ГЛАВА 19
Казнить нельзя помиловать!

Камера оказалась на удивление уютной и теплой. Видимо, аристократов предпочитали содержать в комфорте. А может, просто Ливий специально для меня расстарался. Это скорее напоминало комнату, даже особых заклятий не повесили на прочную деревянную дверь. Зачем? Глава ордена сразу понял, что я никуда бежать не собираюсь. Раз попался, придется отвечать за свою кровь. К тому же если я решусь на побег, подставлю Юльтиниэль. У нее и титул могут отобрать, и земли… И Кристиан тут никак не поможет ни своей властью, ни магическими силами.

Я еще раз обвел взглядом уютную маленькую комнатку. Широкая кровать с мягким матрасом и несколькими покрывалами, два стула, овальное зеркало над умывальником, шкаф для одежды (пустой, правда), небольшой письменный стол с чернильницей, гусиным пером и стопкой белых листов, и полка с книгами обнаружилась. Под потолком маленькое круглое оконце, куда падали мертвые лунные лучи. Даже жаль, что через пару часов мне придется покинуть сие гостеприимное место, но иначе нельзя. Сам упросил главу не тянуть до рассвета, когда и полагалось сжигать меченых.

Немного отдохнул на кровати, потом, чтобы не уснуть, принялся мерить комнату шагами и, наконец сообразив, зачем мне положили листы, сел писать завещание.

В общем-то, господа, я ужасный обманщик. Даже самому стыдно, что обманул друзей, крестника и дочь. Сказал им не штурмовать подвалы, потому что Ливий — мой добрый друг. И он, конечно, понимает, что дар, отданный мне Элизабет, сможет еще долго сдерживать проклятие. Ему всего лишь надо проверить мою кровь, чтобы точно удостовериться, что метка надежно заблокирована, а я вполне адекватен. А завтра утром я снова буду с ними, отведу Юлю и Маришку на вступительные экзамены… ну и далее по списку.

И знаете, что самое смешное? Они поверили! То ли удалось сохранить на лице спокойствие и беззаботность, то ли Ливий хорошо подыграл, представив, как взбалмошная полуэльфийка и император разнесут по кирпичикам всю столицу, чтобы спасти меня…

На самом деле я был вовсе не прочь спастись, но только не такой ценой. Сбежать вместе с дочерью? А земли на кого оставить? Пришлют туда какого-нибудь опального маркиза, который все тут же развалит, а то и продаст по кускам, чтобы не жить в опасной близости от владений наместника Хель. Нет, Юля, конечно, на удивление безалаберный ребенок, но в то же время есть в ней что-то доброе. Не станет налоги втридорога драть, на людей не будет смотреть как на грязь. Может, и ответственности научится.

Добегался. Устал уже, если честно, в себе метку скрывать, постоянно ожидая, что вот-вот внутренние барьеры не выдержат и я кого-нибудь убью. Как я там уже говорил? Круговорот проклятий в природе… И так на добрых двадцать лет пережил своих предшественников. Наверное, пора. И лучше уж было решить дело миром. Я никуда не бегу, никого не убиваю, Ливий же проводит казнь тихо, в очень узком кругу магистров и одного палача. А потом всем скажет, что, мол, герцог Оррен Рит погиб смертью храбрых, упав с лестницы и сломав шею, в драке с сотней слуг наместника Хель и с самой Хель (ну как там его фантазия буйная подскажет). Не хочу, чтобы вся империя знала о том, сколько лет жила бок о бок с проклятым, считая его посланником Пресветлой Алив. Главное, чтобы дочка не успела спохватиться, а то, чего недоброго, примчится на выручку и сама себе жизнь сломает. Еще и остальных притащит…

Нет, не надо мне на душу еще и чужие жизни брать, и так всего хватает, чтобы загреметь в чертоги Хель. Уж она-то надо мной всласть поизмывается, сколько ей в свое время крови и нервов испортил. Да… есть чем гордиться.

