Глава 23

В дверь тихо постучались. Так обычно стучатся уверенные в себе люди, которые не любят лишний раз кого-то тревожить и поэтому на своём визите не настаивают. Я оторвал взгляд от шахматной доски и посмотрел в насмешливые глаза своей драгоценной сестрицы. Габриэль улыбнулась краешком губ и, «съев» мою ладью, уточнила.

— Не хочешь сказать «Войдите»?

Воспользовавшись замешательством светлых, мы подло удрали с места событий, пока нас не закидали вопросами, ответы на которые мы ещё сами толком не знали. Память возвращалась медленно, неохотно делясь на два сознания. В голове царила такая каша, что только и оставалось запереться в своих комнатах и играть в шахматы. Хотя и не нравится мне эта игра,… но сестрица настояла — её любимая. А я-то не понимал, почему у меня к шахматам двоякое отношение было?

— Войдите, — согласился я.

Первым в комнату храбро зашёл Элли. Вторым менее храбро — Алир. Судя по всему, эти двое, занятые поисками ускользнувших Габриэлев, успели успешно спеться и снюхаться. А где, интересно, остальные? Впрочем, не будим Лихо, пока оно где-то дрыхнет. Лучше споём ему колыбельную. То бишь притворимся, что всё было именно так и задумано.

Притвориться не получилось. Слишком уж у Габриэль лицо было красноречивым. Мол, «а не потыкать ли во-оот этой большой железякой — кивок в сторону двуручника, — спящему Лиху в глазик?»…

— Милорд, — начал Элли, но посмотрев на мою сестрицу, быстро добавил, — миледи… Мы вас обыскались. Остальные продолжают вас вылавливать по Цитадели, а я и Алир подумали, что неплохо бы узнать, что же именно произошло. Можно?

— Нужно. — Габриэль щелчком пальцев освободила стол от шахмат и ослепительно улыбнулась парням. Видимо, очень соскучилась по мужскому вниманию. (Намордник одену! Маленькая ещё!) — Братишка, не хочешь креслица своим друзьям наколдовать?

— А почему бы это не сделать тебе? — Знаю ведь, что и ей, и мне даже напрягаться для этого не надо, но для порядка вредничаю. Габриэль тоже.

— Ты же старший, тогда зачем все сваливаешь на хрупкую девушку? — тут же возмутилась эта ехидна. Ну, как Элли глазки строить — большая она, а как креслица создать — маленькая и хрупкая. И Элли предатель, тоже вон во все зубы улыбается, и на декольте косится. Покусаю!

И когда только сестрица так испортиться успела? Была добрая милая малышка, а теперь хамоватая наглая девица. Ужас! Впрочем, с кем поведёшься…

— Это твоя идея.

В общем, кресла создал Элли, поняв — ещё немного и мы точно подерёмся. Хотя это только так кажется, до драк у нас никогда дело не доходило. Красноречивый взгляд Габриэль напоминал, что в жизни все когда-нибудь случается в первый раз.

Так что кофе всё-таки создал я.

— Ну-с, — посмотрев, как Алир вцепился в чашку, я переглянулся с сестрицей. — И что вы хотите узнать? Элли, ты же присутствовал при втором слиянии?

Он кивнул, соглашаясь, что да — присутствовал, но всё равно знать хочет. Алир же не сказал ничего, впрочем, не заметить голодный до подробностей взгляд было невозможно.

— А почему остальных не позовете? — Габриэль оправила платье, явно чувствуя себя в нем неуютно.

— Зачем? Они засыплют вас совершенно лишними вопросами, устроят тут полный бедлам. И вообще, я потом им всё перескажу, — отмахнулся рыцарь. Могу поспорить, что он почему-то поссорился с остальными, но тщательно это скрывает. — Почему ты не сказал раньше? — обратился он ко мне. — Эта та сказка, что ты рассказывал тогда? Да?

— Во-первых, я сам не знал, — честно признался я. — Во-вторых, тогда с вами был третий, совершенно посторонний Габриэль с целостным сознанием. Это своего рода — я нахмурился, подбирая определение — защитный механизм. Представь, что станет с твоей психикой, если будешь знать, что твоё «Я» составляют сразу два, одно из которых женское?

