлила меня взглядом. Потом, видимо, до нее все же дошло, что ничего плохого совершить я не намеревалась.
— Девочка, метла не для того, о чем ты подумала. Посторонние не должны ее трогать.
Она ухватила предмет спора и забросила в дальний угол. Мне послышалось или скорее просто показалось, что оттуда донесся печальный вздох.
В это время во дворе раздалось хриплое карканье.
— Вот и мой Варкуша вернулся. Пойду новости послушаю.
Кот двинулся следом за хозяйкой. Мне почему-то показалось, что он не хочет оставаться наедине с Кийсом. Мой спутник рассмеялся:
— А не такой уж и храбрый у нее защитник.
Как только Агапья вышла за дверь, я бросилась к метле и повязала на нее голубую ленточку. Не знаю почему, но мне стало ее жалко. Опять послышался тихий вздох и на этот раз — тихое «спасибо».
Потом я с любопытством выглянула в окно. Ворон сидел на частоколе, Агапья стояла рядом. Похоже, они что-то бурно обсуждали, время от времени оглядываясь на дом. Почему-то я решила, что разговор шел обо мне.
Локша, видимо, тоже что-то почувствовал и мрачно пробормотал:
— Лучше бы выбираться отсюда подобру-поздорову. Нечистое место. — И тут же предложил: — Давай, Кийс, посмотрим, что вокруг творится.
Парни вышли, и почти сразу вернулась Агапья. Вид у нее был взволнованный. Ноздри раздувались, губы были плотно сжаты. Наверное, получила недобрую весть. Но она очень быстро взяла себя в руки и ласково произнесла:
— Ребятки пошли прогуляться? Хорошо. А ты, девица, садись рядышком да расскажи, что с тобой приключилось. Как судьба связала тебя с такими попутчиками? И откуда у тебя волшебный клубочек?
Голос женщины звучал убаюкивающе, на лице появилась доброжелательная улыбка. Но вместо того чтобы успокоиться, я напряглась. Почувствовала, что вопрос не праздный и что хозяйку будет трудно обмануть.
Сказать правду? Ищу, мол, суженого? Но вся загвоздка в том, что Федор вовсе не догадывается о том, что он мой суженый. Да и когда узнает, не факт, что обрадуется. Пока искала в голове ответ, вернулись парни. При них я тоже не могу сказать, что ищу жениха, вдруг обидятся и оставят одну? А я к ним уже привыкла.
— Брата пропавшего разыскиваю, — тяжело вздохнула я. — А клубок мне дал колдун и стрелу с луком тоже.
Покосилась на Агапью. Та не спускала с меня колючего подозрительного взгляда. Похоже, не очень-то поверила. Но говорить правду и признаваться, что я воровка, было тем более стыдно. Пришлось прибегнуть к старому испытанному средству. Я всхлипнула и произнесла почти искренне:
— И зачем связалась с колдуном? Знала ведь, что до добра не доведет.
Тут на помощь пришел Локша:
— Да, ее стрела упала на наш двор. Но брата — никаких следов.
Агапья неопределенно хмыкнула:
— Ну прямо сестрица Аленушка и братец Иванушка. — И добавила с иронией: — А он случайно в козленочка не превратился? Я-то, кстати, думала, что люди давно стали пренебрегать родственными чувствами. Выходит, остались еще экзотические экземпляры.
Захотелось послать бабу с ее комментариями куда подальше. Но, вспомнив, что молчание — золото, я захлопнула рот. Только сделала вдох и выдох, как учил Карл Карлович.
Хозяйка какое-то время оценивающе рассматривала меня, потом вкрадчиво сказала:
— Значит, брата хотела найти? Вот поэтому клубок и привел тебя сюда. Но я не знаю, где он. Если желаешь, можешь отправиться со мной в то место, где соберется много моих сестер. Авось кто-нибудь его и видел.
— Куда пойдем? — сразу поинтересовался Локша.
Баба усмехнулась:
— Там собираются только женщины. Вам ходу нет.
Кийс нахмурился:
— Выйдем, Люба, поговорить надо.
Во дворе оборотень предупредил:
— Не советовал бы принимать ее предложение. Если эти и знают, не обязательно скажут. А приключения на задницу сможешь найти.
В словах приятеля я уловила настоящее беспокойство. Чуточку подумала и выдала:
— Ничего со мной не случится. Ты и сам должен стремиться разыскать моего брата. Отыщем — цепочку тебе отдам, как обещала.
— При чем здесь цепочка? — вздохнул Кийс. — Носи ее сама, только никому другому не отдавай. Я просто боюсь за тебя.
Мне стало стыдно. Действительно, не все продается и покупается. Кийс и Локша — мои друзья.
— Кийс, — взмолилась я, — все я понимаю, но не могу упустить такой шанс. Ничего со мной не случится. Сам знаешь — на мне оберег. А вообще я все равно туда отправлюсь, как ни отговаривай.
Вдруг Бразд найдет вовсе не Федора? А так, может, хоть что-то выясню.
Мы вернулись в дом.
— Хорошо, Агапья, я пойду.
— Мы полетим, — с улыбкой поправила хозяйка.
Я с изумлением уставилась на Агапью:
— На самолете?
И тут же опомнилась. Совсем забыла, где нахожусь.
Теперь удивление появилось на лице Агапьи:
— Самолете? До сих пор их так никто не называл. — Повторила и хмыкнула: — Само летает. А мне название понравилось! Сегодня же объявлю, что у меня теперь не метла, а самолет!
Я представила, куда летают на метле, и даже дыхание остановилось.
— На шабаш на Лысую гору?
Агапья захохотала:
— Ишь размечталась! Туда-то и нас не всех приглашают. А ты простая… — Тут хозяйка подозрительно уставилась на меня: — Откуда ты все знаешь? Не такая уж и простая, какой хочешь казаться. — Она оглядела меня еще раз: — Нет, тебя я не знаю… — Она задумчиво пожевала губами, при этом сразу став похожей на старуху, и пробормотала: — Ну ежели что, так тебе же хуже. Отправимся на гору, но не на Лысую. Куда ближе. Да и народу поменьше соберется. В основном ведьмы из округи. Пойду переоденусь. Повеселимся… Может, и он там будет… — Она мечтательно вздохнула.
Я подумала о своем:
— Федя?!!
Агапья фыркнула:
— При чем здесь твой Федя?
И ушла. А меня охватило нервное возбуждение. Я заметалась по избе. Кийс и Локша неодобрительно косились в мою сторону. Я вдруг подумала о предстоящем путешествии и растерянно поглядела на парней:
— Хм… она полетит на метле, а я на чем?
— Ты тоже с ней вместе, — «успокоил» Кийс.
Он что, смеется? Я просто опешила.
— И как ты себе это представляешь? Верхом на палке? Это ведь даже не ковер-самолет. — И вдруг в сердцах ляпнула: — А как метла выдержит двух телок?