А ведь Ливий говорил повременить, даже не поверил сразу, что его друг меченый. Предложил подождать, кровь проверить, все по-человечески обставить. «Как так?» — спрашивал он. Столько лет считался герцог Рит защитником, а вдруг меченым слугой Хель оказался. «Не может быть такого! — прямо заявил мне друг. — Как так долго ты смог держать в себе проклятие, не поддавшись ему? Почему магических сил нет?» Отвечать на большинство вопросов я отказался. Ливий видел, как я изменился. И ждать еще два дня, пока орденцы проверят мою кровь и поймут, что никакой ошибки нет и Оррен Рит — слуга Хель, не имело смысла. Признаться, я боялся. Какой нормальный человек в сорок три года будет рад скорой смерти? Вот и мне совершенно не хотелось покидать этот мир, оставив дочку сиротой и множество незаконченных дел. И почему-то совершенно невыносимым становилось желание сорвать с себя дар и, дождавшись, когда проклятие подчинит меня, закончить все именно так, как делали это мои предшественники, а не сидеть сочинять завещание и думать о том, что очень хочется есть. Поэтому я и попросил Ливия не тянуть, а совершить казнь сегодня, чтобы у меня не осталось возможности поддаться соблазну.

Исписав мелким почерком два листа, что я кому передаю, и погрузившись в воспоминания, я даже не заметил, как дверь с тихим скрипом открылась, пропуская внутрь печального Ливия.

— Оррен, — позвал он.

— Уже пора? Что-то я сильно задумался. Сейчас, подожди минутку. — Подойдя к зеркалу, уверился, что к Убийце попаду в приличном виде, чуть пригладил волосы и поправил ворот рубашки. — Всё, веди.

Глава вздохнул, не спеша выпускать меня из комнаты.

— Что-то у меня неспокойно на душе, — признался мужчина, переступая с ноги на ногу, — словно я что-то не то делаю. Друг мой, но я не могу нарушить правила… Твоя кровь несет в себе угрозу, к тому же… Если бы я один это увидел, наверное, и вовсе отпустил. Лучше уж взять грех на душу, солгав, чем вести на смерть друга. Но остальные… Я не смогу убедить их молчать. А убивать… На своем веку я видел казни трех меченых. Трех! И они уже не были людьми, в них не оставалось ничего, кроме безумия и жажды крови. Но ты, Оррен? Я не понимаю. Если бы только согласился подождать несколько дней, объяснить. К чему такая спешка?

— Спасибо, друг, — тепло улыбнулся я, — такие слова очень важны. Уж как получилось.

— Да, кстати, — Ливий обернулся в коридоре, — я смог договориться о применении заморозки.

Вот эта новость меня очень обрадовала. Одно дело — с каждым шагом думать о том, что жариться на огне — не самая приятная смерть. И совсем другое дело знать, что ничего не почувствуешь, разве что легкое покалывание. Заклинание заморозки применялось очень редко — когда тому, кого казнили, не хотели причинять лишней боли. Да, бывало и такое. Согласитесь, смерть на костре не самая приятная из всех возможных. Но только пламя выжигало из крови метку Хель, по-другому могло выйти только хуже. Вот и придумал несколько веков назад один маг специальное заклинание, снимающее боль. Стоит себе человек в окружении языков пламени и улыбается, все равно чувствует лишь легкую прохладу. Так проще.

И хорошо. Сразу как-то легче стало. Решил на это ничего не отвечать. И так понятно, что глава сделал все, что смог. Обычно меченых, если удавалось заполучить живыми, вытаскивали на главную площадь, как я уже говорил. Перед этим несколько дней держали в клетке без еды и воды, разрешая любому желающему кинуть в слугу Хель камень. От таких перспектив меня откровенно передернуло. Да, можно сказать, что мне еще повезло.

— Ливий, постарайся найти следующего до того, как ему исполнится пятнадцать. Надеюсь, амулеты помогут. С таким даром, как у меня, проклятие можно держать в подчинении лет двадцать — это хорошая отсрочка. Так можно будет вообще исключить возможность безумия слуг Хель.

— Да, Оррен, спасибо тебе за помощь.

Магистры и палач дожидались нас в нижнем зале. Вокруг помоста уже было выложено пламенное заклинание и ритуальные веточки. Сейчас на меня смотрели с опаской, видимо, все-таки ожидали каких-нибудь фокусов с моей стороны. Один магистр, неприязненно прищурившись, пробормотал заклинание заморозки — по коже проскользнула ледяная змейка, обвившись вокруг шеи. Потом меня приковали серебряными наручниками к черному столбу.

— Последнее желание? — уточнил палач, зажигая небольшой факел.

