Глава 7
СТАРЫЙ ВРАГ ЛУЧШЕ НОВЫХ ДВУХ

Не успел эльф пикнуть, как я безо всякой магии скрутил «демона», повозив лицом по асфальту и заломив Ририэлю руки, с удобством устроился на его пояснице (не все же моей страдать!). Захотелось изобразить конское ржание и весело прокричать: «Вперед, лошадка!» — но, побоявшись, что подобного гордость «лошадки» уже не перенесет, я воздержался от излишнего ребячества. Все это дело пришлось снова накрыть сверху пологом невидимости, дабы не нервировать простых граждан. Вот за это я Землю и не люблю — все время надо следить, чтобы ничего лишнего не показать любознательным людям, а то творцы потом точно спасибо не скажут. Один-два раза пошутил, а потом опять наблюдать за спорами о снежном человеке и трупах пришельцев…

А вы думали, что меня родственники из чистой вредности не любят?

Ну-ну.

Однако это было лирическое отступление, теперь же надо было переходить к сути:

— И? Говори, где она!

Эльф перестал шебаршиться, пытаясь меня скинуть, — видимо, быстро понял, что я все равно был сильнее его… (кто это сказал: «тяжелее»?!). Несколько секунд он молчал, сопя, будто сердитый ежик, и о чем-то напряженно размышляя, а потом осторожно уточнил, кого именно я подразумеваю под «ней».

— Ты разве не по мою душу? — удивился Ририэль.

— Зачем мне твоя душа? — искренне возмутился я. — Совершенно бесполезная штука. Вечно меня с кем-то левым путают! Ну, выбрался ты из мира, куда я тебя закинул, и что? Могу медальку за смекалку подарить, если хочешь. Теперь перед Майклом отвечать будешь — на здешних небесах тебя за демона приняли. Так ты не заодно с моей сестрицей?

В принципе, уточнять это уже было необязательно: просканировав старого знакомого, я узнал, что в мир творцов Ририэль пробрался лишь чудом, а теперь пытался таким макаром разжиться лишними силами, чтобы устроиться с комфортом и жить долго и счастливо — как в сказке.

— А при чем здесь Габриэль? Думаешь, после того, мм, провала она воспылала ко мне неземным чувством? И слезь с меня, наконец! — неожиданно завопил он во всю мощь легких. — Я тебе не твой любимый диван! Лучше уж сразу убей…

Шутить на тему диванов я не стал, послушно отползая в сторону и наблюдая, как Ририэль поднимается на ноги, отряхивается и пытается привести в порядок слегка «помятое» мною лицо.

— Зараза ты, князь, — пожаловался он мне на меня самого, — знал же, что я и так никуда не убегу, нет, надо было все равно накинуться и извалять в пыли. — Он потер поясницу и болезненно скривился.

— Для профилактики оно завсегда работает. Считай это моей местью за тот дурацкий спектакль. Кто тебя науськал? Хель? Сиреной под окошко приплывала и пела песни сладкие о могуществе, которое получить можно, отправив меня во Тьму?

— Да какой там сиреной! — всплеснул руками Ририэль и виновато потупился. — Ты ведь помнишь, Габриэль, как я был одержим идеей познания Единого Творца. Перерыл всю библиотеку Цитадели, книгохранилища соседних миров, детские сказки, научные трактаты и даже лично собрал коллекцию легенд, передающихся из уст в уста; выстроил кучу расчетов и почти подобрался к какому-то очень важному ответу, как однажды вечером ко мне пришла Хель. Справедливости ради скажу, я бы продал кого и что угодно в тот момент. Не знаю, со всеми ли она общается подобным образом, но для простого эльфа это оказалось слишком. Ощущения были примерно такие, как если бы меня кинули в яму на острые колья, сверху положили гранитную плиту и принялись сверху забрасывать холодной землей. И да, я слабак и предатель, но соглашусь на все, приму любые условия, лишь бы подобное больше никогда не повторилось. Тогда же Хель просто рассмеялась, сказала, что это будет слишком просто, и исчезла. Навестила она меня во второй раз через несколько месяцев и, наоборот, была мила и учтива. Хель показала мне кое-какие расчеты Гэбриэла — всего несколько планов и заметок из старого дневника, но как же его мысли были схожи с моими! Только продвинулся он гораздо дальше. Это были ответы, которые просто надо было расшифровать. Моя одержимость стала расти в геометрической прогрессии, Хель нужно было только высказать свои пожелания и указать удобный момент. Остальное ты знаешь.

