ГЛАВА 5
1. Связать Змею Горынычу лапы и крылья…
2. Набить Змею Горынычу морду…
3. Добить Змея Горыныча до конца.
Это схема вязания игрушки, если что.
NNN
Ева Моргалис
Группа Алекса называлась лаконично и грозно — «Shadows». Я, конечно, по этому поводу могла язвить сколько угодно, но народу нравилось. В том числе и Полине, потому сначала она совсем не хотела мне помогать.
— Ева, ты просишь переступить через все мои идеалы!
— Неправда! — скорчила я свою самую умильную рожицу. — Я прошу тебя вспомнить о главном: помочь другу в час нужды!
— Да! — решительно закивала Поля. — И когда тебя похитят инопланетяне, я обязательно приду на выручку! Но почему ты просишь меня о ТАКОМ?!
— Потому что я не смогу сделать это одна. Я боюсь!
— Правильно делаешь! — ткнула в меня пальцем подруга. — За то, что ты тут придумала, по головке нас точно не погладят.
— Полиночка, — заканючила я. — Ты же не хочешь, чтобы на моем надгробии написали: «Ее бросила лучшая подруга»?
— Нет, — вздохнула брюнетка. Подумала и добавила: — На нем напишут: «Ее лучшая подруга лежит чуть левее». Ладно уж, помогу, так и быть. Но учти: если после среды мне оформят инвалидность — это будет целиком и полностью твоя вина! Черт, и где то счастливое время, когда втравливать нас в неприятности было моей почетной обязанностью?..
Я криво ухмыльнулась: Поля была права. До знакомства с Алексом мне бы и в голову не пришло сотворить нечто подобное. Но чем дольше я прокручивала в голове свой план, тем сильнее хотела его воплотить. Да, было немного страшно. Хотя чего уж там: я боялась до икоты, до трясучих коленок, до ледяного комка в желудке! И в то же время я чувствовала себя героем. Рыцарем, шедшим в одиночку на злобного дракона. Пусть у меня были дряхлые латы и кривое копье, но моя гордость… то есть доблесть, вела меня к победе!
Именно с такими мыслями мы и подъехали к клубу «Домино» вечером дня «икс».
— Ты не передумала? — покосилась на меня подруга. Таксист бросил на нее возмущенный взгляд, мол: «Поздняк метаться! Думать надо было до того, как залезли в машину!»
— Нет. — Я решительно тряхнула головой, подхватила свернутый трубочкой ватман и первая выбралась на улицу. Огляделась. Клуб находился на окраине города. Убогое двухэтажное здание, чем-то похожее на трактир для дальнобойщиков: стойка с бородатым пузатым барменом, несколько бильярдных столов, много пива и контингент… ну как бы так помягче выразиться… не всегда адекватный.
— Нас вынесут отсюда вперед ногами… — прошептала бледная Полина. Нет, она всегда была бледной — это такой обязательный атрибут гота. Но сегодня ее мраморная кожа превзошла саму себя и стала отдавать легкой нездоровой синевой.
— Если что, сразу беги ко мне. Отобьемся.
— Ты что? — ахнула подруга. — Никакой магии, забыла?!
— Поля, глянь на меня! Ну какая, к черту, магия? — Я подняла кулак и задорно (насколько могло получиться в такой ситуации) улыбнулась. — Так отобьемся.
— Сильно в этом сомневаюсь, — проблеяла Полина и кивнула на импровизированную стоянку возле клуба. То есть на место, где по идее не должны, но стояли транспортные средства. Так вот — ни одной машины там не было. Зато было много-много-много мотоциклов.
— Идем внутрь! — Я кашлянула и дернула подругу за рукав черного плаща с капюшоном, качественно скрывавшего ее целиком. Блин, еще немного, и паника грозила накрыть с головой. Как тогда делать то, зачем мы сюда явились?
Перебежками, словно страшась, что с неба вот-вот сорвется молния и обрушится на наши дурные головы, мы прошмыгнули к дверям. Я быстро сунула охраннику деньги, поймала на себе его заинтересованный взгляд, натянула капюшон посильнее, и первая ступила в сильно прокуренное темное помещение. Там на сцене уже бушевал мой старший братец со своей компанией.
«Готова?» — одними глазами спросила подругу. Та неуверенно кивнула, и мы отправились на штурм сцены.