Потом покраснела. До чего докатилась! Саму себя телкой назвала. Хорошо хоть парни не поняли.
Я подошла к метле и с интересом уставилась на нее. Шут знает эти волшебные предметы. Может, понимает, о чем говорим, и обидится? Я решила на всякий случай подстраховаться и, удивляясь сама себе, засюсюкала:
— Метелочка, ты такая стройная, изящная. Как только сможешь унести целых двух?
И явно услышала в ответ хихиканье:
— Телок?
Я вздрогнула. Без сомнения, метла отлично знала значение этого слова.
В это время вернулась Агапья, и я просто выпала в осадок. Хотя думала, что удивить меня невозможно уже ничем. На Агапье красовалась короткая красная мини-юбка до… Мое воспитание не позволяло произнести последнее слово вслух. Хозяйка стрельнула глазами в сторону моих спутников, видимо, проверяя эффект. И осталась довольна. Парни замерли с открытыми ртами.
Агапья презрительно оглядела мою персону:
— Так не пойдет. У нас девки в портках не ходят.
Несмотря на мои протесты, я была наряжена в юбку и кофту.
— Ну вот, теперь другое дело!
Наконец улыбка на лице Агапьи сменилась озабоченностью:
— Мальчики, мы улетаем, а вы ведите себя хорошо.
Локша вдруг подошел и заглянул бабе в глаза:
— Смотри, если что случится с Любкой, везде найду. Никакая Лысая гора не поможет. Поняла?
А Кийс мурлыкнул:
— От избушки только угольки и останутся.
Лицо Агапьи стало злым и жестким.
— Заткнитесь. Пугали бабу хреном.
Я вновь опешила — ну и выраженьице! Ведьма что, бывала в нашем мире? Хотя, судя по ее наряду…
Агапья подошла к метле, схватила за прутья и вытащила во двор. Мне не понравилось, как она обращается со своим транспортным средством. Похоже, метла не бессловесный предмет, а нам на ней еще лететь. Я бы поостереглась. Впрочем, не мне учить ведьму.
Выйдя из дома, я села верхом на метлу позади Агапьи. Наш транспорт стрелой взмыл в небо. Я поначалу зажмурила глаза, но потом решила, что теперь уже поздно бояться. Нужно было раньше думать.
Как ни странно, полет проходил весьма комфортно. Будто в кресле сидела, а не на палке. Мешал лишь ветер, бьющий в лицо.
Я посмотрела вниз. Мы летели над лесом. Потом показалась голубая лента реки. А впереди возвышалась гора со множеством пиков.
Приблизившись к горе, наша метла начала как-то нервно подрагивать. Агапья завертелась во все стороны. Я тоже глазела вокруг, благо посмотреть было на что. Отовсюду спешили ведьмы и лихо заходили на посадку.
Нам навстречу неслась какая-то молодка. Агапья взвизгнула и заорала:
— Собьем Зюкайку! Ату ее, заразу!
Видимо, у встречной ведьмы были аналогичные намерения. Она озвучила их такими словами, которые при моей культурности трудно повторить. Метлы столкнулись. Мы рухнули вниз. Странно, но при этом я почти не ушиблась. А Агапья и Зюкайка уже обнимались под восторженные аплодисменты окруживших их баб. Ведьмы хлопали друг друга по плечу и обещали в следующий раз уж точно уделать. Видимо, это был обычный ритуал. Или, может, считалось здесь высшим пилотажем?
Я постаралась поскорее выбраться из беснующейся толпы. Так сказать, понаблюдать для начала с безопасного расстояния.
Агапья и Зюкайка разжали наконец объятия. И, наверное, Зюкайка тут же пожалела о том, что не придушила соперницу. Агапья своим нарядом произвела фурор. Сначала наступила тишина, потом заговорили все сразу. Кто-то осуждал, но завидующих явно было больше. Одна довольно молодая ведьма обошла мою сопровождающую по кругу:
— Ну ты и придумала! Но ведь красиво. Тоже так хочу!
И перешла от слов к делу — оторвала подол своего платья. Но тут же получила по полной. Стоявшая рядом баба ехидно заметила:
— С твоими кривыми ногами только такое и носить.
— На свои погляди, коротконожка, — сразу ощетинилась молодка.
Я думала, сейчас начнется очередная потасовка. Но резкий властный голос остановил надвигающуюся бучу:
— Вы что решили здесь устроить? Забыли, что в священном месте находитесь? В следующий раз ни одну из вас не пригласят!
Бабы испуганно умолкли. В центр поляны вышла высокая властная старуха. Она обвела взглядом присутствующих и уставилась на меня:
— А это что такое? Кто посмел притащить?
После ее слов все внимание переключилось на мою персону. Я поежилась. В это время к старухе подскочила Агапья и что-то неразборчиво зашептала ей в ухо. Я лишь поняла, что старшую зовут Наиной.
Старуха вдруг усмехнулась и обратилась ко мне:
— И что ты, девица, забыла в наших краях? Говорят, братца разыскиваешь? А велик ли твой братец?
Я сжалась — поверит или нет? Все ж таки ведьма.
— Взрослый человек. Но самый любимый из семьи.
— Опиши мне его, красавица. И как имя брата твоего?
— Звать брата Федором. Он высокий, светловолосый…
Наина взглянула на мои черные волосы и усмехнулась. Зря я про это упомянула. Хотя с сестрами мы тоже совсем не похожи… Я попыталась исправиться:
— …очень красивый.
Ведьма прищурилась:
— Это, девица, я и сама поняла. Обычно красивых и ищут. Некрасивые-то кому нужны?
Я смешалась. Ведьма явно не поверила в «брата». Да еще последняя фраза прозвучала намеком в мою сторону. Можно подумать, здесь одни красавицы собрались! Всякие есть.
— Ладно, девонька, будь гостьей. Только за мужиками бегать — последнее дело. Приключений найдешь, да вряд ли рада им будешь. Могу даже предсказать, что ждать их осталось совсем недолго. — Взгляд бабы стал недобрым. — Сколько лет живу, но чтобы добровольно кто из людей сюда пожаловал, вижу впервые. Вот потеха!
Мне не понравилось то, что она сказала. Особенно интонация, с какой она эти слова произнесла. Но ради Феди придется потерпеть. Не ведьмы ко мне, а я к ним пришла на поклон.
Агапья распорядилась:
— Любка, расплети волосы. Здесь так принято.
Я послушно расплела косу. Тряхнула густой шевелюрой. Волосы закрыли тело чуть ли не до колен. Окружающие глядели с явной завистью, не отрывая глаз. Кто-то произнес:
— Жаль, что такая красота уйдет вместе с ней!
Я чуть не выпалила: «Нет, обстригу и вам на парики оставлю», а потом поежилась — и почему она это сказала?
