ГЛАВА 7

Премьера экспериментального театра вызвала широкий общественный резонанс. Репортажи о событии помещали в выпусках новостей между горячей информацией о течении антикварного аукциона и признаниями полиции в отсутствии какой-либо информации по делу Егора Гвидонова. Птенчиков листал каналы, собирая коллекцию отзывов. Характер рецензий варьировался от самых восторженных до резко враждебных. Попадались и образцы откровенного кретинизма: к примеру, один почтенный корреспондент долго возмущался неадекватностью постановщиков, поместивших у дуба кота, когда всем известно, что желудями питаются свиньи. В стане противников возврата к театральному искусству, давно прошедшему этап эволюционного вымирания, поднимался вопрос о целесообразности времязатрат на просмотр в сущности бесполезной информации, которую можно усвоить в несколько минут, проглотив соответствующую таблетку.

— Если вам не хватает визуальных впечатлений — включите телевизор; у нас множество общеобразовательных, познавательных и развлекательных программ, основанных как на реалити-съемках, так и на совокупности спецэффектов, на порядок превосходящих всё, что может быть предложено в тесном, закрытом помещении, где требуется соблюдать правила противопожарной и антитравматической безопасности, — говорил директор одного из телевизионных каналов, подкрепляя весомость аргументов резкими, рубящими движениями руки.

Появились у Птенчикова и поклонники. Не успел он сесть в аэробот после спектакля, как к нему подскочил воодушевленный господин в дорогом костюме и начал сыпать сбивчивыми комплиментами:

— Это удивительно! Фантастика! Я будто побывал в этом древнем государстве, а ведь сидел в мягком кресле посреди зрительного зала. Какого же было самим артистам?

— О, ощущения артиста передать невозможно, — улыбнулся Птенчиков, тронутый искренним восторгом неожиданного собеседника.

— Вот и я о том же, — закивал господин. — У меня к вам деловое предложение. Не хотите ли посидеть за рюмочкой доброго винца, обсудить перспективы?

— Э… — Птенчиков растерянно покосился на ждущих в аэроботе Олега с Аркадием. — У нас с друзьями были несколько иные планы.

— Речь идет о принципиально новом направлении в развитии бизнеса, — доверительно зашептал поклонник. — Институт Истории запрещает использование машины времени в туристических целях. Однако многие хотели бы совершить небольшое путешествие в иные эпохи. Ваш театр способен на вполне законных основаниях перенести человека, куда ему заблагорассудится; создать иллюзию жизни в иной общественной формации, подарить незабываемые ощущения. Если мы раскрутим этот проект в рамках туристического бизнеса, мы можем сорвать банк!

— Извините, я очень спешу, — пробормотал потрясенный Иван, захлопывая дверцу аэробота.

— Не психуй, твоя идея реформы общества путем приобщения молодежи к театральному искусству просто гениальна, — постарался утешить Птенчикова Аркадий. — Уж на что я закоренелый скептик, и то чуть не прослезился от избытка эмоций. Поток энергетических флюидов, идущих со сцены, был почти осязаем.

— Да, Иван, спасибо тебе, давно не получал такого удовольствия, — подхватил Олег. — Я вот думаю: сколько ездил в командировки, и ни разу не догадался сходить на какой-нибудь спектакль. А ведь в твое время были замечательные актеры. Надо бы выбить у начальства недельку полевых испытаний и походить по театрам. Куда бы ты рекомендовал заглянуть?

— Ну, мне нравился Ленком, Таганка… да что перечислять, у каждого коллектива свои достоинства. Вот еще был Большой театр, очень престижный, там шли оперы и балеты…

— А что это такое — балет? — полюбопытствовал Аркадий.

— Тоже мне историк! Позорище, — пристыдил его Олег. — Балет — это когда все бегают на цыпочках под красивую музыку, задирают ноги и подпрыгивают.