У самого возвышения толпа была особенно плотной. В основном — парни от семнадцати до двадцати шести лет, в коже, шипастых ошейниках, с экзотическими прическами и выпивкой в руках. Были и девушки, все сплошь брюнетки со щедро подведенными глазами и ярко-алой помадой. Полина многих знала, кое-кого — знала хорошо и сейчас активно проклинала себя за податливость, а меня — за буйную фантазию. Ничего! Если все получится — нас почтут как героев. Главное, чтоб почитали не посмертно…
Наверное, хорошо, что мне не удалось рассмотреть «Shadows» до того, как мы подобрались к ним почти вплотную. Потому что выглядели они не просто устрашающе — на сцене отрывались демоны. Я подняла голову и едва не перекрестилась: Шурик в боевой раскраске выглядел, мягко говоря, эффектно. Кожаные брюки сидели как влитые, черная футболка подчеркивала развитую не по годам мускулатуру. Я аж присвистнула: фигасе, школьник! Сейчас, с подведенными глазами, браслетами, цепями и тяжелыми ботами на шнуровке, ему можно было дать все двадцать пять.
И тут брат опустил глаза в толпу. Наши взгляды встретились. Я поняла, что мое время пришло.
— Хана тебе, Соколов! Я пришла по твою душу.
И резким движением сняла плащ.
Вы когда-нибудь видели, как шарахаются металлисты? Я раньше — тоже нет. Но вокруг нас моментально образовалась свободная площадка метра в полтора диаметром. Полина, тоже оставшаяся без плаща, замерла испуганным кроликом, но под моим осуждающим взглядом быстро вспомнила, что она, дескать, бесстрашный гот, прижала ладони к груди, зажмурилась и завизжала во всю глотку:
— Ня-а-а!!!
Жека крякнул и промахнулся мимо тарелок. У рыжеволосого гитариста инструмент вырвался из рук, и он не сразу смог его подхватить — так таращился на новых персонажей танцпола. Ну я его понимала. Если бы в толпе металлистов вдруг образовались две разноцветные анимешницы — моя челюсть тоже оказалась бы на земле.
— Вау… — послышалось откуда-то сбоку. — А таких глюков у меня еще не было…
И только братец не сбился с ритма. Он все так же горланил песню, но при этом настолько выразительно сжимал стойку микрофона, что я помимо воли представила на ее месте собственную шею.
Ну, раз меня все равно ждала долгая и мучительная смерть, нужно было продать жизнь подороже. Грозно оскалившись в ответ, я, в синем парике, блестящем платьице с воланами, огромным бантом, разноцветных чулках и туфельках с шелковыми лентами, раскрыла над головой здоровенный плакат. Глаза у Алекса, кажется, почувствовали за собой необыкновенный потенциал к самостоятельной жизни и попытались выбраться за границы лица.
На ватмане, изукрашенном розовыми бабочками, большими сверкающими буквами было написано: «кавайные няшки». А в самом центре — аккуратно вырезанный групповой портрет Shadows.
Я нахально улыбнулась, демонстрируя плакат всем желающим и чувствуя себя при этом полной идиоткой. Причем идиоткой весьма недолговечной…
Песня закончилась. Мы с Полей дружно попятились, не забывая при этом радостным писком восхвалять музыкантов. Ну Алекс же хотел оду в свою честь? Я старалась, как могла. Народ вокруг аж проникся: на нас реально смотрели как на раскаявшихся грешников. Немного страшненьких, чуток полоумных, но потенциально «своих».
Жаль, что братец концерт не оценил. Он мягко улыбнулся толпе, а потом, глядя мне в глаза, проурчал в микрофон:
— Объявляю пятиминутный перерыв.
И спрыгнул вниз.
Мгновение я чувствовала себя кроликом перед голодным удавом, потом Полина зверски цапнула меня когтями за руку и прошипела:
— Делаем ноги! Быстро!
Кивнула я уже на бегу. К центральному выходу было не пробиться, потому Полина, грозно зыркая по сторонам и взглядом пресекая любую попытку нас остановить, понеслась к запасному. Алекс, улыбаясь и махая поклонникам, грозным олицетворением возмездия потопал следом. Он, подлец, наслаждался охотой.