— Угу, — согласился я, не щурясь смотря на солнце. — Метод кнута и пряника сработал безотказно. Путь Гэбриэла оказался ошибочным. Если бы я был ключом к познанию Единого, мне бы не позволили столько столетий развлекаться и тешить себя иллюзией свободы. Я сожалею, Ририэль, что все получилось именно так.

Эльф кивнул. Было видно, что он сам успел себя проклясть бессчетное число раз. Его тоска о потерянном мире, дружбе и возлюбленной десятикратно превосходили любое из тех наказаний, что я смог бы придумать. И даже смерть не оказала бы должного воздействия на остроухого захватчика множественной вселенной, как самобичевание и размышления о собственной глупости и слабости.

А я, признаться, совершенно не умею долго злиться. И уж тем более затаивать обиду. Час-другой мысленно казню неприятеля различными способами, если в реальности по ветру не развею, а потом ухожу есть лимонный пирог и думать о варенье из крыжовника, которое обещал сварить Элли.

Что было, то прошло. Да, в какой-то момент Ририэль умудрился поймать меня на крючок, чуть не убил мою сестру, любимую женщину и на тот момент еще не рожденного сына. Но они остались живы и невредимы, а вот Ририэля судьба за прошедшее время знатно потрепала. Лежачего, как известно, не бьют.

— И что теперь будет? Что ты собираешься со мной делать? — Вопрос эльфа поставил меня в тупик.

— Э-э-э… Мне как бы тебя надо сдать на руки Майклу. Ты ведь, можно сказать, у ангелов десерт из зубов вытащил!

— Я могу вернуть, — поспешно предложил Ририэль, достав из кармана легких льняных брюк небольшой медальон. Приглядевшись, я понял, что именно в него остроухий экспериментатор складывал забранную силу. — Только, выражаясь твоими словами, Габриэль, я его слегка надкусил и обслюнявил. Твои ангелы точно захотят доесть «десерт»?

Я хрюкнул от смеха, представив лицо Майкла, когда я протяну ему медальон, но реальность оказалась еще забавнее, когда архангел парой мгновений спустя лично спикировал на травку возле пруда и скользнул к нам под полог невидимости. Лицо у архистратига было суровым… таким суровым, что даже Ририэль, не выдержав, улыбнулся.

— Кусты — там, — подколол я Мишу и поспешил спрятаться за эльфом, чтобы не быть побитым. — Эй! Но я же нашел вам демона! Мог бы и спасибо сказать!

— Вот на твоих поминках погуляю и скажу. И даже не один раз, — мрачно пообещал архангел, после того как сделали пару кругов вокруг Ририэля, словно тот был новогодней елкой, а мы — детишками, водящими хоровод.

— Перья вылезут — ждать столько, — почуяв свою безнаказанность, я ко всему прочему и язык Михаилу показал. Но быстро вспомнил, что мне обещали найти сестрицу, и решил: хорошего понемногу, иначе Майкл обидится.

— Так вы возьмете медальон или я могу оставить его себе? — с робкой надеждой в голосе вопросил Ририэль, переводя внимание сердитого архангела на себя.

И тут же об этом пожалел, ибо силы «праведников» у него немедленно отобрали, после чего самого эльфа обозвали «недодемоном». И пронзив нас обоих уничижительным взглядом, Михаил полетел возвращать пропажу, видимо, решил отомстить за плохое поведение попозже.

Ририэль снова уставился на меня требовательно-виноватым взглядом. Кажется, он все время подсознательно ожидал, что вот сейчас я щелкну пальцами и эльф покорно разлетится кровавыми ошметками по небольшому парку. Почему-то моя жизненная позиция остальным казалась непостижимой хитростью, но в ней я был солидарен с Хель. (Тьма, я действительно только что согласился в чем-то с Убийцей?!) Как некогда обмолвилась вышеупомянутая творец (увы, не при мне, но слухи по множественной вселенной быстро расходятся): я умел убивать, но не злиться. И поскольку первым заниматься не собирался, второе логично исключалось из моего отношения к Ририэлю.