— Или наоборот, мужское, — поморщилась сестричка.

Слушатели покачали головами, явно не желая это себе представлять.

— Так вот. Не знаю, по какому принципу работает этот механизм, но он, стараясь не нарушать память, полностью обрезает всё, что связано со слиянием, превращая реальность, ну например, в сказку, как та, что я рассказывал тебе, Алир. На самом деле, это было правдой, но механизм её переделал чуть-чуть, поставив в другие рамки. Понятно? Как только он дал сбой, произошло мгновенное обращение назад. Вот поэтому Элли этим так и интересуется. После того, как подобное обращение происходит в первый раз — в тот день оно случилось из-за сильного потрясения, — повторное слияние почти нереально. Как раз тогда я отправился на поиски того, кто мог бы помочь вернуть всё на круги своя. Нашел. Только проблема оказалась в том, что Элли-то помог, причём в ущерб себе, да только тот новый Габриэль тут же всё забыл. Ты ведь ждал объяснений?

— Да. Не каждый день встречаешь Тьму, что просит у тебя помощи, — согласился он.

— Но зачем вам это? Извини…те, Габриэл…и, но это напоминает какое-то извращение. — Рыцарь смешно покраснел. — И ты, то есть он… с Анабель…

Мы с сестрицей переглянулись и громко расхохотались. Сказал тоже, извращение… брр…

— Габриэль, в отличие от меня, смертна. А со мной ей ничего не может повредить. Для меня же слияние компенсирует некоторые особенности моей природы. Пол слияние выбирает по обоюдному согласию. То есть, как я уже сказал, это был посторонний парень, без каких-либо заскоков или извращений. Понятно? А дальше слияние всё делит пополам. Возраст создаваемого тела, внешность, привычки, интересы, поведение… — на последнем слове я специально сделал акцент.

Повисло молчание. Сестрица безмятежно улыбалась, полностью переложив весь труд по объяснению на мои плечи. Элли явно задумался. Ни за что не поверю, что он ничего не знал. Но зачем тогда все переспрашивает? Помнит же, что тогда откат от слияния и по нему крайне неудачно ударил, полностью отрезав от Света, — поэтому в этом мире теперь и прохлаждается. Бывший когда-то ангелом, теперь он по праву мог добавить к этому слову — «падший».

Что-то тут явно не так.

Тем временем за дверью столпились остальные светлые. Я чувствовал их интерес и нежелание вмешиваться в разговор. Видимо, они коллективно посчитали, что подслушивать куда как интереснее. Что ж, не буду их разочаровывать. Расскажу свой главный секрет.

— Алир, можешь задать свой вопрос. Будем считать, что у меня на сегодня была запланирована исповедь. Только задай его правильно. Или их, но не больше двух, — разрешил я, не зная как самому начать эту тему. Невозможно долго оставаться наедине со своими скелетами и тараканами, особенно когда они превышают все допустимые размеры.

Габриэль покосилась на меня, потом на дверь, словно спрашивая, наложить ли полог тишины или же оставить всё как есть. Я мотнул головой. Анабель должна узнать с кем не так давно всерьёз собиралась связать свою жизнь. А я-то в своём незнании размечтался…

— Почему тебя нельзя убить? — спросил рыцарь, пряча глаза, потом тихо добавил, — кто ты?

— Кто ты?

Вопрос был сказан шепотом, но его услышали все. И встрепенувшийся Азраэль, и сестра Тёмного Князя, и светлые столпившиеся за дверью. И странно сгорбившийся в кресле Габриэль… другой Габриэль. Анабель признавала, что этот новый был куда привлекательнее предыдущего, и вёл себя взрослее, только полюбила-то она того. Сейчас же её осторожно-осторожно, словно она могла обернуться ядовитой змеёй, обнимал за плечи счастливый Ририэль. Он почти не прислушивался до этого к разговору, но теперь услышав вопрос, довольно сощурился.

— Нельзя убить того, кто никогда не рождался, — выдержав невообразимо утомительную паузу, наконец ответил Габриэль.

В этот момент от небольшой щелочки эльфийку оттеснила Лин, но Анабель очень живо себе представила, как тот передёргивает плечами и опускает взгляд.