— Сюда! — шепнула подруга, выбегая на улицу и бросаясь в какой-то стремный переулок. Там горой возвышался здоровенный мусорный контейнер. Поля рванула к нему, как к родному, и меня утащила следом. Я и опомниться не успела, как оказалась прижата к грязному, плохо окрашенному железу.
— Найдет! — шепотом провыла, делая робкую попытку вырваться из рук подруги. От мусорки тянуло таким амбре, что глаза слезились.
— Не найдет! — отрезала Полина. — Сиди и молчи! — Потом посмотрела на меня и добавила: — Хотя нет: молись! У тебя такое отчаяние в глазах: боженька должен услышать!
А Шурик меж тем бродил совсем рядом. Для парня, с ног до головы обвешанного металлом, ходил он на удивление тихо. Не знаю почему, но мне от этого становилось еще страшнее. Особенно когда он где-то внезапно замирал и начинал шептать:
— Выходите, девочки. Я вам ничего не сделаю…
— Веришь ему?
— Ага, щас! У него же на роже написано: «МАНЬЯК»!
— Вот и я не верю… — Полина осторожно выглянула из-за бака. — Настырный, гад…
— Ал! — В дверях клуба показалась морда Жеки. — Ты куда урвал?
— На охоту за куклами…
— И че, поймал кого-нибудь?
— Жека, ты дурак? — Шурик демонстративно поднял вверх пустые ладони. От двери послышался второй голос, несколько более флегматичный:
— А хороши куколки. Та, которая синяя, — Мальвина. Я в детстве себе такую хотел.
— В детстве? — со смешком уточнил Жека.
— В том замечательном возрасте, мой пошлый друг, — ответил «философ», — когда начинаешь понимать истинную ценность красивой куклы.
Мы с Полиной переглянулись и одновременно хрюкнули.
— А вторую ты себе не хотел? Ту, у которой парик зеленый?
— Нет. — Парень подумал и добавил: — Она утопленницу напоминает.
— Чего?! — обиделась Поля. Я буквально повисла у нее на шее, не позволяя подорваться на ноги.
— Нет, ты вообще слышала?! Эти гады не оценили наш косплей!
— Да ну что ты! — прорычала я в ответ. — Оценили так, что теперь главное под раздачу благодарностей не попасть!
— Эй, вы слышали?! — Алекс навострил уши и обернулся в нашу сторону. Мы с Полиной так и застыли, как в игре «Море волнуется раз…». Я даже моргать перестала — только по спине вдоль позвоночника медленно сползла капелька пота.
— Да, Ал, слышал! — Жека покосился на сцену и махнул рукой. — Возвращаемся! Там нас зовут!
— Я сейчас…
— Ал, пять минут прошло. Эти две дурынды давно слиняли, а в клубе нас ждет толпа нормальных фанов. Ты ведь знаешь, где свою Мальвину искать? Че сейчас-то паришься?
Шурик посмотрел на друга, потом на мусорный контейнер (я прямо физически почувствовала его взгляд, прямо сквозь железный каркас и груду мусора внутри), кивнул и быстрым шагом скрылся за дверью.
Мы с Полиной дружно выдохнули.
— А теперь — бегом, пока у них выступление не закончилось! — приказала подруга, срываясь в резвый галоп. Я трясущейся рукой стянула с головы парик и бросилась следом. В собственное везение верилось с трудом.
Как оказалось — не зря. Уже на выходе со стоянки что-то словно коснулось плеча. Я замерла и резко обернулась. В дверях клуба стоял и приторно улыбался Алекс. Дождался-таки, зар-ра-за…
«Ты ведь знаешь, где свою Мальвину искать?» — вихрем пронеслось в голове.
— Поля… — осевшим голосом позвала я подругу. — Поля, можно я сегодня у тебя переночую?
Она проследила за моим взглядом, поежилась и кивнула:
— Можно. Но если он разнесет дом, виновата будешь ты.