— Желаю, чтобы вы выжили после того, как вас Юльтиниэль и Кристиан найдут. — Подумал и добавил: — Хотя боюсь, это невыполнимая просьба. Приступайте, господа, а то я уже мерзнуть начинаю.

Мужик внушительных размеров в черной маске палача только плечами пожал, поднося факел к заклинанию ритуального пламени…

Юля постучалась в комнату, отведенную мужчинам, и одернула ночную сорочку. Специально длиннее и с закрытыми плечами надела, чтобы не выслушивать нотаций Василия. Своим чутким слухом она уже уловила, что император с иномирцем не спят, и, чтобы не будить Маришку и не скучать, глядя в потолок, решила присоединиться к их разговору.

— Не заперто! — раздался звонкий голос Криса.

Девушка потянула на себя круглую ручку, исполненную в виде головы какого-то зверя. Как обычно, прежде чем зайти внутрь, просунула любопытное личико. Василий расположился на застеленной постели, полусидя и опираясь на большую подушку. Кристиан же, уже приготовившись ко сну, устроился в позе лотоса, обняв свой валик и положив на него подбородок. Похоже, что мужчина до этого рассказывал парню какую-то интересную историю.

Их поселили на верхнем этаже здания ордена. Оказывается, тут были вполне пригодные для жилья комнаты. И даже с окнами. Мутноватое стекло в номере мужчин не было задернуто плотными темными шторами, и бледный лунный свет причудливо перемешивался с тусклым светом ночника. Красиво, но почему-то, когда девушка смотрела на это, тревога в ее груди только усилилась.

— Я не помешала? — на всякий случай уточнила полуэльфийка, сама удивляясь своей вежливости.

— Нет… Юль, что-то случилось? — Крис обеспокоенно вскочил на ноги и подбежал к девушке. — Ты босиком… не мерзни, устраивайся со мной. И извини, что я не совсем одет, — сконфузился он.

— Ничего, трусы тебе очень идут, — успокоила его Юля, — я тоже не в бальном платье.

Она забралась на кровать, обняв худые коленки, улыбнулась.

— Уснуть не могу, — призналась она. — Нервничаю. Маришка вон спит — устала. Альга ушла на нижний балкон, сказала, что там посидит. А меня что-то грызет внутри, будто мы где просчитались. Не надо было папу одного оставлять. Я за него боюсь. То кинжал этот дурацкий, теперь амулет. Он сказал, что глава его друг, но…

— Крестный сказал, что его уже завтра отпустят. Кровь проверят и все, — постарался успокоить Юльтиниэль император, дотрагиваясь рукой до ее плеча. — К тому же меченых слуг Хель всегда сжигали на рассвете. Мы можем часа через полтора встать и пойти к главе, чтобы никаких промахов не случилось, — предложил Крис.

— Мне вообще-то тоже все это не нравится, — согласился с Юлей Василий. — Кровь они могли у него и так взять, а поселить с нами. Какая разница, где стражу ставить? К тому же есть эти ваши нерушимые клятвы. Что-то тут нечисто.

После этих слов Юльтиниэль только сильнее побледнела. Сердце билось о ребра, часто-часто, словно говоря, что они безнадежно опаздывали. И время утекало песком сквозь пальцы, пытаясь хоть как-то предупредить маленькую компанию о чем-то непоправимом, что должно было произойти вот-вот — пока они тут обсуждают свои подозрения, вместо того чтобы действовать. Но как? Куда бежать? Вниз к отцу или к главе? И что говорить? Вдруг от этого папе станет только хуже?

А ведь это все из-за нее!

Последняя мысль была настолько четкой и понятной, что девушка даже губу прикусила. Действительно из-за нее. Из-за глупых выходок, которые совсем недавно, еще утром, казались ей веселыми и остроумными. Слушать никого не хотела. А если бы только попыталась понять, что не стоит с творцами шутить!

Наверное, правду говорят, что, пока сам не почувствуешь, не поймешь…

Когда снизу раздался приглушенный вскрик Альги, она была готова первый раз в жизни упасть в обморок от испуга. Но вместо этого стрелой кинулась на помощь женщине. За ней бежали Василий и Крис. Кажется, даже Маришка проснулась, поспешив вслед за остальными. Никто ничего не понимал, но ощущение у всех было одно — началось! Вот только что именно, неясно.

