Глава четвертая
1
Людям, сталкивающимся в своей короткой жизни с чем-нибудь необъяснимым, необходимо время, чтобы осознать, что же такое с ними произошло. Например, один мой близкий знакомый по имени Сева однажды укушался пива и, возвращаясь домой, свалился в канализационный люк. Дошло до него, что это уже совсем не улица и далеко не квартира, спустя два с половиной часа, когда в канализацию заглянул сантехник, решивший, что поймал редкой породы (храпящего) медведя.
Вот и я, когда открыл дверь, вошел в квартиру и столкнулся с кем-то совершенно мне незнакомым, в первый момент оторопел. Человек был маленький, плотный и едва доставал макушкой мне до плеча. При всем при том его с такой силой и напором распирало изнутри сознание своей значительности и деловитости, что я сник. Маленькие глазки человечка блестели в свете лампы с яркостью контактных линз. Тонкие волосы странным образом лежали ровно ото лба к затылку и тоже блестели.
Человек смотрел на меня.
И еще одна странность, которая сразу бросилась в глаза, — на нем был фрак поверх белой рубашки и галстук-бабочка, словно мы находились не в однокомнатной квартире заядлого прожигателя жизни, а где-нибудь на балу у иностранной королевы…
Первым дал о себе знать Сева. Показав из сумки сиамскую физиономию, он недоуменно мяукнул. Человек перевел мудрый взгляд на кота, и мне сразу полегчало.
— Вы, извините, что хотели?
— Я? — переспросил человек и вдруг громко крикнул в глубь комнаты: — Сарь Сысоич, он с котом пришел!
— Я знаю, что не с бегемотом, дурья твоя башка, — раздался хорошо знакомый басок. — Я ж говорил, что один из этих марципанов загипнотизированный.
— А он ничего не запомнил, лопух! — добавил еще кто-то из зала.
— За лопуха отвечать будешь! — Человек щелкнул пальцем, пробормотав под нос непонятное стихотворение, и в зале вдруг что-то с треском разорвалось. На нас дыхнуло волной теплого воздуха, принесшего с собой запах горелого.
— Эй-эй! — воскликнул я. — Что вы там делаете? Это моя квартира!
Человек крепко сжал мое плечо костлявыми пальцами:
— Не волнуйтесь, дедушка, мы за все отвечаем перед Ними лично!!!
— Перед кем?
— Перед Ними, и ни перед кем больше! — Человек сделал таинственное лицо и ткнул пальцем в потолок. — Но об этом позже. — Лицо его вмиг расплылось в дружественной улыбке. — Пойдемте в комнату, там все узнаете подробно!
Я выпустил Севу, который тут же, задрав хвост, ринулся на кухню. Я последовал за человеком.
В комнате находилось еще двое (а точнее будет сказать — полтора) — голова Сарь Сысо-ича, которая покоилась на покрытом газетой столе, и еще один неизвестный.
Этот был длинный, но не худой, а словно вытянутый вертикально вверх, и мне показалось, что его макушка трется о потолок комнаты. На лице его не читалось абсолютно ничего, кроме вселенской скуки и желания убраться отсюда как можно быстрее. Он стоял у окна, подмяв под себя занавески, и беспристрастно, нет, скорее нагловато, меня рассматривал.
Я сел на диван, закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и стал ждать продолжения комедии.
— Я понял, — сказал Сысоич, подумав. — Ты хочешь, чтобы я превратил вас обратно.
Сева прибежал из кухни и коротко мяукнул.
— А вот тебя бы ни в коем случае, — заметил Сысоич. — Котом, Сева, ты выглядишь лучше.
Сева требовательно мяукнул и начал царапать палас. Сысоич вздохнул, закатил глаза и щелкнул языком. Воздух вокруг меня задрожал, покрылся рябью, запахло чем-то не очень приятным — и вот он я уже совсем такой, как был раньше. Сева, сидевший на полу в позе лотоса, драл ногтями палас. Увидев, что он уже совсем не кот, Сева прекратил постыдное для человека занятие и облегченно вздохнул:
— Я уж думал — все, т-так и придется до конца дней хвостом полы подметать.
Размяв как следует косточки, я ощутил разливающуюся по мышцам невероятную силу, бурлящую в венах кровь, с наслаждением поклацал зубами (все, черт возьми, если не считать одного раскрошившегося полгода назад!). Тут я совсем расслабился и поинтересовался, что значит сие появление двух незнакомцев у меня в квартире, да еще без моего согласия. Сева, подсевши ко мне с едва уловимой кошачьей грацией, многозначительно добавил: — Да!