— Зачем? — изумился Аркадий. Олег призадумался:

— А и правда, зачем?

Друзья выжидательно уставились на Птенчикова. Любитель боевиков смутился — он никогда не испытывал пристрастия к балетному искусству.

— Ну, это красиво. Необычно. Пластическая выразительность, язык танца… — Бывший учитель почувствовал, что начинает увязать в теме.

— Слышь, поставь в следующий раз в своем колледже балет, — загорелся Олег.

— Нет уж, лучше съезди в командировку, — приземлил его Птенчиков.

Наиболее осторожны в своих оценках были представители комитета по образованию.

— Да, — солидно вещал с экрана седой председатель, — сложно сказать, кому это нужно и к каким последствиям может привести. Лично на меня большого впечатления зрелище не произвело. Однако исследования эмоционального спектра группы учеников, участвующих в эксперименте, показали, что на протяжении работы над спектаклем индивидуальный фон каждого из них окрасился в более светлые тона, а в день премьеры были зарегистрированы чрезвычайно яркие вспышки самых различных оттенков. Наблюдения за датчиками, которые были закреплены на зрителе-добровольце во время спектакля, позволили построить диаграмму колебаний психофизического состояния под воздействием предложенного аудио-визуального ряда. Вывод ведущих медицинских специалистов однозначен: эффект от данного воздействия оказался равноценен десятидневному курсу приема антидепрессантов. В связи с вышеизложенным мы считаем целесообразным продолжать эксперимент и предоставить уважаемому учителю литературы все возможности для плодотворной работы.

Чинная физиономия председателя исчезла, и на экране в который уже раз замелькали кадры из жизни Егора Гвидонова, сопровождаемые призывами помочь следствию.

Птенчиков удрученно вздохнул. Парень ему нравился. Жаль, что помочь следствию было нечем.

На следующий день о спектакле всё еще вспоминали, хотя времени обсуждению этой темы уделялось значительно меньше. Всех волновала сенсация антикварного салона. Экспонаты кунштейновского клада распродавались за бешеные деньги. Однако главный аукцион был впереди, и именно там должна была разразиться битва за обладание основными сокровищами коллекции.

Тайна происхождения клада обрастала немыслимыми подробностями. Эксперты спорили о возрасте и исторической принадлежности экспонатов, многие удивлялись, что столь разные по назначению предметы оказались собраны вместе. Журналистов больше интересовала личность загадочной старушки и место, где был обнаружен клад. Предположения выдвигались самые невероятные. «Вот и пробудилась от компьютерного сна человеческая фантазия!» — усмехался Иван. Впрочем, программисты пытались задействовать возможности компьютера в целях оптимального решения тайны, но даже паучья сеть Интернета на этот раз оказалась бессильна. Зато на одном из телевизионных ток-шоу с шумными спорами был составлен фоторобот загадочной дамы. Наиболее правдивой деталью образа стали радужные очки: их вид ни у кого не вызывал сомнений.

Поначалу Птенчиков развлекался, наблюдая всю эту суету. Потом задумался. А потом вдруг рванул на аукцион, истратив на поездку все имеющиеся в наличии деньги, и вернулся еще более задумчивым.

Воскресным вечером Олег с Аркадием сидели в плетеных креслах на веранде Птенчиковой избушки и любовались тем, как на лес опускается ночная тьма. Хозяин потчевал их чаем с брусничным листом и картошкой с грибами, собранными в окрестностях. Не топтанное человеком лесное изобилие приводило Ивана в восторг: грибы-великаны, толпящиеся чуть не посреди тропинок, ягоды, богатым узором украшающие пышный ковер… Слишком изнежились люди двадцать второго века: мало кому приходило в голову топтать ноги по лесным буреломам, когда достаточно набрать на компьютере код супермаркета, и автокурьер завалит холодильник любой провизией, выращенной в соответствии с мировыми стандартами и последними достижениями науки.