Растрепанная, босая Альга, одетая в короткую майку, прижимала к стене тощего паренька, держа у его горла кинжал. Еще немного, и она, наверное, все-таки убила бы гонца за то, что он принес плохие вести…

— Госпожа, я не вру! — тихо скулил паренек. — Я случайно подслушал под дверью, как глава приказал привести палача! Я не знал, что мой амулет сработает на защитника! Это ошибка!

— Что?! — Кажется, Василий и Крис спросили это хором, Юля схватилась за сердце, а Маришка за голову.

— Я спешил сказать, что они не будут ждать до рассвета…

…Юльтиниэль бежала так, как не бегала никогда. Коридоры и повороты смазывались перед глазами, а за спиной раздавался топот остальных. Крис, понятно, от полуэльфийки не отставал, Маришка, воззвав ко второй половинке своей крови, — тоже, а вот как Василию и Альге удавалось удерживать темп, а иногда и перегонять нелюдей, одной Алив было известно. Только бы успеть! А там она всех тонким слоем размажет… воскресит и снова размажет за то, что покусились на жизнь ее отца. Он им империю спас, а они его на костер. Вот теперь у нее попляшут!

Проигнорировав последние десять ступенек винтовой лестницы, она спрыгнула на каменные плиты пола и, не обращая внимания на то, что боль обожгла босые ступни, силовой волной распахнула тяжелые двери в нижний зал.

— Стоять! — Призванная магия кружила вокруг девушки темными потоками, готовая по мановению мизинца разрушить все в радиусе десятка лиг. За ее спиной столпились остальные члены нашей небольшой компании: иномирец с отломанным от стены светильником (хоть какое-то оружие) и небольшим перочинным ножиком, полуобнаженная воровка со зверским выражением лица, полувампирка, завернутая в простынь, и венец всему — император в одних трусах и с непонятно откуда взявшимся фламбергом.

Палач в растерянности уронил факел себе на ногу…

Магистры, сбившись в кучку, попытались спрятаться за Ливием. Один герцог, привязанный к ритуальному столбу, оказался недоволен.

— Дочка, ты почему босиком? Простудишься! Марш наверх за обувью. И ты, Крис, нашел в чем бегать… Стыдно!

Покосившись на фламберг, девушка подумала, что потом обязательно обидится на Криса — будет знать, как чужие вещи утаскивать.

— А мы тут тебя спасать спешили, — шаркнув ножкой, смущенно улыбнулась Юльтиниэль. — Крис специально разделся, голый император — это оружие массового поражения.

Подтверждая ее слова, палач икнул от испуга.

Бред сивой кобылы, которую лягнул хромой мерин, увидев Хель! Вот правду говорят, что друзья хуже врагов — вторые всего лишь на тот свет отправить стараются, а первые везде достанут!

— И что вы мне мешаете спокойно казниться? Я специально вас наверх отправил… Нет, все равно примчались, — пробурчал я, думая, что все превращается в какую-то плохую комедию.

— Так ты что… специально сказал, чтобы нас обмануть, а сам на костер? — воскликнул Крис, возмущенно взмахивая огромным фламбергом (чуть не отрезал себе голову).

Интересно, откуда у него такая игрушка взялась?

— Вообще-то если совсем честно, да, — ответил я, думая, что от заклинания заморозки я скоро превращусь в сосульку и все-таки отправлюсь в чертоги Хель. Теперь костер мне казался очень хорошим способом согреться. А еще ужасно чесался нос — то ли выпивку чуял, то ли кулак, но из-за невозможности потереть переносицу (руки-то за спиной скреплены) я медленно, но верно зверел.

— Зачем? — Маришка помотала головой, стараясь закутаться в простыню так, чтобы тонкая ткань не обрисовала ее фигуру во всех деталях.

— Чтобы у вас, горе-спасители, проблем не было. Думаете, раз вы сюда ворвались в таком виде, меня тут же отпустят и простят? Амулет показал, что я проклят, а это значит, что ты, Юля, можешь лишиться титула и земель, ты, Кристиан, получить мятеж ордена, который восстанет против императора, который водится со слугами Хель, Альгу пожизненно запрут в какой-нибудь одиночке, припомнив все грехи, а Маришка и вовсе вслед за мной к Убийце отправится. Я о вас забочусь, а вовсе не суицидом в особо извращенной форме балуюсь, поймите же!