Опускаю взгляд только для того, чтобы никто не заметил выражение, совсем не соответствующее серьёзности рассказа.

— Смерть удел тех, кто живёт. Я же не самый удачный эксперимент одного тщеславного Творца, которого привык считать своим отцом. Как вы знаете — мир не может существовать сам по себе. Поэтому все островки межреальности связаны между собой и таким образом поддерживают и подпитывают друг друга. Но моему отцу хотелось оригинальности. Он решил, что можно сделать мир сразу из чистой энергии, чтобы в результате получившийся мир сам себя питал. Не знаю как, но ему удалось отщепить часть первородной Тьмы и заключить её в телесную оболочку. Всего лишь в телесную,… — на создание целого мира, той части тьмы, что он взял — не хватило. В результате появилось взрослое существо с уже сложившимся сознанием — я. Тьма захотела видеть своё дитя именно таким, каким сейчас видите вы меня. Точнее нет, какие-то черты моего характера всё-таки перетерпели изменения, но только благодаря Габриэль. Сам я не могу влиять ни на своё развитие, ни на привычки. Всё выбрали за меня: интересы, чувство юмора, образ мышления, представления о морали и шкаф с тараканами и скелетами. Тьма сделала это в присущей ей манере, наделив меня не лучшими качествами, и многими пороками. К тому же, в спешке отец забыл мне создать душу. Так что не удивительно, что за очень короткий промежуток времени у меня появилась репутация очень жестокого и беспринципного существа. Потом, когда отец всё-таки сотворил слабый, крошечный мирок, привязал меня к этому творению своей кровью. Наверное, из любопытства, или мести… Не знаю. Так что пока есть я, есть этот мир. Если со мной что-то случится, он станет безжизненной пустыней.

Габриэль же появилась потом. Она была рождена от обычной смертной. Эта женщина приняла меня, как родного сына. Хотя я её ненавидел. Я ненавидел отца, сестру, этот мир, свет и мечтал разорвать привязку на крови, чтобы снова слиться с Тьмой. Потом пришли другие Творцы. Для них этот мир — хуже плевка в лицо. Отца убили, ведь он и до этого считался отступником. Мать без него продержалась совсем недолго. Наверное, в этом была и часть моей вины. Я часто на ней срывался, делал все для того, чтобы ей жилось только хуже. А она не обращала на это внимания, в задумчивости называла то меня, то сестру Габриэль — так звали отца. С каждым днем все сильнее угасала. В конце концов, я и Габриэль остались одни. Вот и всё. Тьма во мне с каждым днём все больше и больше забывала, что когда-то была часть единого целого, и ощущала себя как другую силу. Ненависть остыла под натиском одиночества и чувства вины. Я начал заботиться о сестре, мы решили обустраивать этот мирок. Потом придумали слияние. Оно полностью компенсировало смертность Габриэль, давало мне подобие души, в общем, приводило нас именно к тому равновесию, что и было необходимо для нашего маленького мира. Если вкратце, вот и всё. Ещё вопросы? — я горько усмехнулся, понимая, что теперь вопросов точно не будет.

Сестрица из кресла усиленно делала страшные глаза и всячески показывала, что я тот ещё идиот. Азраэль хихикал в кулак, надеясь, что Алир этого не заметит.

Заметил.

Рыцарь покосился на меня, увидев, что моя постная мина не скрывает наглой ухмылки, на Габриэль, которая крутила пальцем у виска, сведя большущие глаза в кучку, на Элли, что уже задыхался от едва сдерживаемого смеха и, наконец, на дверь. Понимающе покивал головой, спрашивая «неужели всё так плохо?».

Я пожал плечами, показывая, мол, без вас ещё лучше справимся. На что Алир задорно мне подмигнул и серьёзно ответил.

— Что ж, милорд. В таком случае я и моя команда не смеем вас больше обременять своим присутствием. Мы уезжаем немедленно. Прошу вас вернуть нам наших коней или же выдать новых. Грамота будет доставлена императору и Архиепископу, как посол от вас выступит лир Ририэль. Засим откланяюсь…

— Можете идти, — разрешил я, думая как приятно иметь дело с умным человеком.