Птенчиков лес любил. Весь октябрь он пробродил с корзиной, прислушиваясь, вглядываясь и постигая. Единственное, чего ему не хватало в уединенной избушке, — это камина с живыми и веселыми язычками трепещущего пламени. К сожалению, рубить заповедную природу на дрова категорически воспрещалось.

Олег отхлебнул душистого чайку и лениво поинтересовался:

— Как тебе аукцион?

— Да так… Не люблю шумных мероприятий.

— Зачем же ездил? — удивился Аркадий.

— Небось хотел приобрести старинный венец, отцепить от него месяц со звездой и повесить их вместо лампочки в гостиной, чтобы не пользоваться лишний раз электричеством, — засмеялся Олег.

Птенчиков поморщился:

— Всё бы вам позубоскалить! Я вот о чем думаю: между исчезновением Егора Гвидонова и появлением клада определенно есть связь.

Друзья переглянулись.

— Ментальная?

— Самая что ни на есть фактическая — венец, изумруды и доспехи.

— По-моему, пора забирать его в город, — озабоченно шепнул Олегу Аркадий.

— Неужели вы не знаете «Сказку о царе Салтане»?

— Я знаю, — отозвался Олег. — Но при чем здесь эта сказка?

— Среди экспонатов клада представлены венец с месяцем и звездой, подобный которому носила пушкинская царевна Лебедь, изумрудный гарнитур с крупными камнями, вроде тех, что извлекала из золотых орехов волшебная белка, и золотые кольчуги, какие могли бы сверкать «чешуей» на выходящих из волн богатырях. Три чуда острова Буяна. Разве не удивительно?

Друзья задумались.

— Да, и впрямь занятно, — признал Олег. — Но какое отношение к этим чудесам может иметь твой ученик?

— Я отчетливо помню день, когда впервые пришел в колледж и стая объяснять ребятам идею экспериментального театра. Я очень волновался, гадал, поймут ли они меня, проникнутся ли интересом. Одна из девушек — Варя Сыроежкина, которая вчера играла Людмилу, — опоздала и извинилась столь цветисто, будто какая-нибудь великосветская особа. Я не удержался и процитировал строки Пушкина. Помните, о Царевне Лебедь?

— «А сама-то величава, выступает, будто пава…» — пробормотал Олег.

— Вот-вот. Но главное — «месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит».

— Ну и что?

— Ребята не знали этих строк. Но очень заинтересовались. — Птенчиков помолчал. — Что, если клад на аукцион доставили прямо с острова Буяна?

Олег с Аркадием переглянулись.

— Исключено. Все перемещения в прошлом фиксируются центральным компьютером, никто не смог бы скрыть подобный перелет. А уж привезти из прошлого контрабанду? — Они засмеялись. — Видел бы ты нашу таможню!

— Но что, если существует другая машина времени?

— Существует, в Нью-Йорке. Но американские ученые понимают необходимость контроля не хуже наших.

— Почему вы не допускаете мысли, что кто-то еще мог построить такую машину, не спросив вашего разрешения?

— Ну, приятель, это не так просто, даже если произошла утечка информации. Мало собрать машину времени, нужно суметь правильно ее эксплуатировать, чтобы не погибнуть, оказавшись в прошлом. Недаром над этим работает целый Институт истории.

— Что ж, вполне вероятно, что Егор погиб…

— На острове Буяне?

— Именно.

Олег начал горячиться:

— Ты хочешь сказать, что твой ученик ограбил сказочную царевну?

— Не могу этого утверждать, но…

— Или он навел преступников на легкодоступные сокровища?

— Но ты представь, какой это лакомый кусок! Преступники должны были слететься на чудеса острова Буяна, как мухи на варенье!

— А ты, значит, вообразил себя мухомором. — Олег насмешливо подцепил на вилку кусок жареной лисички.

Птенчиков нахмурился.