Подумал и добавил, правда, тихо-тихо:

— Разве что Василию ничего не будет…

Кажется, моей речью прониклись даже магистры. Только все-таки услышавший меня иномирец крякнул и закатал рукава своей кофты.

— Ладно, детки, разойдитесь, раз вам нельзя, я тут быстренько сам порядок наведу…

— Вообще-то я не это имел в виду. Все равно ведь остальные теперь будут сообщниками считаться. — Я поднял глаза к потолку, пытаясь понять, сколько еще терпеть этот фарс.

— Оррен, — жалобно позвал меня Ливий, — я тебя, конечно, могу отпустить, но ведь, если сорвешься, половина империи в руинах лежать будет. И к тому же знать, что…

По законам жанра, именно в этот момент совершенно неожиданно из ниоткуда раздался звонкий женский голос:

— А давайте поставим все точки над… хм… — в голосе послышалась задумчивость. — А над какой буквой в алфавите вашего мира ставятся точки? Ладно, проехали…

Рядом с помостом из воздуха соткалась сказочно красивая женщина. Чтобы долго не отвлекаться на рассказ о внешности неожиданной гостьи, скажу, что статуя во втором зале делалась точно с нее. Кожа женщины мягко светилась, а во взгляде плескались всеобъемлющая любовь и понимание. Пухлые губы мягко улыбались. Только на правильном красивом лице отражалась внутренняя борьба с памятью в попытке вспомнить наш алфавит. Но никаких сомнений в… подлинности… творца ни у кого не возникло. Перед нами, без сомнений, стояла Алив.

— Пресветлая… — Глава и магистры так шустро упали на колени, словно им подрубили ноги.

— Где ты носилась столько времени? Чуть не опоздала, — проворчал я.

Отразившийся на лицах всех присутствующих шок описанию не поддавался. Палач от переизбытка чувств упал в обморок.

Женщина покачала головой и оглянулась на меня.

— Ты без меня и шагу ступить не можешь… то костер, то еще какая-нибудь гадость. Оррен, может, тебя все-таки прибить, чтобы не мучился? — задумчиво спросила она, после чего щелкнула пальцами, разбивая мои оковы.

Вторым щелчком сняла заклинание заморозки. Я тут же принялся ожесточенно тереть нос.

— Спасибо за предложение, но не стоит, я лучше помучаюсь еще несколько сотен лет, если не возражаешь, конечно.

— Я? Да с какой стати — живи в свое удовольствие, — откликнулась женщина, накручивая на палец медную прядь и поворачиваясь к Ливию и магистрам, — правда, всегда находится какая-нибудь зараза, которая портит всю жизнь. Тоже мне, служители нашлись — с такими почитателями никаких ненавистников не надо. Вы зачем собирались сжечь моего верного соратника и друга, который с помощью дарованной ему силы не раз защищал ваш мир? Совсем совесть потеряли?! Я вот не успела, задержалась… Хорошо, что еще есть на свете верные друзья! А то горел бы ваш мир ярким пламенем за предательство своего защитника!

— Мм…

— Э-э-э…

— А-а-а… — Бедняги никак не могли прийти в себя после явления божества.

Один глава кое-как смог промямлить про амулет и метку. Алив печально вздохнула и уже спокойней, как маленькому ребенку, начала объяснять мужчине:

— Кому как не вам следует знать, сколь коварна моя сестра Хель. Она так и не смогла простить Оррену Риту того, что он убил ее слугу. Просто затаилась, выжидая самый удобный момент, по пятам невидимкой преследовала моего защитника. Ей нужно было лишь вовремя дотронуться до амулета своей силой, чтобы тот загорелся, он почувствовал в зале именно ее, а не слугу, а вы ничего не поняли. Из-за прямого вмешательства Хель я тоже получила право спуститься в этот мир. Скажите, вы поверили бы, если бы Оррен постарался доказать, что не мечен? Нет… скорее, доверились бы этим глупым, недоработанным игрушкам. Даже если бы он согласился проверить свою кровь, Убийца смогла бы довершить свое дело, и результат был бы тот же — костер. Но Оррен как истинный светловерец в первую очередь заботится о других. Он решил, что проще пожертвовать собой, чтобы близкие ему люди остались живы и здоровы, чем идти против всего мира. Ведь иначе слуга отыгралась бы на его дочери. Я думаю, вам хватит моего слова? Этот человек не является меченым! И его дочь тоже не слуга Хель! Наоборот, Юльтиниэль Рит отмечена мною и наделена светлым даром, — громко произнесла она. — Понятно?!