Конечно, былого доверия быть между нами уже не могло, о чем я искренне сожалел, — все-таки друзья на дороге валяются крайне редко. Но просто так отпускать эльфа на все четыре стороны мне почему-то не советовала проснувшаяся интуиция.

Итак, передо мной встала сложная дилемма, и я, чуть-чуть пораскинув мыслями, решил ею поделиться:

— Вообще-то я думал позвать тебя с собой: тут одну проблему творцы подкинули, и лишние мозги нам бы не помешали, но, боюсь, ни Алир, ни Анабель тебе не обрадуются. Насчет Элли сомневаюсь, он вроде не злопамятный, но чем веселый крестьянин не шутит!

Ририэль вздрогнул, представив себе открывающиеся перспективы, однако я уже успел продолжить мысль:

— С другой стороны, в тех расчетах, что ты читал, могло промелькнуть что-нибудь важное. Так как, рискнем, мой враг?

Как Габриэль и подумала, проводником от вампиров Нельх назначил своего сына — Радина. Тощенький паренек, каким она его запомнила, за это время заметно вытянулся и похорошел: особенно приятно сочетались огненно-рыжие волосы и ярко-синие глаза с затаившейся в глубине хитринкой. И смотрел он на Габриэль уже не как на чудо-юдо. Хотя (девушка поспешно себя поправила: тогда этот взгляд достался брату), возможно, всего-навсего Светлая княгиня в сознании вампира не воспринималась как нечто интересное.

Подводя промежуточный итог, можно было смело сказать: Радин оказался до обидного в ее вкусе. Правда, мысленно Габриэль по-прежнему пыталась сравнить всех встреченных молодых людей с Элли. И несмотря на вампирскую притягательность Радина, выигрывал ангел.

— Ваша светлость, — поклонился юноша.

— И все-таки я настаиваю, — протянул командир отряда, оглядывая получившуюся компанию с крайним неодобрением на широкой небритой роже.

— Настаивайте, — легко согласилась девушка, — но где-нибудь в другом месте. То, от чего способны защитить ваши люди, все равно мне не навредит, а когда их возможности закончатся, они превратятся в обузу. Я беру с собой спутников в качестве свидетелей от каждой из сторон.

— А как же припасы, палатки… — не отставал надоедливый подданный.

— Все, что понадобится мне и двум молодым людям, я создам на месте, — отрезала Габриэль и, устав слушать нытье, просто направилась в сторону леса.

Рыцарь и Радин, переглянувшись, последовали за ней. Люди и вампиры провожали их полными надежды взглядами, веря в скорое и победное возвращение, а также в спасение пропавших.

Небольшой отряд светлых сразу же, как троица скрылась за первыми деревьями, принялся седлать коней: княгиня убедила рыцарей возвратиться в деревню во избежание конфликтных ситуаций. Чем меньше ее служители видели подданных брата, тем меньше появлялось поводов с ними ругаться. На душе людей было тяжело и мерзко, словно они не нашли каких-то нужных слов, чтобы задержать княгиню и убедить, что соваться в лес таким образом не самая светлая идея. Но ослушаться ее приказа рыцари не могли и, понурив головы, уезжали.

А вампиры просто разбрелись по палаткам. Уходить с этого места до официального подтверждения смерти сородичей или же их возращения они не собирались, сколь бы ни было это опасно.

Ступив под прохладную сень деревьев, Габриэль перевела дух и мысленно дала себе звонкую затрещину. Она понимала, что десять раз была не права, решив рубить сгоряча. И сотню раз она сглупила, когда, не разобравшись в происходящем, кинулась в чащу ловить невесть что (или, вероятнее, «кого»).

Под ногами мягко пружинил ковер из сплетения трав с бусинками мелких синих цветков, над головой приятно шуршали пышные кроны деревьев, купая в свежем ветре тонкую листву. Воздух был невероятно ароматен и приятен на вкус — в нем переплетались нотки созревших ягод, запах мха, покрывавшего стволы старых деревьев, цветов, травяного сока и смолы. Но Габриэль больше внимания уделяла не открывшимся красотам, а собственным мыслям, в которых вертела полученные сведения и так и эдак, стараясь рассмотреть с каждого угла и хорошенько обмусолить.