Полина жила в спальном районе города, в подаренной родителями двухкомнатной квартире стандартной многоэтажки. Для одинокой девушки — вполне достаточная жилплощадь, хотя в ней и было всего пятьдесят метров. Располагалась квартира на первом этаже, потому там всегда было немного шумно и темно: от решеток на окнах подруга отказалась категорически, но дикий виноград намертво облепил два первых этажа дома. А обереги по ее комнатам я в свое время сама развешивала: от воров, от дурных соседей, от атаки стихиями (на случай, если дурные соседи все-таки попытаются затопить)…
Мы вошли в квартиру, когда на часах не было и половины одиннадцатого. Добирались по старинке — на такси, хотя Поля никогда не гнушалась прокатиться на зачарованной метле. Обычно я с удовольствием ее возила, но только не сегодня. Во-первых, бегать ночью по городу в поисках метлы совсем не улыбалось, тем более что рынки уже не работали, а хозяйственные магазины никогда не могли предложить качественный продукт. На полках лежала сплошная синтетика: долговечная, дешевая, симпатичная, но для полетов — совершенно непригодная. А во-вторых, летать хорошо, когда на тебе — черный комбинезон, а не платье Алисы из Зазеркалья. Поля, конечно, поворчала, но с доводами моего рассудка смирилась. Правда, не до конца.
— Слишком рано вечер закончился, — пробурчала она, не глядя бросая парик куда-то на шкаф. — Может, пойдем в бар, здесь за углом? Посидим, выпьем?
— Нет, подруга. — Я хотела было снять туфли, но посмотрела на пол, содрогнулась и передумала. — Ты как хочешь, а я сегодня перенервничала. Мне бы в душ и баиньки.
— Вот трусиха!
— А сама-то?! Кто мне три дня спать спокойно не давал, в подробностях рассказывая, что со мной сделают твои друзья-готы за сегодняшний вечер? Я и правда едва от плана не отказалась, но… как же все хорошо закончилось… ай! Подруга, ты уборку сделать не хочешь?
Вместо ответа Полина сунула мне в руку сложенный вчетверо потертый лист бумаги:
— Пункт номер восемь в списке срочных дел.
Я осторожно, двумя пальцами, раскрыла листочек. Декларация независимости Штатов выглядела не такой старой.
— Сколько лет этому списку?
Поля ногой задвинула наши сумки в угол, под ящик с инструментами, чтобы они проход не загораживали, и отмахнулась:
— Не цепляйся к мелочам и не стой в дверях. Идем. В комнате не так грязно. Еще недельку с уборкой потянуть можно.
Я только покачала головой. Полина была личностью увлекающейся и многогранной. К сожалению, ни одна грань ее таланта не распространялась на ведение домашнего хозяйства. Как ни странно, сама хозяйка от этого не страдала, а вот ее многочисленные гости — еще как. В то время когда Поля гордо именовала квартиру «чертогами», гости обзывали ее «берлогой» и ходили сюда как на квест. Усесться на кактус, непонятно каким образом оказавшийся в кровати, сломать пальчик в мышеловке, попытавшись неосторожно схватить кусок заплесневелого сыра, ушибить ногу о гантели, аккуратно припрятанные в ворохе старой одежды — в этом доме такое было в порядке вещей. Я пока ни разу серьезно не пострадала, но в некоторые особенно захламленные углы даже мне, ведьме, заглядывать было страшно.
— Кушать хочется… У тебя в холодильнике что-то есть?
— Ева, ты не в тот дом постучала, — хмыкнула Поля. — Это у тебя запас продуктов на среднюю атомную войну, а у меня девиз: «Хочешь есть — попей водички». После того как Иван ушел, я перестала готовить. Кстати, в холодильнике есть морковка. Можешь погрызть.
— Милая, — улыбнулась я, вытаскивая оранжевый овощ. Хм, а ведь вкусно: сочный, сладкий… не котлета, конечно, но с голодухи — пойдет. — Иван не ушел. Он сбежал. И твое чудесное умение готовить — не следствие, а причина.
— Я сделала своего парня вегетарианцем. Он стал здоровее и должен быть благодарным.
— Голодный тигр, потерявший за полгода тридцать кило живого веса, — это еще не кролик, — «блеснула» я остроумием, прожевала и как бы между прочим поинтересовалась: — Кстати, что у тебя с Богданом?
— Братом твоим, да? — Полина упала на диван и вытянула над головой руки. — Думаешь, из нас получится хорошая пара?
Я задумчиво покосилась по сторонам:
— Насчет пары не знаю, но если бы вас можно было соединить в один организм…
— Отойди от меня, доктор Франкенштейн! — в притворном ужасе отпрянула подруга. — Я всегда знала, что у тебя внутри живет сумасшедший ученый и однажды он выберется на свободу!