— Да, Пресветлая мать, — промямлили орденцы, не предпринимая попыток подняться на ноги.

Кто же отважится спорить с творцом? Не нужно было обладать даром, чтобы видеть, как ярко светится аура женщины, как пляшет вокруг нее сила — нет, не магия, но всемогущество. Такое иллюзией создать невозможно. Разве что эта странная пустота в нежно-зеленых глазах с красными крапинками…

— Я приношу свои извинения, — сказал Ливий, косясь в мою сторону, — все обвинения сняты… Оррен, ты можешь быть свободен. Хотя я не надеюсь, что ты сможешь простить…

Я покачал головой, разглядывая прекрасную женщину — та, прищурившись, смотрела на Юльтиниэль. Моя небольшая команда в полном составе пыталась придать глазам нормальный размер и вспомнить, как правильно нужно дышать.

Палач продолжал пребывать в состоянии беспамятства.

Точно комедия! Дурацкий спектакль! Так и хотелось кого-нибудь убить. Или попросить, чтобы быстро опустили занавес, после чего со всем разобраться. Уловив мои мысли, Алив улыбнулась:

— Если все недоразумения разрешены, я прошу вас оставить нас наедине с Орреном. Это возможно?

Глава тут же поспешил ее убедить, что да, конечно, возможно. Все шустренько поползли к выходу, оглядываясь и перешептываясь.

— Подождите меня в верхних комнатах, — попросил я друзей, представляя, сколько у тех возникло вопросов.

Василий покивал.

— И заберите, пожалуйста, это… — Алив пальчиком указала на тушу палача. — И да… маленькое предупреждение, если кто-то попытается подслушать, то умрет. — Женщина нежно улыбнулась, и все планы двух остроухих хулиганов по получению закрытой информации мигом испарились в неизвестном направлении. Проверять правдивость слов творца не захотелось никому.

Двери с шумом захлопнулись.

Несколько секунд я продолжал разглядывать женщину, после чего вынес вердикт:

— Рыжий цвет тебе не идет. И вообще, дурацкая иллюзия. — Да, я сказал, что невозможно создать такую иллюзию… Но только это не удастся сделать существу, рожденному в нашем мире, а другому творцу запросто.

Женщина расхохоталась, скидывая с себя личину Пресветлой Алив. Безумный смех отразился от каменных стен, заставив меня неприятно поморщиться.

— Так лучше? — криво ухмыляясь, уточнила худая женщина со спутанным колтуном волос на голове и темными кругами под глубоко запавшими пустыми глазами, поправила поношенную одежду. — Я старалась полностью скопировать манеру рыжей одеваться и эффектно появляться из ничего. А ты все равно почувствовал…

— Да, Хель, так лучше. Я очень рад тебя видеть. Хотя, признаюсь, сюрприз получился тот еще. Не ожидал, что придешь. А врешь ты по-прежнему складно.

Сел на доски помоста, похлопав ладонью рядом, чтобы Убийца не стояла над душой. Она покачала головой, но все-таки устроилась, поджав под себя ноги и ссутулившись. Я невольно отметил, что Юля тоже очень любит так сидеть, хотя, на мой взгляд, это ужасно неудобно.

— Спасибо, стараюсь. Искусство лжи еще никому не вредило. А куда бы я делась? — удивилась Хель. Сейчас она выглядела обычной усталой женщиной, которой надоело постоянно терять рассудок, становясь неуправляемой. — Что бы там ни было в прошлом, глупо из-за этого обрекать тебя на смерть. Да и… Юльтиниэль… — это имя далось творцу с большим трудом, — на пользу бы такие потрясения не пошли.

— Так это ты мне сказала, что ее нельзя проверять? Почему? С чего бы такая забота о моей дочери? — подозрительно уточнил я, хмурясь.

На долю секунды мне показалось, что она все-таки скажет правду.