— Ну, марципаны, не все сразу, — засмеялся Сарь. Как-то странно было видеть отрубленную голову, которая говорила, двигала ртом, подбородком, вращала глазами. — Для начала я вас познакомлю. Никто не против?
— Сначала меня! — сказал долговязый.
— А по ушам! — заорал тот, что был во фраке, и стрельнул пальцем сноп белых искр. Искры врезались в вытянутую ладонь долговязого и разлетелись в стороны, с шипением угасая.
— А за это я тебе сейчас, ну, скажем, отгрызу ухо!
— А я тебя в жабу превращу! Она у меня лучше всех получается.
— Лучше чего? Ты кроме как в летучую мышь ни в кого больше и превращать-то не умеешь!
— Я не умею?! — Теперь уже около моего уха пролетела какая-то зубастая тварь и воткнулась в дверь, изрыгая громкие проклятия.
— Ты не умеешь! Позавчера кота соседского в банку шпрот пытался превратить — сколько времени прошло?
— Для нас время — понятие относительное!
— Ах, теперь уже относительное…
— Ну-ка заткнитесь оба, а то растоплю на масло! — прервал дискуссию Сысоич. — Я не для этого вас вызвал!
— Это его не для этого, — отозвался долговязый, — а меня за деньги.
— Не вижу разницы. — Сарь Сысоич посмотрел на меня. — Знакомьтесь. Вот тот, клыкастый и во фраке, граф Яркула Беркович. Квалифицированный вампир третьего разряда.
— Высшего! — добавил граф не без гордости, поправляя бабочку.
— Еще он умеет превращаться в тринадцать различных животных за одну минуту…
— Мой личный рекорд пятьдесят две и три десятых секунды! Но я тогда торопился на работу, и мой рекорд некому было фиксировать, а кто ж на слово поверит? — Граф Яркула пожал нам руки. Ладонь у него была холодная и почему-то влажная.
— А вот этот великан, так хорошо контрастирующий с цветом занавески, зовется в узких кругах Зловещим Иердецем. Настоящая его фамилия такая длинная и запутанная, что все предпочитают называть его просто Ирдик или Зловещий Ирдик.
— Я по профессии своей джинн! — Ирдик тоже пожал нам руки, после чего снова вернулся к окну. — Но сейчас подрабатываю сразу в двух местах. В магазине поваром и вот здесь в качестве агента по происшествиям. Видишь ли, в моей трехкомнатной бутылке с шестью дочками и женой сейчас немного тесновато, вот и приходится искать деньги на прожиточный минимум, а еще собираюсь переехать через годик-другой…
— Это людям неинтересно, отец-героиня, — перебил его граф. — Перейдем к самой сути!
— Мышь несчастная! — не остался в долгу Ирдик. — Когда-нибудь оторву тебе хвост и надену его на шею как трофей!
Граф открыл рот, но вдруг в нем оказалось сочное красное яблоко. Сева от удивления ахнул.
— Вот и я о том же! — сказал Сысоич, — Кончайте ссориться. Дело, между прочим, не ждет.
— Я же ничего, — пробасил Ирдик, — я жду!
Граф продолжал сочно хрустеть яблоком. Не в меру любопытный Сева в упор посмотрел на голову Сысоича.
— М-мне вот чего непонятно, ты же пришелец?
— В общем… мм… да!
— Хорошо, в это я еще м-могу поверить. Но вот что тут делают в-в-вампир и джинн, которые на свете существовать не могут?
— Как не могут? — обиженно отозвался граф. — А я?
— Сейчас объясню, — ответил Сысоич, — Тут моя ошибка! Не учел, что людские особи не развиты в делах внешней торговли… им же разъяснять надо. Это все из-за импорта.
— Из-за чего?
— Из-за импорта, — повторил Сысоич. — Представь себе, что из-за такого плевого дела, как потеря тела, приходится прибегать к помощи АгеПоПропов…
— Кого-к-кого?
— Агентов по происшествиям. Ну, а дальше представь себе, во сколько обойдется мне, рядовому земному инопланетянину, вызов на дом двух агентов! Во-первых, их основная база находится на Марсе и телеграмма туда отнюдь не бесплатна. Во-вторых, расходы на топливо, да к тому же лететь они будут неделю, не меньше, ну а в-третьих, марсианские агенты берут только дзены, каковых у вас на Земле попросту нет. Отсюда, марципаны, возникает резонный вопрос: зачем нам нужны импортные агенты, если их тут, на Земле, нанять можно? Возьмем, к примеру, графа Яркулу. Этот честный, благовоспитанный, добрейшей души и без вредных привычек вампир живет недалеко, за работу берет наши, родные рубли, и расценки у него приемлемые для моего кармана.