— Да нет, ну ты представь! — Я спустила на пол старый спальник с торчащей из ткани иголкой (кажется, его штопали) и присела на уголок дивана. — У него в избытке того, чего тебе так не хватает.
— Деньги?
— Женственность! А ему, кстати, очень не помешало бы то, что есть у тебя…
— Красота моя неземная? — с блаженной улыбкой «догадалась» подруга. Я хихикнула: в Полине действительно было что-то от милого гуманоида. В том числе — бессмертная вера в собственную идеальность.
Вот где-то так мы и проболтали до поздней ночи. В школу я на следующий день решила не ходить. Ну зачем, в конце концов, мне биология с физикой? А так поброжу с Полиной по магазинам, накуплю всякой мелочевки для восстановления душевного равновесия, расслаблюсь…
Мы даже спать улеглись на одном диване, радостно предвкушая завтрашнюю прогулку. Правда, Поля тут же стянула с меня одеяло и пришлось устроить маленькую потасовку для возмещения «убытков», так что угомонились мы ближе к двум ночи.
Собственно, тогда и услышали этот странный звук.
— Что это такое? — испуганно протянула подруга, натягивая одеяло до подбородка.
— Понятия не имею! Это же твой дом!
На границе слышимости что-то натужно и безостановочно жужжало.
— У тебя скарабеи не живут?
— Ева, у меня квартира, а не склеп! — рыкнула Поля.
— Но это похоже на насекомое! Здоровенное, кусачее насекомое…
— Ладно, жди здесь, — сдалась хозяйка, понимая, что от меня в поисках жука толку не будет. Я их с детства просто до жути боялась. — Пойду, проверю…
Очень осторожно Полина выползла из-под одеяла, на цыпочках, замирая с каждым шагом, вышла в коридор и прислушалась.
— Ева… кажется, оно в твоей сумке…
И прежде чем я поняла, что же там может так активно жужжать, запустила по сумке утюгом. Хорошим таким утюгом, качественным. Не современным задохликом Tefal, а доставшимся еще от бабушки по наследству. Тем самым, которым, даже не нагревая, можно хорошенько разгладить вещь, просто положив сверху.
Послышался слабый хруст, и шум прекратился.
— Кажется, ты убила мой мобильник, — пробормотала я.
— Серьезно? — Подруга зашуршала в сумке и вытянула пострадавшего. — М-да, действительно. Слушай, а тебе и правда названивали.
— Кто? — почти равнодушно уточнила я. Прикольно в последнее время с техникой получается: сначала скутер, теперь телефон…
Полина меж тем с интересом вглядывалась в побитый экран:
— Ну держись, подруга, иду снизу вверх. Александр Соколов — два звонка.
— Фух, слава богу, что не взяла…
— Богдан Соколов — шесть звонков.
— А этому чего не спится? Может, у них действительно что-то случилось?
— Погоди паниковать, у нас есть победитель. Егор Соколов — сорок семь звонков. Подруга, ты что, никому не сказала, что ночуешь у меня?
Я открыла рот, потом закрыла, моргнула пару раз и очень медленно покачала головой. Полина посмотрела на меня с явным осуждением:
— Ева, тебе всего шестнадцать, матери в городе нет. Твои братья, наверное, с ума от беспокойства сходят. — Она снова опустила глаза на телефон. — Сорок семь звонков — один уж точно сошел.
— Но я никогда ни перед кем не отчитывалась. Маме было наплевать, где я ночую: у нас с нею другая связь.
— Вот только братьям этого не говори. И давай звони домой поскорее, пока они всей толпой сюда не явились.
— Поздно… — прошептала я, четко слыша приближение тяжелых и до ужаса знакомых сапог.
— Елки зеленые… — тихо провыла в ответ подруга. У нее тоже был идеальный ведьминский слух.
В дверь заколотили с такой силой, словно пытались ее вышибить.
— Там звонок есть! — рявкнула Полина.
— Алло, Егор? — послышалось снаружи. — Да, я ее нашел. Скоро будем дома.
— Блин, ну почему именно он?! — в ужасе схватилась за голову я. — На свете двадцать миллионов террористов, а за мной явился именно этот! Подруга, что делать?
— Одеваться быстрее, — грозно ответила она. — Меня сейчас без двери оставят.