Хель сказала, но не то, что я надеялся услышать:

— Алив выбирала себе игрока, как обычно, решила особо не думать, а опять свалить всю ответственность на Ритов, не разобралась, что к чему… вот и довыбиралась. Я тоже хороша, не проверила. Каждая из нас успела отметить ее своей силой. Ну подумаешь, ошиблись? — Хель флегматично пожала плечами. — Так что дочери… твоей тоже не рекомендую под действие амулета попадать. Нет-нет! — Женщина смешно замахала руками, правильно расценив выражение моего лица. — Не начинай про правила — я сама придумала, что меченый может быть только один. Но, как известно, на каждое правило должно быть свое исключение. И да, академию закончит, можешь предложить Юльтиниэль в нашу школу перейти — примем с распростертыми объятиями. С такими, как у нее, силами она даже со старшим поколением может сравниться. Так что не удивляйся такому магическому потенциалу, он не от рождения у девочки.

Вот и вторая часть пророчества открылась. Да уж, если творцы ошибаются, то только по-крупному. Может, мне не стоит говорить дочке, что она обладает силами полноценного творца? Знаю ее, она сразу же такое устроит, что потом никто не исправит.

— Как ты хоть живешь? — зачем-то спросил я.

— Как обычно, — она пожала плечами и встряхнула головой, чтобы убрать со лба неровные темные пряди, — периодически за тобой приглядываю. Как оказалось, не зря. Ну да ладно! Все. Тебя спасла, про ошибку рассказала, рыжей подлянку устроила, что-то еще? Нет, кажется, ничего не забыла. Пойду, пожалуй, пока Пресветлая не просекла мое вмешательство. Такой скандал закатит, а потом как обычно: «А куда делись три мира? Только что на месте были!» Удачи, Оррен.

Хель попыталась улыбнуться, но потерпела фиаско и, кивнув, растворилась в воздухе.

— Удачи, — согласился я.

И, кряхтя, поднялся с места.

Ну и денек, скажу я вам! И врагу не пожелаешь! Но зато все стало на свои места, и можно было со спокойной совестью заниматься устройством девочек в академию и разбирательством со странными личностями, которые притворились орденцами и напали на императора. А потом домой! К Хель такие приключения. Запрусь в комнатах с бутылкой чего-нибудь крепкого и вспомню былые годы. Сколько же там всего происходило! И веселого, и печального — разного.

Столько, что расплачиваться приходится до сих пор…

Наверху меня уже ждали в полном составе, устроившись на кровати Василия и прожигая дверь голодными взглядами. И стоило мне устало заползти в комнату, как дочка тут же осведомилась насмешливым-насмешливым голосом:

— И что это было?

— Бред больного воображения. — Я прилег на свободную кровать и прикрыл глаза.

Кажется, я заработал эмоциональное истощение.

— Это-то понятно, но почему я не знакома с тем фактом твоей биографии, что ты чуть ли не лучший друг Пресветлой Алив?!

— Ага, — согласились остальные.

— Ох, доча, ты со столькими фактами моей биографии незнакома, что можешь не забивать свою светлую голову такими пустяками, — вздохнул я, понимая, что выспаться мне, похоже, не дадут. — И, кстати… — проверил, что нас никто не подслушивает, — это была не Алив, а Хель…

Молчание было мне ответом. Вот и хорошо, может, успею уснуть, пока те будут приходить в себя. Не успел… На меня сверху что-то плюхнулось, судя по всему, это «что-то» было кем-то, а именно моей дочкой. Обняла руками за шею.

— Да хоть сам наместник Хель! Я так за тебя испугалась. Папочка, прости меня, пожалуйста, что я в это тебя втянула… Честно, я постараюсь исправиться! — всхлипнуло мое чадо под дружный вздох умиления остальных.

Так и хотелось спросить, что же такое померло в императорском зверинце и не начался ли за окнами конец света. Но вместо этого я пробормотал:

— Ты только не плачь, а то мне будет сыро и неуютно. Прощаю я тебя, конечно. Только дай мне поспать, а? Умаялся так, что сил никаких нет.

— Ой! — спохватилась дочка, слезая с моей кровати.

Последнее, что я услышал, проваливаясь в глубокий сон, как компания выходит из комнаты и осторожно прикрывает дверь. Секретничать направились? Ну и ладно…

— А давайте устроим бал? — предложил Кристиан, после того как все расположились в комнате девушек.