— Но он же вампир, — осторожно сказал Сева.
— Ну и что?! Ты думаешь, вампиры так запросто пьют кровь у людей?! — вспыхнул граф.
— А разве нет?
— Все правильно, — пожал плечами вампир, — но на работе ни-ни! Только томатный сок для поддержания, так сказать, тонуса.
— Значит, одному мяса, другому томатный сок. Да на вас денег не наберешься!
— А я красный перец обожаю, — произнес Ирдик. — Могу его есть днями. Прямо без остановок. Особенно маринованный. Он такой вкусный!
— А наколдовать? — с надеждой спросил я.
— Ты серьезно? — ужаснулся Ирдик, потерев ладонью макушку. — Колдовать красный перец — это преступление! Меня ведь арестуют!
— Ну а если никто не увидит? — спросил я, сгорая от любопытства.
— А вот «если» быть не должно! — неожиданно сказал кто-то за нашими спинами. Сева вдруг упал на колени и, нервно шепча про какую-то маму, полез под стол.
— Для этого есть Я! — И из-за дивана вылез третий.
Этот был уж совсем странный. Вернее, как раз он ничего необычного собой не представлял, но что-то во внешности, в движениях и повадках настораживало. Сильно, между прочим, настораживало.
Человек ростом достигал мне до пояса. Его гладко выбритая голова блестела, словно ее недавно натерли подсолнечным маслом или такой армейской штукой под странным названием: паста Гойа (индийская паста какая-то, наверное). В руках человек сжимал здоровенную книгу, похожую на толковый словарь Ожегова. Надпись на книге гласила: «Философия. Слухи, факты, догадки».
— Тварь! Это иноземнная тварь! — Из-под стола торопливо выкарабкивался Сева. — Я стоял рядом…
Голова Сарь Сысоича снисходительно рассмеялась:
— Позвольте, марципаны, представить вам еще одно действующее лицо нашей истории с исчезновением тела. Это Дидро.
— Дидро? — Я захлебнулся в чувствах. — Тот самый французский материалист девятнадцатого века? Тот, который философ?
— Во-первых, не философ, — поправил Сысоич, — во-вторых, не Дидро, а Дидро — попрошу не путать. Этот, с позволения сказать, коротышка никогда и ни за что на свете не будет учить философию, а также физику, логику, психологию, математику и даже историю русской литературы начиная с Осипа Мандельштама!
— И весьма, кстати, этим горжусь. — Дидро шаркнул ножкой, — Я здесь для того, чтобы наблюдать за действиями АгеПоПровов.
— Кого-кого? — с видом больного склерозом спросил Сева.
— Агентов по происшествиям, — закатив глаза, пояснил Дидро. — А также буду все записывать, учитывать и фиксировать, чтобы потом начислить из их гонорара нужную сумму для выплаты штрафа за нарушение закона о миграционной службе.
— Права не имеешь!! Мы ведь ничего еще не нарушили! — воскликнули граф и Ирдик в один голос. В комнате похолодало.
— А вот это видели?! — Дидро задрал над головой книгу. — Знаете, что это такое?!
Ирдик заметно побелел. Яркула прошептал:
— Это та самая?
— Угу! — кивнул Дидро.
— То, о чем я думаю? — выдавил, начиная исчезать, Ирдик.
— Именно, именно! — Книга «Философия. Слухи, факты, догадки» растворилась в воздухе, и Дидро засунул руки в карманы брюк. — Так что все по-честному!
С негромким хлопком Ирдик снова стал плотным на вид, и от него вдобавок повеяло запахом цветов. Гвоздик, по-моему…
Сарь Сысоич заметил:
— Надо бы марципанам все объяснить. А то стоят, как совы, глазами хлопают.
— Мы вообще-то уже все поняли, — Сева снова сел возле меня, опасливо косясь в сторону Дидро. Тот на Севу внимания не обращал и пристально смотрел на графа.
— Наше дело — найти тело! — Сысоич сверкнул глазами. — Я хочу знать, что вы с Севой разведали.
— Почти ничего, — начал я и не торопясь все рассказал. Иногда влезал Сева, но на него зловеще шикали, он оскорбленно затихал. По окончании разговора Ирдик с сожалением произнес:
— Надо было у этой старушки адресок все-таки захватить. Расплодили бы сиамских котят, стали бы их продавать, а там, глядишь, и деньги…
— Все он о деньгах! — выкрикнул из-за стола Яркула. — Ты о чем-нибудь другом думать можешь?
— О чем, хотелось бы знать? О тебе, что ли? Только в страшных снах, после литры унского серого!