Брату разделаться с этой проблемой было бы намного проще — он бы просто почувствовал мир вокруг и подсказал, в каком направлении искать пропавших. А даже если бы Габриэль по неизвестным причинам не смог бы этого сделать, он бы обязательно попытался собрать больше информации: с какой периодичностью исчезали жертвы, кто начал пропадать раньше — люди или вампиры (а затем сопоставить со временем переселения на эту землю клана Нельха). Все-таки немаловажной деталью могло стать выяснение, кто же был более удобными жертвами. Если вампиры стали мишенями только из-за того, что оказались ближе деревенских жителей, — это говорило об одном, или же похитителям, до того довольствовавшимся простой, смертной кровью, больше подходили магические существа. Стоило выяснить, не было ли каких-нибудь странных явлений перед первыми исчезновениями, не пропали ли животные из леса, не покинули ли его птицы. Не слышали ли в нем подозрительных, несвойственных звуков…

Таких пунктов даже навскидку у Габриэль получалось до досадного много. Но засидевшаяся в чужом теле девчонка просто не могла упускать возможность кинуться в самую гущу случайно подвернувшейся тайны, принимая самостоятельные решения так, как хочется ей, а не так, как диктует другая личность.

— А птицы-то молчат, — пробормотала она под нос, стараясь сделать голос как можно тише, но спутники конечно же услышали.

— Так ведь… — Радин запнулся, оглядел по сторонам, но продолжать мысль не стал, только сильнее сжал рукоять эспадона.

— И давно это у вас? — Рыцарь, которого, как выяснила Габриэль, звали Дамином, тоже удобнее перехватил оружие.

— Если бы птицы исчезли во время нашей стоянки, кто-то бы обратил внимание. Значит, еще до нас не было.

— А это тогда кто? — фыркнула Габриэль, указав пальцем на тощего, облезлого дрозда, внимательного наблюдающего за их компанией. — На белочку что-то не похож. Они именно молчат, но никуда пропадать не думали. Что-то в этом лесу заставляет их осторожничать: оно пока не нападало на птиц, но внушает им страх.

— Почему-то меня это не радует, — вздохнул Радин. — Ваша светлость, а мы хоть в правильном направлении идем?

Габриэль очень хотелось ответить ему честно, что она понятия не имеет, но вместо этого девушка остановилась и, натянув канал связи с их миром, тщательно просканировала местность. Где-то в северной стороне фоном ощущалось что-то непонятное и не поддающееся описанию, но ассоциации в сознании возникали не самые приятные. Княгиня поморщилась, когда попыталась мысленно проникнуть туда, — ее не больно, а скорее, обидно шлепнули. Однако тонкую ниточку силы, опускающуюся из заросшего овражка под землю, Габриэль заметить успела.

По-хорошему, ей стоило, как послушной девочке, позвать на помощь кого-нибудь из старших. Того же Гериона. Конечно, вопрос о старшинстве был спорным, но опыта у оборотня имелось куда больше. Но только, естественно, Габриэль в этот момент думала о том, как бы всем доказать, какая она самостоятельная и умная, а не о безопасности.

Зря…

— Да, — ответила она Радину, — направление верно. Нам нужно идти прямо по этой тропе до конца, там и будет нужный нам овраг.

И почему-то никто из них не задался вопросом: откуда столь неожиданно взялась такая удобная тропка, ведущая прямо до места назначения, хотя минуту назад вокруг были сплошные заросли и колючий кустарник?

— О Герион! — Лин опустила Натаниэля на землю и подбежала к оборотню, чтобы с удовольствием его обнять и чмокнуть в щеку — было непросто описать радость вампирки от встречи с давним другом. — Какими судьбами? Посидишь с наследником?

Они с Натаном возвращались с небольшого променада. По оставленному Габриэль распорядку, сына Темного князя следовало выгуливать на свежем воздухе не меньше двух раз в день, и Лин решила отвести малыша на небольшую площадку, откуда открывался потрясающий вид на всю столицу. Картина получалась невероятно впечатляющей, и они почти три часа изучали маленькие домики и двигающиеся по улочкам фигурки подданных. Натаниэль с усердием запоминал новые понятия и пытался их повторять за Лин, а девушка любовалась будущим князем и надеялась, что когда-нибудь у нее появится такой же смышленый сынишка.