До двери Алир шёл ровно столько, сколько времени понадобилось светлым, чтобы удрать и не быть застуканными за столь пикантным занятием, как подглядывание и подслушивание.

Как только тяжелые резные двери закрылись за ним, сестрица легким движением руки извлекла из воздуха колоду карт и начала их тасовать.

— Подкидной, переводной?

— Переводной, — тут же оживился Элли.

— Согласен.

— Знаешь, братишка, в тебе умер великий артист! Так спровадить светлых вряд ли кому-нибудь удалось бы! И при этом ты ни капли не соврал, но представил в таком свете, что всё так плохо — дальше просто некуда… хотя на самом деле… — Габриэль быстро сдала по шесть карт и, посмотрев свои, недовольно скривила дивное личико.

Мне попались: козырная шестёрка, десятка, валет и туз… а жизнь-то налаживается!

— Ну, да. Я пинал его ногами, бил лопатой, травил крысиным ядом, но этот артист никак не подыхал, после этого я взял ту сказочку, что написал Ририэль для демонят из Цитадели, и попробовал прочесть её с выражением по ролям… О, в каких муках артист корчился, прежде чем отправился на тот свет! — драматично воскликнул я, закатывая глаза.

— Ну-ну… — согласился Элли, закусывая губу и приготавливаясь к великой битве в переводного дурака.

И она началась!

— Габриэль, представляешь, в твоё отсутствие две дамочки сцепились из-за тебя, распустив сплетни, что ты к ним неравнодушен. Как я смеялся… — пересказывал пропущенные мною события Элли, придирчиво осматривая козырную даму, которую с совершенно ангельским лицом придвинул к нему я, предлагая отбить. И всё бы было хорошо, если не учитывать, что эту самую даму тремя ходами раньше отправила в биту моя драгоценная сестра.

Но, подумав, Элли решил не придавать этому значения, так как у него самого был изъятый выше из упомянутой биты козырной туз. Впрочем, мы ещё не подозревали, что у сестрицы на руках находится второй комплект козырей, взятых из запасной колоды.

Так мы играли уже часа два. Кучка биты то увеличивалась, то уменьшалась. То, что количество козырей в руках каждого дрейфовало от десяти до пятнадцати и то, что карт в колоде было больше семидесяти, (из которых как минимум шесть являлись козырными королями), так же как и то, что остальные карты были представлены в нескольких экземплярах, никого уже не волновало.

Нам было просто весело.

— Ани, что ты мечешься? — Эльф грустно посмотрел на приличную гору книг, которая никак не хотела запихиваться в небольшой вещевой мешок.

Книги взгляд проигнорировали и против ожиданий Ририэля в мешок сами не полезли. Вздохнув, эльф ухватил за шкирку Леллина и ткнул его носом в мешок.

— Можешь их сюда уместить?

— Я тебе не упаковщик! — возмутился парень.

— А жаль… Ани, к тебе эти две книжечки не поместятся? Ани? — он рассеяно проводил взглядом Анабель, нарезавшую уже …цатый круг по комнате, возмущаясь тем, что Габриэль не сказал им о том, кем является.

Остальные светлые только удивлялись невероятному превращению ледяной леди, которой казалась эльфийка при первом знакомстве, в теперешнюю импульсивную девицу. И неизвестно, какая из двух Анабель им нравилась больше. Нет, лучше всего была та, что со спокойной уверенностью счастливого эльфа дремала на плече тёмного в повозке.

— Ани, перестань, пожалуйста. Как у тебя только голова не кружится? — Ририэль всё-таки предпринял попытку остановить остроухое чудо, поймав её в объятия на следующем круге, — что ты к Габриэлю и к его семье привязалась, словно замуж собралась?! — воскликнул он.

— Хм… — смутилась Анабель и, ловко выскользнув из захвата эльфа, сгребла в охапку предложенные две книжечки (которых на самом деле было целых четыре, но на ссоре Ририэля с математикой эльфийка внимания заострять не стала) и покорно начала их запихивать в сумку.

— Ну вот попляшет он у меня! — мстительно прошипела она, удачно пародируя рассерженную кобру. — На коленях в светлый лес приползёт, не пущу!