Наконец ведьмы вспомнили, зачем, собственно, собрались. Откуда-то появились бутылки с явно алкогольным напитком. Женщины начали с удовольствием к ним прикладываться, смеяться и шутить.
Я понуро бродила среди них. Пыталась узнать про Федю. Но никто не собирался отвечать на мои вопросы. Завести даже самый простой разговор не получалось.
Вскоре я отошла в сторонку. Ждала, когда бабы напразднуются и Агапья отправится обратно. На краю поляны увидела аккуратно сложенные метлы. Удивилась, сколько их. По голубому бантику узнала метлу Агапьи. Она лежала с самого края. Почему-то я обрадовалась ей как родной.
Посидела немного одна-одинешенька, а потом решительно встала. Все-таки стоит попытаться узнать что-либо еще раз. Зачем зря время трачу?
Я металась от одной группы баб к другой. Расспрашивала про Федю. Некоторые отвечали:
— Не знаю. Не слышала. Не встречала.
Чаще же в ответ неслись оскорбления и насмешки. Кажется, никто не верил, что я ищу брата. На это мне было глубоко наплевать, но вот узнать что-нибудь хотелось. Игнорируя грубость и сальные намеки, я спрашивала и спрашивала… Наконец наткнулась на Агапью. Та шла навстречу с бутылкой в руке и, кажется, обрадовалась, увидев меня.
— Любка, ты же голодная!
Она схватила меня за руку и потащила к столу. Мой желудок отреагировал на предложение громким урчанием.
Агапья протянула бутылку:
— Хлебни, полегчает. А я услышала кое-что интересное от одной ведьмы. Про твоего брата. Жаль, что она уже отключилась.
— Как это? — не сразу поняла я.
— Ну, перебрала немного. Теперь пока очухается…
Я дернула ее за рукав:
— И как долго этого ждать?
— Ну, может, до завтра… А может, и целых три дня. Эти ведьмы с Поморья такие слабые. Да вон она лежит.
Ну и позор. Бабы ведут себя, как собутыльники моего отца. Но придется теперь ждать и охранять эту выпивоху. Без сведений о Феде не уйду.
Веселье набирало обороты. Агапья настойчиво толкала мне в руки бутылку. И даже болтала что-то вроде того, что я ее не уважаю. Уважать ее вовсе не хотелось, но поняла, что отвязаться по-другому не получится.
Я зажмурилась и храбро хлебнула. Горло обожгло, дыхание перехватило, на глазах выступили слезы. Да сколько ж в этом пойле градусов?! Я схватила кусок мяса и затолкала в рот. Только хлеба тут почему-то не было. Худеют, что ли?
Агапья ухмыльнулась:
— Веселись, пока есть время. Сейчас тебе море по колено станет.
В это время приземлилась еще одна ведьма. Она с разлету опустилась прямо к нам на стол. К ней навстречу бросились несколько баб:
— Милочка, наконец-то! Давай за встречу!
Одна из них потянулась к прибывшей с бокалом вина, пошатнулась и пролила напиток прямо на прутья ее метлы.
Реакция «милочки» оказалась весьма неадекватной. Показалось, что она сейчас изобьет подружку.
— Ты что наделала?! — завопила баба. — Теперь я тут что, два дня сидеть буду?! Пока она очухается?
Я хихикнула. Вот уж горе — вино разлила. А потом дошло — метла опьянела и надолго.
Прибывшая с гневом уставилась на меня:
— А это что за чучело? Чего смешного нашла?
Агапья втиснулась между нами:
— Успокойтесь, девочки. Любка — наша гостья. И не шуми, никто нарочно портить твою метлу не собирался.
Та махнула рукой и, схватив стакан, потянулась ко мне:
— Ладно, чего уж теперь. Давай выпьем!
Я поняла, что своим отказом нанесу страшное оскорбление. Поэтому снова выпила. В голове зашумело. Стало легко и хорошо. Вот только огорчало, что ведьма, которая знала про Федю, крепко спала в конце стола. Я посмотрела на нее, потом на Агапью:
— А сколько мы с тобой тут пробудем?
— Завтра с первыми лучами солнца — домой.
Я показала на спящую:
— А она?
Агапья пожала плечами:
— Как проспится, так улетит.
Меня такой вариант не устраивал. Останусь здесь до тех пор, пока не поговорю с этой бабой. К тому же я уже знала, как это провернуть. Взяла бутылку, хлебнула еще раз и отправилась туда, где лежали метлы. Решила угостить нашу вином. Но в темноте по ошибке начала не с того конца. Полила крайнюю и только после разглядела, что бантика на ней нет. Эх, была не была! Ноги уже заплетались, но я двинулась дальше, щедро окропляя все метлы подряд. Подумаешь, погостят здесь ведьмы несколько дней. Глядишь, и узнаю что про Федю.
Так я прошла вдоль всего ряда. Осталась последняя метелочка. Я потрясла бутылкой, но там, как на грех, не осталось ни капли. Я покачнулась и чуть не грохнулась на пятую точку. Заметила знакомый бантик. Надо же как лопухнулась! Ну ничего, схожу еще принесу.
Я развернулась и побрела обратно на поляну. А там уже пылал большой костер. Ведьмы сбрасывали одежду и прыгали голышом через огонь, показывая свою ловкость и смелость. Я стояла, пошатываясь, и не могла отвести взгляд от этого зрелища. Ко мне вновь подошла Агапья и громко объявила:
— Скоро он будет здесь, и он знает про тебя.
Сердце бешено забилось. Я решила, что она говорит о Феде. Значит, все-таки нашла! Я чуть ли не со слезами бросилась к ведьме:
— Спасибо, Агапьюшка, ты мой самый лучший друг!
За спиной раздалось злое шипение:
— Мы столько времени ждали, а ты решила эту замухрышку подсунуть? Старая сводня!
Я возмутилась. Выходит, знали про Федю, а меня обманывали? Тут я приняла воинственную позу — умру, но Феденьку ведьмам не отдам!
Подошла Наина, ласково обняла меня за плечи:
— Девочка, зачем с ними спорить? Докажи, что ты лучше. Прыгни через костер. — И протянула бутылку. — Глотни.
Я взглянула на пляшущие языки пламени, по телу пробежали мурашки. Взяла бутылку из рук Наины, отхлебнула. И сразу все изменилось. Ведьмы показались милыми и симпатичными, все вокруг — донельзя смешным, а костер — сущим пустяком. Я подумала: «Вот сейчас появится Федя и увидит, какая я смелая и ловкая!» — и стала проталкиваться вперед. Огонь полыхнул сильнее. На миг я замешкалась. И тут же услышала:
— Трусиха! Лучше бы не совалась.
Ведьмы пролетали над пламенем, как стрелы. Кто-то прошипел:
— Сними юбку, дура. Вспыхнешь, как факел.