Оба привстали (в случае с Ирдиком — отошел от окна), и тут бы произошло что-нибудь зрелищное вроде взрывов, фейерверков и выбитых окон, но в тишине грозно прозвучал глас Дидро:
— За это я с вас столько сдеру…
И граф с Ирдиком быстренько помирились, даже руки пожали с едва уловимым хрустом нечеловеческих косточек. Я с сожалением вздохнул:
— У нас в городе пять моргов, насколько мне известно. Тело могли отвезти куда угодно.
— Ты это о чем? — поинтересовался Сарь Сысоич.
— Я о теле.
— А ведь действительно, за этими хлопотами мы совсем забыли, что кое-кто не нашел моего тела! — Сарь Сысоич хитро сощурился. — Намек ясен?
— Ясен, — кивнул Сева, все еще не сводя глаз с Дидро. Маленький Нефилософ по-прежнему стоял точно по центру комнаты и указательным пальцем что-то выводил в блокноте (откуда взялся блокнот, я заметить не успел, но подозреваю, что просто из воздуха). Из-под пальца светилось ярко, и сияние озаряло вдумчивое гладкое лицо. Хотелось спросить о странном свечении, но я постеснялся, сочтя любопытство врагом моего здоровья. В конце концов, от этих пришельцев, вампиров, джиннов и прочей нечисти можно ожидать чего угодно. Я вышел в центр зала и сказал:
— Слушайте, мужики, уже вечер, а по вечерам мы пьем…
— Здесь мужики только ты и Сева, — перебил меня Ирдик, — я джинн бесплотный, Сысоич вообще инопланетянин, ну а граф — сами понимаете кто.
— …чай, — закончил я.
— И кто я, интересно? — сощурился граф Яркула, поворачиваясь острым носом в сторону Ирдика. Джинн невозмутимо показал ему зубы и потерся макушкой о потолок.
— Я пошел ставить чай, — быстро сказал я и растворился на кухне. Из зала раздался возмущенный голос вампира:
— Нет уж, давайте разберемся! Кем хотел меня этот, извините, барбадос назвать?
Когда я стал набирать воду в чайник, поставив его в раковину на груду грязной посуды, в комнате уже что-то быстро говорил Дидро. Сарь Сысоич четко сказал:
— Только без жертв.
Когда же я неторопливо зажег конфорку и поставил чайник на огонь, квартира сотряслась от мощного взрыва. В кухню ворвались клубы белого дыма, а спустя мгновение прискакал Сева. Вид его был страшен. Даже сквозь дым я смог различить, что лицо его покрыто черной копотью. Глаза же зловеще светились.
— Ничего себе!!! — заорал он, явно не замечая того, что орет мне прямо в ухо. — Считай, Витек, телику хана! Там такой…
Я нащупал рукой его рот и закрыл его.
— Не ори так, я же оглохну.
— Дидро говорит, что этот Ирдик… теперь должен к-кучу денег за нарушение порядка, и еще сказал, что если сейчас дым не рассеется, то он и с графа деньги с-сдерет. Кстати, граф тебе еще люстру сорвал.
На этих словах дым пропал. Словно кто-то щелкнул пальцами, и все — нету дыма, только легкий запах гари. Сева, который, судя по всему, меня до этого момента не видел, отпрянул в сторону.
— Мне интересно, — поинтересовался я у чайника, — моральный ущерб возмещать…
— Не будем! — отрезали дружно Ирдик и граф, появляясь в дверях.
— Если смотреть с одной стороны, то да, мы тут немного намусорили, а если с другой стороны поглядеть…
— Да, да, я знаю, — буркнул я, — мы отрубили Сысоичу голову, мы, значит, все стерпим.
— Сарю Сысоевичу, — донеслось из комнаты. — Еще раз неправильно произнесешь — заставлю добавлять еще «сэр» или «мсье»!
— И о чае, — снова сказал Дидро, возникая за спинами АгеПоПропов. — Заваришь, дуй к нам, еду берет на себя Ирдик.
— Какую еду? — оживился вечно голодный Сева.
— Всякую разную, — ответил мне Нефилософ, — начиная от рахат-лукума и заканчивая арбузом.
— А где я возьму арбуз в середине февраля? — удивленно спросил джинн, преданно заглядывая коротышке в глаза.
— А это твое джинновское дело, — предвкушая предстоящую трапезу, выразился Сева. Ну прямо Наполеон!
Джинн опустил голову и скрылся в коридоре, шаркая пятками по линолеуму. Я сглотнул и стал поспешно нарезать остатки утреннего хлеба. Может быть, пригодится…