— Это она к чему? — Алир на вопрос эльфа не ответил, смерив его презрительным взглядом. Ему остроухий категорически не нравился.

— Так, все готовы? Через полчаса выезжаем. Думаю, по Чёрным землям нам дадут провожатых. — Рыцарь осмотрел собранную насупленную команду и устроившихся в углу Лин и Гериона. Если вампирка ехала с ними до границы, то оборотень оставался в Цитадели.

— Э-м, Алир ты не против, если я ненадолго отойду? — неожиданно спросил Радек, топчась на месте.

— Хорошо, только я сказал через полчаса…

— Я понял, загляни к Габриэлю минут через двадцать? — попросил он, вогнав всех в ступор, и поспешно выскользнул из комнаты.

— Хм… — Алир переглянулся с остальными и покачал головой. — Пойду, посмотрю, что он задумал, — и рыцарь, кивнув остальным, бесшумно последовал за монашком.

Вы не поверите, но я оказался дураком. Эти двое меня обыграли! Шулера… спелись, голубчики, вон как перемигиваются, довольные тем, что оставили меня с козырным тузом…

Печально помотав головой, я подставил лоб в ожидании заслуженного щелбана. В конце концов, Элли же не станет меня бить сильно? Правда же?

— Уй!!! — Тьма, они точно сговорились меня уморить. Вместо Элли на мне решила отыграться сестренка. — Ещё бы с ноги заехала! — возмутился я, потирая лоб.

Габриэль скептически оглядела своё платье и разочарованно покачала головой. Потом ещё раз посмотрела на меня и неожиданно повернулась к Элли.

— Раз уж он сам предложил, покарауль пока этого артиста, а я сбегаю — переоденусь, — попросила она, наивно хлопая ресницами.

Р-рр!

Азраэль поморщился и помотал головой. Только я собрался ему сказать, что он настоящий друг, как тот всё-таки сказал:

— Не-е, сбежит. Давайте я за вас…

— В атаку! — завопил я и, достав из воздуха большую подушку, кинулся на друга.

— Наших бьют! — поддержала меня своим воплем Габриэль и кинулась бить другой подушкой уже меня.

Элли создал сразу две подушки и… бросился наутёк. Я за ним, Габриэль за мной. А всё-таки хорошо дома! Теперь точно скучать не придётся. И согласитесь, такое безобразие куда как интереснее, чем грандиозные попойки, которые так любят устраивать некоторые личности, назвавшиеся героями.

В тот самый момент, когда я в красивом прыжке повалил Элли на мягкий ковёр и, устроившись у него на пузе, начал изображать Оттело — да, я знаю этого персонажа, — пытаясь задушить мальчишку подушкой, а на меня сверху с воинственным гиканьем навалилась растрепанная сестрица с теми же намереньями, в комнату, забыв постучать заглянул Радек…

— О Свет… — потрясённо прошептал монашек, подумав невесть что.

— Тута я! — незамедлительно откликнулась Габриэль, пытаясь выпутаться из мешающего меня душить платья.

Радек печально моргнул и, закатив глазки, упал в обморок.

— Хм… — С сожалением перестав друг друга мутузить, мы склонились над пареньком, чуть не стукнувшись лбами. — И что теперь делать?

— Искусственное дыхание?

— Можешь начинать…

— Водой обольём?

— А ковёр?

— Может, просто стукнем?

Радек подозрительно приоткрыл один глаз.

— Не позволю бить своих подданных! — заявила Габриэль, и монашек снова притворился, что он находится прямо-таки в глубочайшем обмороке. Потом, подумав, тихо вставил свои пять копеек.

— Может, всё-таки искусственное дыхание?

Габриэль легонько пнула его носочком туфли, и Радек понял, что пора приходить в себя. Монашек скоренько поднялся на ноги и, отряхнув рясу, подозрительно уставился на меня.

— Что-то не сходится недавний рассказ с тем, что я увидел сейчас, — осторожно сказал он. — Думается мне, — он покосился на мою сестрицу, видимо решая, вступится ли она всё-таки за своего подданного или нет, но продолжил, — что тут просто хорошо постарались сделать так, чтобы мы сами отсюда уехали.