Я чертыхнулась, шустрой гусеницей втиснулась в узкое «анимешное» платье, гольфы и парик запихнула в сумку, ленты туфель завязала вокруг щиколоток узлами. Уложилась в рекордные полминуты. Даже пожарные одеваются не так быстро.
— Слушай, совсем забыла. Последнее желание умирающего. Пойдешь со мной в поход на этих выходных?
— Если прямо сейчас уберешь от моего дома своего буйного брата — пойду!
Улыбнувшись, я чмокнула подругу в щеку, вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду, и распахнула дверь. Алекс медленно опустил руку, которой только что пытался пробить Полине непредусмотренное архитектурным планом окно. Второй рукой он держал мотоциклетный шлем.
— Ну здравствуй, блудная сестра, — мрачно усмехнулся он, глядя, как я прижимаю к груди сумку и в нерешительности топчусь на пороге. — Добро пожаловать в ад.
Вообще-то было страшно. Кто-то может подумать, что это смешно — когда на тебя с такой откровенной «страстью» смотрит и ухмыляется злобная харя и ты понимаешь, что не трогает она тебя только потому, что не хочет лишать себя удовольствия насладиться твоей медленной агонией где-то в другом месте. Алекс сейчас был так похож на демона, которым пытался выглядеть на сцене, что я невольно присмотрелась: а не проклюнулись ли у него рожки? Потому и пропустила момент, когда он ступил ближе и с размаху надел мне на голову шлем.
— Пошла!
— Сама любезность, — чуть слышно пробурчала я. Вместо ответа Шурик размахнулся и от всей широты своей гадкой душонки влепил мне по заднице.
— Ты! — подпрыгнула я на добрые полметра вверх. — Паразит…
— На правах старшего брата, — осклабился Алекс. — За испорченный вечер. А теперь — домой.
Мы вышли на улицу — я чуть впереди, постоянно оглядываясь и прикрывая сумкой пятую точку, Алекс следом, выразительно скалясь. Но к мотоциклу, припаркованному у подъезда, он подошел первым.
— Это не твой, — покосилась я на черного монстра. По характерной длинной передней вилке узнала «чоппер». Никогда не любила такие мотоциклы — они напоминали больших страшных пауков.
— Мой в ремонте, — помрачнел Алекс. — Это отцовский. Садись.
Я осторожно умостилась сзади и крепко обняла парня за талию. Может, он, конечно, и мой враг номер один, но конкретно в этой ситуации — лучшая опора.
Уже набирая скорость, я крикнула, пытаясь переорать шум двигателя:
— А где твой шлем?
Алекс молчал, наверное, с минуту. Потом, не оборачиваясь, ответил:
— На тебе.
Не будь у меня слуха ведьмы — ни за что бы не расслышала.
А дома меня уже ждали. Егор стоял в дверях, серьезный и мрачный, до ужаса напоминающий Шварценеггера в «Терминаторе». Честное слово, у него даже челюсть так же выпирала!
— Ева, — строго сказала он. — Нам нужно серьезно поговорить.
Я с тоской посмотрела на закрывшиеся ворота. Да уж, серьезного разговора, кажется, можно было избежать, только если бы я прямо сейчас, прямо здесь взяла и умерла. Никакая другая отмазка не потянет…
Меня отвели на кухню, причем под конвоем. Видимо, боялись, что в последний момент я каким-то чудом умудрюсь сбежать. Не скажу, что я об этом не думала. Тем более что сотворить подходящее «чудо» было вполне мне по силам. Но уж больно напряженным выглядел братец. Не хотелось доводить его до белого каления, а то ведь вернуться-то все равно придется. Как бы потом еще и за побег не огрести.
— Садись! — велел Егор, указывая на поставленный в центр комнаты стул. Я сглотнула.
Богдан сидел за столом, бросая на меня гневные взгляды и отстукивая пальцами гимн почившего с миром Советского Союза. Интересно, он на что-то намекал? Алекс поставил мотоцикл в гараж и вошел на кухню через боковую дверь. Уселся напротив, так, чтобы Егор, застывший надо мной карающей Немезидой, оказался к нему спиной, улыбнулся и явно приготовился внимать.
Я вздохнула, втянула голову в плечи и робко спросила:
— А если я попрошу прощения и пообещаю больше никогда так не делать, это поможет?
— Нет! — непреклонно скрестил руки на груди Егор. — Мы искали тебя два с половиной часа. Столько же ты будешь меня слушать!