Сам император разлегся на кровати Юли, оставив самой девушке небольшой кусочек в ногах. Она пока не протестовала, но что-то подсказывало парню, что тихой и мирной полуэльфийка будет совсем недолго. Невозможно перевоспитать создание, подобное Юльтиниэль, за один присест. Вот чуть-чуть времени пройдет, и насмешливость, и нахальство вновь вернутся к герцогской дочке, причем в тройном размере.

Так что надо было ловить момент и наслаждаться непривычно тихой и печальной Юлей. Она как раз при слове «бал» ожила, с возрастающим интересом оглядывая знакомую и простую обстановку комнаты. А вот остальные покосились на его императорское величество так, будто сомневались в его умственных способностях.

— Бал, когда тут такое? — удивилась Маришка, сворачиваясь на своей кровати в компактный клубочек.

Василий заботливо укрыл девушку покрывалом, а сам расположился на стуле.

— Какое такое? Со всем уже разобрались… Трон мой, никто на него не покушался, а этих идиотов непуганых можно пощипать и попозже. Никуда теперь не денутся. Вы завтра с утра в академию поступите по-быстрому, и будет время подготовиться к балу. Даже лучше, — подпрыгнул Крис от осенившей его идеи. — К маскараду! Нам всем нужен повод развеяться после этих сумасшедших дней. А двор соберется быстро, он такое дело любит. Боитесь, что наряды не успеете приготовить?

Кристиан усмехнулся, наблюдая, что провокация подействовала и красавицы тут же принялись возмущенно доказывать, что все они успеют.

— Ну так как, согласны? — улыбнулся он.

— А воровок на балы разве пускают? — недовольно уточнила Альга, обнимая подушку и закрывая глаза.

— Пускают друзей, — поправил женщину император. — Насколько помню по рассказам крестного, ты участвовала в заговоре против отца? Значит, знаешь мою мать, я могу пригласить на бал и ее…

Альга даже села на кровати, пораженно смотря на императора.

— Шахра'лу разве не казнили?

— С чего бы? У нас в роду по-другому не бывает. Один из супругов обязательно убивает другого, пытаясь разорвать ненавистный брак. Иногда это происходит в виде игры «Опереди соперника». Я очень надеюсь стать исключением из правил, — добавил Крис, — именно поэтому после смерти отца сказал, что никакой казни не будет. Мать пребывает в добровольном заключении в любимой северной башне, но по моему приглашению может присутствовать на торжествах.

— Что-то так нечасто ты этой возможностью пользуешься, что вдовствующую императрицу давно считают мертвой, — проворчала воровка. — И сомневаюсь, что тебе удастся стать исключением. По теневому миру уже несколько лет после твоей помолвки бродят сплетни, что ты даже не пытаешься скрыть намерений отравить эльфийскую принцессу сразу после того, как на свет появится наследник.

Юльтиниэль покосилась на Криса. Ну никаким боком он не походил на жестокого отравителя. Хотя… не так уж она хорошо знает императора.

— Пожалуйста, не будем спорить, — попросил Кристиан, стараясь замять неприятную тему. — Я буду очень рад видеть тебя на балу. Но семейные отношения императоров разных поколений обсуждать не хочется.

— Господа, — окликнул их Василий, — мне кажется или мы изначально хотели обсудить необычное явление?

Все переглянулись, вспоминая, как были поражены появлением… как выяснилось, не просто творца, а той самой проклятой Убийцы, которую они все время поминали. И что же? Герцог беседовал с ней, как с давней знакомой, причем знакомой хорошей, прямо-таки доброй подружкой.

— А что тут обсуждать? — вздохнула уже задремавшая Маришка. — Мы знаем, что его светлость уже пересекался с Хель. Правда, мне всегда казалось, что они были врагами, но не стоит забывать, что Убийцу не зря называют безумной. Кто может знать, что ей в голову взбрело и почему она решила спасти герцога? Я думаю, он и сам на это не ответит. И мы с вами сколько спорить ни будем, истины не найдем. Главное, что все разрешилось хорошо, никого убивать не пришлось, все здоровы… В общем, может, последуем хорошему примеру и хоть чуть-чуть поспим?

— Да, согласен, давайте расходиться. Спокойной ночи, — пожелал Крис. — Приятных снов, Юль, — улыбнулся он девушке.

Та согласилась.

— И тебе добрых сновидений.