Элли хмыкнул и уселся в кресло, поняв, что здесь его помощь не понадобится. Заговорила как ни странно Габриэль.

— Он сказал правду. Только вот про одну и ту же вещь можно рассказать по-разному.

Сестрёнка вздохнула. И приглашающе махнула рукой, чтобы мы с Радеком последовали примеру Элли и наконец, перестали маячить перед глазами. Монашек устроился на самом краешке кресле креслица, не сводя со своей Княгини влюбленного сияющего взгляда.

— Можно по-разному, — повторила Габриэль, с неудовольствием глянув на меня.

Но я только улыбнулся. В прошлый раз она не вмешивалась в мой рассказ. Так зачем мне делать это? Предоставлю ей полную свободу. Пускай поведает монашку то, что сочтёт нужным. Всё равно он потом это перескажет остальным членам команды.

Сестрица, правильно поняв мою улыбку, повернулась к Радеку и продолжила рассказ, опуская уже надоевшее «может».

— Так, что человек будет смеяться до заикания, или, что будет рыдать от горя, а можно и так, что просто пожмёт плечами и пойдёт дальше. Первое слияние не оказало на нас нужного влияния, на которое мы так рассчитывали. Может быть от того, что длилось совсем не долго. Может оттого, что в братце была ещё слишком сильна часть Тьмы, а я не преступила границу детства. Может, были ещё какие-то причины. Только после распада все стало только хуже.

Я отвернулся, вспомнив два уничтоженных мира, которые провинились только тем, что не принесли мне должного облегчения, когда я в который раз сбежал из дома.

— Требовалось новоё слияние, прочнее, проще, долговечнее — с нашими-то характерами это было почти нереально. Нужно было больше Света, чтобы компенсировать Тьму. Азраэль отдал все, что у него было.

Элли печально вздохнул. Хотя сомневаюсь, что он жалеет о том, что помог нам. Но я-то знаю, что его ещё мучают сны, наполненные ярким светом и теплом дома.

— Результат превзошёл все ожидания! — продолжала рассказывать сестрёнка. — Новое слияние не прошло для нас незамеченным. Если раньше мне отведён был обычный смертный срок, то теперь, после стольких тысячелетий сосуществования, я буду жить по принципу эльфов, наслаждаясь этим светом, пока кто-нибудь не додумается подсыпать мне в чай яд, ну или ещё каким способом отправить на ту сторону. А Габриэль за это время научился жить так, будто бы душа у него есть. Сейчас он ни капли не похож на себя прежнего, до слияния. С тем я бы никому не советовала встречаться в тёмном переулке. Теперь о последней части вопроса. Нам впрямь нужно, чтобы вы уехали. Надеюсь, об этом никто больше не узнает? И кстати, подслушивать нехорошо, — закончила она, заставив монашка покаянно покраснеть и быстро закивать, подтверждая, что да — никому ни слова. — Что тебе хотелось?

— Эмм. — Радек повернулся ко мне. — Габриэ… Свет, как же вас различать? — сбился он.

— Её можно называть Гэбри, меня соответственно Элем, — мы привыкли, что у нас одинаковые имена в честь отца и всегда можем определить, кого именно сейчас зовут. Так что обращайся лучше нормально, но если тебе неудобно… Так что случилось? — Ненавижу сокращения! Ненавижу! Но некоторым действительно может оказаться неудобно обращаться к нам.

— Габриэль, ты только не смейся, но нельзя меня превратить обратно в кота?

— Что?!

— В кота… обратно… — промямлил монашек, — мне очень понравилось…

— О, Тьма, — всхлипнула сестрица, закусывая губу, чтобы окончательно не расстроить паренька своим смехом.

— Нет, я могу, конечно,… но ты уверен, что это тебе надо? — с сомнением протянул я. — Или может, тебя лучше сделать оборотнем? Захочешь — будешь котом, нет — человеком. И сможешь разговаривать, находясь в кошачьей шкурке.

— А ты так можешь? — недоверчиво уточнил монашек.

— Обижаешь! Запросто!