Закричала Агапья:
— Идиотки! Прекратите! Она же сгорит.
«Не боги горшки обжигают», — с пьяной решительностью рассудила я. Не хочу быть хуже других. Хотя одежду снимать не буду, не на нудистском пляже. Да еще вдруг Федя увидит?
Зелье играло в голове. Я отошла на несколько шагов, рассчитывая, какой взять разбег. Краем уха услышала крик Агапьи:
— Зачем дрова подбрасываете?!! Так нечестно!
Но мне уже было все равно. Я заорала:
— Йо-хо-хо! И бутылка рома!
Рванулась вперед. Ноги оторвались от земли. Я восторженно завопила:
— Ура! Лечу!
Но мой полет прервали чьи-то сильные руки. Я возмущенно дернулась в сторону, но вырваться не получилось. Пришлось взглянуть на того, кто мне помешал. Мои плечи сжимал высокий широкоплечий мужчина. Я возмутилась и зашипела:
— Дурак, чего тебе надо? Прыгать хочу! Пусти.
Мужчина не шевельнулся и не отвел от меня взгляда своих мерцающих во тьме глаз. Я хотела пнуть его, но ничего не вышло. Я едва не потеряла равновесие и, наверное, шлепнулась бы на землю, если бы он меня не держал. Это меня неожиданно рассмешило. Я стала разглядывать незнакомца и вынесла вердикт:
— А ты о-оч-чень крас-сивый! — Я захихикала. — Тебе, наверное, часто это говорят? — Еще раз внимательно оглядела его и пришла к выводу: — Но Федя все равно лучше!
Мужчина не обратил на мои слова никакого внимания и вообще не проявлял никаких эмоций. Я вновь попыталась освободиться:
— А ну, отцепи руки! Ну что за бестолочь! Сказала же, что трогать меня не моги. Руки убери, а смотреть можешь сколько угодно!
Еще раз дернулась. Неожиданно пальцы, сжимающие мои плечи, разжались. Я еле удержалась на ногах, но вскоре выпрямилась и развеселилась.
— Я пью, все мне мало, уж пьяная стала! — Посмотрела на мужчину и развела руками: — Все, дальше не помню. Потом допою. Пойдем выпьем, а?
Этот тип опять не ответил. Лишь внимательно разглядывал меня. Невежливый он какой-то. Стою и будто сама с собой беседую. И тут поняла — говорю-то я одна. Все бабы умолкли. Вокруг стояла гробовая тишина. Даже слышно, как дрова в костре потрескивают.
Из толпы выбралась Наина и подобострастно поклонилась:
— Господин, ну как вам наш дар?
Мужчина медленно перевел на нее взгляд:
— И для чего бы мне пригодился обгорелый труп?
Ноздри его внезапно дрогнули, глаза сощурились.
Что-то в его голосе было такое, отчего я начала трезветь. Глянула на костер, и стало страшно — чуть добровольно не изжарилась. Потом взглянула на спасителя, и мороз пробежал по коже. Широкие плечи, узкие бедра, властные темные глаза. Он был красив, действительно красив. Вот только красота эта какая-то нечеловеческая. Она пугает. И где-то я уже этого типа видела…
Незнакомец дал отмашку шабашу:
— Ладно, продолжайте веселиться. А эту я утром заберу с собой. И чтобы ни один волос не упал с ее головы.
У меня снова подкосились ноги. И на этот раз — не от вина. Зеркальце! Оно показывало именно его. Нет уж, никаких красавцев мне не надо. Да и некрасавцев тоже. Хотя моего желания явно спрашивать не собирались. Похоже, я крепко влипла. А ведь Кийс предупреждал. Вот уж точно — из огня да в полымя…
Кровь прилила к голове, мысли заметались. Бежать, спасаться! Но как? Подсказка пришла сама собой. Ноги рванули с места и понесли меня к метлам. Вот и знакомое древко с бантиком!
Я вскочила на него:
— Милая, выручай!
Метла подчинилась. Мы взмыли вверх. Внизу послышались крики и визг преследовательниц. Уже в воздухе я заметила, как на поляне мечется толпа голых баб. Они взбирались на метлы, взлетали и тут же падали. Пьяные транспортные средства не хотели подчиняться своим хозяйкам. Но больше всего я боялась таинственного красавца. Почему-то была уверена, что самый опасный — он.
Погрозив ведьмам кулаком, я подумала: «Как хорошо, что догонять меня некому». И тут же словно в ответ прозвучали слова:
— Я самая быстрая. Никто догнать бы и не смог. Не обижай. Но к Агапье они потом все равно прилетят. Лучше смыться куда-нибудь.
— Все равно придется туда заглянуть. Там мои друзья, — машинально ответила я.
И тут осознала, что общаюсь с метлой. Хотя вроде головой не стукалась.
Кощей
Я расставил своих людей на всех заставах, соглядатаи шныряли по княжеству из конца в конец, но пока без особого успеха. Мне докладывали о каждом новоприбывшем, но никого, похожего на мага, среди них не было. Купцы, наемники, цыгане… Хотя нельзя исключать и их. Возможно, мой родственничек просто хорошо маскируется. Неизвестность напрягала и тревожила, хотя я не из трусливых. Но ожидание удара в спину — чувство не из приятных.
Одно из сообщений почему-то насторожило чуть больше прочих. К старому боярину вернулся давно исчезнувший племянник и начал отстраивать родное поместье. Как-то уж чересчур с размахом, будто не боярский терем возводит, а княжеский замок.
Вскоре мой человек сообщил, что приезжий молод и энергичен, часто посещает трактир Настасьи Вахромеевны и привечает она его более чем дружески. Я вспомнил, сколько мужиков погибло по вине Настасьюшки, и засомневался: вряд ли мой родственник или его посланник настолько глупы или сексуально озабочены, что готовы рискнуть жизнью ради бабенки не слишком строгих нравов. Долго ли продлится век любовничка, если о нем узнает законный супруг хозяйки трактира? Может, нашептать муженьку на ушко сию добрую весточку да не думать больше об этом боярине?
Перед глазами часто вставал змей, сложившийся в ведьминском круге, начерченном Наиной. Он непременно должен намекать на что-то важное, но вот на что? Может, человек, который появится здесь, будет похож характером на этого гада? Тихий, незаметный и хитрый? Или смертельно опасный? Гадать можно до бесконечности, но пока никто не появлялся, и мне оставалось только ждать.
В один из дней доложили, что позволения увидеть владыку нижайше просит Кийс Третий. Я усмехнулся — вернулся, долгожданный. Побегал, и хватит.
Кот-беглец вошел и отвесил изящный поклон. Потом опустился на колено и замер, склонив голову. Я невольно залюбовался. Какой намек — повинную голову меч не сечет! Аристократическую натуру не испортило даже долгое затворничество в глухом лесу. В умении подать себя этому мошеннику не откажешь.