— Я-то, может, и мухомор. А вот вы — пни замшелые с трухой вместо мозгов, хоть и младше меня на двести лет!

— Друзья, не стоит ломать копья, — вмещался Аркадий. — Да существует ли этот остров Буян на самом деле?

— Ну, это как раз несложно выяснить, — пробурчал Олег.

С поисковой работой Олег справился даже лучше, чем Егор Гвидонов. Ему удалось не только вычислить нужный остров, но и обнаружить в копиях древних летописей свидетельство о том, что мудрая царица этого острова с поэтичным именем Лебедь обвенчалась с государем по имени Салтан, после чего их земли процветали в мире и благоденствии долгие годы.

— Как-то не сходится со свидетельством Пушкина, — заметил Олег, показывая Птенчикову свои распечатки. — Александр Сергеевич утверждал, что Лебедь вышла замуж за сына Салтана, царевича Гвидона.

— Александр Сергеевич — поэт, а не историк. Он писал сказку, а не диссертацию, — возразил учитель,

— Какая разница, — вклинился Аркадий. — Нужно искать подпольную машину времени.

— Что ж, Мухомор, вперед! Думаю, есть основания обратиться в полицию. Как специалисты Института истории, мы тебя поддержим.

И вот в понедельник, после полудня, дружная троица переступила порог полицейского управления. Со дня исчезновения Егора Гвидонова прошла ровно неделя.

Господин Старший следователь оказался менее понятлив, чем историки. Он долго не мог взять в толк, какое отношение к изумрудам имеет некто Белка, зачем понадобилось украшать лебедя звездами и о каком военном подразделении идет речь. Измученный Птенчиков предложил ему ознакомиться с произведением Пушкина. Когда господин Старший следователь уяснил, что именно ему предлагают, он побагровел от гнева:

— Так вы пришли меня сказками потчевать?

Лишь авторитет сотрудников Института истории заставил его, в конце концов, смириться с необходимостью изучить первоисточник. Ему доставили «Сказку». Болезненно морщась, Следователь кинул ее в рот, но поперхнулся и, подскочив к шкафчику, поспешно плеснул в рюмку коньяка — залить вставшее поперек горла произведение. Олег тихо присвистнул:

— Интересно, какое влияние оказывает коньяк на усвоение поэтического текста?

Друзья в напряженном ожидании уставились на Следователя. Тот прикрыл глаза и важно развалился в кресле. Время шло. Казалось, что служитель закона нашел отличный повод подремать на работе и намерен им хорошенько воспользоваться. Вдруг его лицо напряглось, он возмущенно распахнул глаза и рыкнул начальственным басом:

— Так этот ваш Гвидонов пользуется морским транспортом без билета? Разъезжает зайцем? То есть этим… насекомым?

Посетители дружно разинули рты. Господин Старший следователь меж тем раскалялся:

— И он трижды, при свидетелях, совершил нападения с членовредительством? Нанес тяжкие увечья беззащитным женщинам? Этого субъекта нужно срочно арестовать и отдать под суд!

Он нажал кнопку на служебном пульте.

— Внимание, вызываю группу захвата!

— Подождите, любезный, вы не поняли… — начал было Птенчиков.

— Это я — не понял? — взревел Старший следователь. — Да я привлеку вас за оскорбление при исполнении!

— Что за шум? — раздался спокойный голос. В дверях стоял Начальник полиции. — Куда отправляется группа захвата?

— На свободе бесчинствует опасный маньяк, уже есть три жертвы, — отрапортовал Старший следователь. — Нет, четыре! Он же еще Коршуна застрелил, а это тянет на преднамеренное убийство!

— Позвольте, я объясню, — вмешался Аркадий. Через час Начальник полиции, выслушав показания историков и учителя, проглотив книгу (без коньяка) и побарабанив пальцами по столу, принял мудрое решение:

— Необходимо как можно скорее допросить гражданина Пушкина! Пригласите в кабинет Младшего следователя.