— Госпожа, — тут он неожиданно повернулся к Габриэль, протягивая копию книги света, — прости, что оказался плохим слугой и не устоял перед соблазном…

Габриэль покосилась на Элли, меня, Радека и замершего в дверях Алира, который снова подрабатывал памятником — видимо, судьба такая у него, — и заверила монашка, что, конечно же, она его прощает и вообще, полностью одобряет.

— Ну что, приступим, — я эффектно похрустел пальцами, грозно сдвинул брови и, улыбнувшись ожидающим зрелища остальным всяким разным, просто чихнул.

Радек с громким хлопком исчез, а на месте него возник уже знакомый серый котяра с довольными зелёными глазами. Он протяжно мяукнул и принялся вертеться, осматривая себя.

— Ну как там? — осведомился рыцарь, поднимая животное на руки.

— Мур-р… восхитительно… спасибо, Габриэль, — довольно протянул Радек и, свернувшись на руках Алира пушистым клубочком, задремал.

— Как оказывается людям мало для счастья нужно, — я почесал в затылке и погрозил пальцем веселящейся парочке, — что, Алир, уже уезжаете? Пойду вас, наверное, провожу…

— Хорошо. Габриэль, ты уверен, что наша помощь тебе не нужна? Ты мог бы хотя бы рассказать, что такое произошло, что ты боишься не справиться с этим…

— Нет, Алир, наоборот, без вас мне будет куда спокойнее. Я ценю твою заботу, но не стоит.

Рыцарь кивнул и вышел за двери. Быстренько приведя себя в порядок и нацепив маску равнодушия и высокомерия, я направился следом за Алиром.

Прощание прошло более чем прохладно. Я дождался «пока» только от Хелены и Алира, остальные же ограничились кивками, а Радек громким мявом. Эльфийка напоказ обнималась с Ририэлем, явно рассчитывая на мою реакцию, но, не дождавшись оной, разочарованно отлипла от эльфа. Сам же Ририэль, как только понял, что на нём больше не висит ушастое чудо, кинулся догонять своего конька, который, увидев количество сумок, забитых книгами, решил спастись бегством от книжного эльфа — ну, не мог длинноухий попрощаться с моей библиотекой просто так.

— Ваше высочество, можно вас на минутку? — я дотронулся до плеча Хелены. Та вздрогнула, но, кивнув, быстро отошла со мной в тень.

— Вы доедете до светлых земель по тракту за пять дней. Там используете телепорт. Я постарался сделать вашу дорогу обратно максимально комфортной.

Хелена благодарно кивнула.

— Вот, — я протянул ей флакон из тёмного стекла на длинной цепочке. — Повесь его на шею. Если вдруг понадобится моя помощь, разбей флакон о любое зеркало. Хорошо?

— Спасибо, Габриэль, — искренне поблагодарила меня девушка. — Не лучше ли дать это Анабель?

— Нет, — резко заявил я и, больше не прощаясь, ушел обратно в замок, чувствуя, что просто так мне вряд ли удастся отделаться от светлых недотёп.

Вечером на верхней площадке восточной башни меня отыскал встревоженный растрёпанный Элли.

Звезды сияли сегодня не по-летнему ярко, словно пытались своим светом полностью скрыть чернильное глубокое небо, с редкими серыми разводами облаков. Иногда во мне просыпается любовь к созерцанию. Такое происходит очень и очень редко, но после столь насыщенных событиями дней, мне срочно требовалось побыть наедине с самим собой. Теперь только с собой. Поэтому, увлекшись самокопанием, я проморгал появление Элли, как некромант-недоучка — голодного зомби.

Милорд! — завопил он, выскакивая из ниоткуда, чуть не заставив меня от неожиданности спрыгнуть вниз.

— Что случилось?

— Я идиот! И я только что понял, кто предатель! — сходу заявил он.

— Отлично! И кто? — Давненько я не злобствовал и не подтверждал, что именно я тут самый нехороший и злой. Однако ответ Элли меня чуть не довёл до инфаркта.

— Не скажу… — хитро заявил он и устроился на парапете рядом со мной, весело болтая ногами. — Вот ты любишь развлекаться, а мне нельзя что ли? Думаю, он и так скоро даст о себе знать, а я пока понаблюдаю…

— Ох… — только и смог ответить я на все это.