Как я и предполагал, кот-беглец поторопился явиться пред мои темные очи. Этот хитрец прекрасно понимал, что в ином случае я его рано или поздно отыщу и снова посажу на цепь. А тут он еще и успел оказать услугу — заставил замолчать певца с его неуместными сказаниями. Уж сколько раз Бояну было говорено, чтобы не касался историй о моей смерти, но упрямый старикан все равно лез на рожон, вообразив себя борцом с силами тьмы в моем лице. Давно бы приказал удавить его где-нибудь по-тихому, но жаль губить подобный талант, поэт он действительно хороший.
Я махнул рукой, позволяя оборотню подняться:
— Расскажи, как ты освободился.
Пока я кота простил, а там будет видно.
Слушал историю Кийса, верил и не верил. Снять заклятие одним мановением руки? Магичка должна быть очень сильной. Когда оборотень сказал, что на волю его отпустила стриженая девица, я напрягся: не ее ли видел в зеркале? Вряд ли это простое совпадение. Но кроме волос, вернее, их отсутствия, я в той девчонке ничего не запомнил.
— Что-то еще особенное было в ее внешности?
— Кроме коротких волос — ничего. — Кот как-то нервно отвел глаза.
— И где она сейчас? — небрежно поинтересовался я.
Кийс печально развел руками:
— Не знаю, мы расстались. Она ушла с Локшей, волком-оборотнем.
Коту я особо не поверил — он уже столько обманывал и предавал. Хотя, возможно, цепь и добавила ему ума-разума. Как бы там ни было, девку нужно разыскать и присмотреться к ней повнимательнее. Отдам приказ задерживать всех стриженых и тащить ко мне.
За этими делами совсем забыл о празднике, который устраивали ведьмы. Никогда не любил этих их шабашей. Бабы навязчиво пытаются строить мне глазки, а ночь по традиции заканчивается грандиозной попойкой. Однако я, согласно древним обычаям, обязан почтить верных подданных своим присутствием, укрепляя, так сказать, дух единства моего темного народа.
Появился на горе, когда гуляние уже шло полным ходом. Костер пылал вовсю, ведьмы прыгали через огонь, показывая свою ловкость и храбрость. Я усмехнулся. Как и предполагал, все уже были изрядно навеселе. Без согревающего кровь зелья какой же праздник? Национальный обычай, куда деваться.
Мое появление было встречено дружным ревом. Да, поклонницами я не обделен. Одна из самых настырных, Агапья, сразу же скользнула ко мне. Она из кожи вон лезла, чтобы сделать мне приятное. Поклонившись, ведьма почтительно прошептала:
— Господин, у меня для вас подарок. Вот.
Я взглянул туда, куда она указала. Напротив костра стояла маленькая худенькая девчонка. Кого-то она мне напомнила, но где я ее видел, вспомнить не смог. Хотя забыть такую было бы трудно: не слишком привлекательная, тощая и плоская, но таких роскошных волос, как у нее, не было здесь ни у одной ведьмы, хотя природа их этим богатством обычно не обделяет.
Значит, эта малышка предназначена мне? Но что тогда она делает у костра? Рядом с девчонкой я заметил Наину, которая явно подначивала ее к прыжку. Неожиданно малявка заорала нечто странное:
— Йо-хо-хо! И бутылка рома!.. Ура! Лечу!
И понеслась прямо к огню. Я еле успел перехватить ее и осадить на скаку, как молодого жеребенка. Но вместо благодарности услышал шипение, которому бы позавидовала любая гадюка:
— Дурак, чего тебе надо? Прыгать хочу! Пусти.
Так обозвать повелителя — огромное преступление, за которое и жизни можно лишиться. Однако я уже понял, что девчонка хорошо приложилась к веселящему зелью и ей сейчас море по колено. Поэтому слова ее проигнорировал. Что с ней теперь делать? В том качестве, которое подразумевал «подарок», она меня совсем не привлекала. Хотя девчонка, похоже, весьма смелая, с решительным и дерзким характером, иначе бы не затесалась в толпу ведьм, а тихо оплакивала свою участь в сторонке. Внезапно она уставилась на меня и выдала:
— А ты о-оч-чень крас-сивый! — И что этот воробей понимает в красоте? — Тебе, наверное, часто это говорят?
Я на миг опешил от такой фамильярности, но одернуть ее не успел. А она еще раз оглядела меня и пришла к выводу:
— Но Федя все равно лучше!
Воздав хвалу некоему Феде, победоносно уставилась мне в глаза. Сам не понял, почему ее поведение меня задело. И решил — заберу с собой. В конце концов, в замке девок хватает, одной больше, одной меньше…
Девчонка дернулась в руках, завопила:
— А ну, отцепи руки! Ну что за бестолочь! Сказала же, что трогать меня не моги. Руки убери, а смотреть можешь сколько угодно!
Я брезгливо разжал пальцы. Она еле удержалась на ногах, но сумела выпрямиться и вновь развеселилась. Неожиданно предложила:
— Пойдем выпьем?
Отвечать я не посчитал нужным. Внимательно разглядывал ее. Уж очень странным было поведение «подарка». Неправильным каким-то. Несчастной жертве полагалось либо заламывать руки, стеная о загубленной судьбе, либо онеметь от ужаса. Но уж никак не набиваться в собутыльницы. Волной накатило раздражение. Я мог сорваться на девчонке, но тут из толпы выбралась Наина и согнулась в поклоне:
— Господин, ну как вам наш дар?
— И для чего бы мне пригодился обгорелый труп? — холодно уточнил я.
С удовольствием заметил, как побледнела колдунья. Не думала, что я видел, как она подталкивала девчонку к огню? Интересно, почему старейшая из ведьм хотела избавиться от этого воробья?
Насладившись произведенным впечатлением, небрежно бросил:
— Ладно, продолжайте веселиться. А эту я утром заберу с собой. И чтобы ни один волос не упал с ее головы.
Завтра разберусь, откуда она и кто такая.
Однако пословица «Не откладывай на утро то, что можно сделать с вечера» полностью себя оправдала. Девчонке удалось сбежать, да еще и прихватив чужую метлу. Такого раньше никогда не случалось — метлы подчиняются только своим хозяйкам. Дерзость малявки разозлила, но и чуть-чуть восхитила. Не зря сравнил ее с воробьем: те тоже птички невзрачные, но нахальные. Я дал приказ ведьмам отыскать «подарок» и доставить законному владельцу, а сам отправился назад в весьма отвратительном настроении.
Любовь
Приземление во двор Бабы-яги прошло не совсем удачно. Вернее, села-то я хорошо, могла бы гордиться успехами в пилотировании, но не успела сойти со своего транспортного средства, как на меня набросился черный кот хозяйки, стараясь вцепиться в глаза. Наверное, он бы мне их выдрал, если бы не Кийс. Мой приятель тут же кинулся на выручку, и полетели клочки по закоулочкам. Кийс был быстрее, сильнее и куда менее откормлен, чем кот Агапьи, поэтому поле боя осталось за ним.