— Кошмар…
— Ну как ты могла, Ева?! Никому ничего не сказала! Ушла к подруге! О чем ты вообще думала?!
Ух, какой у него был выразительный взгляд! А лицо?! Это же маска невыносимой муки! С таким лицом можно собирать пожертвования у церкви: даже Скрудж МакДак не прошел бы мимо. Может, ему костюм жал в неприличных местах, но я от этих нервных восклицаний уже начинала беспокойно ерзать на стуле. Особенно глядя, как Алекс ржет на галерке. И тут меня осенило! Можно ведь мучиться не в одиночку?
— Ну почему ты не пришла домой?! — в очередной раз патетично взвыл Егор.
— Я от него пряталась, — тихо сдала я Шурика и для пущего эффекта ткнула в него пальцем.
На кухне повисла нездоровая тишина. Даже Богдан перестал колотить по столу. А Егор так вообще повернул к брату пылающий взор и прошипел:
— Ты чего ее пугаешь?!
У Шурика брови поползли вверх, но ответить он не успел. Егор снова сконцентрировался на моей скромной персоне и заявил:
— Алекса бояться не надо! Он никогда тебя не обидит! Правда?!
— О да-а… — выразительно протянул наш самый безобидный.
— Наоборот! Он всегда будет тебе помогать! Он же твой брат!
— Еще-е бы…
— Он же любит тебя!
Вот на этой фразе Алекса, кажется, слегка контузило. Я даже из-под руки Егора выглянула, чтобы полюбоваться картинкой: брат очень хотел что-то сказать, но только открывал и закрывал рот. А старшенький все голосил:
— Мы все тебя любим! Ты же наша единственная сестра. Мы так переживали! Мы все морги обзвонили, все больницы!..
И вот тут не выдержал Богдан:
— Ну допустим, не «мы», а «я».
— Но зачем? — искренне удивилась я. — Меня меньше трех часов не было. Даже если бы что-то случилось, меня бы не успели доставить…
И осеклась под хмурым взглядом метросексуала:
— Вот и я задавал ему те же вопросы. Но Егор оказался настойчив, и вечер благодаря тебе, Ева, прошел очень интересно. Я обзвонил пол телефонного справочника, Алекс через десятые руки нашел твою подругу, а Егор нервничал за нас троих и никому не давал спать. Потому завтра мы с Алексом идем на третью пару, Егор на первую — у него там какой-то зачет, а ты, Евочка, в школу к семи. Потому что Егору в универ к девяти, и только так он успеет тебя завезти. Все понятно?
— Вот же… блин! — Я бросила на Богдана возмущенный взгляд. Он в ответ посмотрел строго и мрачно, эдакий судья, полностью уверенный в правильности вынесенного приговора. Хм… — А я, между прочим, еще хотела о тебе с Полиной поговорить.
Богдан нахмурился сильнее, подумал и сдал позиции:
— Ладно, забудь. Я сам тебя завтра отвезу, к девяти.
— Эй! — воскликнул Егор. — А как же методы воспитания?
— Уверен: она все поняла. Ты ведь больше так не поступишь?
— Нет! Конечно, нет! — подпрыгнула я. — Можно идти?
Егор скорбно опустил голову. Кажется, в его подготовленной речи было еще минут сорок пламенного монолога, но я уже послала всем воздушный поцелуй, схватила сумку и ускакала к себе. Далеко, правда, убежать не получилось.
— Эй! — Алекс догнал меня у самого порога.
Я насупилась:
— Мы ведь уже закончили.
— Нет, милая, — проурчал он. — Мы закончим, когда я скажу.
Очень захотелось ему врезать, но вместо этого я улыбнулась и проворковала:
— Я сейчас заору, и следующие полночи Егор будет вычитывать уже тебя.
— Не заорешь, — шагнул вперед Алекс. У меня в голове пронеслось паническое: «Слишком близко!», и ладони сами собой прижались к груди. — Боишься? — чуть хрипловатым тоном прошептал братец.
— Шурик, не доводи до греха, — прошептала, внезапно соображая, что и мой голос как-то подозрительно сел. — Чего тебе надо?
— Я еще не поблагодарил тебя за выступление.
— Ой, ну что ты! — язвительно изогнула я бровь. — Это совсем не обязательно!