Уже через полчаса Элли надоело зябнуть и он, попрощавшись, убежал, сославшись на неотложные дела. Видимо, делами он считал одну вредную синеглазую девицу. Ну, устрою я им, если застукаю! Хм… «если» — это хорошее слово. Мои же мысли упорно возвращались к эльфийке. Может, я всё-таки зря её отпустил, не дав самой выбрать? Теперь уже не узнаю…

А предателем всё же заняться надо. А то любит Элли такие загадки. Если сказал, значит, всё на поверхности лежит. Впрочем, так всегда бывает.

Начался мелкий противный дождик. И тут я неожиданно вспомнил, что сегодня по календарю наступил первый день осени.

Дни тянулись серой дождливой вереницей, напоминая сонную гусеницу. В саду медленно начинала желтеть листва, а небо не открывали густые свинцовые облака. Я улаживал возникшие в моё отсутствие проблемы, играл с Бликом, который страшно тосковал по Анабель, больше не рос, и всё чаще и чаще отказывался от игр, или просто слонялся по Цитадели. А вместе со мной слонялась вернувшаяся скука.

Сестрица, не оправдав моих ожиданий, всё время где-то пропадала на пару с Элли и ещё несколькими личностями. Так что я остался наедине со своими мыслями и проблемами. И в один прекрасный день, посмотрев на календарь, ужаснулся — с отъезда команды прошла только одна неделя!

Предатель упорно не находился, у меня не единожды возникала идея повесить в главной галерее объявление, что я готов на коленях просить у предателя новых приключений. Как вы знаете — всё плохое забывается, и я с удовольствием вспоминал, как было весело путешествовать со светлыми недотёпами.

В общем, в один из вечеров я раскладывал пасьянс, который упорно не желал сходиться уже битый час, когда одно из зеркал осторожно уточнило:

— Милорд, там девушка пытается установить переход. Из Императорского дворца. Пропустить?

Хелена?! Что-то случилось?

— Конечно, пропустить и как можно скорее! — возопил я, подскакивая на кровати, и на всех парах кинулся к зеркалу.

Принцесса внимательно разглядывала зеркало, явно не понимая, что сейчас должно было произойти. Увидев улыбающегося меня, она удивленно вытаращила глаза и нервно обернулась. Пока она удивлялась, я с удовольствием рассматривал преобразившуюся девушку. Высокая прическа, золотая диадема, длинное открытое платье и макияж сделали из серой мышки, если не красавицу, то вполне симпатичную девушку. Только вот глаза припухли, словно недавно плакала… Так… кто посмел обидеть?!

— Габриэль? — осторожно уточнила она.

— Он самый, ваше высочество… — подтвердил я. — Что-то случилось?

— Я понимаю, что это не твоё дело, и остальные не знают, что я решила обратиться к тебе, просто ты… вдруг согласишься помочь или же Габриэль… в смысле Княгиня… э-м…

— Хелена, говори прямо, что случилось. Сестры нет, так что я за неё.

Девушка снова оглянулась.

— У нас сейчас большой совет. Приехало эльфийское посольство. Ужасная трагедия… — поняв, что я сейчас лопну от любопытства, она поспешно закончила: — Украли Книгу света. Оригинал.

Ну вот, любимое творение сестрёнки. Единственный её законченный роман с элементами фентези… Я сразу понял, что помогать светлым не откажусь. Ещё бы! Вот заявится Тёмный Князь на большой светлый совет с желанием всех спасти… и спасать будет уже некого. Но я — не я, если для приличия не поломаюсь.

— Хм… дел у меня не так много, но почему меня должно это заинтересовать?

— Похититель оставил записку. Это он покушался на нас… тебя. А потом ушел через портал в другой мир… и у нас нет сил идти за ним.

Что?! Загадочный предатель прохлаждается на светлых землях?! А еще и портал в другой мир? Невозможно! Только мои родственнички могли это сделать… Ох крестьянин весёлый… они всё продумали, прекрасно зная, как меня выкурить из дома, где даже стены помогают.

— И кто это? — устало поинтересовался я, понимая, что, несмотря на все опасности, всё равно соглашусь помогать…

Хелена опустила голову и тихо прошептала:

— Ририэль…