Я быстро рассказала, что произошло. Кийс поморщился:
— Предупреждал же. Нельзя верить нечисти.
«А вы-то кто?» — чуть не брякнула я, но вовремя захлопнула рот. И задумалась. Вспомнила, как Агапья ехидно поглядывала на меня. О чем-то шепталась со своим вороном, затем куда-то его отправила. Похоже, специально заманила меня, чтобы подарить тому черноволосому типу. Ну теперь сиди, подруженька, на горе. Метлу возвращать я тебе точно не собираюсь.
Надо быстро отсюда сматываться. К тому же из-за моей дурости появились новые препятствия на пути в поисках Феди. И новые враги. Я представила беснующихся баб и темноглазого красавца.
Да еще Кийс порадовал:
— Агапья не отстанет. Ты совершила страшное преступление — украла ее метлу. Хотя странно… Метлы никогда не изменяют хозяйкам. Как у тебя это вышло?
Я скромно опустила глаза:
— Сказки читать надо. В них есть много поучительного.
Локша бросил на меня обожающий взгляд:
— Какая ты умная!
Покраснев, я довольно вздернула нос. Приятно, когда тебя считают умной. Но вот Кийс не отставал:
— И что наша мудрая и умная будет делать дальше? Думаю, лучше метлу оставить. Пусть Агапья заберет и успокоится.
— Своих не сдаем! — возмутилась я. — Метла мне жизнь спасла.
— А за твою жизнь с метлой я и гроша ломаного не дам. Появишься с ней среди людей — отправишься прямиком на костер. Не приветствует здесь народ ведьм, как ни странно.
На минуту задумавшись, я выдала:
— А я только палку буду носить в руке. А прутья — в сумке. Понадобится — мгновенно соберу.
Локша вновь восхитился столь гениальным техническим решением:
— Говорю же — Любка очень умная!
Кийс, похоже, устал спорить и согласно кивнул:
— Ладно. Выбросить всегда успеем, если что. А теперь пора уносить ноги.
Как всегда, кот оказался самым практичным — схватив котомку, начал набивать ее разной снедью.
— Это для тебя, — пояснил он. — Мы-то с Локшей всегда найдем чем перекусить.
Потом наша компания выскочила из дома и резво бросилась в лес. Локша мчался первым, выбирал дорогу, руководствуясь какими-то своими инстинктами. Я отбивала ветви и расчищала путь палкой от метлы. Ей это не понравилось:
— Обращайся с моим продолжением уважительно. Неси на плече.
Я хотела надерзить в ответ на замечание, но тут же вспомнила, кому обязана спасением. Послушно водрузила древко на плечо и зашагала, как солдат с ружьем.
Петляли по лесу мы довольно долго. Наконец Кийс позволил нам передохнуть. Остановились у реки. Я опустила гудящие ноги в воду и почувствовала, как усталость отпускает. Метла в мешке зашевелилась:
— Выпустите. Хочу подышать воздухом.
Я послушно исполнила требование. Мне не трудно, а ей приятно.
— Есть предложение, — заметила метла. — Вы, парни, отдохните, а мы с Любкой облетим окрестности, посмотрим, есть ли поблизости какое селение. Похоже, вы заблудились.
— Ишь чего придумала! — проворчал Локша.
— Совет хорош, но можно ли тебе доверять? — задумался Кийс.
— Ну так не доверяйте. Сидите здесь, — огрызнулась метла и хихикнула: — Пока геморрой не высидите.
Я тоже хмыкнула и с уважением подумала: «Метла не зря с ведьмой общалась, вон какие умные слова знает».
— Ну-ка повтори! — возмутился Локша. — Я не понял — что высидим?
— Я тебе покажу геморрой, чурка небесная! — разозлился Кийс.
— Так, всем успокоиться! — прекратила я спор. — Метла хорошо придумала. Спасибо, метелочка, за совет и за спасение. А доверять ей можно, — обратилась я к друзьям. — Иначе бы я сейчас с вами не сидела. — Видя, что те колеблются, жалобно протянула: — Ну что со мной может случиться? Глянем сверху и вернемся. Может, хоть какое-то жилье удастся найти и спокойно отдохнуть.
Парни кивнули. Наверное, мой унылый вид подействовал. Хотя я бы и без их согласия полетела. Спать под открытым небом — сомнительное удовольствие. Да еще в обществе двух оборотней. Хотя то, что их двое, — положительный факт. Было бы хуже, если бы со мной путешествовал кто-нибудь один.
— Не переживайте, скоро вернусь. — Я уселась на метлу. — Ничего не случится. Не поминайте лихом!
На лицах парней отразился испуг. Метла проворчала:
— Не к добру вспоминать такое в дорогу. Думать надо!
Последние слова она произнесла тоном, подразумевающим, что думать-то мне как раз нечем.
Метла взяла старт. Мы покружили над рекой. Потом над лесом. Спустя некоторое время под нами появилась поляна, а на ней — огромный дом за высоким забором.
Я радостно закричала:
— Ура! Вот и нашли то, что искали. Давай спускайся где-нибудь рядом. А в дом пешком отправлюсь.
Куда проще было бы приземлиться прямо у терема, но вряд ли девица, прибывшая на таком транспорте, вызовет у хозяев положительные эмоции. Кийс предупреждал, что могут не понять.
Мы спустились в лес.
— Не хотелось бы отпускать тебя одну, — вздохнула метла.
А у меня при виде дома поднялось настроение, и я хвастливо заявила:
— Ну что вы все беспокоитесь? Я в огне не горю и в воде не тону.
И тут же получила черенком по голове:
— Молчи, накаркаешь беду.
Но я не унялась и ехидно парировала:
— Какие вы все суеверные!
Домом найденное нами жилище назвать было сложно. Скорее подходило слово «замок». Вот только располагался он как-то уединенно. Я вспомнила коттедж Феди, который тоже стоял в лесу, и подумала: «У богатых свои причуды». Что ж, пора узнать, кто здесь живет, и напроситься в гости. Ночевка под кустиками меня совсем не привлекает.
Однако какие-то опасения появились. На всякий случай я сказала метле:
— Если что, лети за Кийсом и Локшей.
Та пробурчала:
— Неужели думаешь, что брошу?
На прощание я прижала метлу к сердцу, чем, по-видимому, очень ее растрогала, и направилась к дому.
Огромные, обитые железом ворота распахнулись передо мной сами, едва я к ним подошла. А то, что я увидела дальше, уж совсем напоминало сказку. На крыльце стояли… натуральные негры, которых я сначала приняла за скульптуры. Обнаженные черные торсы демонстрировали великолепную мускулатуру. Одеты негры были лишь в алые шелковые шаровары. На поясе висели изогнутые мечи.