За ними присматривал Блик, изредка отвлекающийся на охоту за бабочками и птичками. Но далеко он не отбегал, неизменно продолжая держать в поле зрения детеныша своих хозяев.

Но вот подошло время обеда, и они медленно возвращались к Цитадели, как раз когда из подъехавшего экипажа вышел Герион. Он небрежно кинул пару монет вознице, забрав из повозки саквояж, отряхнул дорогую одежду от дорожной пыли и поправил рукава рубашки. Услышав окрик Лин, оборотень развернулся так быстро, словно превратился в магический вихрь. Вся важность, местами граничащая с карикатурностью, мигом слетела с него, вещи оказались откинуты в сторону, а сам Герион поспешил навстречу вампирке, чтобы поприветствовать ее.

Мужчина ласково потрепал Лин по пушистым рыжим волосам и подхватил на руки Натаниэля, приговаривая, что юный княжич замечательно подрос и скоро станет совсем большим. Тот довольно смеялся, хватая оборотня за волосы и кружевной воротник дорогой, немного вычурной рубашки, а потом остановил свой выбор на ухе мужчины, принявшись бессовестно его теребить.

За прошедшее время Герион лишь сильнее «обоборотнился», если можно так выразиться. Созданный изначально как существо, умеющее принимать любые формы и случайно выбравшее последней из них немолодого волка, он по возвращении в Цитадель после веселого путешествия спросил у Габриэля разрешения остаться таким. От этого исполнять обязанности няньки хуже Герион не стал. И князь недолго думая согласие дал.

В темно-медных волосах оборотня прибавилось седины, красиво обрамляющей виски, словно бы покрытые легкой изморозью, черты лица утончились, сделав его несколько отталкивающим и резким для людей, до того незнакомых с ним. Из глубины теплых желтых глаз на мир смотрел опасный хищник — расчетливый и опытный.

— Неспокойно мне стало, вот и вернулся, — чуть помедлив, ответил Герион. — Не люблю, когда внутри мутно. Князь в другом мире, за княгиню беспокойство гложет, и кажется, что из-за каждого угла в спину, как кинжал, — крайне недобрый взгляд. Я подумал, что лучше будет мне до возвращения его светлости последить за наследником. Чтобы уж точно ничего не упустить и потом не кусать себе локти. А ребятки как-нибудь сами справятся, — улыбнулся он, вспомнив о молодом поколении истинных оборотней, которых он обучал в столице в специализированной частной школе.

Не доверять чутью Гериона не осмелился бы и самый безбашенный безумец, не то что пугливая вампирка: Лин, втянув голову в плечи, опасливо огляделась по сторонам, будто действительно кто-то мог выскочить на них из-за угла. Даже Натаниэль на руках оборотня затих и насупился.

— Я бы попросил тебя с княжичем не покидать Цитадели: максимум до сада и обратно. Здесь, если что, сами стены помогут. — Герион дождался кивка и, подобрав вещи, неопределенно повел плечами. — Извини, что напугал, но в таких делах желательно перестраховаться. Расскажи лучше, как у вас дела. Леллин, если не ошибаюсь, тоже здесь, с тобой? Замечательно! Давно обещал ему пару связок заклинаний показать. Но это все потом. Пойдем в зал: наследника пора кормить обедом.

Элли притворился тенью и проследил тревожным взглядом за пролетевшим над супермаркетом Михаилом. Меньше всего ему сейчас хотелось напороться на собрата. Особенно на архангела, который прекрасно знает его в лицо и не оставляет попыток разыскать Азраэля. И в то же время Элли уже давно ловил себя на мысли, что ужасно соскучился по своему сумасшедшему семейству — вот посмотришь на Габриэля, у которого есть Анабель и Натан, на других светлых недотеп, и грустно становится. Чем он хуже? У Элли ведь тоже большая веселая семья была, пока крыльев не лишился. А кому он теперь такой нужен? Только вот князю…

И то непонятно зачем.