— Нет, деточка, — продолжал урчать братец уже практически мне на ухо. — Ты ведь так старалась. Я просто не могу не ответить тем же. Мальвины, правда, из меня не получится, но я придумаю что-то другое. Не сомневайся: этот сюрприз ты запомнишь надолго.
— Ага, — вжимаясь в стену, буркнула я. — Прямо вся в нетерпении. Попутного ветра в твою горбатую спину…
— Рад, что заинтересовал. Да, и… вот, держи. — Он бросил мне в руки старый угловатый телефон. — Nokia. Неубиваемая вещь.
— Откуда он в этом доме? — ошарашенно спросила я. Черно-белый крошечный дисплей, отсутствие полифонии, кнопки почти все стерты, царапин на корпусе столько, словно им в свое время бетонный столб полировали.
— Это запасной, — улыбнулся Шурик.
— Ему уже лет триста, наверное.
— Где-то так и есть. Он пережил три «моторолы», два «самсунга», немереное количество «сонек» — их почему-то очень любит Богдан, и даже один айфон. Уникальная вещь. Я бы сказал: «береги его», но он в этом не нуждается.
Я взвесила телефон в руке — действительно, классная штука. Положишь в сумку и ни один вызов не пропустишь: вибрирует так, что комната ходуном ходит. А еще — если хорошенько прицелиться и размахнуться, им запросто можно отбиться от врага.
— Егор сказал, чтобы ты его из рук не выпускала. Он хочет всегда знать, где ты находишься.
— Его бы энергию, да в мирное русло, — пробурчала я.
Алекс криво улыбнулся, сунул руки в карманы и как ни в чем не бывало отправился к себе, шепнув на прощание:
— Спокойной ночи, с-сестренка.
Я проводила его хмурым взглядом, вошла в комнату, прикрыла за собой дверь и тут же набрала Полину.
— Алло? — сонно ответила она. — Ты как, Ева? Жива?
— Да. Но завтрашний поход по магазинам придется отменить. Я типа под домашним арестом.
— Сбеги. — Я прямо увидела, как Поля равнодушно пожимает плечами. — Ты — подросток, тебе можно.
— Да ты знаешь, — задумчиво поскребла я в затылке. — Как-то не хочется.
— То есть?
— Ну рисковать не хочется. Они тут просто в бешенстве были, вся троица. Не хочу, чтобы меня под замок посадили аж до маминого возвращения.
— Ты же ведьма, Ева. Чего ты выдумываешь? Какой замок? Что, он смог бы тебя удержать?
— Да ладно, Поля. Новая семья — не хочу сразу воевать. Пускай перебесятся. Пойдем на следующей неделе, ок?
— Ну как скажешь, — зевнула подруга.
— Про пикник только не забудь.
— Обычный пикник? Или с выживанием?
— Хм… — задумалась я. — Три старших брата и Оля… Боюсь, обычный.
— Скукотища… Ладно, пока.
И Поля отключилась. А я села на кровать, погладила Диплодока, опустившего голову мне на колено, и задумалась.
То, что я сказала подруге, было не совсем правдой. Удержать ведьму домашним арестом? Не смешите мои тапочки! Я бы даже ругаться не стала — просто ушла и вернулась бы так, что никто и не заметил. Обвести вокруг пальца троицу смертных? Легко! Было бы желание. Только его-то как раз и не было.
Я никогда прежде не жила в такой семье. Обо мне никто никогда вот так не беспокоился. Мать знала, когда я в порядке, а когда — нет. У нас кровная связь, и если кому-то действительно нужна помощь, нам об этом становится известно сразу. Но шестнадцатилетней школьнице не так уж часто угрожает смертельная опасность. А раз так — зачем маме лишний раз переживать?
У Соколовых семья была другая. Сумасшедшая, конечно, и, наверное, годам к пятидесяти я тоже стану чокнутой на всю голову, но это приятно, когда о тебе волнуются, когда ищут и когда ругают за то, что ты не позвонил домой. Я бы не сказала этого Полине, да и себе самой признаваться не хотелось, но, кажется, я попала. Егор, подлец, своим нытьем пробудил совесть. И пока с ней не договоришься, придется побыть послушной сестрой.
Ну почти для всех братьев. Потому что, когда речь заходила об Алексе, даже моя совесть предпочитала заткнуться и притвориться глухой.