Навстречу вышел еще один чернокожий, только в белом, и низко поклонился:
— Хозяин просит прекрасную гостью предстать перед его очами.
Я подумала: «Немного витиевато, но сойдет». Даже довольно вежливо. Хуже было бы, если бы обругали за вторжение.
Двери опять распахнулись сами собой, и мы вступили в полутемный зал.
Негр почтительно поклонился:
— Ступайте, госпожа, — и отошел в сторону.
В самом конце зала виднелся трон. На нем кто-то восседал. От дверей к трону вела странная мохнатая ковровая дорожка красноватого цвета, будто выкрашенная хной. Длинный ворс блестел и переливался.
Я услышала со стороны трона чей-то голос:
— Входи, красна девица, не бойся.
На миг я замерла — хорошее воспитание не позволяло ступить на дорожку в грязной обуви. Но босиком топать тоже было неловко. Немного поколебавшись, двинулась вперед. Но успела сделать лишь несколько шагов, как голос заверещал:
— Деревенщина!!! Куда полезла? Испоганила священную бороду. Ой, оттащите ее скорее!
Не дожидаясь, пока мне помогут, я сама спрыгнула с «дорожки», дошла до трона и остолбенела. Там сидел… карлик. С огромной головой и рыжей бородой, занимавшей половину помещения. Там, где я на нее наступила, уже суетились негры: чистили и сдували пылинки.
Если бы меня Карл Карлович не заставил перечитать сказки Пушкина, могла бы и не узнать Чародея. Он, похоже, решил омолодиться — выкрасил седую бороду. Раньше-то я намеревалась поговорить о деле, то есть напроситься на ночлег и угощение. Но хозяин и его слуги с саблями не слишком мне понравились. Прежние дела этого персонажа отнюдь не отличались добродетельностью. Вряд ли он сильно переменился — горбатого могила исправит. Пока я обдумывала, что сказать, карлик глумливо захихикал:
— Что, девонька, онемела от такой красоты? — Он с гордостью погладил свою бороду и пробормотал: — Хорош подарочек на день рождения! А то все думал, как бы скрасить это событие.
Глаза цепко пробежались по моей фигуре.
— Расскажи, милая, что в наших краях потеряла и что ищешь? — произнес Чародей сладким елейным голоском.
И голос, и речи хозяина совсем не внушали доверия. Говорят, первое впечатление — самое верное. И оно мне настойчиво подсказывало закругляться и делать отсюда ноги. Но как теперь выкручиваться? Я понадеялась на русское «авось» и решила показать, что не лыком шита, знаю, как нужно разговаривать. Гордо выпрямившись, я выдала:
— Что-то ты, батюшка Чародей, гостей неласково встречаешь. Сначала накорми-напои, в баньке попарь да спать уложи. А потом и спрашивай.
И сама своим ушам не поверила: что за чушь несу? Еще и баньку приплела. У меня даже испарина на лбу выступила. В ответ раздался дружный хохот. Гоготали все, даже слуги. Дедушка-даун вытирал слезы:
— Уважим тебя, девица, уважим. И в баньке вымоем, и в кроватку уложим. Вот сегодня будет у нас потеха!
Потом спокойно распорядился:
— Взять ее. И в спальню.
До меня быстро дошел смысл сказанного. Слуги и шагу ступить не успели, как я совершила грандиозный прыжок, который мог бы украсить Книгу рекордов Гиннесса. Оказавшись на троне рядом с противным старикашкой, одной рукой вцепилась ему в нос, выкручивая его в сторону, а второй рванула бороду.
— Старый паршивый козел! — завизжала я что было силы. — С Людмилой ничего не получилось, так решил на мне отыграться?!
Дедушка взвыл и метнулся с кресла вертикально вверх. Скоро я поняла, что мы оторвались от земли и выскочили в раскрытое широкое окно. Я скосила глаза вниз и заорала от ужаса. В голове закружись строки поэмы:
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря…
Только я-то на роль богатыря совсем не претендовала. Если пальцы разожмутся, расшибусь в лепешку. Я отпустила нос старика и ухватилась второй рукой за бороду. Потом обхватила ее еще и ногами.
Колдун, похоже, начал успокаиваться и прошипел:
— Вот спущусь и накажу тебя как следует. А потом отдам слугам. Если раньше не свалишься.
— Шиш тебе! — огрызнулась я и посильнее вцепилась в рыжие космы. Хотя вряд ли у меня хватит сил долго держаться.
Дед продолжат поливать меня оскорблениями. Ругательств он знал великое множество. Потом на какое-то время примолк и удивленно спросил:
— А кто тебе такую глупость сказал, будто я не поимел Людмилку?
— Ты, дедушка, некрасиво отзываешься о своей пленнице. Наверное, с досады, что не вышло. Про это написано у Пушкина.
Старикашка захохотал:
— И ты поверила этому писаке? Да он лишь пытался реабилитировать княжну в глазах Руслана.
Я хотела заметить, что больше верю великому поэту, чем старому уроду, но в это время мы стремительно рухнули в воздушную яму. О том, что такие существуют, знала еще со времен жизни в нашем мире.
На миг мне показалось, что где-то рядом мелькнула метла. Успела подумать: «Вроде обычно перед смертью всем видятся самые дорогие люди, а мне?..» Я заорала, уже ничего не соображая. А дед вдруг оглушительно заверещал:
— Прекрати, что ты делаешь!
Я не поняла, о чем он, и еще крепче вцепилась в бороду.
— Перестань, иначе вместе разобьемся! Моя борода священна. На нее не должно попадать ни капли влаги.
Как я ни была напугана, но могла дать голову на отсечение — дождя не наблюдалось. Но тут до меня дошло, что случилось со мной от страха. Если по-научному — не выдержал мочевой пузырь.
Колдун начал снижаться. Я заорала уже не от страха, а от радости. В не очень приличных выражениях пообещала, что обделаю его всего по полной программе. Сверху я разглядела, что к нам несутся Кийс и Локша. Рядом мелькала метла. Видимо, она и привела парней.
Колдун спикировал на берег реки. Приземлившись, я увидела вытаращенные глаза приятелей. Наверное, вид у меня был еще тот.
С первой попытки оторвать руки от бороды не получилось. Помогли Кийс и Локша. Кот тут же начал растирать мои бедные конечности, и я почувствовала облегчение. Посмотрела на колдуна и испугалась: вдруг сбежит?
— Привяжите его к дереву, а на бороду воды из речки плесните! — крикнула я.
Колдун издал ужасный крик и обрушил на мою голову поток проклятий. Я поняла, что сделала все правильно. И, пошатываясь, отправилась отмываться. Ноги все еще плохо слушались.