Ангел подумал, что наверняка будет весело, если под конец этого дела, заручившись поддержкой Габриэля, он заглянет на небеса и передаст всем свой громкий, наглый привет. Главное, надо вовремя сделать ноги, пока родственники не придут в себя. Азраэль вспомнил райский сад с тонкими запахами и светлой, чистой радостью, которая греет сердце, стоит только сделать шаг, ступая в его пределы. Наверняка его любимое местечко под древом Познания, где ангел так любил нежиться, уже давным-давно занял какой-нибудь выскочка. Надо будет его обязательно прогнать и не забыть вырезать на толстой коре напоминание, кто именно здесь сидел и что он сделает с любым пернатым, покусившимся на его место.

Элли вздрогнул, когда тягучие размышления ангела кто-то неожиданно прервал, похлопав его по плечу. Таня разглядывала Азраэля, наклонив голову набок, как маленький ребенок. Например, Натаниэль любил так на него смотреть перед тем, как дернуть за волосы или мочку уха.

— О чем грустишь? — Кажется, девушка на время оставила свои планы поохотиться на наивного, симпатичного ангелочка и решила поговорить с ним по душам. Все-таки игры играми, но и меру надо знать. Особенно когда видишь, что другу взгрустнулось.

— О том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. — Оригинальничать с ответом Элли не стал.

— И неужели ничего нельзя исправить? — Таня протянула карточку, расплачиваясь за их с Анабель покупки.

Эльфийка в это время крутилась перед большим зеркалом, рассматривая свое отражение в новом легком комбинезончике, который бережно поддерживал ее большой живот. На ногах красовались босоножки на плоской подошве, обхватывающие маленькие ступни Анабель множеством тонких ремешков, свитых в причудливый рисунок. Светлые волосы, собранные в высокий хвост, открывали шею Темной княгини, украшенную широкой золотой цепочкой с кулоном-жемчужиной. Что и говорить, принарядилась Анабель так, что даже очаровательно-нелепым колобочком умудрялась выглядеть лучше и эффектнее других представительниц слабого пола.

— Габриэль сделал все что можно. — Элли поровну разделил с Алиром пакеты, набитые одеждой и другими приятными женскому сердцу мелочами.

— А если я маму попрошу что-нибудь придумать? Мне она не откажет! Даже взамен ничего не потребует! — уверенно заявила Таня таким непреклонным тоном, что всемогущему творцу можно было исключительно посочувствовать.

— Было бы замечательно, — честно признался Азраэль, думая, что совсем немного, и новые пакеты придется нести в зубах, так как рук для всех покупок, сделанных девушками, уже не осталось. А пользоваться левитацией Элли не хотелось: Габриэль не одобрял использование лишней магии на Земле. И хоть сам князь своим же неодобрением пренебрегал, ангел старался не привлекать лишнего внимания, беспокоя магический фон города.

Алир оказался с ним солидарен.

— Еще чуть-чуть, и я брошусь на собственный меч, — трагично прошептал бывший рыцарь, специально делая свое «тихое» шипение достаточно громким для того, чтобы Таня с Анабель их услышали и устыдились.

— Ой, — огорчилась дочь Пресветлого творца, но не успели друзья возрадоваться восторжествовавшей справедливости, как девушка продолжила свою мысль: — А ты не мог бы сделать это попозже? Здесь рядом есть замечательный магазинчик с потрясающим бельем. Ани! Тебе обязательно надо захватить несколько комплектов. Фигура у тебя быстро в норму придет после родов, я вас, эльфиек, знаю. И будет чем и в чем Габриэля подразнить.

Девушки захихикали и, обогнав Алира и Элли, о чем-то зашептались, периодически оглядываясь на них, будто бы подозревали в попытках бегства.

Спасение пришло неожиданно и заключалось оно в нехорошем предчувствии ангела, которое совершенно неожиданно горячей волной пробежало по позвоночнику вниз, свалившись в пятки. Волнение и тревога Элли передались и обладающей долей эмпатийности Тане, и Алиру, природная интуиция которого подала сигнал тревоги.

— Может, мы все-таки домой поедем? — Азраэль замер на месте, прислушиваясь к себе. Тревога утихла, оставив после себя саднящее ощущение предвкушения. Словно беда миновала, зато к ним подкрадывалось нечто другое — интересное и многообещающее. — Что-то мне подсказывает, что нас там ждет сюрприз… вот приятный или нет, не знаю.

Друзья переглянулись и смешно засуетились.