Локша с восхищением пробормотал:
— Ну ты и девка! Огонь! Ничего не боишься. Жуть ведь, как он тебя по небу таскал.
Я хотела подтвердить, что да, мол, я такая. Но вовремя вспомнила, чем мой полет закончился. Опустила глаза и честно призналась:
— Не такая уж и храбрая. Напустила лужу прямо ему на бороду. Впрочем, этим и спаслась.
Парни сидели на берегу и ржали в голос. Успокоившись, поинтересовались:
— И что с ним дальше будем делать?
Я пожала плечами:
— Оставим тут, высохнет — развяжется. А теперь давайте сматываться.
Когда мы отошли подальше от места последних приключений, Кийс предложил:
— Надо, Люба, твою внешность изменить. Больно волосы у тебя запоминающиеся. А врагов ты себе нажила… Обрежем косу — станешь на парня похожа.
— Никогда! — решительно возразила я и обхватила косу рукой. — Сколько растила волосы, а теперь режь?!!
Кийс рассмеялся:
— Хоть мне-то не ври. Растила… Для твоего же блага предлагаю.
Я нежно погладила свою шевелюру. Кийс, как всегда, прав. Придется прощаться с красотой. Эх, жаль, Федя меня не видел. Но гребешок-то в кармане. Придется беречь его как зеницу ока.
Скрепя сердце я позволила обкромсать свои роскошные волосы. Причем самым примитивным способом — ножом Локши.
Через пару дней блуждания по лесам мы все-таки сумели выбраться на тракт. К вечеру стояли во дворе трактира «Горластый петух». Тут сновал с деловым видом разный народ. На крыльце сидел молодой парень и пялился по сторонам.
— Эй, хозяева! — крикнул Кийс. — Можно ли попить-поесть да на ночлег остановиться?
К нам вышла дородная красавица. Я даже ахнула. Ничего себе! Рост — как у гренадера, плечи мощные, но при этом чудо как хороша! Я рядом с ней — невзрачный цыпленок.
— Проходите, гостям всегда рады. А коль ночевать здесь надумали, так познакомимся. Меня Настасьей Вахромеевной кличут.
Хозяйка трактира взглянула на бездельничающего парня:
— Ты бы, Климка, хоть делом занялся. Целыми днями баклуши бьешь. Твои друзья все в заботах, а ты штаны протираешь.
— Так ведь боярина жду, — проворчал парень.
— Прочь с глаз моих долой! — Красавица явно разозлилась и грозно двинулась в сторону парня.
Тот кувырком слетел с перил и, ворча под нос, двинулся к воротам. Хозяйка развернулась к нам:
— Что же вы, гостюшки, все на улице стоите да на всяких обормотов смотрите? — Она широко распахнула дверь: — Милости просим, заходите. Накормим.
Федор
«Дядюшка» встретил прямо в воротах и запричитал:
— Счастье-то какое в дом пришло! Твой друг детства приехал — боярин Свег, — скороговоркой пояснил он.
Гость уже шел навстречу. Мужик примерно моих лет. Он был хорошо сложен и, видимо, силен. На лице застыло любопытство, которое вскоре сменилось радостью:
— Вот не ждал, не гадал! Федюха, а ты почти и не изменился. Да и взгляд остался прежним. Уверен, если бы встретил на улице, сразу узнал бы!
Я натянул на физиономию радостную улыбку, а про себя выругался. Хорошо хоть дед предупредил. И чего ждать от этой встречи? Я чувствовал себя не в своей тарелке. Ни хрена себе — вспоминать то, чего не было!
Хотя вряд ли и сам Свег что-то обо мне знает, кроме того, что ему рассказывали мамки да няньки. Как я понял, настоящего Федора похитили в том возрасте, когда еще под стол пешком ходят. Чуть не пошутил, что помню, как на горшках вместе сидели.
Шагнул навстречу «другу». Обнялись. Я с иронией хмыкнул:
— Друзьями не разбрасываюсь.
Решил, что буду поначалу больше слушать, а там разберусь, что к чему.
Тут помог дядюшка:
— К столу, к столу, гости дорогие. Надобно отметить встречу.
Что ж, очень удобно. За стопкой можно разрешить самые неразрешимые дела и вопросы.
С боярином прибыли несколько человек — как я понял, друзья и воины из дружины. Все весело проследовали в горницу. Дядюшка расстарался: от закусок, а главное от выпивки, рябило в глазах. Старичок первым поднял кубок:
— За племянничка! Не чаял и не думал, что когда-нибудь его увижу. За твое возвращение, Феденька!
Присутствующие подхватили эстафету. Кубок поднимался за кубком, ковш за ковшом. Кажется, все мне были искренне рады. Сам я больше слушал, чем говорил. При вопросах о годах, проведенных на чужбине, корчил скорбную рожу и хмурился, давая понять, что мне неприятен этот разговор. Друг детства оказался пацаном правильным и в душу не лез. Держался с достоинством, лишнего не молол, от чарки не отказывался, но меру знал. Да и сопровождавшие его воины мне понравились. Цену себе ведали, к Свегу относились с уважением. Если бы дело было в нашем мире, я бы сказал, что он у них в авторитете. Я все больше проникался симпатией к боярину. Где-то слышал выражение «короля играет свита». В данном случае оно было к месту.
Один только тип раздражал — двоюродный брат Свега, Хват. Похоже, он был совсем из другого теста. Пил без меры, хорохорился, задирался. В общем, строил из себя крутого, а сам — так, мелкий фраер.
Ну и, как всегда и везде в подвыпившей компании, зашел разговор о бабах. Сначала помянули какого-то племянника Свега.
— Когда его женишь? Скоро всех девок придется под замок сажать. Липнут они к нему, как мухи к меду.
Свег нахмурился. Видимо, базар был ему не по душе. Тут открыл рот Хват.
— Слышали о Настасье Вахромеевне? — пьяно хихикнул он. — Говорят, снова любовника завела.
По тому, как мгновенно наступила тишина, я понял: все не только слышали, но и знают, кто он. Свег оборвал пьяного болтуна:
— Нам-то что? Думаю, никто бы не отказался. Ее избраннику можно только позавидовать.
Хват не успокаивался.
— Но рисковый же мужик, — протянул он. — Давно никто не смел на Настасью Вахромеевну заглядываться. Уж сколько хахалей ейный муж погубил, счет потеряли. И главное, другой бы женушку поучил, а у этой и волосок с головы не падает.
Я с трудом сдержался. Но пока мое имя не произнесено, надо терпеть. Если заеду наглецу в морду, всенародно признаю, что я и есть тот любовник. Так что придется оставить разборки до лучших времен. Мы с Настасьей вроде старались не давать повода к такому базару, но, видать, прокололись. Шила в мешке не утаишь. Ладно, Бог не выдаст — свинья не съест.
Хват гнул свое: